Этот морозный день начался для Юрия Ивановича Безухова так же обычно, как и другие дни последних лет его последней жизни. Да-да, Юрий Иванович прожил несколько жизней, хорошо их помнил и нисколько не жалел о том, что он так необычен, в отличии от всех остальных граждан этой большой, но совершенно безалаберной страны. В отличим от них, граждан, Юрий Иванович видел, гораздо больше и глубже, он видел первоисточник, первопричины происходящего, событий, он как говорится — знал, откуда все вытекает… Но увы, куда течет, не дано было знать даже и ему…
…В первой своей жизни на этой планете, а Юрий Иванович подозревал, что он жил и на других планетах, этому были косвенные доказательства, но об этом в другой раз, так вот — в своей первой жизни Юрий Иванович был блестящим гусаром… Дворянином, бретером, пьяницей, поэтом и волокитой. Блестяще прошел компанию 12–13 годов, отмечен наградами и именным оружием, шрамами и успехом у дам Польши, Австрии, Франции… Но к сожалению, все когда-нибудь кончается, и блестящий офицер, о чьих похождениях рассказывали даже при дворе, был убит в дуэли, и кем! боже, умереть от руки мальчишки! Но такова натура Юрия Ивановича, кстати, во всех своих жизнях на данной планете, его звали Юрий, благородное имя, так вот — Юрий был убит благодаря собственной натуре, собственному благородству. Дуэль произошла из-за бахвальства молодого корнета, но у него была юная и прелестная сестра, к тому же обладающая, как ни странно, недюжинным умом. Так вот, та самая сестра, бросилась к ногам Юрия Ивановича и слезно предложила самое дорогое, что у нее есть — честь, в обмен на жизнь глупого и недалекого хвастунишки… Естественно, Юрий был человеком чести (каламбур-с) и не воспользовался своим положением, а наоборот, подняв юное созданье с колен, клятвенно заверил его, что все будет прекрасно…Так и вышло, Юрий усердно промахнулся, а корнет столь долго целился, что все сомнения были отброшены — он жаждал смерти! Юрий Иванович напоследок еще изволил пошутить — крикнул противнику, мол поторопитесь, сударь, у меня промокли ноги… И был вознагражден за шутку вполне — пуля попала в сердце.
Но по-видимому где-то там, на небесах или еще где, где решаются судьбы людские, обоснованно посчитали — смерть в тридцать два года, да еще при столь благородных обстоятельствах, есть смягчающей причиной и послали Юрия на новый жизненный круг, круг земной.
Юрий родился снова. И осознал свое новое рождение довольно рано — лет так в двенадцать, когда сосед хотел надрать ему уши, поймав в собственном огороде. Деревенский мальчишка, в заплатанных портках и рваной рубашке, вскричал так на соседа-мужика, что тот от неожиданости сел прямо в грядки с луком… И после этого Иван заявил — зовут его теперь Юрий, и он дворянин, и заговорил таким изысканным штилем, вставляя в речь хранцузкие слова, что вся деревня ахнула и по темноте своей решила — сошел с ума. И ни кто уже больше не трогал Юрия, так как обижать юродивых — грех.
Так и жил Юрий, жил и жил, и вырос в красивого парня, явно белой кости, и все бы шло прекрасно, но не суждено видать было Юрию прожить юродивым, не для того его провидение бросило на новый круг… Проходили через деревню красногвардейцы, к этому времени уже и революция приключилась, и гражданская война вовсю полыхала, так вот проходили красногвардейцы через деревню и решили побаловаться дворянкой. Дворянка та застряла среди всеобщей неразберихи и сумятицы в этой деревни, вот ею и решили побаловаться те красногвардейцы. По праву победителей этой жизни, ну и по праву мести, мол наших бабок крепостных дворянчики волокли на сеновал, а прочь мы не можем…
Взял Юрий вилы и запорол насмерть первого победителя, рвущегося получить свое, затем второго, затем третьего… Видит командир в кожаной куртке — весь отряд может потерять в бесславной битве у сарая и застрелил Юрия. Что там дальше с дворянкой, мы можем только догадываться — конечно вышла замуж за командира-большевика и вместе с ним строила социализм в отдельно взятой стране с боем у народа. Естественно, клеветники и извратители социалистической действительности могут усомнится в таком окончании данной истории, но разговор не про них, а про Юрия.
