Подарков я никому не вручал тысячу лет. Я забыл, как их вручают, что при этом говорят и как улыбаются. Я забыл блеск в глазах и тревожное ожидание сказки — а что там в этой нарядной коробочке, заботливо перевязанной не менее нарядной ленточкой? Забыл восторг, который меня переполняет, и легкое волнение — а вдруг не понравится? А вдруг я не угадал желания?

На привычном месте, где стоял обычно Пежо — непонятная машина и скучающий водитель — явно взятый в аренду. Пикнула сигнализация — я шагаю с гордо поднятой головой. Знак приветствия бывшим сослуживцам, а вот дверь — за ней Элла Сергеевна. Капризная и взбалмошная женщина.

Черт! Почему мне не везет? Почему день не может завершиться на одной мажорной ноте? Он что — раньше не мог зайти? Григорий Аркадьевич смотрит на меня снисходительно. Я вижу его глаза, хотя и упрятанные за линзами темных очков.

— Какие проблемы? Наш герой пришел сообщить что-то важное. Эллочка, глянь, ну не гусар ли? Аксельбанта не хватает и усов. Мой тебе совет, Дима — срочно отпусти усы.

На иронию, полную сарказма, я отвечаю молчанием. Сажусь без приглашения на диван. Ботинки у меня еще класс — есть, на что посмотреть. Закидываю ногу на ногу и говорю.

— Неделя прошла.

Старый лис Григорий Аркадьевич начинает медленно соображать, о чем пойдет речь.

— Двадцать три тысячи, — продолжаю я, — наличными без торга. Покупатель в темном Мерседесе.

— А что мы продаем?

— Мини Купер, последняя модель, машина на гарантии.

Затем встаю, подхожу к Элле Сергеевне, беру за руку и картинно опускаю в ладошку ключи.

Какая великолепная пауза! Ручаюсь, она украсила бы любой спектакль. Оба не могут сообразить и понять Диму-скомороха. Сегодня он в ударе.

— Ну что? Продаем или оставляем? Клиент ждет.

Григорий Аркадьевич принимается хлопать — сначала медленно, потом более одобрительно.

— Ай, да Дима! Мы тебя явно не оценили. Эллочка, Дмитрий Анатольевич делает тебе подарок — вместо угнанного Пежо — Мини Купер. Достойно, возразить нечем. А вкус? Эллочка, Купер — машина со своей харизмой. Английский дух старика Джона. Отказываться нельзя.

Ты глянь, — мысленно говорю я Элле Сергеевне, — Подойди к окну и высуни свой нос. Кто и когда делал тебе столь уникальный подарок? Это же сказка! Эллочка в стане чудес! Только не нужно лететь на другую планету — я здесь — человек из ниоткуда.

— Она не краденная? — разрушает сказку Григорий Аркадьевич, — или Дима Скворцов у нас фокусник?

— Вы пойдете смотреть?

— Сходи, Эллочка, глянь. Надеюсь, она не красного цвета? У Эллочки уже был красный Гольф, нам с ним не повезло. А дурные приметы нам не нужны.

— Она красная, — говорю я. — Ужасно красная, она как Кармен.

— А что! — вскакивает на ноги Григорий Аркадьевич, — почему бы и не красная? В этом что-то есть. Сходи, посмотри.

— Я сама решу, что мне делать.

— Люди ждут, — напоминаю я, — Элла Сергеевна, никакого обмана, машина действительно принадлежит вам.

— Еще не принадлежит — я думаю.

Ну до чего женщины капризны! Она думает! О чем? Что происходит в твоей голове? Откуда отстраненный взгляд и тень под глазами? Ты должна прыгать, смеяться, ты должна броситься на шею и меня поцеловать. Плюнь на него и забудь или сделай вопреки, брось вызов — если шалить, так шалить до конца.

Элла Сергеевна смотрит, словно прочитала мои мысли. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я тебе поцеловала? Ты что, Скворцов, и в самом деле дурак?

— Мы принимаем твое предложение, — заявляет Григорий Аркадьевич, — принеси документы. Оформление — моя забота.

— Оформление входит в цену. Все оплачено.

— Ну и прекрасно. Эллочка, тебе какой номер оставить? Или Дима уже и здесь позаботился?

