Хронический мелкий дождь, плюсовая температура и унылое серое небо из ноября нагло переползли в декабрь. Впрочем, подобное наблюдалось не первый год. Зимы стали на редкость мягкими, снег выпадал редко и лежал недолго. Многие находили прелесть в такой погоде – не надо запасаться шубами и толстыми шарфами.

«Как хорошо, когда тепло!» - писали на форумах любители европейской зимы.

«Зима должна быть зимней. Грязь не может заменить снег», - возражали поклонники морозов.

«Мы разоримся на отоплении! Низкая температура ударит по кошелькам!» – подключались к спору люди с экономической жилкой, а знатоки плодородия угрюмо заявляли: «Озимые пострадают. На полях должен лежать снег. Да и от садовых деревьев после такой зимы не стоит ждать урожай».

Васёк понятия не имел, что творится на форумах. И в интернете не бывал. Честно говоря, у него даже компьютера не было.

Это не значит, что Василий Фокин, известный в деревне под прозвищем «Лупатый», не интересовался новостями. Мужчина на каждое мировое событие имел своё мнение, которым с удовольствием делился во время дружеских посиделок.

Но вот сегодня ему было плевать абсолютно на всё, кроме собственного самочувствия. Васе было плохо. Накануне он спрятал на печке бутылку водки, чтобы утречком подлечиться. А сегодня, кроме старых тряпок и вязанки чеснока, ничего на печи не нашёл.

Васёк не помнил, доставал он вчера беленькую из заначки или нет. Гостей, собравшихся, чтобы отметить католическое рождество, а по сути, просто гульнуть, было много, сидели хорошо, мог и забыть про такую важную вещь, как опохмел. Деньги все были истрачены, и сейчас Лупатый искал способы решения проблемы.

Поначалу Фокин ткнулся в сельпо. Светка, продавщица, в долг продать не захотела.

- Васька, иди отселя! – Она вытащила тетрадку из-под прилавка, раскрыла на нужной странице и подчеркнула рукописную строчку ногтем с облупленным красным лаком. – Глянь, сколько ты магазину уже должо́н!

Вася стоял, опустив глаза, и слушал. Каждое слово вбивало гвоздь в гроб его надежды. А Светка сложила на необъятной груди руки и вкрадчиво продолжила:

- Я за тебя из своего кошелька заложила. Конец года, проверки, сам знаешь. Пока долг не отдашь, не появляйся даже!

- Лупатый поднял на женщину белёсые, по-детски огромные глаза, и робко сказал:

- Да мне полечиться только…

- Иди, корвалолу выпей, больной, блин. Вас таких полдеревни ко мне, как в аптеку ходят. – Света шумно захлопнула тетрадь, дав понять, что разговор окончен.

В магазин под звучным названием «Красносельский» Вася даже заходить не стал. Там из спиртного имелся только кефир – у владельца не было лицензии на продажу алкоголя. А в кафе принципиально не обслуживали в долг, поэтому Лупатый сразу побрёл к бабе Кате. Ей всегда нужна была помощь по-хозяйству.

Баба Катя жалела деревенского бобыля, поэтому никогда не отказывала в деньгах. Только их сначала нужно было заработать – почистить хлев, нарубить дров или вскопать грядки.

- Васечка, так мне не надо ничего, мне ж квартирант, учитель, помогает. – Виновато развела руками Екатерина Семёновна на вопрос, есть ли работа.

Фокин расстроился. Это же надо – забыть про городского хмыря! Вот что значит, не похмелиться. Совсем голова не работает.

Оставался последний шанс, магазин «Три поросёнка». Правда, там продавали только пиво, которое Васёк не любил. Но, как говорится, на безрыбье и рак - рыба.

Как и в сельпо, продавщица поначалу отказалась дать пиво в долг. Но здешняя работница была юной и неопытной, и потратив немного усилий, получилось надавить на жалость. В итоге Васе поручили повесить новогодние гирлянды под потолком.

Работа шла со скрипом – болела голова, всё тело тряслось мелким бесом и при малейшей нагрузке покрывалось липким холодным потом. Но Лупатый всё сделал на пять с плюсом и получил вожделенную литровку «Лидского».

Сев на лавке рядом с магазином, Василий одним махом осушил треть бутылки. Закрыл глаза и прислушался к себе. Сначала, как и всякое лекарство, пиво показалось мерзким и противным. Но уже через несколько минут тело ощутило блаженство. Тошнота прекратилась, руки перестали дрожать. Вася рискнул и открыл глаза.

Мир заиграл яркими красками.

Когда пиво кончилось, Лупатый увидел, как по улице спешит один из вчерашних собутыльников. Мужик воровато оглядывался и прятал что-то за пазухой.

- Здорово, Антоха! – Благодушно помахал рукой Васёк.

Антоха на приветствие не ответил, а ускорил шаг.

- Чё за дела… - протянул Фокин.

Ему стало интересно. Поэтому он поднялся и торопливо двинулся за другом.

Антон Костенко шёл, всё время оглядываясь. Поняв, что за ним следят, поморщился, но потом приглашающе махнул рукой Лупатому.

- Быстрей давай! – Прошипел Костенко, когда Василий с ним поравнялся.

- От Томки шифруешься?

Антоха кивнул, не замедляя шаг.

- Есть чё?

- Тихо ты!

- Ну?

- Есть. – Нехотя признался Антон, стащивший кошелёк у жены.

Васёк вдруг понял, что это утро не такое уж плохое. Главное, уговорить приятеля поделиться.

