Вот не звали бы её Алисой, а звали бы как-нибудь поспокойнее: Валя, Галя, Уля... меня б пожалуй так не пропёрло. А её звали именно Алисой, и фамилия у неё была такая очень красивая на "ская". Какая точно - сейчас навряд вспомню, но знаю, что в сочетании с "Алиса" звучало это по-королевски. Да и статью Алиса тоже удалась. Княжеская стать, правильная: плечищи такие, что любой качок обзавидуется, ручищи тоже здоровые, и грудь четвёртого размера. Кровь с молоком, а не девка! Лицо ясное, открытое, полнолунное, прозрачные синие глаза и косища до пояса. Когда Алиса выходила из-за плиты (она поварихой работала) и выплывала в столовку, тащила она за собой нечеловеческое сияние. Ступает павой, шейку лебединую чуть в бок гнёт, персями вздымает. Ну, точно "месяц под косой, а во лбу звезда".

   Звёзды в высокий княжий лоб с завидной периодичностью впечатывал Алискин гражданский муж - Байрам. Тоже, кстати, весьма колоритный мужичок. Родом из деревушки не то под Диербакыром, не то под Манисой, очень вредный, хитрый, с веснушчатой мордочкой и полыхающей рыжей шевелюрой - он напоминал анатолийское солнце. Солнце горячее, непослушное, бессовестное. Ещё Байрам обладал удивительной, "сырной" ухмылкой, и подростковой юркостью. Куда ни глянешь, а Байрам вот он... уже здесь... Снуёт туда-сюда, плывёт лучисто морщинками у глаз и белыми-пребелыми зубами и лопочет на забавной смеси турецкого и русского. Они рядом смотрелись, будто парад планет... И обязательный "красный карлик" на Алискином лбу, цветущий звёздным спектром... Красииива!!!

   Любили они друг друга: Алиска и Байрам. Любили уже давно, лет семь. Познакомились где-то под Иркутском - Байрам там гостиничные стены выкладывал плиткой. Плиточником Байрам был знатнейшим. Пальцы длинные, тонкие, нежные, как у пианиста... И каждый выложенный Байрамом туалет - ноктюрн, соната, симфония. Так вот однажды, отыграв штук сто концертов на строительстве гостиницы в Иркутске, Байрам перебрался в Москву, прихватив с собой музу в Алискином лице.

   В Москве Байрам так и продолжал лабать свои керамические гаммы, а Алиска пристроилась на стройку поварихой. И всё у них было, как у людей: съемная двушка на Молодёжной, новый диван , регулярный секс. Ну и по башке Алиска тоже получала регулярно. А что? Бьёт - значит любит. Это мы все помним. Да и не просто так лупил жену Байрам, а за дело. Потому что, как нашей девке ни талдычь, что на стройплощадку в декольте и мини ходить не след, как ни поясняй, что не надо оттопыренной жопой и сиськами четвёртого размера смущать скромных турецких тружеников, а хрен вам...

   И плыла Алиска между столиками, колыхая бёдрами в трикотажной юбчонке, и шевелила пухлыми губами и дышала глубоко, задумчиво, и глазами коровьими бездумно так ласкалась... Ну и производительность, разумеется, падала в какую-то бездонную яму.

   Любопытно, что Байрам Алиску колотил скорее по необходимости, чем от огорчения за её неуместное поведение. То есть, ему было важно продемонстрировать соплеменникам, что он свои функции выполняет, а дальше... А дальше... Кажется он даже гордился, что у него такой вот белий-белий огромный женщин имеется. Ой! А как они миловались в подсобке, думая что никто не слышит... Слышали все. Производительность вообще обнулялась.

   Долго ли коротко, а начала Алиска настаивать на узаконивании отношений, из-за чего её лоб и прочие фрагменты прельстительной плоти превратились прямо-таки в карту звездного неба. Алиску это не пугало, и она продолжала настаивать, а Байрам продолжал астрономические изыски. И всё получилось хорошо, потому что когда на Алиске уже почти не осталось места для новых созвездий, они подали заявление в загс.

   И мы гуляли на свадьбе до утра. И даже напились. И наш добрый шеф подарил новобрачным холодильник, а я подарила Алиске книгу "Королёк - птичка певчая" и самоучитель турецкого, потому что проект заканчивался, и турки собирались валить на родину. Алиска, как новоиспечённая турка, понятное дело, тоже.

