Григорий Аркадьевич вновь подтвердил, что он умный мужик. Выдернул меня в самый неожиданный момент — я дремал в машине. Есть разговор, — сказал он. Разговор состоялся в непринужденной обстановке: Гриша вывез меня не на ранчо, что и понятно. Велика честь для засранца. Кафе — они сейчас на каждом углу — лучшее место для приватной беседы. Я снял пиджак и повесил на стул — было жарко. Будешь пить? — спросил он. Все, как в дешевых сериалах — я зевнул.

— Дима, — сказал Григорий Аркадьевич, — ты меня расстраиваешь. У нас и без того хватает проблем. Эллочка и ты — ровесники. Я ей всегда говорил: сумасбродство тебя к хорошему не приведет. Она ужасно ранимая женщина. Думал, тот случай на нее подействует — где там! Скажу честно — я был против. Я с ней как-то ездил — она ненормальная. Предлагал обратиться к врачу — бесполезно. Она мне как дочь — понимаешь?

— Понимаю, — ответил я.

— И судьба у нее непростая, наверно, слышал? Не скрою, я к тебе присматривался, мне небезразлично, кто находится в ближнем круге. На ловеласа ты не похож, с обязанностями справляешься. Дима, сейчас сложно найти приличную роботу — она тебя устраивает?

— Устраивает, — ответил я.

— Человек быстро привыкает к хорошему. А потом ему кажется, что может быть еще лучше. Много проблем нам приносят близкие люди — те, с кем живем и работаем. Не какие-то вымышленные злодеи, а те, кто рядом с нами. Тебе нужны проблемы? Вот и мне не нужны, никому они не нужны — других хватает хлопот и забот. Почему ты ушел из милиции?

Вопрос вернул меня на землю — все, о чем прежде говорил Григорий Аркадьевич, действовало словно колыбельная. Я не особенно вникал в его слова и ждал главного, ради чего меня сюда и пригласили. Ранимая женщина… мне небезразлично… близкие люди — всего лишь вводные слова и не более — некая декорация, на фоне которой должны развернуться главные события.

— Обстоятельства, — ответил я.

— Ты по-прежнему милиционер?

Интересный вопрос и, наверно, главный в нашей беседе. Уверен, Григорий Аркадьевич наводил обо мне справки. Вот только какой получилась анкета? И кто именно ее заполнял? Недоброжелатели найдутся всегда, как и повод прилепить ярлык — уж кому, как не мне знать. На любой вопрос существует тысяча и один ответ. Я не оговорился. На метафоры и прочие литературные приемы мне плевать. Только один ответ соответствует истине. Вся беда в том, часто сам не знаешь — где она — истина? Почему я ушел из милиции? Не знаю. Однако я понял и другое. Григорий Аркадьевич был озабочен. И беседа не носила характер профилактической. Они хотели знать, к чему готовиться.

— Мне уже заплатили, — напомнил я. — Элла Сергеевна выписала премию. Хорошие деньги и вовремя — я вернул долги.

— Ты хорошо стреляешь? — спросил Григорий Аркадьевич, — пошли, покажешь, чему учат в наших доблестных органах.

* * *

Оказывается, это был какой-то клуб, где палили из ружей и не только. Как я отстал от жизни! Приятно вновь взять в руки пистолет, почувствовать холодную сталь. Мы спустились в подвал. Как далеко было нашему старому тиру! Все на высшем уровне — кругом автоматика.

Для разогрева чтобы почувствовать оружие, я сделал несколько выстрелов. Привычно зашумело в голове, в нос ударил запах пороха. Григорий Аркадьевич стоял невдалеке и наблюдал. Я же забавлялся как мальчишка — палил по мишени. Сначала в классической, уже забытой стойке, заложив левую руку за спину. Получилось неплохо, краснеть не пришлось. Григорий Аркадьевич одобрительно кивнул, когда на металлическом тросе подъехала мишень. Еще? — Я лишь поправил наушники и загнал новую обойму. Сейчас я стрелял на время — лепил, словно забивал гвозди, — один, второй, третий… а напоследок сделал кувырок вперед и поставил окончательную точку.

