К сожалению, второго января проникнуть в номер Григория и Елизаветы не получилось. Родственники не отходили ни на шаг. После торопливого завтрака Добрынины всем составом отправились кататься с горки – за забором усадьбы начинался спуск к реке, хозяева несколько дней заливали его водой, получилась отличная трасса. Не каталась лишь свекровь – боялась. Зато она аккуратно снимала видео и делала фотографии с помощью старенького цифрового фотоаппарата.

В обед распрощались с белорусскими шумными семействами. Как оказалось, немецкая чета уехала ещё рано утром. Следующее заселение планировалось лишь пятого января, в преддверии Рождества, и Аню это обрадовало. Гостиница несколько дней будет фактически пустовать – можно спокойно разбираться с загадочной историей.

После обеда катались по городу, вечером засели прямо в гостиной играть в «Эрудит». Аня даже получила удовольствие, хоть и проигрывала всё время. Немного подпортила впечатление Елена, готовившая ужин в ужасном настроении. Она всё время всхлипывала и украдкой вытирала глаза.

Елизавета не выдержала:

- Леночка, скажите, у вас что-то случилось?

- Нет-нет, у нас всё в порядке. В деревне кое-что произошло. – Женщина помолчала немного, потом, приняв какое-то решение, вытерла руки о фартук, подошла к Добрыниным, оперлась о камин и просительно сказала:

- Хотела вас предупредить. Завтра утром я приготовлю завтрак и обед сразу. Вы сами разогрейте, пожалуйста. У нас в селе похороны, молодой мальчик погиб, мы все хотим сходить, поддержать родителей. Так что до вечера нас не будет. Но если вы против, кто-нибудь из нас непременно останется.

- Какой ужас! – Всплеснула руками свекровь. – А что случилось?

- Ай! Молодые, глупые. Два друга ночью пешком через поле шли, заблукали. Один насмерть замёрз, сердце встало. Второй в больнице.

Григорий успокаивающе замахал:

- Конечно, конечно, мы сами справимся. Идите, не волнуйтесь.

Елена благодарно улыбнулась:

- Муж говорил, вы рыбалку заказывали, он с вечера всё приготовит и прямо здесь, у входа, оставит.

- Да, да, спасибо. – Григорий Иванович уже забыл о разговоре и погрузился в составление слова из оставшихся букв.

Потоптавшись ещё немного рядом, Елена ушла на кухню.

«Вот оно! Завтра никого не будет лишнего. Лёша и свёкор идут рыбу ловить. Осталось придумать, как избавиться от свекрови».

***

Ночью, когда Лёша вовсю храпел, Аня спустилась на кухню.

- Якуб! – тихонько позвала она в темноте. Никто не откликнулся. – Господин домовой, это Аня! Мне надо с вами поговорить!

- Тс-с-с! – домовой появился, словно из ниоткуда. – Пойдём. – Подошёл к двери чулана, который располагался под лестницей, щёлкнул пальцами, и дверь открылась. Позади проёма Аня увидела знакомую уже комнату, а не швабру и пылесос, как ожидалось.

- Проходи, спадарыня Анна.

- А где Леся? – Аня устроилась на диване.

- К моей великой радости, гуляет где-то в Вырае. Через пару часов вернётся.

Анюта решила не уточнять, что такое Вырай – это было неважно. Главное, противная кикимора не будет присутствовать при разговоре.

- Господин Якуб, скажите, что имела в виду Леся, когда говорила, что Григорий Иванович её племянник? И вообще, что происходит? Вчера ваша подруга не дала толком поговорить.

Домовой улыбнулся:

- Может, чаю?

В руках у него непонятно как оказалась дымящаяся чашка.

- Нет-нет, спасибо. Вы ответите?

Чашка тут же пропала из рук Якуба.

- Ладно, расскажу. Но по секрету. Когда-то давно, по человеческим меркам, конечно, жила здесь одна девушка, сирота. И был у неё кавалер.

- А, я знаю эту историю. Эта девушка вроде повесилась?

- Тогда и рассказывать нечего. – Коротышка пожал плечами.

- Но при чём тут Леся?

- Знаешь, как появляются кикиморы? – Якуб залез на кресло, поёрзал, удобно устраиваясь, и вопросительно уставился на Добрынину.

Та отрицательно помотала головой.

- Про́клятый в утробе ребёнок, или ребёнок, которого мать самолично убила сразу после рождения, после смерти достаётся нашим. Девочек семь лет растят в Вырае, рассказывают историю их нежизни. А потом отправляют сюда, как бы это сказать… По месту рождения на место жительства. Если ребёнка утопили, например, в болоте – будет болотная кикимора. В лесу в яму бросили – лесная. – Якуб помолчал, подбирая слова, а потом продолжил. – Детишки получаются с мерзким характером, ты сама видела. Головная боль домовых. Мы же за порядком следить приставлены, людям помогать, малышей оберегать, всякий сброд в жилище не пускать. А кикиморы имеют право здесь быть. Они хулиганят, а мы отдуваемся. То калыску с младенцем опрокинут, то молоко испортят, то пряжу запутают. Леся наловчилась электронную почту вскрывать, в стиральной машине носки воровать. Балдеет от холодильника – плюнет на огурец, через пару дней вся еда в плесени.

