Евгений, прислонясь к кладбищенской ограде,
Так чувствует себя, как будто он в засаде;
Родне не хочет он являться слишком рано:
В смартфоне вызвал гугл, набрал «Татьяна»,
Проклятье!
Здесь смартфон не ловит сети,
Переместиться бы ему —
Но вдруг заметят!
И он одним прыжком (вот это раж!)
За склепом прячется семейства де Мандраж,
Что состоянию его весьма созвучно.
А уж родня вся здесь: папаша тучный,
Не всех отсюда видно… чьи-то ножки,
Вон сёстры – черненькие блошки,
Вон мама в траурном плаще…
А остальные кто вообще?
И некто речь уже толкает: «Бу-бу-бу», —
А дедушка лежит себе в гробу.
«Все здесь. Отсутствует Евгений, только он один», —
Сказала сестра Эвелин.
«Позвоню-ка ему», – говорит
Вторая сестра, Маргерит.
Проклятая техника. Евгений дует на неё, как будто это может помочь. Смартфон медленно выдаёт: «Есть 219 результатов».
Тут тихо звучит рингтон: это звонит Маргерит, сестра.
Да. Последний долг отдать – пожалуй, уже пора.
А как раз в это время на экране зелёного стильного телефона всплывает иконка, придуманная высокомерными кретинами из Apple для взрослых-детей. Безграмотных дуралеев.
И на ней – все 219 публичных тайн Татьяны.
«Евгений? – это Маргерит. – Ты где, Евгений?»
«Да здесь я. Опоздал – в метро столпотворение…»
Из-за могильного холма семейства де Мандраж
Выходит мрачно молодой философ наш.
Что, впрочем, никого не удивляет:
Семья не для того тут собралась,
Чтоб в прятки средь могил играть печальных…
Подходит к ним Евгений с постным видом.
В душе клокочет ярость – оттого,
Что результаты все смартфон уж выдал,
Да не посмотришь их теперь… не до того —
Придётся речь толкать. Евгений начал,
Лепечет что-то, сам не зная что.
Вот голос дрогнул…
Как растрогано семейство —
слезу мать вытирает вуалеткой…
«Как он взволнован», – это Эвелин…
«Какой у нас он всё же молодец!»
Да будет этому когда-нибудь конец?!
Вот началось последнее прощанье.
Кюре – ну в точности как с детского рисунка:
Вот чёрная трапеция фигуры,
И ножки тонкие едва видны из-под сутаны…
Евгений вынимает свой смартфон.
Есть первая страница результатов.
Ключевые слова: «Татьяна» и «Рейналь»
Названия сайтов – жирным шрифтом; дальше нужно каждый открывать
• Sorbonne.fr…Татьяна Рейналь. Будучи бакалавром по истории искусств и закончив магистратуру, с 2012 года является кандидатом на докторскую степень под руководством профессора Лепренса. Её исследования посвящены… <открыть полностью>
• Caillebotteonline.fr … пожелать, чтобы оживление интереса к Гюставу Кайеботту за последние тридцать лет действительно стало бы шагом к трудному возрождению… <открыть полностью>
• Amoureuxdelabelleepoque.fr связаться с Татьяной Рейналь (вице-президентом), чтобы узнать все подробности о тематических прогулках по Парижу… <открыть полностью>
• International-society-for-art-history.com cannot severe the economics of impressionism from its aesthetics, as Tatiana Reinal underlines… <открыть полностью>
• Marmiton.fr Спасибо за этот рецепт. Я заменила коньяк на ликёр Гран Марнье, и сработало чудесно. А ещё лучше горячим… <открыть полностью>
Да не могу так долго ждать я
Ну вот – слезливые объятья
Вот и мама с поцелуем
Обдала своим парфюмом
Все так смотрят на него…
Не найти лазейки.
В довершение всего
Села батарейка
И мобильник вдруг погас…
Тут Евгений в первый раз
Думает: а ведь она наверняка тоже набирала его имя в гугле —
Но ему-то похвастаться особенно нечем:
• Профессиональная страничка на сайте бизнес-консультантов. Он там отвечает за торговые связи Франции со странами Восточной Европы и с Россией.
• Его страничка в ЛинкедИн – там он зарегистрирован как бакалавр иностранных языков (русский) плюс степень, присвоенная ему в одном американском универе средней паршивости.
• Есть отзывы его клиентов «Славяне бывают весьма хитры. Ведя с ними переговоры о делах, стоит быть повнимательнее, Евгений».
• О! автогонки в Ла-Рошели!
Хорошо…
Нет, ничего хорошего:
Седьмым он к финишу пришёл,
И то, признаться честно, еле-еле.
Портрет, непримечательный ничем.
Вот человек невыносимо скучный;
За десять лет так и не стал никем.
