Жизнь на улице полна неожиданностей. Нужно быть готовым к сюрпризам, причем чаще всего к неприятным. Этому я научился довольно быстро. Когда сотрудники социальных служб говорят о таких, как я, они всегда используют слово «беспорядочный». В частности, они называют беспорядочным наш образ жизни, потому как он не соответствует их представлениям о норме. Но что ненормально для них, нормально для нас. И мы-то знаем, что в нашей жизни есть определенный, незаметный на первый взгляд порядок. Поэтому я ничуть не удивился, когда в конце нашего с Бобом первого лета на Ковент-Гарден наметились перемены. Я знал, что от них никуда не деться. Жизнь редко радует меня однообразием.

Тихими шагами наступала осень; Боб по-прежнему был любимцем толпы. Особой популярностью он пользовался у туристов: едва завидев рыжего, они обязательно подходили и заговаривали с ним. Кажется, за прошедшие месяцы я услышал все языки, существующие под солнцем — от валлийского до африкаанса, на котором говорят в ЮАР, — и выучил, как будет «кот» на каждом из них. Теперь я знал, что по-чешски это «коčка», по-французски «chat», а по-турецки «kedi». Но больше всего мне нравился китайский вариант — «mао». Вот уж не думал, что великий вождь китайского народа — кот!

Но независимо от того, на каком странном или прекрасном языке разговаривали туристы, суть их высказываний сводилась к одному: Боб нравился всем.

У нас появилась группа «постоянных поклонников» — людей, которые работали в районе Ковент-Гарден и проходили мимо, когда возвращались с работы. Многие из них каждый вечер останавливались, чтобы поздороваться с Бобом — и со мной. Некоторые даже начали приносить ему подарки.

Были и те, кто доставлял нам проблемы.

Как я и предполагал, в конце концов на нас обратили внимание «хранители» Ковент-Гарден. Все это время я продолжал играть у станции метро на Джеймс-стрит. Один «хранитель» несколько раз подходил и напоминал, что по закону эта зона принадлежит ожившим статуям. Его абсолютно не смущал тот факт, что поблизости не было ни одной.

— Ты знаешь правила, — не уставал повторять он.

Да, я знал. А еще я знал, что иногда правила можно нарушать. Чуть-чуть. Такова жизнь на улице. Если бы мы принадлежали к числу людей, которые старательно соблюдают правила, мы бы здесь не оказались.

Поэтому всякий раз, когда «хранитель» устремлялся в мою сторону, я снимался с места и часа два бродил по окрестностям, чтобы потом спокойно вернуться на Джеймс-стрит. На мой взгляд, игра стоила свеч. Я ни разу не слышал, чтобы «хранители» вызывали полицию разбираться с музыкантом, который играет не на том месте.

Куда больше меня беспокоили сотрудники метрополитена: мы с Бобом внезапно стали их раздражать. Особенно недовольными выглядели несколько контролеров — от них-то я и ждал серьезных проблем. Все началось с недружелюбных взглядов и резких замечаний, когда я прислонялся к стене станции. Но как-то раз ко мне подошел один крайне неприятный инспектор — потный тучный парень в синей форме — и начал напрямую угрожать нам с Бобом.

К тому времени я успел неоднократно убедиться, что мой кот прекрасно разбирается в людях. Он издалека чуял тех, от кого стоило держаться подальше. И парня этого он заметил в тот момент, когда инспектор только повернул в нашу сторону. Заметил — и подобрался поближе ко мне.

— Все в порядке? — дружелюбно спросил я.

— Нет. He все в порядке. Проваливай отсюда или… — Инспектор замолчал.

— Или что? — Я не собирался так просто уступать.

— Увидишь! — Парень явно пытался меня запугать. — Я тебя предупредил.

Я знал, что его власть ограничена станцией метро, и понимал, что за ее пределами он, по сути, бессилен. И тем не менее, поразмыслив на досуге, я решил, что лучше будет какое-то время держаться от него подальше.

