У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет (Лк. 12: 16–21).

Никакое богатство, никакой достаток, никакой урожай не может до конца удовлетворить человека. Стоит один раз получить больше, чем обычно, и мы начинаем считать богатый урожай нормой. Оглянитесь вокруг — каждый человек полагает, что его житницы не полны, а если полны, значит, сразу надо построить новые, более вместительные, которые тоже будут не полными… За прошедшие годы в нашей стране очень многие разбогатели, а потом разорились, и почти все считают нормой жизни самые тучные годы. Это оттого, что человеку всегда мало, ему нужно больше и больше. А рождается эта жажда, как ни странно, из стремления души к бесконечному. Как сказал один проповедник, душа бездонна и наполнить ее может только Бесконечный Бог, все остальное проваливается в нее, исчезает и не может утолить этой жажды. Есть одна машина — нужно две: одна на рыбалку ездить, другая — по городу; есть две — нужно три; есть у человека хороший дом — нужно рядом поставить баню, и так бесконечно… Таких нужд и требований у нас полным-полно. Из-за них мы несчастливы. Большинство людей ощущают себя несчастными, потому что не имеют того, что должны, как им кажется, иметь, не дотягивают до уровня, который выбрали себе в качестве достойной планки.

Здесь, на земле, никто не может быть счастлив до конца, но хотя бы иногда чувствовать себя счастливым может только тот человек, чьи желания исполнились. А для этого нужно умерить масштаб потребностей. Чтобы наши желания были утолены, они не должны быть бездонными и бесконечными. Бороться со своими желаниями практически можно так: каждый раз, как тебе чего-то не хватает, пойди и помоги тому, у кого намного меньше, чем у тебя.

Меня поразила статистика, что самый высокий уровень жизни в Швейцарии и самое большое количество самоубийств тоже в Швейцарии — при том, что все живут в таком богатстве и достатке, о котором жители индийских или африканских деревень даже не могут позволить себе мечтать, да и вообще представить не могут. И вот оказывается, что житель нищей деревни счастливее, чем состоятельный гражданин развитой европейской страны. Почему? Земные цели и ожидания всегда больше того, что нам дано. Если хочешь быть счастливым, надо научиться благодарить Бога, принимать, соглашаться с тем, что тебе дано. Мы благодарим за то, что имеем, и Бог видит, что Его дары нами усвоены, полезны. О тех, кто согласен и кто не согласен, в Евангелии сказано: кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет (Мф. 13: 12); кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь (Лк. 8:18).

Мы привыкли планировать. Нам очень хорошо, спокойно и удобно, наши ноги стоят на твердой почве, когда мы знаем, что первого и пятнадцатого числа получим зарплату, которая дает нам возможность есть, пить, одеваться и оплачивать коммунальные услуги. Оказавшись без стабильного заработка, мы тут же начинаем волноваться, малодушествовать и роптать. Хотя прекрасно знаем слова Господа о том, что довлеет дневи злоба его — довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6: 34), что в молитве «Отче наш» мы просим хлеба на один — сегодняшний день, что Бог печется о нас больше, чем о птицах небесных, — Он же сказал: Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? (Мф. 6: 26). И тем не менее чувствуем себя очень неуютно. Это в наше время — а если представить себе, как жил, допустим, крестьянин в XIV веке! Не было сельского магазина, куда привезут хлеб, если у него не уродится рожь. А она могла не уродиться не потому, что он бездельник и лентяй, а из-за погодных условий. Или набегут кочевники, сожгут поле, отнимут зерно… И люди жили, во всем полагаясь на Бога, были от Него полностью зависимы. Молитву «Хлеб наш насущный даждь нам днесь» так и понимали, что вот, Господи, я сегодня поел, я сыт, жена сыта, дети сыты, слава Богу, день удался, а завтра будет что Бог даст.

Когда мы чрезмерно уповаем на свои планы, Бог начинает нам это показывать — мешает планам осуществиться. Христос учил в Нагорной проповеди, что не надо заботиться, во что одеваться, что есть, а прежде всего искать Царствия Божия: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6: 33). Если мы Царствия Божия не ищем, а слишком много сил посвящаем поиску еды и одежды, увлекаясь второстепенным, Господь, чтобы направить нас к главному, вынужден нам мешать, отнимать Свое благословение.

