Чтобы полностью отойти от головокружительной контузии, понадобилось минут двадцать. Вадим представлял себе свой первый выход, как нечто брутальное, эпическое. Как он очень легко выходит из подземелья и оглядывает окрестности. Но вместо брутального выхода его сразили головокружение и тошнота. Как же было тяжело первые семь минут! Потом стало немного легче.

Волк, чтобы избежать конфликта с местными чудовищами, оттащил Вадима с открытой местности к театру, который стоял недалеко от места "вылазки". Выбрал место между двумя брошенными ржавыми машинами, и там был организован небольшой привал. Волк сказал, что это театр имени Ленкома, который основали уже больше ста лет назад. Был слух, что возле театра и церкви Рождества Богородицы мутанты почти не ходят, только крылатые пролетают изредка. Но всё же лучше было подстраховаться. Вадим, полностью восстановившись, поднялся на ноги и оглядел театр. Наверное, до Войны он выглядел красиво, живописно. Эх, увидеть бы хоть фотографию с ним! А сейчас театр выглядел заброшенно, мёртво, что вызывало отвращение. Разбитые стёкла, местами были побиты стены, а половина здания театра вообще была разрушена. Жалко. Вадим уведомил Волка, что полностью готов к выходу в путь.

— Каков план? — поинтересовался Вадим.

— Так. Ты ознакомился с планом Москвы?

— Ну, да…

— А наизусть помнишь все улицы, номера домов и прочее?

— Нет.

— Эх, оболтус ты. Нужно было, хотя бы местность вызубрить рядом с Маяковской и Чеховской, а потом уже на поверхность рваться.

— Ну, я глазами пробежался по плану…

— Что значит пробежался? Когда выходишь на поверхность в рейд, ты должен знать наизусть все улицы, скверы, номера домов. И как минимум, той территории, по которой будешь идти. Ладно, не бзди, дядя Серёжа обо всем позаботился, так что не заплутаем. Сначала выходим на улицу «Малая Дмитровка», доходим до «Садовой-Каретной», поворачиваем налево и идём мимо Садово-Триумфального сквера до самой Маяковской. Мысль понятна?

— Так точно!

— Вот и замечательно, а теперь шагом марш! И помни: всегда на шухере. Дашь слабины — всё, кранты.

Улица тянулась в несколько кварталов. Путь, вроде небольшой, но стоит ожидать всего. Везде бывают форс-мажоры, и поверхность — не исключение. Проходя по улице, Вадим осматривал дома. Насколько же здесь всё мрачно. Серое небо, загрязнённый воздух, разрушенные дома, полчища мёртвых машин, чьи хозяева бросили их на произвол судьбы или оставались с ними до конца. И тут Вадим увидел четыре, а нет, целых пять огромных силуэтов. Кажется, это были сталкеры, но у простых сталкеров такой тяжелой брони нет. Вадим пригляделся и смог опознать обмундирование фашистов. Он дёрнул Волка за руку и указал на отряд тяжело бронированных солдат Рейха.

— Опа, — пробурчал Волк, — Какие фраера к нам подлетели! Так, ты, главное, не рыпайся, я сейчас всё улажу.

Волк достал фонарь, нарисовал окружность на уровне головы, потом окружность на уровне левого, а затем и правого бедра. Тот же знак сделали и фашисты, но ещё мигнули три раза на уровне груди и пошли дальше, по «Дегтярному» проспекту.

— Ну, кажется, пронесло, — выдохнул Волк.

— А что это вы за знаки в небе рисовали?

— Это у них такой метод распознания "своих" от "чужих".

— Ты откуда это знаешь?

— А вот связи имею и знаю. Выручает же это знание в нужный момент, так ведь?

— Ну да, выручает…

Вадим глянул на часы: полвосьмого, посмотрел на небо, а уже луна просвечивалась через серые облака. Странно. Вроде должно темнеть позже, в десять примерно, а не под восьмой час.

— Слышишь, Волк!

— А?

— А чего такое небо тёмное? Весна же, должно темнеть позднее.

— Ну, хрен его знает! Кто-то говорит, что аномалия такая, после войны, а кто-то верит, что это какие-то изменения в самой вселенной, но я в этом не особо разбираюсь. Так, что-то мы с тобой отвлеклись, не на прогулке же. Двинули!

Вадим увидел громадное здание, над дверьми которого висела надпись «Сбербанк». Надо же, какие раньше люди здания строили! И ведь в Войну почти все высотки не рухнули. Тут Вадим вспомнил Останкинскую телебашню, на которую раньше ездил с родителями, на экскурсию. Такой высокой башни маленький Вадимка не видел никогда, всегда ею восхищался и удивлялся: как человек смог построить такую громадину? И ведь до сих пор вроде стоит. Воистину великое сооружение! Вернул Вадима из воспоминай треск дозиметра. Вадим посмотрел: стрелка подходит к отметке 23 рентген. Нормально, жить можно, только находится там не надо долго. Однако Волк тоже заметил, как взлетел фон, и повёл Вадима направо, между зданий.