Для начала я перебрался в конец Нил-стрит и устроился там, где улица пересекалась с Лонг-Акр. С одной стороны, я оставался неподалеку от Джеймс-стрит и станции метро. С другой — оказывался вне поля зрения ее сотрудников. Поток людей тут был значительно слабее, чем на Ковент-Гарден, да и излишним дружелюбием они, к несчастью, не отличались. Почти каждый день нам попадался какой-нибудь придурок, который пинал чехол от гитары и пытался напугать Боба. Я видел, что кот не в восторге от нового места: стоило нам прийти, как он сворачивался в неприступный клубок и настороженно щурил глаза. Так он пытался донести до меня одну простую мысль: «Мне здесь не нравится».

Пару дней мы с котом еще терпели, а потом, выйдя из автобуса на привычной остановке, отправились не на Ковент-Гарден, а через район Сохо прямо на площадь Пиккадилли.

Поскольку мы все еще находились в центре Лондона, а если конкретно, то в районе Вестминстер, то законы там действовали те же, что и на старом месте. Площадь Пиккадилли функционировала по принципу Ковент-Гарден: для уличных музыкантов была отведена конкретная зона. На этот раз я решил не идти против правил. К тому же я знал отличное место, предназначенное для таких, как я, к востоку от площади, у дороги, ведущей на Лестер-Сквер. Туда мы с котом и направились.

Нам с Бобом повезло: участок всего в нескольких метрах от выхода из метро перед музеем Рипли «Хотите — верьте, хотите — нет» оказался свободен. День выдался суматошный: сотни туристов спешили добраться до кинозалов и театров Вест-Энда. Несмотря на то что люди торопились как можно быстрее попасть в метро, без заработка мы не остались. И все благодаря Бобу — заметив кота, прохожие замедляли шаг, а порой даже останавливались.

Я видел, что рыжему слегка не по себе: он теснее, чем обычно, прижимался к подставке для гитары и настороженно водил ушами. Возможно, его напрягали толпы людей и тот факт, что мы снова оказались в незнакомом месте. В привычной обстановке кот чувствовал себя куда комфортнее.

Мимо, как обычно, проходили люди, приехавшие из разных уголков планеты, чтобы полюбоваться Лондоном. К счастью для нас, особенно много было туристов из Японии: жители Страны восходящего солнца охотно поддавались очарованию рыжего. Вскоре я узнал, что по-японски кот будет «nеkо». Все шло отлично до шести часов, но к вечеру толпа стала совсем плотной. Примерно в это время из музея Рипли вышел промоутер в огромном надувном костюме, который был в три раза больше сидящего внутри него человека, и начал размахивать огромными ручищами, приглашая людей посетить выставку. Понятия не имею, какое отношение этот персонаж имел к музею… Может, там показывали что-то, связанное с самым толстым человеком на планете? Или одна из экспозиций была посвящена самой нелепой работе в мире?

В любом случае, парень в костюме Бобу решительно не понравился. Стоило тому выйти на улицу, как кот прижался к моей ноге. Рыжий не понимал, что за существо стоит перед ним, и испуганно таращился на него. Я был согласен с котом: парень действительно выглядел не слишком приятно.

К счастью, через некоторое время Боб успокоился и забыл о человеке в странном костюме. Мы не обращали на него внимания, а он продолжал зазывать людей на выставку, причем довольно успешно. Пока он держался в стороне от нас, все было нормально. Я пел песню Джонни Кэша «Ring of Fire», Боб сидел в чехле от гитары, лениво поглядывая по сторонам, как вдруг промоутер в нелепом костюме возник прямо перед нами. И он явно намеревался погладить кота.

Я растерялся, а вот реакция Боба была мгновенной. Он взвился в воздух и рванул наутек, унося с собой свою новую шлейку. Прежде чем я опомнился, рыжий исчез в толпе, текущей ко входу в метро.

«Черт! — подумал я, чувствуя, как начинает бешено колотиться сердце. — Ну все! Пропал мой кот».

К счастью, за дело взялись инстинкты. Я бросил гитару и помчался к метро. В тот момент судьба Боба волновала меня куда больше, чем оставленный на тротуаре инструмент. В конце концов, гитару всегда можно купить.

