– За мной следят, – повторил Люк Петерсон, правой рукой управляя машиной, а левой – прижимая к уху трубку сотового телефона.

Была пятница, полдень. Петерсон направлялся к трассе, чтобы попытаться скрыться в потоке машин.

– За вами следят? – В трубке послышался удивленный голос «инквизитора» и раздался тихий смешок. – А вы не ошибаетесь?

– Я – профессионал, – ответил Петерсон, – и знаю, как ведется слежка. – Он посмотрел в боковое зеркало. – Уже второй день за мной катается «додж интрепид» бронзового цвета. Куда бы я ни направлялся, он следует за мной как привязанный.

– Если они дают вам возможность увидеть их, значит, это – дилетанты.

– Нет, – возразил Петерсон. – Это первая стадия. Они дают мне понять, что я под колпаком.

«Инквизитор» немного помолчал, затем произнес:

– По нашим каналам мы проверили этого Смита. Он не из ФБР.

– И эти тоже не оттуда. Всех местных детективов я прекрасно знаю.

– Возможно, они присланы из Вашингтона, – предположил «инквизитор».

Петерсон отрицательно покачал головой, словно был уверен, что «инквизитор» видит его.

– Те, кто меня преследуют, определенно не из ФБР. Я повадки фэбээровцев неплохо знаю, они ведут себя совсем иначе.

– Вы не видите их номера?

– Пока нет, – раздраженно ответил Петерсон. – Но они ничего и не скажут, машина арендованная.

Петерсону пришлось немало потрудиться, управляя рулем одной рукой, чтобы пробиться на широкую автостраду, но ему все-таки удалось это сделать. Пришлось, правда, «подрезать» тяжелый грузовик. Взвизгнули тормоза, шофер грузовика, здоровенный негр, высунулся из окна и долго материл Петерсона.

– Ну, – требовательно произнес Петерсон. – И что вы мне теперь прикажете делать?

– Ничего не делайте, – прозвучал ответ. – Пока старайтесь держаться от Санторини подальше.

– Это легко выполнить, – примирительно сказал Петерсон. – Дэн снова уехал в Дэйтон.

– А семья?

– Семья здесь.

– Вы еще не поставили им «жучка»?

Позади раздались звуки клаксона, и «додж интрепид» снова очутился позади машины Петерсона.

– Грубую работу я не делаю, – отрезал Петерсон. – Я несколько раз прослушивал их телефон на расстоянии, но для этого мне нужно быть недалеко от их дома, а я опасаюсь, что мою машину могут запомнить.

– Ладно, – проскрипел «инквизитор». – Я найду человека, который установит на их телефоне «жучок».

– Но мне-то что сейчас делать?

– Прежде всего не заставляйте меня повторяться. Ничего не делайте. По крайней мере, до тех пор, пока я не установлю точно, кем является этот тип Смит и что за люди сели вам на хвост.

– Что-то мне эта ситуация не нравится. У Смита могут быть влиятельные друзья в Вашингтоне.

– Не волнуйтесь, – успокоил Петерсона «инквизитор». – У нас на Капитолийском холме тоже есть кое-какие знакомые. И не менее влиятельные.

– Значит, вы советуете мне не унывать, а просто надеяться, что у парней, которые за мной следят, нет лицензии на отстрел таких, как я. Правильно я вас понял?

– Не преувеличивайте.

– Вам легко говорить, за вами ведь никто не охотится. Только не надейтесь на дипломатическую неприкосновенность. Если они меня сцапают, вас она не спасет. Я – не герой.

– Не волнуйтесь, я возьму ситуацию под контроль.

– Почему же вы до сих пор ее не взяли? – взорвался Петерсон.

– Считайте, что вы в отпуске. Проведите его спокойно и придумайте способ, как доставить ко мне Санторини.

– Из Дэйтона?

– Нет, из Орландо. Надеюсь, что когда-нибудь Санторини все-таки вернется домой. Если уж быть откровенным, то мои друзья передали мне, что Санторини закончил свои дела на базе и возвращается сегодня вечером.

«Следовательно, у него есть связи в министерстве обороны. Или просто в ВВС. Неплохо. Может быть, он и в самом деле позаботится о моей безопасности? Позаботится, конечно, если это будет в его интересах. Ну и влип я! Ладно, главное, не дать ему возможности отделаться от меня», – раздумывал Петерсон.

– Когда Санторини прилетит, сразу же ищите способ доставить его ко мне.

