Ари и Фукс шли по дороге и разговаривали. По их сдержанному тону и приглушенным голосам можно было с уверенностью сказать, что с ними шел и Боп.

Ну, как твоя баба, спросил Фукс.

А тебе какое дело, ответил Ари, я же не спрашиваю, как твоя девка.

А, очень мило, что ты о ней вспомнил! Жива, здорова, тебе кланяется.

Спасибо, буркнул Ари.

Так как твоя баба, спросил Фукс.

Дорога поднималась, более или менее, до самой вершины холма. Большей частью она шла пологой спиралью мимо приусадебных домиков за прозрачными зелеными заборами, с гаражами, подстриженными лужайками и бассейнами. Было довольно жарко.

Откуда-то из травы явился довольно тонкий человечек. Из всей одежды на нем достойны упоминания были лишь шляпа и бурая куртка.

Г-господа, сказал он, чуть заикаясь, не по эйнштейновой ли тропе вы собираетесь пойти?

По ней самой, охотно и даже любезно сказал Ари, а Фукс промолчал.

Так знайте, что там стоят полицаи. Знайте.

А далеко ли они, спросил Ари из вежливости.

Да вот за двумя поворотами, изволите знать.

Ну и что, беззаботно спросил Ари, а Фукс угрюмо молчал.

Они проверяют аусвайсы, сказал лысый человек, а Фукс кивнул. Его шляпа (то есть шляпа Лысого) была удостоена упоминания именно потому, что скрывала огромную лысину. Кроме лысины выше его бровей, ушей и загривка на голове его не было абсолютно ничего, ну, кроме шляпы, конечно. Шляпа была высшей точкой Лысого. Можно еще сказать, она уменьшала его лысость, или, по крайней мере, делала ее неочевидной, гораздо менее очевидной. По крайней мере для Фукса с Ари.

Кто ж ходит в горы с аусвайсом, спросил Ари растерянно.

В том-то и дело, сказал Лысый человек. И, видя некоторое замешательство Ари (Фукс угрюмо молчал) повторил: в том-то и дело.

Вы сами видели, что ли, спросил Фукс.

Кого, спросил Лысый.

Полицаев, сказал Фукс. И то, что они пытают людей без аусвайсов, на что Лысый ответил, нет, дескать, сам я не видел…

Все замолчали и молчали долго. Лысый сказал, разряжая обстановку, знаете, я тут подвернул ногу… Может, поможете мне добраться до дома?

А где ваш дом?

Тут, совсем недалеко! Совсем недалеко. Буквально пять минут вверх, только не по дороге, а по тропе (вверх и правда вела малозаметная тропка).

Но не частная ли она, забеспокоился Ари.

Нет, что вы! Исключительно публичная, успокоил его Лысый, абсолютно!

Тропа шла круто вверх мимо заборов, овитых плющом и какими-то колючими кустарниками типа ежевики или, может быть, малины. Фукс и Ари подталкивали Лысого (про которого они еще не знали, что он лыс), или, может быть, это он подтягивал их по склону. Идти было легко. Ветви хлестали их по лицу и плечам, ягоды оставляли на одежде пятна, которые непросто (если вообще возможно) отмыть. А Лысому было хоть бы хны — то ли он так свободно уворачивался от хлещущих веток, то ли не уворачивался вовсе, но шел он легко, несмотря на подвернутую ногу.

Ну вот мы и пришли, объявил он с энтузиазмом. Это было и вправду недалеко, не прошло и пяти минут довольно быстрого, впрочем, шага.

Куда пришли, не понял Ари. Справа за маленьким заборчиком была какая-то совсем уж малопроезжая дорога, упирающаяся в богатое именье, со львами (каменными), изгородью (живой) и китайским садиком. Впереди тропа вела мимо этого именья все вверх, вверх. Слева была покрытая высочайшим вереском пустошь.

Еще три шага, сказал Лысый и протянул руку, меня звать де Селби.

Ари, сказал Ари. Можно просто Эдик.

Герр Фукс, — сухо сказал Фукс.

Боп, как обычно, ничего не сказал.