В общем, старый лис еще излил несколько галлонов желчи, прежде чем отбыл. Заглянувший Тимур незаметно подмигнул — похоже, он мне был рад.

— Дима, что за цирк? Откуда у тебя машина? — Элла Сергеевна засыпала меня вопросами — присутствие старика явно ее смущало.

— Люди ждут, — напомнил я, — мы идем смотреть машину?

— К чему? Я согласна.

— Через час. Всего лишь час — приеду и отвезу вас домой.

Олег Николаевич, вероятно, нервничал — пускал клубы дыма и был чем-то недоволен.

— Вопрос решился положительно, — улыбнулся я, — есть проблемы?

— Это был Шепитько?

— Да, это был Григорий Аркадьевич, вы знакомы?

— А кто его не знает? Григория Аркадьевича в нашем городе знает каждая собака. Купер будет иметь к нему какое-нибудь отношение?

— Ну, как вам сказать…

— А так и скажите — будет?

— Это как-то меняет дело? — удивился я.

— Арсен, — Олег Николаевич, обратился к водителю, — сходи пройдись — недолго, минут пять.

Парень беспрекословно выполнил команду — открыл дверь и направился за угол.

— Почему вы не сказали о Григории Аркадьевиче? — набросился Алик.

— А что я должен быть сказать? Не понимаю, какое он имеет отношение к нашей сделке?

— Неприятностей не хочу — вот какое! Дмитрий Анатольевич, боюсь, я не смогу быть вам полезен.

— То есть?

— Сделка отменяется. И не уговаривайте — не могу и все! Моральный ущерб — пожалуйста. Тысяча вас устроит? Хорошо, две тысячи.

Кажется, я не оценил в полной мере серого кардинала. А как еще его назвать, если Алик с Гороховой шарахается от него, как от прокаженного? Две тысячи! Да он за каждый доллар бьется, как за последний! Они все жадные и алчные, а тут — две тысячи!

— Сделку отменить невозможно, — сказал я тоном, не терпящим возражений, — Григорий Аркадьевич одобрил.

— Правда? Вы меня не обманываете? Он действительно одобрил? Ну и славно.

— Как быть с оформлением машины?

— Никаких проблем, все входит в цену. Мы вам и страховочку организуем, так сказать, подарок от фирмы. Номер желаете особый? Ну там буковки какие, можно по имени вашей дамы. И помните — машина на гарантии. В любое время.

Я был тронут до глубины души. Рыночные отношения имеют свои плюсы.

* * *

Жизнь удивительна и неповторима. Утром я резал бумагу, чтобы сделать «куклу», а вечером сидел в новой машине, которую купил. Я их даже потрогать не успел — передал Олегу Николаевичу. Он был сама любезность — шутил, смеялся, наблюдая, как шелестят зеленые бумажки.

Элла Сергеевна позвонила в начале первого ночи. И опять она была пьяна.

— Дима, я вот о чем подумала…

Знаю, о чем ты подумала, можешь не продолжать — болезнь вернулась. Сейчас я вызову такси и отравлюсь на стоянку. Тридцать минут по объездной и мы за городом. Ты уже дрожишь, адреналин стучится тебе в сердце, ты роешься в сумочке и не находишь. Хватаешь мои сигареты и куришь, куришь, куришь…

Элла Сергеевна, я не принц с далекой планеты, я всего лишь вернул долг. Вернул чужие деньги. А знаешь, кто мне их любезно подарил? Сунул в коробку и забросил на антресоли? Думаю, это твои деньги.

— Дима, ты почему молчишь?

Элла Сергеевна, я не молчу — я уже проехал в мыслях по нашей трассе — она вас еще не утомила? Красный цвет — пора вернуться на прежнее место. Как его звали — Володя? Он не оправдал ваши надежды — молодость спешит, торопится.

— Ты приедешь?

Звучит не как приказ или капризная просьба. Ты желаешь о чем-то сказать? Элла Сергеевна, о чем ты говорила Володе? Ты искала и не находила, злилась на себя за малодушие и обещала впредь не повторять ошибки. Ты умная женщина — от себя не убежишь, не скроешься.

Холодно. Лето ушло, отправилось в иные края, на родину. Осень я не люблю. Осень — подведение итогов. Подводить нечего, нужны факты — скупые события.

