Понедельник, 19:12, Краун-Хайтс, Бруклин

Окружавшая белизна едва не ослепила Уилла. По снегу гуляли лунные блики, из окон и дверей синагоги лился белый свет. На крыльце было не протолкнуться от хасидов, которые сегодня вовсе не походили на ворон. Скорее, на лебедей.

На каждом была белая туника поверх черного костюма, белый шарф и белая ермолка. Даже обувь была светлая. В синагогу все входили, и никто не выходил. Изнутри доносился шум, какой можно услышать, пожалуй, лишь на стадионах.

Тиша, с которой он созванивался несколько минут назад, сообщила, что в Краун-Хайтсе наступил не’елах — заключительная часть главной религиозной службы года продолжительностью ровно в сутки. Никто из этих людей ничего не ел и не пил в последние двадцать четыре часа, и все это время они пребывали в молитвах. Это была финальная стадия величественного Йом Кипур — Дня всепрощения. Тиша сказала, что в эти минуты врата неба медленно, но верно закрываются, отделяя тех, кто успел покаяться, от всех остальных.

В течение всего дня в синагоге не смолкали шум и голоса…

— В первый день года она начертана, в День всепрощения она запечатана. Сколь много умрет и сколь много родится, сколько много продолжит жить и сколько много почит…

Уилл едва влез в помещение, в котором было битком народу. Никто не улыбался, никто друг с другом не разговаривал. Все лица были крайне серьезны. Каждый из присутствующих усердно молился вслух, держа перед собой раскрытую священную книгу и равномерно раскачиваясь вперед-назад, вперед-назад…

— Запирающий врата неба… спаси нас, о Господи!

— Прошу прощения… — то и дело говорил Уилл, отчаянно проталкиваясь вперед и рыская по синагоге глазами.

Люди стояли плотной массой и не желали расступаться. Порой Уилл даже не знал, куда ему поставить ногу. А ему необходимо было срочно разыскать рабби Фрейлиха! Срочно, если он всерьез рассчитывал на заключение задуманной им сделки. Он расскажет ему все о Церкви Воскрешенного Христа, о тех, кто убивает праведников, а Фрейлих взамен вернет ему жену. Только так.

Уилл бросил взгляд на часы. У него в запасе было не больше получаса. Сейчас угроза миру была актуальна, как никогда. А если он не успеет, если Йом Кипур пройдет, Фрейлих, чего доброго, решит, что непосредственная опасность миновала… И тогда его трудно будет уговорить сделать то, что задумал Уилл.

— Вы не знаете, где рабби Фрейлих? Вы не видели рабби Фрейлиха?

Большинство просто игнорировали его отчаянные мольбы. Каждый был погружен в свою молитву. Откликнулись лишь двое — не отрывая глаз от своих книг, они раздраженно махнули рукой… в противоположные стороны.

Оставалось двадцать три минуты… Всего двадцать три…

В тот момент, когда Уилл — уже совсем отчаялся и собирался заорать на весь зал, его кто-то схватил сзади за плечо и развернул к себе. Острая боль пронзила его руку. Застонав, Уилл приготовился как следует ответить обидчику.

— Уилл?

— Сэнди! Господи, Сэнди! Ты меня до смерти напугал!

— Что ты здесь делаешь?

— Нет времени на разговоры! Слушай, мне нужен Фрейлих! Срочно нужен! Где он?

Сэнди схватил его за руку и молча потащил куда-то в сторону. Уже через пару минут они добрались до того места, где в обычные дни размещалось нечто вроде библиотеки. Там-то, раскачиваясь взад-вперед и что-то бормоча себе под нос, и молился рабби.

— Эй! Рабби Фрейлих! Это я, Монро!

Тот медленно повернулся к нему. Взгляд у него был потухший и смертельно-усталый. Лишь увидев на лице Уилла синяки и пластырь, он изобразил на лице некоторое удивление.

— Рабби, я знаю, кто убивает избранных! И я знаю, где находятся эти люди!

Фрейлих часто заморгал, рука его, державшая раскрытую книгу, дрогнула.

— Я готов рассказать вам все прямо сейчас! У вас еще будет время, чтобы остановить их. Но сначала вы сделаете кое-что для меня! Вы отведете меня к моей жене! Немедленно!

Фрейлих долго молчал. Он явно взвешивал все плюсы и минусы озвученного предложения. Наконец взглянул на свои часы и сказал:

— Хорошо. Идемте.

Выйти из синагоги оказалось гораздо легче, чем войти в нее. Перед рабби Фрейлихом мгновенно образовался свободный коридор. Уилл быстро шел за ним, то и дело ловя на себе удивленные взгляды из толпы. Они вышли на улицу, и рабби почти тотчас свернул в переулок. Уилл вновь — в который уже раз — сверился с часами. Оставалось пятнадцать минут…

Вдруг рабби остановился и взбежал на крыльцо двухэтажного неприметного дома.

