Когда на рубеже нашей эры знаменитый географ древности Страбон посетил египетский город Арсиною, расположенный в Фаюмском оазисе, хозяин дома, в котором остановился любознательный путешественник, повел гостя к озеру священных крокодилов. Страбон вспоминает об этом в своей книге: «Город назывался прежде Крокодилополем. Дело в том, что в этом номе весьма развито почитание крокодила: у них есть одно такое священное животное, содержимое отдельно в озере и прирученное жрецами. Оно называется Сухом. Кормят животное хлебом, мясом и вином — эту пищу всегда приносят с собой чужеземцы, которые приходят созерцать священное животное. Наш хозяин, один из должностных лиц, который посвящал нас там в мистерии, пришел вместе с нами к озеру, захватив от обеда какую-то лепешку, жареного мяса и кувшин с вином, смешанным с медом. Мы застали крокодила лежащим на берегу озера. Жрецы подошли к животному, и один из них открыл ему пасть, а другой кинул туда лепешку, затем мясо, а потом влил медовую смесь. Тогда животное прыгнуло в озеро и переплыло на другой берег. Но когда пришел другой чужестранец, тоже принесший с собой подношение из начатков плодов, жрецы взяли от него дары, затем бегом направились вокруг озера и, найдя крокодила, подобным же образом отдали животному принесенную пищу» (XVII, 1, 38).

Это был древний ритуал в честь крокодильего бога Собка, освященный веками. Когда еще за сто лет до Страбона в Фаюмский ном прибыл в качестве туриста знатный римский вельможа Люций Меммий, египетский чиновник, ведавший делами, связанными с приемом иностранцев, отправил местным властям письмо с требованием оказать надлежащий почет высокому гостю: «Позаботься о том, чтобы в соответствующих местах для него был приготовлен ночлег, и чтобы причалы были в надлежащем порядке. А когда сенатор вступит на причал, ему должны быть поднесены надлежащие подарки в соответствии с предписаниями. Необходимо держать наготове хлеб для Петесуха и других крокодилов».

Как же сохранилось это письмо, отражающее смятение местных властей в связи с приездом важного гостя из могущественного Рима, имевшим место в 112 г. до нашей эры? Оказывается, это произошло благодаря… самому крокодилу.

Благочестивое почитание, которым древние египтяне, жившие в Фаюмском номе, окружали это животное, послужило причиной важных открытий, сделанных английскими учеными Грэнфеллом и Хантом. В 1899 г. они вели раскопки близ древнего Крокодилополя, раскрывая одну за другой гробницы Птолемеевской эпохи в поисках древних папирусов. Один из рабочих во время работы наступил на мумию крокодила (они попадались здесь в изобилии: в древности на этом месте находились целые крокодильи кладбища, и на эти мумии местные жители не обращали никакого внимания). Мумия рассыпалась в куски и — к великой радости исследователей — оказалось, что она была завернута в специальный картонаж, изготовленный из склеенных листов исписанного папируса! Тот египтянин, который экономии ради использовал бросовый материал папирусов для такой цели, оказал неоценимую услугу науке.

После этого случая все находимые мумии крокодилов стали подвергаться осмотру, но лишь в двух из ста поиски драгоценных свидетельств древности увенчивались успехом. Всего здесь было найдено 264 папируса, извлеченных из 31 мумии крокодилов.

Находки, сделанные Грэнфеллом и Хантом, составляли лишь небольшую часть общей массы папирусов, найденных в Египте и открывших европейским исследователям новые и яркие страницы античной истории и культуры. Но прежде чем мы познакомимся с историей папирусных находок, необходимо объяснить, почему именно Египет оказался той страной, которая подарила нам эти неоценимые памятники античной жизни.

В том, что именно Египет оказался страной, сохранившей для нас в развалинах древних селений и мусорных кучах памятники античной письменности, не было никакой случайности. Причиной явились совершенно особые географические условия, разительным образом отличающие Египет от всех остальных стран древнего мира.

Долина Нила от Ассуана до Каира сжата с обеих сторон пустыней, простирающейся далеко на запад и на восток. С древнейших времен жители густонаселенной нильской долины, возделывая свои небольшие участки плодородной орошаемой Нилом земли, тратили огромные усилия в борьбе с природой, стараясь увеличить площадь земли, пригодной для обработки, отводя воду в глубь пустыни. Свои дома они строили так, чтобы не терять при этом полезную для сельского хозяйства площадь, помещая сооружения или на непригодных участках, или же — если селение помещалось на вновь отвоеванной у пустыни земле — на территории самой пустыни (граница между плодородной землей и зоной пустыни в Египте проходила иногда так резко, что можно было одной ногой встать на пески, а другой — уже на плодородную почву). Совершенно ясно, что отвоеванные у песков участки могли сохраняться при условии тщательного ухода за ними людей, обрабатывавших эту землю: как только человек переставал бороться с пустыней, она немедленно наступала. В течение долгих столетий и даже тысячелетий создавались сложные ирригационные сооружения, многочисленные каналы и дамбы, которые должны были защитить драгоценные участки плодородной земли от испепеляющего дыхания пустыни.

