Я спускалась в лодке по реке, утопая в кружевной тени ивовых ветвей. Алейн чертил на воде ломаные линии. Мелкие рыбёшки суетились под зеркальной гладью, тараща огромные глаза. Прозрачная толща воды открывала камни дна. Зелёные водоросли, так похожие на чьи-то густые волосы, тянулись к поверхности, путаясь и лохматясь.

Мою лодку несло тихое течение. Бортик то и дело кренило, и я вцеплялась в лавку, чтобы не свалиться. Вёсла давно утащила вода, да они и не нужны были. Я просто понимала, что всё происходящее — правильно.

Голубое небо неожиданно налилось злым багрянцем и серостью. Ветер подул над водой, всколыхнув лепестки кувшинок и листья ив. Я проглотила его, и по языку разлился запах тины. И пепла.

«Бойся чёрного дракона!» — прокричал в голове дикий голос. Он будто бы принадлежал нищенке с того берега, но интонации изменились. Теперь в голосе слышалась жажда крови.

Я вскинула голову. По небу стремительно расползались синяки. Вот свежие, алые. Вот поджившие, фиолетовые и синие. Захотелось выпрыгнуть из лодки и добраться до берега вплавь. Но ноги подвели. Стопы будто вросли в дно лодки. Странно: когда я отплывала от берега, лодка была новой, а сейчас — мшистая, подгнившая, в узорах плесени… И уродливые черные пятна расползались и расползались, испепеляя полированное дерево.

Ивы вокруг превратились в голые прутья. Дикий крик рвался из горла. Обжигал язык, но не шёл наружу. На губах каменел лишь тихий хрип, да и его заглушал шелест набегающих волн.

Неожиданно потянуло на дно. Десятки рук с тинистой, гниющей кожей высунулись из воды, норовя схватить. Разрезая волны, они двигались всё ближе. Паучьи пальцы шевелились и тянулись ко мне. Норовили схватить и утянуть за собой на дно.

Я крепче вцепилась в лавку, и дерево рассыпалось на щепки под моими пальцами. Лодка гнила и уходила под воду.

— Пожалуйста, — выдохнула я, но с губ сорвался лишь невнятный сип.

Смерть была рядом. И она пришла за мной.

Вдруг в ало-фиолетовых проплешинах небосвода прорисовалась чёрная тень. Необъятная, резная, заслоняющая почти всё небо. Ужас проник под рёбра отточенным лезвием: должно быть, именно так она и выглядит. Смерть. Проводник в мир почивших. Она летела ко мне сквозь облака в образе чёрного дракона! Едкая пасть существа изрыгала пламя. Антрацитовые чешуйки лоснились синевой по хребту. Огромный хвост разрывал воздух, как кнут. А когда существо издало жуткий рык, весь мир затрясся.

Я зажмурилась, ожидая своей участи.

А потом огромные когти вырвали меня из моего убежища, и я почувствовала, как стремительно уношусь в облака.

— Эриман! — завопила я в ужасе и открыла глаза.

Ночь прорисовала знакомый потолок с трещинами. Арка окна ухмылялась в полутьме. Это был сон.

Я выдохнула, но хватка не ослабла. Кто-то стягивал меня с постели, норовя опрокинуть на пол. Чёрная фигура возникла надо мной, как дурное предзнаменование. Почти дракон.

— Эриман! — закричала я испуганно. Взмахнула ладонями, попав кому-то по спине. — Эриман, зачем так пугать?!

Дверь распахнулась, и тусклая полоска света очертила высокую женщину в длинной ночной сорочке. Амрес метнулась в комнату и магическим огненным шаром откинула нападающего в сторону. Ошметки пепла закружились в воздухе.

Я от испуга забилась в угол возле кровати и прикрыла руками голову. Грохот и возня нарушили тишину, запах гари ударил в нос. Глянула осторожно, боясь пошевелиться. Зачем она бьет Эри?!

Женщина выставила пламенные руки и снова бросила горящий шар в противника, но он отразил удар ключом зашиты. В магической подсветке я увидела его. По худому лицу шли черные трещины, а глаза горели желтым. Волосы белее снега были короткими и торчали вверх. Внезапная радость наполнила сердце. Это не Эри.

Армес замахнулась. Противник ловко увернулся. Огненный шар пролетел до штор и сполз по тяжёлой ткани чёрной трухой. Разведя руки в стороны, маг стал читать заклинание. Что-то мощное. Вихри магического света окутали его тело, движение воздуха стало явным и беспокойным: мои волосы взметнулись и перекрыли видимость, а затем меня потащило к его ногам.

