Ещё раз окинула взглядом компанию молодых людей. Группировка, однако, та ещё подобралась. Леан, зеленоволосый, тот полный парень с квадратной головой, имени которого я не запомнила. Рядышком стучал остроносым ботинком длинный и худосочный юноша с плешивыми усами, высокомерным взором и жиденьким пучком на затылке. Его шею, будто огромный шарф, обвивал полосатый полоз. Пятым членом компании оказалась девушка. Правда, понять то, что она девушка, можно было лишь по очертаниям её рельефного тела с узкой талией. Прелестную фигуру скрывала нелепая мальчишечья одежда, а каштановые волосы были безжалостно выбриты на висках.

Я вскочила, едва не зацепившись юбкой за край скамьи. И схватила руку Эримана: так крепко, как сумела.

— Эри, — проговорила я, стиснув плечо профессора. — Не стоит. Прошу, не связывайся. Мы с Виксом сами подойдём к ним.

— Ну уж нет! — отрезал Эриман и отстранил мою руку. — Я слишком мало выпил, чтобы прощать такое. Он ответит. Или я — не я.

Заметила, как расширяются его зрачки и впитывают в себя алый цвет. Вот-вот и почернеет лицо.

О, Вездесущие, как же он злился! Моя душа чувствовала это даже когда глаза не видели. Волновалась, будто море мятежное, кипела, как похлёбка в котле. И подступала к горлу тревожным удушьем.

Я осторожно вышла вперёд, загородив ему путь. Вытянувшись, накрыла ладонями его полыхающие щёки. Хрустальные глаза Эримана метали алые искры. И пока это видела только я.

Именно в этот момент и осознала я, каково это — тёмным родиться. Когда ты обречён прятаться от мира под скорлупой, стараясь не тревожить истинную сущность. Как Эриман. Как… я?

Я тёмная. Да. Я. Тёмная. Пришла пора признать, что мать лгала мне, оберегая. Что лгали учебники, написанные так, как удобно нашему королю. И смириться.

— Эриман, — прошептала я, гладя его щёки. — Помнишь, что ты говорил? Не губи. Нас… Молю тебя.

Он вдохнул. Тяжело. Сцепив зубы и сжав кулаки. Прикрыл веки и медленно выпустил жаркий воздух мне в лицо. А когда раскрыл их, я утонула в серой дымке его глаз.

— Малыш, это сложно, но я сдержусь. Только ради тебя. Но пусть только попробует снова к тебе прикоснуться, — слегка прищурил глаза, наклонился и поцеловал меня в губы. Не глядя, что смотрит кто-то. Не боясь, что осудят, оклевещут, арестуют.

— Мы быстро, — я посмотрела в его глаза, словно в последний раз. Алые искры тухли и гасли, освобождая место знакомым хрустальным переливам. — Я обещаю.

С трудом выбравшись из желанных объятий, я вернулась к столу. Тронула Викса за плечо и с опаской посмотрела в сторону смеющейся компании.

— Пойдём спросим их. Ничего не потеряем ведь.

Викс нехотя кивнул. Выглядел он измотано и раздосадовано. Словно его провернули через давилку для фарша, да перчиком приправили впридачу.

Мы пересекли угол площади и приблизились к разномастным старшекурсникам. Первой нас заметила девушка. Долго мерила непонимающим взором блеклых глаз, а затем шепнула что-то на ухо зеленоволосому со шрамом. Тот, заметив меня, хищно разулыбался:

— Ещё выпить захотела, крошка? В этот час таким малышкам уже в кровать пора.

— Не юродствуй, — оборвала я, отрывисто коснувшись плеча Пеана. — Нам друг твой нужен. Не ты.

— Арли? Охранник твой тоже тут? — он посмотрел на Викса и сразу расслабился, видимо, не узнав в нем профессора.

— Не до шуток, Леан, — я отвела глаза. — Нимеридис куда-то пропала. Не можем найти её. Может, ты её видел?

Он быстро ответил, не раздумывая:

— Я отвез её в общежитие. Она пожаловалась, что ей нехорошо, — и пожал плечами.

— Давно? — я развела руками.

