— Простите! Я не нарочно! Он сам упал. ― разрыдалась Кэйлин.

Рейф приподнял телевизор и взглянул на разбитый вдребезги экран и вывалившиеся наружу детали.

— Похоже на выпотрошенную рыбу, — мрачно пробормотал он.

— Идиотский ящик! — завопила Кэйлин и пнула телевизор ногой. — Старая рухлядь! Чуть-чуть стукнулся, а разлетелся на миллион кусков.

— Я склонна согласиться с вами. — Холли спокойно разглядывала обломки. — Он куплен достаточно давно.

Кэйлин перестала рыдать и перевела дух.

— Да, — дрожащим голосом подтвердила она. — Будь он хоть немного попрочнее, он бы так не разлетелся.

— Он бы не разлетелся, если бы ты не уронила его, — напомнил Рейф. — Сколько ни плачь, Кэйлин, но тебе придется…

— Ну, давай-давай, начинай ругаться! Ты ведь ненавидишь меня! — завизжала Кэйлин. — И мечтаешь от меня избавиться. — Она кинулась к двери и скрылась в доме.

Холли молча наблюдала за сценой.

— Честно говоря, даже и не знаю, что сказать. — Рейф засунул руки в карманы и посмотрел на обломки телевизора и на разбитое окно. — Одними извинениями тут вряд ли обойдешься. Мне ужасно неприятно, что дети…

— Рейф, вы вовсе не должны извиняться. Телевизор был древний и доживал последние дни. У меня есть второй, более новый. Он в фургоне, который придет завтра. Так что невелика беда!

— Нет, ошибаетесь, — возразил Рейф. — Не старайтесь, Холли, преуменьшить случившееся. С того момента, как вы приехали сюда, все пошло наперекосяк.

— Я не собираюсь с визгом убегать, — заверила его Холли. У него был такой несчастный вид, что она посочувствовала ему. — Но я готова сделать перерыв и с удовольствием выпью чего-нибудь холодного. — Она одарила его своей самой роскошной улыбкой, приглашая принять ее предложение.

— Почему бы вам не присмотреть себе другую квартиру? — Рейф сощурился. — Неужели вы согласны остаться здесь после… случившегося.

Холли поглядела на него и почувствовала, как все внутри у нее стянулось в узел. Из глубин ее тела поднимался жар. Груди напряглись. Ей хотелось подойти и коснуться его. Все тело заныло от желания. Но Холли не рискнула. Он и так уже подозрительно относится к ней. Наверное, считает, что она пытается заигрывать с ним. Холли скрестила руки на груди. Защитный жест, чтобы удержать себя от глупостей.

— Если бы я принадлежала к тому типу людей, которые бегут при малейшей трудности, я бы не окончила медицинскую школу.

— Вы хотите сказать, что справлялись с более тяжелыми случаями, чем мы?

— Я действительно не испугалась. Более того, я выразила желание войти в ваш дом и выпить чего-нибудь холодного. Но вы пытаетесь отвертеться от приглашения.

— Только потом не говорите, что не были предупреждены. — Рейф пожал плечами. — Пойдемте.

В прохладной гостиной, снабженной кондиционером, Холли устроилась на софе с бокалом имбирного эля. Рейф сидел напротив в массивном голубом кресле с шипучим напитком из трав.

— Раньше у меня в доме всегда водилось и пиво и вино, — вздохнул он, — но однажды вечером я отправился в кино, а Кэмрин с Кэйлин пригласили своих дружков и вылакали до капли все спиртное. Больше я такой ошибки не повторял.

— Какой ошибки? — насмешливо спросила Холли. — Ходить в кино? Или оставлять спиртное подросткам?

— На деле вышло и то, и другое. В кино я теперь не хожу, а жду, когда фильм появится на видео, и напитки покупаю только безалкогольные. Прекрасная жизнь, разве нет? Мой брат говорит, что я зануда. — Он поймал ее насмешливый взгляд. — Я, похоже, перестарался. Весь вечер только тем и занимаюсь, что рассказываю, какие вам достались ужасные соседи.

— Я твердая сторонница свободы слова. Говорите все, что хотите.

— Полагаю, мы и так уж вас порядком напугали, доктор. Нет смысла сгущать краски. Вы еще увидите нас во всей красе. Времени впереди предостаточно, — пробормотал Рейф себе под нос.

— Особых неприятностей не предвижу.

— А надо бы. С того времени, как дети переехали сюда, Крэг и Донна Ламберт чуть ли не каждый день жаловались мне на них. Это та пара, которая жила на вашей половине дома. Они никак не могли дождаться, когда смогут удрать отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше от нас.

