Мир, который мы видим, — это мир, нарисованный нашими мыслями. Предметы, которые нас окружают, люди, с которыми мы общаемся, наши душевные состояния и переживания — это лишь бледные отражения наших мыслей. Когда-то об этом писал греческий философ Платон. Однако это вовсе не философия. Это то, что мы ощущаем и чем мы живем. Мы живем бледными отражениями мыслей.

Некоторые читатели могут не согласиться с этим. “Как же так? — скажут они. — Если я вижу стол или стул, то я вижу не какие-то идеи или мысли, а вполне конкретные предметы. И если стул упадет мне на ногу, то сама нога подтвердит мне физическую реальность этого стула!” — Таково наше мышление на уровне обыденного сознания.

Однако много ли возможностей и счастья дает нам наше обыденное сознание? Обыденное сознание — это не то, что нам нужно. Это слишком мало для того, чтобы человек мог успешно использовать свою жизнь. Если мы хотим достичь чего-то большего, чем ежедневный обед и мягкая подушка на ночь, мы должны кроме обыденного сознания вооружиться фактами, логикой и системой научного мышления.

Что же говорят относительно воспринимаемой нами реальности факты и наука? Мы говорим, что если стул упал нам на ногу, то это неопровержимо свидетельствует о его физической реальности. Но что же можно сказать, если мы вспомним метод обезболивания во время хирургических операций А. Кашпировского? Можно ли сказать, что если нет боли, то нет и скальпеля? Обезболивание происходит путем словесного внушения, и, кстати сказать, владеет этим методом не один лишь Кашпировский. Разве отсутствие болевых ощущений является свидетельством нереальности скальпеля и хирургических операций? Или, например, болгарские и австралийские знахари, которые умеют ходить по пылающим углям костров. Разве отсутствие ожогов на их ногах свидетельствует о нереальности этих костров, о которые может обжечься любой другой человек?

С другой стороны, известны христиане-стигматики, у которых еженедельно в день распятия Христа открываются раны на ладонях, где, по их мнению, при распятии были забиты гвозди. Никакие предметы не ранят их ладони, но раны появляются. Где же те гвозди, которые оставляют эти раны? Где реальность этих гвоздей? Их реальность — в ментальном поле. Ментальные гвозди могут ранить гораздо сильнее, чем гвозди физические.

Здесь следует разобрать еще одно недоразумение, бытующее в сфере обыденного сознания.

Почти все люди, не знакомые с современной психологией, уверены, что органы чувств человека действуют так же, как и физические приборы. Например, зрение. Считается, что хрусталик глаза, так же, как стеклянные линзы в оптике, проецирует изображение на сетчатку, а с сетчатки изображение передается (примерно так же, как в телекамере) по нервам в мозг (который, вдобавок ко всему, отождествляется с сознанием). При таком нелепом понимании зрения и восприятия вообще немудрено предположить, что наше сознание непосредственно имеет дело с физической реальностью.

На самом деле глаз “ощупывает” оптические объекты. Так же, как рука ощупывает в темноте незнакомые объекты осязания. И рука, и глаз, аналогично другим органам чувств, таким образом собирают определенные данные об объектах восприятия — так называемый “сырой сенсорный материал”. В принципе, сознание может построить из этого сенсорного материала все, что угодно. Любые объекты и любые реальности. Разные люди, глядя в одну сторону, видят одни и те же объекты. Однако этот факт вовсе не свидетельствует о реальности данных объектов. Скорее, он свидетельствует об одинаковых ментальных структурах, одинаковых установках восприятия, создающих из сенсорного материала в сознании различных людей одинаковые образы окружающего мира.

Профессор В. П. Зинченко так характеризует процесс восприятия:

“...в процессе ознакомления с объектом, наблюдатель начинает выделять одно свойство или небольшое число свойств в качестве наиболее информативных. Иными словами, он превращает некоторые свойства предметов (или комплексы свойств) в оперативные единицы восприятия. Под оперативными единицами восприятия следует понимать содержание, выделяемое субъектом при выполнении той или иной перцептивной задачи.

Такими единицами могут стать, например, градации яркости, очертания, другие признаки предметов или их комплексы, целые предметы и наконец совокупности предметов и отношения между ними”.

Можно сказать, что в процессе восприятия объекта формируется новое представление. Но оно формируется не на пустом месте. Оно может быть сформировано только в такой форме, которая соответствует уже имеющимся представлениям, которая может вписаться в их систему, в мировосприятие и в мировоззрение человека. Мы уже видели, что представления человека отражают потребности человека и его врожденные и приобретаемые формы поведения. Потребности, формы поведения и представления взрослого человека окончательно формируются в процессе общения, в процессе и по мере овладения языком человеческой речи.