Дышал, старел и по теченью плыл,
Учился, слушал в маленькой квартирке
CD, расслабившись и лампу погасив…
Так вылупился нынешний Евгений
Из прежнего… Зевоту и тоску
Он вызвал бы у нынешней Татьяны,
Она б подумала: какое счастье,
Что мы тогда расстались; зря боялась…
Да разве ж ты, душа моя, смогла б
Десяток лет с торговым консультантом
Прожить? Ну нет…
Но может быть – кто знает? —
Ей удалось бы изменить его,
И он бы смог/не смог бы, но допустим —
Прожить с ней как авантюрист бесстрашный;
А по утрам читали б Керуака…
Или Набокова – потом цыплячьи ножки
В китайском соусе… а вечерком
Их ждал бы горный сплав по Амазонке.
Но, гугл-то, гугл другое говорит:
Ты скучен; ты занудный тип, Евгений…
И это правда; так оно и есть.
«Образец красноречья и стиля»,
Хвалит речь его
Третья сестрёнка, Оттилия.
А между тем страдает зря Евгений:
За десять лет прошедших раз шесть-семь
Его Татьяна гуглила; и пальцы
Стучали по клавиатуре, словно
По фортепьяно, тем же сладким звуком:
«Е-в-г-е-н-и-й…»
И снова имя повторяла с придыханьем.
Писала ты его в альбоме детском,
Цветы нарисовав над каждой буквой…
И в треугольник обводила аккуратно
(вот для чего был нужен транспортир…)
Как много утекло воды… Но снова,
По вечерам, ленивой полным негой,
Играешь на клавиатуре ноутбука
Всё ту ж приятную мелодию: «Е-в-г-е-н-и-й…»
И с тем же придыханьем восхищенья,
Хоть гугл на все запросы выдаёт
Занудство иль совсем уж анекдот.
Евгений вечером, наедине с собой самим,
Смартфон включает, навостривши ушки:
Надо подумать, как разобраться:
Тут результатов целых 219
Ну, это мы сотрём: дешёвые порнушки —
Татьяна для актрис прекрасный псевдоним;
Немало дальше всякой чепухи;
А вот идут две ссылки, неплохи;
Хоть и немного о Татьяне в гугле строк,
А хочет он из них состряпать пазл-пирог,
Чтобы почувствовать вкус нынешней Татьяны;
И вот берётся за приготовленье рьяно.
Не много кусочков для пазла ему предлагает гугл:
• Состоявшаяся академическая карьера; шумные успехи. В семнадцать лет она успешно закончила коллеж; первый приз общественного конкурса по литературе, третий приз по философии, бакалавр и магистр, соискательство докторской степени, цитируемые статьи, участие в международных конференциях.
• В других областях: определённые развлечения. Туристические прогулки по литературному Парижу. В свободное время занимается живописью; картинки симпатичные. Ничего особенно оригинального, но исполнено неплохо. Блог у неё маленький, и посещает его мало кто; но сама она пишет в нём часто – об увиденных фильмах, выставках, прочитанных книгах. Последний роман Лорана Бине её восхитил – она называет его забавным и вдохновенным.
(Евгений тут же решил, что ненавидит этого Лорана Бине.)
А по бокам страницы – пустота.
Дыра зияет. Ни единого поста.
• Общественная жизнь
пусто.
• Любовь
пусто.
• Сексуальная жизнь
пусто.
Евгений успокаивает себя: да ведь и правда, не станешь же выкладывать в интернет интимные подробности своей жизни! Но чего же он тогда здесь ищет?
• Я НЕ ПРОТИВ СОДОМИИ, заявляет Татьяна Рейналь
<открыть полностью>
Ну, он ожидал от неё совсем не такого.
А впрочем, остается друг-фейсбук…
Вот средство познакомиться с ней близко —
прочтёт он отзывы о ней и переписку…
Фейсбук Евгений ненавидит. Сам в соцсети он не отображён. Но как же неприятно поражён тем, что Татьяну тоже там не видит!
Вот ведь стерва, а?
Любовных связей нет.
А если были – их простыл и след.
Ну, кажется, открыты ссылки все.
Ах нет, ещё одна:
• Музей дʼОрсе
Информирует вас, что в эту субботу
Состоится лекция-беседа
Искусствоведа Татьяны Рейналь
На основе наследия Кайеботта
На тему…
И поперхнулся тут Евгений что-то.
«Что молодой человек может увидеть в окно».
Ну, если это есть предел стремлений…
Не всё ли равно, что видишь в окно?
Но случай, но везенье!
Вот оно.
Ведь это случай. Это провиденье!
Он скажет, что забрёл в музей случайно,
Мимо проходя,
Оттачивая критику способности сужденья.
И что, она поверит в это? Нет и нет!
Второе за неделю совпаденье —
Когда не виделись уж целых десять лет…
Как же тогда? Во всём ей признаться?
«Вот притащился с тобой повидаться…»
Нет, уж это и вовсе предел.
Не сохранился ли где её мейл?
Нет. Ведь винчестер на компе сгорел,
Связи утрачены все до единой;
Нет подтверждения дружбы старинной —
Ленского фотки пропали давно…
Как, и Татьяны письмо?
И оно…
(А Ленского что гуглить…
Результат
Всё тот же, что и десять лет назад.