   Через месяц я куда-то переустроилась, быстренько подтёрла файлы с ненужными воспоминаниями. Среди этих файлов оказались и Алиска с Байрамом. И только года через три я случайно встретила Алиску в "Шарике". Она всё еще была лунной и томливой, легко ворочала огромные чемоданы и пила пиво из банки. Четвёртый размер соблазнительно выпирал из декольте, а бёдра всё также бултыхались туда-сюда под красным трикотажем.

   Мы вспомнились трудно, но вспомнились и потопали курить и болтать.

   - Ну, че ты? - спросила я.

   - Да нормально, - ответила Алиска и стрельнула глазами на пробегающего мимо араба. - Живём потихоньку. Вот к маме моталась, в Иркутск. В Москве неделю у друзей пошарилась, сейчас домой.

   - А живёте где?

   Она назвала какой-то населённый пункт, который по моим приблизительным прикидкам находился чуть дальше Альдебарана, короче - в заднице,

   - Дом там у нас. Хозяйство. Байрамчик работает. Вот ребёночка будем делать.

   Я вспомнила забавы в подсобке и поняла, что очень даже и сделают ребёночка, и удивительно, что до сих пор не сделали...

   - А вообще как? - у нас с Алиской были разные рейсы, и я немного торопилась. - Нравится?

   - Ага... - залыбилась Алиска. - Здорово! Тепло...

   А потом вдруг мой рейс отложили и мы направились пить пиво. Алиска рассчитывалась за ноль пять хайнекена, и в её бумажнике я заметила чёрно-белое фото. С фотки, неулыбчивая, очень печальная, жаловалась на судьбу девушка в надвинутом на лоб платке и чаршафе.

   - О! Это кто? - ткнула я пальцем в чёрно-белую фигурку. - Сестра?

   - Щас сестра! - заржала Алиска и потянулась к моей, ещё недопитой, кружке. - Кума это моя! Кума!!!!

   Оппа... Я неприлично громко сглотнула. Кума... не Кума, а именно кУма... так называют вторых жён... Вторых... Жён... Я сглотнула её громчее...

   - Ну-ка расскажи... - До взлёта оставалось около часа.

   Если бы Алиску звали Галей, или Валей или даже Ларисой... Оно бы было не так любопытстсвенно. Но её звали Алисой и она попала в нору... И точно, как та самая Алиса, наша луноликая красавица не испугалась, не отчаялась, не смирилась... а просто потопала дальше по тропке, изумляясь тому, что происходит вокруг и повторяя "всё чудесатее, и чудесатее"...

   Сначала был Истанбул - шумный, бойкий, весёлый. Они жили в отеле, питались вкусностями, гуляли по Босфору и кормили с ладоней голубей.

   Потом была Анталия - песок, море, жара, мартини и много секса.

   А потом медовый месяц офиналился, и Байрам повёз Алиску домой - в ту самую возле-альдебарана- под диербакыром деревушку.

   Турецкие деревушки - отдельная мелодия. Мелодия заунывная, тоскливая, русскому уху непривычная. Случаются такие жутенькие места, где до сих пор нет освещения и где женщины полощут бельё в горных реках. Где дети зимой бегают босиком по снегу и не знают, как лепить снеговика, потому что снеговик это уже почти изображение человека, что есть великий грех. Бывают деревни менее жуткие. Там в кособоких мазанках старушки перебирают шерсть или лущат фисташки, а девушки похожи на козочек и даже умеют читать. Бывают деревни, как бы сёла... И там всё в порядке и со школами и телевизор ловит все каналы, так, что по вечерам старики могут смотреть на какие-нибудь МТВишные страсти и плеваться от омерзения. Я плохо знаю турецкую провинцию, совсем недостаточно для того, чтобы подробно описать что там и как. Знания мои больше киношные и случайно подслушенные, но в любом случае, для этой истории достаточные.

   Вот, например, я точно представляю, в какую дырищу попала наша Алиса. В очень даже симпатичную турецкую дырищу с нехилым рынком-пазаром, с начальной школой и поликлиникой на одного врача энтузиаста и пару фельдшеров. Горсть мечетей и мужские кафе в количестве четырех штук... Полтора баккала и настоящая кондитерская... Там даже имелся какой-то клуб, куда девицы ходили по утрам на курсы домоводства, а парни толпились по вечерам перед старенькими компами, чтобы добраться до Интернета. Да. Райцентр (Алиска сказала название - я забыла) находился где-то в получасе езды на машине, что означало почти цивилизацию. В райцентре (ужас ужас) существовал настоящий бар, где подавали пиво. Эта юдоль разврата посещалась крайне редко и только мужчинами. В самой деревушке спиртного не водилось в принципе. Поэтому Байрам прихватил с собой пару бутылок Ракы и ящик Эфеса, и с помпой, а также с молодой женой въехал в родную деревню...