Особенно ухудшился уход за ирригационной системой в Египте к III веку нашей эры, когда римская империя, переживавшая период затяжного кризиса, уже не могла осуществлять строгого контроля за своевременной очисткой каналов и восстановлением ирригационных сооружений. Заметным образом это обстоятельство отразилось на судьбе поселений Фаюмского оазиса: возникшие в III в. до н. э. благодаря неутомимому труду боровшихся с пустыней крестьян, они через пять веков полностью опустели, как видно из папирусных документов. Дома в этих поселениях покидались их жителями без всякого сожаления — они были построены из сырцового кирпича, и такие хижины можно было воздвигнуть в любом другом месте. В покинутых домах оставлялось все, что не имело ценности для их бывших обитателей, в том числе и старые папирусы, изорванные книги, ненужные документы и письма. Ветхие глиняные хижины быстро разрушались, их заносило песком и пылью. Прошло совсем немного лет, и на этих местах уже трудно было открыть следы исчезнувших поселений: лишь небольшие холмы и бугорки могли навести пытливого археолога на мысль, что под ними скрывались следы человеческой деятельности. Под защитой толстого слоя песка, в условиях сухого климата страны, где практически не выпадает дождей, оказавшиеся там памятники письменности великолепно сохранялись. Напротив, те места Нильской долины, которые заливались водой во время разливов реки, дают очень мало папирусов (в свете этих фактов становится совершенно ясной причина, по которой в Дельте, с ее болотами и стоячими водами, папирусов совсем не обнаружено).

Другим источником древних документов оказались античные мусорные ямы, возникавшие вблизи поселений. Совершенно естественно, что свалки помещались в зоне пустыни, на непригодной для обработки земле. Вся деревня сносила мусор в одно место, и с годами кучи приобретали внушительные размеры (некоторые из них достигают двадцатиметровой высоты). Исследователи сравнивают эти мусорные кучи со слоеным пирогом: в самом низу лежат египетские папирусы, выше встречаются документы времени персидского господства, далее следуют греческие, затем римские, и уже в самом верху — арабские.

Первое знакомство европейцев с древними документами, написанными на папирусе, относится к концу XVIII в. В 1778 г. египетские феллахи предложили одному европейскому путешественнику, прибывшему в Египет по своим коммерческим делам, купить 50 папирусных свитков. Феллахи нашли их в древнем деревянном ящике, изготовленном из сикоморы, который хранился в каком-то подземном сооружении близ Мемфиса. Купец не рискнул приобрести все свитки, и за небольшую сумму взял лишь несколько штук. Остальные папирусы феллахи сожгли (в Европе долго бытовало мнение, будто местное население сжигало папирусы, находимые ими, ради приятного запаха, который они будто бы издавали. В действительности, запах горящего папируса ничем не отличается от запаха горящей бумаги).

Купец, приобретший эти папирусы, передал их затем итальянскому кардиналу Стефано Борджиа, поместившему их в музее Велитри (поэтому за этими документами закрепилось название «харта Борджиана»). Впоследствии документы попали в Ватиканский музей, где хранятся до настоящего времени. Содержание папирусов разочаровало исследователей: это были списки жителей фаюмской деревушки Птолемаиды Гормос, которые в 192/3 гг. н. э. должны были принять участие в работах по восстановлению местной ирригационной системы, чинить плотины и очищать каналы, отводящие воду на поля.

В конце XVIII века французский путешественник Вольней, совершавший поездку в Сирию и Египет, узнал о том, что жители Дамиетты выкопали более 300 папирусов, которые по приказу местного шейха были сожжены. Через сто лет после путешествия Вольнея арабы сочли бы безумцем всякого, кто стал бы сжигать находимые в песках Египта папирусы — к этому времени их истинная ценность стала им хорошо известна.

Замечательные открытия в области папирологии были сделаны в двадцатых годах XIX века, когда египетские феллахи нашли целый архив папирусных свитков в районе древнего Серапеума, священного округа Мемфиса с храмом Сараписа и других богов. Архив принадлежал человеку, который некогда прибегнул к защите храма, обладавшего правом убежища: лицо, скрывшееся в нем, оказывалось под защитой богов и поэтому пользовалось неприкосновенностью. В птолемеевском Египте этим правом убежища могли воспользоваться все, кроме персов по происхождению. Благодаря этому возникла юридическая фикция, согласно которой лицо, заключившее договор и при этом обязывавшееся не прибегать к защите храма в случае неустойки, именовало себя «персом по происхождению».

Как уже говорилось выше, особенно большое количество папирусов дал исследователям фиванский некрополь. Среди них почетное место занимает знаменитый «Папирус Гаррис I», открытый в 1855 году феллахами близ храма в Мединет-Абу. Он называется так по имени владельца, в частном собрании которого он долго хранился (сейчас папирус находится в Британском музее). До настоящего времени он считается самым большим из всех сохранившихся до нашего времени папирусов — он состоит из 79 листов общей длиной свыше 40 метров. Для египтологов «Папирус Гаррис I» особенно ценен тем, что содержит множество сведений по экономике и истории Египта эпохи Нового царства. Папирус представляет собой своеобразный отчет, составленный в связи с погребальной церемонией фараона Рамсеса III. Здесь перечисляются предметы, пожертвованные фараоном в храмы, дается опись храмовых имуществ и доходов; мы получаем из этого документа представление об огромных площадях земли, находившейся в храмовом владении, сотнях тысячах голов скота, многочисленных судах, верфях и мастерских, и даже целых городах, принадлежавших «богу Амуну». Но главная его часть — это история самого Рамсеса III, где рассказывается о внешней и внутренней политике Египта в его правление.

Виньетка из так называемого «Папируса Гаррис I».

Около 1160 г. до нашей эры. Лондон, Британский музей.