Я кричала. Непроизвольно и звонко. Ветер вертел шторами, трясло мебель и пол.

Голос женщины врезался в перепонки, и я услышала несколько хлопков. Меня отбросило в другой угол комнаты, прилично приложив бедром о шифоньер. Застонала от боли и перекатилась в темный угол. Распахнув тяжело глаза, увидела, как чужак выбросил растопыренные пальцы вперед. Чёрный круг увеличился, и он направил одну ладонь в мою сторону. Я задержала дыхание. Отражать удары я не умею. Это погибель!

Амрес была похожа на разъяренную львицу. Её светлые волосы метались от движения магии. Она выкрикнула:

— Малуншен! — и швырнула серебристый сноп искр в сгустившееся темное облако вокруг мужчины.

Каст нападающего рассыпался на черепки. Мужчина выругался, потряс руками и, обратившись тёмной дымкой, исчез.

И я, наконец, выдохнула.

— Арлинда! — забежав в открытую дверь, отчаянно выкрикнул Эриман, — Арлинда! Где ты?!

Женщина прочитала ключ для включения азитов, и яркий свет брызнул в глаза. Закричав от страха, я бросилась к ним и тут же утонула в объятиях Эримана.

— Спасибо, — выдохнула я. — Кто это был?! Грабитель?!

Эриман мотнул головой и отчего-то нахмурился.

— Мне снилось, — пролепетала я, дрожа, — что я плыву по загнивающей реке, а потом прилетает чёрный дракон и уносит меня в облака! Глаза открыла — а здесь этот парень… Я подумала сначала, что ты меня пугаешь, Эри.

Он прижал к себе сильнее и шумно потянул носом.

— Я так испугался, что не успею… — шептал и целовал лицо. — Не нужно было оставлять тебя одну. Амрес, — он обернулся, — иди, отдыхай. Нам ничего не угрожает больше. Как только алейн поднимется, вызови к нам Миреллу. Объясни, что случилось.

Женщина робко кивнула, слабо улыбнулась мне и вышла.

— Кто это был?! — я смотрела в его глаза и прижималась всё крепче. Знакомые черты неожиданно поплыли за завесой слёз. — Почему сейчас? Зачем я им?

— Я не знаю, малыш, я не знаю, — он зримо дрожал и дышал часто и тяжело. Под его пальцами разгоралось жуткое тепло, прожигающее ткань халата. — Ты плохо скрыта. Амулет твоей мамы слаб. Зря она на эту безделушку понадеялась, — Эри приподнял цепочку, и алый камень сверкнул при свете азитов. — Пока Мира не сделает защиту, я не смогу тебя оставить одну. С ума сойду, если с тобой что-то случится. Лучше сожгу себя заживо… Я не позволю им тебя забрать. Ни за что! — он замолчал и уткнулся носом в моё плечо. — Любимая, не бойся ничего.

— Ты думаешь, это имеет отношение к Нимеридис? — высказалась я дрожащим голосом. — И к её исчезновению?

Чёткая картина проявилась перед глазами, и я неожиданно поняла всё. Леан не виноват. Да и Викс с ректором вряд ли замешаны. Нимеридис вернулась в комнату после праздника, и перед ней появился он. Похититель. Изящно взмахнул ладонями и сделал её дымкой. И унёс с собой, как чёрный дракон из моего сна! А над образом Ними в порту поработали иллюзионисты.

Стоп. Куда же тогда делись её вещи? И чемодан. Тоже дымом стали?

— Это связано не только с Нимеридис, — выдохнул Эри и погладил меня по голове. — Это связано с другими студентами, которые были под моим покровительством. Не уберег, не смог найти, не спас. Ни одного. Не могу поверить, что похитители на тебя нацелились. Я ещё вчера это предчувствовал, и как же гадко было осознавать, что ничего не могу сделать. Только сломать тебе жизнь, одним словом «вето». Прости, Арли… Мне действительно жаль.

Как же я была глупа! Не желала слушать Эримана, обвиняла его в корысти, плевалась ядом ненависти… А он всего лишь хотел спрятать меня! От тех, кто приходит внезапно, и чьих лиц он не знает.

Я пошатнулась, представив, что произошло бы со мной, останься я в Академии на ночь. Сейчас, наверное, уже знала бы, где Нимеридис. И что она никогда не вернётся в нашу комнату.

И я не вернусь.