– Пока за мной следят, я об этом и не подумаю, – отрезал Петерсон.

– От слежки я вас освобожу, – заверил Петерсона «инквизитор».

Работа давно научила Петерсона быть готовым ко всему, но не научила его храбрости. Снова взглянув в боковое зеркало, он увидел все тот же бронзового цвета «додж». Вот уже несколько дней он носился за Петерсоном как привязанный. Петерсон поежился, зная, что от любых преследователей можно ожидать чего угодно – от предупреждающего оглушительного удара по голове до пули в то же место. Причем в самый неподходящий момент. Уйти от севшего на хвост «доджа» нечего было и думать – для такой машины нагнать развалюху Петерсона было делом нескольких секунд. «Что делать? – мучился Петерсон, глядя на гладиаторского цвета «додж», неотступно следовавший за ним. – Самое лучшее – остановиться, назвать им имя «инквизитора», дать номер его телефона и мчаться отсюда куда глаза глядят. Хотя даже если мне и поверят, паспорт у «инквизитора» фальшивый, и он без всяких приключений покинет страну. А его дружки быстренько сведут со мной счеты».

Петерсон вздохнул и положил трубку. Достав из внутреннего кармана пиджака платок, он вытер вспотевшую лысину и лоб. «Так, что еще у меня есть в активе? – продолжал он анализировать свое положение. – Что я смогу предложить этим ребятам, если они меня сцапают? – спросил себя Петерсон и с грустью констатировал: – Ничего ценного». Петерсону вдруг захотелось, чтобы «инквизитор» оказался не таким всемогущим, каким он себя показывает, и не смог бы избавить его от преследования. В этом случае вся операция отложилась бы, и у Петерсона появился бы тайм-аут, чтобы скрыться. Он уже не хотел тех бешеных денег, которые ему обещали в конце операции. Петерсон попал в зону, простреливаемую с обеих сторон, где риск получить случайную пулю был слишком велик. «Да и собирается ли вообще «инквизитор» расплачиваться со мной? – подначивал себя Петерсон. – Строго говоря, я бы на его месте поступил иначе – устроил аварию. Небольшую, всего с одним погибшим. Или просто нанял бы пару мордоворотов, заплатил им кусок – и жил бы себе спокойно. Был Петерсон – и нет Петерсона. Исчез. Какие проблемы?»

Петерсону стало по-настоящему страшно, и он решил, что настало время сворачивать операцию.

Но знал он также и то, что «инквизитор» ни за что не закончит ее, пока не получит Дамона Санторини.

«Слава Богу, Дэн возвращается, – обрадованно подумала Сьюзен и положила трубку на рычаг. – Наконец-то хоть что-нибудь будет известно».

Дэн устал, Сьюзен это сразу поняла по его подавленному голосу. Она ни о чем не стала расспрашивать мужа, и так все было ясно. Ральф умер, Дэн возвращался домой, а детали того, что происходило на базе, ее, собственно говоря, не так уж и интересовали. Правда, только пока.

Пройдя на кухню и устроившись в своей нише, Сьюзен взглянула в боковое окно. Перед домом, на лужайке, засеянной мягкой травой, бегала Анжела и несколько соседских ребят. Сьюзен умилилась: «Вот как должны проводить время наши дети, – подумала она. – Солнце, свежий воздух. А что им предлагает этот засранец Манкриф? Затхлую, вонючую комнатушку и электронный наркотик, вариант ЛСД. С этой виртуальной реальностью он сделает из детей психопатов и дистрофиков с дурными наклонностями. Правда, и на свежем воздухе тоже есть чего опасаться. Во-первых, муравьи. Тут они кусаются словно крокодилы. Солнечный удар здесь тоже недолго получить. Господи, да что тут говорить? Жизнь может обрушить на несмышленую двенадцатилетнюю девочку такие ужасы…»

Филип сидел на кухне и увлеченно стучал крышками от кастрюль. Окруженный кучей игрушек общей стоимостью в несколько тысяч долларов, мальчик предпочитал сверкающие и звонкие крышки. Сьюзен посмотрела на сына и тихо вздохнула: «Пройдет совсем немного времени, и он тоже выйдет на улицу. Будет играть в бейсбол и драться с соседскими ребятами. Еще не раз он придет домой с исцарапанными коленками и синяками под глазами, – с грустью подумала Сьюзен. – А мальчишка растет боевой и шумный. Всего месяц назад он мог целый день провести в манеже и не пискнуть, а сейчас только попробуй не вытащи его оттуда – такой рев закатит, что только держись. В нем просыпается инстинкт первооткрывателя. Скоро он твердо станет на ноги. Как жаль, что дети так недолго остаются детьми!» Затаив дыхание, Сьюзен рассматривала Филипа.