— Ну, я только вернулся, — Пеан полоснул взглядом по фигуре Викса. — Всё с ней в порядке. Довёл землячку до комнаты. Вон, заодно Итаху забрал с работы, — махнул рукой на выстриженную девицу. Та кивнула, подтверждая его слова.

Почему-то сделалось тревожно от его слов. Хоть и знала, что врать не будет: никакой выгоды с этого нет. Словно ожидая вердикта, я посмотрела на Викса.

— Я тогда тоже поеду, — сухо произнёс он. — Ты как, Арли? Забрать тебя? Пеан махнул рукой и вернулся к друзьям, не прощаясь.

— Посиди с нами, Викс, — я попыталась улыбнуться и с участием коснулась его плеча. — Хоть немного. Если Ними разозлилась, ей нужно остыть.

— Не могу. Я увидеть её хочу. Обидел, должен прощения попросить. Если не пустит, тогда спать пойду. Развлекайся, Арли, и не думай ни о чём, — он вымучено улыбнулся. — Арлюха, ты в нём уверена? — друг осторожно перевел взгляд на столик, где шумели Эриман с Адонисом.

— Как в самой себе, Викс, — прошептала я. — Не обижай Нимеридис, прошу. Я верю, что у вас всё хорошо будет.

— Но поцелуи ты мне-таки должна, — усмехнулся друг и тише добавил: — Попались мы. Я думал за тобой побегать, но… — он заулыбался. Широко и открыто. — Зато теперь очень хочу учиться! Чтобы рядом быть. С Нимеридис. И за тобой, Арлюха, присматривать.

Мы почти дошли до столика. Эриман бросил настороженный взгляд и поднялся навстречу. Чёрные волосы растрепались, в них, не стесняясь, баловался ветер.

Викс успел шепнуть мне на ухо:

— Ты же знаешь законы Цимерии?

«Какие законы, Викс?!» — хотела было проголосить я, но сдержалась. И действительно: какие законы, когда душа больше мне не принадлежит? Если я отдала своё сердце в самые дорогие и чуткие руки? Если жизнь перетасовала карты так, что остаётся только диву даваться? Если за один взгляд любимых глаз готова полмира сокрушить?..

Какие законы, если я просто люблю?

Сдержавшись, мотнула головой. Прядь волос хлопнула по щеке.

— Хорошего вам вечера, — откланялся Викс. Повернулся к Эриману: — Ла’брисс Окард, — пожал профессору руку, — берегите Арли. Я же за неё любого поставлю на место.

— Угрожаешь? — ухмыльнулся Эриман, не разнимая рукопожатие. А затем резко стал серьёзным. Глядел на меня, но отвечал Виксу: — Обещаю. Сберегу, — и похлопал Илмауна по плечу.

Викс ещё помялся, попрощался с эбриссом Адонисом и пружинящей походкой ушёл к своей повозке.

Мы вернулись за стол. Несмотря на чудную тёплую обстановку, уют и непередаваемый аромат еды, тревога не оставляла меня. Она выпустила острые когти и царапала где-то под ложечкой. Будто должно было случиться что-то неладное. Непредсказуемое и не предусмотренное Вездесущими. Или уже случилось…

Сколько ни пыталась я себя успокоить, камень под рёбрами лежал и лежал. Может, это похмелье? Или знание о своей истинной сути, что все эти годы было таким очевидным, но пряталось от рассудка?

Пытаясь заглушить тревогу и панику, я закинула в рот ещё немного фаршированного кальмара и придвинулась поближе к Эри.

Музыканты, что до этого играли мелодичные композиции, неожиданно грянули струнами, застучали тамбуринами, и народ пошел в пляс.

— Ну, что, эбрисс Адонис, — хохотнул Эриман, — покажем молодежи как надо веселиться?

Адонис ехидно подмигнул и, в одно мгновение скинув сапоги, вскочил на стол и принялся отплясывать, ловко маневрируя между блюд и тарелок. Я скривилась от неожиданности: ишь, каким может быть беспардонным! Но, присмотревшись, заметила, что он не касается стола ногами, а будто висит в воздухе. Магия, не иначе!

— Я, вообще-то, имел в виду парные танцы, — захохотал Эриман и потащил меня в центр площади.