Дима спешит — шагает по лужам, не особенно заботясь о последствиях. Если Дима купил Мини Купер, новые башмаки он себе купит без проблем. Дима спешит получить ответ на вопрос — чьи деньги он нашел?

Классная машина, которая досталась за бесценок. Она не может стоить двадцать тысяч. Миллион с лишним, а если быть точней — миллион и сто тысяч рублей. Какой у нас нынче курс? Элла Сергеевна, ты только не торопись с ответом.

А вот и наш малыш. Интересно, кто у тебя был хозяин — женщина или мужчина? А ты как думаешь?

Крохотный Будда — всего лишь копия большого благословения. Я держу его в руках. Прежде он пылился, забытый и покинутый. Его даже хотели выкинуть! Откуда ты пришел? Кто тебя сделал? Кто вселил в тебя дух?

Женщина, — говорю я. — Нет, мужчина. А ты — как думаешь? Я не думаю, — слышу я. Думать — заблуждение. Думают и заблуждаются. Ты — мужчина, но ты и женщина. Инь и янь, ночь и день, свет и тьма — не думай. Закрой глаза и ответ придет. Нужно только захотеть.

Распахивается дверь, и в салон влетает другой мир — она рядом. Где капризы? Где холодный взгляд? Где, наконец, Элла Сергеевна?

— Спешил, — оправдываюсь я и срываю галстук, — когда спешу, вечно путаюсь, вот и галстук повязал.

Элла Сергеевна водит носом, — а знаешь, говорит она, — чужого запаха нет. Я ужасно привередливая и чужой запах меня пугает. А его нет!

Мои предположения оправдываются — это ее деньги я нашел.

— А почему красный? Дима, только правду — почему красный?

— Настоящий Купер должен быть красным. И выбора не было, как и времени — он вам нравится?

— Еще не знаю, не могу сказать — чужого запаха нет.

— Очень резвый, но коварный, в повороте не любит тормозов, — объясняю я, снимите ногу с газа, и не тормозите — накажет. Дух старика Джона Купера.

— Дима, вы старик?

Я ошибся — Элла Сергеевна не брала капли в рот.

— Мы едем или как?

— Сначала мы покурим — он должен нас почувствовать.

Почему она не спрашивает, откуда у меня деньги?

— Григорий Аркадьевич был взбешен, — сообщает она, — я никогда прежде не видела его в таком состоянии. Поверьте, я знаю его много лет. Дима, он вам отомстит — не боитесь?

— Он меня убьет?

— Не знаю, может и убить. Его все боятся.

— Вы тоже?

— Меня Григорий Аркадьевич не тронет — он дал слово. Это долгая и грустная история, но он дал слово.

— Вам? Кому он дал слово? Нет человека, нет обязательства. Кому Григорий Аркадьевич дал слово?

— Поехали. Хочу ближе познакомиться — он кто? Мальчик или девочка?

Ветер рвет ночные облака, судорожно мечется лес, освещенный на мгновенье ярким светом. Хорош мотор — старина Джон Купер отошел от сна, но еще не проснулся. Элла Сергеевна только сейчас поняла — мальчик или девочка. Крохотная баранка в руках повторяет рельеф дороги. Кони переходят в галоп — несутся, отрывая ноги от поверхности. Я их сдерживаю, не решаясь подарить свободу. Еще один поворот, за ним другой — извилистой лентой вьется шоссе. Какие двадцать тысяч! Я готов отдать жизнь, чтобы управлять духом старика Джона.

Внимание!

Что?

Тормоза!

Бью по тормозам, и мы оба виснем на ремнях. На смену растерянности приходит страх и чувство обреченности — сколько может длиться полет? Темный силуэт приближается и приобретает очертания — трактор! Огромный, в несколько десятков тонн, он стоит поперек дороги. Ни намека на скольжение — мы вылетаем из поворота, как ядро из пушки. Наверно, это конец.

* * *

Помню школу. В классе у меня не было постоянного места — сидел, где придется. Много лет спустя понял — это была репетиция моей взрослой жизни. Сонным взглядом окидываю комнату — что-то здесь не так, чего-то не хватает. Вылезаю с дивана, беру пиджак и вываливаю на стол содержимое карманов. Вновь на диван — теперь все в порядке. Крохотный Будда занял свое привычное место.