Во второй половине XIX века в европейские и американские музеи и научные учреждения папирусы поступают во все увеличивающихся количествах. Издаваемые большими сериями, они стали ценнейшим источником разнообразной информации исторического, экономического, юридического характера; на них были открыты памятники античной литературы, считавшиеся безнадежно утраченными. Исследователи находят в этих изъеденных червями и истлевших клочках папируса следы пульсирующей общественной и культурной жизни античных городов и селений, во всей их непосредственности и свежести: эти документы являются неподкупными свидетелями того, что представляла собой ничем не прикрашенная жизнь человека в эпоху, отдаленную от нас на тысячелетия. Как в калейдоскопе, перед нами оживают тени людей всех возрастов, сословий, наций (столь обильно и разнообразно представленных в птолемеевском Египте), с их повседневными нуждами, заботами, переживаниями, интересами. Папирусы содержат документы самого различного характера — расписки об уплате налогов, купчие и договора об аренде, разнообразные заявления на имя начальствующих лиц, акты служебной и частной переписки, памятники литературы, научные сочинения и т. д. Минуя какого-либо посредника, они из рук последнего владельца или читателя древности попадают в наши руки, донося до нас голос минувших столетий.

Но нас будут интересовать здесь только папирусы Птолемеевской и римской эпох, представляющие собой остатки античных (главным образом, греческих) книг. С времени завоевания Египта Александром и основания города Александрии, греческая культура становится господствующей в этой стране, несмотря на то, что греко-македонская верхушка так и не смогла эллинизировать громадную массу туземного населения, сохранившую свой язык, верования и уклад жизни. Но в полисах Египта — прежде всего, Александрии, а также менее значительной Птолемаиде или в Навкратисе, полностью господствовала греческая система образования, греческий язык, греческая культура. Для всех тех, кто говорил по-гречески и был причастен к эллинской образованности, производилось немало книг, находившихся в собственности частных лиц, а также всемогущих Птолемеев — в знаменитой Александрийской библиотеке.

Разумеется, судить по папирусным отрывкам о том, как выглядела античная книга, часто так же нелегко, как по рваным лоскутьям, случайно сохранившимся в подземельях какого-нибудь замка, судить о нарядах средневековых дам: материя истлела, краски выцвели, и только опытный глаз сумеет разглядеть следы былого великолепия. Но все же и эти очень ветхие фрагменты могут служить источником важной информации об античной книжной технике. Как правило, древние авторы почти совершенно не уделяли внимания этим вопросам, и до сих пор ряд терминов, связанных с античной книжной техникой, остаются для нас не вполне ясными. Папирусные фрагменты книг позволяют нам получить представление об архитектонике текста, типах письма, каллиграфии, знаках и сокращениях, типах примечаний и т. п.

Одной из первых находок греческих книг в Египте было открытие так называемой «Бэнксовской Илиады», — сделанное в 1821 г. В июне указанного года итальянский путешественник Джованни Финати купил на острове Элефантина (бывшем в начале XIX в. крупным рынком антикварных вещей) свиток папируса отличной сохранности, который он затем передал своему спутнику Уильяму Джону Бэнксу (William John Bankes). За папирус пришлось уплатить весьма крупную по тем временам сумму — 500 фунтов стерлингов. В 1875 году этот папирус был приобретен Британским музеем.

Папирус заключал в себе 16 колонок греческого текста — около 700 стихов последней песни «Илиады» (со 127 по 804). В каждой колонке содержалось в среднем 43 строки, через каждые 100 строк стоял знак, отмечавший количество стихов.

Текст на папирусе был выписан каллиграфически четкими буквами, представляя собой выдающийся образец книжного письма, распространенного в эллинистическую эпоху. Судя по корректурам и критическим знакам, владельцем экземпляра был ученый-грамматик, которому затем этот папирус был вложен в гробницу. Данные палеографического характера позволяют сделать заключение, что папирус относится ко II веку нашей эры.

Характерной особенностью — впрочем, не заключавшей в себе ничего неожиданного, — было то, что подавляющее большинство литературных папирусов, чаще всего представляющих собой фрагменты античных книг, содержали тексты поэм Гомера, «Илиады» и «Одиссеи». Насколько тщательно отделывались античными писцами книги Гомера, можно увидеть на примере отрывка из второй песни «Илиады» (ст. 730–828), опубликованного в первом томе «Оксиринхских папирусов», издававшихся Грэнфеллом и Хантом (The Oxyrhynchus Papyri, P. I. London, 1898, by B. P. Grenfell, A. S. Hunt). Он написан поразительным по красоте унциальным письмом и может служить прекрасной иллюстрацией каллиграфически написанной античной книги, которая должна была удовлетворить вкусу самого взыскательного книголюба (№ 20, Plate V, p. 47).

Город Оксиринх, в котором Грэнфелл и Хант сделали важные открытия, был одним из древних городов эллинистического Египта, расположенных в Фаюмском оазисе. Еще до того, как указанные английские исследователи начали здесь свои работы, интересные открытия были сделаны в этом районе известным археологом и востоковедом Флиндерсом Петри в 1888 году. Во время раскопок, проводившихся им в Фаюме, ему удалось обнаружить папирусы с текстом диалога «Федон», принадлежавшего Платону, фрагменты утраченных пьес Эврипида и другие разнообразные литературные и исторические тексты, помимо множества других папирусов документального и частного характера. В 90-х гг. XIX века стала публиковаться серия «Папирусов Флиндерса Петри», привлекшая внимание ученых к бесценной сокровищнице древних текстов, какой оказались пески Фаюма. Так родилась новая научная дисциплина — античная папирология, вскоре занявшая видное (а в некоторых областях, как, например, история Египта эпохи Птолемеев, даже ведущее) место среди других вспомогательных источниковедческих дисциплин.

Исследовавшие фаюмские древние города в конце XIX в. Грэнфелл и Хант издали в 1900 г. совместно с Хогартом книгу «Фаюмские города и их папирусы» (Fayûm towns and their Papyri), содержавшую предварительные итоги их изысканий в этом районе. Особенно блестящими успехами увенчались их работы в Оксиринхе. В 1905 году они открыли остатки библиотеки какого-то древнего грамматика, среди которых оказались фрагменты памятников античной литературы, до этого совершенно неизвестных. Поэтому серия «Оксиринхских папирусов», в которой оба ученых стали публиковать свои находки, продолжает оставаться одной из наиболее интересных для историка античной литературы и культуры вообще.

