Сидящий за столом Кан взял бутылку шотландского виски, наполнил стакан и осушил его одним глотком до дна.

Из окна своего кабинета он видел, как работают «Белые крылья» — так назывались уборщики, которые под руководством полковника Джорджа Уоринга избавили город от смрада.

Своим вкладом в общественную гигиену полковник спас больше человеческих жизней, чем все больницы города. Во всяком случае, гораздо больше, чем Кан, который в только что закрытом деле насчитал целую гору трупов и только двоих спасшихся — торговца оружием и преступницу.

Он налил себе второй стакан. Дверь отворилась, и вошел Ренцо, который уже удивительно ловко передвигался на костылях.

— У меня новости насчет отпечатков, снятых с телефона, который был в гробу в Вулворт-билдинг, — сказал он.

— Это не Мур?

— Мур и кто-то еще. Но не Корда.

Кан резко встал:

— Это подтверждает показания Блэйка. Виновен тот, чье имя он не решился назвать в свой последний час. Водитель такси, который, несомненно, выжил после падения с Бруклинского моста.

Кан по-прежнему отказывался верить в силу алхимии, но начал считать, что человек, по следу которого они шли, боролся с ними каким-то сверхъестественным оружием.

— О шпаге никакой информации, — сказал Ренцо. — Ни в одном магазине Манхэттена ее не продавали.

Кан покончил с виски, подошел к двери и открыл ее.

— Ты куда? — поинтересовался Ренцо.

— Допросить Германа Корда, — обернувшись, ответил Кан. — Я его достаточно продержал.

— Я им сам займусь, — раздался голос за его спиной.

Кан обернулся и увидел Томаса Салливена.

— Кстати, много времени это не займет, — добавил начальник полиции. — Он действовал в рамках необходимой обороны.

— Нужно это проверить, — заметил Кан.

— Вас это уже не касается. Вы арестованы.

Кан посмотрел на Салливена с изумлением:

— Вы шутите?

— Я не люблю, когда мои приказы не выполняются. Вы будете находиться под стражей до тех пор, пока ваше дело не будет расследовано.

Салливен сделал знак своим подчиненным, и они немедленно окружили ошеломленного Кана.

Ресторан «Уолдорф-Астория» носил прозвище «Зал для игры в мяч», поскольку был накрыт стеклянным куполом, оплетенным металлическими ветвями в стиле модерн, пропускающими лучи света.

Фрейд предложил Юнгу сесть рядом с одной из дорических колонн.

— Грейс продолжает бесконечно удивлять… Это поразительно — признаться в убийстве, совершенном ее гувернанткой! — потрясенно сказал Юнг, когда Фрейд закончил рассказ о последних событиях.

— Грейс вспомнила, что застала ее около тела отца, и использовала весь свой актерский талант, чтобы защитить… — Фрейд закурил. — Мои подозрения должны были пасть на Эйлин Дэймон гораздо раньше. В церкви Святой Троицы она цитировала леди Макбет. Как та переложила ответственность за убийство короля Дункана на слуг, так и мисс Дэймон обвинила себя в том, что обагрила кровью лицо секретаря Августа Корда.

Фрейд заметил, что Юнг то и дело посматривает на столик в глубине зала. Он незаметно обернулся и увидел Анну и Джеймса Лендис; они снова были вместе, как в тот день, когда Фрейд впервые их увидел.

— Он вернулся, — с горечью произнес Юнг. — Лечение у мормонов отучило его сосать бурбон за завтраком. Он, кажется, даже восстановил свое ослабленное либидо…

— Поэтому Анна не хочет даже взглянуть на вас? — Фрейда позабавила возникшая ситуация.

— В основном потому, что я немного ее отчитал.

— То есть?

— Я сказал ей, что она изменяет мужу не из-за того, что больше его не любит, а из-за того, что недостаточно любит саму себя и хочет любить себя больше. Я назвал ее стареющей самовлюбленной женщиной.

— Не очень тактично, — заметил Фрейд.

— А еще я сказал Анне, что чрезмерная ревность ее мужа объясняется не всеобъемлющей любовью, а неосознанным влечением к окружающим ее мужчинам.

