– А компания не ждет своего президента? – Кайли отступила на шаг… другой. Удивляло и даже немного расстраивало, что Кэйд не пытался ее задержать. Но разве она хотела, чтобы он набросился на нее как троглодит?

Нет, конечно, уверяла себя Кайли. Ее глаза скользнули по его лицу. Кэйд загадочно улыбался.

– Прикажете отправляться на работу, босс?

– Нет. Просто… я… Тебе нет необходимости тратить здесь свое дорогостоящее время. Я здесь со всем справляюсь. – Вот только не с самой собой… Кайли ничего не оставалось, как признать неприятную правду: ей хотелось, чтобы он остался, не меньше, чем чтобы он уехал.

– В этом я не сомневаюсь. И дам от себя отдохнуть… но при одном условии. – Его улыбка изменилась. Теперь – сомневаться не приходилось – это была улыбка победителя.

– Какое еще условие? Перевести акции «Брен-Ко» на твое имя?

Она надеялась, что слова ее прозвучат цинично и холодно. Но она совсем не чувствовала уверенности в себе. В глубине души она тряслась, как школьница, – от смущения и возбуждения.

– Если я и куплю у тебя эти акции, дополнительных условий не будет. – Шутливый тон Кэйда пропал. – Решение сохранить или продать свои акции примешь ты, и только ты, Кайли. Но это должно быть осознанное решение.

– А подсказывать, как мне поступить, будешь, конечно же, ты, – с кривой усмешкой предположила она.

Кайли подозревала, что представленные им факты оставят ей одно: сохранить статус-кво. Несомненно, у родственников Кайли имелись свои аргументы в пользу того, чтобы продать «Брен-Ко». И Кайли пожалела, что она не в зале суда в Филадельфии, где решения принимали судья и присяжные.

– Да, я собираюсь подсказывать тебе, Кайли. – На его лице сверкнула пиратская усмешка.

Как ему удается наполнять совершенно безобидные слова столь многозначительным и щекочущим нервы смыслом? Кайли почувствовала, что щеки ее запылали, несмотря на холодный ветер.

– Все необходимое у меня с собой, и я могу начать прямо сейчас, если угодно. – Голос Кэйда оставался серьезен и тверд, но голова у Кайли закружилась.

Она, не отрываясь, смотрела на Кэйда. Воплощенная деловитость, ни тени соблазняющей усмешки на лице, ни одной непристойной нотки в голосе! С такими словами он мог бы обратиться к Совету по коммерции штата. Неужели сексуальные намеки Кэйда – плод ее болезненного воображения? Так не похоже на нее! Раньше с ее воображением все было в порядке.

– Пройдем в дом или вернемся в мой кабинет? Что ты предпочитаешь? – продолжал Кэйд голосом президента компании.

– И это твое условие? Выслушать твою информацию? – Не слишком ли быстро и далеко унеслись ее мысли? – спросила себя Кайли.

Хуже того, ее захлестнули воспоминания об утреннем посещении кабинета Кэйда. Этот кожаный диван… горячие поцелуи Кэйда… сама она, пылающая и задыхающаяся, вцепившаяся в него.

Кайли сглотнула. Если его выступление включает повторение утреннего блица, ей лучше оставаться под собственной крышей.

– Давай пройдем в дом. Единственное, мы не должны мешать уборщицам, а это значит, нам придется переходить из комнаты в комнату. Думаю, это незначительное неудобство.

Присутствие рабочей команды тоже поможет отвести угрозу разного рода… неожиданностей между ней и Кэйдом – после обескураживающего утреннего фиаско на собственные силы Кайли не очень-то рассчитывала. Конечно, она постарается ограничить отношения с Кэйдом Остином сугубо вопросами бизнеса.

– Как угодно. – Кэйд с безразличием пожал плечами. – Я принесу бумаги из машины.

Кайли подождала его в холле. В кухне, гостиной и столовой трудились уборщицы, таким образом, на первом этаже оставалась только одна свободная комната – кабинет покойного Джина Бреннана. Уже вычищенный до блеска.

Кэйд прошелся по комнате, рассматривая книги на полках и массивный ореховый письменный стол, на котором лежал лишь набор дешевых шариковых ручек.

Кэйд опустился в рабочее кресло Джина, которое тут же опасно накренилось и заскрипело.

– Все то же шаткое, старое кресло. Джин отказывался починить его или купить новое. Он вообще ненавидел тратить деньги на себя. Все до последнего пенни вкладывал в дело.

