Простившись с Леонардо и едва взглянув на отведенное ему жилье, Эцио поспешил к палаццо делла Сета. Он представлял, в каком направлении надо идти, но добраться туда оказалось не так-то просто в этом городе узких переулков, змеящихся каналов, крошечных площадей и тупиков. Однако местонахождение палаццо знали все и охотно подсказывали молодому человеку направление. Правда, жителей немного удивляло, зачем он идет туда по доброй воле. Пару раз ему предложили нанять гондолу, однако Эцио хотел, во-первых, лучше узнать город, а во-вторых, подойти к палаццо незамеченным.

День уже клонился к вечеру, когда Эцио подошел к дому Барбариго, больше похожему на крепость или тюрьму, чем на дворец. Главное здание скрывалось за стенами, имевшими парапеты. От соседних домов его отделяли узкие улочки. Сзади к палаццо примыкал достаточно большой сад, также обнесенный высокой стеной. А со стороны канала, на узкой площади, снова было людно. У входа выстроились солдаты Барбариго. Их дразнила разношерстная ватага молодых ребят, которые легко ускользали от алебард и копий караульных. Вели они себя достаточно нагло: бросались в стражников камнями, обломками кирпича, тухлыми яйцами и гнилыми фруктами. Похоже, наглость эта имела свою цель. Разнузданное поведение было отвлекающим маневром. В стороне от стычки молодой человек заметил фигуру человека, взбирающегося по стене палаццо. Он невольно восхитился умением смельчака. Стена была настолько гладкой, что даже сам Эцио подумал бы дважды, прежде чем лезть по ней. Однако смельчак легко и незаметно достиг парапета, а затем с изумительной легкостью перепрыгнул на крышу одной из сторожевых башен. Молодой Аудиторе понимал, что целью незнакомца была крыша самого дворца, чтобы затем пробраться внутрь. Эцио запомнил чужие действия – мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится? Однако караульные внутри башни услышали звук прыжка и предупредили товарищей, охранявших дворец. Из чердачного окошка высунулся лучник и выстрелил. Смельчак ловко подпрыгнул, и стрела пролетела мимо, ударившись в черепицу. Однако во второй раз трюк не удался – сдавленно вскрикнув, юный акробат схватился за раненое бедро.

Лучник выстрелил снова, но промахнулся. Смельчак отступал тем же путем: с крыши сторожевой башни прыгнул на парапет, куда уже бежали караульные, затем перемахнул через него и соскользнул по стене вниз, почти упав на землю.

А на площадке перед палаццо обозленные караульные «выдавили» юных озорников в переулки и пустились за ними в погоню. Смелый прыгун убегал в противоположном направлении. Воспользовавшись этой неразберихой, Эцио побежал за ним.

Поравнявшись с ним, Эцио удивился почти мальчишеской легкости его атлетической фигуры. Он уже собирался предложить помощь, как раненый повернулся, и… молодой Аудиторе узнал лицо девчонки, утром попытавшейся срезать у него кошелек.

Эцио был удивлен, смущен и – что интересно – сбит с толку.

– Дай мне руку, – резко потребовала девчонка.

– А ты меня не помнишь? – спросил Эцио.

– А что, должна?

– Я тот, кого ты сегодня утром пыталась ограбить там, на рынке.

– Прости, мне сейчас не до приятных воспоминаний. Если мы поскорее не уберемся отсюда, нас превратят в два куска тухлого мяса.

Словно в подтверждение сказанного, мимо них просвистела стрела. Эцио обвил руку девчонки вокруг плеч, а сам обнял ее за талию. В свое время он таким же образом вел раненого Лоренцо.

– Куда теперь?

– К каналу.

– Ну конечно! – язвительно бросил Эцио. – В Венеции ведь лишь один канал, не так ли?

– Для приезжего ты слишком наглый. Бежим сюда. Потом скажу, куда свернуть. И быстрее! Видишь? Они уже гонятся за нами.

Так оно и было. Гулко стуча сапогами по камням, за ними гнался небольшой отряд солдат Барбариго. Зажимая рану на бедре и морщась от сильной боли, девчонка подсказывала, куда идти. Они без конца сворачивали в переулки, похожие один на другой, пока Эцио совсем не запутался. Голоса преследователей становились все тише, потом совсем смолкли.