Но она недолго оставалась в состоянии идиллической задумчивости. Вспомнив, что предстоит сделать ей и Дэну после его возвращения, Сьюзен вновь начала закипать яростью. Машина Дэна стояла в аэропорту, Дэн намеревался прямо с самолета отправиться на ней домой. «Слава Богу, что он не останется на ночь в Дэйтоне», – подумала Сьюзен.

На этот раз она не была против поездки Дэна. Она даже обрадовалась ей, потому что Дэн наконец понял, что и Кайл и Вики обманывали их. Они говорили, что в программах, которые смотрит Анжела, нет ничего особенного, хотя на самом деле знали, кто и зачем воздействует на ее мозг. И вот теперь Дэн полетел в Дэйтон, чтобы получить неопровержимое свидетельство против человека, который помогал Кайлу. Это радовало Сьюзен, но она никак не могла отделаться от раздражения, что Дэн столько времени не верил ей, своей жене, и прикрывал Манкрифа, хотя, по мнению Сьюзен, все с самого начала было ясно как божий день.

Последний скандал на эту тему случился всего сутки назад.

– Они насилуют твою дочь! – орала Сьюзен.

– Сью, ради Бога, перестань преувеличивать, – отвечал Дэн.

– Да раскрой ты глаза, они воздействуют на ее мозг, готовят из нее проститутку! – не унималась она.

– Возможно, – хладнокровно отвечал Дэн. – Но сначала нужно во всем разобраться. Только когда я вернусь из Дэйтона, мы сможем узнать, кто, что и как воздействует на Анжелу. А сейчас, без доказательств, мы можем лаяться с тобой сколь угодно долго, но это все бесполезно. Выходить с обвинениями рано, над нами только посмеются. Доказательства нужны, Сьюзен, доказательства!

И тем не менее лаялись они долго, почти до самого утра. Сьюзен бесило спокойствие Дэна, и она заводилась еще больше. Скандал кончился печально – у Дэна начался приступ астмы. Так всегда случалось, когда Дэн слишком долго сдерживал свои эмоции.

Он захрипел, схватился за грудь и упал на подушку. Лицо его сразу покраснело, Дэн стонал, силясь вздохнуть. Сьюзен дала ему ингалятор, но после этого приступа возненавидела и Кайла и Вики такой лютой ненавистью, что была готова разорвать обоих в клочья.

После того как Дэн улетел в Дэйтон, измотанная и злая Сьюзен, сжав губы, еще долго находилась в аэропорту. Ее первым желанием было немедленно ехать в «Парареальность» и явиться в лабораторию к Джэйсу, а затем сцепиться с Вики в ее логове. Остановило Сьюзен только то, что праздники еще не кончились. Правда, она позвонила Вики домой, но телефон был поставлен на автоответчик, и Сьюзен бросила трубку. Поэтому все утро в пятницу, несмотря на кипевшее в ней негодование, Сьюзен занималась тем, что составляла перечень ключевых слов для поиска литературы, которую заказывал Джэйс. После обеда Сьюзен снова села за компьютер и попыталась войти в компьютерную сеть «Парареальности», чтобы покопаться в игровых программах.

Частично ей это удалось. Сьюзен неоднократно натыкалась на так называемые «программы поддержки», но домашний персональный компьютер не смог списать их – не было паролей.

И тем не менее она упорно продолжала ломиться в компьютерную сеть «Парареальности». Надеясь только на удачу, она лихорадочно искала пароли. Иногда Сьюзен отрывалась от экрана компьютера, выглядывала в окно и наблюдала за Анжелой. Девочка продолжала беззаботно бегать с подружками. Филип гремел крышками от кастрюль и радостно смеялся. Сьюзен перевела взгляд на часы и подумала, что максимум через час Дэн уже сядет в самолет и вылетит в Орландо.

Дэн позвонил Сьюзен прямо из госпиталя.

– Дороти домой отвезу я, – сказал Эпплтон, когда Дэн повесил трубку. Доктор был мрачен, но с лица его сошло выражение обреченности. Дэна не удивила перемена в Эпплтоне. «Доктор победил», – подумал он.