Может быть, самым замечательным открытием, сделанным в Оксиринхе, была находка отрывков произведений греческих поэтов VI в. до н. э. Алкея и Сапфо, — до этого, казалось, безвозвратно утерянных для науки. Так, например, X том «Оксиринхских папирусов» содержит отрывок первой книги «Песен» поэтессы Сапфо. Состояние папируса оставляет желать лучшего, но сохранился конец, представляющий значительный интерес с точки зрения знакомства с античной книжной техникой. Здесь мы читаем:

ΜΕΛωΝΑ

ΧΗΗΗΔΔ

Слово ΜΕΛωΝ значит «песен», буква Α — порядковое числительное «первый» — обозначает первую книгу сочинений Сапфо. Внизу проставлено число стихов первой книги — 1320. Характерно, что использованы не милетские цифры, обычно применявшиеся в эллинистическом и римском Египте, а староаттические, где Χ означает «тысячу», Η — «сто», Δ — «десять» и т. д. Это говорит о том, что здесь перед нами ученое издание «Песен» Сапфо (аттическое влияние наиболее явственно ощущалось именно в этой среде). Мы увидим ниже, что количество стихов, так называемые «стихометрические данные», непременно содержались в каждом античном издании, по причинам, о которых речь пойдет ниже.

Выше указывалось, что подавляющее большинство литературных папирусов содержит отрывки из поэм Гомера. Число гомеровских текстов, открытых на папирусах, достигает многих сотен, и с точки зрения книжной техники представляют особый интерес благодаря особой тщательности, с которой они выполнены. Несомненно, весьма изысканному изданию «Одиссеи» принадлежит отрывок, демонстрируемый на постоянной выставке папирусов Австрийской Национальной библиотеки в Вене. Фрагмент содержит две колонки стихов из III песни «Одиссеи» (353–400 и 405–421). Издание отличается необыкновенно четким каллиграфическим письмом. Мы находим в нем и исправления, и знаки для чтения, и цифры, обозначающие число стихов; они позволяли античному читателю быстро отыскать требуемый стих. На полях между колонками вписаны примечания («схолии»), выполненные курсивным письмом.

Интересно сравнить папирусные тексты с рукописной традицией «Илиады» и «Одиссеи», идущей от византийской эпохи и лежащей в основе современных изданий этих поэм (сохранилось около 200 рукописей «Илиады» и до 75 рукописей «Одиссеи»). Большой знаток проблем, связанных с гомеровским эпосом, Виламовиц-Мёллендорф писал по поводу папирусных отрывков с гомеровскими текстами (относящихся к раннептолемеевскому периоду): «Мы находим здесь совершенно неоценимые фрагменты. Как и следовало ожидать, в этих поэмах, давно ставших достоянием всего народа, текст найденных фрагментов отклоняется от того, который был установлен в результате усилий античных ученых и дошел до нас, притом весьма существенно. Тот, кого это смущает, должен учесть, что мы таким образом получили ряд новых стихов Гомера, которые не хуже, но и не лучше, чем многие из тех, которые нам известны. Действительно, отрадно сознавать, что они мало подходят для того, чтобы взять их в текст поэм, так как это обстоятельство увеличивает степень доверия, питаемого нами к античным критикам, установившим текст гомеровских поэм».

Одним из древнейших образцов античной книги является открытый в 1902 г. в древней гробнице, рядом с египетской деревушкой Абусир, папирус с текстом произведения древнегреческого поэта Тимофея, номом «Персы». Книга относится к последним десятилетиям IV века до н. э. Начало папируса повреждено, но хорошо сохранились колонки с третьей по шестую. Открыл папирус Людвиг Бохардт, прочел и подготовил образцовое его издание Виламовиц-Мёллендорф.

Интересны обстоятельства находки. Селение Абусир ведет свое начало от древнего египетского поселения Бусирис (название которого продолжает жить в форме Абусир). Это древнее поселение имело кладбище, часть которого занята греческими погребениями. По-видимому, еще до Александра Македонского здесь жили греческие торговцы, наемные солдаты и иные иностранцы, которые, как это очень часто случалось в истории Египта, усвоили египетский обычай мумификации покойников. В одной из таких греческих могил и был найден (в головах мумии) этот папирусный свиток высотой в 18.5 см. Развернутый, он составил в длину 1.11 метра. Хорошо сохранились три последних колонки текста, тогда как первая, которая не была ничем защищена, сильно фрагментирована. Значительно попорчена и вторая колонка, нижняя ее половина. Характерно, что рядом с папирусом в гробнице была обнаружена сумочка, в которой хранилась губка! Этот предмет был важной письменной принадлежностью: губкой, предварительно намоченной, смывали текст на папирусе, если он чем-то не удовлетворял писавшего. Не был ли покойник писцом, изготовлявшим книги? Виламовиц в своем издании памятника отрицательно относится к такому предположению, так как рядом не были найдены чернильница и каламы. Как бы то ни было, книга была положена покойному в качестве дорожного чтения по пути в загробное царство, наравне с дорожной обувью, которая тоже могла пригодиться в пути.

Открытый при таких обстоятельствах экземпляр произведения Тимофея «Персы» представляет собой книгу, которая без всякого сомнения старше любой другой, обнаруженной в Египте (здесь имеются в виду, конечно, только греческие книги). О том, что это не частный список, говорят каллиграфически выписанные буквы, без следа наклонности к курсиву. По-видимому, так выглядели книги, продававшиеся в Афинах, содержавшие трагедии афинских драматургов или речи аттических ораторов.