– Наемники с материка! – с величайшим презрением бросила девчонка. – Где им тягаться с местными. Слишком легко сбить их с пути. Идем же!

Очередной переулок вывел их к маленькой пристани на канале Милосердия. В неприметной лодке сидели двое. Увидев Эцио и девчонку, один стал отвязывать канат, второй помог им забраться в лодку.

– А это кто такой? – спросил он, кивнув на молодого Аудиторе.

– Сама не знаю. Но он подвернулся нам очень кстати. И уж явно не из друзей Эмилио.

Эцио показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

– Ее ранили в бедро, – сказал он.

Человек посмотрел на обломок стрелы, торчавший из бедра.

– Здесь я стрелу вытаскивать не буду. Все равно нет с собой ни бинтов, ни мази. Надо двигать, и побыстрее, пока вонючие крысы Эмилио нас не сцапали… Кто ты и откуда? – спросил он у Эцио.

– Меня зовут Эцио Аудиторе. Я из Флоренции.

– Хм… Я – Уго. Ее зовут Роза, а парня с веслом – Паганино. Вообще-то, мы не жалуем чужаков.

– А сами вы кто? – спросил Эцио, пропустив последнюю фразу мимо ушей.

– Мы – профессиональные освободители людей от их собственности, – ответил Уго.

– Воры, – со смехом пояснил Паганино.

– Нет в тебе поэтической жилки, – грустно вздохнул Уго и вдруг насторожился. – Берегись! – крикнул он, и сейчас же в борт лодки ударили две стрелы, пущенные откуда-то сверху.

Напрасно молодой Аудиторе думал, что люди Барбариго оставили воришек в покое. На крыше ближайшего дома он увидел двоих солдат с тяжелыми луками, в которые они вкладывали новые стрелы. Уго, не мешкая, достал со дна лодки небольшой, видавший виды арбалет, зарядил и выстрелил по лучникам. Эцио метнул в них пару ножей. Лучники с воплями покатились по крыше и рухнули в канал.

– Этот выродок везде своих головорезов наставил, – проворчал Уго, обращаясь к Паганино.

Оба были коренастыми, широкоплечими парнями лет двадцати пяти. Они умело правили лодкой и лабиринт каналов знали, по-видимому, как свои пять пальцев. Несколько раз Эцио казалось, что лодка уткнется в каменную стену, но та вдруг превращалась в низкую арку, проплыть под которой можно было, только пригнувшись.

– А зачем вы напали на палаццо делла Сета? – спросил Аудиторе.

– Тебе-то не все равно? – вопросом на вопрос ответил Уго.

– Роза была права: я не из друзей Эмилио Барбариго. Возможно, нам стоит объединить усилия.

– С чего ты решил, что нам нужна твоя помощь? – настороженно спросил Уго.

– Да брось, Уго, – не выдержала Роза. – Слушай, этот малый только что спас мне жизнь. По стенам я лазаю лучше всех вас, вместе взятых. Без меня вам никогда не проникнуть в это змеиное гнездо. – Она повернулась к Эцио. – Эмилио старается прибрать к рукам всю здешнюю торговлю. Человек он влиятельный, держит нескольких городских советников на коротком поводке. Короче говоря, он хочет, чтобы все торговцы играли по его правилам. А всем несогласным он затыкает рот.

– Но вы же не торговцы, а воры.

– Профессиональные воры, – поправила его Роза. – С индивидуальными предпринимателями нам легче работать, чем с монополией. В любом случае многие лавки застрахованы. И страховщики выплачивают компенсацию, правда только после того, как обдерут до нитки своих клиентов. Так что все счастливы. А Эмилио хочет сломать эту систему. И для нас тогда Венеция будет все равно что пустыня.

– Да этот Эмилио – просто кусок дерьма, – вставил Уго. – Он не только здешнюю торговлю – весь город прибрать к рукам хочет. Антонио тебе лучше растолкует.

– Антонио? А он кто?

– Скоро сам узнаешь, синьор флорентиец.

Наконец они остановилась у какого-то пирса. Оставив Паганино с лодкой, Уго и Эцио повели, а точнее, потащили Розу, которая находилась почти при смерти, по извилистому переулку, где первые этажи домов были из темно-красного кирпича, а вторые – сплошь деревянными. Переулок вывел их на небольшую площадь, с колодцем и одиноким деревцем в центре. Площадь окружали неприглядные, грязные строения с облупившейся штукатуркой.

