Эцио чувствовал, что потратил слишком много времени и сил на поиски, казавшиеся ему бесплодными. Поиски Савонаролы были равнозначны погоне за блуждающим огоньком, химерой или собственным хвостом. Но невзирая на его ощущения, поиски должны были продолжаться – неустанно и неумолимо. У этого служителя Господа недоставало одного пальца, но зато он владел Яблоком. Савонарола и представить себе не мог безграничное могущество, которое давал этот древний артефакт. Все усугублялось тем, что Яблоко находилось в руках религиозного фанатика, еще более непредсказуемого, чем сам Великий магистр Родриго Борджиа.

Эцио приплыл в Венецию на равеннском галеоне. Его встречала Теодора.

В 1492 году Венеция по-прежнему находилась под правлением довольно честного и справедливого дожа Агостино Барбариго. Город бурлил, обсуждая последнюю новость. Некий генуэзский мореплаватель по имени Христоффа Коромбо вознамерился переплыть океан в поисках нового пути в Индию. На снаряжение экспедиции требовались деньги, и поначалу он обратился за помощью к Венеции, которая отвергла его затею как безумную и разорительную. Зато испанцы отнеслись к замыслам Христоффы всерьез и ссудили его деньгами. Теперь корабли готовились к отплытию. Венецианцы чесали в затылке и спрашивали друг друга: неужели у Венеции не нашлось бы денег на снаряжение кораблей? Можно сколько угодно называть затею Коромбо безумной, но вдруг он и впрямь найдет морской путь в Индию? Тогда Европа перестанет зависеть от прежнего пути по суше, перегороженного сейчас оттоманскими турками.

Эцио слушал Теодору вполуха. Его не волновали чужие политические и торговые интересы. Мозг был занят совсем другими мыслями.

– Мы получили твои сведения, – сказала Теодора. – Но ты уверен в них?

– Это единственная зацепка, которая у меня есть. По-моему, сведения вполне достоверные. Яблоко находится в руках Савонаролы. Слышал, он проповедует адские муки, огонь и смерть. Все это в скором времени должно обрушиться на род человеческий.

– Я это слышала собственными ушами, – сказала Теодора.

– Так тебе известно, где его можно найти?

– Нет. Я слышала проповедь человека, которого называют Вестником. Он собирает толпы в той части города, где живут ремесленники, и грозит людям всеми ужасами, о которых ты упомянул. Возможно, он – ученик того монаха. А теперь идем. Думаю, ты остановишься у меня. Так будет удобнее во многих отношениях. Передохнешь с дороги, и потом мы пойдем туда, где проповедует Вестник.

Людям образованным и здравомыслящим, к числу которых принадлежали Эцио с Теодорой, было понятно, почему проповеди об адских мучениях начинают захватывать все большее число умов. Близился 1500 год, после которого начнется вторая половина тысячелетия. Многие верили, что наступит конец света и состоится второе пришествие Христа. «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую».

Страшный суд, описанный в Евангелии от Матфея, занимал воображение очень и очень многих.

– Этот Вестник и его наставник всерьез наживаются на febbre di fine secolo, – сказала Теодора. – Насколько я знаю, они сами верят в то, о чем вещают.

– Они и должны верить, – ответил Эцио. – Имея в руках Яблоко, они вполне могут вызвать страшные беды по всему миру, только это будет не Божья кара, а дьявольские козни… Слава богу, они еще не выпустили неведомую силу, заключенную в Яблоке. Сомневаюсь, что они смогли бы ею управлять. Думаю, сейчас они вполне довольствуются предсказаниями конца света. А это… – он невесело рассмеялся, – всегда было ходовым товаром.

– Все даже хуже, чем ты думаешь, – вздохнула Теодора. – Поневоле поверишь, что конец света не за горами. Ты слышал последние горестные новости?

– Я ни о чем не слышал с тех пор, как покинул Форли.

– Лоренцо Медичи скончался на своей вилле в Карреджо.

Аудиторе помрачнел:

– Действительно горестные новости. Лоренцо был верным другом нашей семьи. Он оберегал наш флорентийский дом. Теперь я вряд ли смогу там снова поселиться. Но это еще можно пережить. Боюсь, Флоренцию ждет обострение отношений с другими городами-государствами. Лоренцо был искусным дипломатом, хотя и в лучшие времена мир оставался слишком хрупким.