— Лучше не рисковать, — пробубнил сталкер, — Обойдем.

Вадим был с ним полностью согласен. Как гласила народная мудрость: лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Сейчас немного изменим маршрут, — излагал соображения наемник. — Скорей всего там радиационное пятно образовалось, возле домика Чехова, так что лучше обойти. Сделаем крюк, но зато город подольше посмотрим. Ладно?

— Ну, ладно, а сильно маршрут изменим?

— Несильно. Сейчас сворачиваем направо, идём по дороге, потом перед нами дом будет буквой «Гэ». Его мы обходим, проходим мимо сада Эрмитажа. Туда не заходим, прости уж. Там фонит — мама не горюй. Потом придётся повилять дворами, выйти к «Каретному ряду». Там мы делаем привал в библиотеке имени Эйзенштейна, затем выходим на «Садовой-Каретной», но только с другой стороны, а потом как планировали. Там всё гладко должно быть. Ладно, всё, пошли, нельзя нам медлить.

Группа шла дальше по мёртвому городу. На здании, рядом с которым проходил Вадим, висела табличка с надписью "улица Малая Дмитровка, 16". Забавно. Зачем раньше ставили номера на домах? Если рассуждать логически, то в таком большом городе, как Москва очень просто потеряться. Может, таблички помогали ориентироваться в городе, или помогали найти нужный дом? Скорей всего, именно так. Под чудом сохранившейся табличкой была нацарапана белым мелом свастика Рейха.

— Э, Волк! Смотри: фашистский знак на доме нацарапан, это что значит? — поинтересовался Вадим.

— Это значит, что этот дом уже был обследован солдатами Рейха, и ничего полезного в нем уже нет. Это они так дома обозначают, чтобы потом не запутаться, в каких они уже были, а в каких нет. Обычно нацарапывают под вот такой адресной табличкой, чтобы все стены дома не обходить и не искать знак по полтора часа, — пояснил наемник.

— А раньше ведь, во Вторую Мировую ещё, тоже ведь были фашисты?

— Ну да, а как же? С кем же, по-твоему, предки наши воевали, как ни с фашистами? Фашисты были, есть и будут, запомни.

— Так вот. У тех же была свастика в четыре стороны, а не в три. Почему сейчас у фашистов другая свастика?

— Подумай логически: какие три… вещи есть у фашистов в метро? Даю подсказку: станции. Ну, так вот, нынешний знак Рейха символизирует три станции, их единство. А именно, что эти три станции могут перевернуть всё метро, если будут едины жители Рейха! Что смогут преодолеть все трудности и… — Волк замолчал на полуслове.

— Ты че замолчал? — спросил застывшего сталкера Вадим, — Увидел чего-то?

— Да… наверное, — неуверенно протянул сталкер, — показалось. Хватит болтать, не отвлекай меня! Поговорим, когда будем на Маяковской, или когда будет привал. Говорить только в случае опасности, ясно? Всё, разговор окончен.

С этими словами Волк развернулся и пошёл дальше по дороге. «Ну и ладно!», сказал про себя Вадим, «Не хочешь — не говори, больно надо было», и пошёл следом за проводником. Дорога немножко завиляла сначала вправо, потом влево, и потом прямо. Но в следующее мгновение дорогу перебежали две твари, похожие на ту, что лежала рядом с умирающим рейнджером, и скрылись в соседнем доме. На вид они были чуть поменьше собаки, где-то метр в длину, с крысиной мордой и полностью лысые. Волк тоже их увидел, остановился, снял с предохранителя автомат и осторожно пошёл вперёд. В следующую секунду дорогу снова перебежало такое же создание и скрылось в том же доме.

— Не, так не пойдёт, — цокнул языком Волк, — Это — падальщики. В стаи сбиваются и добычу ищут. Нападают в основном на небольшие группы людей или одиночек. Прямо идти очень рискованно, лучше снова обойти. Лишний шум нам не нужен. Пошли направо. Видишь дыру в заборе? Пролезай в неё, да не спеша, аккуратно. Давай, я следом.

Дыра была маленькая, но пролезть можно. Аккуратно, стараясь не порвать столь дорогой ОЗК, Вадим перешагнул правой ногой на другую сторону, а потом занес левую. Вроде, не задел. Вадим осмотрелся на предмет наличия повреждений, но ОЗК был в порядке. Следом за ним начал пролезать Волк. Рюкзак у него был больше, чем у Вадима, поэтому сталкеру пришлось его снять, поставить за забор, а потом и самому лезть. Когда наемник оказался на одной стороне с Вадимом, путники двинулись дальше.

