63

И вновь Эцио путешествовал по Испании, но теперь в одиночку Как и в прошлый раз, путь был долгим и утомительным. Изменилось лишь направление: нынче он ехал строго на север, где находилась Виана. Туда он прибыл в марте 1507 года от Рождества Христова. Город, видневшийся вдали, был почти точной копией картины, показанной ему Яблоком. Крепкие стены, а в центре – такая же крепкая цитадель.

Эцио еще не пересек границу Наварры, а его наметанный взгляд сразу определил, что город находится в осаде. Он попытался расспрашивать у жителей близлежащей деревни, но те лишь тупо качали головами. Местного диалекта ассасин не знал. К счастью, ему встретился деревенский священник, знавший латынь. Святой отец и рассказал Эцио о происходящем.

– Должно быть, вы слышали, что наши король и королева имеют замыслы относительно Наварры. Это богатый край, а потому они хотят присоединить его к Испании.

– Они собираются взять Виану?

– Можно сказать, уже взяли. Точнее, по их приказу город взял граф Лерин со своими войсками.

– А кто сейчас осаждает город?

– Наваррские войска. Думаю, они победят.

– Почему вы так думаете?

– Потому что ими командует зять короля Наваррского, а этот человек – опытный генерал.

У Эцио чаще забилось сердце.

– Как зовут генерала?

– Очень известный человек. Чезаре Борджиа, герцог Валентинуа. Говорят, в свое время он командовал армией самого папы римского. Но испанские войска очень храбрые. Они не стали отсиживаться за крепостными стенами, а дали наваррцам бой в окрестных полях. Там и сейчас идут кровавые сражения. На вашем месте, сын мой, я бы отказался от поездки в Виану. Вы не найдете там ничего, кроме крови и разрушений.

Эцио поблагодарил священника и пришпорил лошадь.

Ассасин вскоре въехал в полосу ожесточенных сражений. Обеим сторонам мешал клубящийся туман. Где-то в самой гуще сейчас воевал Чезаре, убивая каждого врага, приближавшегося к нему. Эцио не успел опомниться, как сам оказался втянутым в поединок. На него наскочил наваррский всадник, на мундире которого красовался герб с красным щитом, перечеркнутым желтыми цепями. Эцио атаковал, однако его противник пригнулся. Самого ассасина инерция удара едва не выбросила из седла. Удержавшись каким-то чудом, он развернул лошадь и вновь помчался на наваррца. Тот попытался ударить мечом в бок, найдя уязвимое место. Но Эцио сумел опередить противника. Острие его меча пропороло наваррцу грудь. Тот взвыл от боли. Его лошадь попятилась назад. Несколько выигранных секунд позволили ассасину нанести сильный удар сверху и глубоко рассечь наваррцу правое плечо. Поверженный противник рухнул с лошади на землю, где его добили испанские пехотинцы.

Поскольку Чезаре сражался пешим, Эцио тоже решил спешиться, полагая, что так будет легче незаметно подобраться к своему заклятому врагу Спрыгнув на землю, Аудиторе побежал вперед.

Наконец-то он оказался лицом к лицу со своим давним и смертельно опасным врагом. Лицо Чезаре было перепачкано кровью вперемешку с пылью. Чувствовалось, он сильно устал, но одно появление Эцио прибавило ему сил и решимости.

– Ассасин? Как ты меня нашел?

– Меня привела к тебе жажда отмщения за Марио Аудиторе.

Они сражались на мечах, попеременно делая выпады, пока Эцио не удалось выбить оружие из руки Чезаре. Затем, убрав свой меч, он бросился к отцеубийце и схватил того за горло. Чезаре кое-чему научился у Микелетто, умевшего не только душить, но и освобождаться от душителей. Чезаре удалось вывернуться. Аудиторе выдвинул скрытый клинок, однако Борджиа снова сумел избежать удара. А вокруг бушевало яростное сражение.

Неожиданно испанские трубачи заиграли сигнал отступления. Торжествующий Чезаре крикнул наваррским солдатам, что находились поблизости:

– Убейте его! Убейте ассасина! Разорвите этого maldito bastardo на кусочки!

Чезаре скрылся в густеющем тумане. Эцио был окружен наваррскими солдатами. Он упорно бился, пока чудовищная усталость не сморила его. Тогда он упал на землю. Туман оказался его союзником. Вражеские солдаты проходили мимо, считая ассасина убитым.

Эцио не знал, сколько времени он проспал, а когда проснулся, то увидел, что лежит на спине, посередине поля битвы. Чтобы сесть, ему пришлось спихнуть с себя тело убитого солдата.