— Эту идею вы позаимствовали у меня…

— И я признал это заимствование, показав ей, как с помощью серии отрицаний — нет, я не люблю этого мужчину, я его ненавижу, нет, это не я его люблю, это моя жена — Джеймс подавлял свой латентный гомосексуализм.

— Представляю, как это ее шокировало.

— Она почти не дрогнула, — с сожалением произнес Юнг. — Жительница Нью-Йорка, современная женщина, волчица в человеческой овчарне! И вот доказательство: она приходит с ним обедать в мою гостиницу…

Фрейд уже его не слушал. Он смотрел на высокого худого человека примерно пятидесяти лет, который говорил на повышенных тонах с соседями по столику, жестикулируя руками в перчатках.

— Мне наплевать на Нобелевскую премию, как на мою восемнадцатую салфетку! — заявил он. И элегантно бросил салфетку в ведерко со льдом.

Стопка других таких же салфеток лежала рядом с его тарелкой. Незнакомец взял одну из них и на глазах своих товарищей, видимо привыкших к его выходкам, принялся вытирать свои столовые приборы, и без того безукоризненно чистые.

— Микробиофобия, — проговорил Фрейд, обращая внимание Юнга на человека в перчатках. — Патологическая боязнь микробов.

Юнг тоже посмотрел на него:

— Интересный персонаж.

— Это Никола Тесла, — сказал Фрейд. — Создатель первого электродвигателя переменного тока, противник Эдисона. Один из самых великих изобретателей в мире…

Юнг заинтригованно взглянул на Фрейда:

— Вы и привели меня сюда, чтобы встретиться с ним?

— Именно так. Тесла входит в пресловутый список членов Клуба архитекторов, но он не присутствовал во время нашей встречи. Может быть, у него разногласия с собратьями…

Управляющий гостиницы, приветствовавший именитых гостей, подошел к столику, за которым сидели Фрейд и Юнг, и заметил, что они наблюдают за странным ученым.

— Я надеюсь, поведение господина Тесла вас не беспокоит, — тихо проговорил он. — Это один из наших лучших клиентов.

— Я читал, что он знаменит своим бескорыстием и щедростью, — заметил Фрейд.

— Да, он, например, в присутствии Джорджа Вестингауза разорвал контракт, согласно которому должен был получать три доллара за каждый мегаватт, выработанный его аппаратами, — подтвердил управляющий. — Сами понимаете, этот контракт сделал бы его одним из самых богатых людей в мире…

Тесла в этот момент внимательно смотрел на тарелку с крабовыми пирожками, которую официант только что поставил перед ним.

— Господин Тесла обязательно подсчитывает кубический объем содержимого тарелки, прежде чем его съесть, — продолжал управляющий шепотом. — Он одержим цифрами, кратными трем.

— Вот откуда восемнадцать салфеток, — сказал Фрейд.

Закончив подсчеты, Тесла повернулся к одному из своих соседей, который что-то сказал ему, и ответил со смехом:

— Вот пусть Гульельмо Маркони и делает! Он использует всего семнадцать моих патентов на изобретения…

Его сотрапезники громко засмеялись.

— Маркони только что получил Нобелевскую премию за вклад в развитие беспроволочной телеграфии, — объяснил управляющий. — Господин Тесла утверждает, что он опередил Маркони на много лет!

— А кто с ним обедает? — негромко спросил Юнг.

— Его сосед слева — Уильям К. Вандербильт, обладатель самого большого состояния Америки. А справа — Роберт Ундервуд Джонсон, поэт.

— Прекрасные знакомства, — заметил Фрейд. — А не был ли он дружен с Августом Корда, которого недавно убили?

— Я часто принимал их здесь, — ответил управляющий. — У них было множество общих проектов.

— Например?

— Корда был одним из тех, кто финансировал объект, который Тесла построил на Лонг-Айленде. Стройка с дальним прицелом, о ней говорят вот уже несколько лет.

— Небоскреб?

— Нет, башня для всемирной коммуникации. Господин Тесла хочет посылать сигналы, которые можно будет ловить по всему земному шару. Радиоволны, сообщения, изображения, фильмы и бог знает что еще.