Кайли подошла и посмотрела в окно. Из-за рабочего стола открывался вид на четыре помятых мусорных контейнера, выстроившихся у стены дома в окружении замерзших сорняков. Прямо за контейнерами виднелась прогнившая деревянная дверь в угольный погреб.

– Должно быть, особенно противно смотреть на все это перед днем вывоза мусора, когда баки переполнены, – вслух размышляла Кайли. – А летом, если открыть окна, здесь, наверное, дышать нечем от аромата гниющих отбросов. Всем комнатам, откуда видны рощицы и цветники, дядя Джин предпочел эту. Почему? Скажем прямо – из его кабинета не самый лучший вид.

– Красивый вид из окна не имел для него значения. Сомневаюсь, чтобы Джин хоть раз посмотрел в ту сторону. Твой дядя, Кайли, умел сосредоточиваться. Если он занимался здесь бумагами, значит, он занимался только бумагами. Точка. Кроме того, Джин не считал мусор отвратительным. Вспомни, «Брен-Ко» родилась из мусоросжигательного завода.

– Пожалуйста, воздержись от ужасной шутки: «Мусор был его хлебом с маслом!» Помню, дедушка и дяди повторяли ее раз по десять на дню, когда мы приезжали сюда. И мама всегда толкала меня локтем, чтобы напомнить, что нужно вежливо засмеяться.

– Дурные шутки в моем репертуаре отсутствуют, – заверил ее Кэйд. – Я хочу рассказать тебе, как…

– Основные факты я знаю, – прервала его Кайли. Потрясающе успешная карьера Кэйда Остина вошла в семейное предание. – Дядя Джин пригласил тебя из «Сани тех. корпорейшн» восемь лет назад и дал карт-бланш. У тебя диплом инженера по природоохранным сооружениям и степень магистра экономики и управления. И ты вывел «Брен-Ко» в индустриальные гиганты в области переработки отходов.

– Джин позволил мне проводить в жизнь мои собственные идеи и набрать свою команду. В числе этих людей был и Ной Уикофф. Мы создали «Брен-Ко», а ты унаследовала ее. Это допускает тебя на игровое поле, Кайли.

Кайли вздрогнула. Ее друзья обычно сравнивали мусоросжигательные заводы с Чернобылем, да и она с братом шутила насчет «Брен-Ко»: вода в Мак-Клейн-Крик настолько заражена, что рабочие с завода светятся в темноте… Выдумки, конечно. Шутки.

Но теперь она владеет тем, что осмеивала многие годы.

– Не вздрагивай, – нахмурился Кэйд. Он смотрел на нее не отрываясь и, конечно, все замечал. – Спокойней, Кайли. Как государственный защитник, ты имела дело со множеством преступлений, но не дрожала при разборе убийств, хищений, разбойных нападений, не так ли? А технологии «Брен-Ко» по уничтожению отходов безопасны и законны. Тем не менее ты, похоже, собираешься отнести их к невиданным преступлениям против…

– Все это софистика, и в суде я бы обратила твои высказывания против тебя.

– Справедливое замечание. Но и не в суде ты обращаешь все против меня.

– Твоя линия защиты достойна лучших адвокатов. – Кайли отвернулась и снова посмотрела в окно.

Кэйд прекрасно ее понимает и… подстегивает. Лучше она будет созерцать мерзкие мусорные баки, чем смотреть на этого похотливого мартовского кота.

Кэйд нахмурился. Что на нее нашло? Прямо засушенная феминистка!

Несколько долгих минут они не произносили ни слова.

– Кабинет Джина выглядит точно таким, каким был при его жизни. Словно Джин просто вышел на минутку, – прервал молчание Кэйд. В конце концов, он привык справляться с Бреннанами, а Кайли – лишь одна из них.

Он угрюмо взглянул на Кайли, не отрывавшую глаз от окна. Кого он дурачит? Она значит для него намного больше, чем все Бреннаны, вместе взятые. И не только из-за «Брен-Ко». Нужно смотреть правде в глаза. Она – женщина, поразившая его воображение так, как не поражала ни одна другая.

Он изучал ее профиль, гладкую бархатистую кожу, легкий румянец на щеках, грациозный изгиб шеи. Он рассматривал завитки темно-каштановых волос за ее ухом, украшенным изящной сережкой. Сейчас, в джинсах и свитере, она выглядела потрясающе юной, раскованной и чертовски привлекательной.