   Пялиться на русскую красавицу выперлось всё население, включая младенцев и парализованных старух. Алиса гордо вывалила из машины ляжки, обтянутые стретчами, а затем вынесла на улицу свой четвёртый размер, предварительно укутанный Байрамом в шарф. "Ооооаххх", - зашевелилась толпа. Даже максимально завёрнутая в тряпье Алиса была нестерпимо хороша. И белые косы на голове - как корона. ( кстати в турецком белые волосы означает седые волосы, а вот для блондинок употребляется термин желтоволосая). Наша желтоволосая Алиса плыла под пристальными взглядами соседей и ощущала себя богиней... Ага... А кем еще она могла себя ощущать, когда все остальные женщины были плотно упакованы в чаршафы (все помнят что чаршаф это хиджаб?) угольного цвета?

   Впрочем, царствование Алискино завершилось минут через десять, когда Байрамов батюшка - лысый, бровастый и злой швырнул через порог чёрную тряпку.

   - Теперь так ходить будешь, - рявкнул Байрам и проследил за тем, чтоб жена правильно нацепила бесформенный балахон. - У нас тут женщина скромный, неблять. Ты теперь тоже неблять.

   Вообще, я полагаю, что Байрам вот в это "блять неблять" ничего обидного вовсе не вкладывал. Просто у него была такая гибкая философия, основанная на восточном менталитете и двух основных понятиях: блять и неблять. В Москве, в Стамбуле, и даже в Анталии Байрамов менталитет прогибался под объективную реальность, поэтому парадигма "блять неблять" была несколько иной. А здесь, в родной деревне парадигму устанавливал отец и молла...

   Короче, Алиска повыступала, словила в лоб и пошла знакомиться с роднёй (в режиме "блять" родня с ней знакомиться отказалась"). В режиме "неблять" всё прошло даже очень симпатично, Алиске разрешили перецеловать старикам руки, перелобзать женщинам щёки и перегладить макушки многочисленных детей.

   - Благославляю. Иншаллах будет вам счастье. - Произнёс сакральную формулу Байрамов батюшка и сообщил, что вечером прибудет ходжа, дабы Байрама с Алиской обрачевать уже на небесах, а не по шейтановым законам.

   После брачевания Алиске наконец то дозволили остаться с Байрамом наедине и они отожгли, как следует. Оказалось, что брачевание на небесах очень даже способствует отжогу. Уже после факта отжога Байрам лениво погромыхал тазом с водой и пояснил ошарашенной Алиске, что положено совершать пост-омовение, а если таковое не совершить - небеса огорчатся. Омовения, однако, Байрам не совершил, но тазом усиленно потренькал... "На небесах может и не услышат, а мать с отцом успокоятся, что всё по правилам", - ещё раз пояснил Байрам туповатой Алиске...

   С утра Алиске вручили пылесос и определили зону применения. Она, кстати, очень радостно включилась в помывку и попылесоску дома. Ей хотелось побыстрее стать своей. Пока она драила окна под надзором свекрови, Байрам куда-то свинтил.

   - Мужчинам мужская работа, - пояснила свекровь, и Алиска, поковырявшись в разговорнике, даже поняла о чём речь.

   На мужской работе Байрам околачивался до полуночи. Алиска даже утомилась шарить по разговорнику и пояснять соседкам, что она - Алиска хорошая и не ест свинины. Ночью припёрся Байрам, погромыхал тазиком и сообщил жене, что завтра они переезжают в другой дом.

   - Большой дом будет. Ты - хозяйка.

   Алиска радостно прижималась к рыжей волосатой груди и мечтала о холодильнике фирмы "Бош" - свой -то они оставили в Москве.

