О смерти

Помню период детства, наполненный страхом смерти. Мне было лет шесть, я еще не был крещен, семья от Церкви далека, и я не мог заснуть от бесконечно задаваемого себе вопроса: «Что будет со мной, когда тело закопают и оно исчезнет? А я сам – где буду? Что будет со мной?» Было очень страшно. Родители не смогли ответить мне на этот вопрос, он потом как-то сам ушел.

Прежде всего – если ребенку страшно, надо взять его к себе в кровать, обнять и поцеловать. Он должен чувствовать свою защищенность в родительских руках и от мира, и от чужих злых людей.

Детям надо говорить о том, что человек вечен и будет у Господа. Что да, придет время, когда я умру, а ты останешься; ты будешь меня вспоминать – вспоминать молитвой. Молись за меня, пожалуйста, почаще. Объяснять, что для человека естественно бояться смерти, но после того, как Господь победил смерть, ее не надо бояться как чего-то бесконечного. Что рано или поздно Господь даже тела наши восстановит. Надо говорить об этом детям, но когда им страшно, важнее их приласкать. Что противоположно смерти? Любовь. Самое понятное проявление любви для ребенка – родительская ласка, тепло.

Повторюсь: детям очень важно, чтобы их обнимали, тискали, тормошили… У наших детей такая любимая игра: мы придвигаем к дивану мягкое кресло-мешок, я ложусь на диван, дети на меня прыгают, а я их как будто ем и косточки кидаю в помойку – в мягкое кресло. Они готовы играть в это хоть целый час! Или ложусь на пол между этим мешком и диваном и изображаю осьминога: они через меня перепрыгивают, а я их хватаю за ноги, опять же ем, и они визжат от восторга…

Из нашей современной культуры мы убрали смерть, насколько это возможно. Человек умирает в больнице; тело обмывают и приготавливают в морге специально обученные люди. Родственники практически не видят покойника – только в какой-то чудовищной косметике в гробу, после чего его быстро закапывают. Мир всячески прячет от себя смерть, это видно уже по тому, что старики боятся выглядеть стариками и всё молодятся. Семидесятилетняя певица скачет по сцене в мини-юбке, и ей совершенно не стыдно, и зрителям невдомек, насколько это страшно. Тебе скоро уходить, а ты делаешь вид, что этого никогда не произойдет. На самом деле смерть – единственное событие, в котором можно быть абсолютно уверенным, а мы живем так, как будто оно с нами не случится. О возрасте говорить не принято, на юбилеях желают друг другу прожить еще столько же, еще десять раз по столько же… Все это искажает отношение к смерти и, соответственно, к жизни, потому что жизни без смерти не бывает – это ее важнейший результат, и экзамен, и встреча с Богом, и начало ответа за всю жизнь.

Раньше было совершенно не так: человек готовился к смерти. Вот ребенок живет, скажем, в XVIII веке, в деревне; на его глазах бабушка готовит себе на погребение лучшую одежду; даже в наше время, в советские годы, бабушки откладывали деньги на похороны, чтобы не обременить родственников. Такая удивительная забота обо всем. Заранее человек знал, где он будет лежать, и не только не боялся напоминать себе и окружающим о своей смерти, но вообще это считалось великой добродетелью. И все родственники знали, что бабушка и дедушка скоро уйдут. Старики отрешались от суетных дел, начинали больше молиться – готовились. Христианская кончина живота, о которой мы просим, безболезненная, мирная, – это смерть с христианским напутствием, то есть с Исповедью, Причастием, Соборованием и молитвой. Потом, когда человек умирал, тело клали в горнице и члены семьи его обмывали. Дети знали, что вот это лежит бабушка; они не боялись, и тело от них никто не прятал. Все по очереди читали над усопшим Псалтирь.