В третий раз он уже родился умнее и ни кому не открывал своего происхождения и ни кому не рассказывал об своих прежних жизненных кругах. Могли не только в сумасшедший дом посадить, но и расстрелять, как социально чуждый элемент. Родился Юрий в семье простого советского ответственного партработника, отмеченного всеми мыслимыми наградами от молодой республики. Тут и ордена, бляхи в ладонь, и именное оружие, бывшее графское, и дача, отнятая у купца, и авто "Паккард", принадлежавший расстрелянному генералу, и паек усиленный, вырванный изо рта народа, и спецобслуживание, и прислуга, и многое, многое, многое другое… Одним словом, Юрий попал в свою стихию, в привилегированную семью. Но вновь неизвестные силы резко изменили предначертанный богами круг… Молодая, но зубастая республика рабочих и крестьян, наградила номенклатурного папу Юрия очередным призом в этой жизненной гонке — расстрелом. Шел 1937 год.
Пострадали и мама, и сестра, и Юрий…Все поехали в лагеря…Юрий получил в свои неполные шестнадцать лет полновесный десятилетний срок. Тюрьмы, лагеря, каторги, этапы, нет смысла их описывать, во все времена они были одинаково-гнусные, но только бывшие рабы создают более гнусные и страшные каторги.
Грянул 1941 год, да так, что заложило уши. Юрий как потомственный дворянин и сын собственной страны, написал заявление с просьбой об отправки на фронт и…подучил довесок к сроку, как за попытку подготовки к побегу и перехода к врагу. Умные люди, воры, подсказали молодому зеку выход из данной ситуации. Как стать из врага народа его другом…Надо только зарезать кого-нибудь, получить новый срок и… Естественно, облечь это Юрий в дуэль не мог. В этих условиях его бы ни кто не понял. А потому пришлось пренебречь моралью и бонтоном. Юрий зарезал доносчика, давно мозолящего всем ворам глаза, получил добавку к сроку, был удостоен чести быть отправленным в другой лагерь, а оттуда Юрий и сбежал совместно с двумя уголовниками. Те подались воевать в Ташкент, Юрий же украв документы — на фронт. Ярость его не знала границ… За что он был удостоен звания сержант, двух орденов и целой горсти медалей. Но в 1945 году один особо въедливый особист, обратил внимание на такую мелочь, как не использование Юрием в своей речи ненормативной лексики, то есть попросту говоря, Юрий не ругался матом. Этот особист, заинтересованный такой интеллигентностью у простого сержанта с Урала и из рабочей семьи, сделал запрос. Ответ превзошел ожидание. Черным по белому было написано — Иван Никифорович Белов умер от алкоголизма в 1944 году, но! в 1942 году у него украли эти самые документы…
Будучи арестованным, Юрий во всем признался, так как сказалось дворянское происхождение и был направлен этапом на Родину. Ордена, медали и погоны с ремнем были отобраны, впереди ждал расЯтрел, но… Но вновь вмешался его величество случай. В ответ на оскорбление начальника конвоя Юрий плюнул ему в лицо, за что и был убит на месте при попытке к бегству.
Следующее свое рождение Юрий ощутил через уши. Это после того, как маленький мальчик Юрка катался на льдинах и утонул в реке Иртыш. Но был вытащен из воды сердобольным прохожим, который не только умело сделал искусственное дыхание, но и надрал ему уши. Бывший утопленник осознал, что он это он. Тот самый… Потом был институт, где Юрия пытались учить среди всего прочего и французскому языку, но поняв бессмысленность данного занятия, выгнали студента прямо в армию. Юрий знал французский, как родной. Пролетела армия, затем не неудачная женитьба, затем вторая, и Юрий понял, какую шутку с ним сделал некто — он, Юрий Иванович, имел несчастье рождаться все время в стране, где его знания ни кому не нужны, его благородство всех смешит, рассказы о прежних жизнях, даже поданные друзьям-собутыльникам, как пьяные видения, встречали насмешку, кивки головой и подкрутки пальцами у виска… Все были искренне уверены, что Юрий-граф, как его звали у гастронома в клубе "Выпей сам", был псих и алкоголик. И поняв всю никчемность собственного жизнесосуществования Юрий Иванович опускался все глубже и глубже в омут. Тот трюм был русским кабаком…Увы, русского в советской стране оставалось все меньше и меньше, кабаки существовали только в уличных песнях, а потому пить приходилось где попало, с кем попало и только то, что попало…
…Этот морозный день начался для Юрия Ивановича Безухова так же обычно, как и все другие дни его последней жизни его последних лет.