В этой древнейшей книге можно различить уже некоторые надстрочные знаки: начало абзаца обозначено чертой над первой буквой. Рядом с началом предпоследней части нома нарисована странного вида птица —

смысл этого знака по-разному толкуется исследователями.

Текст папируса написан четким, ясным письмом, каждая буква стоит отдельно от другой, строки не разделяются на слова. Отсутствие деления текста на слова характерно для всех вообще античных книг: поэтому для того, чтобы читателю было легче схватить смысл текста, он писался узкими колонками. В поле зрения читающего попадали несколько таких колонок, когда он держал в руках развернутый свиток.

Конец папирусной книги-свитка с текстом сочинения Платона «Пир». Справа от заключительной колонки ясно виден титул книги: «ПЛАТОНА ПИР».

Около 200 г. до нашей эры.

The Oxyrh. Papyri, t. V, 1908, Pl. VI.

Характерным образцом обычного прозаического книжного текста может служить довольно хорошо сохранившийся литературный папирус конца III или начала II века до н. э., опубликованный в V томе «Оксиринхских папирусов». На снимке мы видим конец этого свитка, содержащего сочинение Платона «Пир». Длина всего свитка составляет 7.5 м. Ясные и четкие буквы текста ничем не связаны между собой, слова не отделяются друг от друга, знаки ударений и придыханий (как обычно в античных книгах) отсутствуют, но знаки интерпункции — точка, двоеточие — встречаются довольно часто. Справа на полях (на снимке — вверху, так как в снимок попала половина страницы) написаны два слова: ΠΛΑΤΩΝΟΥ ΣΥΜΠΟΣΙΟΝ. В каждом слове вверху над первой и над последней буквой, а во втором слове — еще и внизу, проведены черты — «параграфы». Они служат здесь для выделения титула книги. Параграф особенно часто применялся в книгах, содержавших произведения драматургии, для отделения речей действующих лиц. Мы видим такие параграфы, например, на обрывке папируса, содержавшего текст пьесы Менандра «Отрезанная коса» (папирус опубликован во II томе «Оксиринхских папирусов», № 211).

Находки папирусов в Египте зачастую возвращают к жизни произведения таких античных авторов, которые считались безвозвратно утраченными. Одной из самых замечательных находок такого рода может служить открытие речей Гиперида в середине XIX века. В 1847 году египетские феллахи извлекли из одной могилы фиванского некрополя папирус, состоявший из нескольких десятков фрагментов, который они продали итальянцу Кастелларио. Впоследствии он попал к англичанину Гаррису. Как оказалось, папирус содержал речи аттического оратора IV века до н. э. Гиперида, считавшиеся давно утраченными. Так были открыты речи Гиперида «Против Демосфена» и «За Ликофрона». Однако феллахи продали только половину фрагментов, оставив другую у себя. Оставшуюся часть удалось приобрести путешествующему английскому юристу Джозефу Ардену за 350 турецких золотых монет. В этой приобретенной Арденом части содержался конец речи «За Ликофрона» и вся речь «За Эвксениппа».

Но, может быть, самой поразительной находкой, сделанной уже в XX веке, является открытие пьес Менандра, основателя Новой аттической комедии. Драмы Менандра, пользовавшегося в древности громкой славой, считались полностью утраченными. Их почти не переписывали для нужд византийской школы, так как содержание пьес этого драматурга, в которых так много внимания уделялось земной, «плотской» любви, противоречило идеалам христианства, бывшего официальной идеологией византийского государства и проповедовавшего умерщвление плоти. Последний удар наследию Менандра был нанесен в XIV веке, когда изуверствующие монахи Византии сожгли его книги вместе с произведениями других гениальных греческих поэтов и драматургов. Единственным источником, позволявшим получить представление о его творчестве, оставались произведения римских драматургов и прежде всего Теренция, довольно близко следовавшего своему оригиналу.

В 1905 г. Лефевр, исследовавший древний Афродитополь (южнее египетских Фив), открыл в развалинах дома позднеримской эпохи вместительный сосуд, почти совершенно целый, наполненный папирусами самого разнообразного содержания. Там лежали различного рода контракты, письма, завещания и другие документы юридического характера, датированные временем правления императоров Юстиниана и Юстина II. Документы были уложены в сосуд их владельцем, юстициарием Флавием Диоскором, сыном Аполлоса. Этот человек был в Афродитополе видным гражданином — обладателем земельной собственности, чиновником и даже поэтом (жил он примерно в 520–585 гг. н. э.). Хотя Флавий Диоскор был по происхождению египтянином, по культуре и образованию он принадлежал к полностью эллинизованному населению страны: греческий язык был, вероятно, родным уже для его предков. Чтобы сохранить свои документы, Диоскор прикрыл сосуд остатками сильно фрагментированного папирусного кодекса, содержавшего пьесы Менандра. Вероятно, владелец этого кодекса не раз перечитывал эти пьесы, как видно из заимствований, которые он делал из них для своих собственных произведений. Некоторые листы кодекса выпали из сосуда и поэтому оказались сильнее всего поврежденными сыростью и червями. В сосуде были открыты листы, содержавшие остатки пьес «Третейский суд», «Отрезанная коса», «Самиянка», «Герой». В выпавших из сосуда листах также содержались части пьес «Третейский суд», «Самиянка», «Отрезанная коса» и ряд других фрагментов. Кодекс служил Диоскору в качестве макулатуры, отчего даже порядок листов оказался в нем спутанным.