Я оказался в плотном потоке людей: усталые офисные служащие спускались в метро, погруженные в мечты об ужине в кругу семьи, навстречу им спешили беззаботные гуляки, которым не терпелось приобщиться к радостям вечернего Вест-Энда, а между ними мелькали туристы, кто с рюкзаком, кто с развернутой картой, но все с одинаково потрясенным выражением лица, как будто они не ожидали оказаться в пульсирующем сердце английской столицы. Мне приходилось протискиваться сквозь толпу и активно лавировать, чтобы добраться хотя бы до входа на станцию. В процессе я столкнулся с несколькими прохожими и чуть не сбил с ног даму средних лет.

Невозможно было разглядеть хоть что-либо в непрерывно движущемся море людей; когда я добрался до конца лестницы, ведущей в вестибюль станции, ситуация немного улучшилась. Да, вокруг по-прежнему было много народу, но я мог хотя бы остановиться и перевести дух. Присев на корточки, я принялся выглядывать кота. Несколько пассажиров наградили меня недоуменными взглядами, но мне до них не было никакого дела.

— Боб, Боб, где же ты, друг? — отчаявшись, крикнул я, в тот же момент осознав, что при таком шуме кот вряд ли меня услышит.

Я понял, что придется действовать наобум и выбирать какое-то одно направление. Идти к турникетам, которые вели к эскалаторам, а затем спускаться к поездам? Или же к другим выходам из метро? Куда бы направился Боб? Мне почему-то казалось, что вряд ли он выберет первый вариант. Мы с ним никогда не ездили на метро, значит, движущиеся эскалаторы его, скорее всего, отпугнут.

Поразмыслив, я повернулся к выходу на другую сторону площади Пикадилли. Через пару секунд я заметил слабый рыжий проблеск на одной из лестниц. И тянущийся за ним поводок.

— Боб, Боб! — Я снова принялся звать кота, протискиваясь мимо людей туда, где видел его секунду назад.

До рыжего оставалось метров десять, но с таким же успехом он мог быть на другом конце города — настолько плотной была толпа. И с лестницы в вестибюль прибывали все новые люди.

— Остановите его, наступите на поводок! — крикнул я, заметив, как Боб мелькнул у кого-то между ног. Но никто не обратил внимания на мою просьбу.

Через мгновение поводок исчез, а вместе с ним и Боб. Наверное, он добрался до выхода на Риджент-стрит и выбежал на улицу.

В голове промелькнула тысяча мыслей.

И среди них ни одной хорошей. Что, если он выскочит на дорогу у площади Пикадилли? Вдруг его кто-нибудь заметит и подберет? Проталкиваясь к выходу из метро, я, по правде говоря, едва сдерживал слезы. К тому времени я уже убедил себя, что навсегда потерял кота.

Я знал, что моей вины в этом нет, но чувствовал себя ужасно. Почему я не додумался привязать поводок к рюкзаку или к своему ремню? Тогда бы Боб ни за что не убежал! И почему я потерял бдительность и подпустил к Бобу этого парня в дурацком костюме? Мне было тошно от случившегося…

Выйдя на улицу, я снова оказался перед выбором. Куда побежал Боб? Повернул налево к площади Пикадилли или дальше, к огромному магазину Tower Records? Доверившись интуиции, я решил, что, скорее всего, он предпочел пройтись по широким тротуарам Риджент-стрит.

Все еще борясь с приступами паники, я пошел по улице, спрашивая прохожих, не видели ли они рыжего кота в шлейке. Судя по косым взглядам, вид у меня был абсолютно безумный. Люди шарахались в сторону, как от психа с ружьем. К счастью, не все.

Пройдя метров тридцать, я встретил девушку с сумкой из магазина Apple, который находился в конце Риджент-стрит. Поскольку именно в том направлении убежал Боб (во всяком случае, мне хотелось так думать), я спросил ее про моего беглеца.

— Да, видела, — кивнула она. — Рыжий кот. С поводком. Какой-то парень попытался его поймать, но кот оказался проворнее.

Я почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. И едва удержался от того, чтобы расцеловать девушку. Но радость быстро сменилась паранойей. Зачем этому парню понадобилось ловить моего кота? Что он собирался с ним делать? Вдруг Боб от этого только сильнее испугался? И теперь прячется где-нибудь, где я его никогда не найду!