– Может быть, мне стоит отвезти Дороти? – предложил Дэн.

– Нет, – отрезал Эпплтон. – Ты должен ехать домой, к семье. О Дороти позабочусь я, это моя обязанность.

Дэну вдруг почудилось, что он слышит слова Эпплтона: «Если я помог тебе убить ее мужа, это не значит, что я помогу тебе разрушить твою семью». Дэн вздрогнул и вопросительно посмотрел на доктора.

– У нее здесь есть кто-нибудь из родственников? – спросил он.

– Не думаю, – ответил Эпплтон. – Она мне говорила о каких-то знакомых, которые собираются приехать к ней сегодня.

Шагая по коридору вслед за своим бывшим боссом, Дэн увидел Дороти. В черном платье и с траурным выражением лица, она стояла у палаты интенсивной терапии. Дороти явно никого не замечала вокруг себя, глаза ее были устремлены куда-то вдаль. Дэн ужаснулся: так теперешняя Дороти была не похожа на прелестную девушку, жадно отдававшуюся ему. Дэн видел вдову, мужественную, зрелую женщину, которая старалась не поддаваться своим чувствам. Дэн снова почувствовал себя виноватым перед Дороти, но тут же вспомнил, что Ральф обвинил во всем Джэйса.

«Стоит ли мне разговаривать с ней сейчас? – спросил себя Дэн и подумал, что стоит. – Но о чем? О том, что я скорблю вместе с ней? Сочувствую ей? Что именно я толкнул ее мужа на смерть?» Не доходя до нее, Дэн взглянул в темные, заплаканные глаза Дороти, в которых застыло горе. Он понял, что Дороти сейчас не видит ничего, кроме одной ей известных картин и воспоминаний.

Дэн потянул Эпплтона за рукав.

– Доктор, нам нужно поговорить, – сказал он.

Эпплтон кивнул, но напомнил:

– Дороти домой везу я.

– Ральф сказал, что это сделал Джэйс, – произнес Дэн.

– Совершенно верно, – подтвердил доктор. – Поэтому лети домой спокойно, самолет уже давно ждет тебя.

– Подождет! – воскликнул Дэн и схватил доктора Эпплтона за тонкую старческую руку. – Но все же что именно имел в виду Ральф?

Доктор Эпплтон опешил и повернулся к Дэну.

– Понятия не имею. Честно говоря, Дэн, – понизив голос, ответил доктор, – я вообще не вижу в этой фразе никакого смысла.

– А я вижу. Он сказал, что его убил Джэйс, – прошептал Дэн.

– Возможно, Ральф бредил. – Доктор посмотрел в глаза Дэну. – Ты же знаешь, они не переваривали друг друга. Не забивай себе голову, мой мальчик. Мало ли что Ральф имел в виду, говоря эти слова, – удрученно вздохнул Эпплтон.

«Я обязан этому человеку всем, чего достиг, – думал Дэн. – Он вытащил меня из грязи, помог получить образование, помог сделать карьеру. И чем отвечаю ему я? Нападаю на него так, словно по его вине умерли два пилота и я подозреваю его в убийстве». Дэн буквально потащил доктора Эпплтона по коридору, подальше от палаты, возле которой стояла Дороти.

– Почему он сказал, что это сделал Джэйс? – настаивал Дэн. – Что он при этом имел в виду? Что Джэйс ввел в программу что-то такое, о чем мы с вами не знаем?

– Но ты же сам проверял программу, – ответил Эпплтон, – и не обнаружил в ней никаких неполадок.

– Доктор, во время испытания одной и той же программы умерло двое человек. Это не может быть простым совпадением. Сейчас я работаю в фирме, которая занимается выпуском программ с использованием виртуальной реальности. Ими будут пользоваться тысячи людей. Вы понимаете, о чем я говорю?

– О том, что двое летчиков были убиты во время испытаний, – спокойно ответил Эпплтон. – Да, Дэн, они не умерли, а были преднамеренно убиты.

Дэн раскрыл рот от удивления.

– Дэн, в этих программах есть нечто такое, что убивает. Я знаю это, как знаю и человека, который ввел в программу функцию убийства. Его зовут Джэйс.

– Но вы сами знаете, что его не было здесь уже больше года! И в течение этого времени над программой работал один я, – возразил Дэн.