Небо вокруг было под стать недавнему сражению – кроваво-красного цвета. Такие странные облака Эцио видел впервые. Вдали, где их не было, нещадно палило солнце. Над широкой дорогой висела пыль. Сама дорога была устлана мертвыми телами.

На ближайшем к Эцио трупе сидела ворона и жадно клевала глаз покойника. Мимо пронеслась лошадь без всадника, обезумевшая от запаха крови. Ветер теребил рваные знамена с поломанными древками.

Эцио с кряхтением встал. Ноги, еще не успевшие отдохнуть, не желали двигаться. Но он заставил их идти. Осмотрев себя, Аудиторе понял, что лишился меча и кинжала. Труп, свалившийся на него, помешал грабителям унести наруч и скрытый клинок.

Перво-наперво надо было раздобыть себе новое оружие. Поблизости Эцио увидел крестьянина, деловито обшаривавшего трупы. Услышав шаги, крестьянин поднял голову.

– Оружие ищете? – догадался он. – Здесь этого добра полно.

Эцио высматривал убитых офицеров и рыцарей, поскольку те были лучше вооружены. Однако кто-то успел побывать здесь раньше его. Наконец он наткнулся на убитого капитана, у которого позаимствовал отличный меч и кинжал, похожий на тот, что был у него. Забрав оружие, ассасин поблагодарил покойника.

Оставалось найти лошадь. Отыскать свою он уже не надеялся. Его устроила бы любая кобыла, поскольку передвигаться пешком означало терять драгоценное время. Удача улыбнулась Эцио. Выйдя за пределы поля сражения и удалившись на достаточное расстояние от наваррского лагеря, он увидел оседланную боевую лошадь. Кровь на ее боках была чужой. Животное спокойно щипало траву. Говоря ей ласковые слова, Эцио забрался в седло. Лошадь немного побрыкалась, но ассасин сумел ее успокоить. Натянув поводья, он поехал туда, откуда пришел, – на поле сражения.

Крестьян там прибавилось. Каждый стремился чем-нибудь разжиться у мертвецов. Проехав мимо, Эцио галопом взлетел на гребень холма. Снизу доносились звуки нового сражения. Теперь оно шло на равнине, почти возле самых городских стен. Наваррцы пытались взять их штурмом. Испанские солдаты отвечали пушечными залпами.

 

64

Эцио ехал, не зная, в расположении чьих войск он окажется. Путь его лежал через оливковые рощи, где он наткнулся на наваррских караульных. Те выстрелили из мушкетов раньше, чем он успел повернуть назад. Аудиторе не пострадал. Пули достались его лошади.

Он сумел скрыться за деревьями и дальше шел пешком, стараясь не попадаться на глаза испанцам, которых здесь тоже хватало. Выйдя к рощице, Эцио припал к земле, подполз ближе и увидел двух испанских солдат. Один, раненый, лежал на траве. Второй изо всех сил пытался успокоить товарища.

– Рог favor, – стонал раненый. – Мои ноги. Почему кровь все течет и течет?

– Compadre, я сделал для тебя все, что в моих силах. Теперь ты должен уповать на Господа.

– Пабло! Мне страшно! Mis piernas! Mis piernas!

– Успокойся, Мигель. Лучше подумай о щедром жалованье, которое мы получим, когда победим наваррцев. И о трофеях!

– Как зовут старика, который нами командует?

– Ты про кого? Про el conde de Lerin?

– Да. Мы же сражаемся под его началом?

– Верно, друг мой. Он служит королю и королеве, мы служим ему, потому и пошли на эту войну.

– Пабло, сейчас я воюю за собственную жизнь.

С другого конца на полянку выбежало несколько испанских солдат под командованием сержанта.

– Что ты тут прохлаждаешься? – прикрикнул на здорового солдата сержант. – Мы должны обойти их с фланга.

– Моего друга ранили, – объяснил Пабло. – Он не может идти.

– Оставь его здесь, и идем.

– Дайте мне еще немного времени.

– Ладно. Только не задерживайся. Мы наступаем к северу. Не попадись в лапы наваррцам.

– А как мы узнаем, что обошли их с фланга?

– Начнется стрельба. Мы вклинимся там, где они меньше всего нас ждут. Ты спрячь раненого среди деревьев и спрячься сам.

– Постойте, господин сержант.

– Что еще?

– Я пойду с вами.

– Сейчас?

– Да, господин сержант. Мой друг Мигель… умер.