С такими тяжелыми мыслями я шел по Риджент-стрит, заглядывая по пути в каждый магазин. Почти все продавцы испуганно отшатывались при виде возникшей в дверях длинноволосой фигуры. Некоторые едва удостаивали меня вниманием и медленно качали головой в ответ на мои вопросы. Я знал, о чем они думают. Для них я был куском мусора, залетевшим в магазин по воле ветра.

Десяток магазинов спустя настроение у меня совсем упало. Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Боб сбежал. Хотелось надеяться, что не так много. Мне казалось, что все происходит, как в замедленной съемке, что я действую недостаточно быстро. И я уже был готов сдаться.

Пройдя еще метров двести, я оказался перед боковой улицей, ведущей на Пикадилли. Отсюда Боб мог пойти куда угодно: на Мэйфэр, к Сент-Джеймсскому дворцу или на Хей-маркет. Шансов найти его там у меня практически не было.

Я почти смирился с тем, что поиски ни к чему не приведут, и собрался свернуть на боковую улицу, но сперва решил-таки попытать счастья в магазине женской одежды. Продавцы были чем-то явно озадачены и все время оглядывались в сторону подсобки. Как только они увидели меня и услышали слово «кот», их лица прояснились.

— Рыжий? — уточнила одна из девушек.

— Да, рыжий, в шлейке и с поводком.

— Он вон там сидит… — Она кивнула в дальний конец магазина, приглашая меня внутрь и закрывая дверь. — Мы не хотели, чтобы он сбежал, — пояснила девушка. — Увидели поводок и поняли, что у него есть хозяева.

Меня подвели к открытым шкафам, заполненным модной одеждой. Я мельком бросил взгляд на цены. Да, чтобы купить самую дешевую вещь в этом магазине, мне придется отдать свой месячный заработок! Но мысли о деньгах испарились, когда в углу одного из шкафов я увидел свернувшегося клубком Боба.

Поскольку паника отступила, я задался вопросом: а что, если кот хотел от меня сбежать? Может, ему надоело со мной жить? Или он разочаровался в своем хозяине? Подходя к рыжему, я приготовился к тому, что он опять сорвется с места и пустится наутек. Но он этого не сделал.

— Эй, Боб, это я, — чуть слышно прошептал я, после чего он запрыгнул мне на руки.

А когда он замурлыкал и начал тереться об меня головой, все мысли о запланированном бегстве исчезли, как их и не было.

— Ты так меня напугал, друг, — сказал я, поглаживая кота. — Я думал, что больше тебя не увижу.

Обернувшись, я заметил стоящих рядом продавцов. У одной из девушек глаза были на мокром месте.

— Я так рада, что вы его нашли, — сказала она. — У вас очаровательный кот. А мы уже начали думать, что с ним делать, если хозяин не придет…

Она подошла поближе и погладила Боба. Мы поболтали еще пару минут, пока девушки готовили магазин к закрытию.

— Пока, Боб! — сказали они, когда мы с котом вышли на улицу, чтобы смешаться с толпой, следующей на площадь Пикадилли.

Рыжий снова устроился у меня на плечах — судя по всему, там он чувствовал себя в безопасности.

Вернувшись к музею, я с удивлением обнаружил, что с моей гитарой ничего не случилось. Может, за вещами приглядел охранник или кто-нибудь из службы защиты общественного порядка… В тот день рядом с нами дежурила патрульная машина. Обычно полицейские и люди из службы защиты общественного порядка обожали Боба. Среди патрульных он тоже пользовался популярностью. В общем, я понятия не имел, какого доброго самаритянина мне стоило благодарить за сохранность инструмента, да и не слишком это меня волновало в тот момент, признаюсь честно. Я просто радовался, что нашел своего кота.

Поскольку ни о какой работе после случившегося я и думать не мог, я принялся торопливо собирать вещи. Да, денег в тот день мы почти не собрали, но я не переживал. По дороге на автобус мы зашли в ближайший торговый центр, где я купил специальное крепление на ремень, к которому прицепил поводок Боба. Все, теперь он никуда от меня не денется. Когда мы сели в автобус, кот, вместо того чтобы как обычно устроиться на соседнем сиденье, забрался ко мне на колени. Да, порой я с трудом понимал своего рыжего друга, но временами точно знал, о чем он думает. И это был как раз такой случай. Мы вместе, и ни один из нас не хотел, чтобы что-то менялось.