— Прости меня, — я заплакала. Но слёзы больше не знаменовали печаль. Они очищали, забирая с собою боль и обиду. — Прости, что обвиняла тебя во всех грехах. Так и не поверила бы тебе, если б не этот тип.

Эри провёл меня к кровати и помог лечь. Сам лёг рядом и укутал меня одеялом, прижал к своему массивному плечу.

— Поспи и ни о чем не думай. Я буду охранять твой сон, — он поцеловал меня в губы, затем грузно откинул голову на подушку. — Со мной тебе ничего не угрожает.

— Кому нужны тёмные, Эри? — прошептала я, поглаживая его пальцы. — И зачем? Это тайный орден чистильщиков? Новая Волна Света?

— Вот как это выяснить, если мы под запретом? Никто не знает, что пропавшие — тёмные. Стражи ищут просто пропавших без вести студентов, но не людей, у которых низший поток. Это тупик, малыш. Чёрный глухой тупик… За два года — ни одной связи, ни одной зацепки, — Эриман говорил с закрытыми глазами. Сжимал мои ладони порывистым движениями и дрожал. — Если бы не Адонис, я бы давно сгинул и сдался. Он познакомил меня с Мирой, и чаровница скрыла меня с помощью этого, — он вытянул руку и цокнул ногтем по часам.

— Так потому ты их не снимаешь даже когда плаваешь? — я улыбнулась, но, должно быть, вышло жалко. Покой витал где-то далеко. Вряд ли я сумею уснуть этой ночью. — И никто ни разу ничего не заподозрил? Даже в Академии? Хотя… думаю, они просто боятся к тебе лезть. Ты слишком силён для них, а если получишь поддержку в виде ещё пары-тройки тёмных адептов…

— Всех тёмных мы прячем. В академии остались единицы — самые сильные. Те, кто согласился помочь. Остальные под наблюдением и защитой, — его голос осип. Он прижался губами к моему виску и тихо добавил: — В тот день, когда я оставил шпильку, я не почувствовал, что Ними тоже тёмная. Опрометчиво и глупо вас оставил. Две тёмные в одном месте. А если бы тогда… Ли-и-ин, ты очень дорога мне. Я ради тебя на что угодно пойду. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится, — Эриман не открывал глаз, но мне казалось я вижу сквозь его веки алый отблеск. По щекам бежали огненные линии, а губы опаляли не хуже лучины. — Ну, вот. Опять! — натужно засмеялся Эри. — Малыш, прекрати так сладко пахнуть! Невозможно же уснуть!

— Могу отвернуться, — прошептала я, собирая пальцами жар с его губ. — Но мне так нравится смотреть на тебя, когда ты спишь.

Я осторожно коснулась его плеча. Кожа у самой шеи Эри посерела, зашелушилась и сделалась почти прозрачной. Под нею чётко просматривались огненные линии сосудов. Интересно, какой он, когда обращается? Неужто его вторая ипостась столь же непривлекательна, как моя форма тени, раз Эриман боится её показывать?

Покажи мне, — прошептала я, приподнявшись на локте. — Покажи, каким ты становишься! Я не испугаюсь, клянусь!

— Нет, — тихо ответил Эриман. — Дело не в тебе. Я не готов. И, боюсь, сил не хватит назад трансформироваться. Выжался совсем, — он приоткрыл глаза, полные огня, и выдохнул в моё лицо жаром. — Ты отравляешь меня, малыш. Я же становлюсь бесконтрольным зверем. Это опасно, — он попытался встать и отстраниться, но я потянула его на себя.

— Что мне сделать? — проговорила я, обнимая его. — Что сделать, чтобы тебе не было плохо? Чтобы я тебя не отравляла и не причиняла боли?

Он спрятал лицо под ладонью и засмеялся.

— Есть один способ…

Повернулся немного и дотянулся до моих губ.

Поцелуй со вкусом пепла и пламени обжигал, как бокал горячего чая. Обжигали и руки Эри, что неожиданно легли на плечи поверх халата. Пламя кипело в его глазах, едва ли не бросая искры на стены. В какой-то момент мне показалось, что он воспламенится, и меня за собой потащит в пекло.

И я не знала, что нужно делать, когда хочешь гореть вместе с ним. Умирать и воскресать. Воскресать и умирать. Гореть. Летать.

Эри перевернул меня на спину и, нависнув надо мной, распахнул полы халата. Припал к груди, выжав из меня глухой стон. Горячие ладони бродили по коже, распаляя, расплавляя.

