Воскресенье, 14:23, Манхэттен

Каменные львы равнодушно взирали на толпы людей, жаждущих просвещения и переступавших порог библиотеки в этот воскресный день. Они просто выполняли привычную работу — сторожили вход в хранилище мудрости и знаний.

Уилл любил здесь бывать, его всегда неосознанно тянуло сюда, особенно в первые годы работы в Нью-Йорке. И лишь позже он сумел разобраться, в чем была причина. Живи в Англии, он считал себя молодым человеком весьма прогрессивных взглядов. Однако, оказавшись по другую сторону океана, в железных челюстях Манхэттена, внезапно обнаружил, что не может жить без старой архитектуры. Его мучила отчаянная ностальгия по атмосфере, которая окружала его с детства. В Англии даже самая неприметная деревушка может похвастаться церковью, построенной восемь — десять веков назад. Здесь же не было зданий даже вполовину моложе. Уилл первое время чувствовал себя в Нью-Йорке человеком, потерпевшим кораблекрушение и выброшенным волной на берег необитаемого острова.

Ему еще крупно повезло, что он оказался именно в Нью-Йорке. Здесь, как и в Бостоне и Филадельфии, все же сохранилось нечто не принадлежавшее двадцатому веку. И здание Публичной библиотеки было одним из этих редких островков старины. Оно смотрелось здесь настолько неуместно, что, казалось, какой-то неведомый джинн из восточной сказки из прихоти перенес его сюда из Лондона или Оксфорда.

Когда они уже входили в библиотеку, Уилл принял еще одно сообщение, которое гласило: «3 TIMES I KISS THE PAGE» («Трижды целую я страницу»).

Таким образом, им оставалось отыскать книгу, в названии которой содержались слова «Pardes Rimonim», после чего им предлагалось… поцеловать определенную страницу в ней?

Охваченная нетерпением Тиша буквально ворвалась в небольшой зал, отведенный целиком под «еврейский сектор» книгохранилища. Она сказала библиотекарю, какую книгу они ищут, и, затаив дыхание, стала ждать ответа. Молодой человек, пожевав губами, переспросил:

— Вы имеете в виду манускрипт 1591 года, который называется «Pardes Rimoni»? — Тиша и Уилл мгновенно переглянулись, а библиотекарь продолжил: — Это очень редкая книга. Боюсь, что без санкции смотрителя зала или его заместителя вам не удастся ее получить. Приходите завтра.

— Она нужна нам сейчас!

— Доступ к такого рода единицам хранения возможен только по специальным разрешениям. Их выдают смотритель зала или его заместитель. Мне очень жаль.

— А кто это там? — вдруг спросила Тиша, перегнувшись через конторку и показывая пальцем на женщину, которая сидела за приоткрытой дверью и пила кофе.

— Это заместитель смотрителя. У нее обеденный перерыв…

— Эй! Можно вас на минутку? Эй!!

Многочисленные посетители библиотеки стали испуганно оглядываться на Тишу, которая чуть не села на конторку библиотекаря верхом, кричала и размахивала руками как ненормальная. Заместитель смотрителя некоторое время пыталась не обращать на Тишу внимания, но в конце концов ей пришлось подойти, чтобы прекратить безобразие.

В конечном итоге они добились того, что им было нужно. Тиша заполнила специальную анкету, в которой указала свое имя и адрес, и отдала в залог удостоверение личности. Заместитель смотрителя удалилась на несколько минут, а когда вернулась, в руках у нее был искомый манускрипт.

— Пожалуйста, — ровным голосом произнесла она, водружая книгу на высокий пюпитр и фиксируя ее там особыми прищепками.

Тиша хищно приблизилась к древней книге, на ходу вынимая из кармана блокнот и ручку, но в последний момент едва не наткнулась на решительно выставленную ладонь.

— Прошу прощения, никаких чернил. Только карандаши.

— Ой, извините. Конечно, конечно… Уилл, дай сюда карандаш. Спасибо вам огромное, мы ее скоро вернем.

— А я не собираюсь никуда идти. Я буду стоять рядом с книгой до тех пор, пока вы не закончите, с ней работать. Потом я ее унесу. Таковы правила.

Тиша торопливо кивнула, уже почти забыв о существовании заместителя смотрителя. Взгляд ее был прикован к книге — настоящему реликту ушедшей эпохи. Это было произведение искусства, вручную созданное книжником из Кракова. На хрупких страницах ее лежала печать столетий. Руки у Тиши дрожали, она все никак не могла заставить себя прикоснуться к святыне.