— М-м-да, — как-то неопределенно усмехнулся он.

— Я протянул еще дымящийся пистолет.

— Ну уж увольте, — замахал руками Григорий Аркадьевич, — сроду не держал в руках оружие. И все у вас так стреляют?

— Все — не все, но стрелки всегда были. Сколько с меня за удовольствие?

— Оплачено.

Поднялись наверх и вновь сели за столик, где появились два бокала — прежде их не было. И в зале никого не было — мы сидели вдвоем.

— Тоже оплачено? — кивнул я и взял коньяк.

— Вы, Дима, — милиционер, и всегда им были, — произнес Григорий Аркадьевич, не спеша ко мне присоединиться. — Лишний раз тому свидетельство, как вы стреляли. Сколько времени не держали в руках оружие?

Я улыбнулся и сделал глоток.

— У меня есть знакомый, отличный парень и балагур, — сказал я. — Любит песни, хотя голосом не владеет. А еще он играет на баяне, но только в компании, когда попросят…

— Понимаю, — опередил меня Григорий Аркадьевич, — ваш товарищ прекрасно играет, хотя делает это от случая к случаю. Пистолет — не гармонь, уважения требует и внимания. Я не прав?

Умный, зараза, мужик — этот Григорий Аркадьевич. На мякине не проведешь. Хотя я и сам был удивлен результатами стрельбы.

— А может, вам лицензию сделать? Экий талант пропадает. Озадачили вы меня, Дима. Не на своем вы месте — обувной магазин, водитель у капризной женщины. Где же ваше самолюбие?

Ну вот и приехали. Григорий Аркадьевич ненавязчиво подвел меня к главному — кто есть Дима Скворцов? Он, случаем, не секретный агент, работающий под прикрытием?

— Грехи мучают? — нагло заявил я и вновь глотнул коньяка — он же халявный.

— А кто без греха? Покажите мне этого счастливого человека? В книге бытия что сказано? Не судите и судимыми будете. В ответе я за Эллочку — слово дал, а ты, Дима, слишком близко к ней подобрался. Вот я и думаю, ищу причину. Прогнать — не проблема, а кем будет другой? Со временем она, конечно, сама разберется — решит, кто ей нужен. Вас это удивляет? Женщине постоянный присмотр требуется — такие они существа. Взбалмошные, капризные, самостоятельные, а без присмотра никуда. Вроде и другие времена на дворе, а все идет своим чередом и когда-нибудь вернется на свои круги.

Григорий Аркадьевич глянул на часы.

— Будем считать — поговорили. Сейчас подойдет машина и вас отвезет. Эллочке ничего объяснять не нужно — она в курсе. Сказал, повезу вас в тир. Может, и в самом деле оформим на вас лицензию, а там и поглядим.

Григорий Аркадьевич вскоре ушел, не прощаясь, — встал и вышел прочь. По правде, он меня несколько удивил — слишком интеллигентен. Где он настоящий — сейчас или прежде? Другой вопрос — наша беседа. Чья это инициатива? Толком ничего не сказал, однако выводы сделал. Григорий Аркадьевич дал слово. Может случиться, он действительно взвалил на себя груз ответственности и приглядывает за Эллой Сергеевной — этакий умудренный опытом старый богатый папик. Элла Сергеевна — шалунишка, по вечерам балуется тем, что разбивает в хлам машины. У Эллы Сергеевны тяжелое детство и она, бедняжка, не наигралась. Диму Скворцова с испуга приняли за секретного агента, а чтобы легенда выглядела достоверно, выперли из органов и на некоторое время забыли. А когда он не спился и прошел иные испытания, вспомнили и решили дать важное задание — внедрили в банду.

