Жигмонт и Михал поднялись рано. Нашли выход во двор, посмотрели коней в конюшне, напоили их, поводили, потом сами умылись у колодца.

Когда они вошли в кухню, там за столом уже сидела Ивана, племянница хозяйки. Стол на этот раз выглядел более пристойно и чисто. При дневном свете они могли разглядеть девушку. Должно быть, ей уже минуло двадцать лет или даже немного больше. Высокая, стройная и тонкая, она все равно производила впечатление сильной. Темные, распущенные по плечам волосы, густые темные брови оттеняли приятно ее нежно-смуглое лицо. Особенно хороши были у нее глаза — темные, глубокие, большие и как-то безоглядно сияющие. Крепко зажав деревянную рукоять ножа в своих длинных, тонких и сильных, но чуть загрубелых пальцах, девушка резала на ровные ломти ковригу ржаного хлеба. Пальцы ее украшало несколько дешевых серебряных колечек, в уши были вдеты большие круглые серебряные серьги. Одета она была в темное синее платье из холста деревенской выделки. В этом странном жилье, где гостям не подавали воду для умывания, девушка выглядела чистой, нежной и доброй. Михал то и дело заглядывался на нее и лицо у него делалось умиленно-мечтательным и немного смешным, как у ребенка, который собирается просить взрослых об исполнении какого-то своего детского желания.

И Жигмонту и Михалу казалось, что они видели эту милую девушку прежде, но где и когда — не припоминалось.

Девушка улыбнулась и пригласила гостей к столу. Они назвали друг другу свои имена. Девушка извинилась за свое вчерашнее поведение — они с тетей живут очень замкнуто, никаких гостей у них не бывает, вот она и испугалась. Нет, о письме она ничего не знает.

— Но тетя Кларинда сейчас спустится и будет говорить с вами.

— Она уже знает о нашем приезде? — спросил Жигмонт.

— Нет, — Ивана покраснела. — Она с вечера еще не выходила. А я не беспокою ее, у нас так заведено. Но она скоро выйдет! — Девушка глянула на дверь с некоторым беспокойством, затем позвала служанку. — Мария!

Мария тотчас вошла в кухню.

— Мария, принеси молока для тети Кларинды! Скорее! Она скоро выйдет! Я совсем забыла о молоке!

Служанка принесла с ледника небольшой кувшин с молоком.

— Тетя Кларинда любит холодное молоко! — пояснила Ивана. И тут же смутилась тому, что посвящает гостей в столь интимные подробности тетиных вкусов и привычек.

Таким образом, завтрак проходил довольно приятно. Но тетя Кларинда всё не являлась.

Наконец все уже открыто томились ожиданием. На лице Иваны появилось выражение испуга. Михалу стало жаль ее.

— Она, наверное, привыкла поздно выходить, — предположил юноша своим мягким доброжелательным голосом.

— Нет, нет! — поспешно и пугливо возразила Ивана. — Она всегда выходит рано!

— Ну, значит, она совсем скоро выйдет! — Михалу было немного досадно на себя — он так неудачно попытался успокоить девушку.

Подождали еще. Хозяйка не появлялась.

— Надо бы сходить, посмотреть, что с ней! — уронила подошедшая близко к столу Мария.

— Нет, нет! — встрепенулась Ивана. — Я боюсь! Она не любит, когда ее тревожат!

— Мария права! — спокойно вмешался Жигмонт. — Пусть она и поднимется к госпоже. Думаю, та не рассердится на старую служанку!

Ивана сидела, как на иголках, всё порывалась что-то сказать, возразить, но Жигмонт делал вид, будто не замечает ее волнения.

— Ступайте, Мария, — сказал он. — Мы будем ждать у лестницы.

Его тон и манера держать себя внушили почтение старой служанке.

Все собрались у лестницы, где уже ждал Чоба. Мария поднялась наверх. Ивана не находила себе места. Она опустилась на ступеньку и закрыла лицо ладонями.