Так вот о школе, как-то мы собирали мозаику — огромное полотно, что уместилось только на полу. Мы ползаем, толкаемся, друг другу мешаем и ругаемся. Разноцветные кусочки отказываются найти свое положение. Сейчас я понимаю, в чем дело. Мозаику нужно собирать в одиночестве.

Ночью мы едва не разбились. Каким-то чудом остановились в метре от груды металла. Ума не приложу, откуда взялся трактор. Вблизи не ведутся строительные работы, место заброшенное, значит, чей-то злой умысел. Мысль одна — Григорий Аркадьевич пожелал свести счеты. Нанести один коварный удар. Для него не существует проблем, если потребуется, трактор будет доставлен на Красную площадь, и ни одна живая душа не узнает, как это ему удалось.

Мозаика — тот же детектив, в основе все тот же принцип — отыскать необходимое связующее звено. У меня лишь масса разбросанных фрагментов. Помнится, я уже пытался. Многие события между собой не связаны, доказательства отсутствуют и только воображение подсказывает — может быть, может быть…

Дима Скворцов не мистик, он циник. Если мне прежде нужно было раскрутить дело, я не впадал в нирвану, выстраивая в голове цепь возможных событий. Доставал сигарету, брал блокнот и писал — «Прошу провести мероприятие». Человек — социальное существо — он куда-то ходит, с кем-то общается, ему звонят, пишут, о нем говорят — он вынужден общаться. За ним смотрит наружка, его слушают люди в наушниках, наконец, ему подставляют «казачка». И все! Остается лишь перечитать справки по результатам мероприятий и принять решение.

Однако сейчас у меня нет ни одного из доступных прежде средств. Я вынужден обращаться к дедовским методам, прислушиваться к внутреннему голосу и верить в мистику. У Димы Скворцова нет выхода. Дима — один в поле воин. Мой цинизм и неуместная ирония — бронежилет. Горилка — не впасть в отчаяние. Единственный товарищ — крохотная фигура Будды. Прежде чем его превратили в божество, приукрасив множеством мифов и легенд, Будда был обыкновенным человеком — таким же, как мы с вам. Я не говорю о религиозном течении, я говорю о его проницательности, о волшебном даре дать ответ на самый сложный бытовой вопрос. Он сейчас мой учитель — крохотная деревянная фигурка. Если в куске металла на четырех колесах может жить дух Джона Купера, почему в деревянной фигурке не может присутствовать частица великого Будды?

Какой мотив у Григория Аркадьевича? К чему ему нужна моя и Эллы смерть?

Ревность? Стремление наказать распоясавшегося Диму и вместе с ним и отбившуюся от рук женщину? Вряд ли. Это не мотив — Григорий Аркадьевич человек иного склада характера — хитрый, расчетливый и безжалостный. Нужен другой, более серьезный мотив.

Позвонил телефон — благородный и смешной Юра Деточкин отправился восстанавливать справедливость в мире. Я дослушал мелодию и взял трубку.

— Скворцов? Привет, ты не подъедешь?

Медленно соображаю — куда я должен подъехать. В трубке шум улицы. Кто-то бранится. Зачем чихает. Вновь шум.

— Ну так что? Подъедешь?

Сержант, — слышу я в голове старческий голос.

Поворачиваю голову — крохотный Будда вновь улыбается.

Как я мог забыть! Сержант, которому я вручил пятьсот долларов. Уточняю, куда именно должен подъехать. Пять минут и я спускаюсь по лестнице. Вылетаю на улицу и нос к носу сталкиваюсь с Леликом. Ну и рожи у нас были в тот момент! Свою я, конечно, не видел, а вот Лелик… бедняга, вероятно, подумал, что я вновь вставлю ему ствол в одно место — его перекосило. Лелик швыряет в меня какой-то пакет и удивительно легко для своих внушительных габаритов улепетывает. Вижу, как стремительно мелькают его подошвы. Что это? В пакете конфеты! Я не люблю конфет. Конфеты любят дети и женщины. Ах, вот в чем дело! Костя прав — у Лелика в моем доме живет она — таких же внушительных размеров королева сердца. Бедный Лелик — я ему сорвал свидание. Он — конфеты, она ему селедочки с рынка, и оба закружились в сладостном танце любви.