В этот момент в зал бодрой походкой вошел пожилой человек с копной белых волос, направился к Тесла и весело его поприветствовал.

Фрейд подскочил на стуле:

— Но это же…

— Марк Твен, — кивнул управляющий. — Еще один друг господина Тесла. Но вы, наверное, проголодались, не буду мешать вам.

Управляющий удалился, сделав метрдотелю знак подойти. Прислушавшись, Фрейд разобрал, что Твен приглашает Тесла встретиться вечером в каком-то игровом клубе.

— В клубах полно женщин в мехах, — ответил Тесла, — а у меня аллергия на мех. Приходите лучше ко мне в лабораторию. Я вам гарантирую незабываемое бесплатное зрелище.

— В Нью-Йорке все больше недорогих зрелищ, — улыбнулся Твен. — Человек с миллионом долларов может получить от них такое же удовольствие, как и богач!

Сотрапезники Тесла засмеялись, услышав новую остроту.

— Хорошо сказано! — воскликнул Вандербильт, хлопнув Твена по плечу.

— Это еще не причина вести себя так фамильярно, — метко осадил его писатель.

Раздался новый взрыв хохота. Только Тесла оставался серьезным и начал жаловаться поэту Джонсону на то, что какие-то геометрические галлюцинации мешают ему ясно видеть окружающее.

— Несомненно, беседа с этим человеком была бы чрезвычайно интересна, — сказал Юнг.

— Не будем же и дальше лишать себя такой возможности.

Фрейд достал из кармана ручку и написал несколько слов на листке бумаги, вырванном из записной книжки. Затем попросил официанта передать записку Тесла.

— Что вы написали? — спросил Юнг.

— Что мне не ясны причины смерти Августа Корда и я хотел бы поговорить с ним об этом.

Они принялись наблюдать за Тесла, который попросил официанта прочитать ему записку вслух. Потом он повернулся к психоаналитикам и поприветствовал их коротким кивком, не выразив особого удивления. Так же спокойно он вынул из кармана записную книжку и быстро написал ответ.

Получив записку, Фрейд расправил ее на столе, чтобы легче было разобрать мелкий почерк.

Дорогой доктор Фрейд, приглашаю вас сегодня вечером к себе в лабораторию, дом номер «46» на Хьюстон-стрит. Оружие оставьте при входе. Я страдаю паранойей с тех пор, как инопланетяне пригрозили убить меня, если я продолжу свои опыты с молнией. Также прошу вас не приходить в компании женщины в сережках. У меня от них начинаются неприятные боли в желудке. С уважением, Никола Тесла.

— Еще один гений, страдающий неврозами, — констатировал Фрейд.

— Как жаль, что нам осталось пробыть в Америке всего несколько недель, — вздохнул Юнг.

Час спустя они звонили в дверь дома номер «46» по Хьюстон-стрит. Слуга пригласил их пройти по длинному коридору, ведущему в большой зал со сводчатым потолком — лабораторию Никола Тесла.

Прикрепленные к стенам флуоресцентные трубки освещали помещение, похожее на пещеру и заставленное машинами самых странных форм. Фантастическая обстановка напоминала подвалы средневековых алхимиков, заполненные хитроумными инструментами и дымящимися перегонными аппаратами.

Поднявшись на возвышение перед дюжиной устроившихся на диванах поклонников, среди которых был и почтенный Марк Твен, Тесла гордо демонстрировал лампу без нити накаливания.

— Никола, твой свет для нашей темноты значит то же, что мой юмор для нашей литературы, — сказал Твен. — Покажи нам свое представление!

Пока раздавались восторженные восклицания, один молодой человек предложил Фрейду и Юнгу сесть рядом с ним, сообщив, что пишет диссертацию об открытиях изобретателя.

Тесла стоял посреди возвышения, подняв вверх руку. Неожиданно он щелкнул пальцами, и на его раскрытой ладони появился ярко-красный огненный шар. Повинуясь Тесла, шар, не обжигая его, переместился, касаясь его одежды, волос, на колени, а затем исчез в деревянной коробке.

Закончив фокус, Тесла нажал на невидимый выключатель, погасив сразу все освещение, так что зал погрузился в темноту.

