Понедельник, 14:56, Бруклин

Том в буквальном смысле слова стащил Уилла со стула и выпихнул в распахнутое окно, под которым чернела пожарная лестница. Через десять секунд над Уиллом показалось лицо испуганной Тиши, которую явно подталкивал сзади все тот же Том. Сам компьютерный гений уже взлетел на подоконник, но в последний момент его остановила какая-то мысль, и он оглянулся. Мониторы! Они по-прежнему светились, удивительно напоминая в эту минуту вывернутые карманы разоблаченного разведчика. Нет, ну уж нет! Электронно-вычислительные устройства всегда служили ему верой и правдой. Он не допустит, чтобы они его предали.

Он снова подтолкнул Тишу к лестнице, а сам бросился закрывать на экранах оставшиеся открытыми окна. В тот момент, когда он сворачивал интернет-браузер, дверь с грохотом распахнулась.

Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что в квартиру ворвались двое. Но он обернулся и столкнулся лицом к лицу с первым. Взломщик оказался худощавым, широкоплечим, с огромными кулаками — но не это было самым примечательным в его внешности. Глаза. Том никогда не видел таких глаз. Небесно-голубые, пронзительные, словно прожигающие насквозь все, на что падал их свет. Не в силах оторвать от них взгляда, почти зачарованный, Том все же дотянулся рукой до шнура питания и резко дернул его на себя — экран монитора тоненько пискнул и погас, умолк и вентилятор системного блока.

Резкое движение Тома было истолковано незнакомцами превратно. Один из них инстинктивным, тренированным движением выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем и выстрелил. Пуля распорола одежду на груди Тома. Сдавленно охнув, он упал на колени…

Уилл не слышал звука выстрела. Ему было не до этого. Нога скользнула мимо очередной ступеньки, и он полетел вниз, едва успевая задерживать падение руками. Он не знал, что ему делать. Он больше не видел над собой Тишу. Не знал, куда подевался Том.

И тут он вспомнил о фотографии. Что, что помешало ему рассмотреть лицо того студента? Что за фрейдистский комплекс? Сходство было очевидным и бросалось в глаза. Тиша мгновенно узнала его. А он целых две минуты пялился на снимок и даже не догадывался, кто еще там изображен помимо Таунсенда Макдугала.

Факт оставался фактом. Уильям Монро-старший, завзятый рационалист и циник, чья критика в адрес религий могла соперничать, пожалуй, лишь с его честолюбием, член Верховного суда США, в юности был самым настоящим сектантом!

Чувствуя резкую боль в ушибленных пятках, Уилл бежал по Смит-стрит, неловко уворачиваясь от встречных прохожих. В какой-то момент сзади кто-то крикнул:

— Куда прешь, идиот?!

Он обернулся и понял, что его преследуют. Мгновенно покрывшись липким потом, Уилл свернул за угол и едва не выскочил на Четвертую авеню с ее шестиполосным движением. Машины шли сплошным потоком, прорваться сквозь который казалось нереальным.

И все же Уилл дождался «дыры» и нырнул в нее. Он замер на пунктирной полосе дорожной отметки, стараясь не обращать внимания на раздраженные гудки и оскорбления шоферов, которые неслись на него со всех сторон. Он снова оглянулся. И очень вовремя. Из-за угла как раз показался тот самый человек, который минувшей ночью убил мистера Битенски. Взгляды их встретились, и Уиллу стало по-настоящему страшно.

Улучив момент, он проскочил между машинами. Ближайший светофор по-прежнему горел зеленым для автомобильного потока и красным для пешеходов. Но сейчас все изменится, машины начнут тормозить, и тогда Уиллу несдобровать…

Охваченный паникой, он бросился бежать вдоль потока машин, выискивая между ними хоть небольшой зазор. В какой-то момент Уилл вновь оглянулся и увидел, что его преследователь движется параллельным курсом и карман его брюк подозрительно топорщится.

«Господи, мало того что пушка, да еще и с глушителем. Зачем ему здесь глушитель?..»