— Смотри! — сказал Волк, показывая на прямоугольное здание за забором, — Это 1501 лицей. Точнее, один из его корпусов, и, если мне память не изменяет, двадцать второй вроде. Я в нем ещё до Катастрофы учился. В восьмом классе, кажется. Эх, заглянуть бы туда снова, походить бы по старым коридорам, зайти в кабинеты, в которых я когда-то учился. Ну, это в другой раз. Через несколько часов светать начнёт, и орды нечисти вылезут из своих нор. Новые граждане Москвы, м-мать.

— Зайдём потом как-нибудь, — пообещал Вадим, — обязательно зайдём. Долго ещё до библиотеки?

— Да не, ты чего, устал уже? Давай терпи, казак, атаманом станешь.

— Я думал, сталкером…

— Ну и сталкером тоже, в свою очередь. Дойдём до библиотеки — обряд посвящения тебе сделаю. Сталкерское первое сентября! Ну, ради прикола.

* * *

Мама зашла в светлую комнату, в которой спал мальчик. Рядом с кроватью, на табурете, стоял до сих пор горящий ночник. "Наверное, Лёша забыл выключить" — сказала про себя мама, подошла к кровати и ласково, любя, прошептала на ушко спящему сыну:

— Сынуля, Вадимушка, солнышко ты моё ненаглядное, вставать пора, половина девятого уже, опоздаем ведь.

Вадимка чуть приоткрыл глаза, посмотрел на маму, повернулся на другой бок и пробубнил:

— Ну мам! Дай ещё пять минут поспать, а?

— Ну, уж нет, давай вставай, у тебя сегодня важный день. В первый класс ты один раз в жизни пойдёшь, а на то, чтобы поспать у тебя вся жизнь есть, успеется ещё.

— Ну маааам!

— Света, что ты там так долго? Разбудить его не можешь, что ли? — послышался из кухни голос отца.

— Нет-нет, Лёша, сейчас он встанет, — крикнула мама отцу, а потом чмокнула Вадима в щеку и схитрила, — Вадим, неужели, ты хочешь, чтобы я отца позвала? Ты же знаешь, как он не любит, когда его не слушаются.

Провокация подействовала на Вадима, и он сел на кровать:

— Ну сейчас, сейчас, — Вадим зевнул, — Иду уже.

— Так, давай сначала ты пойдешь умываться, потом поешь, а затем уже оденешь свою школьную форму.

— А почему нельзя сразу костюм надеть?

— Да потому, что кое-кто есть нормально не умеет, и этот кое-кто не упустит возможность испачкать такой красивый костюм. Мысль понятна?

— Да, понятно. Ладно, тогда иду в ванную.

— Вот и умница! Сам умоешься? Ты же должен быть уже самостоятельным, раз сегодня в первый класс идёшь.

— Ну, думаю, сам я справлюсь.

— Ну, вот и хорошо. А я пока пойду, поесть тебе разогрею, хорошо?

— Хорошо, — Вадим встал с кровати и пошёл умываться. Лениво взял зубную щетку, недолго подержал под водой, выжал на неё немножко зубной пасты и принялся чистить зубы. Мама была стоматологом, поэтому с зубной гигиеной в доме был полный порядок. Чистка зубов занимала не менее трех-пяти минут, а после еды, как правило, зубы чистились зубной нитью. Вадим к этому уже привык и не капризничал, потому что это было бессмысленно и бесполезно.

Умывшись, Вадим вышел и пошёл на кухню, где его уже ждала тёплая манная каша, чай с молоком и сахаром и круасаны со сгущенкой. Вадим сел за стол, где ему уже было накрыто. Слева сидел отец и что-то печатал на ноутбуке.

— Доброе утро, будущим первоклассникам! — приветствовал сына отец, — Как настроение? Выспался?

— Доброе утро, пап, — ответил Вадим, — с настроением все в порядке, да и выспался я, вроде.

— Ну ладно. Кушай, давай, а то потом целый день голодным ходить не очень… приятно. Помнишь, куда мы с тобой сегодня идём?

— В десять нужно быть у школы, — прожевав ложку каши, начал перечислять мальчик, — Потом идём в кино на «Замбезию», затем едем в зоопарк, и в конце возвращаемся домой, отмечать Первое сентября. Кажется, это всё.

— Молодец, запомнил всё, — похвалил сына отец, — Ну, раз уж ты всё помнишь, то мне нет смысла повторять всё ещё раз. Жуй, давай, чего в окно смотришь? Нам через сорок минут выходить!