Отпевание совершалось дома – и сейчас в Требнике можно прочесть: «Скончавшуся кому от православных, абие (тотчас) призывают сродницы его священника, иже пришед в дом, в немже мощи усопшаго лежат, и возложив епитрахиль, и вложив фимиам в кадильницу, кадит тело мертваго, и предстоящих, и начинает обычно…» Отпевать в храме – поздняя традиция. Покойника с благоговением, как икону, помещали в центре дома, и священник приходил к этой великой святыне – человеческому телу. Вспомним великие, знаменитые слова преподобного Иоанна Дамаскина из стихиры, которую поют на отпевании: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну…» Красота души не может быть «безобразной» и «безславной», только тела; Иоанн Дамаскин, точнейший в своих формулировках богослов, говорит нам о том, что образ Божий становится безобразен и бесславен, он начинает истлевать. Тело – неотъемлемая часть человека, и оно таинственным образом тоже является частью образа Божия в человеке, несет на себе эту печать и поэтому является святым. И раньше маленький ребенок был к этому богословию причастен. Он начинал чувствовать запах, понимал, что такое тление, и для него слова о тлении, в том числе и слова молитв, становились реальными. И конечно, он неизбежно начинал задумываться о своей смерти. Только в отличие от меня – а я стал мучиться вопросом о смерти после того, как присутствовал на похоронах дедушки, – он знал ответ. Я же нашел ответ, только когда пришел к вере во Христа.

Мне кажется, не нужно прятать от ребенка смерть, лучше с ним об этом говорить. Чем раньше человек включает в свою жизнь смерть как самый главный этап, тем серьезнее он начинает жить. И тем раньше он начинает серьезно жить.

Надо прочитать детям о преподобном Серафиме Саровском, как он сам себе вырезал, выточил из дубовой колоды гроб, поставил в сенях и по многу раз в день проходил мимо него и поглядывал, а может, иногда и ложился туда, чтобы не расслабляться в своем духовном делании. Показать репродукцию великого Караваджо «Святой Иероним за книгой» и объяснить, для чего на столе у блаженного Иеронима лежит череп – чтобы глубже уйти в перевод Священного Писания и ни на что не отвлекаться. Рассказать про костницы в афонских монастырях – хранилища черепов и костей умерших монахов. На стене одной из костниц написано: «Помни, всякий брат, что мы были, как вы, и вы будете, как мы». И когда у монаха начинаются духовные нестроения, потеря мира или искушение, игумен говорит ему: «Сходи-ка ты туда на ночь, помолись». И после этого обычно все в голове встает на место.

В детской дозе культуру памяти смертной, эту духовную добродетель, надо прививать. Надо возить детей на кладбище, обихаживать могилки, подметать, оттирать памятники… Молиться перед могильными крестами. Детям очень полезно быть на кладбище. Помню, нас с сестрой, маленьких, отец взял на кладбище Донского монастыря. Мы ходили в тишине среди могил, и он рассказывал о людях, которые там похоронены. Это было для меня потрясением; за стеной шумная Москва, суетная, торопливая, а здесь покой и тишина, кусок совершенно другой жизни.

Откровением стала для меня могила Льва Толстого в Ясной Поляне. Мы поехали туда на экскурсию от школы. Я не был воцерковленным ребенком, но я помню дикий ужас, который охватил меня там. Не знаю, что моя душа почувствовала, но мне хотелось бежать прочь от этого холмика без креста, так было тяжело и страшно! Я и тогда не был знаком ни с какими антицерковными произведениями Толстого, и сейчас не хочу читать эту грязь, но на уроках литературы что-то говорили о его антицерковной позиции, и я совершенно определенно связал для себя этот ужас с тем, что мне страшно от его посмертной участи. Ведь невольно всегда на себя примеряешь – каково будет на твоей могиле, каков будет итог твоей жизни. Сталкиваясь со смертью, человек неизбежно задумывается о своем пути и об его окончании.