— Это камень, — мягко произнес Михал. — Вы простудитесь!

Она отняла ладони от лица, посмотрела на юношу и вдруг послушно встала.

Страшный протяженный визгливый женский крик заставил всех невольно вздрогнуть.

Кричала Мария.

Вот она появилась на верхней ступеньке, лицо искажено от ужаса, вскинутые руки дрожат.

— Сюда! Сюда! Помогите!

В два прыжка Жигмонт очутился рядом с ней. За ним поспешили остальные.

Они подбежали к двери в спальню. Мария, дрожа, припала к стене. Жигмонт рывком распахнул дверь.

Глазам их открылась широкая с высоким потолком комната. Когда-то потолок украшала лепнина, но теперь многие завитки осыпались, углы затянула паутина.

В комнате царил беспорядок. Широкая постель неприбрана.

На полу лежала женщина. Она пышно раскинулась в этой неуютной комнате. Пальцы ее были унизаны перстнями, на шее сверкало драгоценное ожерелье; алое бархатное платье казалось пылающим костром. Густые темно-каштановые волосы лежащей сбились. Золотая тончайшая пыльца на веках полузакрытых глаз придавала этой удивительной красоте некий сказочный оттенок.

Женщина была мертва!

Жигмонт узнал ее наряд! Он вспомнил слова Маргареты о том, что лишь после ее смерти он увидит ее истинный облик. Но не только красота мертвой поразила его, поразило его и что-то другое. Опустившись на колени, он тихо произносил невнятные слова. Неподдельную горечь выражали его черты.

Михал смотрел на мачеху. Она лежала сказочно-прекрасная и совсем чуждая, как статуя святой Девы, украшенная для праздничной процессии. Невольно он испытывал жалость к этой мертвой красоте.

— Маргарета, — шептал он. — Маргарета!

Ивана громко плакала.

Мария и Чоба не решались войти. Жигмонт решительно поднялся.

— Вы знаете эту женщину? — он обернулся к слугам.

— Знаю, — Чоба отвечал тихим голосом.

— Знаю, знаю! — Мария подалась вперед. — Это наша госпожа Кларинда Шомёги! Но сроду я не видела у нее такого платья! Ох, красавица моя!

— Ее убили? — Михал подошел ближе.

— Не знаю, — отвечал Жигмонт. — Похоже, она упала и ударилась о выступ камина. Видишь, одна лишь капелька крови, на виске! Бедная! — его голос дрогнул.

Ивана перестала плакать и смотрела на них испуганно.

— Должно быть, это случилось утром, — сказал Михал. — Когда она одевалась, чтобы сойти вниз. У нее могла закружиться голова…

— Нет, Михал! Посмотри на труп! Окоченение было и миновало. Это случилось не сегодня! Возможно, вчера днем!

— Но как она оказалась здесь? — спросил Михал.

— Не знаю, — отвечал Жигмонт с какою-то беззащитной задумчивостью. — Не знаю… Она могла вести двойную жизнь, — он говорил нерешительно, затем обернулся к служанке. — Ты и вправду утверждаешь, Мария, что это твоя госпожа?

— Как на исповеди! — старуха перекрестилась. — Только я и не знала, что госпожа сохранила такие наряды и драгоценности!

— Вы говорите, она письмо прислала вам! Может, для вас и нарядилась, бедняжка!

— Она не отлучалась из замка?

— Она здесь сызмальства безвыездно живет!

— Вы каждый день видели ее?

— А то!

— Нет, отец, это невероятно! — вмешался Михал. — Ведь и мы видели Маргарету ежедневно! И еще! Смотри! Вот шкатулка с драгоценностями! Разве ты не узнаёшь? Ты сам подарил ее Маргарете! А вот что я только что подобрал на полу! — Михал показал отцу двузубую золотую венецианскую вилку. — И эта вещь принадлежала Маргарете! Служанка лжет! Эта женщина — Маргарета, и никем иным быть не может!