Разобравшись с завтраком, Вадим пошёл в большую комнату, где всегда спали его родители. Там, на шкафу, висел его чистый, поглаженный школьный костюм: белая рубашка, галстук-бабочка, черно-серые брюки, жилетка и пиджак. Этот костюм купили неделю назад, так что он отлично сидел на Вадиме. Вадим за десять минут при помощи мамы оделся в школьную форму, и пошёл в прихожую собираться дальше. В прихожей уже стоял отец и накидывал на себя своё серое пальто.

— Я пойду пока машину заведу, догоняйте, — с этими словами он вышел из квартиры и закрыл входную дверь. Вадим с мамой вышли следом, спустя шесть минут, спустились на первый этаж, вышли из дома, и пошли к машине. У отца была «Нива шевроле», так как он увлекался рыбалкой и частенько туда уезжал с друзьями по работе. К школе подъехали в девять пятьдесят три. На улице, перед парадным входом школы, стояли уже толпы учащихся, которые ждали начала линейки.

— Пойдём, Вадимка, — позвала сына мама, — Я тебе помогу найти твой класс. Там ты познакомишься с ребятами и заведёшь новых друзей. Заберёт тебя папа, после того, как отвезёт меня на работу, хорошо?

— Ладно, — пробормотал Вадим себе под нос, выходя из машины.

Однако сориентироваться в толпе было трудно. Но мама нашла родителей одноклассников Вадима, поэтому к началу линейки Вадим уже стоял в своём ряду. Мама показала куда-то в соседний ряд и сказала:

— Вадим, смотри. Видишь Алёнку? Ну, вон же! Увидел? Помнишь её, ты с ней в садике вместе был?

Алёнка была чуть постарше Вадима на пару месяцев и в детском саду во всю командовала им, как будто он был её слугой, просто из-за того, что она была старше. Однако Алёнка была очень красивая. Её милое детское личико, круглые синие глаза, блондинистые волосы. Была, наверное, самой красивой в группе. Из раздумий Вадима вернула речь Директора. Директор была женщиной, на вид лет пятидесяти. В первую очередь, она приветствовала первоклассников и тех, кто учился в школе больше одного года. Говорила, что рада видеть все эти умные лица, и надеялась, что из школы ученики выйдут образованными людьми и образование, которое даст им школа, поможет выпускникам найти хорошую, достойную работу. Потом вдоль рядов прошел старшеклассник, а на плече у него сидела маленькая девочка, звенящая колокольчиком, который она держала в руке. Это был первый школьный звонок в жизни Вадима.

Потом, после длительного выступления, Вадима и его одноклассников повели в кабинет начальных классов, в котором с детьми уже разговаривала учительница:

— Здравствуйте, ребята, — начала говорить учительница, — Меня зовут Людмила Александровна Львова, и я буду учить вас математике, литературе, русскому языку, окружающему миру и многими другими интересными предметами. В школу нужно обязательно приходить готовым к урокам и, желательно, ничего не забывать. К завтрашнему дню нужно будет принести математику, письмо и литературу. Ну, учебники по данным предметам и, обязательно, тетрадки. И не забывайте дневники, в них вы будете записывать расписание, домашнее задание и я буду ставить вам туда оценки, но пока что, мы обойдёмся без них.

Вообще, как вы думаете, для чего нужно ходить в школу? Давайте учиться отвечать по поднятой руке. Ну, кто желает? — вверх взлетели четыре руки, — Так, ну, давай ты, мальчик. Встань, выпрямись и отвечай.

— Ну, для того, чтобы знать много.

— Так, верно. Теперь ты, девочка.

— Чтобы эти знания, которые мы получим, помогали нам в нашем будущем, найти удовлетворяющую нас работу и жить счастливо.

— Ничего себе, какие ты слова знаешь. Наверное, ты много читаешь? — спросила девочку Людмила Александровна.

— Да, я люблю читать и слушать истории дяди, они у него такие интересные.

— Ну, это замечательно, я рада за тебя. И так, кто-то ещё хотел ответить? Нет? Всё уже сказали? Ладно, тогда давайте пойдём дальше. Ребята, как вы думаете, что мы будем делать на письме?

— Учиться писать, — ответил мальчик, сидящий на последней парте.

— Так, ответ, конечно, правильный, но всё же давайте привыкать, что отвечаем мы только по поднятой руке, а не выкрикиваем ответ с места, договорились? Ну что ж, да, мы будем учиться писать, то есть изучать грамматику. Наверное, вас уже учили писать в воскресной школе печатными буквами, да? А сейчас на уроках письма, вы будете учиться писать прописными буквами. Они немножко отличаются от печатных, но в этом нет абсолютно ничего страшного. Мы научимся этому уже в первой половине учебного года. А что же мы будем проходить по математике? Наверное, числа, сложения и вычитания, так ведь? На математике мы будем изучать числовые знаки и выражения. Математика нам пригождается в повседневной жизни очень часто. Например, в магазине, чтобы посчитать, сколько нужно дать денег продавцу, чтобы получить нужный нам товар.

