Рыдания душили меня. Я плохо помню, как Альвеир перенес нас порталом. Далеко не сразу сообразила, что мы очутились в моей комнате в башне общежития. Истерика не прекращалась. Я содрогалась в рыданиях у него на руках, размазывала слезы по рубашке и никак не могла успокоиться. Потому что стресс все же дал о себе знать. Потому что я теперь точно уверена в том, что умерла! В своем мире я умерла, прежде чем оказаться здесь!

Не могу сказать, сколько времени это продолжалось. Альвеир гладил меня по спине, по волосам и даже не пытался успокоить. Просто давал мне выплакаться.

Но в какой-то момент слезы все-таки закончились. Я в последний раз всхлипнула, уткнулась Альвеиру в плечо и глухо пробормотала:

— Как? Как такое возможно?

— Тайс… ты устала, перенервничала. Уже глубокая ночь, — мягко сказал Альвеир, осторожно отстранив меня. — Ты поспи, а утром мы обязательно поговорим.

И пусть хотелось поскорее во всем разобраться, все же я прекрасно понимала, что сейчас воспринимать новую информацию не способа. Да и попросту стыдно перед Альвеиром за свой заплаканный вид!

— Хорошо, — я вздохнула. — Давай утром.

— Отдыхай, Тайс, — Альвеир спустил меня с колен на кровать, легонько прикоснулся губами к моим губам и растаял в клубах тьмы.

Я, правда, засыпать не спешила. Поняв, что осталась одна, выбралась из постели, добрела до ванной комнаты и умылась. Глаза-то жалко. Наутро совсем не откроются, если прямо так ложиться спать. Благодаря воде немного полегчало. Старательно избегая взглядов на свое отражение в зеркале, вернулась в комнату, залезла под одеяло и сразу вырубилась. Однако спокойно поспать мне было не суждено…

— Не делай этого, Иливейна, — в красных глазах сплелись нежность и боль. — Так мала вероятность, что у нас получится. Слишком мала.

— Это не имеет значения, — я качнула головой. В груди было так пусто, так страшно. — Если не получится, жизнь будет бессмысленна. И ты это знаешь.

— Ты жестока, Иливейна. Забудь его.

— Не могу. И я должна.

Крепко стискиваю рукоятку кинжала. Поднимаю вторую руку, дотрагиваюсь до щеки мужчины.

— Найди меня, Альвеир.

Уверенно направляю кинжал и пронзаю собственное сердце.

Я проснулась с криком и схватилась за сердце. Казалось, там зияет огромная рана. Но нет. Снова всего лишь видение. Сердце встревожено, неровно бьется, но с ним все в порядке. Ни раны, ни кинжала. И я продолжаю дышать. До сих пор живая. Вернее, снова?

Пришлось встать, принять душ и снова вернуться в постель. Вода помогла успокоиться. Дыхание почти выровнялось. Где-то на краю неба уже разливался розоватый рассвет, но я слишком вымоталась. Потому решила все же немного вздремнуть.

Меня никто не будил. Не прозвучала привычная мелодия, знаменующая начало учебного дня. Даже звонок с началом пар почему-то в комнату не проник и не нарушил мой сон. Проснулась сама, когда солнце уже потихоньку пробиралось в комнату, находя лазейки между задернутыми шторами. Часы показывали двенадцать. Хм… а ведь я, получается, проспала занятия. Но раз будильник не прозвенел, значит, похоже, о моем отдыхе позаботился Альвеир. А если за дело взялся Альвеир, значит, руководство в курсе и не возражает. Ну а сама мысль о том, что пропускаю сегодня занятия, после всего случившегося накануне никаких эмоций не вызвала.

Я успела умыться и переодеться к тому моменту, когда в дверь постучали.

— Тайс, это я… завтрак принес.

— Заходи.

Я открыла дверь, Реван торжественно внес в комнату поднос. Осмотрелся, прошествовал к столику.

— Вот, позавтракай. Мы решили, тебе не захочется выходить из комнаты.

— Мы?