— А теперь, друзья мои, да будет день! — объявил изобретатель.

Через три секунды помещение осветил лучистый свет. Все увидели, что исходил он прямо из тела Тесла, забравшегося на стальную серую платформу, ограниченную двумя круглыми щитами.

Студент указал Фрейду на счетчик напряжения, прикрепленный к стене позади Тесла:

— Два миллиона вольт проходят сквозь его тело.

Тесла стоял совершенно неподвижно. Электрическое сияние, состоящее из несметного числа искр, окружало его фигуру.

— Когда частоты высоки, переменный ток большого напряжения плывет по поверхности кожи, — объяснил студент. — Тем не менее я не советую вам повторять этот эксперимент у себя дома.

Мы присутствуем на сеансе своего рода магии, подумал Фрейд. Метаморфоза тела дарит Тесла настоящую ауру. Ведь именно это искал убийца при помощи своих алхимических ритуалов!

Закончив выступление, Тесла спрыгнул с платформы, зажег свет и поклонился присутствующим, которые устроили ему овацию. Потом он указал на Твена:

— Если бы моя лаборатория на Пятой авеню не сгорела, мой дорогой Марк, я показал бы вам гораздо более удивительные вещи!

Фрейд спросил студента, остаются ли у Тесла покровители среди известных ученых Америки.

— Их столько же, сколько и врагов, — ответил молодой человек. — Тесла вызывает страшную зависть. Надо сказать, что он предвосхитил чуть ли не все научные открытия. У него более ста патентов на изобретения.

— А это правда, что он изобрел радио? — спросил Юнг.

— А также массу электродинамических двигателей, счетчиков скорости, рентгеновских аппаратов, самолетов, громоотводов, автоматов и пультов управления! Но это еще мелочи. Те его изобретения, которые скоро появятся, преобразят мир.

— Каким же образом?

— Он рассчитывает использовать грозу, подключаться к заряженным тучам и создавать так статическую волну, которая породит неограниченную энергию. Еще он хочет использовать недра земли как проводник, чтобы поставлять бесплатную электроэнергию всей планете. И это еще не все… — Студент умолк, перевел дух и продолжил: — В будущем он намеревается создать ракеты, которые будут летать за счет солнечной энергии, и электрические подводные лодки. И выучить еще четыре иностранных языка, чтобы знать тринадцать.

— Универсальный талант, такой же, как у Леонардо да Винчи, — заметил Фрейд. — Исчезающий вид…

Студент просиял. Тесла оставил Твена, с которым вел шумную беседу в другом конце комнаты, и приближался к ним.

— Кстати о Леонардо, — сказал изобретатель, подойдя. — Я недавно наткнулся на пикантный отрывок в его «Записках».

У него удивительно тонкий слух, подумал Фрейд. Качество, свойственное многим гениям.

Тесла продолжал:

— Леонардо описывает мужской половой орган и утверждает, что он обладает собственным интеллектом, поскольку действует по своему усмотрению, приходя в движение без разрешения хозяина и даже без его ведома. Часто мужчина спит, а член бодрствует, или мужчина бодрствует, а член спит…

— Леонардо считает, что у этого существа ум совсем другого свойства, нежели у мужчины, и мужчина зря это существо прячет, — в тон ему сказал Фрейд. — По мнению Леонардо, мужчина должен был бы украшать свой половой орган и торжественно, как служитель культа, выставлять на всеобщее обозрение…

— Как служитель культа… — Тесла засмеялся. — Отлично сказано!

Смех изобретателя звучал нежно, почти по-женски. Но Тесла быстро снова стал серьезным.

— Другие органы тоже функционируют независимо от воли человека, — прибавил Фрейд. — Сердце, желудок, печень, желчный пузырь, селезенка, яички, почки, мочевой пузырь.

— А сегодня к ним можно прибавить и мой переменный ток, — сказал Тесла. — Он вырабатывает свет, и сам Господь Бог ничего не может поделать с этим. — Он улыбнулся, обнажив безукоризненно белые зубы. — Надеюсь, я не слишком шокировал вас своими замечаниями о Винчи. Я заговорил о мужском половом органе только потому, что знаком с вашими работами, господа психоаналитики. Мне кажется, вы сталкиваетесь с таким же педантизмом и такой же глупостью в вашей области, как я — в своей. Чем я могу вам помочь?