Через (действительно) три шага вереск с левой стороны расступился, как по волшебству, показалось поле для гольфа, покрытое ровной красивой зеленой травкой. По полю там и сям ходили престарелые фрау с клюшками, с тележками, ведомыми кэдди или самостоятельно (в смысле, тележки были ведомы самостоятельно престарелыми фрау, или же моторчиком). В основном они ходили парами (в смысле, фрау и кэдди, или фрау и фрау, тележки и клюшки не считаются). То и дело какая-нибудь престарелая фрау хватала клюшку и тщилась ее поднять, но у нее не хватало на это сил, а если хватало сил, то не хватало меткости попасть по шарику, а если хватало меткости попасть по шарику, то не хватало меткости ударить в нужном направлении, а если хватало меткости, то не хватало сил добить до лунки. Диаграмма нехваток была примерно такой: сила (поднять клюшку) → меткость (попасть по шарику) → меткость (попасть в нужном направлении) → сила (добить до лунки). Старушки ходили и постоянно терпели ту или иную неудачу. В дополнение ко всему они иногда падали, и тогда кэдди их поднимали. Вся эта механика представляла собой зрелище наиудручающее.

Я живу здесь, сказал де Селби и показал на поле, очень, очень удобно. Очень близко от дороги и прекрасный вид на залив. Заглянете в гости?

Извините, очень спешим, сказал Фукс, на обратном пути, быть может?

Ну, как знаете, сказал де Селби, до свидания! И он перешагнул через низенький каменный бордюр, снял шляпу (только сейчас друзья увидели, что он лыс как коленка; вопрос, стали бы они ему помогать, если б знали!), пошел, хромая, мимо престарелых леди, которые как будто его не заметили, за ближайший холм. На холме стоял маленький флагшток, обозначавший лунку, до которой леди пытались добить шариком. Проклятый шарик все время скатывался вниз! А де Селби совершенно исчез из виду, словно его никогда и не было.

Это кто был, бомж, что ли? где он живет-то, осторожно, памятуя о Бопе, спросил Ари.

Не знаю.

Может, он из Доброго народца?

Ага, конечно, послан нам, чтоб избавить от полицая.

Невежливо как, хоть бы в гости позвал.

Он и позвал.

Да, кстати, позвал, и ты сразу отказался. Вот почему? Я бы перекусил или выпил чего-нибудь.

Нипочему. У Доброго народца не пьют и не едят, а то навеки останешься.

Он из Лысого народца, не из Доброго. А у лысого народца, наоборот, останешься, если ничего не ел и не пил, понял!

Иди ты, сказал Фукс, но осторожно, потому что Боп.

Молодые люди, раздался скрипучий, но все равно довольно громкий голос. Это была одна из древних фрау, что играла в гольф. Вторая стояла рядом и подбадривала ее жестами и мимикой. Молодые люди! Вы не знаете, как пройти вон к той лунке, и она указала рукой куда-то на север-северо-восток.

Фукс и Ари дружно повернули головы в указанном направлении, но ничего не увидели. Мы не знаем, сказали они, а что там такое?

Там лунка, сказала фрау.

А, сказали Фукс с Ари, лунка. Тогда понятно!

Так не знаете? Нет.

Да, и еще, молодые люди! Тут ходит полицай и ищет некоего Бопа, что ли. Не видали?

Фукс с Ари повернулись и пошли прочь от поля. Домики с прозрачными зелеными заборами остались ниже, сюда не доходила и дорога, которая вела более или менее почти до вершины, местность представляла собой вересковую пустошь, изрытую тропинками, не очень частыми, впрочем, и так продолжалось до самой вершины, которая отличалась от остальных частей холма всего лишь тем, что располагалась чуть дальше от уровня моря. О Бопе они, конечно, не сказали ни слова, ни друг другу, ни старой фрау, никому, никому.

Осталось найти вершину, и цель их путешествия будет достигнута. Но как это сделать, когда, вероятно, эту вершину легко пропустить из-за высокого вереска. Например, если вдруг нам покажется, что точка A находится дальше от уровня моря, чем любая другая точка B, где гарантия того, что в точке A просто не выше вереск, а на самом деле есть некая точка C, где вереск ниже (или его совсем нет), но поверхность земли дальше от уровня моря, чем даже в точке A, спросил Ари у Фукса, на что Фукс разумно ответил, это верно, но не стоит забывать, что сейчас мы находимся в точке D, и мой вестибулярный аппаратус подсказывает мне, что поверхность земли довольно круто повышается в направлении примерно северо-востока, ну, плюс-минус. Я согласен с тобой, друг мой Фукс, — сказал Ари, — и мой вестибулярный аппаратус подсказывает мне то же самое. Но что мы будем делать, когда наш аппаратус перестанет нам что-нибудь подсказывать? Тогда и будем думать, мудро ответил Фукс. И они пошли пока туда, куда им подсказывали их вестибулярные аппаратусы.

Все выше и выше шли Фукс с Ари (и Бопом), пока не дошли до опушки какого-то даже и леса, из которого вдруг выскочил полицай.