Заметка в «Фигаро». Улыбкой робкой
Сияет фотка в чёрной окантовке,
Под ней – открыта и закрыта скобки,
Меж ними – даты две:
Рождение и смерть.
Как больно на лицо его смотреть…
Меж скобками – всего семнадцать лет.
Был краток путь твой, о дитя-поэт.)
Назавтра Таня в библиотеке
Совсем не думает о нём;
Или чуть-чуть,
Не так нетерпеливо,
Как десять лет назад:
Ей много всяких-разных
Необходимо переделать дел, работ:
Её ждут Валери и Кайеботт,
А после – множество иных забот:
• План коллоквиума довести до ума;
• Кучу мейлов прочесть и ответить на все;
• Кое-что почитать для беседы в Орсе;
• И с подругой попить вместе кофе
• (защитилась она, уже профи);
• И купить что-нибудь для племяшек
• (родила Ольга двойню – близняшек);
• И заказать билет на поезд до Лорьяна
• (приглашена на свадьбу младшего кузена).
А ещё:
• Убрать запрос с сайта по найму недорогого жилья – В том, что предложили, сможет жить лишь свинья;
• Купить подстилку с поглотителем (мы с котом очень просим);
• Зубную пасту для чувствительных дёсен;
• Мюсли (без изюма) + йогурт (ваниль);
• + пену для ванны;
• И вытереть пыль.
Но это уже дома.
«Дом» Татьяны – маленькая студия в Булонь-Бийанкур. За 750 евро в месяц. Кот по кличке Саша иногда выходит погулять по крышам.
У Татьяны теперь совсем другая жизнь. Это отнюдь не белоснежная чистая ткань, по которой хочется вышивать золотыми нитями мечтаний и девичьих грёз.
Дел – выше головы; работы – на износ;
Жизнь такова у всех, кто увлечён,
Дисциплинирован, усидчив и учён,
И с ежедневником не расстаётся.
Впрочем, и тут проблема остаётся.
Вот, например, такая:
Я счастлив сообщить, Татьяна дорогая,Ваш Ж. Лепренс
Что прочитал роскошный труд ваш о Дега я;
И пригласить сердечно буду рад
В кондитерскую вас на шоколад.
Надеюсь, голос мой не пропадёт вотще:
Коль скромного профессора вы помните ещё…
Хоть кажется, что это чехарда —
Татьяны жизнь продумана всегда,
Просчитана бывает до минуты…
А тут опять Евгений. Фу-ты ну-ты.
Не остановишь дел безумный бег.
Но всё же
что-то вроде
радиопомех
Сухое колкое воспоминанье
не даёт покоя
Евгений
Эй, да это что такое?
Становится трудно сосредоточиться:
Перелистывает страницу —
и опять
Евгений
Выделяет слово маркером —
и тут
Евгений
Пишет мейл. Занудный. Внимание.
И снова – короткое замыкание:
Евгений
Добрый день
Пишу вам насчёт
Евгений
Евгений
Того эскиза:
автор – Кайеботт
Евгений
Евгений
Это часть его «летних» эскизных работ
Евгений
(и т.д.)
Весь этот день Евгений словно между строк.
В метро и в электричке – всё равно
Сухое, колкое о нём воспоминанье;
А сколько сделать нужно в этот вечер,
Но… ладно. Ляжет спать она пораньше,
Кот Саша примостится на подушке…
Уютно…
Но всё же проверить надо смс
И нет ли новых мейлов… от него.
Не то чтоб очень их хотелось, но всё же…
Нет. Ничего.
Она ведь не спросила
Ни адреса его, ни телефона…
Невежливо…
Пушистый кот мяучит,
В постель её зовет. Ленивым взором
Она обводит студию свою,
Вдруг потемневшую в вечернем свете лампы —
ИКЕА даже кажется в ней серой…
Что, сообщений так и нет?
Ну, спать пора…
Но утром, проснувшись от звона будильника, Татьяна удивлённо замечает, что так и заснула с мобильником в руке.
Евгений остаток недели
Работает на пределе.
Дождаться б субботы!
Выход один —
Отдаться работе.
Странное нетерпение для кого-то,
У кого смолоду сплин!
Всегда равнодушен, пассивен, один,
Всегда во всём разочарован,
Он так и вырос с этим словом:
Сплин.
Жил в безразличном ожидании:
Кто приглашает на свидание,
Какой и кто имейл прислал,
Где снова самолёт упал,
Где бомбу террористы снова
Взорвали… ко всему готовый,
Просматривал погоды сводки,
Кто из певцов погиб от водки,
Кто после выборов прошёл в сенат…
И много зарабатывать был рад,
Но тоже всё-таки спокойно,
Без нетерпения, достойно.
Так прожил бы Евгений мой,
Не встреться вдруг ему Татьяна…
И нетерпенье словно рана.
Настигло и язвит своей иглой…
Три слова: лекция/музей д'Орсе/Татьяна.