Как и положено, сержант остановил меня полосатым жезлом. Решительно подошел и бросил привычное — дакументики папрашу. Конспирация — понял я. У них сейчас с этим строго. Говорят, своя служба безопасности, ищут оборотней в погонах.

— Деньги принес? — первым делом спросил он, как только мы залезли к нему в машину. Коллега, напоминающий майского жука, предусмотрительно вышел, абы не нарушать нашей интимности.

— Принес, — соврал я, за что сразу и поплатился.

— Черт! Кажись, забыл! Права сунул, а кошелек забыл, в кошельке они у меня. Вот незадача!

— Напрасно. А если бы и впрямь нарушил правила?

— Так я их не нарушал!

— Деньги всегда нужно держать при себе, — дал он мне мудрый совет, — иди и поезжай за деньгами.

— Как!

— А вот так. Есть деньги, есть разговор, нет денег, нет и разговора.

— Товарищ сержант…

— Что товарищ сержант? Я, можно сказать, рискую, помощь тебе, Скворцов, оказываю, а он — забыл!

— А пятьсот долларов?

— Тьфу на твои пятьсот. Из них осталось — выпить да закусить. Информация денег стоит. Я вообще-то не понимаю, кто к кому с просьбой обратился?

— Будут деньги. Честное слово.

— Не обманешь? — строго спросил сержант. — Видишь, стоит мой товарищ. Смотри! Палкой отдубасит, неделю на задницу не сядешь. Записывай…

Я записал.

— А это что?

— Штрафная стоянка.

— !!!

— Чего идиотом смотришь? — ухмыльнулся сержант. — Штрафная стоянка. Лучше места не сыскать. Кто сунется искать угнанную машину на штрафную стоянку? В списках-то ее нет.

— Сколько?

Сержант почесал голову.

— С учетом аванса — триста. Подойдешь и скажешь — я от Евгения Михайловича. Дождись, чтобы дед был один. Дашь ему пару сотен или бутылку купи, но только хорошую — капризный он. И поставь настоящую сигнализацию. Не ворон пугать, а настоящую. Дежурство у меня до двух — успеешь?

Майский жук уже кого-то прихватил — читает по слогам фамилию нарушителя. Бегу мимо и кричу — спасибо, товарищ сержант, я больше никогда не буду. Врубаю скорость и на глазах оторопевшего сотрудника пересекаю осевую линию — лечу в обратном направлении. Сколько стоит столь грубое нарушение правил дорожного движения? Похоже, часть денег я возместил.

В магазине суета. Раздувая ноздри, хватаю бутылку водки и бегом к кассе.

— Не терпится харю залить, — слышу за спиной.

Выбегаю и что я вижу? А вижу, что какой-то урод поставил свою машину таким образом, что мне не выехать! Швыряю бутылку на сиденье и бросаюсь вновь в магазин… за второй бутылкой.

— Ты гляди! — слышу знакомый голос за спиной, — уже залил!

Машину мы передвинули за пять минут — мы ее вынесли, взялись с двух сторон подняли и вынесли. Приз — все та же бутылка водки — отдал трем молодцам. Похоже, потеха пришлась им по душу. Я уже подумывал, а не вручить ли еще одну, чтобы парни унесли машину за угол?

Мы идем вдоль длинных рядов. Они справа и слева, он кругом — заляпанные грязью, дождем, я даже вижу прошлогоднюю листву на капоте. Кладбище — стоянка чем-то напоминает мне погост. Дед, как и положено, шагает впереди. В кармане пятнистого камуфляжа бьется бутылка — недалекая перспектива скрасить унылые будни. Говорить нам не о чем, поэтому оба молчим.

— Ну вот, — подает голос охранник, — тут она, родная, и стояла.

Дима Скворцов медленно тупеет и открывает рот. Затем он его вновь открывает и вновь закрывает. Дима разучился говорить.

— Вот как раз перед твоим приездом, получается, ее и забрали.

— Кто забрал?

— Сейчас узнаем.

Охранник достает рацию и строгим голосом кричит.

— Первый! Ответь второму. Второй слушает, — прорывается сквозь треск нечеловеческий голос. — Саня, кто машину с пятьдесят второго места взял? А хрен знает, — отвечает Саня, — баба какая-то взяла.