Внезапно он почувствовал возбуждение. Хотя ее свитер был достаточно просторен – совсем не «змеиная кожа», так любимая ее сестрами Бриджит и Брендой, – Кэйд различал под ним плавный изгиб ее груди. Секреты, таившиеся под толстой шерстью, дразнили и мучили, ведь он знал, что именно там скрыто.

Чувственная память о Кайли Бреннан, лежавшей с закрытыми глазами и приоткрытым ртом на его диване, о прекрасной, обнаженной… трепетавшей под его руками груди заставила Кэйда вздрогнуть. Он едва не застонал вслух.

– Из кабинета после смерти дяди Джина ничто не исчезло? – Голос Кайли пробился сквозь эротический туман, окутавший его. – Здесь всегда было так безлико и неухоженно? Я имею в виду – никаких картин или дипломов на стенах? Ничего, чтобы прикрыть выцветшие обои? Даже рабочий стол пуст. Чувствуешь себя прямо как в монашеской келье.

Кэйд, не сравнивший бы себя в этот момент с монахом-отшельником, ничего не ответил.

– Я впервые в кабинете дяди Джина, – призналась Кайли, проходя вдоль книжных полок и просматривая корешки. Десятки учебников по организации производства. Исследования в области окружающей среды. Словари. Несколько военных биографий. Оказывается, во время отдыха Джин Бреннан читал объемистые жизнеописания Першинга, Макартура и Паттона. – Когда мы приезжали сюда детьми, дверь была постоянно закрыта, и меня всегда мучило любопытство, что же внутри. Папа предупреждал меня и Дэвлина, что кабинет дяди Джина – запретная зона. – Кайли усмехнулась. – Как офицерские дети, мы знали, что это такое, и не задавали вопросов.

– И ты не пыталась заглянуть сюда? Ни разу? – Кэйд вспомнил свое детство. Он тоже вырос в семье офицера. И знал, что попытался бы проникнуть в запретную зону даже под страхом наказания.

Разница между детьми офицеров и обер-офицеров? Между детьми морских и армейских офицеров? Или просто между законопослушной Кайли и не боящимся рисковать Кэйдом?

– Ни разу, – честно подтвердила Кайли.

– Какой послушный ангелок! – засмеялся Кэйд. – Неудивительно, что Джин любил тебя и твоего брата больше, чем живших рядом племянников и племянниц. Ведь эти бандиты не уважали правило не входить в его святая святых. Незадолго до смерти Джин со злостью рассказывал, как Бренда, Брент и Иан тайком забирались в его кабинет каждый раз, когда приезжали к бабушке и дедушке.

– Они же были совсем детьми.

– Конечно. Но Джин считал их маленькими негодяями и не собирался менять мнение о них. После смерти своих родителей он больше не допускал в дом этих детей. Он сказал, что им нечего здесь делать, и переносил их только потому, что они приезжали по приглашению своих бабушки и дедушки.

– Ужасная холодность! – Кайли вспомнила, как Бренда отзывалась о дяде Джине: старый дурак, старый ворчун. В какой-то мере у нее были основания для таких обвинений. – Он не слишком любил семью, не так ли?

Но дядя Джин поддерживал ее родителей, обожал ее отца и оставил ей самой контрольный пакет акций преуспевающей компании. Кайли почувствовала угрызения совести за слова осуждения.

– Джин никогда не был и не пытался казаться любящим дядюшкой. Твои младшие двоюродные брат и сестра не так его раздражали. Впрочем, в лучшем случае он относился к ним безразлично. – Кэйд пожал плечами. – Однако он не избегал семьи. Просто считал их всех камнем у себя на шее.

Кайли проницательно прищурилась.

– А сейчас Бреннаны – камень на твоей шее?

– Камень? Ха! Бетонный блок!

Кайли не поняла, шутит он или нет, но на всякий случай засмеялась.

– Наверное, ты рвал и метал, когда вскрыли завещание. Я унаследовала акции «Брен-Ко», а ты – бетонный блок. В здравом ли уме был дядя Джин?

Их глаза встретились.

– Он был в здравом уме. И, как часто напоминает мне Ной, все могло выйти хуже. Если бы эти акции получили Арти и Гай, от «Брен-Ко» не осталось бы и следа.

– Я просто не понимаю, почему дядя Джин завещал их именно мне. Почему не отцу или брату?