В субботу вот когда увижусь с ней опять
Вот это да откуда столько страсти
О тело что так хочется обнять
И ожиданье, что так хочется украсить
Он мечтает о ней
Весь остаток тех дней
До субботы:
Как увидит его,
Изменившись в лице
Отчего-то,
Скажет много он ей
Про Дега с Кайеботтом,
«Википедию» всю прочесал на досуге;
тоже забота!
Потом – такси и прямиком домой.
Моя ты наконец! – Ах, наконец ты мой!
От возбужденья он трясётся весь.
К чертям такси! Он просто не доедет.
Займёмся мы любовью прямо здесь,
За чучелом полярного медведя!
Такси потом. Скорей, они не в силах ждать…
Не забыть простыни поменять
И всю субботу и все воскресенье
(да, купить заранее шоколадного печенья)
А вот и утро понедельника:
Мне надо в библиотеку, заниматься…
Останься…
Нет, мне надо.
Трудно ли остаться?
Евгений, слушай, не могу
Всю жизнь живу я на бегу
Останься, это ведь важней!
Ну ладно уж…
И вот он с ней.
Теперь и вторник будет, и среда.
А после, а потом… а что тогда!..
Фантазии эти довели Евгения
До настоящего головокружения:
Нетерпелив, рассеян, возбуждён.
И делать ничего не в силах он.
Вот вышел утром он из дому.
Что поезда так долго нет! Бесит!
Как будто поезд привезёт ему Татьяну.
В кафе позавтракать зашёл и гневно:
«Дождусь я сегодня свой круассан?!»
В торговом центре:
«Экспресс-касса?.. Ой, не смешите.
Сами небось никуда не спешите…»
А вот на работе (там нетерпение проявляется в активно-агрессивной форме):
«Нижайше благодарю за ответ на моё вчерашнее сообщение».
«Позволю себе констатировать, что вы до сих пор не оплатили долг…»
«Прежде чем нам станет ясно всё с вашей фирмой, – приходится дать вам надежду на исход мирный. Если вы не дурак – подпишите контракт: потрудитесь приехать, коль зовут, и не лениться – договор подписать на каждой странице!»
«Эй, слушай, ты меня не путай, – коллега говорит, – и выглядишь ты что-то стрессануто».
А вот другой: «Эй, жопу-то не рви: работа есть работа».
«Следи-ка за своей, коль есть охота!»
«А уик-эндик – как всегда, с горячей штучкой?»
«Да, – как всегда!»
Коль скоро Евгений работает с тремя языками – то и нетерпение его выражается на всех трёх:
«J’ai tellement hate»
«Can’t wait can’t wait»
«Ne mogu dojdat’sia»
Ох, до добра не доведут фантазмы.
И хронологии они совсем уж не подвластны:
Кружатся, как у чёрта в колесе:
Вот будто бы опять музей д’Орсе,
Кровать среди музейной экспозиции…
Его кровать, на ней – Татьяна, голая совсем,
Читает лекцию и блещет эрудицией,
А простыни, как сливки взбитые, вокруг
Пузырятся… и лопаются вдруг,
Вот из-под них свирепый встал медведь.
Рычит – чтоб было неповадно впредь
Любовью заниматься им в музее.
Но уж Татьяна вскакивает млея.
И модных трусиков так белы кружева…
На них —
Наплывами
– Татьяны голова…
Вот сюр так сюр. Куда там Бунюэль.
Конечно, тут подправить надо много, —
Но есть и в нём искусства пряный хмель,
Хотя иную выбрал он дорогу!
А может быть… ну, чем не шутит чёрт? —
Откроется талант… он будет горд
Татьяне показать своё творенье
Как пылкий свежий плод воображенья.
Да разве же обязан он не ей
Тем, что всё видит ярче и ясней?
Это главный вопрос теперь
Для Евгения:
Откуда такое
В нём воображение?
Эта живость, эта энергия,
Эта витальность, острота ощущений,
Непосредственность и быстрота реакций —
Где всё это было, пока снова не появилась Татьяна?
Неужто этим он обязан только ей?
Будто вставили в глаз ему линзу —
И резкость на мир навели
И увидел весь ход механизма:
Колёса, пружинки, штыри
И в самом биение жизни
Неужто представляю я отныне фокус бытия
Никогда никогда ещё не испытывал я ничего подобного
Видеть всё так резко и так ясно все детали
Я не знаю не знаю что мне теперь с этим делать
Жизнь
Была ты бледной туманной
Лишь теперь ты мне стала желанной
Ты казалась мне скучной прогулкой
Музыкальной постылой шкатулкой
А теперь – только я, я один
Всех секретов твоих властелин
Ну правда – это ж с ума сойти: доселе не знал я ничего похожего; мне жаль всех остальных – у них мутится взгляд; поэтому и глупости твердят – да у меня и самого мутился, пока весь мир мне не открылся…
Уверена – такое вам знакомо.
Не удивительно ль! Какое вдохновенье
Вливает в наши жилы, в нашу кровь,
Текущую лениво и тоскливо,
Любовный пыл! Как ярче видим контур
И красок жизненных игру на солнце.