Говорить с ребенком о смерти надо тактично, спокойно. И вразумительно – а то ведь дети могут все по-своему понять. Как в старом анекдоте: ребенок приходит из школы в первом классе, весь трясется от ужаса, плачет, просит не выключать свет и в конце концов, стуча зубами, рассказывает, как им учительница сказала, что Ленин жил, жив, будет жить и очень любит маленьких детей… На самом деле, сейчас получается перекос именно в эту сторону: дети так или иначе сталкиваются с фильмами ужасов – где-то в гостях или видят рекламу в интернете. А фильмы ужасов – это такая клевета на человека! Их нельзя смотреть христианину, потому что они лгут, они внушают, что люди могут стать похожими на демонов, потерять образ Божий. А этого не может быть никогда, человек не может стать демоном. Он может страшно пасть, погибнуть душой, но останется человеком, потому что он создан по образу и подобию Божию. А все эти страшные выдумки и рассказы – просто окна в ад. Я считаю, что у многих европейских, американских авторов и режиссеров есть консультанты снизу, оттуда, которые им нашептывают, навевают эти образы. Нельзя наших детей знакомить с таким подходом к смерти. Нехорош подход к смерти и в так называемых комедийных боевиках, где людей убивают пачками и это должно быть смешно. Это тоже зловредная ложь. Сейчас принято несерьезное отношение к смерти – шутки, комиксы, сериалы, где человек лишается жизни – и это так, пустяки, ничего не стоит.

Благоговейное христианское отношение к жизни, понимание того, что есть человек, предполагает и благоговейное отношение к смерти. Смерть – таинство. Это венец, завершение пути любимого Божьего сына и дочери, которыми являемся все мы, каждый из нас, и торжество предстояния своему Творцу по окончании прекрасного и огромного труда. Почему мы торжествуем в день памяти святых, в день их смерти? Это рождение в вечную жизнь. Вот преподобный Сергий умер, а до сих пор именно в этот день собирается вся Церковь, приезжают архиереи Русской Православной Церкви и гости из-за границы, лавра забита так, что войти трудно. Почему, он же в этот день умер, надо скорбеть, плакать, он ушел от нас… Нет! Это торжество, радость. Думаю, у многих есть такой опыт: когда умирает праведный человек, мы очень скорбим, но на отпевании нам легко и светло. Чувствуется какая-то пасхальная радость оттого, что кончилась многотрудная праведная жизнь, в которой были, безусловно, и ошибки, и падения (даже праведник, святой – не значит безгрешный), и человек вернулся к Отцу Небесному.

 

О смерти самых любимых

Когда в судьбу человека вплетается смерть любимого, это происходит не без Промысла Божия: Господь подталкивает к внутреннему росту, духовному взрослению. Разлука с любимым горька, и чем больше ты любишь, тем больнее. Никто его не заменит; это, наверное, как жить без руки – вот она должна быть, а ее нет, и новая не вырастет.

Помню, как тяжела была для меня смерть отца. Хотя он давно жил в другой семье, отец очень много значил для меня, сыграл огромную роль в моем формировании, был важным ориентиром… И сейчас мне его очень не хватает.

Как говорить о смерти родителей… Не бояться, что ребенок чего-то не поймет. Дети иногда понимают духовные истины значительно точнее взрослых. Нужно сказать, что душа бессмертна, что человек воскреснет. Господь восстановит его тело, и оно больше не будет знать ни болезней, ни печали, ни воздыхания. Оно будет прекрасно и светло, как Тело Христа, преображенное после Его смерти и Воскресения. Не случайно на иконах даже умершие столетними старцами преподобные никогда не изображаются согбенными немощными стариками – они «средовеки», люди среднего возраста, с седыми волосами, лысинами, но вполне в силах. Потому что там не будет ни болезни, ни дряхлости. И мы встретимся, обязательно все там встретимся. Вот это надо сказать ребенку. А к вере и пониманию, что это так, он будет идти постепенно и очень долго. Сейчас, выслушав ваши слова, он, может быть, только сильнее зарыдает, оттого что у него такое страшное неисчерпаемое горе. Тогда так: давай помолимся, пойдем молиться за бабушку, пойдем молиться за папочку, ему это сейчас очень нужно. Все, что мы можем сделать, помочь, – это помолиться за него.