- Да ты молоток! Куда пойдём?

Антоха понял, что Лупатый не отвяжется. Хотел послать, но потом вспомнил, за чьи деньги гуляли вчера, и устыдился.

- Давай в рощу у реки, там редко кто шастает.

***

Холодный ветер теребил края газеты, пытался пробраться под одежду. Василий и Антон сидели на поваленном стволе дерева и говорили «за жизнь». Перед ними, на разложенной на земле газетке, стояла початая бутылка водки. Рядом с ней лежали колбасная нарезка и чёрный хлеб. Пластиковый стаканчик был лишь один, но кого интересуют подобные мелочи при беседе с хорошим человеком?

От берега не отходили далеко, так что сквозь деревья прекрасно была видна река – чёрная, угрюмая, молча куда-то спешащая. Именно река сейчас была предметом разговора двух не совсем трезвых сельчан.

- Антоха, да ты посмотри! Разве ж это нормально? Новый Год скоро!

- А что ты хотел? Сегодня передавали плюс семь плюс десять. Откуда льду взяться?

- Я и говорю – хреновые стали зимы. Скоро вообще бананы в колхозе будут выращивать.

- При чём тут бананы?

Васёк наставительно поднял палец и важно сказал:

- Глобальное потепление, брат. Зима не зима, и лето не лето.

- Да чем тебе лето не угодило?

- Это не наше лето! Жара, как в Африке, дождь раза три был! Грибы собирал?

- Собирал, конечно.

- И как, много насобирал? – Воинственно спросил Фокин.

Антоха почесал затылок и нехотя признал:

- Ну… да. Не уродились грибочки сёлета.

- Бабы на огородах дыни стали выращивать. Ты понимаешь? Дыни! Без теплиц!

- Прав ты, прав, конечно. – Костенко посмотрел на реку и вздохнул: – Я уже лет пять подлёдным ловом не занимался.

- Эх, Антоха! – Вася так расчувствовался, что слёзы потекли из глаз. - Что в мире делается? Где порядок?

Костенко грустно покачал головой, налил и протянул стаканчик Лупатому. Тот хукнул, профессиональным движением влил в себя водку, понюхал хлеб, закинул в рот кружочек колбасы и продолжил:

- То ли дело раньше. Ещё моя мамка покойная рассказывала – снег, как выпадет в конце ноября, так и лежит до весны. Морозы были такие, что в хатах стены трещали!

- Да-а-а. – Антон выпил свою порцию, внезапно стукнул по стволу дерева кулаком, и рявкнул: - Развалили страну, гады!

Фокин покосился на собутыльника и немного отодвинулся:

- Братан, да ты совсем в зюзю уже! Учись у меня – литр пива, беленькой грамм стописсят, и как огурец!

- Сам ты в зюзю. Ик! – Антон пьяно покачал головой. – Просто… ик! Потепление это, глобальное – от… ик… человеческой деятельности!

- Ну, так и говори про весь мир. Чё на страну-то гнать. Может, это вообще пятая колонна климатическое оружие на нас испытывает!

Молча выпили, раздумывая, как защитить государство от внешних угроз. Решив, что пусть об этом беспокоится правительство, сменили тему.

- Вот ты говоришь, я в зюзю. А ведь это неправильно. Зюзя до водки никаким боком. Раньше так Деда Мороза называли.

- Не гони. – Васёк даже рассмеялся.

- Отвечаю. Младшему в школе рассказывали.

- Да? Тогда… - Лупатый встал, и во всё горло крикнул: - Где ты, Зюзя? Хреново работаешь! Куда зиму заныкал, дед?

- Вот вы где, алконавты! Козлы пьяные! Нажрались, теперь вам Зюзь подавай? А Люсь, или Мань, не надо?

- Томочка, ик?! Как ты нас нашла?

- Я те скажу, как. Щас так скажу, мало не покажется! А ну, домой!

Тамара подскочила к мужу и замахнулась рукой, в которой сжимала жестяное ведро. Женщина она была крупная, высокая, а сейчас, в гневе, ещё и страшная – вязаная шапочка сбилась на бок, полы телогрейки развевались на ветру, глаза пылали праведным гневом.

Антон, в очередной раз икнув, вскочил и припустил в сторону деревни, петляя среди деревьев, как заяц. Тамара поправила шапку, бросила полный ненависти взгляд на Василия и сквозь зубы выдавила:

- А тебе, задохлик, если будешь ошиваться рядом с нашей хатой, ноги повыдёргиваю. – Не дожидаясь ответа, Тамара, бренча ведром, помчалась за мужем.

В который раз за долгую жизнь Василий порадовался, что так ни разу и не сходил под венец. Семейная пара, бегущая по грязной тропинке к деревне, выглядела не слишком счастливой. Васёк хмыкнул и ласково посмотрел на бутылку – в ней оставалось ещё грамм двести.

Присел на поваленную осину, взял в руки стаканчик. Антоха жадничал и под предлогом выпитого пива наливал собутыльнику меньше, чем себе. Теперь Васёк мог в одиночестве спокойно всё допить.

- М-да, совсем без меня плохо стало. Непорядок.

Фокин вскочил и завертел головой. Делать, конечно, этого не стоило, потому что роща радостно закружилась, а земля под ногами заплясала. Кое-как сфокусировавшись, совсем рядом увидел человека. Четыре осины образовывали квадрат, незнакомец стоял как раз в центре. Внешность у него была примечательная и совершенно не подходящая данному месту.