– Признаюсь, я и сам недоумевал, – пробормотал Кэйд.

Он не упомянул, что горевал по этому поводу и даже звонил Уэйну и Дэвлину Бреннанам. Мужчины сказали, что оставили бы решение относительно судьбы «Брен-Ко» за ним. И пресекли бы, будь у них власть, ведущиеся остальными Бреннанами разговоры о продаже акций – потому что Кэйд возражал против продажи. Но Кайли Бреннан со своим «давайте выслушаем обе стороны, как в суде» была для Кэйда темной лошадкой.

И эта темная лошадка – наследница…

Кэйд в тяжелом раздумье посмотрел на нее. Перед какой адской дилеммой поставил его Джин! Яростное негодование и страстное желание. Но равновесие постоянно менялось. В ее присутствии побеждало желание, когда она исчезала – негодование.

Кайли почувствовала его взгляд.

– Знаю, для тебя это нелегко, но, надеюсь, ты поймешь мою позицию. Я должна быть справедливой. И хочу взвесить все…

– Что здесь делала Бренда? – нахмурившись, прервал ее Кэйд. – Только не говори, что она приезжала просто поболтать, – мы оба знаем, что это выдумка. Пыталась настроить против меня? Рассказывала о моем романе с…

– Ты совершенно не прав насчет Бренды. – Теперь Кайли прервала его. Ей совсем не хотелось вновь слышать об отношениях Кэйда с дамой-стоматологом из Кливленда. Представить Кэйда с другой женщиной – поцелуи, ласки, улыбки в глазах – слишком тяжелое испытание. Лучше вернуться к обсуждению «Брен-Ко». – Бренда приезжала предупредить о том, что ее отец и дядя Гай собираются пригласить меня завтра на встречу с ними и их консультантом, неким Ахселем Доджем. Бренда и Бобби на твоей стороне, Кэйд. Или – против Арти и Гая. Не знаю, что более точно.

– Аксель Додж? – Кэйд совсем не обрадовался. – Значит, Арти и Гай прячут от меня проныру Доджа? Это меняет дело.

– Ты знаешь его?

– Слава – не самая лучшая – бежит впереди него. Додж обосновался в Кливленде и работает кем-то вроде независимого агента. Этакий коммерческий застрельщик, рассказывающий о преимуществах присоединения маленькой компании к большой. Потом, когда сделка состоится, Додж получает комиссионные.

– Своего рода агент по недвижимости?

– Скорее, шакал. – Кэйд пересек кабинет и встал перед Кайли. – Не слушай его. Додж для отвода глаз будет тешить тебя полуправдой и обрывочной информацией, а если ничего не получится, перейдет к наглой лжи. А твои, слушающие его, дяди – простофили, им бы только сорвать куш от продажи «Брен-Ко». Не буду скрывать от тебя, Кайли, я этого не позволю.

Он придвинулся ближе, и огонь вожделения в его глазах говорил, что Кэйд позволит себе что-то другое. И прямо сейчас. Он снова прикоснется к ней, снова поцелует ее. Потому что действительно хочет ее? Или добивается ее ради того, чтобы подавить в ней способность думать и рассуждать?

Кайли отступила назад. Позиция Кэйда и его яростное сопротивление возможной продаже «Брен-Ко» ей хорошо известны, но нужно выслушать противоположную сторону. Не рассказывает ли ей и Кэйд, для отвода глаз, полуправду? Или все это уже наглая ложь? К тому же у Кэйда есть мощное оружие, которое он применит не задумываясь, – его притягательность для нее.

Она отчаянно хочет его, и он не может не знать этого. Насколько далеко она зайдет? Раньше ей не приходилось бывать в подобной ситуации… Никогда раньше Кайли не желала отдаться мужчине, как желает этого… прямо сейчас. Никогда она не жаждала поцелуя мужчины, как жаждет поцелуя Кэйда.

Потрясенная силой чувств, Кайли поспешила вон из кабинета. Она уже сделала два шага за дверь, когда его руки схватили ее и втащили обратно. Дверь закрылась. Он прижал Кайли спиной к двери.

Она не успела произнести ни слова, а он уже наклонился над ней и приник к ее губам долгим, жгучим и страстным поцелуем. Кайли ощущала, как погружается в глубокое море чувственности, когда он гладил и ласкал ее грудь, спину, бедра. Словно имел на это полное право, словно она безраздельно принадлежала ему. Словно он зарегистрировал ее как свою собственность.