— Мы с Альвеиром. Он сейчас придет.

— Хорошо, спасибо, — кивнула я и принялась за еду.

— Такой шум вчера подняли, — начал рассказывать Реван, пока я завтракала. — Амирена прибежала к ректору и сказала, что на тебя было совершено нападение. Ректор сразу поспешил к тебе, а тут дверь распахнута и тебя нет. Такую панику подняли. Все комнаты в общежитиях начали обыскивать. Думали, может, тебя кто из наших похитил. Но, конечно, он оказался не дурак и забрал тебя из академии… Ректор и Альвеира вызвал. Ты представляешь, мы ведь даже не знали, что на тебя уже нападали! То происшествие с заклинанием на двери… нам не доложили. Ректор, видите ли, не хотел, чтобы Альвеир прогневался, и решил сам разобраться,

— зло сказал Реван. — Идиот. А ты, Тайс? Почему ты нам ничего не сказала? Ни о записках, ни о покушении?

— Я… ну… вы ведь не обязаны решать мои проблемы, — сказала и сама подумала, насколько это глупо. А с другой стороны, я ведь действительно думала, что не обязаны!

Как ни странно, Реван не стал ни в чем меня обвинять. Наоборот, как-то поник, взгляд опустил. И я даже догадываюсь, почему он так себя ведет. Он ведь тоже замешан. Они оба.

— Давай я унесу… — предложил Реван неловко, когда я отодвинула от себя значительно опустевший поднос.

— Унеси, — я пожала плечами. Даже спрашивать не стала, когда придет Альвеир.

Не глядя на меня, Реван взял поднос и вышел. Я проводила его равнодушным взглядом. Внутри вообще было как-то пусто. Будто я действительно себе сердце проткнула.

Думать о том, что значит все увиденное, не хотелось. Смогу ли теперь вернуться в свой мир? Или после того как потушили пожар, там нашли мои обугленные останки? Может быть, родители уже давно похоронили меня? Но как? Как такое возможно, если мое тело здесь? Почти такое же, как прежде, только с другим цветом волос…

А второе видение? Что значит оно?

Я бездумно скользила взглядом по комнате, когда вдруг заметила дневник. Дыхание перехватило. Дневник… это из-за него мне привиделась еще одна смерть? Потянулась к тумбе, взяла в руки. Провела пальцами по прохладному переплету. Очертила металлические завитушки. Странно. Эти движения, как будто привычные, каким-то образом успокаивают…

В дверь постучали.

— Войдите.

Да, после Ревана я не стала запирать. Вопиющая беспечность после всего произошедшего. Я, наверное, должна была плюсом к замку загородить дверь столом, на него поставить стул, а потом залезть под кровать, чтобы уж наверняка. Но отчего-то мне было все равно. Наверное, сказывался стресс. Тем более, причин для страха, вроде как, больше нет — моего похитителя заперли в темнице.

В комнату вошел Альвеир. Увидел, как я в задумчивости вожу рукой по переплету дневника. Резко замер. Я повернула голову и успела заметить странное выражение лица, прежде чем аркахон взял себя в руки.

— Это ведь ты оставил в моей комнате дневник? — произнесла я, поражаясь, с каким спокойствием прозвучал мой голос. — Или Реван. Не так уж важно, кто из вас двоих. И вы оба знаете, что я становлюсь фениксом света.

В комнату вслед за Альвеиром как раз протиснулся Реван. И тут же остановился неуверенно топтаться на пороге.

— Догадалась… — аркахон медленно прошел вперед, пододвинул кресло с помощью магии и сел напротив меня. — Да, Тайс, все именно так.

— Расскажете?