Молитва за усопшего – думаю, любой внимательный к своей духовной жизни христианин может это засвидетельствовать – приносит успокоение в скорби и некий таинственный ответ. Наша душа чувствует легкое мановение отзвука и некий покой. Мы молимся, чтобы души ушедших от нас упокоились, получили покой, – и каким-то непонятным образом наши души умиряются, успокаиваются.

В скорби надо учить ребенка молиться. Находить утешение в молитве. Понимать свою жизнь по-другому. Не надо прятать от ребенка веру! Вера – то, что мы знаем о Боге, что Бог открывает о Себе; это взаимоотношения человека и Бога. Не будем стесняться Бога, скрывать истины о Его бытии и о том, как Он промышляет о мире.

 

Про секс – не надо

Мне кажется, с ребенком вообще не надо говорить о половых отношениях. Вот не было на Руси традиции таких разговоров. Во-первых, я как христианин могу говорить со своим ребенком только о супружеских отношениях, для христиан остальное есть блуд. Во-вторых, к несчастью, ребенок и так узнает техническую, если можно так выразиться, сторону вопроса: сейчас, как никогда за всю историю человечества, эта информация стала очень доступной. Даже в самых развратных обществах, в Римской империи например, было иначе. В наши дни ребенок может – случайно! – включить порнографию на все мониторы в классе информатики, был такой случай. Потому что у него это закачалось в телефон, он даже не понял как. И весь 4-й класс все посмотрел. А ведь это же колоссальная травма! Любой даже неверующий психолог вам скажет. Ребенок не готов к восприятию этой информации, она просто разрушает его душу.

Мы живем в такое время, когда эта часть жизни непомерно раздута. Есть люди, для которых она стала смыслом жизни, заняла место, где должен быть Господь. Я знаю один совершенно дикий случай. Одно время у меня было такое послушание: я сидел в епархиальной канонической комиссии, которая рассматривает вопросы вторых браков, так называемых разводов (напомню, в Церкви развода нет, Церковь может констатировать факт, что семья умерла, и в определенных случаях дать благословение на следующее венчание, но не разводит, нет механизма и нет процедуры развода), а также отпевание самоубийц. Приходит пожилая женщина и просит дать ей разрешение отпеть мужа, он застрелился. Помешанных, душевнобольных отпевают и поминают в Церкви, поэтому я расспрашиваю, каковы обстоятельства смерти. И узнаю, что он застрелился из-за старческой импотенции. То есть он покончил с собой потому, что никакого другого смысла жизни у него не было! И сейчас есть огромное количество людей, которые движутся в этом направлении. Для них это самое главное. Есть такая поговорка: можно есть, чтобы жить, а можно жить, чтобы есть. А сейчас появилось очень много людей, которые живут для того, чтобы вступать в половые отношения. Это страшно, это убивает человека, культуру, нацию, народ…

Половая сфера – Богом данная, грехом искаженная, но все-таки малая и не самая существенная часть жизни. И даже не самая важная часть взаимоотношений между мужем и женой – есть значительно более значимые вещи в браке. Это все равно как полевые цветы решат, что самое главное – цвести, а плоды приносить откажутся. В конце концов они умрут, и поле займут сорняки, которые активно плодятся. Если смыслом жизни становится цветение, то дети мешают, и появляется идеология «чайлдфри», как сейчас называют нежелание иметь детей. Безумие, совершеннейшее безумие! Кто за тобой будет ухаживать в старости? Медсестра в доме престарелых? Но она же не будет относиться к тебе так, как родной человек. Не понимают, что главное сокровище на земле – это люди, которые тебя любят, чем их больше, тем ты богаче! Их ничто не заменит, ни деньги, ни связи.

Молодость уйдет. Останется только любовь, она никуда не денется, если сам ты будешь ей служить. Ты был один, потом вас стало двое, а теперь у тебя появилось еще трое, или четверо, или пятеро детей, которые тебя беззаветно любят. Ты стал богачом. А люди этого не понимают, они живут только ради цветения. Ну да, можно любоваться на цветущую ветку сакуры – но всем хочется съесть плод этого прекрасного дерева. А плода нет.