Вся дрожа, Кайли положила руки ему на плечи, чтобы крепче прижаться к его телу, чтобы, сгорая от страсти, отвечать сладким поцелуем на поцелуй. Она была не в силах поверить… ей даже не снилось, что желание может так жарко гореть в ней.

Он заставил ее запылать, как она не пылала никогда раньше, и она была ошеломлена собственным отчаянным порывом.

Их языки встретились и затанцевали в дразнящем эротическом танце – ритуал, подобный последующему. Кайли чувствовала его восставшую плоть и сильнее прижалась к нему, она гладила его широкую спину и густые волосы.

Она никогда не была собственницей и всегда считала себя уравновешенной сторонницей равноправия, но, лаская и целуя Кэйда, Кайли со всей первородной страстью желала, чтобы он принадлежал ей, и только ей. Она желала оградить его навек от любой другой женщины.

Наконец они одновременно прервали поцелуй – держа друг друга в объятиях, задыхаясь от двойной силы страсти и недостатка воздуха.

Ее глаза закрылись. Кайли положила голову на плечо Кэйда, а он поглаживал ее живот.

– Пойдем в постель. – Его хриплый голос волной страсти прокатился по всем ее членам.

Да, она хочет этого, призналась себе Кайли, хочет прямо сейчас, в середине дня, в этом мавзолее дяди Джина, где все еще трудятся уборщицы. Она хочет проскользнуть вверх по лестнице в одну из пыльных спален и заняться любовью с мужчиной, с которым так мало знакома. С мужчиной, который может воспользоваться ею для собственных нужд… Но, если верить ее двоюродной сестре, никто не осудит его за это.

Для Кайли акт физической любви знаменовал собой полное взаимное доверие и душевную близость. Именно этому ее учили, в это она твердо верила.

Но даже в объятиях Кэйда, дрожа от желания, она не могла сказать, что верит ему. И откуда взяться душевной близости между едва знакомыми людьми?

– Мы не можем, Кэйд. – Голос прозвучал скорее как жалобный стон, чем как твердый и решительный отказ.

И Кэйд совершенно неправильно понял ее.

– Я знаю, крошка. Не здесь. Поедем ко мне. – Он обнял ее за талию, распахнул дверь и вывел в холл.

Кайли вспомнила, как легко он затащил ее на веранду. Это уже было: ее ноги шагали за ним вопреки ее желанию. Она знала, что сейчас все повторится. На этот раз она в его «бьюике» поедет к нему… в постель, – если сейчас же не расставит все по местам.

– Кэйд! – в отчаянии закричала она срывающимся голосом.

Кэйд не замедлил шага. Этот ее вопль был даже не протестом – скорее, мольбой. Нельзя упрекнуть Кэйда, если он не понял ее, признала Кайли. Вторая попытка:

– Кэйд, нет. Я не еду с тобой. Ты уезжай, а я останусь. – Теперь слова прозвучали именно так, как она хотела.

Кэйд замер на ходу, и она – вместе с ним. На этот раз Кэйд услышал сказанное. Возможно, помогло и появление горничной, спешившей на громкий стук в дверь.

Он видел, как милое лицо Кайли превращается в маску решимости.

– Не говори «нет», Кайли, – простонал Кэйд.

– Ты знаешь, что все слишком быстро, Кэйд.

– Я знаю, что ты думаешь, будто все слишком быстро. Но ожидание ничего не изменит, и ты это понимаешь. Мы хотим… черт возьми, мы оба сгораем от страсти! И мы…

– Кабельщик, мисс Бреннан, – объявила горничная.

Кайли и Кэйд заметно вздрогнули. Они были так поглощены друг другом, что забыли и про горничную, и про стук в дверь. Но горничную не сбить с толку… Она открыла дверь и впустила парня в спецовке, пришедшего подключать кабельное телевидение.

– Впервые в истории Порт-Мак-Клейна кабельщики приходят точно вовремя, – проворчал Кэйд. Потом прищурился. – Ты, очевидно, планируешь пробыть здесь долго, дорогая, если проводишь кабель.

Даже в случае краткого визита производят уборку, подключают все необходимое. Но кабельное телевидение… Нет, тут предполагается не краткий визит, кабельное телевидение устанавливают надолго.