— А вам не приходило в голову, что они патологические придиры? — Холли чуть подалась вперед, карие глаза загорелись. — Может быть, они использовали жалобы на детей как некий способ укрепить их семью. Вместо того чтобы прямо взглянуть на свои проблемы и на растущее отчуждение, они ухватились за самый легкий способ. Соседские дети в качестве козла отпущения, что может быть проще? Тем более если нет своих…

— Холли, а вам не приходило в голову, что не все нужно анализировать? — перебил ее Рейф. — Ламберты каждый день жаловались, потому что у них были на то веские причины. Трент и Тони, готовясь к карьере военных моряков, изучали азбуку Морзе и стучали в стены. Ну и, разумеется, вопили, скакали, швыряли вещи, дрались… Можете представить картину?

— Как говорят опытные люди, — задумчиво заметила Холли, — мальчишки на всю жизнь остаются мальчишками. Так что Крэг мог бы проявить большее понимание. Донна также была когда-то подростком…

— Но она абсолютно не походила на Кэмрин и Кэйлин. Совершенно разные типы. До появления детей у меня с ней были нормальные соседские отношения, и она мне показывала свои школьные грамоты и призы. У нее была масса всяких наград.

— Насколько я понимаю, Донна Ламберт относится к своим школьным успехам как к чему-то святому? — нахмурилась Холли.

— Ну, я бы так не сказал. Однако награды на стене производят впечатление.

— Все ясно! Она эгоцентрик.

— Нет! Холли, вы мне обещали, что не станете анализировать все, что видите и слышите!

— Простите. Но чем больше я слышу об этой паре, тем больше мои симпатии на стороне детей. По-моему, их несправедливо оклеветали.

— Интересно будет услышать ваше мнение на следующей неделе. После того, как вы окажетесь в шкуре Ламбертов. Да, я чуть не забыл о Кристофере. Этот пес — настоящее исчадие ада. Девочки привезли его с собой из Невады. Он лает и рычит в зависимости от собственного настроения. И это вполне может случиться посреди ночи. Когда я дома, то пытаюсь не выпускать бесов из преисподней. — Рейф встал и принялся вышагивать взад-вперед по комнате. — Но я не могу быть здесь всегда. Мне нужно ездить в офис, в город по делам. Если Ламберты и стали патологическими придирами, то определенно мы сами довели их до этого.

Холли задумчиво пила имбирный эль. Ее собеседник нарисовал довольно устрашающую картину жизни в своем доме. Да и соседям приходилось несладко. Но она не позволит запугать себя. Нельзя быть похожей на Ламбертов, которые протестовали против любого шума. Дети всегда шумят, это факт. Да и собак Холли всегда любила.

Она заметила две фотографии в картонных рамках, стоявшие на телевизоре. Два мальчика. Одного из них она узнала, блондин с голубыми глазами, это Трент.

— Вы так и не рассказали мне толком, почему дети живут с вами, — напомнила Холли.

— У Тони и Трента одна мать, Треси Крайдер, а отцы разные. К сожалению, отцы куда-то запропастились. А Треси связалась с подонком, который не желает терпеть детей других мужчин в своем доме.

— И поэтому мальчики живут с вами, — мягко проговорила Холли.

Рейф сел на другой конец софы. Его отделяли от Холли две подушки. Достаточно близко, чтобы чувствовать соблазняющий аромат ее терпких духов, смешанный с пьянящим запахом ее тела. И, увы, слишком далеко для случайного прикосновения. Как тут не прийти в отчаяние! Он откинул голову на спинку софы и закрыл глаза. Лучше не смотреть на нее. Просто перечислять факты, и как можно бесстрастнее.

— Я стал Старшим Братом Трента, когда ему исполнилось семь лет. А через несколько лет, когда не нашлось Старшего Брата для Тони, я вроде бы неофициально оказался и его опекуном… — Рейф пожал плечами. — Мальчики часто проводили у меня выходные дни да и в летние каникулы навещали. Но когда Треси связалась со своим нынешним парнем, мальчики переехали ко мне насовсем. Треси подписала официальную бумагу, передавая мне опеку над детьми. Такая же история с приездом Кэмрин и Кэйлин.