Вся современная культура нацелена на обслуживание, разжигание страстей в человеке. Дернуть за эту ниточку, рекламируя что угодно, проще всего. И ребенок вырастает в среде, заполненной рекламой или непристойной, или как-то отсылающей к непристойности. И уже без всякого стеснения непристойность обрушивается на него в интернете. «Родительский контроль» необходим, и все равно грязь, скорее всего, просочится, ребенок все узнает про секс, как предыдущие поколения узнавали во дворах и на улицах, из разговоров со старшими детьми.

Поэтому с детьми надо говорить не об этом, а о семье и о целомудрии. Прежде всего, дети должны видеть отношение к этой сфере в семье – где родители не смотрят развратные сцены по телевизору, выключают или проматывают видео, когда они попадаются. Не рассказывают пошлых анекдотов сами и не позволяют другим.

Объяснять, что такое семья и целомудрие, можно на примерах из житий святых.

Христианства нет без целомудрия: не важно, монах ты или мирянин, семейный или одинокий, целомудрие – обязательная часть христианского предстояния Господу, без него не получится быть христианином. Надо сеять в детях знание об этой великой добродетели, читать жития, рассказывать, как святые боролись, сохраняя целомудрие. И когда ребенок вступит в переходный возраст и начнется перестройка организма, взросление, ему будет за что бороться. Он будет знать, что нецеломудрию надо противостоять.

Надо говорить о том, что семья – это ответственность. Надо хранить себя, чтобы получить от Господа подарок, – а в Священном Писании сказано: Кроткая жена – дар от Господа (Сир. 26: 17), – надо протянуть к Нему чистые руки, ты должен быть чист, не осквернен другой женщиной.

Да, бывает по-разному, бывает, что и церковные семьи распадаются и страдают. Но, как я вижу по своей священнической практике, браки, которые создавались девственными, целомудренными людьми, Бог словно на руках несет через все жизненные трудности, бережет, покрывает Своей любовью, защищает Своей благодатью и помогает. Решает нерешаемые проблемы, например, с жильем… Раньше целомудрие было нормой, а сейчас стало такой редкостью, что для Господа это великая драгоценность.

Не надо бояться воспитывать в детях целомудрие. Ребенку придется нелегко, потому что в сообществе друзей он, скорее всего, будет выглядеть белой вороной. Ну и что? Мы все это проходили. Да, ребята, в футбол играть – я с вами, по крышам лазить, еще какие-то приключения – я с вами, а вот это вы без меня. Поначалу такая позиция вызывает насмешки, потом раздражение, кто-то отказывается от тебя как от друга, ты ему становишься неинтересен… А лет через десять, когда у них, у бедных, начинают распадаться браки, друзья приходят к тебе и спрашивают: почему вы с женой так хорошо живете? Расскажи, как надо… И ты будешь им рассказывать, объяснять, что надо, что не надо, и помогать восстанавливать их семьи.

Распадом семьи человек, не сохранивший целомудрия, платит за блудные связи до брака. Они разрушают способность соединиться с одним-единственным человеком раз и навсегда так, чтобы все остальные представители противоположного пола вообще не интересовали и рассматривались только как отцы, братья, или сыновья, или матери, сестры и дочери в разных рангах в зависимости от возраста. Эта способность всего себя отдать одному любимому или одной любимой чрезвычайно сильно разрушается блудом. Тому, кто до брака многое испытал, очень трудно и создать семью, и удержать ее, когда приходят нестроения, трудности, испытания.