Людмила Александровна говорила ещё двадцать минут, постепенно начиная знакомить детей со школой. Когда Вадим с одноклассниками вышли из класса и спустились вниз, на первом этаже сына уже ждал отец.

— Ну как знакомство с учителем? Всё прошло хорошо? — спросил Вадима отец.

— Да, знакомство с учителем и одноклассниками прошло просто отлично.

— Ну, тогда поехали в кино!

Из кино вышли в три часа. Мультфильм очень понравился мальчику, и потом он играл, представляя себя соколом, который защищает своё дерево от злых ящеров. Потом Вадим с отцом поехали в Московский зоопарк смотреть на животных. Вадиму больше всего понравился лев и тигр. Эти звери были очень красивые, и он часто в них играл. Он представлял себя царём зверей, который добывает пищу для своего Прайда, или хищником-одиночкой, выслеживающий добычу в виде антилоп, и охота всегда завершалась успешно. Домой вернулись только в пять часов, но там Вадима поджидали родственники, которые хотели поздравить его с поступлением в первый класс. Мама накрыла на стол, заказала суши, испекла пиццу и купила торт. Суши Вадим не ел, он вообще рыбу терпеть не мог, и никогда не понимал, как взрослые могут так с аппетитом есть эту рыбу с рисом, когда есть пицца. А пицца для Вадима — была самым вкуснейшим блюдом, которое он знал в природе. Гости разъехались в восемь вечера, Вадим помогал родителям прибрать за гостями, и пошёл спать только в десять часов.

Так Вадим провёл свой Первый сентября, и стал первоклассником.

* * *

— Эй, Вадим, — окликнул спутника наемник, — Вадим! Задумался, что ли? Смотри, вон там сад Эрмитаж, а то ведь мимо просто пройдем, ты и не посмотришь даже. Раньше такая красотень была.

Вадим, вернувшись в реальный суровый мир, поднял взгляд, и остолбенел. Перед ним, через забор, располагался легендарный сад Эрмитаж, в котором, по словам сталкеров, случались всякие чудеса. В саду стоял бывший, но хорошо сохранившийся фонтан, красивые беседки, окруженные некогда пышными цветущими клумбами. Так же Вадим увидел длинное здание, на котором можно было разобрать надпись «Театр Новая опера».

— Я когда-то был здесь, — пробубнил в противогаз Вадим, — С семьей ходили, день рождения отмечали. Вспомнить бы, как он выглядел ещё до войны. Вспомнить его красоту.

И тут, как по велению Вадима, вдруг засветлело. Ожили деревья, снова расцвели клумбы. Над головой было то самое голубое небо, которое Вадим не видел очень давно. А по саду заходили люди. Гуляли, разговаривали, смеялись, любовались садом, как будто и не было никакой Третьей мировой. И тут он увидел очень знакомое лицо. Мама! Это мама! А рядом с ней шёл отец. Вот же она, семья, живая, любимая… А с краю от мамы, шёл мальчик лет семи и держал маму за руку. Так это же и был сам Вадим, но только в прошлом.

Вадим хотел закричать на весь сад: «Мама, папа, я здесь! Вот он я, ваш сын!». Но как только он набрал в лёгкие воздух, картинка исчезла, деревья снова умерли, трава стала серой, а небо стало опять мрачным и тяжелым.

— Ты видел?! — повернулся к Волку Вадим, — Ты это видел?!

— Что видел? Где? — не понял товарища Волк.

— Ну как же? В саду люди были, живые! И расцвело все и…

— Так это тебе кино показали из прошлого.

— Не понял.

— Ну, аномалия это. Все, кто подходят к саду и мечтают увидеть его снова в красоте да зелени, видят его несколько секунд, а потом картинка исчезает. Но выглядит это правдоподобно, да?

— Так это простое ведение?

— Аномалия, — поправил его Волк.

— Я в них не верю, — отрезал Вадим, — Всему есть логическое объяснение, а бредни сталкеров об этих… аномалиях, это простые выдумки с перепоя.

— Ты слышал о дыхании дракона?

— О чем?

— Понятно. Это тоже аномалия и очень редко встречается в туннелях. Не дай Бог, тебе туда попасть, обожжешься, мама не узнает. Заживо сгоришь, в общем.

— И это тоже можно как-нибудь объяснить! — не сдавался Вадим.

— Ну и как же?

— Не знаю… но, думаю, что можно!

— Может и так. Ладно, двинули, а то какое-то плохое у меня предчувствие. Пошли быстрее к библиотеке, там привал сделаем.

Бросив прощальный взгляд на сад, Вадим пошёл за напарником.