– Это сделал Джэйс, – повторил доктор Эпплтон.

– Доктор, от ваших слов многое зависит, – волнуясь, говорил Дэн. – Вы действительно уверены в том, что Джэйс – убийца?

– Уверен, – глухо ответил Эпплтон. – Никто, кроме него, не знает, как можно заставить программу убивать. А он способен сделать это из одного простого интереса.

– Но зачем… – Дэн опустил голову.

– А вот это уже предстоит выяснить тебе, Дэн. Я прекращаю использовать эту имитацию до тех пор, пока ты все не выяснишь. Ты обязан узнать, что заложено в программе.

– Почему я? – удивился Дэн.

Эпплтон посмотрел в глаза Дэну и пожал плечами.

– Впрочем, ты можешь этим и не заниматься, – мрачно сказал он.

«Он прав, я не могу отказываться, – подумал Дэн. – Только я хорошо знаю Джэйса и могу сказать, на что он способен».

Дэн стоял и не мог сдвинуться с места, словно Эпплтон взвалил на его плечи весь груз ответственности. Доктор отвернулся от Дэна и направился к Дороти. Дэн тряхнул головой, словно только что пробудился от тяжелого сна. Глубоко вздохнув, он расправил плечи, быстрой, твердой походкой направился вслед за доктором и Дороти и вскоре догнал их.

– Подождите, доктор, – сказал он. – Мы еще не закончили.

– Я должен отвезти Дороти домой, – недовольно буркнул Эпплтон.

– Дороти, – произнес Дэн, посмотрел на нее и замолчал. Впервые за много лет они снова были рядом. Слова застряли у Дэна в горле.

– Мы с Ральфом были так счастливы, – отрешенным голосом сказала Дороти.

– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? Если тебе будет что-нибудь нужно… – бормотал Дэн, вспоминая все, что связывало его с Дороти.

– Нет, – ответила Дороти. – Мне ничего не нужно. Ральф оставил мне неплохое состояние.

– Но что ты будешь делать? Ты останешься здесь или уедешь?

– Дэн, – она остановилась и повернулась к нему. – Все кончено, Дэн. Все, что было между нами, давно забыто. Прошлое не возвращается, ты сам это хорошо знаешь.

– Да, слишком много событий произошло за это время, – кивнул Дэн.

– До свидания, Дэн, – хриплым шепотом произнесла Дороти.

– Одну минуту, Дороти, – произнес Дэн так резко, что Дороти вздрогнула и удивленно посмотрела на него. – Я хотел бы еще кое-что сказать тебе.

– Я знаю. Нет, Дэн, я не виню тебя в смерти Ральфа.

Дэн видел, с каким трудом и болью Дороти даются эти слова.

– Да, Дороти, я не убивал Ральфа и никогда бы не сделал этого, но я помогал убивать его, – произнес Дэн.

Эпплтон принялся успокаивать Дэна.

– Да замолчите вы! – прикрикнул Дэн на доктора. – Дороти, я обещаю тебе, что найду убийцу. Я найду его, и тогда ему не уйти от ответа. И даже если мне придется бороться с ним в одиночку, я не отступлю.

Несколько минут все стояли молча. Первой заговорила Дороти.

– Дэн, я знаю, что ты найдешь убийцу Ральфа. Я всегда это знала, – тихо прибавила она.

Доктор посмотрел на Дэна:

– Если тебе потребуется моя помощь, можешь обращаться в любое время. Например, что тебе нужно конкретно сейчас?

Дэн помялся:

– Я пока не знаю, доктор. И скорее всего смогу ответить вам не раньше, чем вернусь в Орландо.

– Значит, Джэйс и там что-то затевает? – медленно проговорил доктор.

– Да, – ответил Дэн.

Высокомерно ухмыляясь, Джэйс наблюдал за Чаком Смитом. Как только тот надел на себя шлем, весь его строгий начальственный вид сразу улетучился. Смит нерешительно вошел в кабину и почти испуганным взглядом начал осматриваться по сторонам.

– Вы хорошо слышите меня? – произнес Джэйс, наклоняясь к микрофону.

Смит едва не вздрогнул от неожиданности, услышав в наушниках голос Джэйса.

– Вы можете разговаривать, я вас услышу, – сказал Джэйс. – В шлем вмонтированы два микрофона.

– Я слышу вас, – раздался смущенный голос Смита.

– Отлично. Тогда надевайте перчатки и подсоедините проводку. Только будьте внимательны, цвета контактов должны совпадать.