Стой, закричал полицай.

Они остановились.

Я разыскиваю Бопа. Вы не Бопы?

Фукс и Ари покачали головами. Боп куда-то делся.

Докажите!

Как, спросил Фукс.

Покажите аусвайсы!

Кто же ходит в горы, спокойно сказал Фукс, закуривая, с аусвайсом?

Так у вас что, нет аусвайса?!

Конечно, нет. Мы же пошли в горы, сказал Фукс, а Ари подтвердил: абсолютно! исключительно!

Тогда вы арестованы. Для выяснения личностей. И он навел на них пистолет. Мне кажется, один из вас точно Боп!

У меня есть идея получше, сказал Фукс, скажите, вы ведь наверняка тут сидели в засаде?

Да, самодовольно сказал полицай.

И я так же думаю. Потому что ваше появление явилось для нас полнейшей неожиданностью.

Так и должно было быть, самодовольно сказал полицай.

Если вы заметили, мы ни разу не назвали друг друга по имени. Так спросите у меня втайне, как зовут его, — и он показал на Ари, — а его, как зовут меня. А потом спросите, у меня, как зовут меня, а у него, как зовут его. Поскольку мы не будем знать ответов друг друга, то нам волей-неволей придется говорить правду. Если кто-то захочет вас обмануть, это сразу станет вам понятно, потому что сговориться-то мы не успели — так неожиданно вы выскочили.

Хорошая идея, сказал полицай, подумав, я действительно выскочил весьма неожиданно. Я вас спрошу, конечно, но потом все равно арестую. Итак, как зовут тебя, спросил он у Ари, отведя его в сторонку.

Ари, сказал Ари. Можно просто Эдик.

А его?

Герр Фукс.

Герр Фукс в это время воспользовался моментом, тихонько вытащил из ножен финку и размахнулся. Полицай, весьма увлеченный разговором с Ари, увидел его замах в последний момент, и единственное, что он успел сделать, так это выстрелить в Фукса (не попал), выстрелить в Ари (промазал), просвистеть тревогу и подпрыгнуть в тщетной попытке увернуться от ножа.

Хорошие рефлексы, сказал Фукс, а потом сказал, что медлить нельзя, потому что — послушай! — по всему холму засвистели полицейские свистки, раздался лай полицейских собак, у подножия раздались звуки полицейских клаксонов, со стороны залива, — гляди! — отправились к полуострову полицейские катера, а в городе за водой поднялись в воздух полицейские вертолеты.

Полицай лежал и глядел в небо. Земля вокруг его головы потемнела.

Ты убил его, ты его убил, восклицал Ари.

Нет, не убил, сказал Фукс, это тупой нож, таким нельзя убить человека. Я его просто оглушил, не бойся, Ари, сказал Фукс, обыскивая полицая. Он вытащил финку из полицая, вложил ее в красивые золотые ножны (запомните эти ножны для будущего), взял у полицая пистолет, снял с него плащ и фуражку и дал Ари. Но, хоть я его и не убил, а смываться нам нужно. Надень, чтоб с вертолета ты казался похожим на полицейского. Надень на меня наручники, будто ты меня ведешь. Смываться нам все-таки нужно.

Куда мы смоемся, заплакал Ари, куда мы смоемся? Мы пропали, мы пропали! Холм оцеплен полицейскими, полицейские на земле, на воде и в воздухе.

Бежим, сказал Фукс, и Ари, хотя и не верил в спасение, побежал вслед за ним. Фукс бежал в наручниках, а Ари бежал, наставив на него пистолет. Их вестибулярные аппаратусы вели их вниз по холму прямо по той дороге, по которой они пришли, мимо точек A, B, C, и всех остальных, не исключая также и D, и они говорили так (без знаков препинания потому что впопыхах):

думать будем и тогда подсказывать что-нибудь нам перестанет аппаратус наш когда делать будем мы что но самое же то мне подсказывает аппаратус вестибулярный мой и Фукс мой друг тобой с согласен я минус-плюс ну востока-северо направлении в повышается круто довольно земли поверхность что мне подсказывает аппаратус вестибулярный мой и D точке в находимся мы сейчас что забывать стоит не верно это A точке в даже чем моря уровня от дальше земли поверхность но нет совсем его или ниже вереск где C точка некая есть деле самом на а вереск выше не просто A точке в что того гарантия где B точка другая любая чем моря уровня от дальше находится A точка что покажется нам вдруг если например вереска высокого из-за пропустить легко вершину эту вероятно когда сделать это как но

За такими разговорами они достигли поля для гольфа где бабушки спрашивали их как найти лунку на северо-северо-востоке видимо нашли потому что тех престарелых фрау там уже не было а были наоборот другие (т. е. были престарелые фрау но они были не те), они (фрау) активизировались и интенсифицировали свои движения, машинерия старой плоти дергалась в убыстренном темпе но все так же бесплодно и бесплотно и все так же удручающе. Всюду со всех сторон приближались к ним полицаи, и хотя еще не видели их за холмиками, но бежать было уже некуда… некуда! Ари опять заплакал.