Дождавшись, пока испанцы уйдут, Эцио двинулся следом: вначале на север, а затем на восток, к Виане. Выйдя из оливковых рощ, он понял, что огибает поле сражения с северного края. Куда подевались испанцы? Выстрелов он не слышал и не видел признаков того, чтобы они успешно обошли наваррцев с фланга.

По пути ему встретилась разрушенная деревушка. Эцио обошел ее стороной, своевременно заметив испанских снайперов, затаившихся среди развороченных стен. Снайперы были вооружены длинноствольными мушкетами с колесцовыми затворами. Чувствовалось, дожидались подхода наваррских отрядов, чтобы встретить врага внезапным огнем.

Эцио наткнулся на раненого солдата. Мундир бедняги был так густо залит кровью, что определить, на чьей стороне он воевал, не представлялось возможным. Солдат лежал, привалившись к одинокому оливковому дереву. Он крепко обхватил себя за плечи, пытаясь хоть немного ослабить нестерпимую боль. Его трясло. Рядом валялся мушкет.

Наконец ассасин достиг селений, раскинувшихся сразу за городскими стенами. Там он наконец увидел своего главного врага. Чезаре шел вместе с наваррским сержантом, обсуждая способы проникновения в Виану: или сделать пролом в массивных стенах, или устроить подкоп.

Испанцы, взявшие Виану, были слишком уверены в победе, раз позволили своим маркитантам и всем остальным, кто сопровождал их армию, разместиться в здешних домах. Но на защиту этих людей испанских сил явно не хватило.

Из близлежащего дома вдруг выскочила женщина и с криком загородила им путь.

– Ayúdenme!{Помогите мне! (исп.)} – кричала она. – Мой сын! Он ранен!

Сержант схватил женщину за волосы и отшвырнул в сторону.

– Помогите! – не унималась женщина.

– Ты когда-нибудь заткнешься? – холодно глядя на нее, спросил Чезаре.

Сержант вынул кинжал и молча перерезал женщине горло.

 

65

Эцио неотступно следовал за Чезаре. Наваррцы жестоко расправлялись с ненавистными им испанцами, которых считали захватчиками. Это он видел собственными глазами.

Наваррский солдат тащил упиравшуюся молодую испанку.

– Отпусти меня! – кричала женщина.

– Будь умницей, – рычал ей солдат. – Больно тебе не будет. Думаю, такой испанской шлюхе, как ты, даже понравится.

Пройдя еще немного, Эцио увидел новую отвратительную сцену. Двое солдат крепко держали мужчину. Судя по виду – повара. Он был в отчаянии, вынужденный смотреть, как двое других солдат поджигают его дом.

Но безжалостнее всего наваррцы обошлись с раненым испанским солдатом. Тому ампутировали обе ноги, и он передвигался на тележке. Двое наваррских рядовых сбросили его с тележки и теперь хохотали, наблюдая, как он стремится уползти от них подальше.

– Беги! Беги! – крикнул ему один.

– А что, быстрее не можешь? – спросил второй.

Перевес однозначно был на стороне наваррцев. У Эцио на глазах они подкатывали к стенам Вианы осадные башни. Наваррские солдаты проворно лезли вверх. На парапетах уже шли отчаянные сражения. Если где и искать Чезаре, то снова в гуще битвы. Жестокость сочеталась в нем с невероятной смелостью и напористостью.

У себя за спиной Эцио услышал голос испанского священника. Тот обращался к ошеломленным, потерявшим надежду прихожанам:

– Вы сами навлекли на себя эти беды грехами своими. Господь избрал вам такое наказание. Наш Бог справедлив, и сейчас Он судит вас. Восславим же Господа! Благодарим Тебя, Господь, что учишь нас смирению. Дабы узреть это наказание в его истинном смысле, обратитесь к духовному зрению. Бог дал, Бог и взял. Вот она, начертанная истина. Аминь!

«В город я могу попасть лишь единственным способом – забраться на башню», – подумал Эцио. Рядом только что подкатили к стене еще одну. Ассасин бросился туда и смешался с наваррцами, торопливо лезшими наверх. Особо маскироваться ему не требовалось: вокруг была такая неразбериха, что его никто не замечал. Наваррцы почуяли запах победы, и это будоражило их, заставляя забывать обо всем остальном.

Однако защитники подготовились к достойной встрече наваррцев. Сверху их поливали горящей смесью смолы и масла, называемой «греческим огнем». Внизу вспыхнули первые живые факелы. Их крики слышали те, кто уже достиг вершины башни. Среди них был и Эцио. Меж тем «греческий огонь» попал на основание башни, и оно ярко запылало. Боясь сгореть заживо, солдаты спихивали друг друга с лестниц. Кто-то с душераздирающими воплями уже летел вниз, прямо в полыхающее пламя.