За окном было серо, часы на стене показывали полчетвертого, но секундная стрелка не двигалась и было это полчетвертого серого предутреннего, насквозь промороженного рана или после обеденного, так же насквозь промороженного дня, пронизанного тоской и прочими гадостями, Юрий-граф не знал… Но это незнание было не самое тягостное из того тугого клубка терзавших его усталое сердце и изможденный ум, жизненных передряг и прочей гадости… Наиболее удручало Юрия полное отсутствие информации о своем местонахождении. Нет-нет, он конечно догадывался, что в данное, конкретное время, в данный конкретный временной отрезок, он находится на территории СССР. Пограничники не спят и граница на замке… Карацупа с Джульбарсом бдят, не спят и прочая. Но вот более конкретная информация отсутствовала напрочь, даже город проглядывал не очень… Туманно, как берег морской. Начинали пить вчера или уже позавчера вроде бы в Омске…
Значит, вчера или позавчера, в такой же морозный день, Юрий проснулся точно также, совершенно не зная где, когда и с кем он находится. Но позже все прояснилось и частично встало на места. Проснулся тогда он у Ляльки, давней подруги его давнего приятеля по "Бабьим слезам". Но самого Генка не было, а растерзанная Лялька валялась под боком и всем своим видом как бы говорила о первородном грехе и прочих безобразиях. Затем пришел Генок, сцен не было, так как Юрий был давний друг Генка, а Лялька… Что Лялька, торжественно и неумолимо идет всепобеждающее учение вечно живого и всеми любимого вождя и прочая, прочая, прочая… Когда-то давным-давно, Генок был штатным политинформатором в обществе "Знания" Но неустойчивость либеральных демократических институтов Запада, крах гуманистической философии древних греков и эксперименты советского правительства в области распределения алкогольных напитков среди народонаселения… Спился Генок, дошел до ручки и хронического алкоголизма и все тут. Ну а Лялька, что Лялька, когда-то известная поэтесса в очень узком кругу, но… смотри выше плюс домогательства директоров издательств в обмен на тиражи и славу, подорвали ее веру в человечество и если б не Генок, еще не известно, как низко ей пришлось бы пасть…
Затем был пивняк на Слободском, у тети Вали, ближе к сумеркам, насквозь пронизанным синим воздухом с нефтекомбината, кафе у Политеха "Рваные паруса", неизвестно на какие деньги… А дальше мрак, и мрак кромешный, и хоть умри, но нет из мрака тебе пути…
В этот морозный день, проснись мой друг прелестный, ох и гадость по-видимому вчера мы пили, во рту букет непередаваемый ни чем… Ох-хо-хо… Юрий с трудом повернул голову и осмотрел апартаменты, где он соизволил вчера остановится. Осмотр был произведен в кратчайшие срони, так как осматривать практически было нечего, маленькая комната, квартира малометражка, потолок со швами бетонных плит, окно мутное от житейской грязи, сам Юрий лежит на матрасе, брошенном на полу и больше в комнате мебели не было. Да…одежда кучей, вон и пальтецо виднеется знакомое, рукав дранный, другой в зеленой краске, старое пальтецо, знакомое, Юрий в нем уже лет двенадцать по жизни шествует… Да… Под боком, под грязным и рваным ватным, одеялом кто-то тяжело вздохнул и Юрий медленно, стараясь не сделать себе больно, повернул голову. И приподнял одеяло. На него уставились широко распахнутые серые глаза на худом изможденном лице.
— Ты кто? -
хрипло вопросила хозяйка серый очей со странно коротко остриженной головой, совершенно налысо…
— Я?.. Я облако на сером небосклоне, я ветер, играющий листвой…
— Ты псих?
От такого вопроса Юрий задумался. Вопрос был настолько сложен, что ответа на него нельзя было найти вот так вот сразу… Был ли психом Гамлет, вот вопрос…
— А че ты со мной в постели валяешься, ох, ну и чайник гудит, ох вчера и дали копоти, слышь, мужик, а че ты голый? Да и я…
Юрий не найдя еще ответа на первый вопрос, вынужден был уже начать размышлять над следующим, а во рту было гадко, голова раскалывалась и жить совершенно не хотелось… Жить в стране, где водка с 11 часов, а от так называемого вина не отстирываются нейлоновые рубашки, увольте, уж лучше умереть…
— Ох, ну и трещит чайник, башка моя башка, трещит и болит, -
сероглазая незнакомка изо всех сил потерла голову обеими руками, обнажив костлявую плоскую грудь и отбросив одеяло, попыталась сесть. Незнакомка оказалась незнакомцем… С первичными и вторичными признаками… На шее у него виднелось несколько свежих крупных следов страсти ночной…Всплеснув руками, незнакомец повалился назад с вскриком:
— А! Че ж это так жопа болит, а?!! Ты что же тварь, изнасиловал меня?!..