Уилл, перегнувшись через ее плечо и то и дело бросая настороженные взгляды в сторону заместителя смотрителя, шепнул Тише на ухо:

— Послушай, ты уверена, что тот, кто прислал сообщение, действительно имел в виду, что нам нужно будет поцеловать какую-то страницу? Может, это какой-то религиозный ритуал?

— Евреи действительно иногда целуют свои книги. Например, когда случайно уронят их на пол. Но именно книги, а не отдельные страницы. И не три раза, а один, — не отрывая глаз от раскрытого манускрипта, отозвалась Тиша. Наконец, она решилась и осторожно перевернула страницу.

Уилл тем временем вынул свой блокнот и записал в нем: «3 раза», «трижды», «3 х». Может быть, букву I следует понимать как цифру 1? И что тогда получается? «3x1 = 3». Бессмыслица…

Он вновь окинул внимательным взором то, что написал, и… вздрогнул. Ему вдруг вспомнился мистер Макгрегор, седобородый преподаватель латинского языка в гимназии, который любил придумывать для своих подопечных целые викторины, прививая им умение с ходу читать латинские цифры.

Уилл торопливо вывел на чистом листке «ххх», заменившее слова «три раза». Затем «i», заменившее «я». Затем «х», заменившее, «целую». Ну конечно! Уилл снова призвал на помощь воспоминания. Когда Бет впервые поставила в конце эсэмэски, адресованной ему, значок «х», он, помнится, целый час прыгал от радости как сумасшедший и покрывал экранчик мобильного исступленными поцелуями…

Затем Уилл записал получившуюся комбинацию: «xxxix».

— Ну-ка открой тридцать девятую страницу, — шепнул он Тише.

Та стала осторожно перелистывать книгу, робко прикасаясь к ней кончиками пальцев. Уилл едва удержался, чтобы не выхватить у нее из рук манускрипт и не раскрыть его сразу на нужной странице. Его остановило лишь присутствие заместителя смотрителя зала.

— И что же мы видим? — негромко и задумчиво произнесла Тиша.

Их взглядам открылся странный рисунок, удивительно похожий на какую-то сложную химическую формулу — десять кружочков, соединенных между собой линиями, образовывали замысловатую геометрическую фигуру.

Внутрь каждого кружка было вписано слово. Шрифт был настолько мелкий, что Уилл, лишь прищурившись, понял, что это иврит.

— Тиша, я весь превратился в слух…

Та неотрывно вглядывалась в рисунок, нежно водя по кружкам подушечкой указательного пальца.

— Подожди, дай мне разобраться…

— Разбирайся быстрее, прошу тебя. Я сейчас лопну!

Она наконец обернулась к нему.

— Ну это… главный рисунок всей каббалы.

— Каббалы? Это про которую пела Мадонна?

Тиша презрительно фыркнула.

— Мадонна — это Мадонна. Ее песни имеют такое же отношение к каббале, как утренник в детском саду к «Метрополитен-опера». Каббала — тайное мистическое учение в иудаизме о мироздании и проявлениях Всевышнего. Древняя форма знания, закрытая от многих людей, включая самих евреев. К изучению каббалы допускаются только мужчины в возрасте не моложе сорока лет.

— А что означает вот эта картинка?

— Это основа основ. Древо Жизни.

— Господи…

— Ты прав. Иудеи полагают, что Древо Жизни изображает самого Всевышнего. Рисунок поделен на десять частей, каждая из которых являет собой «сфироту», атрибут Божественной Души. — Она ткнула пальцем в самый нижний кружок: — Смотри, все начинается с «мальхута». Это означает «царство», и его следует понимать как власть земную. Теперь поднимемся на второй уровень: «йесод» — «основание», «ход» — «слава» и «незах» — «вечность». Дальше идут сефиры «тиферет» — «красота», «гевурах» — «суждение» и «гесед» — «милосердие». А на самом верху кроны Древа мы видим «бина» — «понимание», «хохма» — «мудрость» и «кетер» — «венец», под которым подразумевается нечто вроде божественной сущности.

— Другими словами, мы узрели сейчас лик Божий?

— Именно.

Уиллом овладело странное чувство благоговения. Неужели этим кружочкам, выведенным от руки много столетий назад, действительно придавался столь сакральный смысл?..

— Кстати… — Тиша вдруг усмехнулась. — Многие знатоки каббалы полагают, что Господь создал наш мир исключительно с целью узреть самого себя.

— Не понял…

— Все началось с того, что на свете был один только Бог. И не было ничего, кроме Бога. И Бог не мог себя увидеть. Он не мог посмотреть на себя со стороны, потому что никаких сторон не было. Он не мог нигде увидеть своего отражения, потому что у него не было зеркала. Он был един, вечен и бесконечен. В какой-то момент желание узреть самого себя настолько овладело им, что он решил пойти на жертву и сделаться меньше, чем остальной мир, чтобы освободить место под что-то другое. А до этого момента, как говорят знатоки, «у лица не было лица».