Фрейд с трудом оторвал взгляд от удивительно длинных больших пальцев Тесла.

— Профессор Тесла, — сказал он, — с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк, мы очень много работали над… скажем так, над психическими расстройствами Августа Корда и его дочери Грейс.

— А… Корда! — На лице Тесла появилось почтительное выражение. — Один из немногих встреченных мною финансистов, которому знакомо чувство благодарности. Он щедро поддержал строительство моей башни, которая позволит в будущем передавать информацию жителям Нью-Йорка, а затем и всего мира.

— Вы ведь действительно один из двенадцати членов его Клуба архитекторов? — спросил Фрейд.

— Нас должно было стать тринадцать, — ответил Тесла с таинственным видом. — Двенадцать — в начале, по числу проспектов Нью-Йорка. Но Корда решил, что двенадцать проспектов очерчивают тринадцать кварталов, и стал искать тринадцатого посвященного.

— Это не случайно, — заметил Юнг. — Число «тринадцать» составляют тройка и единица. Это намек на то, что алхимики прибавляют к христианской Троице дополнительную сущность — сатанинскую силу, антипод Христа. Тринадцать — число, которое уравновешивает Добро и Зло.

— Мне знакома эта занимательная арифметика, — сказал Тесла. — Но я не любитель разнообразных братств. Я вышел из Клуба сразу же после смерти Августа. Морган и все остальные меня не интересуют. Корда один все понимал.

— Как вы с ним познакомились? — спросил Фрейд.

— Корда узнал о моем проекте, заключающемся в передаче в стратосферу тока высокого напряжения для того, чтобы создать световой зонт над Манхэттеном. Он связался со мной. Он хотел сделать из своего города маяк цивилизации.

Фрейд вспомнил, что Герман Корда говорил ему об этом проекте. Оказывается, подумал Юнг, этот проект возник в мозгу вот этого человека, который, судя по некоторым аспектам его поведения, явился сюда прямиком из Бургхёльцли.

— Уже сейчас ночной Манхэттен стал самой яркой точкой земного шара, единственной, которую видно с Марса, — с воодушевлением рассказывал Тесла. — Кстати, я провел опыты и доказал, что марсиане в течение некоторого времени пытаются наладить связь с Нью-Йорком.

— Марсиане?

— Существование марсиан — доказанный факт.

Фрейд, растерявшись, попытался вернуть беседу к интересующей его теме:

— Смерть Корда, наверное, стала ужасным ударом для вас…

— Да, тем более что я работаю над идеей, которая ему бы понравилась.

— Что это за идея? — поинтересовался Юнг.

— Аппарат, способный легко разрушать строения, мешающие плану городской перестройки.

— Замена динамита?

— Речь идет об электромеханическом осцилляторе-вибраторе, который подключается к металлическому каркасу здания и создает резонанс, передающийся от одной детали к другой и расшатывающий всю конструкцию. Я испытал его на доме, который занимал в «Маленькой Италии». Вибрация распространилась на весь квартал. Я вызвал землетрясение… Люди высыпали на улицы, и я был вынужден выключить аппарат, чтобы избежать народного бунта.

Тесла показал гостям коробку величиной с кирпич. Юнг вытаращил глаза:

— Это невозможно… — Он покачал головой. — Такой маленький аппарат не может воздействовать на объекты таких больших размеров.

— Хотите, продемонстрирую? Он в рабочем состоянии. Я могу за несколько минут разрушить Бруклинский мост при помощи трех лошадиных сил и этого вибратора. Я могу прикрепить свой аппарат к небоскребу компании «Метрополитен» и превратить его в гору камней. Сначала осыплется каменная облицовка, затем обрушится огромный стальной скелет.

— Впечатляет.

— Корда также попросил меня защитить его небоскребы от возможных врагов, — продолжал Тесла. — Я обдумываю, как окружить их магнитным ореолом, защищающим от снарядов. Но теперь, возможно, ничего из этого уже не осуществится. Корда мертв, а я изнемогаю под тяжестью долгов.