Молодые люди, обратилась к ним скрипучим голосом одна старушка, тут полицаи ищут некоего Ари, то есть Мишу, и герра Фукса, вы не видали?

Видали, видали, сказал Фукс, вон там, и старушка потрусила в направлении восток-северо-востока, и с ее уходом как будто открылась дверь, и в нее ворвались, заглушив хныканье Ари, лай собак, стрекотание вертолета, гортанные крики полицаев и свежий ветер с залива, пролетающий между холмов.

Де Селби, крикнул тут в последней отчаянной надежде Фукс, вот мы и пришли. Тут же откуда-то из травы явился тоненький человечек, взял Ари за руку, а Фукса за наручники и провел их в малозаметную дверь, захлопнув которую, они не перестали слышать лай собак и гортанный голос полицаев (которые как раз ворвались на площадку между холмами), но эти звуки перестали их раздражать и тревожить, потому как уже не имели к ним отношения и не несли угрозы.

Боп с вами, спросил де Селби, Ари с Фуксом прислушались и решили, что кажется, нету, и это было очень странно, потому что Боп всегда был с ними. А вот теперь не было, они могли, наконец, говорить свободно. Ну, как твоя девка, спросил Фукс. А тебе какое дело, ответил Ари, я же не спрашиваю, как твоя баба. А, очень мило, что ты о ней вспомнил! Жива, здорова, тебе кланяется. Спасибо, буркнул Ари. Так как твоя девка, спросил Фукс. Господа, господа, сказал де Селби, к делу. Что будете пить? Шнапс, сказал Фукс, шнапс, сказал Ари. И снять наручники, сказал Фукс. У меня нет ключей, сказал Ари. У меня есть запасные, сказал де Селби, подавая стаканы. Так вы, господа, шли по эйнштейновой тропе? Какой ответ вы хотели получить? А вам-то что, спросил Фукс. Да мне дело есть до него. И вам, я вижу, дело есть. В наше время мало кому есть дело до Эйнштейна. Турбореактивный у вас шнапс. Да, это такой шнапс — всем шнапсам шнапс. Трехлетней выдержки, хотя изготовил я его месяц назад. Де Селби стремительно пьянел. Один наручник он с Фукса успел снять, а в скважину второго попасть уже не мог, так окосел. Взялся Ари, но и он окосел тоже и не мог попасть. Взялся и Фукс — с понятным (тем же) результатом. Так и остался на левой фуксовой руке браслет из наручников, с которого свисал на цепочке второй браслет. А Эйнштейну-то самому есть дело до Эйнштейна? Я вижу, ребята, вы надежные ребята, я вам сейчас кое-что расскажу, раз вам есть дело до Эйнштейна. ЭЙНШТЕЙН ЖИВ. Умер, сказал Ари. Так все думают, сказал де Селби, а на самом деле он жив. Все думают, что он умер в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, а он, однако, не умер. Знаем мы все, сказал Фукс, и про букмекеров, и про двойника. Но он все равно уже умер, только не в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом, а в две тысячи ***. Де Селби расхохотался. Не думаю, что этот вечный жид когда-нибудь умрет, сказал он. Но я сам его видел, с дыркой в голове, сказал Фукс. Когда? Да вот же, в две тысячи ***. Хорошо видел, спросил де Селби. Освещение нормальное там было, много времени рассматривал? Нормально рассматривал, сказал Фукс, а Ари кивнул. Это где было, в Выборге, в Курессааре? Или уже в Питкяранте? Фукс открыл рот, то же сделал и Ари. У старика Эйнштейна девять жизней и девять сотен двойников. Когда кто-то обнаруживает старика Эйнштейна, он (Эйнштейн) вдруг умирает, а потом в каком-нибудь северном городке вдруг объявляется старичок в больничном халате, с кудрявыми волосами и высунутым языком. Во всех он подозревает букмекеров. Но, чуваки, секрет в том, что букмекеры за ним уже не охотятся. Сейчас другая тема актуальна. Какая? Путешествие в другой мир, получение знаний для новых технологий, синтетических наркотиков и так далее. Путешествие в будущее, если говорить про букмекеров. А статистическая физика, как оказалось, сосет. Как это, спросил Фукс, который всегда тянулся к знаниям. Ари тоже всегда тянулся к знаниям, особенно после знакомства с Фуксом. Может, они всегда были знакомы? Ну, для букмекеров сосет. Для вас, профанов, не сосет. Все равно, сказал Фукс. Ну ладно, смотрите, сказал де Селби. Смотрите. Слышали что-нибудь про принцип неопределенности Гейзенберга? Все не определено, сказал Фукс вопросительно. Я знаю, что я ничего не знаю, дополнил его вопрос Ари. Нет, все не то, хитро улыбнулся де Селби. Хороший шнапс? Хороший, хороший, сказал Фукс, а Ари добавил, похож на пятилетний. Хе-хе-хе, меленько засмеялся де Селби, именно что похож! Похож на пятилетний. На самом деле я дистиллировал его на прошлой неделе. Да что вы говорите, удивился Ари, а Фукс подозрительно понюхал шнапс и отставил стакан. Как вам это удалось? Де Селби не удостоил ответом, а с таинственным видом продолжал про принцип неопределенности: на самом деле это вот что такое: пускай у нас имеется куча совершенно одинаковых копий физической системы, естественно, в совершенно одинаковом состоянии. Возьмем в них частицу и будем измерять ее координаты и импульс. Так вот, измерения выстроятся не одинаково, а в соответствии с некоторым законом распределения вероятностей. Произведение среднеквадратического отклонения координаты на среднеквадратическое отклонение импульса будет не меньше, чем половина константы, называемой постоянной Планка. Это и есть принцип неопределенности, заключил де Селби, выпьем же за принцип неопределенности! И они выпили шнапса за принцип неопределенности. Закон этот статистический, добавил де Селби, он говорит о наиболее вероятном отклонении координаты или импульса. Ясно, сказал Ари. Понятно, сказал Фукс. Ну, в общем, в переводе на нормальный язык, нельзя абсолютно точно определить одновременно координату и импульс. Координату и импульс, тупо переспросил Фукс. Ну, не обязательно координату и импульс, можно, например, энергию и время или еще что-нибудь. А что такое импульс, спросил Ари. Это то, как ты перемещаешься в пространстве, сказал де Селби. Если грубо. За окном все ходили полицаи и искали Ари и Фукса. Ну смотрите, сказал де Селби. Полицаи ищут вас. Они примерно знают или где вы, или где убитый в лесу полицай, но не одновременно! Когда вы не скрывались, вы шли более или менее предсказуемо, но в точности сказать, где вы, было нельзя. То же самое про полицая. Теперь, когда полицай лежит на одном месте, его местоположение определяется с точностью до молекулярного движения и теплового расширения, зато ваше крайне неопределенно — посмотрите в окошко, в какой растерянности полицаи. Вот это и есть принцип неопределенности. Ааа, сказал Фукс. Ну и букмекерам этот принцип неопределенности портит все карты, в точности они ничего предсказать не могут, лишь с каким-то приближением. Понятно, сказал Фукс, как не понять. А Ари промолчал.