– Я еще не решила, на какое время останусь в Порт-Мак-Клейне, – пробормотала Кайли, пытаясь освободиться из объятий Кэйда. – Я писала тебе об этом.

– Где ваш телевизор, сэр? – спросил кабельщик, устав ждать, когда пара обратит на него внимание.

– Это ее телевизор и ее дом, – ответил Кэйд. И ее компания, подсказал дьявольский голосок в голове, и на какой-то жуткий миг перед Кэйдом мелькнул Джин Бреннан, хохочущий над ситуацией.

– Сюда, пожалуйста. – Кайли направилась на кухню, где, сколько она помнила, стоял один из двух телевизоров.

Кабельщик последовал за ней.

Кэйд размышлял, уехать или остаться. Таскаться следом за Кайли было бы тактической ошибкой. Кайли уже сказала «нет», а он не хотел выглядеть прилипалой. Нет, ему не хотелось подбирать крохи внимания, которые она изволит даровать. Лучше ему уехать и разработать свой…

– Он исчез! – Разочарованный крик Кайли разнесся по всему этажу.

Немедленно позабыв о почти сложившемся стратегическом плане, Кэйд бросился на кухню.

Там стояли Кайли, кабельщик и одна из уборщиц и смотрели на пустое место, раньше занимаемое внушительных размеров телевизором Джина.

– Когда мы приехали, никакого телевизора не было, – твердо заявила уборщица.

Кайли посмотрела на Кэйда, потом на кабельщика.

– Наверное, мне нужно было сначала проверить. Я не думала, что дядя Джин мог убрать телевизор.

– Джин его и не убирал, – произнес Кэйд. – Дом и все имущество в доме унаследовал твой отец, и когда они уезжали после похорон, то взяли только несколько книг и фотографий. Все остальное оставалось на местах, и дом был заперт. Дом должен был стоять запертым до сегодняшнего утра.

– Возможно, произошла кража, – затрещала уборщица. – Что-нибудь еще пропало?

– Например, второй телевизор, – подсказал кабельщик. – Но если нет аппарата, я даром трачу время. А у меня полно работы.

– Джин держал маленький телевизор в спальне, – проговорил Кэйд. – Мы можем подняться и посмотреть, на месте ли он.

Они с Кайли в сопровождении всей команды уборщиц и кабельщика двинулись вверх, в спальню покойного Джина Бреннана. Там тоже не было телевизора.

– Тогда мне здесь делать нечего. – Кабельщик исчез в мгновение ока.

– Может, лучше посмотреть, что еще пропало? – предложила одна из уборщиц. – Мы не убирали наверху и не хотим заходить в комнаты. А то потом нас обвинят, будто мы…

– Вас никто не обвиняет, – прервал ее Кэйд. – Я догадываюсь, кто здесь погрел руки. Возвращайтесь к работе, а мы с Кайли обойдем комнаты и посмотрим, что еще он забрал.

Уборщицы отправились вниз, оставив Кайли и Кэйда одних.

– Он? – повторила Кайли, когда они вдвоем принялись осматривать спальню дяди Джина. Она не представляла, что искать, что могло пропасть. Спальня дяди Джина не объявлялась запретной зоной, но Кайли не помнила, чтобы заходила сюда в детстве. – Кого ты имеешь в виду?

– Твоего ловкого братца Брента, кого же еще? Мне следовало бы догадаться раньше, но я не заглядывал сюда с отъезда твоих родителей.

– Кэйд, у тебя нет никаких доказательств для подобных обвинений.

– О Господи! Избавь меня от своей риторики «невиновен, пока не доказано обратное». Я не окружной прокурор и не нуждаюсь в свидетельствах, а ты не адвокат Брента, и тебе не нужно строить защиту. Давай обратимся просто к логике и здравому смыслу: Брент уже попадался на кражах и вещи пропали из дома его родственников. Он прихватил эти два телевизора, а возможно, и кое-что еще. Спорю на полученное разрешение на строительство автоклава для инфицированных отходов!

Кайли поморщилась от представленных образов.

– Зачем вмешивать сюда компанию? И что это за чертов автоклав? Впрочем, мне не так уж и интересно.

– Вы вправе знать, босс. Вы обязаны знать. – Кэйд уселся на кровать Джина. Древняя рама и пружины тревожно заскрипели, словно протестуя против груза. – «Брен-Ко» получила разрешение на строительство автоклава стоимостью в два миллиона долларов. Это что-то вроде промышленных размеров скороварки. К концу года мы сможем перерабатывать в день до девяноста тонн отходов из сферы медицинского обслуживания населения.