Лефевр работал над своей изумительной находкой около двух лет, и только в 1907 г. опубликовал текст открытых им пьес Менандра. Публикация Лефевром такого сенсационного материала привлекла внимание всего ученого мира, и ряд известных исследователей — Керте, Иенсен, Судхауз и другие продолжили исследование кодекса, хранящегося ныне в Каирском музее под № 43227.

По-видимому, весь кодекс был составлен из «тетрадей», но ни одна из них в целости не сохранилась. Они соединялись в кодекс таким образом, что «ректум» одного листа прилегал к «ректум» другого, а «версум» — к «версум». Кодекс был довольно большого формата: страницы имели в высоту 30 см, а в ширину — 18 см. Количество строк на странице в среднем составляло 35 — не меньше 33, но и не более 38. Верхнее поле страницы равнялось 3 см, нижнее — 4 см.

В кодексе были обнаружены следы нумерации страниц. Лист, обозначенный исследователями литерой A и содержавший фрагмент пьесы «Герой», оказался помеченным цифрой 29, а оборотная сторона его — цифрой 30. Шестая тетрадь оказалась помеченной цифрой 6, проставленной слева вверху, на первой странице тетради. Считая в каждой тетради 16 страниц, можно вычислить, что этот номер 6 был проставлен на 81 странице всего кодекса — на этой странице начинался IV акт пьесы «Третейский суд». Так как на 29 странице содержится начало пьесы «Герой», можно заключить, что предшествовавшие 28 страниц содержали примерно 960 стихов, принадлежавших уже другой пьесе. Таким образом, эта пьеса оказалась утраченной. Выше говорилось, что порядок листов в кодексе был совершенно спутан, поэтому ученые разошлись в своих суждениях относительно порядка следования пьес в кодексе. Но, по-видимому, кодекс начинался с этой утраченной пьесы, название которой неизвестно. За ней следовала пьеса «Герой», затем — «Третейский суд», четвертое место в кодексе занимала пьеса «Отрезанная коса» и пятое — «Самиянка». Весь кодекс, по всей вероятности, состоял из 10 тетрадей (160 страниц), заключавших в себе примерно 5 500 стихов. Из них сохранилось 1 535, то есть менее одной трети.

Весь кодекс был делом рук одного писца. По палеографическим данным он относится к V веку нашей эры — он был изготовлен при жизни родителей Флавия Диоскора.

Писец кодекса ставил иногда ударения и придыхания; помимо этого, какой-то читатель проставил над стихами 258–280 пьесы «Отрезанная коса» ударения и придыхания более бледными чернилами. Он ставил эти знаки не над гласными, над которыми они должны были бы стоять, а над следующими за ними согласными. Писец также использовал и знаки интерпункции — точку вверху строки, разделяющую предложения, двоеточие (особенно тогда, когда говоривший обращался к новому действующему лицу). Эти же знаки применены для отделения реплик различных действующих лиц, вместе с чертой («параграфом»), которая ставилась на левом поле под стихом. Имена действующих лиц даны в сокращении, на левом поле страницы, иногда — в середине между стихами. Но если стих разорван между двумя действующими лицами (часть произносит один, часть — другой), имя действующего лица пишется в таком случае справа.

Кодекс не предназначался для ученого грамматика — в нем нет и следа ученых примечаний («схолий»), которые обычно встречаются в изданиях такого типа.

Писец кодекса был не очень грамотным человеком, и это видно из того, что он иногда путал долгие и краткие гласные (есть даже случаи написания φ вместо π и т. д.). Однако, если мы сравним текст, открытый в кодексе, с теми же стихами, открытыми в других фрагментах, то мы легко убедимся в том, что Каирский кодекс сохранил нам текст пьес Менандра во вполне удовлетворительном состоянии.

Находки папирусов с текстами Менандра на этом, однако, не ограничились. В 1956 году известный швейцарский коллекционер Бодмер приобрел на частном рынке в Александрии остатки другого папирусного кодекса — одиннадцать листов папируса, исписанного с обеих сторон (кроме последнего листа, исписанного лишь с одной стороны). Папирус Бодмера содержал полностью сохранившуюся пьесу Менандра «Угрюмец» — первую пьесу драматурга, сохранившуюся целиком. Текст комедии вводился кратким изложением содержания, написанным ученым грамматиком Аристофаном. Из этого же введения видно, что комедия была поставлена в 317/316 г. до н. э. и получила первую награду. На листах сохранились следы пагинации — «ректум» первого листа помечен 19 номером. Отсюда можно сделать вывод, что в кодексе комедии «Угрюмец» предшествовала другая комедия, уместившаяся на 18 страницах.

Формат кодекса был обычным для античных книг — 27.5×13 см. Листы сохранились сравнительно хорошо, поврежденными оказались лишь верхушки и некоторые края, отчего пострадали ряд строк текста через более или менее регулярные интервалы. Первая сторона («ректум») десятого листа, содержавшая стихи 850–887, оказалась написанной другой рукой, и это обстоятельство следует считать счастливым: почерк этого писца приближался к курсивному письму, что давало возможность сопоставить эту страницу с датирующимися документами. Мартен, которому принадлежит первое издание комедии, датирует кодекс, о котором здесь идет речь, первой половиной III века нашей эры. Профессор Хунгер, хранитель отдела папирусов Венской Национальной библиотеки, показывал Краусу папирусные документы, точно совпадающие по характеру письма с этой страницей: они относились к 250–260 гг. нашей эры. Напротив, другой издатель комедии «Угрюмец», Хэндли, склонен относить изготовление кодекса к концу III или даже началу IV века.