— Вы восхищаетесь Корда, — сказал Фрейд, — значит, вы не считаете, что он виноват в смерти остальных членов Клуба?

Тесла пристально посмотрел на Фрейда:

— Убитые и в подметки не годились Корда. Зачем ему их убивать?

— Они мешали ему диктовать свои условия в Клубе. А он отличался фанатической приверженностью своей миссии.

— И поэтому лишал людей жизни? Ни на секунду не поверю. Хотите знать мое мнение? Больше всего на свете члены Клуба боятся узнать правду об этом деле.

Фрейд бросил взгляд на Юнга. Тесла подтверждал то, на что намекал Кан: Август Корда невиновен.

— Кстати, — сказал Тесла, — я известил их, что больше не хочу с ними работать. Наградой мне стала неприязнь Моргана, который отказывается финансировать мои новые проекты. Это нормально. Мужланы всегда топчут ногами революционные идеи.

Фрейд улыбнулся. Его тоже отвергали, когда он находил «истоки Нила», то есть решение проблемы, над которой до него билось множество людей.

— Нам нужны такие люди, как Корда, а не мелкие пташки, претендующие на звание его компаньонов, — заключил Тесла. — Настоящее, увы, принадлежит дуракам. Будущее, на которое я работаю, принадлежит нам. Почему вы так интересуетесь смертью Корда?

— Меня волнует безопасность его дочери, — ответил Фрейд.

Тесла многозначительно поднял руку.

— Грейс защищена, пока вокруг нее свет дня, — сказал он. — Для нее, как и для остальных, главную опасность представляет темнота. В ночи Добро и Зло имеют одно лицо. Нельзя отличить врага от друга. Поэтому я изобретаю лампы. — Он склонился к Фрейду и с таинственным видом продолжил: — Однажды мне явилась белая голубка, которую я любил кормить, и объявила о своей скорой смерти. Ее глаза испускали лучи более яркие, чем те, что я когда-либо мог создать при помощи своих приборов. Тогда я понял, что правда — в свете. — Изобретатель выпрямился, перевел пронзительный взгляд с Фрейда на Юнга и, снова посмотрев на Фрейда, прибавил: — Вот почему у меня всегда в карманах зерна, которыми я кормлю голубей… Что ж, я оставляю вас, доктор Фрейд, друзья давно меня ждут. Господа, примите выражение моих самых искренних чувств.

Тесла элегантно поклонился и, не поворачиваясь к ним спиной, удалился.

Фрейд и Юнг вышли из дома на темную улицу и направились к своей гостинице.

— У него фиксация на матери, усугубленная эдиповым комплексом, — сказал Фрейд после паузы.

— Правда?

— Явившаяся ему белая голубка — символ кормления грудью. Лучи, исходящие из глаз птицы, олицетворяют струйки молока, которые он продолжает жаждать.

— Поэтому он не женат? — предположил Юнг.

— Это естественно. Он окружает себя слугами, держащими белые салфетки: они заменяют ему мать. Но он отвергает грудь других женщин, поэтому не выносит вида сережек, которые напоминают ему соски.

— Его бред кажется мне последовательным, — сказал Юнг с улыбкой.

— Он даже хочет сам уподобиться матери, которой ему так не хватает, — продолжил Фрейд. — Поэтому он кормит голубей, ненасытных птиц, численность которых постоянно увеличивается. Для них он неустанно рождает новые идеи.

— Тем лучше для науки, — заметил Юнг.

— Если он не будет лечиться, то закончит свою жизнь, питаясь одним молоком, — заключил Фрейд. — Но главное в этой встрече то, что этот прозорливый человек уверен в невиновности Августа.

— Он страдает навязчивым неврозом, вы же сами только что это сказали.

— Он невротик, это верно, но в то же время — провидец.

Фрейд содрогнулся, вспомнив слова Тесла. В ночи Добро и Зло имеют одно лицо. Нельзя отличить врага от друга.

— Проводите меня до Коламбус-авеню, — попросил он Юнга.

— Вы хотите увидеть Грейс? Но она спит!

— У меня плохое предчувствие.

— Я счастлив, что вы начинаете в них верить, — сказал Юнг.

— В кого?

— В предчувствия.