Альвеир слегка склонил голову в знак согласия и заговорил:

— Все началось семь лет назад. Тогда мы познакомились с Иливейной — прекрасной девушкой, нежной, доброй и светлой. Как сейчас помню, полюбил ее с первого взгляда. Но Иливейна не могла ответить мне взаимностью. Чуть раньше, еще до меня она встретила Лэрана. Как она потом говорила, возможно, если бы мы встретились с ней до того, как они с Лэраном познакомились, все могло сложиться иначе. Однако она любила Лэрана. Ты читала в дневнике. Иливейна хотела, чтобы ты прочитала. Два года они встречались. Потом Лэран погиб при странных обстоятельствах. Мы думали, это подстроил император, потому что не хотел лишаться возможности выдать Иливейну, свою племянницу, за принца светлого королевства Луизит. Однако доказать не смогли.

Альвеир ненадолго замолчал, зато Реван, вставший позади кресла, на котором сидел аркахон, тихо добавил:

— Лэран… его полное имя Лэран деа Тер. Мой родной брат. Старший.

— Мне жаль, — сказала я. Правда, в душе бурлило слишком много эмоций, чтобы по- настоящему сочувствовать чужому горю.

— Иливейна не могла с этим смириться, — продолжил Альвеир. — Слишком сильно любила и слишком сильно страдала. Каждый день она повторяла, что сама уйдет из жизни, если не придумает, как вернуть Лэрана. С помощью магии мы сохранили его тело и вместе с Иливейной стали искать способ. И нашли. Одна из древних легенд гласила, что, рождаясь, феникс света может оживить того, кто находится рядом. Иливейна загорелась этой идеей. Не знаю, правда ли, но она сказала, что обращалась с вопросом к богам. Они подтвердили правдивость легенды, — голос Альвеира звучал глухо и как-то безжизненно. Похоже, он заново переживал болезненные воспоминания. — Может быть, Иливейна сказала так только для того, чтобы убедить нас, чтобы мы согласились на этот безумный шаг. Но теперь я понимаю, что легенда не врет. По крайней мере, та ее часть, которая описывает рождение феникса света.

— И как феникс света рождается? — спросила я, неотрывно, с затаенным дыханием глядя на аркахона. Его рассказ действительно захватил.

— Сначала он должен умереть. Три раза. — Он ответил пристальным взглядом, как будто насквозь меня видел. — В первый раз проводится ритуал и читается заклинание, позволяющее душе ступить на путь становления фениксом света. А потом тот, кто хочет стать фениксом света, должен убить себя. Вонзить в сердце ритуальный кинжал.

Перед глазами снова встало видение. Сжатый в руке кинжал, наполненный болью взгляд аркахона. И просьба: «Найди меня, Альвеир» — перед тем, как кинжал собственной рукой вонзается в сердце.

— Иливейна решилась. Я не хотел, отговаривал ее, — в голосе Альвеира прозвучала затаившаяся боль, та самая, которую я видела во сне. — Но Иливейна не хотела жить и готова была использовать единственный призрачный шанс.

Он говорил, а я понимала — правда. Все правда, каждое его слово. Так и происходило на самом деле.

Откуда знаю? Почему вижу то, что происходило пять лет назад здесь, в этом мире? Уже догадываюсь, но… я должна это услышать.

— Я помог Иливейне провести ритуал. Она умерла, а тело ее рассыпалось прахом. Она должна была возродиться в этом же мире. Я искал ее. Целых пять лет искал. Мне казалось, я схожу с ума без нее. Наверное, так и было. Наверное, какое-то время я был абсолютно безумен. Но все равно продолжал искать.

Альвеир сделал глубокий вдох, то ли успокаиваясь, то ли просто собираясь с мыслями. Но глаза его горели лихорадочным огнем.

— На Земле, Тайс, время течет иначе. Быстрее. Наши пять лет равняются примерно восемнадцати годам на Земле. Мы нашли информацию в древних книгах.

И в этот момент последний пазл в моей голове встал на место. Пять лет, которые никак не получалось для себя объяснить.

— Иливейна… нет, не так. Ты, Тайс, в прошлой жизни была Иливейной.

Да, я догадывалась. Почувствовала, еще в тот момент, наверное, когда прочитала историю ее любви в дневнике.

Поймала напряженный взгляд Альвеира. Он, оказывается, внимательно следил за моими руками, вновь заскользившими по металлическим узорам на краях переплета.