И как надменно смотрим мы на всех
И думаем: они слепы и глупы!
Им недоступно ощутить, как мир волшебен,
Как он к влюблённому приветлив… Ну и страсть —
В ней пикселей двенадцать миллионов,
Не меньше.
Но когда проходит первый
Запал любви, и стоит ей смениться
Пастельной краскою и тихим счастьем, —
Тихонько мы под вечер в магазин,
А нам влюблённые идут навстречу:
И взгляд скользнёт, как бритвою разрезав:
И в нём прочтете: «Глупые зануды,
Они не знают, как прекрасен мир».
В ответ советую вам просто улыбнуться,
Подумав: «Нет, друзья; вот вам ответ мой —
И мы ходили в розовых очках,
Сквозь них на мир смотрели и смеялись,
И, может быть, судьба подкинет случай
Ещё разок их поносить…
Кто знает?»
Ну а Евгений, ожиданием измучен,
Всё пишет мейлы ей – один другого круче.
Не отправляет. Недоволен он
Ни серединой, ни началом, ни концом.
> Дорогая Татьяна
> Татьяна. Добрый день
> Ку-ку Татьяна
> Hola guapa
> Хотел предупредить тебя, что буду
В субботу
«предупредить» – нет. Слово будто угрожает
> Увижу я тебя
В субботу
плоско
> Конечно, вырвусь я, смогу…
В субботу
безлично
> Я постараюсь быть
В субботу
Вот идиотский речи оборот
> Возможно, я освобожусь
В субботу
> А что если и ты освободишь
субботу
Нет, это уже просто наваждение
> Милая Татьяна, я думаю о тебе
С того самого дня
как
> Татьяна, я с того дня
И думать не могу
о пустяках
получше
> Моя Татьяна, с того самого дня
Я думаю
только
закадрить
> Моя дорогая Татьяна
Не могу не думать
девушку
В конце концов все мейлы стёр Евгений.
А что писать ей? Сам придёт в субботу
С ней повидаться…
А миллион терзаний оттого,
Что он не знает, как у неё с Лепренсом.
Нашла с кем закрутить – со старым хреном!
Ну, выяснит в субботу что почём:
И каково им вместе быть, вдвоём.
(Как его бесит это слово «вместе»,
Когда он думает при этом о Лепренсе!)
Случайные обрывки разговора,
Связующую нить нескромных взоров —
Он подглядит… и станет их бичом!
Он всё поймет, оценит без ошибки —
И пусть погаснут их полуулыбки.
У Лепренса особая роль в фантазмах Евгения —
Противник сильный, уж никак не менее;
И снова видится ему полярный тот медведь —
Застал их там Лепренс,
Да чтоб ему сгореть —
Вот угрозами в бешенстве сыплет старик —
Но Евгений побил его – тот сразу сник…
Или другое приходит видение:
Объясняет она, лёжа рядом с Евгением:
«Прекрасно читает он лекции —
Но увы, нет в помине эрекции…»
Любопытно, что только Лепренс – его враг;
Не какой-то Ксавье/или Люк/или Жак,
Не одногодок, не друг по фейсбуку,
И не по случаю встреченный друг, а именно он – старикан похотливый,
Самодовольный и, верно, брюзгливый.
(Хоть не желая эрудицией блеснуть, хочу я все же тихонько намекнуть: этот злонравный импотент в фантазиях Евгения – о чём говорит его появление? В детстве у Евгения с отцом были трения. Да, несомненно, есть такой момент.)
Ну, вот и вечер пятницы. Евгений
Как угорелый по квартире взад-вперёд;
Там вытрет пыль, тут переставит книги
(Перек пусть на виду, научные труды подальше),
Да, простыни ведь нужно поменять,
Такого не бывало отродясь с ним.
А в тумбочку у изголовья – пачку
Презервативов…
ой, открыть бы надо.
Или останется уж лучше пусть закрытой?
Если открыта пачка – значит, водит девок.
Закрыта – может, девственник ещё…
Или купил нарочно для субботы?
Когда он нужен был последний раз
Да пару месяцев назад
Забыл девчонку…
Открыл в итоге пачку. Сунул в ящик.
Всего-то дюжина?
Побольше надо было
Купить…
Но наступает быстро полночь…
Теперь Евгений очень возбуждён,
Он видит: сложено всё слишком аккуратно,
И надо беспорядок навести.
Рубашку он небрежно надевает
На спинку стула (никогда такого
Не позволял себе, а вешал в шкафчик),
И на столе —
да здравствует бардак!
Билеты на концерт, счета и карты,
А сверху скрепок набросать побольше
И пару ручек.
Только тут ложится спать он.
Вот наконец утро субботы.
Как он ждал этого дня.
Как он ждал этого автобуса!
Сто раз он уже вскакивал в него в воображении,
А как минуты ждал, когда войдёт в музей!
И, как назло, в него стоит очередь туристов.
Вот это трудно объяснить
Вот и входная дверь… Запутался. Не дверь, а сеть…
Носорог
А вот и полярный медведь…
Картины… сколько пищи для ума,
А вот и зал под номером 32,
А вот и она сама!