Уповать на свои силы, ум, талант прекрасно планировать — это от гордости. Бог же, как сказано в Священном Писании, гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4: 6). Представьте себе, что вы приехали в небольшой городок и хотите открыть кафе. Если мэр города, начальник милиции и все инспекции будут вам противиться, у вас ничего не получится. Вот вы открыли кафе, пришла санэпидстанция и сказала: «У вас тараканы!» — хотя вы считаете, что тараканы у них в голове… «У вас грязно, вы не можете готовить в таких условиях. У вас слишком узкая раковина, маленькое ведро для мусора, нет отдельного душа для повара, нет пожарного выхода, не такие решетки на окнах…» — придираться можно бесконечно. У вас быстро закончатся взятые в кредит деньги, вы закроете свое кафе и с большими долгами вернетесь домой. А теперь представьте, что вам противится Бог! Это не санэпидстанция, не начальник милиции, не мэр города и даже не президент страны, а Тот, Кто больше всего! Как снискать Его благословение и помощь в земных делах? Он ждет от нас, чтобы мы прежде всего думали о небесном и со смирением благодарили за то, что имеем. Тогда Бог сможет помочь и дать нам больше.

А еще во всех человеческих делах очень важно помнить о Боге потому, что они могут в любой момент кончиться. Наша жизнь в руках Божиих, и она настолько резко может измениться, что все планы полетят кувырком. Помню, когда я в 1992 году заканчивал семинарию, то страшно переживал: я запланировал поступление в духовную академию — а учился я хорошо и меня брали без проблем — и очень не хотел попасть на усиленное изучение латыни, только на греческий. И вот я всячески наводил справки и мосты, пытаясь обезопаситься от латыни и обеспечить себе греческий. Второй моей заботой был китель. Каждый год семинаристам и студентам академии шили новый китель; и все равно, когда ты в нем и работаешь, и ходишь на службу, он пачкается, засаливаются рукава, поэтому я хотел сшить себе два. Когда одного моего друга рукоположили и он стал носить подрясник, я очень обрадовался и планировал, как буду забирать его китель из ателье. А потом мне духовник не благословил идти в академию, а благословил рукополагаться и идти на приход, и оба моих кителя достались кому-то еще… И я не изучал ни греческого, ни латыни! А я так любил учиться, это были счастливейшие годы… Но мне было сказано, что «моя академия — на приходе». Вообще, до 19 лет я был уверен, что буду художником. Все школьные годы я каждый день ездил на занятия к разным художникам, скульпторам, занимался историей искусств… В результате я стал священником, так Господь промыслил.

Да и вся наша жизнь может оборваться в любой момент. Рано или поздно она закончится переходом в вечность — это, на самом деле, единственное событие в будущем, которое точно состоится. Все остальное — окончание школы, экзамены, поступление в институт, служба в армии, свадьба, работа — может, будет, а может, и нет. Мы предполагаем, готовимся, но на сто процентов ни в чем нельзя быть уверенным.

Со мной учился в семинарии один юноша из священнической семьи, очень хороший, благочестивый, молитвенный, собранный. Прекрасно окончив семинарию, он поехал домой и разбился на машине вместе с матерью, братом и сестрой. И его отец, настоятель соборного храма в старинном русском городе, отпевал сразу четверых своих родных. А казалось, вся жизнь впереди, и такая большая перспектива, столько храмов открыли, так нужны молодые священники… Господь забрал.

Погибли известные московские священники отец Алексий Грачев, отец Федор Соколов, которые, кажется, очень нужны были здесь! А Господь решил, что они нужнее там. Мы же не знаем, какие там труды, какие служения, когда уйдем, узнаем.

Жизнь человека — и святого, и грешника — обрывается по воле Божией. Древние греки верили, что внучки Хаоса, одноглазые старухи мойры, прядут нить судьбы и рвут ее… Но мы верим, что все в руках Божиих и Господь обрывает жизнь человека, когда он ближе всего к Небу.

И все же сами мы так не готовы ко встрече со смертью… А вдруг оказывается, что вчера мы в последний раз разговаривали со своими любимыми: человек попрощался, поцеловал жену, ребенка, ушел на работу и не вернулся.

