Верзилы оказались не такими уж и скверными парнями. Пообщавшись с ними поближе, Тэрон нашел во Вриле и Хонебу немало достоинств, которые он уважал. Побратимы были смелыми и неукротимыми, любили хорошо выпить и поесть, но все же скрежет клинков был им милее всего на свете. Это обстоятельство понравилось Тэрону особенно. А еще, несмотря на свои устрашающие габариты и физиономии, они любили дурачится и веселится. Они были как малые дети — проказными и непосредственными, если не сказать наивными. Невероятная отвага сочеталась с поражающим простодушием. И это было необычно.

Любопытно подслушивая разговор своего командира с дерзким гонцом из другого форта, они не упустили возможности ввязаться в очередную авантюру. Но не только желание поразмять кулаки толкнуло их на это. То, что неведомый кошмар терроризирует Сенстал по ночам их волновало мало, на свои сны они не обращали никакого внимания, а на магию вообще плевать хотели. Главной причиной была Ламиния. Врил и Хонебу были по уши влюблены в дочку Ефроста! Они всегда по-дружески соревновались между собой за внимание девушки. Краснея, дарили ей чахлые растеньица, так как цветов среди вечных снегов не росло, неуклюже ухаживали за ней, стараясь опередить соперника. Ламиния же искренне радовалась их потугам, смеялась и шутила, иногда одаривая особо отличившегося поцелуем в щечку. Здоровяки были ей как братья, хорошие и верные друзья. И когда их любимая пропала, они места себе не находили. Злились и хмурились, очень желая намять кому-то бока. Этим кто-то едва не стал сам фарсунианец.

Но вся их недавняя вражда была забыта на последней трапезе перед дорогой к баркасу. За столом Врил и Хонебу шутили, громко смеялись, забрасывая друг дружку крошками хлеба, и все время добродушно хлопали Тэрона по плечу. К концу трапезы плечо фарсунианца ныло от тупой боли. Зеленоглазый очень понравился побратимам, и они были рады, что пойдут на опасное дело с таким хорошим воином.

Когда с едой было покончено, Ефрост дал смельчакам последние наставления и пожелал удачи. Комендант с радостью разрешил оставить Тэрону своего Быстрого в конюшнях форта. Даже пообещал, что животное накормят отборным овсом. С тем они и простились.

Выйдя за ворота форта, Тэрон посмотрел на небо. Солнце немного опустилось на небе, но, судя по словам Ефроста, им удастся добраться к цели до темноты. Комендант рассказал, что судно находилось приблизительно в пятнадцати полетах стрелы к югу от Сенстала.

Фарсунианец повернулся к побратимам и махнул рукой в сторону океана:

— Ребята, пойдем вдоль берега. Так-то мы уж точно не пропустим проклятый баркас. Согласны?

Врил и Хонебу безразлично пожали плечами. Им было все равно какой дорогой идти, лишь бы побыстрее.

Они спустились с заснеженного холма, выйдя к берегу океана. Ледяные торосы заполонили собой все подходы к воде, а дальше, насколько хватало взгляда, простирался необъятный ледяной покров, блестевший голубоватым блеском от лучей солнца, что светили, но не грели. Небо было на удивление светлым и прозрачным, как горный хрустальный родник.

Смельчаки все шли и шли по побережью, обходя огромные глыбы льда, поднимались на уступы, сходили в ложбины, избегая идти по ненадежно тонкому льду. Тэрон до боли в глазах всматривался вперед, не желая пропустить баркас, чтобы не выдать свое появление. Он слышал за спиной шумное дыхание Врила и хриплое посапывание Хонебу, слышал, как скрипит сыромятная кожа на рукоятках их кровожадных топоров, блестевших начищенной сталью на свежем прохладном воздухе. Все молчали, погруженные в свои мысли, словно это был какой-то ритуал, ведомый лишь истинным мастерам искусства убивать.

Неожиданно массивные глыбы расступились и взору открылся небольшой залив, который не был скован ледяной коркой. Куски льда разных форм и размеров, свободно плавали по акватории залива, словно оставленные командой суда. Противоположный берег венчался серыми мрачными скалами, которые выглядывали из-под покрова снега, напоминая зубы гигантского чудовища. И на этих «зубах» покоился большой баркас, похожий на те, в которых талузийские рыбаки ходили в океан за щедрым уловом. Острые камни пробили его хилое днище в трех местах, открывая зияющие чернотой провалы. Мачта баркаса была сломана, вероятно, штормом, кусок паруса свисал с борта до самой земли, свитый в подобие каната, что могло означать только одно…

Из-за ближайшего валуна выбрался широкоплечий мужчина в рваной морской штормовке. На голове путались взлохмаченные волосы и точно такая же борода укрывала нижнюю часть лица. Но, прежде всего, пристальное внимание привлекали его глаза, блестевшие словно драгоценные камни. Глаза человека еще не сошедшего с ума, но верно к этому идущего. В его руке блеснул кривой морской кинжал.

Врил и Хонебу занесли топоры над головами. Сталь запела песню Смерти.