Уго остановился возле замызганной красной двери и постучал. Это был не просто стук, а довольно сложное чередование коротких и длинных ударов. В двери открылась щель, которая тут же закрылась. Потом открылась сама дверь и тоже быстро закрылась, впустив пришедших. При всем запустении, царившем вокруг, Эцио заметил, что все замки, засовы и петли были хорошо смазаны и нигде не было видно ни малейших следов ржавчины.

За дверью был коридорчик, ведущий в такой же неприглядный внутренний двор, окруженный полосатыми серыми стенами, в которых поблескивали окошки, устроенные без всякой симметрии. Две деревянные лестницы вели на галереи, которые опоясывали второй и третий этажи. Между окошками темнели двери.

Людей, собравшихся во дворе, Эцио уже видел возле палаццо делла Сета. Уго тут же начал раздавать приказы:

– Где Антонио? Сходите за ним! Освободите место для Розы. Принесите покрывало, мазь, горячую воду, острый нож, бинты и…

Какой-то парень бросился по лестнице и исчез за дверью второго этажа. Две женщины расстелили почти чистую подстилку, на которую осторожно уложили Розу. Третья быстро принесла мазь и бинты. Роза очнулась. Увидев Эцио, она протянула к нему руку и слабым голосом спросила:

– Где мы?

– Должно быть, там, где живешь ты и твои друзья. Главное – ты среди своих.

– Прости, что пыталась ограбить тебя там… на рынке, – сказала Роза, стискивая ему руку.

– Забудь об этом.

– Спасибо, что спас мне жизнь.

Эцио беспокоила ее мертвенная бледность. Нужно как можно скорее заняться ее раной, если они хотят спасти ее.

Торопливо сбежав по лестнице, во двор спустился хорошо одетый мужчина лет сорока. В левом ухе у него болталась тяжелая золотая серьга. Голова была повязана платком. Подбежав к Розе, он опустился на колени и щелкнул пальцами, требуя мазь и бинты.

– Антонио, – прошептала она.

– Что с тобой приключилось, моя дорогая малышка? – Он говорил с сильным акцентом коренного венецианца.

– Вытащи из меня эту штуку! – прорычала Роза.

– Вначале давай на нее посмотрим. – Антонио тщательно осмотрел рану. Чувствовалось, он встревожен. – Твое счастье, что стрела прошла навылет и кость не задета. Радуйся, что в тебя стреляли из лука, а не из арбалета.

– Вытащи… ее… и поживее! – скрипнув зубами, потребовала Роза.

– Дайте ей какую-нибудь ветошь в зубы, – распорядился Антонио.

Он проворно снял со стрелы остатки оперения, обернул головку тряпкой, обильно смазал мазью раны на входе и выходе, после чего взялся за тряпку и потянул головку на себя.

Роза выплюнула тряпку и заорала от боли.

– Прости, piccola, – сказал Антонио, зажимая ладонями обе раны.

– Засунь себе в задницу свои извинения! – заорала Роза, в то время как другие женщины держали ее.

Антонио оглядел собравшихся:

– Микиэль! Сходи за Бьянкой! А ты, – он повернулся к Эцио, – помоги мне. Возьми чистые лоскуты и, как только я уберу руки, сразу прикладывай их к ранам. Потом мы как следует перевяжем ее.

Эцио молча подчинился. Он чувствовал жар, исходящий от бедра Розы; чувствовал, как встрепенулось ее тело от прикосновения его рук. Он старался не встречаться с ней глазами. Антонио действовал быстро. Оттолкнув Эцио локтем, он принялся перевязывать раненое бедро.

– Вот так. Некоторое время отдохнешь от лазанья по парапетам и стычек с солдатами. Думаю, твое выздоровление не затянется. Но пожалуйста, прояви терпение. А то я тебя знаю!

– Ты не мог поаккуратнее, неуклюжий idiota? – вместо благодарности накинулась на него Роза. – Чума на твою голову, мерзавец! Чтоб тебя и твою шлюху-мать!..

– Отнесите ее в дом, – улыбаясь, распорядился Антонио. – Уго, побудь с нею. Ей надо отдохнуть.

Четыре женщины взялись за углы подстилки и унесли громко возмущавшуюся Розу куда-то на первый этаж. Антонио провожал их взглядом.