“Восприятие зависит не только от раздражения, но и от самого воспринимающего субъекта. Воспринимает не изолированный глаз, не ухо само по себе, а конкретный живой человек, и в восприятии всегда в той или иной мере сказываются особенности личности воспринимающего, его отношение к воспринимаемому, потребности, интересы, устремления, желания и чувства. Зависимость восприятия от содержания психической жизни человека, от особенностей его личности носит название апперцепции.

Многочисленные данные показывают, что воспринимаемая субъектом картина не является простой суммой мгновенных ощущений; она часто содержит такие детали, которых даже и нет в данный момент на сетчатке глаза, но которые человек как бы видит на основе предшествующего опыта”.

Следовательно, человек видит не только и не столько то, что у него перед глазами, сколько то, что находится перед его мысленным взором. Человек видит прежде всего то, о чем он думает, а перестать думать обычный человек не может ни на мгновение. Причем, слово “думать”, как мы уже выяснили в начале нашего изложения, означает то, что человек не управляет мыслями, а находится в их власти, во власти слов, являющихся носителями этих мыслей. Например:

“Когда говоришь взрослым: “Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби” — они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: “Я видел дом за сто тысяч франков”, и тогда они восклицают: “Какая красота!”.

Многие скажут, что Антуан де Сент-Экзюпери гиперболизирует, но на самом деле здесь нет ни малейшего преувеличения. Люди видят не то, что у них перед глазами, а то, что находится перед их мысленным взором. Люди смотрят не глазами, а мыслями, постоянно идущими через их сознание и приобретающими форму внутреннего диалога.

Человек не видит физическую реальность, человек видит ментальную реальность. В этом отличие человека от животных. Животное смотрит глазами, и, если оно ослепнет, оно не сможет самостоятельно выжить в своих естественных условиях и погибнет. Слепой человек в своих естественных условиях (среди людей) может не только выжить, но и занять видное положение. Глаза для него лишь вспомогательный орган. В этом великая сила человека, но в этом и его величайшая слабость!

Вероятно, большинство взрослых людей бывало на сеансах внушения. Особенно интересны эстрадные сеансы-представления. Автору вспоминаются здесь сеансы-представления, проводившиеся в Минске украинским экстрасенсом и гипнотизером А. Игнатенко. На сцене перед переполненным залом молодая женщина в гипнотическом состоянии. Громким и хорошо поставленным голосом Игнатенко внушает ей: “Вы — Алла Пугачева! Вы — замечательная певица. Вы талантливы, вы на вершине вдохновения. Сейчас вы споете свою любимую песню!”. Игнатенко дает женщине в руки микрофон. Включается музыка, и женщина, полностью уверенная в том, что именно она и есть Алла Пугачева, начинает петь, двигаясь так, как, по ее мнению, должна двигаться Алла Пугачева. Но это возможно только потому, что сама гипнотизируемая владеет речью, обладает ментальными представлениями, включена в поле мышления, в котором существуют образы Аллы Пугачевой, образы концертов и славы и другие соответствующие представления. Строго говоря, человек постоянно находится под гипнозом своих собственных слов и постоянно циркулирующих в его сознании мыслей. Задача гипнотизера заключается лишь в том, чтобы выдвинуть определенные слова и соответствующие им представления и мысли в центр сознания, заполнить ими всю сферу внимания. Однако, что было бы, если бы какой-нибудь гипнотизер попытался индуцировать такие внушения не владеющему речью и мышлением (например, барану, или курице, или попугаю?). Даже попугай, умеющий подражать человеческим голосам, вряд ли может поверить, что он является Аллой Пугачевой. Ему просто нечем верить, так как у него нет органа веры — ментальных представлений. Его психика не подключена к мышлению. Поэтому даже самый великий гипнотизер здесь бессилен.

Таким образом, слово, во-первых, формирует мировосприятие человека; во-вторых, соединяет его представления с ментальными полями и, благодаря этому, дает возможность воспринимать мысли; в-третьих, прокладывает путь к формированию убеждений, мировоззрения, веры.