Текст комедии имеет титул в самом начале — ΔΥΣΚΟΛΟΣ. Титул повторяется и в конце текста в форме ΜΕΝΑΝΔΡΟΥ ΔΥΣΚΟΛΟΣ, — причем эти слова заключены в своеобразную рамку из отдельных завитушек. Рядом с этой рамкой писец нарисовал виньетку в виде семиконечной звезды, состоящей из отдельных штрихов, чтобы подчеркнуть, по-видимому, окончание текста.

Папирус написан хорошо читающимся, хотя и несколько беглым «книжным письмом» с известными колебаниями в размере и форме букв, а также в расстояниях между буквами. Писец работал недостаточно тщательно и иногда путал буквы сходных начертаний — пи, тау, гамму. В двух местах — стихах 913, 931 — им пропущены целые слоги и для них оставлено место. Это говорит о том, что оригинал, с которого делался список, был или неразборчивым или поврежденным. Пропущенные писцом слоги восстанавливаются без труда — свидетельство того, что писец не вдумывался в смысл текста, который он копировал. Ошибки, которые он допустил, свидетельствуют также о том, что он не обращал внимания и на метрику стиха, искажая формы отдельных слов в ущерб метру.

Орфография текста в основном выдержана, и обычные для того времени, когда писался кодекс, смешения ε и αι, ε и η, ο и ω встречаются не очень часто.

Имена действующих лиц комедии обозначены (часто в сокращении) на полях слева, и два раза — над строкой. Реплики их отделены параграфами — небольшой горизонтальной чертой слева под последней строкой реплики. Применяются также двоеточия («диколон»), ставящиеся в конце реплики, иногда в середине стиха — в том случае, когда вторую часть стиха произносит другое действующее лицо. Там, где принадлежность реплики другому лицу не бросается в глаза, параграфы имеют большое значение.

Обозначение действующих лиц на полях текста драмы считалось ранее, под влиянием авторитета Виламовица, изобретением грамматиков Александрийской эпохи. Этот взгляд подвергся пересмотру в работе Штессля, посвященной смене действующих лиц в пьесе «Угрюмец». Признавая, что в этом папирусе Менандра иногда отсутствуют параграфы и двоеточия там, где они должны были бы стоять, и что они иногда стоят не на своих местах, автор тем не менее убедительно доказывает, что в сохранившемся тексте комедии нельзя с полной уверенностью указать на случай, когда имена действующих лиц неверно указаны на полях текста. Система обозначения имен действующих лиц, по мнению исследователя, удивительно рациональна: они обозначены лишь там, где они выступают впервые, или вступают в диалог в качестве третьего действующего лица. Когда же диалог идет между двумя действующими лицами, их реплики отделены друг от друга параграфами или двоеточиями.

Кодекс, часть которого составляла приобретенная Бодмером пьеса «Угрюмец», содержал и другие произведения Менандра, но какие именно — сказать трудно. Как подчеркивает Хэндли, одна главная черта папируса не может вызывать сомнений: ошибки, в нем встречающиеся, принадлежат к числу таких, которые обычно имеют место при небрежном копировании. Отсюда можно заключить, что этот кодекс не был книгой, изготовленной на продажу, и был изготовлен по заказу для частного лица не очень старательным копиистом.

Частые находки фрагментов комедий Менандра в песках Египта говорят о большой популярности этого драматурга в эллинистическую и римскую эпохи. В 1901–1902 гг. французский археолог Жуге производил раскопки в Фаюме, в местности Мединет-Горан, где открыл целое кладбище мумий. Многие из них были покрыты декорированными одеяниями, изготовленными из холста, пальмовых волокон, и частично из листов папируса, соединенных в картонажи. Начав демонтаж этих картонажей, Жуге обнаружил остатки свитка, содержавшего текст какого-то произведения драматургии. Познакомившись внимательнее с этим текстом, ученый предположил, что на этом папирусе записан текст пьесы Менандра, но не встретил поддержки в кругах научной общественности. Исследование свитка не было им закончено. Только спустя 60 лет известному французскому папирологу Андрэ Батайлю удалось развернуть десять кусков папируса, принадлежавших тому же свитку, который начал исследовать Жуге. Предположение Жуге блестяще подтвердилось, нашлась и заключительная колонка текста с колофоном: «Сикионец Менандра». Здесь же было указано число стихов комедии (числовой знак для тысячи).

Парижский папирус датируется последней третью III века до н. э. Таким образом, перед нами древнейшая книга, содержащая сочинения Менандра, отделенная от времени смерти поэта всего 70 годами! Эта древняя книга-свиток была изготовлена из папируса не очень высокого качества. Высота столбца равнялась 16 см. По-видимому, это был частный список, а не издание, изготовленное на продажу, — на папирусе сохранились следы более раннего, но смытого затем текста.

Число стихов в колонке колеблется здесь от 22 до 25, ведется счет стихам (стихометрия): каждая сотня стихов отмечена буквой в порядке алфавита (Η для 700, Θ для 800). Для отграничения одной реплики от другой служит параграф — горизонтальная черточка под первой буквой стиха, которым кончается реплика. В конце реплики иногда ставится «диколон» — двоеточие, но этот прием использован в тексте «Сикионца» только два раза.

Наряду с книгами, изготовленными партией, составляющей издание, и книгами, изготовленными по заказу, в античности широкое распространение имели частные списки (принципиальные отличия частного списка от изданной книги будут рассмотрены нами ниже).

Характерным образцом такого частного списка может служить папирус, открытый в 1890 г., содержащий текст сочинения Аристотеля «Афинская полития» (Афинское государственное устройство). Папирус состоял из четырех свитков, имевших краткую нумерацию: Α, Β, Γ τόμος, Δ. Отсюда, между прочим, видно, что термином, обозначающим свиток, содержащий часть сочинения, было слово «том», которое в переводе означает «отрезок». Длина самого большого из этих свитков равнялась 2.2 м, самого короткого — 91 см. Всего текст состоял из 37 колонок. На самом большом свитке поместились 11 колонок, на самом коротком — 6 колонок. Средняя высота свитка — 27.5 см.