– То есть «Брен-Ко» будет импортировать в Порт-Мак-Клейн зараженные отходы? – не могла поверить Кайли.

– Именно так. «Брен-Ко» будет свозить сюда отходы из всех больниц, ветеринарных клиник, зубных кабинетов и моргов штата.

Кайли не понимала энтузиазма Кэйда. Возможно, так же смотрели на нее родители и брат, когда она пыталась объяснить, почему защищает в суде преступников.

– Отходы медицинского характера включают белье и иглы, контактировавшие с телом больных, а также кровь и ткани тела, – продолжал Кэйд, усевшись, как поняла Кайли, на любимого конька. – Поскольку автоклав стерилизует инфицированные отходы за счет температуры и давления, а не путем сжигания, он не создает загрязнения воздуха и воды, как обычная мусоросжигательная печь, которая выделяет огромное количество диоксинов и ртути. После обработки в нашем автоклаве стерильные отходы могут отправляться на муниципальные свалки.

– И это хорошо?

– Конечно. Это хорошо для всех, особенно для Порт-Мак-Клейна.

– Общественность знает, как ее осчастливили? – саркастически спросила Кайли. Тонны импортированных отходов медицинского характера не казались ей удачным приобретением – даже если их планировалось стерилизовать. – Или держишь планы в секрете, чтобы обрадовать город, когда грязная сделка будет подписана, скреплена печатью и проведена в жизнь?

– Ты словно произносишь заключительное слово перед присяжными. – Кэйд растянулся на кровати Джина. По крайней мере три пружины вонзились ему в спину, и он быстро подвинулся. Как удавалось Джину спать на этом ложе пыток ночь за ночью? – Нет никаких бесчестных тайных сделок, Кайли. – Он приподнялся на локте и подпер рукой голову. – «Брен-Ко» представила планы городскому собранию незадолго до смерти Джина и дала полные объяснения об автоклаве и его функциях – все то, о чем я тебе только что говорил. Мы представили видеоролик и провели вечер вопросов и ответов, приветствовали участие жителей в обсуждении, затем было запланировано еще одно собрание для голосования по проекту.

– И все сделал ты? – Кайли была потрясена. Она не предполагала, чтобы какая-нибудь корпорация интересовалась мнением граждан.

Кэйд кивнул. Ее явное восхищение обрадовало его.

– Я не слишком большой специалист по промышленной психологии, Кайли, но зато понимаю важность поддержания прекрасных отношений с городской общественностью. Отдел связей с общественностью «Брен-Ко» – пример для других в этой области. В любом случае результат таков: автоклав даст Порт-Мак-Клейну по крайней мере сотню новых рабочих мест; размах нашего предприятия превышает все существующие. Мы даже заручились рекомендациями от И-Пи-Эй. Поддержка проекта в городе превосходит наши ожидания. Мы получили разрешение от штата, и строительство начнется… – Он внезапно остановился. Если «Брен-Ко» продадут – неизвестно когда, да и вообще будет ли построен автоклав. Неизвестно, останется ли он сам в компании. Кэйд с яростью отверг такую возможность. Пора найти другую тему.

– Когда начнется строительство? – спросила Кайли.

– Иди ко мне, тогда скажу.

Она взглянула на Кэйда. Он улыбался той самодовольной улыбкой самца, от которой женщины должны дрожать. Кайли тяжело вздохнула. Итак, они возвращаются к прежним играм?

– Ты действительно веришь, что, возлежащий на кровати, ты столь неотразим, что, подойди я ближе, просто не смогу устоять и прыгну к тебе?

– Ну, я бы не рекомендовал прыгать на эту кровать. Тогда она рухнет. Просто присядь на краешек. Медленно и осторожно.

– Нет, Кэйд. Я уже говорила, что не собираюсь…

– Нам нужно о многом поговорить, Кайли. Разговор об автоклаве увел нас от вопроса о Бренте, который, несомненно, и ограбил этот дом после похорон Джина. – Кэйд снова вытянулся и заложил руки за голову. – Мы могли бы устроиться поудобнее на время нашей короткой беседы, а? Действительно поудобнее.

На этот раз она поняла, что он дурачится. Он дразнит ее, и воспринимать его всерьез – значит не просто обнюхивать приманку, а заглотнуть ее.