— Иливейна так же делала. Ее этот жест успокаивал.

Я опустила задумчивый взгляд на дневник.

Вот же какая штука получается. Эта Иливейна, выходит, неуравновешенной была? Я не представляю, каково знать, что твой любимый погиб, я допускаю, что после этого кажется, будто жизнь кончена, но чтобы настолько? Чтобы убить себя?! Нет, это не укладывается в голове.

Я нервно оттолкнула дневник.

— Мы разные.

— Знаю, — Альвеир, казалось, видел меня насквозь.

— Она ненормальной была, да? — меня вдруг охватило раздражение. — Настолько влюбленной идиоткой, что решила самоубиться?

Альвеир грустно улыбнулся.

— Нет. Гибель Лэрана стала для нее сильным потрясением. Я не знаю, решилась бы Иливейна на самоубийство из-за смерти Лэрана, или нет. Но она решилась стать фениксом света. Ты решилась, Тайс, в прошлой жизни.

— Все же Иливейна была чокнутой, — я устало прикрыла глаза, пытаясь осмыслить все сказанное.

В магию я поверила легко. Как было не поверить, если сама вдруг обнаружила в себе удивительные способности. В существование других миров поверила еще легче. В них я верила всегда. Но прошлая жизнь? Многоступенчатое превращение в феникса света ради спасения бывшего возлюбленного? К которому, к слову, на данный момент я не испытываю абсолютно ничего.

— Иливейна любила и хотела вернуть Лэрана.

— Не понимаю, почему я оказалась в другом мире.

— А это на самом деле интересный вопрос. Кто-то вмешался. Ты должна была возродиться в этом мире.

— То есть я должна была родиться здесь, и мне было бы сейчас пять лет?

— Правильные акценты ставишь, — жестко усмехнулся Альвеир. — Видимо, кто-то очень хотел, чтобы феникс света появился как можно скорее. Вот и сделал так, что твоя душа возродилась на Земле, где за наши пять лет ты успела вырасти.

— Тот парень… который пытался меня убить. Он говорил, что я приведу в этот мир какое-то чудовище. Вы допросили его?

— Его убили, Тайс, — Альвеир помрачнел.

— Как убили?

— После того, как оставил тебя здесь, я пришел к темнице. Парень на полу валялся. Мертвый.

— Но кто мог это сделать? И кто мог душу перенести из одного мира в другой?!

— Кто-то очень могущественный.

— Боги? — выдохнула я почти шепотом.

— Не обязательно. Мы слишком мало знаем о других мирах. И если речь шла о ком- то, кто хочет оказаться в нашем мире, то это не обязательно бог. Может быть, какое-то иное очень могущественное существо. Теперь мы уже не узнаем.

— Так, может, мне просто не становиться фениксом света? Ну его на фиг… — встретившись глазами с Реваном, осеклась. — Я имею в виду не Лэрана, а превращение в феникса света. Я так понимаю, на данный момент я еще не феникс?

Альвеир отрицательно качнул головой.

— Вторая смерть была в твоем мире. Ты ведь вспомнила?

Я содрогнулась. Слишком ужасно помнить о собственной смерти и понимать, что действительно умерла.

— Вспомнила.

— Огонь?

— Да.

— Вторая смерть должна быть в огне. Он очищает на пути к превращению в феникса света. Еще в самом начале проведенный ритуал направил твою душу по нужному пути. Смерть в огне была неизбежна.

И я, кажется, уже понимала, что третьей смерти тоже не избежать. Неужели… черт, я не хочу об этом думать. Не хочу!

— Тогда почему я не родилась заново? А появилась здесь, почти не изменившись? Даже тело осталось! С другим цветом волос, но все же.

— Цвет волос — особенность феникса света, — ласковая улыбка скользнула по губам Альвеира и тут же снова скрылась. — А твое появление здесь — очередное вмешательство. После первой смерти во время ритуала ты уже встала на путь к сущности феникса света. Ты уже отчасти феникс света. У тебя нет полной силы, но могут проявляться какие-то особенности. Во время первой твоей медитации именно это произошло. Ты ведь белый огонь выпустила, верно?