— Баба, — объясняет мне охранник.

— Когда взяла?

— Саня, глянь, когда взяли?

Рация шипит, охранник крутит громкость, я жду.

— А тут не разобрать, — прорывается в эфир Саня, — карандашом написано. А потом зачеркнули и исправили.

— Слышал? — уточнил охранник, — в общем, баба забрала. Пойдем что ли, обратно?

— Привет Евгению Михайловичу, — напутствует меня охранник, явно утомленный прогулкой, — жена, наверно, забрала. Не переживай. Я тебе вот что скажу — нечего бабам спуску давать. Строго нужно. Пусти козла в огород — понял?

— Машина какая? — вдруг опомнился я, — желтый Пежо?

— Желтый, желтый, — успокоил меня охранник.

— А женщина какая?

Охранник тупо на меня смотрит.

— Ты чего? Жену свою забыл? Саня! Какая была баба? — кричит он в рацию.

Выходит Саня. Долго и тщательно давит окурок в грязную землю. Затем плюет и сморкается.

— Баба как баба, вот тут две сиськи, а там, значит, задница. Симпатичная в целом — твоя, что ли?

— Саня у нас до женщин страшный охотник, — объясняет его напарник. Он кроме сисек ничего в упор не видит. Не обижайся, мужик. Если Саня обратил внимание, значит, того стоит.

— Женщина была одна?

Саня засмеялся.

— Не переживай, одна она была.

* * *

Довольно странный и неожиданный поворот в цепи событий. По описанию охранников — если пошлость можно назвать описанием — женщина похожа на Эллу Сергеевну. Фигура, на которую обращают внимание. Неутешительный вывод, что она является частью плана Григория Аркадьевича, меня расстроил. Я принялся рыться в карманах.

— Кристина? Привет! Не узнала? Это Дима. Что за люди? — Мой знакомый. Школьный приятель. Познакомить? Кристина, у него семья. Как — ну и что! Ты собираешься разрушить семью? Девочка, не следует выходить замуж за Мерседес. Он может сломаться, попасть в аварию, его просто могут угнать. А потом Алик тебе не пара. Две половинки — помнишь? Или по-другому, муж и жена одна сатана. Будет у тебя принц. Он тебя уже давно ищет. Устала ждать? А как он устал — думаешь, ему легче? Как нет принцев? Разобрали? Кристина, у меня к тебе просьба. Элла Сергеевна на месте? Не знаешь? А ты сходи к ней, придумай предлог и сходи. Как не можешь? А в туалет ты имеешь право сходить? Плюнь! Ни в какой должностной инструкции нет запрета ходить в туалет. Хорошо, я буду ждать.

Сколько нужно времени, чтобы приехать на край города, забрать машину и вернуться в кабинет? — Два часа. Однако машину нужно еще и спрятать. Глупость. К чему у себя угонять машину, рисковать и нервничать? Первый же патруль остановит машину, которая находится в розыске. А если заявление забрать? Как все просто! Нет заявления — поиск прекращается. Ты можешь спокойно ехать куда захочешь. Вновь я плетусь в хвосте событий.

— Ну что? Нет? Эллы Сергеевны на месте нет? И не было с утра!

Они оба заодно. Дима Скворцов потерял напарника, а как он старался! Дима — ты кретин! Кому ты доверился? Костя прав — она меня сожрет. Но уж слишком все сложно — какие-то многоходовые комбинации и ради чего? А может, с ней поговорить? Припереть к стенке и забросать вопросами.

— Евгений Михайлович? Это Скворцов, Я стою в банке и снимаю деньги. Вам как лучше — по сто долларов или по пятьдесят?

Евгений Михайлович, вероятно, думает — что за идиот ему попался.

— Что? Можно по пятьдесят? Понимаю. А если по пятьдесят нет? Понимаю, предпочтительней по пятьдесят. По пятьдесят у них закончились, но есть у моей жены. Она сейчас за рулем. Представляете, забрала у меня перед носом машину и усвистала! Ничего не понимаете? И я не понимаю! Думаю, хотела меня наказать — мы накануне поссорились. Что вы! Все договоренности остаются в силе. Скворцов — человек слова! Евгений Михайлович, вы там гляньте в свой компьютер… ах нет компьютера? А тогда по рации, рация-то у вас есть? Мне бы эту стерву найти — разве можно так над человеком издеваться! Я же ночью спать не могу, а расходы… желтый Пежо, номер… не нужно номер? Понимаю, Евгений Михайлович — профессионал. Вы перезвоните? Конечно, в наших с вами интересах. Жду!