Надо детям сказать, что каждый блудный грех молодого человека или девушки – камень, брошенный в хрустальный замок будущей семьи. В лучшем случае ты будешь изранен этими осколками. Сатана станет мстить, предъявлять на тебя претензии. Как только у тебя начнутся какие-то проблемы с женой – она постареет, заболеет, или у нее разовьются какие-то сложности характера, или возникнут проблемы с ее родственниками, – рядом всегда окажутся женщины, готовые отнять тебя у нее. Из двух параллельных классов по сорок человек, окончивших школу в 1985 году, осталось всего пять-шесть пар. У остальных по два, три, четыре, пять браков, и везде дети, и все в основном без отцов – трагедия. За каждый грех приходится расплачиваться. Преодолеть его можно покаянием, благодатью Божией; но чем больше человек блудит, тем тяжелее ему перестать грешить и раскаяться.

Поэтому очень нужно говорить с детьми о целомудрии – спасать их будущие семьи. И давать какие-то ориентиры, чтобы ребенок, вырастая, мог понять, трезво оценить, годится эта красивая девочка или этот симпатичный мальчик ему в жены или в мужья. Чтобы не считал, что если он влюблен – это уже все, значит, обязательно будет счастлив.

Вообще с детьми надо серьезно разговаривать. И смотреть серьезные фильмы, обсуждать их. Не всегда это получается, бывают закрытые дети. Но иногда ребенок закрыт, допустим, для отца, открыт для матери или наоборот. И вдруг оказывается, что шестнадцати-семнадцатилетнему юноше необходимо, чтобы вы с ним разговаривали чуть ли не каждый вечер. Вам некогда, вы устали, у вас полно других дел, но разговаривать обязательно, потому что, если сейчас вы закроетесь от него, он просто уйдет и будет обсуждать важные для него темы с кем-то другим. И что «другой» объяснит ему про жизнь, совершенно неизвестно. И какие будут последствия у этого объяснения…

Говорить можно о святых, на примере житий; о хороших семьях, о верности. О том, что уход от семьи – это предательство и падение, которое начинается с блудного помысла. О том, что настоящий брак может быть только один. Да, второе венчание разрешено, Церковь снисходит к немощи человеческой, но вот что удивительно, и обычно об этом не говорят: даже если венчается вдовец, а не разведенный, по правилам святых отцов его положено на год отлучать от Причастия. Почему? Потому что она там тебя ждет, вас Господь соединил навечно! Да, Церковь идет тебе навстречу – но ты не дотянул до той красоты понимания брака, которую Господь тебе предложил. Вдовому священнику запрещено жениться второй раз, и это не какие-то завышенные, а в христианском понимании абсолютно нормальные требования к браку. И тот, кто рукополагается в священный сан, должен хранить целомудрие, у него может быть в жизни или никого, или одна-единственная женщина. Это, конечно, может привести и нередко приводит к драме, потому что очень большое число семинаристов – могу засвидетельствовать как выпускник семинарии – действительно являются людьми абсолютно целомудренными и вообще не знают, что это за предмет такой – женщина, как с ней обращаться и по каким признакам можно понять, что в ней происходит. Самые мимолетные увлечения они сразу же преодолевают, отсекают помыслы, потому что им еще три года учиться, потом в академию поступать, а сейчас не до того. Узнал, как понравившуюся девушку зовут, подал за нее сорокоуст – и забыл. А к концу учебы его зовет архиерей и говорит: «Милый, на приход. Жена есть?» – «Нет». – «Давай быстрей».

В духовной академии есть такая старинная традиция, еще дореволюционная: делать предложение незнакомой девице из регентского класса – той, что первая спустится по чугунной лестнице учебного корпуса. Дай Бог, чтобы у нее оказался хороший характер, а то какая еще попадется… И сколько священников женаты на женщинах с тяжелым характером, и бесконечно любят их, терпят, смиряются… Целомудренные юноши доверили себя Богу, и Бог дал им крест. Вот мы говорим: Крест Животворящий. Крест творит в нас духовную жизнь. Тот способен понять других людей, кто принял свой крест, несет его с любовью и благодарностью Богу. А откуда, вы думаете, берутся хорошие, глубокие священники? Это же не может быть, если человек не познает страдание. Вот так бывает, и это тоже Промысл Божий. Чем ближе человек к Богу, тем Господь его сильнее воспитывает.