— Да… он был такой странный… как будто не совсем свет… или…

— Сотканный из света огонь. Сила феникса света, — Альвеир кивнул. — В тот момент ты вспомнила, как умерла, только не поняла, что это была именно смерть. Благодаря медитации и тому, что отыскала свою магию, ты случайно пережила это заново. Воспоминание смешалось с реальностью, этап перерождения в феникса в некотором роде повторился. А во время рождения феникса света вырывается белый огонь. Хорошо, что никто этого не понял. Слишком уж… это невероятно — предположить, будто в академии может учиться легендарный феникс света.

Вот значит, о каком стечении обстоятельств говорил Крис. Он тоже знал. Знал и молчал! Как и все они… молчали.

— Но ты жила на Земле. А перенеслась обратно в наш мир не сама. Кто-то снова вмешался. Мы с Реваном поняли это уже потом. Я ведь не просто так тогда памяти лишился и валялся посреди площади. Кто-то забрал почти всю мою жизненную силу. Для того чтобы открыть тебе переход из одного мира в другой.

— Значит, ему требовалась для этого магическая энергия?

— Да. Именно поэтому мы думаем, что дело не в богах. Боги вряд ли нуждаются в чужой энергии для построения портала между мирами.

— А ваграги?

— Что ваграги? Просто кто-то решил воспользоваться моей уязвимостью. Ваграги подчиняются только аркахонам, — Альвеир невесело усмехнулся.

— Предатель? — предположила я.

— Вероятно. Пришлось тратить последнюю энергию на то, чтобы перенестись… хоть куда-нибудь. Оказался вот на площади того городка. Ты знаешь об особенностях аркахонов?

— Возможно…

Ну кто его знает, об одном мы говорим, или нет.

— Мы можем растворяться во тьме. И если кто-нибудь из нас, скажем, лишится руки, он сможет ее заново воплотить, только на это энергии много понадобится. Когда переносился, спасаясь от ваграгов, я потратил лишнее. Можно сказать, от себя оторвал. Но это не часть тела была, а воспоминания. Потом они вернулись, когда удалось более ли менее жизненные силы восстановить. Тогда же я узнал тебя, Тайс. Понял, что это именно ты. Ты была Иливейной в прошлой жизни и теперь переродилась.

— Уж тогда в позапрошлой…

— Не совсем, — Альвеир улыбнулся, и в этой улыбке снова проскользнула нежность. — Ты возродилась в огне и не потеряла память. В некотором роде ты продолжаешь ту жизнь, которую начала на Земле. Но вернуться туда ты не сможешь, прости.

— Почему?

— Потому что для того мира ты умерла. На Земле ведь нет магии? Теперь ты — магическое существо. И вернувшись на Землю, ты просто умрешь. Жить ты можешь только там, где есть магия. Здесь. В нашем мире.

Меня словно ударили поддых…

— Значит… для всех своих родных я действительно умерла? По-настоящему?

— Сожалею, но именно так. Для мира Земля ты умерла.

На глаза выступили слезы, я сделала судорожный вдох.

Нет, не хочу в это верить. Не хочу!

Неужели все мои планы теперь не удастся воплотить? Неужели я никогда не вернусь на Землю, даже ненадолго, просто чтобы повидаться с родными, сказать им, что со мной все хорошо? Неужели мои любимые, мои единственные… похоронили свою дочь?!

Нет. Сейчас не время. Не думать об этом. Нужно разобраться в ситуации до конца. Потом… слезы потом. Все мысли потом. И прощание с родными тоже потом. Не думай, Тайс! Не думай об этом.

Я перевела дыхание и тихо спросила:

— Какой должна быть третья смерть? — Голос прозвучал хрипловато.

Альвеир и Реван странно переглянулись. Оба помедлили. Наконец аркахон произнес:

— Об этом информации было меньше всего. И… мы можем только догадываться.