Библиотека стояла прямо на углу пересечения улиц, что делало её наименее удобной позицией для обороны, если наведаются мутанты. Однако, Волк захотел остановиться именно здесь. Стеклянный вход сохранился только отчасти. В каких-то проёмах стояли стекла, а в каких-то были лишь осколки, или пустые рамы. На сохранившихся стёклах сохранились портреты людей, неизвестных Вадиму. "Писатели, наверное, раз уж на дверях библиотеки висят" — подумал Вадим. Логично же, кому ещё висеть на входе библиотеки, как не писателям? Тем временем Волк просто так не стоял, а подошёл к двери, попробовал открыть, но та не поддалась. Пожав плечами, Волк ударил ногой по двери. Та с грохотом распахнулась, впуская гостей в свою обитель.

— А как же та любимая тишина, которую ни в коем случае нельзя нарушать? — возмутился Вадим.

— Ну, тебе её нарушать нельзя, а мне — можно.

— С каких это пор?

— Да просто так, че ты занудил-то сразу? Иди, давай, в библиотеку. Найдем для начала удобное место для привала, а потом будем болтать.

С этими словами Волк вошёл внутрь библиотеки и жестом пригласил своего напарника. Вадим вздохнул и вошёл следом. Место для привала выбрали в углу, рядом с опрокинутыми стеллажами и где было больше стёкол. Волк объяснил свой выбор тем, что через стекла мутанты вряд ли учуют путников.

— Ну всё, привал, располагайся, — отдал приказ Волк, сбросив свой рюкзак на пол. Вадим последовал его примеру, — Надо бы костёр развести. Видишь черноту на полу? Тут костёр уже разводили, так что не бойся, не сгорит здание. Только за огнём нужен глаз да глаз, и контролировать его надо, так что давай, полчаса отдыхаем, а потом последний бросок до станции, — распоряжался наемник, — Так. Тут деревяшки от стульев валяются на полу, я их сюда принесу, а ты пока бумажки пособирай.

На полу валялось достаточно испорченных и выцветших книг, но попадались и целые, которые не хотелось рвать. Но согреться-то хотелось. Вадим нарвал штук пятнадцать бумажек, и посчитав этого достаточным, сел рядом со своим рюкзаком. Волк вернулся через пару минут с охапкой деревянных ножек, спинок и седушек.

— Ну что, набрал бумажек? Хорош, теперь костёр разводи. А я пока территорию обследую, на наличие угрозы, мы же не хотим, чтоб нас мутанты какие-нибудь застали врасплох, да?

— Ага, — согласился Вадим, — Только давай быстрей, а то стремно тут одному.

— Не боись, холера, прорвемся, — усмехнулся Волк, взял автомат и пошёл вглубь библиотеки.

Вздохнув, Вадим достал из кармашка зажигалку с рисунком Казани. Когда-то эту зажигалку он выкупил у Торгаша, почти задаром. Вадим покупал её вместе с АКСУ, и она так сильно ему понравилась, что торговец это увидел, и отдал её Вадиму в подарок. Ночами напролёт Вадим крутил эту зажигалку перед глазами, когда не мог уснуть. На зажигалке была изображена мечеть с четырьмя башенками и сказочно переливалась на свету. Вадим открыл зажигалку, щёлкнул ею, и появился слабенький язычок пламени. Он поднёс зажигалку к конструкции, состоящей из бумажек и разломанных частей ножек, подержал несколько секунд. Когда дождался, что пламя зажигалки перебежало на бумажку, он сел, покрутил зажигалку в руках, а потом убрал её обратно в кармашек. Путникам сильно повезло, что в основном попадались сухие части стульев, и костёр достаточно быстро разгорелся.

И тут Вадим вспомнил о тех бумагах, которые перед смертью дал ему умирающий солдат. Он достал папку и начал осматривать её со всех сторон. На обложке была нарисована эмблема Рейха, тройная свастика. «В твоих руках судьба метро» — вспомнил Вадим. Что в этих листах может быть такого, что ЭТО должно решать дальнейшую судьбу жителей метро? Интересно, что же там написано? Вадим протянул руку, чтобы открыть папку и снова вспомнил слова: «Никому не говори о бумагах и сам в них не смотри, это последняя просьба».

Последняя просьба… последняя просьба перед смертью — закон, который нужно исполнить. Но любопытство так просто не унять. «Так нельзя, нечестно получается, слово дал не смотреть, а сам — нарушает. Нет, последнее слово — закон, так что, будь добр, его исполнить», — уговорил себя Вадим. Потом он просто сидел с папкой в руках и разглядывал свастику на обложке.

— Ну как, тепло? — раздался сзади знакомый голос Волка, — атмосфера уюта появилась?

— Ага, как же… — Вадим и не заметил, как наемник вернулся с разведки и начал быстро убирать папку обратно в карман, — Ну как там? Опасность есть?

— На поверхности опасность есть всегда, — усмехнулся Волк, — Скажи-ка, Вадя, а что это ты в руках сейчас держал?