Здесь может возникнуть вопрос: а как же поговорка — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать? Эта поговорка очень хорошо иллюстрирует важную особенность европейского склада мышления, рефлекторного мышления. Когда в детском возрасте человек воспринимает окружающий мир через речь и мышление, для него услышать гораздо важнее, чем увидеть. Чтобы ни увидел ребенок младшего дошкольного возраста, ему обязательно надо расспросить об этом взрослых, установить связь между словами и тем, что он видит. Именно так формируется его зрение. Недаром в этом возрасте детей называют “почемучками”. Ребенок стремится усвоить то зрение, которое присуще взрослым: зрение через слова и мысли. Но потом, по мере повзросления, складывается определенный минимум слов и представлений, достаточный для удовлетворения базовых потребностей и успешного существования в данной индивиду социальной среде. Процесс вхождения человека в значения слов и предметов на каком-то этапе заканчивается (хотя сам по себе этот процесс бесконечен), и человек в дальнейшем имеет дело лишь с конечными результатами, со сложившимися представлениями об окружающем мире и о самом себе, со сложившимися формами восприятия, видения окружающего мира. В сознании человека, таким образом, сложился мир, который он видит и воспринимает. И выйти за рамки этого мира сознание обычного человека не может. Человек не может вспомнить, как выглядели предметы окружающего мира до того, как сложились его представления и восприятие. Для этого потребуется перестройка всего сознания. Практически это невозможно.

Сложившийся в сознании человека мир составляет основу его убеждений и веры. Вся жизнь человека проходит в этом мире. И слова, которые человек слышит в этом мире, имеют для него меньше значения, чем сам мир его сознания, который он воспринимает преимущественно глазами. Но эти слова, которые слышит в своем мире взрослый человек — это лишь вторичные слова. Это лишь бледная тень тех первичных слов, которые произносил человек на втором году своей жизни и которые породили его человеческое “Я”, которые породили его человеческие представления и мысли, человеческое восприятие, человеческий взгляд на вещи, события и на животных существ. Причем, породили представления и мировосприятие именно человека европейской цивилизации.

Приведенные выше рассуждения являются достаточно сложными. Подключение к ним сознания требует значительной психической энергии. Чтобы упростить задачу, рассмотрим эти рассуждения на примере.

Идет представление гипнотизера. На сцене перед огромным залом десять человек, отобранных из числа зрителей, подвергаются внушению. Привычные представления о реальности вытесняются на задний план сознания или в подсознание. Интенсивность восприятия окружающего мира резко снижается. Отчетливо воспринимается лишь голос гипнотизера. Остальное воспринимается смутно, как в тумане. Вся реальность сводится к голосу гипнотизера. Человек видит только те представления, которые индуцируются этим голосом. Эти представления образуют особый мир, особую внутреннюю реальность, сформированную словами и мыслями гипнотизера. В этой внушенной реальности человек может совершать какие-то действия и произносить какие-то слова, но эти слова будут вторичными по отношению к словам гипнотизера, порождающим квазиреальность загипнотизированного. А по отношению к словам, создавшим реальность самого гипнотизера и других людей (в том числе и нашу с вами, уважаемый читатель), слова, произносимые пациентом в состоянии гипнотического транса, являются словами минус третьей степени.

Итак, десять человек на сцене под воздействием слов гипнотизера погружаются во внутреннюю реальность. Они видят на сцене прекрасную яблоню (не существующую для сидящих в зале зрителей). На яблоне — великолепные яблоки. Они испытывают огромное желание сорвать их. Под дружный хохот зрителей они подходят к несуществующей яблоне, протягивают руки и с удовольствием срывают несуществующие яблоки.

Почему же при этом смеются сидящие в зале зрители? Потому что они знают: в действительности-то никакой яблони нет. Поэтому действия загипнотизированных выглядят очень смешными и нелепыми. В самом деле, сознание зрителей в этот момент намного шире, более развернуто, чем сознание загипнотизированных на сцене. Зрители тоже могут представить себе яблоки, однако их восприятие, настроенное на более широкую реальность, видит, что яблоки на сцене — это только тени настоящих яблок в затуманенном сознании загипнотизированных. Зрители видят, как возникла внутренняя реальность в сознании загипнотизированных.

А теперь давайте попробуем зафиксировать свое сознание на этих размышлениях и уловить их продолжение.

Представим себе, что в зале среди зрителей сидит человек с развитым ментальным мышлением, сознание которого вышло за рамки первичных слов, за рамки реальности зрителей. Пока зрители смеются над загипнотизированными, которые думают, что срывают яблоки с яблони, этот человек посмеивается над зрителями, которые думают, что они сидят в зале и смотрят сеанс гипноза. Принципиальной разницы между людьми на сцене и людьми в зале нет. И те и другие находятся во власти слов, во власти игры мышления. Разница лишь в масштабах. Вероятно, у многих здесь возникнет вопрос: где же выход из положения? Большинство людей не хочет быть загипнотизированным ни на сцене, ни в жизни.

