Бригада зачистки была парализована ударами с воздуха, и Филиппу со своими женами удалось оторваться на несколько километров. Но, увы, задача не была выполнена. Кто-то продолжал отдавать точные приказы, и как ни старался Филипп воздействовать на чувства гибнущих солдат, заставить их вспомнить, что дома остались матери и жены, что они не только пешки в чужой игре, а еще и люди, — вышколенные лишениями солдаты и под ударами бомб собственной авиации продолжали выполнять приказы командира.
Отняв у Земфиры бинокль, Филипп Костелюк сквозь дым и снег хорошо разглядел полковника Дурасова. Голова бывшего следователя была защищена обтягивающей виски желто-красной шапочкой, отливающей металлическим блеском. Он отдавал приказы, по пояс высовываясь из люка своего бронетранспортера, и приказы, усиленные динамиком, тут же исполнялись. Он не был даже ранен.
На таком расстоянии только Ариса из снайперской винтовки могла бы снять бывшего следователя, но снайперской винтовки не было, а сама Ариса лежала, неподвижная и бледная, посреди саней. Она была жива, но не двигалась и не говорила. В голове своей четвертой жены Филипп отчетливо улавливал обрывки похоронной песни, но и они становились все тише.
— Посмотри, что это у нее на груди? — сказала Земфира, показывая пальцем.
Филипп наклонился к Арисе. Действительно, на груди женщины была длинная серебряная цепочка. На цепочке свешивался и бился о расстегнутый, задубевший на морозе отворот шубы какой-то аккуратный черный мешочек. Филипп взял мешочек и развязал его. На ладонь выкатилось небольшое зерно. И тотчас похоронное пение женщины сменилось болезненным стоном.
«Нет, не нужно, не нужно… — мысленно попросила Ариса. — Это моя мать… Она не смогла прижиться на этой почве. Я должна носить ее на груди до самой смерти! Я дала клятву!»
Глаза Арисы смотрели вполне осмысленно, она протягивала руку:
— Прошу тебя, муж мой, отдай мне мать!
Снег перестал падать. Были ясно видны белые меловые следы зерен на синеве. Глядя в небо, Филипп Костелюк вложил мешочек в руку своей четвертой жены Арисы и сжал ее пальцы.
— Сохрани свое семя, — сказал он и добавил мысленно: «Но чтобы сохранить свое семя, ты должна жить… Ты должна проснуться и жить! Проснись, Ариса!»
Смолкшая было канонада возобновилась. Снаряды, правда, падали далеко справа. Но похоже, неосторожно подумав о снайпере, Филипп подарил свою мысль противнику. Пуля с визгом отрикошетила от полоза. Следующая сорвала с Милады высокую меховую шапку.
— Пошел! Пошел, проклятый! — Вероятно приревновав мужа к другой жене, Милада опять взмахнула кнутом, и это был последний взмах.
Рыжий жеребец безумно захрапел, встал на задние ноги, опрокидывая сани, по телу его прокатилась смертельная судорога, и он завалился на бок. Еще одна пуля снайпера попала прямо в брюхо несчастного животного.
Выбравшись из сугроба и отряхнувшись, Филипп Костелюк увидел вращающиеся от боли глаза коня. Он вынул пистолет и одним выстрелом в голову добил животное, после чего тут же между крупом мертвого жеребца и поваленными санями расстелил коврик, сориентировался на запад и обратился к Ахану.
Пешком да еще с четырьмя женами на руках далеко было не уйти. Ноги глубоко проваливались в снег. Вокруг, сколько хватало глаз, расстилалось белое ровное поле. И с запада двигались цепи солдат. Уже можно было уловить звук моторов и далекое «ура», выдавленное сквозь тысячи сжатых челюстей.
Милада, присев на корточки, гладила гриву мертвого жеребца. Жанна рыдала. Одной рукой сжимая коробку с фарфоровой тарелкой, другой она размазывала по щекам слезы. Ариса, только-только выходящая из транса, пробовала пальцами осколок спирали, примеряясь к нему, как к ножу. Земфира, широко расставив ноги, замерла с биноклем в руках. Свернув коврик, Филипп смотрел на небо. Только чудо могло спасти его.
«Филипп Аристархович, я знаю, что вы слышите меня, потому что сейчас при помощи вашего прибора вы слышите всех нас, — со всею отчетливостью прозвучало в его голове. — Филипп Аристархович, это полковник Дурасов с вами говорит. Помните меня? Вы напрасно бежите, на этот раз вам не уйти. То, что вы ускользнули от меня на Марсе, еще не значит, что и теперь вам это удастся. Мы оцепили район. И ЛИБ вам не поможет. Вы сколько угодно можете воздействовать на солдат, они все равно будут подчиняться моим приказам…»
Этот развязный голос вызвал у Филиппа такое чувство гнева, что опять заболела голова.