— Кто заказывал машину? — спросил мужчина. Еще один идиот. Если в зале кроме меня никого нет, кто еще мог заказать машину? Я дохлебал коньяк и вышел вон. Затем вернулся и надел пиджак — он мне еще пригодится.

Я не только влез в ближний круг Эллы Сергеевны, я торчу в нем, как поплавок. Иногда меня дергают и наблюдают, как я себя поведу. Я ныряю вниз, затем устремляюсь вверх, и никто ничего не понимает. Вскоре мне дадут пистолет и я буду приезжать в тир шлифовать свое мастерство — не дрыхнуть в машине, а дырявить мишени и кувыркаться. Дима — ты крутой парень! У тебя желтый цыпленок, новый пиджак с одной пуговицей, а еще будет пистолет и микрофон в ухе! Вот только с кем ты будешь говорить?

* * *

Спустя три часа я управлял другим транспортным средством — катил перед собой огромных размеров тележку. Я — на задании, а чтобы его качественно выполнить, мне вручили инструкцию — отпечатанный на компьютере лист бумаги. Я должен купить какой-то хрени — тридцать пять наименований. Элла Сергеевна вручила. За ней заехала машина, кажется, Ауди — огромных размеров черный сарай с тонированными стеклами. Не удивлюсь, если завтра меня отправят в прачечную — еще одно секретное задание. Без оружия никак не справиться.

Что нынче предпочитают наши господа на ужин? Понимаю, почему мне всучили распечатку, а не написали от руки. Дима Скворцов — неандерталец, он никогда в жизни не знал, что существуют на свете… сейчас прочитаю по слогам. И по слогам не получается, нужно передать продавцу — пускай разбирается сама. Одним словом, какие-то морепродукты — креветки, кальмары, осьминоги, мидии и прочая гадость. Виски, оказывается, бывает разным — у меня пошла кругом голова. Хотя впечатление произвел сильное — все бросились мне угождать, с глубоким почтением, если не трепетом укладывая коробки со спиртным.

— День рождения, — слегка покраснев, объяснил менеджеру, — давно не виделись, еще со школы.

Мне сделали скидку, которую я тут же наглым образом присвоил — сунул в карман. И карточку подарили — там приз какой-то разыгрывался. Еще минут десять все это богатство заталкивал в машину.

Меня окликнули, и подошла моя бывшая. Думаю, она наблюдала, как я сражаюсь с горой продуктов, и не удержалась.

— Скворцов? Тебе помощь не нужна?

— Это не мое, — первым делом сообщил я. — Ты же знаешь, кроме пельменей я ничего не ем.

— А что за пиджак? И почему на нем одна пуговица? Или пиджак тоже не твой?

— Не строй из себя дуру, лучше положи спиртное в салон. Только, ради бога, — осторожно. Одна бутылка стоит… — я заткнулся, чтобы ее не волновать. — На следующей неделе верну долг. В рублях можно? Или в долларах? Как поживает…

— Вадим, — напомнила она, — хорошо поживает. Он тебя и заметил. Сказал — ничего себе, должничок! Ты глянь — у него покупок на десять тысяч!

— Я же сказал — это все не мое!

— Скворцов, ты что — мальчик на побегушках?

Удар ниже пояса — я проглотил обиду. Она у меня всегда не думает, что говорит.

— А эта машина, значит, тоже твоей мадам? Ну и вкус! Могу представить, какое нижнее белье она носит!

— Элла Сергеевна, — набравшись иронии, заявил я, — вообще не носит нижнего белья.

— Проверял?

— Нет, помогал снимать.

— Хам!

— Сама дура!

И она разбила мне бутылку — грохнула о землю. Прощай, моя скидка! Сейчас мне залепят по лицу — я пригнулся, словно желал убедиться, разбита ли бутылка. Огромный город, множество магазинов, двадцать четыре часа в твоем распоряжении. Они живут совсем в другом районе — она и Вадим. К чему тащиться в пробках, стоять на перекрестах и нервничать? Ответ на удивление прост — чтобы встретиться с Димой Скворцовым. Она меня преследует, не может забыть и каждый раз выдумывает всякую всячину.