– Все понял.

Джэйс уселся на один из скрипучих металлических стульев и принялся манипулировать ручками на большом, размером со стол, пульте управления. В этот момент Джэйс казался капитаном межпланетного корабля. Джэйса разбирал смех. «Сейчас ты у меня попрыгаешь, дорогой наш мистер Смитик. Я устрою тебе полет по первому классу, ты его надолго запомнишь».

Смит взял в руки перчатки. На ощупь они напоминали кожу, долго пролежавшую в воде. Смит надел их и поморщился – внутри были толстые швы. У него создалось впечатление, что он надел их наизнанку. В помещении было темновато, и Смиту пришлось нагибаться и долго присматриваться к цвету тоненьких оптико-волоконных контактных проводков, чтобы случайно не перепутать их.

Смит посмотрел в стекло, отделяющее его от Джэйса, но увидел лишь свое отражение. Следуя совету Джэйса, Смит снял пиджак, галстук и закатал рукава рубашки.

«Когда вы будете там, то ничто не должно сковывать ваши движения, – вспомнил он предупреждение Джэйса и подумал: – Ну что ж, в общем ничто не сковывает, чувствую я себя вполне комфортно».

Он почувствовал, что волнуется, и, несколько раз кашлянув, хрипло произнес:

– Ну, я готов.

– Нет, не готовы, – прозвучал голос Джэйса.

– Это почему же?

– Опустите очки.

– А, черт.

Слегка дрожащими руками Смит взялся за края очков и опустил их на глаза. Его мгновенно окружила тьма, словно в планетарии перед демонстрацией звездного неба. Боясь упасть, Смит раскинул руки и некоторое время простоял в таком положении. «Джэйс, наверное, везде выключил свет, иначе я бы видел хоть какой-нибудь отблеск, – размышлял Смит. – Ведь не может же быть, чтобы здесь не горела какая-нибудь лампочка».

– Начинаем, – послышался веселый голос Джэйса.

Перед глазами Смита возник сказочный водоворот цветов, в наушниках послышалась чья-то бессвязная речь. Казалось, на самых разных языках говорило множество голосов. Смит почувствовал легкую тошноту и головокружение.

И вдруг неприятные ощущения исчезли, и Смит увидел себя парящим над землей. Под ним расстилалась великая Амазонская сельва, ярко-зеленая, с голубыми прожилками ручейков и рек. Восхищенный величественным зрелищем, Смит затаил дыхание. Он не только видел, как летит над землей, он чувствовал это. Широко расставив руки и ноги, он парил, словно парашютист в затяжном полете. Смит видел на зеленом теле сельвы широкие ужасные шрамы, нанесенные лесоразработчиками. Стояла зловещая тишина. Он не замечал свиста ветра, он был поражен открывшимся перед ним зрелищем обезображенного девственного леса. Тошнота прошла, Смит чувствовал себя превосходно.

– С этого момента управление передается вам, – сообщил Джэйс. – Начинайте.

Смит облизнул пересохшие губы и произнес:

– Боливия.

Словно скользящее над землей привидение, он перемахнул через Анды. Сверху они показались ему унылым серым нагромождением полуразрушенных ветром и временем вершин, изредка покрытых ледниками и снегом. Леса под ними были ярко-зелеными, но не такими густыми, как в Амазонии. Все чаще начали попадаться желтые и серые пятна освоенной территории.

Потом пошли красные пятна плантаций какао. Несмотря на то что они были зачастую покрыты зеленью возвышавшегося над ними леса, спутник легко определял их местонахождение.

«Замечательно», – подумал Смит. Чем ближе он подлетал к Андам, тем больше видел красных пятен в долинах.

– Соединиться с европейским спутником связи, – едва шевеля губами, приказал Смит. – Показать военно-воздушные силы прикрытия.

Идиллическая картинка посадок какао исчезла, вместо нее Смит увидел небо, усеянное сверхзвуковыми бомбардировщиками-невидимками. Способные летать на высотах, недоступных для радаров, они могли незаметно появиться в любой точке Земли, приблизиться к нужному объекту и в считанные минуты не оставить от него камня на камне. В их руках было все живущее и растущее на Земле. Стоило только бомбардировщику подлететь к Андам и выбросить маленький контейнер с бактериями, и Южная Америка не увидела бы какао-бобов лет сто, а то и больше. «Ребята из отдела научных исследований говорили, что на уничтожение всех плантаций кокаина нужно максимум шесть месяцев», – вспомнил Смит и усмехнулся.