- Я поняла! Леся – это тот ребёнок, который умер в животе у девушки, когда та повесилась!

- Правильно, спадарыня. Кавалер тот, помнишь, женился на другой? Родился у него сын, который Лесе кто, получается?

- Сводный брат? – Аня подумала, и добавила: - А Григорий сын этого брата, то есть, племянник.

- Умница. Зря Леся говорит, что ты, хм, ну, сама не раз слышала.

- Да ладно, проехали! – Махнула рукой Добрынина. Она поднялась и заходила по комнате кругами.

- А зачем ей вредить родственникам?

- Вот тут я и о своей выгоде расскажу. – Домовой зажмурился от приятных мыслей. – Если кикимора отомстит за себя, она всю злость теряет и исчезает, конец заботам. Но! – Тут Якуб наставительно поднял палец. – Если она успевает привязаться к смотрителю-домовому, то вместо исчезновения хорошеет и становится домовихой. Есть и чистокровные, конечно, но из кикимор очень бойкие выходят. А я холостяк, – смущённо добавил он, – я ж из дому выходить не могу, только в Вырай. Скучно одному, да и тяжеловато по хозяйству хлопотать.

«Какая-то сверхъестественная Санта-Барбара», - развеселилась Анюта.

А Якуб, не обращая внимания на насмешливый взгляд слушательницы, продолжал:

- Кикимору, конечно, можно из дома и просто так выгнать. Но сделать это может только человек, хозяин, и это очень муторное и сложное дело. Да и не злобная она, просто вредная.

- Слушай, Якуб, может, вы для собственной выгоды всё это придумали? Решили моей наивностью воспользоваться?

- Что ты! – Замахал руками коротышка. - Я ж не могу людям вредить и врать.

- А как же рассказы о том, что нечисть плохая и верить ей нельзя?

- Думаешь, мы так уж сильно от людей отличаемся? Среди вас ведь есть хорошие и плохие, почему думаешь, что у нас по-другому?

Аня не нашлась, что ответить.

- Может, всё-таки чайку? Я на травах заварил.

- А давай. – Анюте совершенно не хотелось возвращаться под бок к нелюбимому мужу.

Чай оказался изумительным. Диван был удобным, Якуб – приятным в беседе. Добрынина расслабилась впервые за последние дни.

- А скажи-ка, Якубчик, почему ты какой-то не такой?

- В смысле?

- Ну, где лапти, где рубаха самотканая?

Домовой захихикал:

- Когда люди носили лапти и суконные штаны, и нам приходилось. А сейчас-то другая мода. Мы, как вы. Я и в технике вашей быстро разобрался, за пару дней всего.

- Как пару дней? Я думала, вы здесь всегда были.

Якуб отхлебнул из чашки и зажмурился от удовольствия.

- Так-то оно так, всегда, но несколько десятков лет назад что-то случилось – не знает никто, что именно. В Вырай стало не попасть.

Рассказ прервало знакомое пиликанье.

- Ой, спадарыня Анна, прошу прощения. – Якуб подхватился и подбежал к дальнему углу, в котором стоял компьютер. Аня его сначала даже и не заметила, настолько привычным глазу был этот предмет интерьера.

- Замечательная вещь интернет! Раньше, чтобы пообщаться с домовыми из других домов, приходилось на тот свет отправляться. А сейчас сообщение в соцсеть пришло, и все новости знаешь.

Якуб, довольный, вернулся в кресло.

- Так о чём это я? А, да. Как закрылся Вырай, стала исчезать и сила, которая нас поддерживает. Мы стали слабеть. Много кто погиб, но я и Леся, например, вовремя поняли, что нужно делать. Можно сказать, впали в спячку до новых времён. И вот, дождались.

Анюта слушала говорливого домового внимательно. Всё это было так интересно, необычно. Внезапно ей в голову пришла страшная мысль. Она осторожно поставила чашку на пол и дрожащим голосом спросила:

- А зачем ты мне всё это рассказываешь? Не потому ли, что после того, как я сделаю то, что вы просите, я умру?

Якуб весело засмеялся.

- Спадарыня Анна, ты фантазёрка! Не будем мы тебя убивать. Я вообще вред человеку причинить не могу – не в моей природе. Скучно мне, понимаешь? Хочется поговорить с кем-то, кроме шишиморы. С хозяевами общаться запрещено, только в случае крайней необходимости. А ты уедешь скоро, и даже если расскажешь про чаепитие у домового, тебе никто не поверит.

Ещё долго они сидели, разговаривали, но потом Якуб спохватился и отправил Анну спать.

- Скоро утро. Когда заснёшь, я время для тебя немного передвину назад, на пару часиков. Чтобы смогла выспаться.

- Ты и такое можешь? – Аня чувствовала себя под лёгким хмельком. Видимо, травяной чай содержал в себе небольшую долю алкоголя.

- Я и не такое могу, - важно надулся домовой, - но тебе этого знать не стоит.

- Тогда пока. Открывай дверь. – Махнула рукой Добрынина.

Часы в гостиной показывали полпятого утра.

«Надеюсь, он перемотает назад часов десять. В последнее время совершенно не высыпаюсь». Женщина легко взбежала по лестнице и поспешила в номер.