– Я сообщила тебе еще не все новости. Есть кое-что похуже, чем смерть Лоренцо. – Она замолчала. – Здесь, Эцио, я призываю тебя скрепить сердце. Родриго Борджиа… Испанец… избран папой. Теперь он правит Ватиканом и Римом как папа Александр Шестой.

– Что?! Что за чертовщи…

– Конклав завершился совсем недавно, в этом месяце. Ходят слухи, что Родриго попросту купил большинство голосов. За него голосовал даже Асканио Сфорца, который многим казался наиболее вероятным кандидатом. Четыре тяжело груженных мула – говорят, именно столько серебра Родриго потратил на подкуп.

– Но зачем ему было становиться папой? Чего он добивается?

– Разве такие люди, как он, удовлетворятся властью, которую уже имеют? – усмехнулась Теодора. – Теперь, Эцио, все мы находимся во власти волка. Вероятно, самого хищного и ненасытного из всех.

– Ты права, Теодора. Но Родриго стремится к власти, превосходящей папскую. Если Ватикан стал его вотчиной, это значит, его шансы найти хранилище заметно возросли. Он ведь до сих пор ищет Яблоко – «частицу Эдема», которая даст ему власть, сравнимую с Божьей!

– Будем молиться о том, чтобы ты вернул Яблоко в руки ассасинов. Родриго, сочетающий в одном лице папу римского и Великого магистра тамплиеров, очень опасен. Если он еще и заполучит Яблоко… Говоря твоими словами, он станет неодолимым.

– Надо же, как странно! – вдруг сказал молодой ассасин.

– Что странно?

– Наш друг Савонарола и не подозревает, что за ним охотятся сразу двое охотников.

Теодора проводила Эцио туда, где Вестник устраивал свои проповеди, но сама тут же ушла. Молодой Аудиторе остался на просторной площади один и быстро смешался с толпой. Люди все подходили, и вскоре вокруг небольшой деревянной сцены образовался плотный круг слушателей. На сцену вышел человек аскетичного вида, с холодными голубыми глазами и впалыми щеками. Его волосы были серо-стального цвета, в тон его сутане из грубой шерсти. Вестник воздел скрюченные руки к небу и заговорил, останавливаясь лишь в те моменты, когда одобрительные выкрики толпы становились слишком уж громкими. Эцио видел, как одному искусному человеку удавалось привести сотни людей в состояние слепой истерии.

– Соберитесь, дети мои, и услышьте глас вопиющего, ибо скончание времен совсем близко! Готовы ли вы к грядущим событиям? Готовы ли вы увидеть свет, которым мой брат Савонарола нас всех благословил? – Вестник взмахнул руками. Эцио хорошо понимал, о каком свете идет речь, и потому внимательно слушал. – На нас надвигаются темные дни. Но мой брат показал путь к спасению, к божественному свету, ожидающему нас. Однако свет этот снизойдет, только если мы готовы признать нашего брата духовным водителем. Сделайте это! Пусть Савонарола ведет нас, ибо он один знает, что ждет нас впереди. Он не заведет нас в пропасть.

На сцене стояло подобие кафедры, и Вестник облокотился на нее.

– Братья и сестры, готовы ли вы к окончательному решению? За кем последуете вы, когда наступит решительный час? – Он снова сделал паузу, давая толпе высказаться. – В церквях есть немало тех, кто предлагает спасение. Собиратели душ, дарователи прощения, безмозглые рабы суеверий… Но нет, дети мои! Все они находятся под властью папы из рода Борджиа. Под властью папы Александра, шестого и самого вероломного из всех пап, носивших это имя.

Толпа завопила. Эцио внутренне содрогнулся, вспомнив сцены пророчеств, виденные им в мастерской Леонардо: далекое будущее, ад на земле… если только он не сумеет этому помешать.

– Наш новый папа Александр – человек, лишенный духа. И души в нем тоже нет. Люди, подобные ему, покупают ваши молитвы и выгодно их перепродают. Все священники наших церквей – купцы в рясах! Только один человек среди нас является истинным человеком духа. Только он прозрел будущее и говорил с Богом. Этот человек – мой брат Савонарола! Он нас поведет!