Состояние гипноза, иллюзий ассоциируется у них в силу определенных предрассудков с неполноценностью. И если мы скажем кому-нибудь, что он живет иллюзиями, то скорее всего услышим в ответ: “Сам такой!”. Вместо того, чтобы разобраться, в какой реальности мы живем, гораздо легче обойти этот вопрос. Психологически гораздо легче помочь нашим иллюзиям и предрассудкам, чем освободиться от них.

Одним из способов уйти от проблемы предрассудков и иллюзий является утверждение, что нет критерия достоверности или иллюзорности наших восприятий. “Да, на сцене люди загипнотизированы. Но если кто-нибудь утверждает, что люди в зале тоже находятся в плену иллюзий, то где гарантии, что сам утверждающий видит истинную реальность? Таких гарантий нет!

Однако гарантии есть. Мышление, направленное само на себя, ментальное мышление, не может порождать иллюзии. Для возникновения иллюзий нужен своего рода “строительный материал” — представления о взаимодействии с внешним миром.

Эти представления возникают в результате работы восприятия. Таким образом, для формирования иллюзий мышление должно быть соединено с восприятием. Д. Кришнамурти говорит:

“Итак, осознаете ли вы, что вы обусловлены? Знаете ли вы, что, даже когда вы смотрите на дерево и говорите: “Это дуб” или “Это банан”,— определение дерева, являющееся знанием ботаники, так обусловило ваш ум, что слово становится между вами и фактическим видением дерева? Чтобы войти в контакт с деревом, вы должны коснуться его, слово не поможет вам в этом”.

Когда мышление отключается от внешнего мира и направляется само на себя, то есть становится ментальным, оно, вместе с тем, отключается от источника материала для иллюзий — восприятия. Фразы этого абзаца дают общую схему освобождения от иллюзий. Однако для создания даже небольшой дистанции между мышлением и восприятием обычному человеку требуется огромная подготовка, как правило, превышающая возможности его воли и целеустремленности.

Итак, мы видим, что слово, во-первых, является тем фундаментом, на котором вырастает сознание, мышление и личность человека европейской цивилизации. Во-вторых, слово является каркасом, на котором строятся отношения между людьми и социальная структура общества. В-третьих, слово является главным инструментом управления психикой и поведением человека, внушения с помощью явных и неявных форм.

Для того, чтобы освободиться от власти слов и овладеть силами речи и мышления, необходимо прежде всего избавиться от предрассудков, блокирующих духовное развитие человека.

Наиболее вредными являются предрассудки по отношению к внушению, которое в последнее время стало модным обозначать такими зловещими словами, как “зомбирование” и “кодирование”. Хотя никто, кроме профессионалов, толком не знает, что это такое, но, тем не менее, повсеместно люди начинают объяснять все конфликты, болезни и несчастные случаи “кодированием” и “зомбированием”. О зомбировании вообще нет смысла говорить, потому что это явление так же далеко от нашей повседневной жизни, как другие галактики. Некоторый незначительный интерес оно может представлять лишь для специалистов по этнографии и магии.

Термин “кодирование” является техническим термином в практике внушения или, как говорят специалисты, суггестии. Кодирование представляет собой установление внутренней, подсознательной связи между определенными внешними стимулами и определенными психическими процессами или состояниями. После кодирования человек начинает автоматически реагировать на заданные внешние воздействия. Кодирование может практиковаться как в гипнотических состояниях, так и при других формах суггестии.

Сейчас в макулатурной литературе по магии и оккультизму, выходящей в больших количествах, даются нелепые описания различных ужасов тайного гипноза, зомбирования и кодирования. Это усиливает и без того широко распространенное заблуждение, будто бы человека можно загипнотизировать или закодировать против его воли. Не только нельзя загипнотизировать человека против его воли, но даже уже загипнотизированному человеку невозможно внушить что-нибудь, противоречащее его убеждениям или мировосприятию.

Таким образом, с научной точки зрения, видеть с гипнозе, кодировании и внушении некое зловещее психологическое сверхоружие или средство тайного насилия над душами людей — это полная бессмыслица. Но многим такая точка зрения выгодна. Так же, как многие подлецы и преступники объясняют свои действия алкогольным опьянением (хотя воспитанный человек остается воспитанным даже в самой крайней степени опьянения), так и люди, не верящие в себя и пренебрегающие раскрытием собственных сил, с удовольствием оправдывают себя мистическими внушениями извне.