— То есть хотите сказать, что решились на это безумие, даже точно не зная, как завершить превращение в феникса? — уточнила я почти холодно. Слишком устала. Казалось, после слов Альвеира о том, что не смогу вернуться на Землю, ничто больше не могло меня потрясти. После осознания, что уже никогда не увижу родителей, родных и друзей, все остальное попросту потеряло свою важность.

— Так решила Иливейна. Мы приняли ее решение и пообещали сделать все возможное, чтобы ей… тебе удалось стать фениксом света. Именно из-за третьего, последнего этапа мы не могли рассказать тебе всей правды сразу. И сейчас мне кажется, слишком рано. — Альвеир посмотрел мне в глаза. — Ты должна умереть от руки возлюбленного.

Я нервно усмехнулась. И даже с какой-то злостью сообщила:

— Простите, у нас ничего не выйдет.

— У нас нет выбора, Тайс… С этого пути не свернуть. Как только возвращаются воспоминания о двух предыдущих смертях, отведенное ритуалом время заканчивается. Или ты пройдешь ритуал до конца и возродишься фениксом света, или сгоришь. Тот огонь, в котором ты умирала во второй раз, сожжет тело безвозвратно.

Какое-то время я просто смотрела на Альвеира, не в силах поверить его словам. Вглядывалась в его лицо, пыталась отыскать там хотя бы малейший намек на ложь. Однако не находила. Красные глаза горели решимостью. Возлюбленный, готовый убить, чтобы спасти?

Я рассмеялась. Правда, смех больше походил на начинающуюся истерику.

Кто бы мог подумать! Он собирается меня убить! Он что, правда верит, будто я успела полюбить его по-настоящему?

— О, теперь понятно, почему ты так старался меня очаровать! От этого, оказывается, зависела моя жизнь. Даже две жизни. Моя и Лэрана. Да, теперь понятно, почему Реван тоже суетился, помощь свою предлагал. За брата переживал. Все понимаю. Семья — святое дело, — я закивала с понимающей улыбкой.

— Тайс, ты так говоришь, будто… — обижено начал Реван, но я не дала ему договорить, перебила:

— Будто что? Будто вы — эгоистичные сволочи?

— Тайс…

— Да, я вспомнила обе смерти. Вспомнила, как смотрела Альвеиру в глаза, а потом воткнула кинжал себе в сердце. Вспомнила, каково это — умирать. Но я не воспринимаю Иливейну как саму себя. Это другой человек. Совершенно чужой. И все то, что вы делали ради нее, для меня не имеет никакого значения. — О да, теперь понятно, почему в подслушанном разговоре Альвеир говорил, будто они меня предадут. Верно, предадут. Именно предадут. — А лично меня вы обрекли на мучительную смерть. Сначала — на смерть в огне. Теперь вот… предлагаете снова заколоть. — Я посмотрела на Альвеира. — У меня еще несколько вопросов осталось. Это ведь ты перенастроил мелодию будильника?

— Да. Не хотел, чтобы ты каждый раз просыпалась от ужаса. А эта композиция тебе всегда очень нравилась.

В прошлой жизни, значит. Понятно.

— И переезд в другую комнату тоже ты организовал?

— Да.

— Хорошо, — я кивнула. — И последний вопрос. Ты сказал, вы можете только догадываться о том, что необходимо для полного превращения в феникса света. В чем вы уверены, а что — лишь предположения?

— Мы не уверены, что нужна именно любовь. В древних фолиантах говорилось размыто. Возможно, доверия хватит. Быть может, привязанности. Или просто теплых чувств, или симпатии.

— Отлично, — я кивнула. — Значит, шанс у меня все-таки есть. Если любовь не обязательна…

В глазах Альвеира бушевали эмоции. Но я не смогла разобрать какие именно. Наверное, их было слишком много.

— Сколько времени мне осталось? Теперь, после того, как все вспомнила.

— Мало. Но сколько именно, не знаю.