Рискнул ли безумец Джироламо взять Яблоко в руки? – спрашивал себя Эцио. Показало ли оно и ему те же видения? «Человек слабый может мигом лишиться рассудка…» – сказал тогда Леонардо. Неужели произошло то, чего так боялся его друг?

– Савонарола поведет нас к свету, – говорил Вестник, завершая проповедь. – Савонарола скажет нам, чего ждать. Савонарола подведет нас к самым дверям рая! В новом мире, открывшемся Савонароле, мы не будем нуждаться ни в чем. Брат Савонарола идет путем Бога, который мы так давно искали!

Вестник снова воздел руки. Толпа зашлась в приветственных возгласах.

Эцио понимал: этот Вестник – единственный, кто способен привести его к Савонароле. Но нужно действовать так, чтобы не спугнуть фанатика и не вызвать подозрения у толпы. Аудиторе решил разыграть роль кроткого человека, желающего поговорить с паствой.

Задача оказалась не из легких. Его встретили настороженно и враждебно. Для них он был чужаком, а значит, тем, с кем надо держать ухо востро. Но Эцио улыбался, кланялся и даже прибегнул к последнему средству, безотказно действующему в подобных случаях:

– Я хочу сделать пожертвование на дело Савонаролы и тех, кто его поддерживает и верит в него.

Магия денег сработала.

Краешком глаза Эцио видел, что Вестник следит за ним со смешанным чувством изумления и презрения. В какой-то момент фанатик велел своим приверженцам расступиться и подал молодому человеку знак следовать за ним. Они перешли с большой площади на совсем маленькую, где могли спокойно поговорить. Эцио с удовлетворением заметил, что Вестник проглотил наживку.

– А где же сам Савонарола? – спросил молодой ассасин.

– Он – повсюду, брат, – ответил фанатик. – Он един со всеми нами, и все мы едины с ним.

– Послушай, друг. Я ищу человека, а не миф, – решительным тоном произнес Эцио. – Прошу тебя, скажи, где он.

Вестник косо поглядел на Эцио, и тот понял, что у проповедника поврежден рассудок.

– Я тебе уже сказал, где он. Пойми: Савонарола любит тебя таким, какой ты есть. Он покажет тебе свет. Он покажет тебе будущее!

– Но я должен поговорить с ним лично. Я должен увидеть великого вождя человечества! У меня есть богатства, которые я мог бы пожертвовать на его великий крестовый поход.

– Понимаю, – хитро улыбнулся Вестник. – Будь терпелив. Время еще не пришло. Но ты, брат, непременно присоединишься к нашему паломничеству.

И Эцио стал терпеливо ждать. Ждал он достаточно долго. Однажды ему передали, что Вестник желает встретиться с ним в сумерках на городской пристани. Эцио пришел заблаговременно, и на этот раз его ожидание было беспокойным и нетерпеливым. Наконец он увидел фигуру в темной одежде. Клочья вечернего тумана делали ее совсем призрачной.

– Я уже начинал думать, что ты не придешь, – сказал молодой ассасин проповеднику, вид у которого был весьма довольный.

– Брат, твоя проверка на истинность завершилась. Как и проверка временем. Теперь мы готовы. Наш великий вождь взял бразды правления в свои руки, дабы осуществить то, ради чего был рожден.

Вестник повел ассасина к причалу, где стоял большой галеон. Вокруг собралась толпа приверженцев Савонаролы – и фанатик обратился к ним:

– Дети мои! Наконец для нас настало время двинуться в путь. Наш брат и духовный водитель Джироламо Савонарола ждет нас в городе, который он наконец-то сделал своим!

– Да, сделал! Этот сукин сын, этот подонок поставил мой родной город на колени и теперь подталкивает его к полному безумию!

Повернувшись, Эцио увидел длинноволосого молодого человека в черном плаще. У юноши были пухлые губы и бледное, перекошенное гневом лицо.

– Мне едва удалось оттуда бежать, – продолжал он. – Ничтожество, именуемое королем Карлом, снюхавшись с этим «псом Господним» Савонаролой, вынудило меня покинуть родное герцогство!

Толпа угрюмо смотрела на дерзкого юнца. Его наверняка схватили бы и бросили в воду, если бы не предостерегающе поднятая рука Вестника.