— Я не умею, Эри, — прошептала я, когда Эриман развернул меня к себе и обнял за талию. — Совсем не могу…

— Не могу или не хочу?

В серых глазах плескалось озорство, а на губах играла открытая улыбка. Шаг. И я в ритме музыки закружилась по площади. Ещё один. Повернулась вокруг себя, закинув руки вверх. Тёплые пальцы не отпускали. Три. Профессор притянул к себе и заставил выгнуть спину. Глаза в глаза. Дыхание в такт. Пульс, как щелканье часов. Тик-так. Тик-так. Сердце бьётся в груди, но, кажется, давно вылетело наружу и птицей летает над моей головой. Осталось только его дыхание, скользящее по плечам, только его глаза, и никого вокруг. И моё тело, что словно неслось над землёй. От его прикосновений, поворотов, взглядов.

Мы разрезали толпу, как корабли морской простор. Усталое тело наливалось силой и мощью от прикосновений Эримана и послушно следовало за его руками. Огни вокруг смешались в дрожащее марево и раскрасили мир цветными пятнами. Звёздное небо опрокинулась на нас, вобрав в себя.

— Эри-и-и, — застонала я.

Чужие голоса заглушил свист буйного ветра в ушах. Ночные светила мелькали то сверху, то сбоку; то оказывались почти под ногами.

Шаг. Ещё шаг. Поворот! Ветер ухнул в ушах. Эриман снова заставил меня прогнуться назад, бережно придерживая плечи и не давая упасть. Да я больше и не боялась.

— Я с тобой будто над землей парю, — шепнул Эриман.

Музыка внезапно затихла. Новая мелодия зазвучала тоскливо и пронзительно, будто предупреждая об опасности. Будто вытягивая нас с Эриманом из веселья в настоящее. Она плакала за нас переливами струн, звоном ладов и нежным девичьим голосом. Вон же оно! Ты ученица, а он педагог, профессор, и быть вам вместе не суждено.

Эриман положил ладонь на шею, и притянул меня к себе. Правую руку отвёл в сторону и снова закружил меня, но уже совсем иначе. В другом ритме, не спеша и подсказывая мне:

— Шаг. Шаг. Шаг, — засмеялся, как ребёнок, ликуя. — Ты прекрасно танцуешь!

А я не помнила себя. Только его глаза, его пальцы на талии и в моей ладони. И запах. Костров. Полей. Пепла. И Тэйлана-Эримана.

— Кто учил тебя танцевать? — прошептала я, прижимаясь к его плечу.

— Время, — он подарил мне улыбку и закружил сильнее. Раз-два-три. Раз-два-три.

Сердце больше не принадлежало мне. Сорвалось с петель и улетело. Осталась только душа и его хрустальные глаза с золотым отливом в центре зрачка.

— Сколько женщин танцевало с тобой так же? — пропела ему в самое ухо и улыбнулась.

— О! Ревновать будешь, если скажу, что много?

Раз-два-три… Новый поворот, наклон, и Эри почти поцеловал мою шею. Тёплый воздух прошёлся по плечам и запутался в волосах.

— А если буду? — я стиснула его горячие пальцы и усмехнулась.

— Ревнуй, малыш, ревнуй! — засмеялся он раскатисто. — Да только бессмысленно. Однолюб я. Был таким всегда и умру таким.

— Значит, — я нахмурилась, едва не наступая Эриману на ноги от обиды, — шансов у меня нет?

— Я любил лишь раз, но это было… — он передвинул горячую руку ниже по талии и снова повернулся. Ноги шли за ним, будто магия звала. — Это было очень давно! — он отмахнулся. — Да и разве школьную любовь можно назвать настоящей? А остальное — не запомнилось.

Эри поджал губы и наклонил меня. Его ладонь пробежала от шеи вниз, мимо яремной ложбинки, по лифу, и снова спряталась за спиной. Огонь следовал за его пальцами, и я думала только о прикосновениях. И немного о словах.

Шаг. Ещё шаг. Раз-два-три, раз-два-три.

Глупая. Вот я глупая! Надеялась на что-то? Надеялась… Главное теперь, чтобы он не заметил, как я разочарована. Продолжай танцевать, Арли. Продолжай.

Он прижал меня к себе, обнял обеими руками и остановился. Опустил голову и коснулся сухими губами плеч.