Холли вытаращила на Рейфа глаза. Этот человек принял в дом сыновей, от которых отказались их отцы! Взял осиротевших девочек. Правда, он выглядел несколько ошарашенным, получив четырех подопечных. Но не отступил, не отказался от них. Добровольно взвалил на себя подобную обузу. Ей хотелось сказать, как она восхищается им. Ведь большинство мужчин, которых она знала, не способны проявить заботу даже о комнатном растении.

Но разве возможно такое сказать? Холли испытывала странную робость и не находила нужных слов. Совершенно непривычное состояние, ведь ее сильная сторона— умение общаться.

— А как эти мальчики и девочки уживаются друг с другом?

— У них, конечно, случаются дежурные стычки, но в целом они ладят довольно хорошо. А иногда даже объединяются, чтобы выступить единым фронтом против меня. Я их называю тогда «бандой четырех».

— Их союз удивляет вас?

Видимо, слишком много вопросов. Или, может быть, она неправильно его сформулировала? Холли отметила, как скривились губы Рейфа. Он повернул к ней голову и окинул ее насмешливым взглядом.

— Да, доктор, их союз удивляет меня. Вы собираетесь объяснить мне, почему они становятся союзниками? Вы уже дали оценку Ламбертам, послушаем теперь психологический разбор поведения детей.

— Простите. — Холли выглядела смущенной. — Наверное, это отпечаток моей профессии.

— Что именно? Задавать вопросы или анализировать поступки? Может быть, мне следовало лечь на кушетку, пока мы разговариваем?

Неожиданно Рейф почувствовал, как его обдало жаром. Он всего лишь хотел пошутить, а получилось нечто сексуальное. Он сразу представил себе, как лежит на кушетке возле Холли Кейзел, а та… Он ничего не мог поделать с собой. Чем больше он смотрел на Холли, тем больше ему хотелось овладеть ею.

Рейф резко встал и пересек гостиную. На его счастье, из спальни девочек донеслись громкие пульсирующие звуки ударных инструментов. Сейчас он им покажет, где раки зимуют! А заодно и отвлечется от навязчивой идеи. Рейф взбежал по лестнице, шагнул к ближайшей двери и распахнул ее.

— Разве я не говорил вам, что больше не потерплю подобного шума? Мне придется отобрать все диски и подарить их тюрьме штата! — проревел он.

Кэмрин и Кэйлин что-то ответили жалобными голосами, но громкость тотчас убавили.

— Тюрьме штата? — засмеялась Холли, когда Рейф вернулся. — Почему такая странная угроза?

— По-моему, вы считаете меня тираном, ведь так, доктор? — Рейф посмотрел на свое голубое кресло в другом конце гостиной, но сел на софу возле Холли. Та, подняв голову, взглянула на него, словно пыталась повлиять на его настроение.

Нелегкая задача даже для целой команды прославленных психоаналитиков! — подумал он. Чувствовал он себя прескверно.

— Мне тоже эта музыка не нравится. — Холли заставила себя не двигаться и остаться спокойной и уверенной, хотя таковой она себя не ощущала. Сев так близко, Рейф явно вторгся в ее личное пространство, как говорят психологи. В свое время она слушала об этом специальную лекцию.

Однако не обязательно было так глубоко знать предмет, чтобы понять: мужчина намеренно сел к ней близко. И когда он наклонился к ней, их колени соприкоснулись…

Холли жадно втянула воздух. Что дальше? Она скрестила пальцы, пытаясь размышлять. «Сначала думай, потом действуй». Собственные слова прозвучали в ее ушах. Сколько раз она повторяла их во время сеансов терапии для чрезмерно импульсивных юношей и девушек. Но разве возможно ясно мыслить, когда пламя чувственности вспыхивает от малейшего прикосновения? И даже без прикосновения.

— Не думаю, что вы поступаете как тиран. — Холли стоически пыталась поддерживать тему, которую они обсуждали. — Девочкам не обязательно выражать свой протест в децибелах. Как… как взрослый и как опекун вы имеете полное право сделать им замечание. Более того, дети нуждаются в ограничивающих рамках, в противном случае окружающий мир кажется им лишенным порядка, а следовательно, агрессивным.

— Да, конечно, — спокойно усмехнулся Рейф. — Давайте поднимемся наверх и спросим Кэмрин и Кейлин, хотят ли они, чтобы я делал им замечания.

Он положил руку на спину Холли. Это было уже не вторжение в личное пространство, а откровенный захват территории! Конечно, ей ничего не стоило сбросить руку наглеца и встать. Но она этого не сделала. Потому что не хотела.

Через несколько мгновений Рейф осторожно взял ее за подбородок и повернул ее голову к себе.