– Отлично, – сказал Смит заметно окрепшим голосом. – Давай вернемся к основному сценарию, о лесоразработках.

На несколько мгновений он снова погрузился в темноту, а потом увидел, что стоит на земле возле высокого толстого дерева. Сквозь густую листву едва пробивались солнечные лучи. Напротив он увидел покрытую золой небольшую поляну, посреди которой находилось наскоро покрашенное зеленой краской невысокое уродливое деревянное строение без окон. Крыша строения была затянута камуфляжной тканью. В высокой траве и душном спертом воздухе роились тучи насекомых, но Смит, казалось, совершенно не замечал их. В отличие от многих, кому экзотические насекомые внушают отвращение, он вел себя так, словно находился в своей квартире.

Недалеко от строения стояло два тяжелых грузовика с прицепами. Под навесом из широких веток на грубо сколоченных скамьях сидели и отдыхали рабочие. Иногда некоторые из них вставали и направлялись к двери строения. Затем они выходили, держа в руках какие-то бумаги, а вместо них в здание заходили другие.

Смит внимательно все рассмотрел и, удовлетворенно кивнув, произнес:

– Давай.

Тут же почти над самой площадкой показался громадный транспортный самолет. Развернувшись, он снизился и пролетел над площадкой. Из самолета выпрыгивали солдаты, мужчины и женщины, с реактивными посадочными двигателями на спинах и автоматами в руках. Рабочие бросились к грузовикам. Взревели двигатели, и грузовики начали уезжать. Часть солдат окружила строение, другая часть открыла по отъезжающим грузовикам шквальный огонь. В открытые двери строения полетели гранаты. Смит видел огонь и дым, но самих взрывов не слышал. Площадку заволокло густым белым дымом. Он пригляделся и увидел, что на всех солдатах надеты противогазы.

Прошло несколько минут, и дым рассеялся. Солдаты ворвались в строение и принялись выволакивать находившихся там людей. Все они надрывно кашляли и терли глаза. Когда солдаты начали снимать противогазы, Смит удивленно поднял брови. Лица некоторых солдат показались ему знакомыми. Постепенно он начал узнавать среди солдат известных киноактеров, специалистов по боевым искусствам, а также актрис. Все грузовики были остановлены. К выпавшим из кабин и кузовов рабочим подбежали врачи. Оставшимся в живых оказывалась медицинская помощь, умирающими занялся подошедший последним священник.

– Невероятно, – восхищенно прошептал Смит. – Просто великолепно! Я восхищен. А теперь давайте просмотрим штурм гасиенды. Да, я тоже хочу при этом присутствовать, – прибавил он.

Снова перед глазами возникла темнота, но на этот раз Смит ее не испугался. Когда вспыхнул свет, он увидел самого себя. Пригибаясь, он стоял за кустами, растущими вокруг небольшой автостоянки. За автостоянкой с роскошными европейскими автомобилями находился прекрасный белый дом с конусообразной крышей, покрытой красной черепицей. На окнах дома были искусно сделанные красивые металлические решетки, многочисленные балконы обтянуты тонкой сеткой. Солнце стояло высоко, и Смит хорошо видел расстилающиеся внизу Анды. Их заснеженные вершины, казалось, висели в прозрачном воздухе.

По всей территории гасиенды ходили рослые охранники, вооруженные короткими автоматами. Некоторые держали оружие в руках, но большинство повесили его себе на плечи. С коричневых, обветренных лиц охранников не сходило выражение жестокости. Это были свирепые псы, потомки псов, основной закон для которых был один – верно служить своему хозяину.

Смит инстинктивно поглубже зарылся в кусты и нащупал слева под пиджаком кожаную кобуру с автоматическим «кольтом». Он медленно вытянул из кобуры оружие, оно казалось увесистым, внушительным, надежным.

Как и в первом случае, словно ниоткуда, над гасиендой закружил самолет, и из него начали выпрыгивать солдаты. Но на этот раз ситуация получилась совсем иная – люди, охранявшие гасиенду, в отличие от нелегальных лесорубов, не стали разбегаться, а рассыпались по укрытиям и открыли по самолету бешеную стрельбу. Смит видел, как на землю шлепались тела солдат, расстрелянных в воздухе. В предсмертных судорогах они корчились и извивались. Отовсюду Смит слышал стоны. Одному из солдат очередь из автомата попала в реактивный посадочный двигатель. Раздался взрыв, и солдат исчез в столбе пламени.