– Пусть этот человек выскажется! – важно сказал он. – Брат, почему ты произносишь имя Савонаролы всуе? – спросил он, поворачиваясь к юноше.

– Почему? Почему? Видели бы вы, во что он превратил Флоренцию! Он правит городом. Синьория либо молчаливо поддерживает его, либо не имеет сил справиться с ним. Он помыкает толпой, как стадом баранов. И даже те, кого Бог не обидел умом, вроде маэстро Боттичелли, рабски следуют за ним. Они жгут книги, уничтожают картины, статуи – словом, все, что этот безумец объявляет безнравственным!

– Значит, сейчас Савонарола находится во Флоренции? – спросил юношу Эцио. – Вы уверены?

– Я бы очень хотел ошибаться! Я бы предпочел, чтобы он оказался на Луне или в преисподней! Говорю вам, я еле унес оттуда ноги!

– И кем же ты будешь, брат? – спросил Вестник, явно начинавший терять терпение и не скрывавший этого.

Юноша расправил плечи:

– Я – Пьеро де Медичи, сын Лоренцо Великолепного и законный правитель Флоренции!

– Рад встрече, Пьеро, – сказал Эцио, пожимая ему руку. – Ваш отец был моим верным другом.

– Я не знаю, кто вы, но благодарю за слова поддержки. Моему отцу посчастливилось умереть прежде, чем волна безумия захлестнула наш город. – Пьеро бесстрашно повернулся к обозленной толпе и крикнул: – Опомнитесь! Не поддерживайте этого фанатика! Он не только безумен, но еще и глуп, а размер его себялюбия может соперничать с куполом Флорентийского собора! Его нужно пристрелить, как бешеную собаку!

Толпа угрожающе зарычала.

– Еретик! – выкрикнул Вестник, поворачиваясь к Пьеро. – Сеятель злых мыслей!.. Слушайте меня, дети мои! Это с ним надобно поступить как с бешеным псом! Заткнуть ему поганый рот! Сжечь!

Пьеро и Эцио стояли рядом, держа мечи наготове, и смотрели на разъяренную толпу.

– Кто вы? – спросил Пьеро.

– Эцио Аудиторе.

– А! Sono grato del Suo aiuto. Отец часто говорил о вас. – Пьеро покосился на толпу. – Думаете, мы выберемся отсюда живыми?

– Надеюсь. Правда, вы не были слишком тактичны по отношению к их вождю.

– Откуда мне было знать?

– Вы разрушили то, что готовилось долго и упорно. Впрочем, сейчас это уже не важно. Крепче держите меч!

Сражение было ожесточенным, но коротким. Толпа начала теснить Эцио и Пьеро к пустому складу. Там они и дали бой приверженцам Савонаролы. Увы, разъяренность паломников не могла заменить им умения сражаться. Увидев, как самые смелые и неистовые отступают, зажимая раны, остальные разбежались. Остался лишь Вестник, угрюмо следивший за исходом сражения.

– Обманщик! – крикнул он Эцио. – За свой обман ты навеки вмерзнешь в лед четвертого кольца девятого круга. И я отправлю тебя туда немедленно!

Выхватив из-под сутаны острый базелард, Вестник поднял его над головой и бросился на ассасина. Эцио, вынужденный отступить, споткнулся и едва не упал. Но Пьеро полоснул Вестника по ногам, а молодой Аудиторе всадил в живот фанатику свой двулезвийный клинок. Проповедник рухнул на пол. Он извивался, царапая ногтями грязные доски, и вскоре затих.

– Надеюсь, я загладил свою оплошность, – сказал Пьеро и невесело улыбнулся. – Идемте прямо во Дворец дожей. Расскажем Агостино о случившемся и попросим выслать городскую стражу, чтобы последила за этой сворой разъяренных псов и разогнала их по конурам.

– Спасибо за помощь. Но я должен ехать во Флоренцию.

Пьеро недоверчиво посмотрел на него:

– Что? Вы хотите поехать в самое пекло ада?

– У меня есть свои причины для встречи с Савонаролой. Возможно, еще не поздно остановить безумие, затеянное им в нашем родном городе.

– Какими бы ни были ваши причины, я желаю вам удачи, – сказал Пьеро.