— То есть оттягивать с неизбежным ты бы не советовал… — я усмехнулась с издевкой, скорее, не над ним, а над собой. Потому что вляпалась. В сказку, да. В красивую волшебную сказку, где лорд аркахон на черном пегасе должен вонзить в мое сердце кинжал. Но самое обидное — то, ради чего он все это делает.

— Проклятье, Тайс! — Альвеир все же сорвался. Встал с кресла, в одно мгновение приблизился, схватил меня за плечи и встряхнул: — Не говори так.

Я ответила ему упрямым взглядом.

— А что не так? Разве я не права?

— Ты не права в своем отношении к происходящему. Думаешь, мне легко тебя убить?! Да мне на Лэрана плевать. Я тебя любил. И до сих пор люблю. Я пытался тебя отвлечь. Пытался помочь справиться с болью, уговаривал смириться и просто жить дальше. Со мной, вместе. Но ты… ты искала способ вернуть Лэрана. Даже себя не пожалела! Обрекла себя на мучительный путь к фениксу света, чтобы только его к жизни вернуть. Ты готова была умереть три раза! И даже зная, что, возможно, ничего не получится, все равно не сдалась. Знаешь, что ты сказала мне незадолго до ритуала? «У тебя появится шанс, Альвеир. Воспользуйся шансом, сделай так, чтобы в новой жизни я тебя полюбила. Ты ведь так этого хотел». — Прожигая взглядом, он стиснул плечи сильнее. — И я до сих пор не представляю, как вонзить в твое сердце кинжал.

— А хорошо, что здесь не нужна любовь того, кто должен убить… — пробормотала я, не отпуская его взгляда.

— Почему? — Альвеир растерялся.

— Потому что ты не любишь меня. Да, душа у нас с Иливейной одна на двоих. Когда- то я была Иливейной, но теперь я — не она. Я другая. Выросла в другом мире, в абсолютно других условиях, иначе воспитана. У меня иной жизненный опыт. Ты любил Иливейну, но я — не она.

— Ты другая, но…

— Давай не будем об этом. С ритуалом нужно поторопиться. Потому что если у меня будет время немного подумать и все осмыслить… боюсь, я лишусь последнего шанса на возрождение фениксом света. — И жестко добавила: — Нужно торопиться, пока у меня остались к тебе хоть какие-то теплые чувства.

Альвеир отшатнулся. Я видела по его глазам, что мои слова причинили боль. Я хотела этого. Сделать ему так же больно, как больно сейчас мне.

— Я не готов прямо сейчас. Не могу убить тебя.

— Да ладно, чего там сложного? Взял кинжал в руку, прицелился хорошенько. Помню, как ты держал меня на руках — ты сильный, так что проблем с тем, чтобы вогнать кинжал по самую рукоятку, не возникнет.

Да, я издевалась! Потому что внутри бушевал целый ураган. Потому что хотелось плакать, кричать и биться в истерике.

Альвеир резко развернулся и с размаху ударил рукой по спинке стоявшего рядом кресла. То с грохотом опрокинулось на пол, отлетев от аркахона на несколько метров.

Неужели мои слова настолько задели?

Я хотела сказать еще что-нибудь такое же мерзкое, когда на кончиках пальцев вспыхнул огонь и резкая боль вдруг скрутила все тело. Ужасная, невыносимая боль. Закричав, я повалилась набок.

Дыхание перехватило, из глаз невольно брызнули слезы.

— Тайс! — Альвеир бросился ко мне, подхватил на руки. — Потерпи немного, сейчас…

Пламя от пальцев поднялось к ладоням, потом — к запястьям, и выше. Жар распространялся по телу с пугающей скоростью.

Дальше все виделось как в тумане. Я проваливалась в эту невыносимую, сжигающую изнутри боль.

Кажется, Альвеир вместе со мной шагнул в сотканный тьмой портал, но ее прохлада не принесла облегчения. Кожа плавилась, тело горело внутри и снаружи. Жар, этот нестерпимый жар был повсюду.

— Сейчас, уже скоро… держись, Тайс, — шептал Альвеир.

Я больше не кричала и даже не стонала. Эта боль отняла все силы. Реальность уплывала и врывалась в затуманенное сознание размытыми, неясными мазками.