Огонь добрался до середины башни. Эцио не оставалось ничего другого, как вспомнить свои венецианские уроки и прыгнуть вверх. Он успел это сделать буквально в последнюю секунду. Еще через мгновение пылающая башня рухнула, убив висевших на ней и тех, на кого она упала.

На парапетах по-прежнему шли отчаянные сражения, однако сотни наваррских солдат все же сумели прорваться в город. Испанские трубачи играли сигнал отступления. Испанцы торопились скрыться за стенами городской цитадели в центре Вианы. Похоже, их власть над городом неотвратимо заканчивалась.

Если это случится, Чезаре окажется победителем и богатый шурин его щедро вознаградит. Эцио такой исход никак не устраивал.

Он бежал по парапету, делая зигзаги и пригибаясь, чтобы не попасть под чей-нибудь меч. Наваррцы добивали испанцев, не успевших спуститься и отступить к цитадели. Вскоре он заметил Чезаре. Тот прорубал себе путь сквозь ряды вражеских солдат с легкостью ребенка, раздвигающего палкой высокую траву. Борджиа не терпелось взять цитадель. Расправившись со всеми, кто пытался ему помешать, он быстро спустился по внутренней лестнице с парапета. Аудиторе побежал следом.

Ворота цитадели уже были распахнуты. Испанцы поняли бессмысленность дальнейшего сопротивления. Граф Лерин был готов к переговорам. Но Чезаре не желал проявлять милосердие.

– Убивайте их! Убивайте их всех! – кричал он своим наваррцам.

Забыв о больной ноге, Борджиа с нечеловеческой быстротой достиг цитадели и устремился вверх по узкой каменной лестнице, убивая всех, кто оказывался на его пути.

Аудиторе не отставал. Вскоре и он был на самом верхнем парапете цитадели. Здесь было пусто. Чезаре неистово срубал древко испанского флага. На этот парапет вела единственная лестница, которую сейчас загораживал Эцио.

– Тебе некуда бежать, Чезаре, – сказал ассасин. – Пора платить по долгам.

– Так возьми их, Эцио! – прорычал тамплиер. – Ты разрушил нашу семью. Посмотрим, как ты будешь платить по своим долгам.

Оба настолько ненавидели друг друга, что тут же набросились друг на друга и бились без оружия, на кулаках.

Чезаре нанес первый удар правой рукой, целя Эцио в голову. Аудиторе пригнулся, но недостаточно быстро, и костяшки Борджиа обрушились на его висок. Эцио качнулся. Видя это, Чезаре торжествующе крикнул:

– Все твои ухищрения напрасны. Я непременно завоюю все, но вначале я убью тебя и каждого, кто тебе дорог. Я же не могу умереть. Судьба этого не допустит!

– Ошибаешься, Чезаре. Настал твой последний час, – ответил Эцио.

Оправившись после удара, он отступил на несколько шагов и выхватил меч.

Чезаре выхватил свой. Их сражение продолжилось, теперь на мечах. Эцио замахнулся, метя противнику в голову. Его меч сверкнул, описывая смертельную дугу. Борджиа, потрясенный скоростью атаки, все же сумел кое-как отразить удар. Отдача отозвалась болью во всей руке. Меч Аудиторе не достиг цели. Быстро оправившись, тамплиер сделал свой выпад. Противники кружили по парапету, нанося молниеносные удары, но всегда так, что соприкасались только концы лезвий. Ассасин быстро надвигался, заставляя Чезаре отходить вправо. Затем, резко взмахнув рукой, он нацелил меч в незащищенный левый бок тамплиера. Тот проделал то же самое, найдя у Эцио уязвимое место. Но Аудиторе поднял левую руку, и верный металлический наруч свел удар на нет. Оба противника отступили, настороженно глядя друг на друга. «Новая болезнь» ничуть не сказалась на умении Чезаре сражаться.

– Фи, старик! – бросил он Эцио. – Твое поколение сходит со сцены. Теперь мой черед, и я более не намерен ждать. Все эти ваши устаревшие воззрения на власть, ваши правила и иерархии – они должны сгинуть.

Они оба устали и тяжело дышали.

– А твой новый порядок, который ты жаждешь установить, называется тиранией. Он лишь сделает всех несчастными, – ответил Эцио.

– Я способен принести благо всему народу Италии, а не кучке старцев, которые уже давно глупо растратили силы, пробиваясь на вершины власти.

– Твои ошибки еще хуже, чем промахи тех старцев.

