Я жду Джейми в кровати и молюсь за него. Он, наверное, самый открытый человек во вселенной, и я люблю эту его черту, но она делает его уязвимым. Люди способны превращаться в козлов по отношению к своим близким и за меньшее, нежели гомосексуальные отношения. Если ему там понаписали гадостей, я, наверное, что-нибудь разобью.

Он все не возвращается. А потом из гостиной доносится стон.

Меня выбрасывает из кровати, и я бегу через квартиру в гостиную. Джейми сидит на краю нашего дивана в презервативе. Лицо закрыто ладонями.

У меня падает сердце. Я не хочу такого для Джейми. Мне понадобилось четыре года на то, чтобы преодолеть реакцию моих родителей на свой каминг-аут. Черт, я наверное до сих пор переживаю ее.

Он протягивает мне телефон, и я беру его дрожащей рукой.

Пост составлен целиком в духе Джейми:

Всем привет. Чувствую себя по-дурацки из-за того, что делаю это через фейсбук, но связаться до завтра с каждым по отдельности я не успею. Так или иначе, в воскресенье вы все будете меня обсуждать. На случай, если вы подумаете, что мой аккаунт взломали, сообщаю, что именно я разбил маминого рождественского ангела с елки, когда мне было семь лет. То была смерть от бейсбольного мячика, но клянусь, ангел не мучился.

В общем, у меня есть для вас несколько новостей. Я согласился на тренерскую должность в Торонто и отказался от места в Детройте. Я ощущаю это как правильный шаг в плане карьеры, но это еще не все. Я живу с бойфрендом (нет, это не опечатка). Его зовут Вес, и мы познакомились в Лейк-Плэсиде около девяти лет назад.

В случае, если вам не хватало тем для разговора за ужином, эта проблема теперь решена. Люблю вас всех.

Джейми

Ниже висит селфи, которое мы сняли вчера. Мы стоим на нашей новенькой кухне, а вокруг разбросана еда, только что принесенная мной из магазина. Джейми высмеивает мои покупательские предпочтения, я тоже стебусь над ним, уже не помню о чем. Но мы с ним склонили головы, а я показываю «козу». И, блядь, мы выглядим такими счастливыми, что я себя просто не узнаю.

Я перехожу к комментариям, и у меня внутри все переворачивается от страха.

Джо: ОМГ, Джеймстер, реально? Уж не хочешь ли ты сказать, что встречаешься с поклонником «Патриотов»? Брат, это грех. Я боюсь за твою бессмертную душу.

Мой взгляд взлетает обратно к нашему фото. Ну конечно — я же стою там в своей футболке с победного Суперкубка-2015. Упс.

Тэмми: Джейми, не слушай этого идиота. Твой бойфренд просто прелесть. А Джесс должна мне двадцатку.

Брэди: Присоединяюсь к Джо. Что, если в День благодарения зайдет речь о футболе? Неудобно получится!

Джо: *дает Брэди пять*

Джесс: Ничего я тебе не должна! Ты сказала, он грустит из-за ДЕВУШКИ.

Тэмми: Я сказала «из-за отношений».

Джесс: *кашляет* *херня*

Миссис Каннинг: Джесс, а ну-ка не выражайся! Джейми, дорогой, когда ты приведешь своего бойфренда к нам на воскресный ужин? Это что у вас там лежит? Чипсы? В Канаде есть «Whole Foods» [31]Сеть супермаркетов органических продуктов.
? Я загляну к ним на сайт и пришлю тебе адрес.

Миссис Каннинг: И спасибо, что рассказал мне об ангеле. Хотя, дорогой, я знала, что это был ты. Ты никогда не умел притворяться.

Скотти: Джейми, папа не может вспомнить свой пароль от фейсбука, но просит передать, что любит тебя несмотря ни на что и так далее, и тому подобное бла-бла-бла.

На этом месте я фыркаю, и Джейми поднимает глаза.

— Такие они дурацкие, да?

— Они… — Я с трудом сглатываю, потому что безумно за него счастлив. — Я думаю, они замечательные.

Он пожимает плечами.

— Я провел всю жизнь, пытаясь выделиться из толпы. Клянусь богом, если б я объявил себя вампиром-транссексуалом, они бы и тогда сказали: «О, Джейми, ты чудо».

Я снова испытываю затруднения с тем, чтобы сглотнуть, но на сей раз из-за огромного кома в горле.

Как всегда, Джейми чувствует мою душевную муку. Этот парень знает меня всего, внутри и снаружи. И всегда знал.

— Что с тобой?

— Ничего. Просто… — говорю я сквозь ком в горле. — Тебе реально повезло, Каннинг. Твоя семья любит тебя. В смысле, по-настоящему, искренне любит, не просто потому, что вы кровные родственники, и они обязаны относиться к тебе хорошо.

Взгляд его карих глаз смягчается. Я знаю, он думает о моей семье, но не даю ему шанса придумать моим родителям оправдание.

— Моя мать статусная жена, — говорю я отрывисто. — А я — статусный сын. Они никогда не видели во мне никого другого, и никогда не увидят. И это… херово.

Джейми тянет меня к себе.

— Да. Херово, — соглашается он. — Но Райан, кровное родство… оно ни черта не значит. Тебе надо просто окружить себя людьми, которые любят тебя, и тогда твоей семьей станут они.

Я опускаюсь рядом с ним на диван, пластик шуршит под моей задницей в боксерах. Он закидывает мне на плечо свою мускулистую руку, а после задевает губами висок.

— Я твоя семья, бэби. — Он забирает у меня телефон, касается пальцем экрана. — И эти сумасшедшие маньяки тоже станут твоей семьей, если ты им позволишь. В смысле, временами, конечно, они будут доводить тебя до белого каления, но поверь, оно того стоит.

Я верю ему.

— Я очень хочу познакомиться с ними, — говорю тихо.

Его рот движется по моей челюсти, прежде чем накрыть мои губы.

— Они полюбят тебя. — Он целует меня. Сладко и медленно. — Я же люблю.

Подушечкой большого пальца я провожу по его нижней губе.

— Я любил тебя каждое лето с тринадцати лет. А сейчас люблю еще больше.

Когда наши губы оказываются в миллиметре от того, чтобы встретиться, он произносит:

— Мне нужно узнать кое-что, и ты должен пообещать быть со мной честным.

— Я всегда с тобой честен, — протестую я.

— Хорошо. Ловлю на слове. — В его чудесных карих глазах появляется блеск. — Ты нарочно слил мне штрафные?

Я отлично знаю, какие штрафные он имеет в виду. Мои губы дрожат, и я крепко сжимаю их, пряча усмешку.

— Ну?

Я пожимаю плечами.

— Весли… — В его голосе появляется предостерегающая нотка. — Расскажи, что случилось во время тех штрафных.

— Ну… — Я мнусь. — Я правда не знаю. Я дико боялся выигрывать, потому что знал, что тогда мне придется дать тебе сорваться с крючка. И дико боялся проигрывать, потому что отчаянно хотел прикоснуться к тебе, но мне было страшно, что ты об этом узнаешь.

На его лице столько сочувствия, но оно мне больше не нужно. Все в прошлом. Я целую его в кончик носа.

— В общем, последние два удара я почти и не помню. Я был такой — рули теперь ты, Иисус!

Джейми смеется надо мной. А потом целует меня. А я за шею притягиваю его к себе. Теплая кожа скользит по моей, и я понимаю: я дома.

Потому что дом — это он.