— Если я решусь говорить тебе о любви сейчас, мне придётся шесть лет нарушать закон. Я хочу, чтобы ты сама выбрала жизненный путь. Я подожду. Если чувства есть — они окрепнут, если это наваждение — пройдут и забудутся. Но у нас ещё есть завтра. Наше бесконечное время для двоих. А потом — практический экзамен, и мы… окажемся на разных берегах.

Музыка затихла. Мы остановились и, поклонившись друг другу, пошли к столу. Адонис убежал куда-то. Компания Леана разошлась. Навес собирали, и из людей остались единицы. Несколько пар, да и те повернули к транспорту. Кони рыли копытами землю. Уж, видимо, надоели им пляски драконов да пёстрые фейерверки.

— Я стараюсь жить сейчас, сегодня, в эту минуту. Хочу быть с тобой рядом и делаю это, а завтра, вернее, послезавтра, попытаюсь понять, как ходить рядом и не претендовать на тебя. Ведь может так случиться, что ты начнешь встречаться с кем-то помоложе. Да хоть с тем рыжим! — от последних слов Эриман вздрогнул. — Ну, не могу же я, будучи преподавателем, вмешиваться в твою личную жизнь?

— Пусть завтра станет бесконечным, — я улыбнулась ему, пытаясь спрятать подступающие слёзы. — Наше завтра.

Я отвернулась, надеясь, что Эриман не заметит, как я кусаю губы. Оставшиеся на площади люди сплошным потоком текли к парковке. Блюстители порядка тоже расходились друг за другом. Место празднеств на глазах становилось диким и пустынным. Послезавтра столь же опустошённой и неприглядной станет моя душа. Цветы чувств завянут без благодатного дождя, чернозём — иссохнет, превратившись в седую пыль. Костры догорят, затихнет смех, пепел унесёт ветром. И придёт пустота.

Как, ну как можно пожертвовать любовью ради мечты? А мечтой ради любви?

Как учиться в Академии, постоянно сталкиваясь с Эриманом в коридорах? Как выбросить из памяти наши счастливые мгновения? Наши поцелуи: то робкие, то страстные? Его слова, которые хотелось слышать ещё и ещё?

Как убедить себя, что реальность — это сон?! И как проснуться?

— Что бы ни случилось, знай, — я отвернулась и прижалась щекой к рубашке Эримана. Втянула его дурманящий запах. Совсем как в первый раз. — Я тоже однолюб.

Эриман не ответил. Прижал мою голову к себе, будто позволяя слушать его сердце. И я слушала. И оно стучало громко и… может быть, для меня.

Мы двинулись к парковкам. Повозки с лошадьми уже отправились. Осталась только наша — на которую то и дело оборачивались прохожие. Профессор не обращал внимания на взгляды. Видимо, привык. А мне казалось, что я на самом деле в другой реальности: в сказке, иллюзии. Там, где современные машины без лошадей, и наручные часы не редкость.

Эриман помог мне сесть и перекинул тонкий ремень мне через плечо до талии.

— С горы, — пояснил он. — Лучше быть бдительным.

Я осторожно кивнула, поймав ласковый взгляд. Машинально потянулась к его щеке. Он потёрся, щекоча кожу щетиной, а затем развернул ладонь и поцеловал её.

— Лин, я не хочу ехать назад. Не хочу просыпаться.

В его волосах путались травинки, а в глазах мерцали огоньки. Как же хотелось этот момент заморозить, остановить. Сделать вдох и надышаться…

С улицы донёсся стук копыт. Мы оба резко выпрямились и уставились на дорогу.

Из-за поворота вылетела на полном ходу повозка. Вместо возницы ехал Викс. Он бил лошадей кнутом и не опускался на сидение. Заметив нас, резко натянул вожжи и повозка встала поперёк дороги.

Друг соскочил с подножки и побежал к нам. И, глядя на его взъерошенный вид, я почувствовала, как плечи стискивают челюсти ужаса. Что-то случилось. Что-то. Случилось!

Эриман распахнул дверь.

— Арли! — закричал Викс, подбегая. — Нимеридис, — он отдышался и навалился на магомобиль спиной, — пропала…