– Я не делаю ошибок. Я – Просветленный.

– Просветление достигается годами размышлений, а не слепой убежденностью в собственной правоте.

– Эцио Аудиторе, твое время истекло!

Чезаре взмахнул мечом, нанося неожиданный и трусливый удар, но Эцио сумел его отразить. Он приблизился к противнику и, воспользовавшись тем, что Чезаре потерял равновесие, схватил и резко повернул руку последнего Борджиа. Пальцы отцеубийцы разжались, и меч полетел вниз.

Противники стояли у самой кромки парапета. Внизу наваррские солдаты уже начинали праздновать победу. Правда, свойственных победителям грабежей не было, поскольку это был их собственный город.

Чезаре потянулся за кинжалом, но Эцио полоснул ему мечом по сухожилиям, и рука безжизненно повисла. Борджиа попятился назад. Лицо исказила гримаса боли и гнева.

– Трон был моим! – крикнул он, как ребенок, лишившийся игрушки.

– Желание и право – не одно и то же.

– Да что ты знаешь!

– Знаю, что настоящий лидер делает людей сильнее.

– Я приведу людей в новый мир!

Видя, что Чезаре стоит в опасной близости от края, Эцио поднял меч и произнес свою обычную фразу:

– Пусть твое имя будет забыто. Requiescat in расе.

– Ты не можешь меня убить. Я не умру от руки человека!

– Тогда я отдам тебя в руки судьбы, – ответил Эцио.

Бросив меч, ассасин схватил Чезаре Борджиа и одним ловким движением перебросил его через парапет. Тамплиер упал с высоты тридцати метров на булыжники, которым была вымощена площадь перед цитаделью. Эцио даже не взглянул вниз. Его сердце наконец-то освободилось от тяжкого груза многолетней борьбы с семейством Борджиа.

 

66

И снова наступила середина лета. У Эцио снова был день рождения, сорок восьмой по счету Аудиторе, Макиавелли и да Винчи собрались в обновленной и немного перестроенной штаб-квартире братства на Тиберине. Это уже было не тайное укрытие, а место, горделиво открытое для всеобщего обозрения.

– Мы празднуем в слишком узком кругу, – посетовал Леонардо. – Жаль, что ты не позволил мне придумать какое-нибудь пышное действо в твою честь…

– Отложи этот замысел еще на пару лет, – улыбнулся Эцио. – Мы пригласили тебя не только на мой день рождения, но и совсем по другой причине.

– По какой же? – спросил заинтригованный да Винчи.

Макиавелли почесал свое чуть кривоватое, но вполне зажившее плечо.

– Леонардо, мы хотим передать тебе приглашение.

– Еще одно?

– Мы хотим, чтобы ты вступил в наши ряды, – торжественно произнес Эцио. – Мы приглашаем тебя стать полноправным членом братства ассасинов.

Леонардо мрачно улыбнулся:

– Значит, мои бомбочки имели успех.

Он ненадолго задумался, потом сказал:

– Друзья! Я благодарю вас за это приглашение. Вы знаете: я уважаю ваши цели и, пока жив, буду их поддерживать. Я никогда и никому не разглашу известные мне тайны ассасинов. Но… я иду иным путем, и это путь одиночки. Так что простите меня.

– Твоя поддержка для нас почти столь же ценна, как и твое вступление в братство, – сказал Аудиторе. – Мы с тобой давние друзья. Неужели ни я, ни Никколо не сумеем тебя убедить?

– Нет, Эцио. И потом, я уезжаю из Рима.

– Уезжаешь? И куда же ты собрался?

– Вернусь в Милан, а потом отправлюсь в Амбуаз.

– Во Францию?

– Говорят, это благородная страна. Там я решил окончить свои дни.

Эцио развел руками:

– Тогда, дружище, мы не смеем тебя удерживать… Получается, сегодня мы встретились, чтобы разойтись в разные стороны.

– Почему? – удивился Леонардо.

– Я возвращаюсь во Флоренцию, – ответил Никколо. – Моя работа там еще далека от завершения. – Он подмигнул Эцио. – И я по-прежнему намерен написать книгу.

– Как ты ее назовешь?

– «Государь», – сказал Макиавелли, пристально посмотрев на Аудиторе.

– Попроси Клаудию вернуться в Рим.

– Обязательно. Она скучает по древнему городу. Клаудия возьмет часть забот на себя, чтобы тебе было легче исполнять роль наставника братства.

Макиавелли взглянул на водяные часы:

– Пора.

Все трое встали и торжественно обнялись.

– До свидания.

– До свидания.

– До свидания.