— В долларах! — крикнула она. — И не вздумай принесли какие-нибудь занюханные грязные бумажки! Я тебя с ними выгоню! Слышал — ты, невоспитанный и порочный извращенец!

И это на всю стоянку. А голос? Ей на вокзале объявлять о прибытии поездов.

Еще один поганый день — я его чувствую. Столкновение возле супермаркета — прелюдия. Как я с ней прежде жил? А она — как? Извращенец! Это я-то извращенец? К чему выносить сор из избы? Я же не говорю о том… действительно я не говорю. Личный и интимный вопрос — кому, спрашивается, есть дело, как мы любим друг друга, то есть когда-то любили.

Успокоился я, только выбравшись из города. Оказалось — напрасно. Выдернули из потока, махнув полосатым жезлом. Что я говорил? — Неприятности только начинаются. Пристегнулся и сделал добропорядочное лицо идиота.

— Дакументики папрашу, — не менее мило улыбнулись мне в ответ, — страховочка имеется? Имеется. Техталон настоящий? А как обстоят дела с огнетушителем?

Поток машин, час пик — все спешат по своим делам. Дима Скворцов ищет огнетушитель — складывает на дороге огромную кучу продуктов.

— Не порядок, — объясняют мне, — огнетушитель должен находиться всегда под рукой.

Понимаю. Огнетушитель должен быть на поясе — мало ли что случится в дороге.

— А это что?

— Это виски, — объясняю я.

— Случаем, не пили?

— Бутылка разбилась.

— Ах, бутылка — понимаю. Спешили и поэтому нарушили скорость, а потом забыли пристегнуться — пройдемте, гражданин Скворцов, составим протокол.

Освободился я через пять минут — сунул коробку с бутылкой. А прежде показал бумажник — пустой, как и мой холодильник. Странное какое-то задержание — я же был в потоке машине и нарушить ничего не успел. Отматываю в памяти досадное происшествие — меня ждали! Стояли на обочине и высматривали! Глупость. Мнительный ты стал, Дима, ох, какой мнительный. Кому ты нужен?

Наконец, подъезжаю. Подхожу и жму кнопку — это я. А почему поздно? Почему не отвечал на звонки? Почему не купил виски? Дима! Я же тебе написала! Ты что — читать не умеешь? Ах, остановили, ах, на дороге, пристали, и ты отдал две бутылки виски. А почему ты все не отдал? Ты не мог позвонить? Дима, ты срываешь мне мероприятие! Садись и поезжай обратно. А мне какое дело! Где хочешь, там и покупай.

Черт! Как я был зол! А если у меня будет пистолет?

— Деньги! — заорал я, — у меня нет денег! Как я куплю виски, если у меня нет денег!

Однако дверь уже захлопнулась. Бросить все и уйти. Швырнуть ключи от машины и отправиться на автобусную остановку. Где здесь останавливается автобус? Оказывается, нигде не останавливается. Нет здесь автобусов. Здесь, Дима, котеджный поселок, говоря доступным языком — здесь живут буржуи. Они не знаю, что есть автобус и как туда садиться.

А вдруг это происки Григория Аркадьевича? Что ему стоит сделать звонок и задержать Скворцова? Мелкая пакость — кто заподозрит? А смысл? Смысл — на лицо. В который раз я не справляюсь с поручением. Даже в дом не пустила. Конуру бы сделала — у собаки и той крыша имеется. Ну ничего, мы народ не гордый, но злопамятный.

Вышла какая-то женщина — прежде не видел.

— Элла Сергеевна просила передать.

Две бумажки по пять тысяч — другое дело. Где здесь ближайший магазин?