***

   А наутро Алиску вместе с чемоданами погрузили на переднее сиденье. Только устроившись внутри и разложив уже привычный чаршаф на коленях, чтоб не мялся, Алиска обнаружила в машине троих незнакомцев. Сзади робко моргала молоденькая турчанка, также как и Алиска замотанная в чёрное тряпьё. Правда, турчаночка была раза в четыре миниатюрнее, чем Алиска, поэтому её было как-то трудно заметить. Зато двух бойких пацанов, заметить оказалось куда как проще. Особенно после того, как старший ни с того ни с сего вцепился в Алискину бошку и начал тянуть за чаршаф, и за платок под чаршафом, и за жёлтые Алискины волосы.

   - Аааа... Ачумели... - заорала Алиска по-русски, но тут за руль втиснулся Байрам, рыкнул и навёл идеальный порядок и тишину.

   - Кто они? - шепотом спросила Алиска своего спасителя.

   - Жена моя и два сына. Ага... - Байрам повернул ключ, и машинка зарычала, заглушив Алискин "обана ситуёвина".

   - А я! Я кто? - Алиска бегала по пустому дому и картинно лупила себя кулаком в четвёртый размер.

   - Ты тоже жена. Любимый. А она - жена-так- папа-мама-хотел. Давно, - оправдывался Байрам. Он чувствовал за собой вину и поэтому даже не размахивал руками. Собственно сабж спора притулился на узлах в уголке и зыркал любопытными глазищами. Дети шныряли по комнатам, что-то громко лопоча.

   - Папа сказал. Мужчина может два жена. Или не мужчина...

   Вообще-то мужчина может и три жена, и пять жена, и двадцать пять - главное тазиком побренькать, но Алиска об этом не думала. Алиска охреневала. Она пыталась что-то уяснить, но что-то выскакивало и убегало прочь, точно чашки на чаепитии у мартовского зайца.

   Уяснила всё она уже вечером, прикладывая чайные примочки к левому глазу. Да. Оказывается, Байрам действительно был женат. Женился он по настоянию семьи в молочном возрасте, тогда же насажал детей, после чего уехал в Россию на заработки. О бедной своей Фатме вспоминал редко, только получив письмо от отца, однако деньги на воспитание отпрысков высылал регулярно. Что думал, о чем помышлял солнечный Байрам, брачуясь с Алиской - тайна. Может, вправду думал развестись с Фатмой, сказав три раза "бош ол" и отпустив бедняжку на все четыре стороны. Может, думал, что вообще не вернется домой, и так и будет посылать копеечку одной и любиться с другой... Может, просто не думал... Но когда отец взял его за плечи и произнёс: "Байрам. Ты мужчина. Мужчины женщин не бросают. Учись жить с двумя женами или ты мне больше не сын.", Байраму не осталось выбора. Он кивнул. Поцеловал отцовскую сморщенную руку. Заглянул в спокойные глаза. "Дом я вам купил", - добавил отец. "На большую семью хватит", - добавил ещё. "Счастья тебе, сынок". - Поставил точку.

Очень короткое лирическое

   Спрашивают часто: " правда, что там многоженство?"... Полигамия то бишь... Неправда. Нет в Турции многоженства. Турция - страна светского ислама. Турция стремится в Евросоюз. Турция желает быть цивилизованным государством. В Турции давным-давно, еще со времён Ататюрка запрещены полигамные браки. Запрещены официально.

   И никаких гвоздей... И до Алиски, я про это дело многоженное видела только в историческом кино. Да. Ещё слушала страшные сплетни о том, что когда-то, давным давно, кто-то... И нет у меня желания и времени разглагольствовать о предпосылках, напоминать о исторически-сложившемся объективе, давать рекомендации ознакомиться с основами Ислама или пошерстить инфу о Шариате равно Домостое. Нет... Просто хочу, чтоб вы поняли, что негативного отношения к многоженству в Турции нет и быть не может. И хочу, чтобы поняли, что желание обзавестись более чем одной супругой - это ни в коем разе не развращенность, а скорее способность принять на себя великую ответственность моральную плюс материальное бремя.

   Хочу ещё, чтобы вы каким то образом почуяли вот эту вот чуждое нам, но абсолютно уместное там отношение к полигамным бракам.. Такое чуть свысока, чуть с юморком, немного с удивлением, и подсознательно, где-то очень внутри, где-то очень глубоко под коркой цивилизованности - с уважением. Мол, надо же... Какую мужик на себя ношу не побоялся взвалить!!!

   А многоженства там нет. Это правда.

   ЛИРИЧЕСКОЕ НА ЭТОМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ

   - Я вернусь домой, - рыдала Алиска. - К маме! Ты негодяй. Ты развратник! Ты кобель!