Первые десять секунд —
Ой как странно!
Ужель та самая Татьяна?
Совсем к другой успел привыкнуть он
В воображении – и вот ошеломлён.
В платье цвета тёмной бирюзы,
И чёрный пиджачок, и чёрные ботинки,
Бантиком губки, круглы икры ног,
Чёрные волосы сзади в пучок,
Чёрен ремень
Часов – антрацит! —
И розовый жемчуг серёжек блестит.
Разочарование (что-что? Так вот она какая?)
Естественно – не может он не чувствовать досады:
Как будто бы в первые десять секунд
Его обманула реальность…
И вдруг —
О радость, он узнал свою наяду!
Хоть были разные фантазмы —
Но все слились в одном соблазне…
И на неё глядит он как гусак
На приготовленный хозяином тесак.
Татьяна же скрыть не смогла удивлённого взгляда.
Ей видеть Евгения странно в таком окруженье:
Он между
Видом с крыш
(Эффект снега)
и
Гвоздиками и клематисом
в хрустальной вазе
(Кайеботт – Мане:
Не странное это сближенье).
И, будто не видя его, начинает беседу она.
Итак, «Молодой человек у окна»…
Висит полотно Кайеботта.
Доступно теперь для просмотра:
Оно выставляется редко,
Из коллекции одного американца,
И вот о нём-то мы и поговорим…
Человек со спины – у окна; а за ним —
В окно видна почти пустая улица,
Тащит фиакр отощавшая кляча.
Следом идёт, то ль смеясь, то ли плача,
молодая красивая дама.
Какой кажется крошкой на фоне громад
Парижа времён Османа!
И – сколько солнца
В картине одной!
Блещет лучами,
Слепит белизной.
Татьяна здесь для того, чтобы заставить самых разных людей, пришедших на её лекцию, полюбить эту картину. Завсегдатаев, туристов, просто любопытных. И ещё детей – они расселись прямо на музейном паркете в форме яблочка и смотрят на неё. Ну нет, она тут вовсе не за тем, чтобы концентрироваться на ком-то одном…
Да, её заинтриговал приход Евгения, и она осмотрела его внимательно. Прекрасный свитер на нём: подчеркивает плечи. Но ей надо делать дело.
ТАТЬЯНА Итак, спасибо, что пришли. Расселись все?
А вы? Не холодно вам на полу?
Не очень?
Что ж… начинаем. Кто из вас мне скажет —
простой вопрос совсем —
так что же видим мы
на этом полотне?
ДЕТИ Господина!
ТАТЬЯНА Да. Верно. Но что он делает, чем занят?
ДЕТИ Смотрит он в окно!
ТАТЬЯНА И это верно. Но что же он, по-вашему, там видит?
ДЕТИ Лошадь!!!
1 РЕБЁНОК А я у бабушки катался на лошадке.
2 РЕБЁНОК Подумаес. Я тозе залез один лазок.
ВЗРОСЛЫЙ По мне, так не на лошадь смотрит он, а на тёлочку!..
(Смех.)
ТАТЬЯНА Кто знает? Может быть, он смотрит на лошадь. Или на даму, бредущую по улице; но возможно, то, на что он смотрит, скрыто от нас за его фигурой. Или он ни на что особенно не смотрит.
Разве вам никогда не случалось просто смотреть в окно?
ДЕТИ Да-да! (Только это и делаю / да всего разок / тише / у меня в комнате окно / а моя мама – неразборчиво – меня от него отгоняет и отгоняет.)
ТАТЬЯНА Итак, зачем, по-вашему, он смотрит в окно?
ВЗРОСЛЫЙ (ТОТ ЖЕ) Да безработный или алкоголик. Заняться ему нечем в этот день…
(Смех.)
Евгений в бешенстве уже воображает,
Как он тупицу этого убьёт:
вот пистолет достал, вот щёлкнул выстрел —
мозги он вышиб прямо на картину
Писсарро иль кого там, и, пурпурно-коралловы, по ней они стекают…
Но стоит лишь взглянуть в лицо Татьяне,
Как он становится нежнее, мягче
И будто задремал под хор детишек.
Лишь изредка он вздрагивает: снова
Тот дурень заводилою быть хочет…
Но мягко и спокойно
Брожение Татьяна усмиряет;
И как ему приятен этот голос,
Проникновенный, как у тихой флейты,
Но хочет это мягкое сопрано
Отныне слушать только он один,
Чтоб только для него оно звучало
Чарующею музыкой объятий.
И снова эротическая мысль.
Он представляет, как её обнимет,
И поцелует, а потом разденет,
И будет языком ласкать тихонько
Её красивые, восставшие соски…
Нет, и она его ласкает тоже,
и за руку берёт, и нежно гладит,
как будто хрупкий он, совсем стеклянный…
(Мысль удивительная – ибо, право слово,
Досель Евгений не подозревал в себе такого.)