Уилл завороженно молчал и все смотрел на Древо Жизни. Как глубоко им с Тишей придется копнуть, прежде чем они увидят путь к спасению Бет… Охваченный внезапным раздражением, он достал из кармана мобильный, быстро набрал ответ их таинственному отправителю: «Мы в библиотеке. Смотрим на рисунок. Что дальше?» Он машинально глянул на встроенные в мобильный часы. Полчетвертого. В Бангкоке ночь. Если Бишоп что-то раскопал, значит, он уже должен был написать. Уилл включил карманный компьютер и открыл свою почту. От Энди ничего.

— Слушай, — шепнул он Тише, — я отлучусь на улицу позвонить. Вернусь минут через пять — десять.

— Купи мне чего-нибудь попить.

Выбравшись из библиотеки, Уилл тут же набрал номер Энди.

— О, Уилл, легок на помине! Только что про тебя вспомнил. Извини, дружище, ты ведь просил сразу отправить тебе то, что придет от Бишопа, а я замотался…

— Он прислал что-то новое? Энди, черт, я же тебя как человека просил!

— Ну что мне теперь, прыгать с двадцатого этажа? Я же извинился! Сейчас, сейчас… Куда я, черт, задевал эту заметку…

Уилл нетерпеливо расхаживал взад-вперед вдоль крыльца.

— О, нашел. Слушай, только я буду опускать эти их местные имена и названия, а то мы тут до ночи с тобой проговорим! Итак…

«Джон Бишоп, Бангкок.

Самак Сангсук был оплакан и похоронен накануне теми немногими, кто знал его лично, и тысячами тех, кто никогда не видел в глаза… Напомним, что погибший расстался с жизнью при весьма запутанных обстоятельствах и эхо его убийства докатилось даже до Нью-Йорка… Он принадлежал к местной финансовой элите… Заработал гигантское состояние на торговле недвижимостью и туристическом бизнесе…»

— Дальше! — нетерпеливо бросил Уилл в трубку.

«…Однако, как стало известно, он был популярен не только в кругу сильных мира сего, но и у местных бедняков, которые даже прозвали его „провожатым“. Выяснилось, что у господина Самака Сангсука имелось в жизни довольно странное хобби, которое не приносило ему дохода, скорее напротив, стоило немалых денег. Коротко говоря, он занимался тем, что хоронил за свой счет неимущих…

…Его знали во всех окрестных моргах и больницах. Как только умирал нищий или бездомный, о прахе которого некому было позаботиться, сотрудники морга тут же связывались с мистером Самаком, и тот всегда оплачивал проводы умершего в последний путь…»

Уилл почувствовал, как сердце его забилось быстрее.

— Уилл? Ты еще там?

— Да, давай дальше!

«…B прежние времена нищие в буквальным смысле слова умирали под забором, и трупы их обгладывали крысы и бродячие собаки. В окрестностях Бангкока есть места так называемых братских захоронений, где вповалку, друг на друге, лежат останки тысяч и тысяч несчастных. Всему этому мистер Самак положил конец. В одиночку. Известно, что часто он не только оплачивал похороны, но и организовывал настоящие похоронные процессии, „Благодаря ему, — как признался мне в разговоре один из врачей, — в последние годы в нашем городе ни один человек не ушел из жизни недостойно“».

Этого Уиллу было более чем достаточно. Попрощавшись с Энди, он бросился обратно в библиотеку. Итак, сначала Макрей. Потом Бакстер. И вот теперь Самак. Все трое — праведники. Всех троих убили. К черту совпадения!

На углу библиотеки он забежал в магазинчик и купил колы. Сейчас он расскажет обо всем Тише и насладится выражением ее лица. А потом… а потом она поделится с ним сделанными из услышанного выводами, и будь он проклят, если это не поможет им продвинуться вперед в деле спасения Бет!

Внезапно Уилл замер на месте и быстро обернулся. На тротуаре стоял высокий мужчина в серой толстовке с натянутым на самые глаза капюшоном. Уилл припомнил, что видел его раньше — когда только вышел из библиотеки, чтобы поболтать с Энди. С тех пор мужчина не двинулся с места. И смотрел прямо на Уилла. Когда тот обернулся, мужчина сделал запоздалое движение в сторону, пытаясь укрыться за деревом, но не успел. С полминуты они молча смотрели друг на друга, а потом неизвестный мужчина сделал шаг вперед.

Уилл бросился бежать.