На улице стемнело. Полицаи со своими собаками разошлись.

Впрочем, мне все равно придется вас убить, сказал де Селби.

За что, удивился Ари. Слишком много знаете про Эйнштейна, сказал де Селби, хлебнул еще десятилетнего шнапса трехдневной выдержки, его вырвало, и он заснул.

Заснул и Ари, а Фукс, пошатываясь, вышел из хижины де Селби, закрыл за собой дверь (хижина была так хорошо спрятана, что Фукс, отняв руку и не сдвинувшись с места, уже даже при желании не смог бы ее найти; впрочем, он и не собирался) и пошел эйнштейновой тропой. Он дошел до того места, где все еще лежало тело полицая, бесцельно побродил по вершине холма; просветления не приходило. Тогда он спустился вниз и стал ловить машину; жители М*** все были слишком жадными или слишком дисциплинированными, и никто не останавливался. Тогда он взял в руку двадцать евро и стал голосовать при помощи банкноты. Остановилась первая же машина и довезла его до полупустого пустого в этот час аэропорта. Фукс купил билет на самолет, вылетающий через шесть часов, и вышел покурить в пустоту околоаэропортного пространства. Привычно пожертвовал одну сигарету Бопу. Внезапно насторожился и прислушался. Была какая-то пустота. Кажется, Боп так и не вернулся.

Бопа не было.

Мы русские, с нами Боп, подумал про себя Фукс и снова прислушался. Бопа не было. Не было Бопа.