Текст книги написан не на лицевой стороне папируса («ректум»), а на оборотной («версум»): лицевую сторону заполняют красиво и четко выписанные счета некоего Дидима, домоправителя Эпимаха, в которых этот домоправитель отчитывается перед хозяином. Они датированы 10 и 11 годами правления императора Веспасиана, то есть 78 и 79 гг. нашей эры.

На оборотной стороне кто-то начал переписывать одну из речей Демосфена (записав краткое содержание этой речи), но затем обладатель папируса решил изготовить себе копию сочинения Аристотеля «Афинская полития». Заметно, что папирус переписывали четыре человека — это можно различить и по почеркам, и по различной ширине колонок. По мнению издателя папируса, английского ученого Кениона, первым переписчиком был владелец книги, писавший довольно разборчиво и в общем правильно. Другие почерки принадлежат не очень квалифицированным людям, делавшим грубые ошибки и описки (возможно, это были рабы или наемные переписчики).

Как в тексте сочинения Аристотеля, так и в деловом документе, сохранившемся на лицевой стороне, встречаются одни и те же формы букв, сокращения, и почти полное отсутствие смешения дифтонга ε и αι. Характер письма и особенности орфографии позволяют датировать манускрипт временем не позже II века н. э.

Письмо, которым написан текст, — трудно читаемый курсив, со множеством сокращений, как в середине, так и в конце слова. Различные условные штрихи заменяют, например, формы особенно часто употребляющегося глагола «быть».

В том же году, когда была открыта «Афинская полития» Аристотеля, был найден еще один интереснейший папирус, содержавший небольшие комические сценки из народной жизни, так называемые «мимы». Они писались в ритме «хромого ямба». Автором найденных произведений оказался писатель III в. до н. э. Геронд, до этого известный ученым только по имени. Из дошедших до нас скудных цитат из произведений этого автора, весьма немногочисленных, ранее нельзя было составить себе представление о его творчестве.

Папирус с текстом произведений Геронда представлял собой свиток длиной в 4.42 м и высотой в 12.5 см. Всего здесь оказалась 41 колонка текста в среднем по 18 строк в колонке. Семь мимов сохранились полностью, от восьмого мима («Сон») осталось только три стиха. В целом ученые получили в свое распоряжение 703 стиха поэта. Текст свитка оказался написанным невысоким, простым и ясным унциалом («книжным письмом») без сокращений — по-видимому, книга была рассчитана на «массового» читателя, который не должен был встречать какие-либо затруднения при чтении. В книге встречаются знаки придыханий и ударений (острое, тяжелое и облеченное), но главным образом в именах собственных, и словах, трудных для понимания. Встречаются такие знаки, как апостроф и коронида, обозначения долготы и краткости. В качестве знаков интерпункции и обозначения смены действующих лиц мима выступают (правда, неравномерно и небрежно употребляемые, в основном в начале папируса) пробелы, двоеточие над буквой, параграф. В тексте много орфографических ошибок, описок, пропусков букв, повторений и перестановок. Читатели книги оставили на ней следы своей правки: исследователи насчитали пять различных почерков, принадлежавших пяти читателям. Стихи, на которые обращалось особое внимание, были помечены коротким косым штрихом слева от начала строки.

На полях книги встречаются отдельные глоссы, поясняющие или исправляющие текст. Остается, к сожалению, неясным, какие исправления являются результатом «творческой инициативы» античных читателей папируса и какие внесены при сверке с другими рукописями (если, конечно, такая сверка имела место).

Бросается в глаза миниатюрный формат книги. Его можно назвать «карманным», и этот формат хорошо подходит к содержанию папируса: мимы относятся к драматургии «малых форм».

Находки античных книг продолжают радовать исследователей, и они не ограничиваются только Египтом. Весной 1947 года в пустынной местности северо-западного побережья Мертвого моря, в Вади-Кумране (Иордания) были найдены в пещерах свитки и документы на коже, папирусе и пергамене. Рукописи эти получили название кумранских. Многие из них представляли особый интерес для изучения проблемы происхождения христианства, и они привлекли внимание научной общественности всего мира. Но мы отсылаем здесь читателя к увлекательно написанным книгам И. Д. Амусина, подробно освещающим историю этих находок и значение найденных манускриптов для науки.

На протяжении целого тысячелетия, с момента завоевания Египта Александром Македонским в 332 г. до н. э. и до середины VII века нашей эры, когда Египет оказался под властью арабов, государственным языком страны был греческий язык. Конечно, местное население продолжало говорить и писать на своем египетском языке (в его поздних стадиях, демотической и затем коптской), но подавляющее большинство дошедших до нас десятков тысяч папирусов содержат тексты на греческом языке. Мы сталкиваемся здесь с необыкновенным разнообразием типов письма, обусловленных временем, к которому они относятся, характером документа, индивидуальными особенностями почерка пишущего. Наряду с каллиграфически выписанными четкими документами официальных канцелярий встречаются иногда почти совершенно неразборчивые памятники частной деловой переписки. Но среди всех этих папирусов мы можем совершенно четко различить остатки античных книг: они написаны ясным «книжным письмом», рассчитанным на то, чтобы его понимал каждый грамотный человек. В этом письме формы букв и дуктус становятся традиционными, что, между прочим, затрудняет довольно часто датировку памятника. Но сам факт создания книжного письма говорит о том, насколько глубоко вошла книга в быт и жизнь людей античного мира.