Смит сжал пистолет с такой силой, что побелели пальцы. Вокруг него шла стрельба, кричали раненые, слышались предсмертные хрипы умирающих. Часть десанта высадилась на крышу гасиенды, проломила окна и начала бросать гранаты внутрь дома. Смит был напуган до такой степени, что даже не мог пошевелиться. Он продолжал сидеть за кустами на краю стоянки и круглыми от ужаса глазами смотрел на пляску смерти.

На стоянке, прямо перед глазами ошеломленного Смита, развернулось настоящее сражение. Несколько охранников наркобарона укрылись за бронированными лимузинами и в упор расстреливали приближавшихся солдат. Смит мог бы вступить в бой и убить засевших за машинами бандитов, но ноги его словно приросли к земле. Губы Смита пересохли, во рту горело, сердце стучало как молот.

Вокруг все ревело, грохотало и сотрясалось от взрывов. Обливаясь кровью, дико крича от боли, валились на землю раненые. Одного из охранников закидали гранатами. Прогремел страшный взрыв, и Смит увидел, как в воздух взлетели оторванные ноги. Трое мужчин выскользнули из гасиенды и, незаметно перебегая от машины к машине, бросились к бронированному «мерседесу». Мужчинам удалось добежать до машины, они влезли в нее и завели двигатель. Смит подумал, что если сейчас их не остановить, то они могут перестрелять многих солдат, и тогда штурм захлебнется. Но кроме него, никто не видел, какая страшная опасность грозит штурмующим. Спасти ситуацию мог только он, Смит. От него зависело, удастся ли перебить хребет гадине.

Смит сжал зубы и заставил себя встать и рвануться вперед. Он проскользнул между кустами, подбежал к бронированному «мерседесу», рывком открыл правую заднюю дверцу и приставил свой «кольт» к затылку одного из сидящих. Смит нажал на спуск, раздался звонкий щелчок… «Осечка», – мелькнуло у него в голове. Тот, кому Смит хотел выстрелить в затылок, неуклюже повернулся и начал поднимать автомат. Смит уже видел черное отверстие ствола, направленного ему в грудь. Он локтем ударил по автомату, и очередь прошила крышу автомобиля. В ту же секунду Смит перехватил «кольт» из правой руки в левую и снова нажал на спуск. Тяжелая пуля разнесла череп одного из бандитов. Переднее стекло покрылось мякотью мозга и пятнами крови. Смит выстрелил еще два раза, и водитель, заливая сиденье кровью, уткнулся в руль. Третий из сидящих не стал дожидаться, когда его размажут по обшивке «мерседеса», выпал из машины и с криком: «Я сдаюсь! Пощадите!» – упал на землю, положив руки на затылок. Смит вышел из машины и начал методично расстреливать его. Послышался хриплый стон, тело бандита несколько раз дернулось и затихло. Смит смотрел, как изо рта убитого на гладкий, словно стекло, асфальт стоянки стекала тоненькая струйка крови.

Вскоре все было кончено. Устало облокотившись о крышу бронированного «мерседеса», Смит смотрел, как солдаты выводили из дома пленных. Повсюду валялись тела убитых, многие из которых были в форме армии США. Колени Смита тряслись. Он почувствовал, что его начало тошнить, бросился к кустам и упал. Только лежа на траве, он ощутил, что брюки его были насквозь мокрыми. Смит застонал и закрыл глаза.

Его снова окружила тьма.

– Программа закончена, – послышался радостный голос Джэйса. – Можете поднять очки и… привести себя в порядок.

Впервые за много лет Смит почувствовал стыд. Он был подавлен, ошеломлен, даже-унижен. Но внезапно он ощутил прилив нового, ранее неведомого ему чувства. «Я убил их, – подумал он. – Я победил. А то, что я немного испугался вначале, ерунда. С кем не бывает?»

Сняв с головы шлем, он посмотрел на свое отражение в стекле, победно усмехнулся и подмигнул. Ему было наплевать на грязную рубашку и пятна на брюках. Главное, что он, Смит, победил и чувствовал себя хозяином жизни и смерти.

Закрыв глаза, Смит сделал несколько глубоких вдохов. «А все-таки здорово ощущать себя великим человеком!» – подумал он.