Бриде присел на берегу Алье. День выдался замечательным. Деревья начинали ветвиться. Небо стояло густо-синим, тяжелым, и солнце в этой синеве светило еще ярче.

"Я, собственно, получил то, что хотел" – думал он. Но он не испытывал радости. Он чувствовал, что над ним нависла опасность. Опасность, которой он не мог избежать, став в некотором роде заложником предпринятых им действий. Он не мог уехать. Ему следовало дождаться документов, которые ему справляли, иначе его поведение могло показалось странным. Но пока он ждал, было известно, где он, за ним могли прийти, он был в руках у полиции. И самым мучительным было то, что следовало делать вид, что ты не догадывался об этом, притворяться беспечным, чтобы не выдать себя, как будто ты радовался этим нескольким дням ожидания, словно ожидал отпуска…

"И надо же мне было так сглупить, сказать, что я не спешу".

В какое-то мгновение он уже подумал вернуться в министерство. Но нет большей неловкости по отношению к людям, оказавшим нам любезность, чем изменить решение.

"А если мне все-таки уехать, если все бросить!" – прошептал он вдруг.

Нет, это будет и вправду слишком по-детски, в тот самый момент, когда он на полпути к успеху, отступиться из-за надуманных страхов. Так он никогда ничего не добьется. К тому же, у него больше не было денег. Уже три месяца продолжалась такая жизнь, потому что каждый раз, когда представлялась возможность, его охватывал страх. Он приехал в Виши. Ему пообещали то, что он просил, – ему ничего не оставалось, как ждать.

Он вернулся в гостиницу. Но, увидав в своем отделении письмо, он снова заволновался. Кто еще, кроме людей из министерства, знал, что он жил здесь. Кто мог написать ему так скоро? Его не могли прислать по почте. Кто-то должен был принести это письмо. Но кто и зачем?

Он взял письмо. И в тот же момент он испытал огромное облегчение. Письмо было адресовано не ему. Хозяйка отеля, должно быть, перепутала отделения.

– Вы мне положили письмо, адресованное не мне, – сказал Бриде недовольным голосом.

Хозяйка посмотрела на письмо. Он так нервничал, что в какой-то миг испугался, что та ответит, что вовсе не ошиблась, что это письмо было именно ему. И, когда, наконец, она извинилась, он снова испытал огромное облегчение.