— Не помню. Ни чего не помню… ИI тебя вижу впервые. Может быть мы снимся друг другу, -
мягко предложил один из приемлемых вариантов Юрий в ответ на гневный взгляд и обвинение в страшном грехе.
— Снимся? Ну тварь, ну дает, отодрал не спрашивая фамилии и "снимся" говорит, -
от непонимания ситуации, и болезненного состояния, сероглазый незнакомец застонал и усевшись на матрас, закачался из стороны в сторону.
— Может и ни чего и не было, -
мягко предложил-предположил Юрий и погладил по худой, с выпирающими позвонками, спине, но незнакомец дернул плечиком, обиженный на весь белый свет и насильника. Делать было нечего, пришлось собираться. Одеваясь и стараясь не смотреть, а тем более не думать о возможных вариантах прошедшей ночи, что б самому не конфузится, Юрий спросил у возможной жертвы алкоголизации населения:
— Как ты, теперь?.. Может помочь чем-нибудь нужно?..
— Уйди гад, не до тебя, голова раскалывается…
Проходя крохотным коридором, заваленным разной дрянью, Юрий негромко спросил;
— А какой район?
— Левобережье…
Юрий открыл глаза и огляделся. Он лежал на комковатом матрасе, брошенном на пол в совершенно пустой комнате. Ободранные стены с остатками обоев были густо украшены кусками бумаги с какими-то подозрительными пятнами. Это были вырезанные из журналов и газет портреты членов Политбюро… На грязном и явно липком полу живописно располагалась куча одежды и шахматная доска. На доске были расставлены грязные стаканы с остатками чего-то мутного и непонятного по цвету. Юрой протянул руку, осторожно, стараясь не сделать себе больно, и взял один стакан. Алкоголем не пахло, пахло скисшим компотом. Бр-р-р… А под боком кто-то сопел. Юрий осторожно поставил стакан на пол и с опаской приподнял одеяло. И вгляделся в загадочный сумрак, совершенно не возбудивший его. А напротив — от вони чуть не вывернуло. Слава богу, вторичные и первичные признаки свидетельствовали — под одеялом лежала молодая, в меру истасканная советской жизнью, но все же женщина… С облегчением вздохнув и не пытаясь понять, что это было, с сероглазым незнакомцем — бред, сон или вчерашнее пробуждение, Юрий успокоился. Волосы незнакомки, правда, отсутствовали напрочь… Это действительно была незнакомка, так как Юрий ее видел впервые… В последнее время это для него стало нормой, он знакомился утром, некоторые обижались, но большинство относилось к этому философски…
Стараясь не расплескать боль и сдерживая пытающийся вырваться стон, дрожа всем телом и обливаясь холодным, противным потом, Юрий выбрался из под одеяла и чуть не упал, попытавшись справится с силой притяжения… Мутило изрядно, во рту отдавало какой-то химией, явно вчера пил не с гастронома… Жить не хотелось…
— Ты уже уходишь, Петя, -
сонно протянула незнакомка без волос.
— А… а, мне нужно на работу, -
пробормотал первое попавшееся Юрий, ни сколько не удивляясь на "Петю". Незнакомка потянулась всем телом и не открывая глаз, пробормотала, явно засыпая!
— Вечером приходи, меня не будет, Катька будет — подождешь…
Подпрыгивая на одной ноге, сдерживаясь от вскрика — в голове казалось перекатывался металлический треугольник с острыми углами и поминутно прилипая на грязном полу, Юрий кое-как оделся. И побрел к источнику… Пока не жизни, а воды. На кухне кран присутствовал, даже раковина находилась на месте, он уже допился до таких квартир, где отсутствовали не только ванна и раковина, но даже и унитаз. Если первые были чаще всего пропиты, то последний просто-напросто разбит.
Напившись и чуть не стошнив в раковину, Юрий старался не глядеть туда, в раковину… у-у-у… полную посуды и остатков… засыпанную пеплом почему-то… Пошатываясь и обтирая ободранные стены коридорчика малометражной квартиры, Юрий добрался до туалета. Не включая света, помочился в грязно-белеющую и дурно… у-у-у…пахнущую призывность унитаза… Стало намного легче… Но сразу холодный пот залил глаза и боль вернулась… Болело в голове, в желудке, болела печень… Дверь… Дверь была не заперта, в подъезде пахло, как на вокзале в уборной… М-м-м… Сердце сжалось и отпустило, еще и еще и еще, ноги дрожали, пот катился по лицу и спине, этаж оказался пятый… Уф… Сейчас только бы дойти до гастронома… Там спасение… только там…
Район оказался левобережье.