– Поздравляю. Ты добился, что я веду себя как старая злобная ханжа. И наверняка посмеиваешься надо мной.

Кэйд свесил ноги с края кровати, затем встал.

– На самом деле я надеялся, что все пойдет по-другому: что ты не устоишь и прыгнешь ко мне.

– Не трудись, Кэйд. Второй раз это не пройдет.

– Что за беда с умными женщинами! Они всегда на шаг впереди.

Она сложила руки на груди и оценивающе посмотрела на него.

– У меня такое чувство, что день, когда кто-то будет на шаг впереди тебя, еще не настал.

– Если это комплимент, спасибо. Если оскорбление – принимаю к сведению.

Она покинула спальню дяди и пошла коридором. Кэйд догнал ее и попытался взять за руку. Кайли вырвала у него руку и спрятала обе руки в карманы джинсов.

– Ладно, понимаю. Ты не хочешь держаться за руки. Может, позволишь держать тебя за талию?

Она не упустила упрека в его голосе и сладко произнесла:

– Нет.

– Слишком рано для этого?

Кайли вспомнила недавнюю сцену в холле, и краска смущения залила ее щеки.

– Боюсь, всегда будет слишком рано для этого!

– Осторожней, дорогая. Ты снова готова заговорить как старая злобная ханжа.

– Я знаю, что ты пытаешься спровоцировать меня, Кэйд, но это не сработает.

– Если бы я действительно хотел спровоцировать тебя, уже давно бы это сделал.

– Ты всегда столь несносен? И абсолютно уверен в своей способности вывести человека из равновесия?

– Да. И более того.

– Несомненно, ты отточил свой талант за восемь лет общения с Бреннанами?

– Несомненно.

Он говорил так, как делал это в детстве братец, когда хотел подразнить ее. Кайли тайком взглянула на Кэйда. И что же в нем так выводило ее из равновесия? Как могла она чувствовать себя его младшей сестренкой, потом – сгорать от любви к нему… чтобы спустя мгновение желать влепить ему пощечину?

– Куда мы направляемся? – спросил Кэйд, шагая рядом с ней достаточно близко, чтобы коснуться ее, если захочет.

Кайли ждала, что он так и сделает, но он предпочел сдержаться. И она сказала себе, что теперь-то успокоится. Возможно, он наконец воспринял команду «руки прочь».

– Я направляюсь в комнату бабушки и дедушки. – Она повернула направо и случайно задела его. Все эрогенные зоны тела взывали повторить и продлить контакт. Она одернула себя. – Хотя не помню, что ценного там можно украсть.

– Ну, если что было, Брент уже стянул, можешь не сомневаться.

– Кэйд, несправедливо так…

– Снова надеваешь мантию государственного защитника? Все в порядке, адвокат. Но я сохраню свое мнение неизменным. – Он замолчал на пороге спальни. – Ты действительно планировала ужин с Брендой и Ноем?

Кайли шагнула в комнату.

– Да. Но думаю, ничего не получится. Они не вернутся за мной. Я надеюсь на это. Ненавижу быть третьей лишней.

– И не будешь. Сегодня ты ужинаешь со мной. Я заеду сюда в семь… если только ты не планируешь провести еще ночь в отеле «Порт-Мак-Клейн». Тогда я заеду туда.

– Я рассчиталась с отелем, но…

– Замечательно. Я буду здесь в семь ровно. – Он выскочил в коридор и пустился бегом.

Кайли поторопилась к лестничным перилам. Кэйд перепрыгивал через две ступеньки.

– Я не согласна ужинать с тобой, – закричала она, когда он был уже внизу. Он не остановился, не оглянулся и никак не отреагировал на ее протест. Действительно не слышал или сделал вид? В конце концов, внизу шумят два пылесоса.

Значит, он заедет в семь вечера, чтобы отправиться с ней ужинать.

Кайли решила обидеться на такое высокомерие. Она никогда не приветствовала демонстрацию мужского превосходства… правда, сталкивалась с ним не часто. Было что-то – в ее поведении? в способности спорить? – что заставляло мужчин обращаться с ней как с равной. Как с бесполой. С профессиональной точки зрения это достоинство. В личной жизни бесполому существу не приходится рассчитывать на множество поклонников.

Кайли не обижалась. Она – капитан собственного корабля, если воспользоваться любимой метафорой отца.

Но если продолжить метафору… Кэйд Остин – адмирал всего флота.