— Мы пришли?

— Да.

Уилл готов был рвать на себе волосы. Этот дом находился всего в двух шагах от синагоги. Он несколько раз проходил мимо него, даже не подозревая, что Бет находится совсем рядом…

Сердце его бешено колотилось. Он уже ни о чем не мог думать, кроме одного: сейчас они наконец увидятся! И больше он — чтобы ему провалиться на этом самом месте! — никому не позволит разлучить их.

Фрейлих постучал в дверь. Изнутри откликнулись, насколько мог судить Уилл, на идише. Фрейлих произнес пароль, и дверь открылась.

На пороге появилась немолодая женщина в глухом платье и хасидском парике, про которые рассказывала Тиша. Уилл едва сдержал стон разочарования. Уиллу почему-то казалось, что дверь откроет Бет…

— Это ее муж, — негромко сказал рабби. — Приведи ее к нам.

Та молча кивнула, заперла за ними дверь, а сама поднялась по внутренней лестнице на второй этаж. Уилл весь превратился в слух. Он услышал, как наверху хлопнула какая-то дверь, кто-то что-то сказал, а потом женщины стали спускаться. Он неотрывно смотрел на лестницу. Вначале показалась та, что впустила их в дом. Затем он увидел ноги и длинную юбку второй женщины. В первое мгновение ему показалось, что это снова не Бет, которая сроду не носила таких платьев и таких грубых башмаков. А потом…

Он сам не помнил, как взлетел по лестнице ей навстречу и схватил ее в охапку. Не помнил, как плакал… Как отчаянно прижимал к себе жену… И та вздрагивала всем телом в его объятиях… Они молчали и только всхлипывали, как дети… И это длилось, казалось, целую вечность.

Наконец Уилл заставил себя чуть отстраниться, чтобы заглянуть в ее лицо. Оно тоже было все в слезах, подбородок подрагивал, глаза смотрели на Уилла так, словно он мог в любую секунду просто растаять в воздухе.

— Видишь… — наконец проговорила жена. — Я говорила тебе… Я говорила тебе, что верю в тебя… В нас с тобой… Помнишь ту песню, Уилл? Я знала, с первой минуты знала, что ты разыщешь меня… И вот ты разыскал…

Он вновь прижал ее к себе, гладя по волосам.

— Мистер Монро, — наконец раздался у него за спиной голос рабби, — мне неловко мешать вам, но мы договорились…

— Да, — тут же ответил Уилл. Он вновь заставил себя отстраниться от жены и утер рукавом рубашки мокрое от слез лицо. — Да, мы договорились… Кстати, рабби, Бет в курсе?

— Она ничего не знает, — быстро ответил Фрейлих. — У нас мало времени, мистер Монро.

Уилл не сразу собрался с мыслями. А потом выложил все, что знал, за одну минуту. Как он наткнулся на христианскую секту, которая считала, что унаследовала учение иудаизма во всей его совокупности. Сектанты уверовали в легенду об избранных точно так же, как в нее верили хасиды. Им удалось взломать компьютерную сеть в Краун-Хайтсе и раскрыть тайну личности праведников. После этого они устроили резню среди них, рассылая своих эмиссаров по всем полученным адресам. Специально подгадав так, что все убийства должны были закончиться в День всепрощения.

— То есть, — заключил Уилл, вновь сверяясь с часами, — через десять минут.

— Зачем им было убивать всех этих людей?

— Я не могу сказать это со всей определенностью. У меня есть лишь догадки. Апостол и другие… они творили о наступлении Божьего суда, и о спасении тех, кто способствует его приближению.

Уилл по-прежнему обнимал Бет одной рукой, стоя на лестнице.

— Что здесь происходит? — слабым голосом пролепетала она.

Рабби Фрейлих опустился на диванчик и задумчиво поглаживал бороду.

— Вы говорите, что видели этих людей своими глазами?

— Всего час назад. Они здесь, в Нью-Йорке. Только не вздумайте усомниться, что это все их работа. Я точно знаю — это они! И, как выразился Апостол, им нужно сделать последний шаг. Они не знают имени тридцать шестого. Пока не знают. Но они намерены отыскать его и предать смерти, точно так же как отыскали и предали смерти уже тридцать пять человек. Рабби, вы ведь знаете, кого они ищут. Где он, этот тридцать шестой? Надеюсь, вы позаботились о том, чтобы спрятать его в надежном месте?

— О… уверяю вас, мистер Монро, трудно отыскать убежище, которое было бы для него более естественным и безопасным.

— Расскажите мне! Где он?

Фрейлих вновь посмотрел на часы, а потом буднично произнес:

— Он здесь.