– Спасибо за помощь, – сказал он, поворачиваясь к Эцио. – Эта маленькая сучка мне очень дорога. Если бы я ее потерял…

– Я всегда питал слабость к женщинам, попавшим в беду, – ответил Эцио.

– Тогда я рад, Эцио Аудиторе, что Роза этого не слышала. Твоя слава бежит впереди тебя.

– Я не помню, чтобы Уго называл вам мое имя, – сказал Эцио, сразу насторожившись.

– Он и не называл. Но нам известно о твоих флорентийских подвигах. И про Сан-Джиминьяно мы тоже знаем. Хорошая работа, хотя и грубоватая.

– А кем будете вы и все эти люди?

Антонио развел руками как бы в знак приветствия:

– Добро пожаловать в штаб-квартиру гильдии профессиональных воров и сутенеров Венеции. Я – Антонио де Магианис, здешний amministratore. – Он иронично поклонился. – Разумеется, мы грабим только богатых и щедро делимся нашей добычей с бедными. И конечно же, наши шлюхи предпочитают называть себя куртизанками.

– А вы знаете, зачем я здесь?

Антонио улыбнулся:

– Есть у меня догадка, но я не спешу делиться ею с моими… работниками. Идем ко мне в кабинет. Там поговорим.

Кабинет Антонио был настолько похож на кабинет дяди Марио, что Эцио даже смешался. Он слабо представлял, как должен выглядеть кабинет главаря гильдии воров, и потому очень удивился обилию дорогих книг в кожаных переплетах. Пол и стены устилали роскошные турецкие ковры. Мебель была из орехового дерева и самшита. Кабинет освещался настольными и настенными канделябрами из позолоченного серебра.

Середину кабинета занимал внушительный стол, на котором молодой Аудиторе увидел большой, искусно сделанный макет палаццо делла Сета и прилегающих зданий. Вокруг и внутри было расставлено множество деревянных человеческих фигурок. Антонио предложил гостю сесть, а сам подошел к изящной плите в углу. Оттуда тянуло приятным, но незнакомым Эцио запахом.

– Не желаешь подкрепиться? – спросил Антонио на манер дяди Марио, и Эцио вновь почувствовал себя неловко. – Biscotti? Un caffè?

– Простите, что?

– Кофе. Интересный напиток. Варить его научил меня один турецкий купец. Вот, попробуй.

Антонио протянул Эцио белую фарфоровую чашечку, наполненную горячей черной жидкостью. Запах был резким и очень странным. Молодой человек осторожно сделал глоток. Кофе обжигал губы, но был довольно приятным на вкус. Эцио похвалил напиток и, не подумав, добавил:

– Неплохо было бы добавить сахар или сливки.

– И этим совершенно убить вкус! – обиженно возразил Антонио.

Пока они молча пили кофе, Эцио ощущал, как по телу разливается бодрость, и решил при встрече обязательно рассказать о напитке Леонардо.

Антонио отставил чашечку и указал на макет дворца:

– Вот так все выглядело бы, сумей Роза пробраться внутрь и открыть одну из боковых дверей. Но когда ее заметили и подстрелили, нам, как ты знаешь, пришлось отступать. Пока мы готовимся к новой атаке, у Эмилио будет время усилить охрану дворца. Сквернее всего то, что эта вылазка стоила мне кругленькой суммы. Я потратился едва ли не до последнего сольдо.

– У Эмилио денег более чем достаточно, – сказал Эцио. – Почему бы не напасть на дворец снова и не разжиться его деньгами?

– Ты чем меня слушал? Мало того что мы потеряли большие деньги на этой вылазке, так еще и насторожили Барбариго. А значит, нам придется резко менять стратегию и рассчитывать только на внезапность. И потом, у него есть солидная поддержка в лице его могущественных двоюродных братьев, Марко и Агостино, хотя последний вроде бы и неплохой человек. Что же касается старого Мочениго, дож – милый, порядочный человек, но не от мира сего. Многое он перепоручает другим, а те щедро подмазаны Эмилио. – Антонио пристально посмотрел на Эцио. – Мне думается, ты бы смог помочь нам пополнить содержимое наших сундуков. Сделаешь это, я поверю, что ты – союзник, достойный нашей помощи. Ну как, любитель сахара и сливок, возьмешься за такое?

– Возьмусь, – улыбнулся Эцио.