ТАТЬЯНА Итак. В девятнадцатом веке в литературе возникает тип человека, который просто наблюдает. Он ничего особенного не делает – просто ходит и наблюдает за городской жизнью, – ну, кто-нибудь знает, как называют таких людей? Э-э, только не вы, профессор. Так не честно: вы-то знаете. Ну, кто преисполнится отваги?
Лепренс! Конечно. Вот и он. А этот ёрнический тон:
«Ну как их называют: да БРОДЯГИ!»
А впрочем, и ответ Татьяны недурён:
«Ну вот, профессор всё нам рассказал.
Проф, я вам ставлю самый высший балл».
А публика хохочет от души, глядя на Татьяну со старым профессором;
Но почему-то это уже не раздражает Евгения.
Он почему-то проникся уверенностью,
Что через час-другой они с Татьяной
падут друг другу в объятия….
Потом? потом всё просто.
Нет больше соперников, не надо играть на публику,
Она принадлежит ему одному:
она – солистка, он – её дирижёр.
И тот душевный покой,
Который она распространяет вокруг себя,
Достанется ему одному.
(Аплодисменты.)
Евгений проснулся. Он не уверен,
что анализ Татьяны был истинно верен;
Но как магистру ей, впрочем, поверил…
Пробирается к ней сквозь бал гостей —
те вальсируют к выходу, много локтей, —
Татьяна словно бы попала в окруженье:
всё «браво», да «мерси», «какие сопряженья!»
Фанаты, навалившись всей гурьбой,
Её благодарят наперебой.
Она ж…
да, как-нибудь ещё так славно будет повидаться
и выпить кофе где-нибудь
потом
ах не могу дождаться
про тему? о, ну тема будь здоров
я расскажу потом
нельзя тут парой слов
Сама же думает: «Ну вот ещё зануда.
Скорей бы уж мотала ты отсюда…»
До скорого спасибо что пришли
Но в окружении стены людей,
В проемах сквозь наклоны шей,
Следит она: не вышел ли Евгений…
Евгений здесь ещё… а вам я улыбнусь
Евгений здесь я вас целую.
Бай-бай
Но, как назло,
опять над ней завис
Американский молодой турист…
«Thank you I’m delighted
very strong»
А взор Татьяны – шарик для игры в пинг-понг:
Вот – раз! – Евгению в лицо, потом отскочит,
потом опять, и явно что-то хочет
Ему сказать…
Задал американец длинный свой вопрос,
И тут – подходит к ней учёный босс,
Сам мсье Лепренс… и кряканьем утиным
На весь музей скрипят ботинки…
Как противно!
Вперёд него Евгений не полез.
Отвернулся.
На стене – картина.
Кто? Ренуар. «Альфонсина Фурнез».
Нет, какова образина!
что имя, что рожа
о боже
не слабо такую бабу
нарисовать и прославиться тоже
А говор в зале тише, тише…
Импрессионистов
пуст альков,
И вот опять Евгений слышит
«кря-кря» утиных башмаков.
«Спасибо, что пришли, – Татьяна смеётся, – но мне сдаётся, что вмешались напрасно. Им всё было ясно! Спасибо. В ближайшее время – до встречи…»
(И брошен взгляд опять: Евгений здесь.)
Да, но знаток прекрасных экспозиций
Не собирается сдавать позиций.
Как так?
А сегодняшний вечер?
«О, милая Татьяна, как прекрасно,
Как складно, убедительно, как ясно!
Порадовали славно вы меня.
Не провести ли вместе нам остаток дня?»
Как странно кашлянул тревожится Евгений
А с виду ледяной
фанат он или гений?
Красивых аспиранток он привык давно
Водить в кофейню, в бар или в кино.
«Была бы рада я, —
в ответ её сопрано, —
но другу обещала кофе выпить с ним…»
Куда указывает взгляд Татьяны?
Не на него ли?
Нет, мимо… нет, сюда!
И смотрит на него… ну точно… да!
Евгений, стоя перед Альфонсиной,
Теперь как будто восхищается картиной;
И в обе масляные щёчки целовать
Готов красотку, – а успел уж обругать…
Профессор, пожевав губами тонко,
Как будто у него во рту щебёнка:
«Что ж, не хочу вторгаться в ваши планы;
Жалею, что пришёл не слишком рано.
Не думал, что другой у вас сегодня кавалер…
Но вариантов много есть возможных.
Гм-гм… вот, например:
Не может быть, чтоб не любили вы пирожных…»
И с многоточием – умолк, поглядывая осторожно.
Такой не выйдет из кафе, не получив заказа.
Евгений думает вот старая зараза.
Лепренс его узнал; придётся уходить.
Пошёл; и вдруг Татьяна догоняет
Его у выхода, и в щёку звонко – чмок! —
Он встал столбом (что значит переволноваться!)
и даже приобнять её не смог.
«Пришёл! Вот молодец. Ты слышал всё. Ну, как?»
Евгений: «Оххх… да это… ну, ништяк!»
Ведь он в искусстве явно не знаток.
Что же ей сказать?.. Должно быть, утомилась.