— Умоляю… Прекрати сжигать меня… — шептал и касался губами плеч. Долго дышал порывисто возле уха. Щекотал волосами и опалял кожу поцелуями. — Как остановиться, Арли?… — шарил по телу, цепляя кружево белья пальцами и придавливая меня к кровати своей тяжестью.

Запустив ладони под спину, Эри притянул меня к себе. Целовал живот и шептал снова и снова:

— Лин, останови меня, останови…

А я не могла. И не хотела.

Между нами больше не было стен. Алейн вышел из-за туч, и ледяные глыбы обид превратились в воду. Больше не было причин сомневаться. И сопротивляться.

Поцелуи опаляли кожу, оставляя розовые пятна. И каждое прикосновение Эри выжимало из горла стон. Я вцеплялась в его волосы, царапала его плечи, пытаясь сдержаться, остыть, не потерять последнюю каплю благоразумия. Но всё было бесполезно.

— Дай мне погаснуть, — томно прошептала я, когда его ладонь, скользнув под бельё, накрыла грудь.

— Или в пепел преврати. Это мучение гореть так. Самое сладкое на свете.

Зарычал. Как дикий зверь. Засмеялся. Как сумасшедший.

— Ты моя девочка. Моя малышка. Я так тебя… хочу. С первого взгляда. Как озабоченный придурок. Вездесущие, знают! Видят! Издеваются надо мной! Я с трудом представлял, как буду терпеть твое присутствие в академии шесть лет. Но я бы пошёл на это… Только бы не делать тебе больно, — говорил в волосы, а затем укусил плечо. Не больно. Скользнул языком вниз по ключице и замер в яремной впадине. Приподнялся на одной руке и, осторожно зацепив завязку на белье, потянул её на себя. Чашечки ослабли и подчинились его движению: распахнулись. Я зажмурилась. Ещё никто не смел смотреть на мою грудь. Никто не смел трогать. И так как делал это Эри, не смог бы никто на свете.

Он касался поцелуями нежной кожи, а я не смела открыть глаза. Разглядывала вспышки в своей личной темноте и дрожала, как лист на ветру, от удовольствия и сладостного предвкушения. Когда осторожные прикосновения перешли в лёгкие покусывания, и по телу побежали разряды молний, я не удержалась и вскрикнула, подавшись Эри навстречу. Обхватила его плечи, притягивая к себе сильнее, и ощутила его напряжение. Стало страшно: смогу ли? Выдержу ли?

Но я не оттолкнула его. Сплетала наши пальцы и позволяла приближаться к точке невозврата. Позволяла его страсти рваться наружу болью. И больше не было стыдно.

А он шептал что-то бессвязно и целовал: губы, грудь, живот. Шарил по телу, спускаясь все ниже и ниже. Осторожно, будто кот охотится за мышью. Сначала горячая ладонь согрела талию, а потом скользнула на бедро и прокралась к трусикам. Тонкая ткань кружева, как зачарованная, потянулась за рукой Эримана, и я распахнула глаза. Я должна видеть его лицо. Смотреть в горящие глаза и пробовать бешеное пламя на вкус. Ведь оно горело для меня одной.

После всех этих событий — пропажа Ними, вето, похититель — я поняла, что сорвалась в пропасть. И спасет меня только он. Эри.

Он осторожно поцеловал, а я от неожиданности подалась вверх. Горела всё ярче и чувствовала, как по пальцам катится темень. Удержу ли свою сущность сейчас? В самый трогательный момент в моей жизни. Смогу ли испытать радость близости или стану бесплотным духом?

Эри совсем почернел и покрылся узором чешуек. Теперь его жар окутывал с ног до головы, крошки пепла сыпались на кожу и щекотали. А прикосновения не обжигали, а заставляли меня шептать его имя. Бесконечно. Непрерывно. Вытягивая гласные и не узнавая свой голос.

Он ласкал меня, а я рассыпалась прахом. Трескались привычные устои, разрушались крепости, падали дамбы и плотины. Я отдавалась Эриману всецело, потому что он отдавал всего себя. Не боялся показать мне росчерки темени по плечам, ярость пламени в радужках. Целовал и передавал свой вкус: горького пепла и терпкой золы. Но не было ничего прекрасней.