— Вы собираетесь сказать, чтобы я перестал? — чуть слышно пробормотал он.

Холли долго молчала.

— Нет, — со вздохом прошептала она наконец, будучи не в силах оторвать глаз от его рта, от красивых чувственных губ. Волны желания, поднимавшиеся из глубины ее тела, сменяли одна другую. Холли с трудом сглотнула. Как это не похоже на нее! Откуда вдруг в ней такая чувственность? Такая импульсивность? Она ведь не из тех, кто целуется с едва знакомыми мужчинами. Ей это совершенно не нужно. Она едва могла вспомнить, когда целовалась в последний раз. Наверное, это было на одном из тех бессмысленных свиданий, на которые ее то и дело отправляли родственники. Так, не поцелуй, а скорее детское чмоканье.

— Нет? — переспросил Рейф. Он дразнил ее, соблазнял, касался языком ее губ.

— Нет! — выдохнула Холли, и сердце ее снова пустилось в бег.

Она закрыла глаза и стала медленно погружаться в темную пучину страсти. Влажные губы, нежные прикосновения, переплетенные руки и ноги…

— Рейф! Рейф, послушай!

Взволнованные детские голоса ворвались в их сознание. Рейф вскочил и одним прыжком оказался в голубом кресле. Холли попыталась быстро привести себя в порядок. Ее так трясло, что, поднявшись, она вряд ли бы устояла на ногах.

Когда Трент и Тони ворвались в комнату, Рейф, красный как рак, сидел с таким виноватым видом, будто мальчики поймали его, когда он лез в детский кулек со сладостями. Наверно, и она выглядела не лучше.

— Стины идут в зоопарк, но мы решили вернуться и побыть с тобой, — сообщил Трент.

— Мне захотелось увидеть тебя, Рейф, я соскучился! — воскликнул Тони. — Ты пойдешь с нами в зоопарк?

— Не сегодня, — задумчиво проговорил Рейф.

Он встретил взгляд Холли и легко прочел ее мысли. Он и сам думал о том же. Им чертовски повезло, что в гостиную ворвались мальчики. Тони и Трент еще маленькие и заняты своими интересами. Они не заметили сексуального напряжения, охватившего обоих взрослых. Кэйлин и Кэмрин моментально бы все поняли.

— Привет, Холли, — будто зачирикал Трент, прыгая возле нее. — Это Холли, — сообщил он брату. — Она будет жить за нашей стеной.

— У вас есть дети? — Тони с интересом разглядывал ее.

— Нет, — покачала она головой. Тони выглядел таким разочарованным, что Холли сочла необходимым выразить сочувствие: — Мне очень жаль.

— Вы не любите детей? — продолжал допрос Тони. — Ламберты ненавидели нас. А мы их. Они были плохие.

— Я люблю детей, — заверила его Холли.

Она чуть пошевелилась, тело все еще ныло от возбуждения, в голове — туман. Хорошо бы сосредоточить внимание на детях. Но она не могла оторвать глаз от Рейфа. Его взгляд прошелся по ее лицу, а затем спустился к воротнику, к открытой полоске кожи… Не в силах расстаться, они так и сидели, не сводя глаз друг с друга. А мальчики прыгали посередине.

Наконец Трент и Тони включили телевизор и достали с полки видеокассеты.

— Так что ты хочешь смотреть? — спросил Трент, подобрав с пола баскетбольный мяч и бросив его в стену. Раздался громкий шлепок. — Есть! Попал! Мяч в корзине! — завопил он.

— Где ты увидел корзину? — возмутился Тони. — В стену каждый дурак попасть может. Тут никакой ловкости не нужно. Вот смотри!

Мальчик подбежал к отскочившему мячу и также бросил его в стену.

— И я попал! И я попал! — радостно захлопал он в ладоши. — Если хочешь, могу тысячу раз подряд попасть! Хоть миллион тысяч раз! Ты со счету собьешься. Понял?

Увидев улыбку на лице Холли, Рейф поднялся.

— По-вашему это забавно, да? — удивился он. — Когда вам захочется отдохнуть, а вместо этого придется слушать бесконечные удары, веселиться вам не захочется.

Рейф протянул Холли руку. Ее сердце стучало так громко, что она слышала его удары. Только через секунду-другую ей удалось сообразить, что он предлагает ей руку, чтобы помочь встать.

— Ребята, не бросайте больше мяч в стену, — поднимая Холли на ноги, приказал Рейф мальчикам. — В помещении играть с мячом нельзя. Идите во двор.