   Байрам метался по комнате, как разъярённое солнце над линией горизонта, не решаясь ни закатиться, ни выкатиться обратно в зенит.

   - Ты глюпий. Ты не понимаешь. Я тебя люблю. А это жена-мама-папа-так-хотел.. Но я её не бросай. Два сын и она денег нет... Нельзя. Она тебя уважать, слюшать, кушать готовить, трусик стирать.

   Вот не знаю, "кушать готовить" явилось убийственным аргументом, или всё-таки "трусик стирать" ( "трусик" -то у Алиски был о-го-го!), но Алиска успокоилась и взяв с Байрама клятву ни в жисть на Фатму, как на женщину, не глазеть, пошла греметь тазиком.

   На самом деле у Алиски выбора не было. Ну и куда бы она попёрлась одна, в коротком чужом чаршафе, без языка, без мозгов, с четвертым размером? Даже если бы и допёрлась до Стамбула, да пусть и до Иркутска... Ну... К маме-алкоголичке в однушку? Или ещё куда? А лет то уже Алиске стукнуло под тридцатник, а баб таких луноликих у нас пруд-пруди... Некуда было Алиске деваться, поэтому она ещё пошумела-пошумела и заснула тихонечко на расселенных на бетонном полу одеяльцах...

   А с утра раздался робкий стук в дверь... Алиска спать была горазда, поэтому даже не услышала, что Байрам до петухов куда-то свалил, а вот стук услышала. И шаги тихие, змеиные у изголовья. И Алиска приоткрыла глаз, и вскочила, как ошпаренная. Над раскинувшейся на одеялах пышной Алиской стояла куколка в чаршафе. На вытянутых руках куколка держала поднос с чаем, белым сыром и маслинами.

   - Завтрак приготовила. Будешь?

   Такой уровень турецкого Алиске был доступен. Также ей был доступен тот уровень, на котором она нежданную доброжелательницу выперла вон из комнаты. Потом Алиска поднялась, оделась и вышла в пустой салон. В уголке жалась Фатма - вышивала что-то тихонечко. Дети орали где-то на улице. Поднос с завтраком стоял нетронутый на пластмассовом, невесть откуда взявшемся столе.

   Они просидели молча целый день - каждая в своем углу. Алиска сначала сковыривала лак с ногтей, потом пела про "две звезды", потом просто молчала, боясь случайно задремать. К еде Алиска так и не притронулась. Фатма вышивала, время от времени робко глядела на Алиску и снова тыкала иголкой в пяльцы. Пару раз забежали мальчишки, слупили по батону хлеба с сыром каждый и опять убрались во двор.

   Вечером их загнал домой Байрам. Он был пыльный, вонючий, уставший. И пока Фатма стаскивала с Байрама ботинки, Алиска жаловалась. Жаловалась, что сука- Фатма наверняка хочет её Алиску прирезать/придушить/отравить, и поэтому Алиска так больше жить не может. Байрам молча сунул Алиске кулак в нос и пошёл за хитро-улыбающейся Фатмой на кухню. Там на пластмассовом столике стоял ужин. Когда Фатма умудрилась его приготовить, Алиска так и не сообразила. Ей было не до этого. Она отчаянно злилась.

   - Нет еда плохо. Она тебя уважать. - Байрам взгромоздился на Алиску. Тазик с водой услужливо стоял рядом. - Ты её тоже любить. Как младший систер. (иногда Байрама пробивало на английский)

   Систер не систер, но на следующее утро Алиска села завтракать вместе с Фатмой. "подумала, и стала кушать", - как сказал бы классик. Правда Алиска заставляла Фатму кусать от каждого ломтя хлеба и хлебать суп из одной тарелке. Но суть да дело... К вечеру на кухне женушки наперебой старались извернуться в кулинарии, дабы удивить любимого.

   Снимать ботинки они ломанули хором. Одна левый, другая правый. Байрам довольно похлопал обеих по спине, пожрал и захрапел на диване. Кумы (теперь мы можем спокойно называть их кумами) переглянулись, сняли с Байрама штаны, трусы, рубашку и потопали каждая к себе в комнату.