Тьма портала. На смену ей — темнота иная. Альвеир несет меня куда-то. Раздаются гулкие шаги. Словно мы в огромном пустом зале. Спина касается твердой холодной поверхности, но холод не может пробиться сквозь объявшее меня пламя. Кажется, я на этом алтаре не одна. Сгусток тьмы окутывает чье-то тело. Неужели он? Лэран?

Альвеир склоняется надо мной. В его глазах — отражение сжигающей меня боли.

— Прости…

Я почти не чувствую, как кинжал вонзается в сердце. В последний раз вздрагиваю и умираю. Наконец-то!

Парю в невесомости. Вокруг снова темно. Странно. А где же свет? У нас не получилось?

— Ты растеряна? — раздается женский голос, похожий на звон колокольчиков.

— Немного. В прошлый раз я умирала не так. И вообще думала, что если становиться фениксом света, то здесь где-то свет должен быть?

— Свет будет. Если захочешь вернуться. А здесь — умиротворенная темнота, чтобы подумать.

Хм, действительно. Умиротворенная. Спокойная такая темнота, приятная.

— Вы светлая богиня, верно? — догадалась я. — Аннайя.

— Да, все правильно. — Передо мной материализовалась прекрасная девушка с сияющей кожей и золотистыми волосами до пят. — Ты прошла весь путь. И теперь можешь вернуться к жизни, возродившись фениксом света.

— Э… так я что, влюбилась в Альвеира? — почему-то меня эта мысль напугала.

— Не совсем, — богиня звонко рассмеялась. — Это еще не любовь. Зарождающееся в твоей душе светлое чувство, которое может вырасти в настоящую любовь, разгореться в страсть, или бесследно погаснуть. Все будет зависеть только от тебя.

— И этого достаточно? Это все, что нужно, чтобы стать фениксом света?

— У тебя особенная ситуация, — Аннайя загадочно улыбнулась. — Именно сила любви возвращает к жизни. Феникс света — истинное создание света, защитник и целитель. Такая сила не дается просто так. Чтобы возродиться фениксом света, нужна любовь. Обычно — да, у молодой девушки только любовь к мужчине достаточно сильна, чтобы вернуть к жизни. Но ты выросла в мире, где нет магии. А потом попала в наш мир. И расцвела. Ты ведь счастлива была, когда училась магии, когда обращалась к своему свету. Зарождающееся теплое чувство к Альвеиру смешалось с любовью к жизни и к магии. И силы этого чувства хватит, чтобы возродиться фениксом света. Тебе только нужно решить, хочешь ты помнить свою жизнь, когда была Иливейной, или нет?

— А это возможно? Я могу все вспомнить?

— Да. Ты можешь взять эти воспоминания с собой в новую жизнь.

— И если возьму воспоминания, то буду любить Лэрана? Так же, как любила, когда была Иливейной?

— Да. Все те воспоминания, что хранят вашу любовь, помогут любви возродиться. Той самой любви, ради которой ты когда-то затеяла превращение в феникса света.

— А что в таком случае станет с зародившимся чувством к Альвеиру?

— Оно тоже останется с тобой. Но, наверное, померкнет на фоне любви к Лэрану. Ты сможешь быть счастливой. С Лэраном. Всплеск силы во время рождения феникса света вернет его к жизни.

— А если я откажусь от воспоминаний о жизни Иливейны?

Богиня улыбнулась.

— У тебя будет выбор. И только ты, такая, какая есть сейчас, свободная, будешь решать, как жить и кого любить.

Я тоже улыбнулась. В душе наконец-то воцарился покой.

— Я отказываюсь от воспоминаний о жизни Иливейны.

Потому что если их принять, я потеряю саму себя, такую, какая есть сейчас. Не знаю, что может быть страшней. Все можно пережить. Боль. Предательство. Расставание с родными и любимыми. Но только не потерю себя.

А я хочу остаться собой.

— Живи, феникс света.

Я сделала вдох и открыла глаза.