Наклонился надо мной. Мой великан. Исполин. Крупный и сильный, если нужно встать на мою защиту, но слабый и беззащитный, когда осознает, что может потерять. Задрожал, задыхаясь, подтянулся ближе, прикасаясь своим жаром, раскрывая меня, как цветок. Нежный и осторожный. С трепетом ждал пока я пережду волну боли. Расцеловывал губы, ласкал грудь, чтобы отвлечь. Шептал, что сейчас отпустит и пройдет. Что забрал бы себе всю боль, если бы мог.

А я слушала его и вбирала каждое прикосновение. Каждое слово. Старалась отпечатать в памяти каждый его взор. И запах раскаленных костров и пепла. Стонала, но сама себя не слышала. Касалась так, как никогда не касалась. И целовала, будто через секунду нас не станет.

Сквозь волну боли и удовольствия я чувствовала, как темень грызёт кожу. Знакомый обруч давил на виски. Я обращалась. Неминуемо, неконтролируемо. Так же стремительно, как мой любимый. Даже он не мог ничего поделать со своей тьмой, и причиной была я. И то, что он меня любил и желал.

Он целовал мои плечи, словно не замечая перемен в моём теле, и осторожно двигался навстречу. Опалял дыханием и срывал с губ крики. Боль пробудилась снова. Она воскресала с каждым движением, но уже не так ярко. Куда сильнее было счастье близости. И жар между нами. И желание сгореть дотла в его объятиях.

Чёрное пятно поползло по плечу, рассеивая изумрудный дым. Я раскинула почерневшие руки, стараясь не касаться Эримана, и тонкие зелёные нити потянулись за пальцами.

— Прости, любимый, — прошептала я ему в волосы. — Прости меня.

Но извинения не были нужны. Эриман не ослабевал, как тогда, в кабинете. Напротив. Его вторая ипостась, кажется, черпала силы из ниоткуда. И неминуемо набирала мощь.

Как и я.

Он вёл меня за собой туда, где я ни разу не была. Волна удовольствия, зародившись внизу живота, разлилась по телу, и я почувствовала, что поднимаюсь ввысь. Отрываюсь от накалившихся простыней и сливаюсь с небытием. Дрожь побежала по коже, и я застонала Эри в губы. Но стоило лишь распробовать ощущение на вкус, меня столь же стремительно опрокинуло вниз. Откинуло с высоты на спину, отшвырнув от ненайденного, недостигнутого предела.

В комнате пахло пеплом и тлеющим деревом. Буйным ветром и разнотравьем. Эриман передавал мне свою силу с каждым движением, а я возвращала её, преумножая. Раскрашивая своими цветами, изменяя, преобразуя. Я прижималась к нему телом, теряющим плоть, и выкрикивала его имя, уже без стыда. Нас не могли не слышать, но это самое последнее, что меня волновало. Любовь не может быть постыдной. Желание дарить — тоже. Нет между нами пропасти: разве что, преграда двух бренных тел, становящаяся тоньше с каждой секундой.

— Полетели, Эри, — прошептала я, и в голосе прорезались ненавистные металлические нотки. Укусила его плечо, обжигая губы и растирая пепел между зубами. Чтобы убедиться, что ещё во плоти. Он зашептал что-то в самое ухо, но я уже не слышала. Его тело говорило гораздо больше.

Только бы не обратиться до того, как всё закончится!

Сквозь густой запах пепла прорезался новый аромат. Вереск. Это я. Это мы. И наша бесконечность.

Показалось, что я не выдержу темпа и задохнусь. Снова понесло вверх: на этот раз мощно и неотвратимо. К звёздам, сквозь потолок и крышу, через вату облаков. Выше, чем башни Академии, выше, чем пики гор. Я больше не чувствовала своего тела. Мощный поток света и силы проник из ниоткуда сквозь гнетущую темень. Ослепил и украл дыхание. Сорвал с губ непроизволный крик и разрядил напряжённые мышцы горячей пульсацией.

Крик Эримана сплелся с моим. Безумный, дикий, оглушительный. И я точно знала: так не кричат от боли. Он летел рядом со мной. И чувствовал то же самое.

А потом меня понесло вниз и опрокинуло на постель навзничь, оставив внутри звенящую и чистую пустоту. Но прежде, чем на смену удовольствию пришло смущение, обруч пережал лоб и виски. Под ребрами разорвалась граната, а глаза застелил фиолетовый дым. А потом отголоски удовольствия угасли, и я перестала чувствовать своё тело. Последнее, что я видела — лицо Эримана, дорогое и любимое, искаженное удовольствием. И огненные трещины на его почерневших щеках.

Я обратилась полностью.

Я сгорела.