— Ты не совсем прав, Михал, — грустно сказал Жигмонт. — Я знал Маргарету и под другими именами! Одно время она называла себя Клариндой! Но так зовут хозяйку этого замка! И Мария, как ты уже слышал, утверждает, будто мертвая женщина — это хозяйка замка, Кларинда Шомёги.

— Служанка может и лгать! — заметил Михал.

— Хорошо! Пока оставим эту загадку! Я хочу побыть наедине с Маргаретой! Выйдите все! И ты, девочка, иди! — обратился Жигмонт к Иване, глядевшей на него с каким-то горестным изумлением. — Уведи ее, Михал!

Михал осторожно взял девушку за руку и повел к двери.

Жигмонт остался в комнате один.

Он присел на неприбранную постель и задумался, подперев ладонью подбородок.

Значит, Маргарета, Кларинда, старуха, та девушка, которую он полюбил в юности, — одно и то же лицо! Маргарета солгала, когда говорила ему о смерти Кларинды! Она сама была Клариндой! Зачем же она солгала? О, но ведь это так просто! Она узнала его! И она не хотела, чтобы он узнал в ней ту, которую видел в юности! И те воспоминания, что связывают его с замком Гёзале! Значит, всё случилось в замке Гёзале! Он вспомнил о кольце. Взглянул на руку Маргареты. Вот оно, кольцо, которое он ей подарил!

Он встал, наклонился и подержал руку мертвой женщины.

На какой-то миг ему показалось, будто она жива. И тотчас же он понял, откуда такое ощущение! На столе лежали ее надушенные перчатки и золотой флакон с ароматной водой. Эти запахи, исходившие прежде от живой Маргареты, снова создали мгновенную иллюзию жизни!

Он подошел к столу! Понюхал перчатки, флакон. Взял шкатулку. Ему почудился шорох за спиной. Рука дрогнула.

Шкатулка опрокинулась. Высыпались и блеснули мелкие звенья золотых цепочек, разноцветные камешки серёг. Но что это?

Жигмонт увидел знакомое кольцо! То самое, это — что он когда-то подарил Маргарете! Только что оно было у нее на пальце!

Он быстро наклонился к мертвой.

Сличил кольца.

Одинаковые!

Та же знакомая печатка — в центре — мужская фигура, по обеим сторонам от нее застыли птицы — две — с девичьими ликами!

Что это значит?

И та девушка, давно, тогда, та девочка… И она была всё тем же лицом, всё той же Клариндой-Маргаретой.

Но нет, он знал, что это не так! Да давняя телесная близость и близость с Маргаретой — это было совсем по-разному! Да, но она хранила обличье старухи! Но если бы не обличье, ничего бы не могло быть!..

Маргарета могла заказать точно такое же кольцо! Зачем? Ну, хотя бы для подарка ему! Что ж, это объяснение.

Но кто же она, мертвая красавица, лежащая перед ним?

Она не может быть одновременно его подругой, девушкой, испытавшей в жизни столько приключений, придворной дамой, и… старой девой, всю жизнь проведшей в заброшенном замке в глуши! Тогда…

… остается единственное объяснение — двойничество! То самое, которому Кларинда-Маргарета училась у голубоглазого старика! Значит, она лгала, когда уверяла, что так и не выучилась создавать иллюзии? Прекрасно выучилась!

Хозяйки замка нет! Значит, она-то и была искусственно созданным двойником! Маргарета мертва и — нет иллюзии! Исчез двойник!

Как погибла Маргарета? Не выдержала напряжения? Столько лет…

Но то, то давнее, что оно было? Нет, не сходится.

Жигмонт посмотрел на раскинутую перед ним пышную мертвую красоту. Была в этой пышной раскрытости какая-то щемящая беззащитность!

Он наклонился, поднял ее на руки, уложил на постель. Присел рядом… И снова явственно расслышал громкий шорох за спиной.