Памятование о том, что все мы смертны, сейчас встречается очень редко. И даже подвергается осмеянию — сама смерть превратилась в некое шутовство, в кино даже есть такой жанр, «комедийный боевик», где зрителю предлагается смеяться нам тем, как погибают люди. Таинство перехода в вечность, таинство встречи с Богом высмеивается, а серьезный разговор о смерти, о старости считается дурным тоном. Пожилые молодятся, никто не хочет выглядеть на свой возраст. Из человека песок сыплется, а он все скачет по сцене и поет песни о том, о чем можно петь в двадцать, ну в тридцать лет, но не никак не в семьдесят! Раньше, в традиционном обществе, вопросы решал совет старейшин — людей, которые уже не обуреваемы страстями, имеют большой жизненный опыт потерь, побед, приобретений и могут трезво оценить ситуацию. Сейчас этого нет, потому что современный человек как можно дальше отодвигает от себя мысль о смерти.

В этой притче Христос от имени Бога говорит такие страшные слова: безумный! (то есть ума у тебя нет) в сию ночь (то есть ты даже до завтра не доживешь) душу твою возьмут у тебя. И кому все это достанется? Зачем ты жил? Какой смысл был наполнять житницы? Ты даже не попробуешь хлеб, который ты собрал, он сгниет или его разворуют.

Если все, чем мы живем, вписать в числитель, подвести черту и в знаменателе поставить, что мы умрем, это будет ноль, который все обесценит. Все, кроме того, что вечно в человеке.

Традиция напоминать себе о смерти — очень важная и нужная добродетель. В библейской Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, есть такие слова: Во всех делах твоих поминай последняя твоя, и во веки не согрешишь (Сир. 7: 39). А святой Василий Великий говорил, что человек, который на всякий день и час помнит об исходе своем, или совсем не грешит, или грешит очень мало. Святые, много успевшие в жизни, много совершившие, постоянно напоминали себе о смерти. Вот, например, великий святой, блаженный Иероним, лингвист и переводчик Священного Писания на латынь; его перевод, «Вульгата», стал основой всей христианской западноевропейской культуры. На картинах он обычно изображается за работой, и на письменном столе у него лежит человеческий череп.

Во многих православных монастырях — на Афоне, в Сербии, Болгарии — существуют так называемые костницы, куда складывают черепа умерших монахов. Через несколько лет после похорон останки выкапывают, кости возвращают в могилу, а череп кладут в костницу на полку и на лбу пишут даты жизни, на каком послушании трудился этот монах и краткий итог его жития, некое наставление от его имени молодым инокам, пришедшим в монастырь. И вот, когда у монаха, или послушника, или паломника начинается какая-то тяжелая жизненная полоса, игумен говорит ему: «Пойди помолись в костнице». Человек идет в костницу, а там над дверью надпись: «Мы были такие, как вы; вы будете такие, как мы». Входит, зажигает свечку, начинает молиться и понимает, что когда-то через отверстия в черепах глядели глаза, слышали уши, дышал нос, а теперь эти души у Господа. И вся суета пропадает, остается самое важное.

Мы знаем, что преподобный Серафим Саровский вырезал себе гроб из дубовой колоды, поставил его в сенях и много раз за день проходил мимо, посматривал, а может, даже и ложился в него, примеривался… Зачем это нужно? Чтобы напомнить себе о том, что ты смертен и каждый день всякое дело надо делать так, как будто это последнее дело в твоей жизни. Когда меня рукоположили в священники, пожилой, очень опытный и молитвенный батюшка сказал мне: «Перед каждой литургией напоминай себе, что это может быть твоя последняя литургия. И служи так, как будто служишь в последний раз».

Разговаривай с матерью, с отцом так, как будто это последний раз. Если бы мы знали, что говорим с матерью в последний раз, как бы мы берегли каждое мгновение! Не ссорились, не спорили, не перечили, не погружались в суету, а говорили о самом главном, о самом важном. И уж конечно, мы ни за что бы ее не расстраивали, не обижали.

Культура смертной памяти уберегает человека от колоссального количества ошибок. А когда он забывает, что смертен, то много ошибается, тратя усилия души, сердца, ума на земное, на дела человеческие, может быть, важные, нужные и даже прекрасные, но которые с собой не возьмешь.

А что человек возьмет с собой? Об этом рассказывается в другой притче.