— Это? Да так… на полу валялось, — начал лепить отмазы Вадим, — Думаю, дай возьму, потом почитаю.

— Ну и о чем же там говорится?

— Да я ещё не успел понять… эм… через противогаз трудно читать. Придем на Маяковскую, так посмотрю.

— Ну ладно. Отдыхай, пока время есть.

— А сколько осталось?

— Восемнадцать минут. Этого вполне достаточно, чтобы нормально отдохнуть и набраться сил.

— Ну ладно, кстати, кое-кто обещал мне посвящение в сталкеры.

— Ах да, точно. Ну, раз обещал, то буду исполнять, — Волк поднял с пола палку, взял её двумя руками, как меч, и начал посвящение, — Итак, Вадим… чеевич ты там? Алексеевич? Итак, Вадим Алексеевич, готов ли ты стать отважным жителем метро, у которого поверхность — это второй дом, который работает на благо своего народа и так далее и тому подобное… короче, готов стать сталкером?

— Да.

— Тогда при свете костра, в библиотеке имени Эйзенштейна, я посвящаю тебя в ряды сталкеров, — наемник коснулся палкой правого плеча, а затем левого, — Теперь ты — официально являешься сталкером и удостоен чести им называться. Обряд завершён. Ну что, доволен?

— Ага, не то слово, — разочарованно пробубнил Вадим, — Я, конечно, ожидал большего, но и так сойдет. Спасибо, Серега.

— Да не за что. В метро благодарить будешь. Все, отдыхай.

Следующие десять минут напарники сидели в мёртвой тишине. Вадим разглядывал целые книги, которые удавалось найти на полу и, которые хоть как-то можно было почитать. Волк же напротив сидел весь какой-то задумчивый, смотрел в одну точку и крутил охотничий нож у себя в руках. У Вадима создалось очень плохое предчувствие, и он начал пытаться разрядить обстановку:

— Волк, а Волк? — навязчиво позвал своего товарища Вадим.

— М? — буркнул Волк.

— А что в этой библиотеке было? Тут книг мало валяется и в основном про фильмы. И почему она названа в честь Эзен… как там?

— Эйзенштейна, — поправил Волк, — Здесь раньше фильмы разные можно было смотреть. Советские ещё. Люди приходили, садились и наслаждались фильмографией. А потом шло обсуждение просмотренного фильма. А бывало, что тут ещё режиссёры отечественные отвечали на вопросы публики. В общем, библиотека была полностью посвящена кинематографу. А почему названа Эйзенштейном, так я сам не знаю. Надо б потом тоже у стариков каких-нибудь спросить, авось и помнят ещё.

— Ну ладно. А ты, раньше, где жил?

— Я? Э… да не помню уже. Улицу не помню, но как пройти знаю, только это очень далеко отсюда. Да и что мне там делать? Всё полезное уже сталкерами разобрано давно, зачем мне туда идти?

— Да не, я просто спросил, — вздохнул Вадим. Состоятельного диалога никак не получалось. Волк явно о чем-то думал. «Может, он знает о бумагах? И что с того, если знает? Ему-то какое дело? Странно это всё. Как только на станцию придём, сразу бумаги эти от греха подальше отдам и всё», решил для себя Вадим. И тут он услышал рычание и лёгкие шажки на улице. Волк тоже услышал, насторожился. Около входа промелькнула тень, потом ещё одна, и ещё. Было слышно, как незваные гости активно принюхивались. Почуяли? Не может быть!

— Вадим, — шепотом сказал Волк, — туши костёр и быстро собирай вещи. Минутная готовность! Я на шухер. По моей команде прыгаем в окно и бежим до Маяковской. Шанс будет только один, так что никаких фокусов, никаких геройств, бежим по улице, и если надо, то прикрываем друг друга. Если магазин закончился, то кричишь: перезарядка, чтобы я тебя прикрыл. Понял?!

— Ага…

— Выполнять! — шикнул Волк и встал слева от входа.

Вадиму на всё понадобилось минуты полторы. Когда он был готов, Волк одобрительно кивнул, и в этот момент под окнами послышались шаги. Мутанты ходили под окнами. Пути отхода отрезаны, что делать? Вадим хотел предложить подождать, но у Волка были другие планы. Он встал рядом с рамой, в которой почти не было стекла, крикнул: "Давай! " и сделал три очереди. Вадим не заставил себя ждать. В следующий момент он выпрыгнул в оконную раму, посмотрел направо и увидел три здоровых трупа, которые лежали в луже собственной крови. Собаки. Послышался лай остальных собак.

— Че встал?! — заорал Волк, выпрыгивая следом из окна, — Не слышишь — стая? Жить надоело? Бегом, к Маяковской! За мной!