   Через неделю девки спелись. Фатма учила Алиску готовить совсем-турецкую-жратву, поправляла ломаный Алискин турецкий, рассказывала что-то своё птичье, а Алиска Фатму жалела, давала ей померить красные трикотажные штаны и блузку с кружевами и по-матерински улыбалась, когда Фатма вертелась у зеркала, изумлённая своей нежданной "красотой". Мальчишки потихоньку к Алиске привыкли и тоже что-то такое ей рассказывали наперебой и, не стесняясь, просили вытереть им носы или подмыть попы. Порой приходили соседки, рассаживались, кто куда, щебетали что-то. Фатма помогала Алиске понять, о чем речь, то жестами, то трудно находя нужное слово в разговорнике, то просто взглядом. Вела себя Фатма, словно младшая жена, редко позволяя Алиске налить гостям или себе чаю или порезать кекс. Убирались, стирали, готовили кумы вместе, хотя, что греха таить, основная нагрузка опять-таки была на Фатме.

   Байрам был доволен. Приходил поздно, падал на новоприобретенную кровать и смотрел новоприобретенный телевизор. Спал, однако, только с Алиской, держа свое настоящее мужское слово.

   А Фатма помалкивала, словно так и должно быть. Помалкивала. Выливала утром таз. Краснела, когда натыкалась взглядом на белесые пятна на простынях. Ловила каждый мужнин жест, каждый взгляд. Радовалась скудным похвалам. По-собачьи следила за тем, как Байрам то прихлопнет Алиску по заду, то ущипнёт за сиську. Молчала. Краснела и молчала.

   Не выдержала Алиска.

   Вечером Байрам пожрал и лег перед телевизором, лениво пошаривая ладонью по Алискиному телу. Фатма быстро сварила кофе - две чашки (сама она такой дорогой продукт не пользовала) и , уложив детей, устроилась в уголке. Она сидела, наклонив голову, что-то вязала, а сама поглядывала на красномордого довольного мужа и луноликую куму. Поглядывала, поглядывала... И вдруг разревелась. И вскочила. И убежала к себе.

   - Что Фатма? Болеть? - Байрам недоуменно воззрился на Алиску.

   - Дурак ты... - Алиска вскочила, в сердцах ткнула мужа кулаком в пузо и добавила, - Дурак. Она ж женщина. Любви хочет.

   - Как это? - не допонял Байрам.

   - Секс! Секс нужен!!! Понимаешь?

   - Как секс? - совсем охренел Байрам. - Фатма - неблять. Ей секс плохо!

   Вот такая вот неверная парадигма вертелась в Байрамовой рыжей голове. И Алиске пришлось потратить целых полчаса, чтобы Байрам усомнился в истинности привычных постулатов, и побрызгал подмышками дезодорантом, и ещё раз переспросил у Алиски про "ты ревновать нет?" , и пошлёпал босиком к двери из-за которой доносилось мерное дыхание малышей и сдавленные всхлипы Фатмы.

   Алиска послушала как гремит не её тазик и заснула довольная.

   А на утро румяная Фатма хихикала в кулачок и пихала Алиску в бок игриво и очень весело. А Алиска радовалась. И ещё больше радовалась, когда в воскресенье Байрам взял их обеих на пазар и купил каждой по кофточке, а потом подумал и решил "гулять так гулять" и ещё купил по кофточке. На самом выходе с рынка стояла тётка и торговала кроликами... И Байрам поглядел на своих жен, которые замерли возле корзины с серыми ушастиками-пушистиками - и ещё и по кролику каждой... Они возвращались в дом: впереди Байрам со свертками , чуть позади Алиска с серым кроликом уткнувшимся в четвертый размер, рядом маленькая Фатма, прижимая белого кроля к чёрному шелку длинного чаршафа ... И пара сопливых пацанов важно топающих позади процессии с симитами (это баранки такие) в чумазых ладошках... Солнце, луна, звездочка, и пара непоседливых спутников... Чем не парад планет?

***

   - Ну, вы даёте! - восхитилась я и прислушалась. "Просим пройти в салон ..." - заорал "матюгальник". - Побежала... Удачи.

   - Купила Фатошке подарков разных. Мама ей тоже носки связала. Носки и пинетки. Она ж беременная у нас.

   "Странные. Странные люди, судьбы. Непонятные. Удивительные", - Думала я, наблюдая в иллюминатор, как Москва делает "zoom out", а облака "zoom in".- И жизнь тоже такая удивительная. Чем дальше, тем чудесатее.

   "НЕЛЕПО. СМЕШНО. БЕЗРАССУДНО. БЕЗУМНО. ВОЛШЕБНО", - жужжал мотор.