— Рейф, а ты поиграешь с нами? Пожалуйста! — попросил Тони.

— Мне надо помочь Холли разгружать машину. Если хотите, присоединяйтесь к нам.

— Согласен! — закричал Трент.

— А заодно заберешь мяч для гольфа из ее квартиры, — добавил Тони.

Трент перевел взгляд с Тони на Рейфа, а потом на Холли. Он выглядел виноватым. Неприятное напоминание о недавнем происшествии с мячом для гольфа немного испортило ему настроение.

Холли изучала детскую психологию и сразу поняла, что Трент вот-вот начнет громко защищаться. Лучше предотвратить эмоциональный взрыв.

— Я знаю, Трент, что разбитое окно — это просто случайность. И Кэйлин тоже не хотела сделать ничего плохого. Я прекрасно понимаю, что такое может произойти с каждым.

— И Кэйлин что-то разбила? — Новость заинтересовала Тони.

— Телевизор, — без эмоций сообщил Рейф. — Уронила его на землю.

— Bay! Это похуже, чем разбить окно! — Виноватого вида как не бывало, Трент сиял от восторга. — Где он сейчас?

— На подъездной дорожке сверкает всеми разбитыми частями.

Оба мальчика с криками бросились смотреть на останки телевизора.

Холли и Рейф с удивлением поглядели друг на друга. В какой-то момент ей показалось, что он снова хочет поцеловать ее. Об этом говорил его взгляд и движение тела, когда он повернулся к ней. И она хотела его. Отчаянно. Несмотря на девочек-подростков наверху и мальчиков во дворе.

— Идемте, не надо оставлять их одних, — неестественно сухо произнес Рейф и быстрым шагом направился к двери.

Холли поплелась за ним во двор. Ей никогда не нравились «русские горки»: то взлеты, то падения. Она всегда считала себя глубоко чувствующим человеком, умеющим быть уравновешенным, всегда сохраняющим самоконтроль. Но за короткое время, которое она провела с Рейфом Парадайсом, ей неожиданно открылась другая сторона ее натуры.

Холли припомнились годы учебы в медицинской школе и ее первая любовь — Девлин Бреннан, не отвечавший ей взаимностью. Судьба предназначила им быть друзьями, и она легко смирилась с этим. Так почему же сейчас ей стало вдруг так плохо? Неужели потому, что Рейф ушел и не поцеловал ее снова?

Холли подошла к Рейфу, Тренту и Тони. Мальчики, не скрывая своего восторга, рассматривали разбитый телевизор. Они даже попросили позволить им покопаться во внутренностях ящика, но Рейф решительно отверг их просьбу.

— Откройте багажник, чтобы мы могли начать, — тем же командным тоном приказал он Холли.

— Да, сэр. Как прикажете, сэр! — Она хотела пошутить, но голос предал ее. В нем отчетливо прозвучали язвительные ноты.

Пока они носили вещи, она сосредоточила все свое внимание на мальчиках, болтала и шутила с ними, намеренно игнорируя Рейфа. Он, впрочем, тоже будто не замечал ее.

К тому времени, когда машина совершенно опустела, Холли стала новым другом Трента и Тони. Они просили ее пойти с ними в зоопарк, в кино, поиграть в мяч… А главное — вместе отправиться сегодня в мотель, где собиралась переночевать Холли, и поплавать в бассейне.

— Ребята, дайте ей передохнуть, — наконец заговорил Рейф. До сих пор он молча перетаскивал самые тяжелые вещи, оставляя Холли и мальчикам возможность разговаривать, перенося легкие сумки и пакеты. — Не сомневаюсь, что наша соседка устала и хочет побыть одна. Идите поиграйте сами. С бассейном будет видно. А нам пока надо поговорить.

Рейф схватил Холли за руку и потащил в дом.

Его тактика пещерного человека застала Холли врасплох. И когда они закрыли за собой дверь, она сердито воскликнула:

— Хочу предупредить на будущее, я не привыкла, чтобы меня тащили, будто… — Девушка замолчала, подыскивая подходящее сравнение.

Но руку ей выдернуть не удалось, его хватка была сильней стальных наручников.

— Я жду, Холли, — прошептал он, подчеркивая каждое слово. — Вы собираетесь ругать меня за бесцеремонное поведение? Или…

Случайно коснувшись брюк Рейфа, Холли почувствовала, как сильно возбужден Рейф, и потеряла дар речи. Обхватив обеими руками его шею, она нетерпеливо прижалась к нему.

Рейф прав. Она хочет его любви. Немедленно!