Светофор сменил цвет, и машины начали тормозить. Решившись, Уилл бросился между ними, с ходу преодолев четыре оставшихся полосы. Вылетев на противоположную сторону Четвертой авеню, он едва не сбил с ног ребенка, державшего в каждой руке по воздушному шарику, и не оглядываясь бросился дальше.

Вскоре впереди показалась станция подземки. Он слетел по ступенькам вниз, едва увернувшись от пожилой негритянки, загородившей дорогу. Уилл пронесся по мостику мимо двух платформ и как раз подбегал к третьей, на которую уже въезжал поезд. Позади раздавалась частая дробь шагов — преследователь по-прежнему не отставал.

Их разделяло не более десятка метров. Уилл спускался по лестнице к третьей платформе, грубо расталкивая шедших навстречу пассажиров. Поезд вот-вот должен был отправиться. Ну, еще секунду…

Уилл одним прыжком преодолел несколько последних ступенек и влетел в узкий полупустой вагон за мгновение до того, как двери захлопнулись. Точнее, почти захлопнулись. Преследователь успел просунуть между ними ладонь и теперь отчаянно пытался раздвинуть створки.

— Ты что делаешь?! Жди следующего поезда! Совсем обнаглел! — вдруг взвизгнула какая-то старуха и острым концом своего зонтика ударила неизвестного прямо по пальцам.

Преследователь отдернул руку, и поезд тронулся, быстро набирая ход. Человек с горящими голубыми глазами остался стоять на платформе, провожая Уилла неподвижным взглядом…

— Спасибо! — от всего сердца воскликнул Уилл, когда они уже мчались по темному туннелю.

— Не люблю, когда так наглеют! — как ни в чем не бывало, ответила пожилая дама.

— Вы правы… Господи, как же вы правы!

Отдышавшись и немного придя в себя, Уилл вновь вспомнил о той фотографии. Отцу на ней было чуть за двадцать, и он, как ни крути, был одним из «апостолов»… Был членом элитарной религиозной секты, которая претендовала на очень многое…

И все-таки кем были его отец и другие студенты, изображенные на том снимке? Христианами? Да. Но не только. Может быть, даже не столько. Они считали себя авангардом нового богоизбранного народа. Они полагали, что иудеи утратили право на все, что имели. И что это все отныне стало принадлежать им… Ветхий Завет стал их, а не иудеев, главной книгой. И обещания, данные Господом Аврааму, стали обещаниями, которые были даны им, а не иудеям…

Поезд начал тормозить. Уилл выглянул в окно: станция «Декалб-авеню». Он вышел и, побежав по переходу, пересел на другой поезд. Пусть теперь ищут…

Тиша мгновенно поняла главное. Согласно «заместительной теологии», новые христиане объявили себя наследниками иудаизма со всеми его древними потрохами. И та сделка Авраама с Господом относительно судьбы Содома тоже стала частью их духовного наследия. А значит, они полностью разделяли веру иудеев в существование тридцати шести избранных, на которых держится весь мир. И, веруя в это, отчего-то вдруг решили нарушить равновесие — предать смерти праведников и запустить маховик Апокалипсиса.

Но зачем они это сделали? И если уж на то пошло, зачем хасиды все-таки похитили Бет?

Голова у Уилла гудела как колокол. Он посмотрел на часы. Без четверти четыре. Вынув из кармана мобильный, долго молча смотрел на него, затем, собравшись с духом, быстро набрал номер Тиши.

— Уилл?! Господи, Уилл, ты живой!

— С тобой все в порядке? Ты где?

— Я в больнице. С Томом. Представляешь, Уилл, его ранили!

— Боже…

— Ты полез вниз, а я на крышу. А потом из комнаты донесся такой странный сухой щелчок. И я услышала, как Том вскрикнул. Я выждала пару минут и спустилась к нему. Он лежал у дивана и истекал кровью. Господи, Уилл, ты бы видел его в тот момент!

— Он жив?

— Его сейчас оперируют. Зачем они это сделали, Уилл? Кто они такие вообще?!

— Не знаю. Но я найду их, клянусь тебе! Я разыщу всех, кто приложил к этому руку!