«Он, наверное, уже свихнулся от служебного рвения, — стараясь успокоить себя, подумал Филипп Костелюк. — При чем тут Марс? Я никогда не был на Марсе и вряд ли когда-нибудь окажусь там».
— Упал в люк, — сказала Земфира, еще сильнее прижимая к глазам окуляры бинокля.
— Кто упал? Куда?
— Как тебе это удалось? Дурасов упал, — сказала Земфира. — Он сидел высунувшись из бронетранспортера, и вдруг ему будто по башке дали чем-то.
— Ты уверена, что это был он?
— Красно-желтая шапочка, такая странная, я по ней ориентировалась. Лычки полковничьи.
«Ничего не получится, — опять раздался в голове Филиппа голос противного следователя, но на этот раз голос был совсем слабым, хриплым. — Ничего не получится у вас, Филипп Аристархович. Вы можете меня ударить, но вы все равно не сможете управлять мною. Сдавайтесь… — Он совсем перешел на сдавленный жалкий шепот: — Сдавайтесь, вы окружены! Вы обречены!»
От раздражения Филипп Костелюк даже поковырял пальцем в левом ухе. Вдруг он понял, что полковник Дурасов не владеет телепатией, а все эти гадости попадают в голову Филиппа по его собственному недомыслию, по его желанию слышать. Понял и прекратил. Голос Дурасова превратился в писк, похожий на писк «морзянки», и пропал за другими голосами.
Вокруг падали зерна. Так повезло, что целый поток посевов прорвался.
«Боевая готовность номер четыре! — гремело в голове Филиппа, а может быть, это кричали усилители, установленные на транспортерах. — Большой сев! Внимание, всем приготовиться к отражению атаки!»
В хаосе солдаты могли бы просто не обратить внимание на сорокалетнего мужчину и его четырех женщин. Большой сев мог запутать кого угодно. Но полковник Дурасов шел исключительно к одной цели. Филипп короткой мыслью опять поискал своего главного врага и сразу нашел. Транспортер с полковником, оказывается, находился уже в каких-то двух километрах. К счастью, Дурасов не видел ясно цели и шел вслепую. Но он был так начинен яростью и нетерпением, что Филиппу с трудом удалось оторваться от его внутреннего мира и вернуться к реальности.
Косо чиркнула по небу белая линия, и из снега поднялись какие-то черно-синие безглазые существа. Существа вертелись на суставчатых ногах, словно принюхиваясь. С другой стороны поля возник небольшой отряд закованных в латы рыцарей. Латы были выпуклыми и отливали красным.
Опять вспучились несколько взрывов. Прямо из- под ног Филиппа выскочило существо, похожее на зайца, и кинулось прочь в поле. В зубах заяц держал что-то вроде позолоченной ножки от кресла.
— Сбей его! — спокойно, не отрываясь от бинокля, попросила Земфира.
Рука Филиппа немного дрожала, и он убил зайца только с четвертого выстрела. Тяжело прошел по снегу и, упершись ботинком в серую узкую голову, вырвал из острых зубов инопланетного зверька лучевой облитератор.
Похожие демонстрировали на выставке «ОРУЖИЕ БУДУЩЕГО» еще сто семнадцать лет назад, когда Филипп Костелюк проходил начальную военную подготовку. Он даже стрелял тогда по мишеням. Облитератор был не совсем, конечно, такой, он был значительно легче и на конце второго ствола вместо двух усиков покачивались целых четыре, но где находится прицел, а где гашетка — не перепутаешь. Оружие явно принадлежало каким-то гуманоидам. Наверное, в тот миг, когда незаметно подступил негативный вакуум, они охотились где-нибудь у себя в лесу вот на этих самых зайцев.
Лучевой облитератор позволял нейтрализовать тяжелый танк с расстояния более километра, а с двадцати метров и вообще превратить его в лужу металла. Но это был не последний подарок Ахана. Следующее зерно несло в себе большой грузовик-рефрижератор.
Милада истошно завизжала и кинулась, как заяц, в сторону. Земфира опустила бинокль и тоже отступила. Зерно начало разворачиваться, еще не долетев до земли, и прямо над беглецами.
Длинный металлический кузов, восемь мощных колес — они были такие новенькие, что елочку на протекторах рассмотреть снизу можно, — зеленая блестящая кабина.
Вероятно, прежде чем «негатив» охватил машину, рефрижератор несся на полной скорости по автобану где-нибудь на шоссе в другом конце галактики. Шофер скорее всего был пьян, поэтому-то он стал прорастать прямо в воздухе, не долетев до земли нескольких десятков метров.
Грузовик-рефрижератор с большой надписью на неизвестном языке, вероятно обозначающей ХОЛОД, и вращающимися колесами, грузовик, похожий на отполированную кость мамонта, появился в нужном месте в нужное время, точно минута в минуту, и был уже настоящим чудом. Филипп Костелюк хлопнул себя по карману. Пачка процессоров «ПТ» была на месте. Если все будет хорошо, можно запустить одноразовый хрономобиль.