Чем глупей, тем лучше. Что стоит сержанту выйти в эфир и обнаружить желтый Пежо? Они даже руки могут заломить и бросить на капот. Хватит, пора от слов переходить к делу. Теперь парадом командует Дима Скворцов! А что делать с Купером? А мы его продадим Алику с Гороховой. Скажем — Григорий Аркадьевич передумал. Цвет слишком крикливый — в глаза бросается. У вас есть темный Купер? Тогда простите. Денег нет? А вы не в кассе возьмите — в столе или сейфе. Проверять? Мы вам доверяем, Олег Николаевич. Сегодня обманете вы, завтра — мы, спрашивается, а как нам жить после завтра?

Будда улыбается. Определенно, Дима Скворцов ему нравится. Ты мне тоже нравишься — где ты прежде был?

— Слушаю, Евгений Михайлович. Нашли? Так быстро! Не надо ее задерживать, я сам задержу. Она ужасно скандальная женщина — здесь ОМОН потребуется. Что? Где я нахожусь? Как — где? В машине сижу и жду вашего звонка. Евгений Михайлович, не стоит беспокоиться. Быстрей? Ах, с мигалкой быстрей? Вы впереди, а я за вами? Понимаю, все прекрасно понимаю.

Никогда прежде не ездил с почетным эскортом. Знаете, а в этом что-то есть. Когда ты несешься по разделительной полосе и кроме музыки ничего не слышишь. Мир с почтением расступается перед тобой, а ты его вращаешь, как в детстве — толкаешь, обутой в стоптанный ботинок, самокат. Блаженная улыбка и никаких забот — наверно, так я выглядел со стороны. Как мне хотелось, чтобы Элла Сергеевна находилась в машине. Чтобы я подкатил, хлопнул дверью и направился к ней.

Город вдруг показался мне крохотной деревней. Десять минут и я его увидел. Желтый цыпленок — он не изменился. Еще мгновение поправить галстук. Равнение на — середину! — захотелось крикнуть мне. Где этот жалкий сценарист? Срочно переписывай текст.

— Вы?

Элла Сергеевна сморщилась и едва не превратилась в старуху. Человеческое лицо — сколько в нем загадок! Оно увядало с каждой секундой — всего их было десять. На большее меня не хватило.

— Триста долларов, — сказал я, — и обязательно банкнотами по пятьдесят.

Она роется в сумочке и послушно протягивает деньги.

— Я просил по пятьдесят. Иначе Евгений Михайлович меня не поймет.

— Дима, я вам сейчас все объясню.

— Книга! У вас есть какая-нибудь книга? Любая книга, а журнал? Дайте мне ваши права.

На фото Элла Сергеевна смотрится не менее привлекательно. Каким-то образом она умудрилась показать свою роскошную грудь, которую я прикрываю пятидесяти долларовой банкнотой. Впрочем, скоро грудь вновь показалась — Евгений Михайлович забрал деньги.

— Она?

Я кивнул.

— Не завидую я тебе, — неожиданно признался сержант, — у твоей бабы черти в глазах. Намаешься, Скворцов, поверь моему опыту. Не баба, а сатана. Будут проблемы — звони.

— Они меня арестуют?

Элла Сергеевна вздрогнула, когда я вновь залез в Пежо.

— Если кому и суждено арестовать, так это мне, — вздохнул я, — у вас десять минут, прежде чем подъедут мои коллеги.

— Дима… Дмитрий Анатольевич, вы не поверите, но вины моей нет!

Еще один прием из моего прошлого арсенала — брать клиента тепленьким. Элла Сергеевна полыхала как печка. Лицо старухи куда-то исчезло. Непонятно, с какой целью расстегнула кофточку и придвинулась.

— Осторожно, Дима! — прошептал мне голос, — она сейчас утащит тебя в омут. Ты глянь — какие глазищи! И не позволяй ей взять себя за руку!

Поздно! Элла Сергеевна уже прикоснулась ко мне, и электрический заряд вошел в мое тело.