Волк рванул с низкого старта по улице. Вадим, опомнившись, кинулся за ним и посмотрел через плечо. Пять или шесть собак выбегали с другой улицы, и устремились прямо на добычу. Из пасти текла пена, в глазах пылал огонь, а разум отдавал собакам точные и конкретные действия: убить, насладиться добычей. Вадим повернулся обратно, достал АКСУ, щелкнул предохранителем и на бегу дал короткую очередь через спину, в сторону собак. Те, испуганно завизжали, остановились, но через секунду возобновили погоню. Сталкер повернул налево. Впереди стоял Волк, но стрелял он в другую сторону.

— Давай быстрее! Слева идут! С Дмитровки! Давай догоняй! — кричал Волк, параллельно стреляя в приближающихся собак. Вадим нагнал Волка, посмотрел налево, и увидел голодную армию мутантов. Затем посмотрел назад и увидел, что собаки, по которым он стрелял, уже почти догнали сталкеров. Вадим открыл по собакам огонь и скосил двух особей.

— Перезарядка, прикрой! — крикнул Волк, меняя магазин.

— Бежим! Нет смысла отстреливаться, — сквозь пальбу пытался докричаться до Волка Вадим, — Всех не постреляем, к станции отходить надо!

— Полностью поддерживаю, — сказал еле слышно Волк, завершил смену магазина, достал из подсумка гранату, выдернул чеку, кинул в разъяренную толпу и побежал дальше. Вадим поспешил за ним. Через пару секунд сзади раздался взрыв и жалобный визг собак. Но твари все равно не отставали. И тут Вадим почувствовал, как что-то тяжелое прыгнуло ему на спину, сбивая с ног. Вадим чертыхнулся и с разворота дал твари локтем в морду. Та взвизгнула и отпрыгнула от жертвы. Вадим же, взяв АКСУ, дал по ней очередь. Напавший мутант снова взвизгнул, из его тела заструилась кровь и собака, без чувств, упала на землю. Не успел Вадим встать, как услышал новое рычание в метре от него. Он поднял голову, и увидел, что справа на него бегут две оскалившиеся собаки. Но в следующее мгновение их скосила очередь. Волк отстреливал мутантов.

Вадим рванул к товарищу со всех ног, по пути перезаряжая автомат. Волк прикрывал отступающего Вадима, и когда тот поравнялся с наемником, тоже было дернулся к метро, как ему вцепилась в ногу новая тварь. Наемник упал, и свободной ногой резко дал в морду обидчику. Мутант ослабил хват, выпустил ногу, и сделал ещё бросок, но на этот раз метясь в голову Волку. Наемник, чтобы избежать броска, поставил свой калаш горизонтально перед своим лицом. Собака вцепилась в автомат, пытаясь прогрызть незначительную преграду, которая отделяла её от желанной добычи. Вадим, вскинув автомат, прицелился в собаку, которая пригвоздила наемника. Задержал дыхание и сделал один выстрел… и попал. Собака взвизгнула, из её плеча брызнула кровь, и она отпустила поцарапанный АК-102. Этого хватило Волку, чтобы достать из чехла охотничий нож и всадить его прямо в лоб собаке. Та замерла, жалобно заскулила, пошатнулась, и завалилась на левый бок.

Волк встал, достал лезвие из головы поверженной твари и принял боевую стойку с ножом. Вадим, тем временем, обстреливал приближающуюся толпу собак короткими очередями, не давая подойти на расстояние больше трёх шагов. Волк бил тварей ножом, в рукопашную, а Вадим отстреливал всё новых и новых тварей. Казалось, что их полчищу не будет конца. Но через шесть минут резни волна закончилась. Посреди улицы стоял окровавленный Волк, руки которого были все в тёмно-багровом цвете, с ножа струилась кровь, а на самом Волке… не единой царапины. «Не может такого быть! Он тут в рукопашную штук девять собак завалил, и ни единой царапины? Вот это мастерство!», — восхищался Вадим своим товарищем. Тем временем Волк ожил, подошёл к своему калашу, перезарядил его и тяжело дыша сказал:

— Ну че, как? Понравилось? Вот это и есть суровая жизнь сталкера. Сколько их было?

— Я насчитал под тридцать.

— Ну вот видишь, какой славный рейд. Первый выход — а с напарником целую стаю положили! Ладно, пошли, светает скоро. До Маяковской рукой подать.

Как только Вадим дошёл до павильона, он не помнил. Не отошёл ещё от резни, которую они устроили на поверхности. Помнил только, как они спускались по эскалатору вниз. Помнил, как Волк стучался в громадные гермодвери и как они, лязгнув, открывались. И как он вошёл на станцию. И тут пришло осознание главного: он дошёл до Маяковской! Он пережил поверхность! Он добрался до цели! Осталось найти Емельяна и отдать ему бумаги. Миссия была почти завершена.