И докучать он не хотел бы ей;
Но если, случаем, она свободна,
То, может быть, позавтракать вдвоём…
Ах, завтракала ты уже, наверно.
Беседа интересная была!
Ну что же ты
побольше пыла и восторга
«Ну ты даёшь. Так интересно – вау!»
«Спасибо! Так мы завтракать идём?»
«Окей, окей. Всегда в прекрасной форме —
Как за тебя я рад.
Но если ты не голодна, скажи —
Тогда, быть может, сразу и в постель…
Ко мне?»
В ответ молчанье.
я этого не говорил то был не я о нет вот идиот
«Сама тебе скажу, когда момент придёт», —
Татьяна отвечает наконец.
Выходят вместе из музея. Эх…
Татьяну ж просто разбирает смех.
Так вот оно что!
Теперь думает и он: а что, забавно,
И хорошо: она так своенравна;
И спрашивает сам себя Евгений: как же так —
Жизнь снова – зажигательный спектакль,
где неправдоподобны совпаденья,
прикосновения полны значенья,
где речи словно музыка звучат —
как в мюзикле…
где каждый жизни рад.
На улице накрапывает дождик.
Уж не забыла ли Татьяна зонтик?
Ура! Забыла. Ну, а он?
Конечно, нет!
И, раскрывая зонтик, под руку берёт
Её Евгений; а Татьяна тесно прижимается к нему
Сквозь шесть слоёв одежд, их отделивших друг от друга…
А ему приходится идти, согнувшись и держа зонтик.
Вот же идиотская была фантазия насчёт полярного медведя —
в этом положении
любовью занимаются только те,
кто лишён воображения:
как любить друг друга стоя,
проявляя чудеса эквилибристики и скольжения,
если влюблённые не чувствуют
силы земного притяжения?
И как тут сохранить вертикальное положение?
Идут под зонтом. Неловкий момент…
«Что ж, сядем мы где-нибудь в баре?»
«Да! Знаю местечко. Кормят
под аккомпанемент
популярных оперных арий!»
«Сойдет».
Дошли. Надо делать заказ.
«Посмотрим, что за сэндвичи у вас…»
Евгений – первым: «Мне – вегетарианский».
«Ты – вегетарианец?» – «Вовсе нет. Просто он вроде аппетитно выглядит…»
К тому же я не знаю – а вдруг вегетарианка ты. И вот буду тут есть половину молочного поросенка, а тебе станет противно…
Они старательно избегают:
• хумуса – он чесноком нашпигован;
• кока-колы – вот международное зло, право слово;
• сладкого перца – он пучит живот;
• соуса – от него на зубах некрасивый налёт;
• и тунца – он хоть и в соусе винном… но при ловле его гибнут стаи дельфинов.
Что значит взрослым быть! Во всём проблема:
Того нельзя, от этого – экзема;
Толстеть не нужно – меньше ешь конфет,
Для взрослых много разработано диет.
То ль дело быть подростком! Съел кебаб,
На вечерок позвал с десяток тёлок,
Ещё ребят – чтобы на всех хватило…
Наутро снова свежий как огурчик.
Но в этом баре всё цивильно, всё прилично,
И музыка из глубины… отлично —
«Лакме», дуэт цветов.
Пятнадцать евро сэндвич.
Они рассаживаются в большие кресла, —
Те кожаными ляжками скрипят, —
И разворачивают сэндвичи.
Всё круто:
Его – спаржа и итальянский сыр.
Её – томаты, моцарелла и прошутто.
Откусывают; аппетитно сэндвичи хрустят…
С чего б начать? Поёт дуэт…
А что ты делал эти десять лет?
Тут вспомнил вдруг Евгений
из песенок Брюэля пару строк:
Но если ребус в десять лет сложить как в «Скраббле» —
такое никому пойдёт не в прок…
Мир истин прописных, как ты жесток!
Но, к счастью, продолжает говорить Татьяна.
И направляет разговор в такое русло,
Чтоб выведать, как он живёт сейчас…
«Ты далеко отсюда сам расположился?»
«Девятый округ. Я купил квартирку
Чуть дальше, чем музей Гревен». – «Ого!
Да это ж бешеные деньги!» – Ладно.
Но о недвижимости надо рассказать…
«Да нет. Мансарда просто небольшая,
Живу я в студии, под самой крышей,
Захочешь – приходи. Ведь ты захочешь?»
Она, жуя, кивает головой.
нет никого раз приглашает ладно >>> копаем дальше
«Купил на пару с кем-то?» – «Нет, один».
«Так и живёшь один?» (Жуёт и с видом безразличным.)
«Один, один…»
Тут разница, однако:
один по жизни или бросила подруга?
«Как классно одному, совсем без связей,
Живи себе и радуйся…»
Вот-вот:
Как вежливо она его подводит
К тому, чтоб наконец сказал он правду:
А есть ли девушка… тогда – в каких
С ней отношениях он и давно ли длятся…
Не терпится Татьяне правду знать.
Ему же нравится украдкой наблюдать
За ней…
Из горлышка он пьёт «Сан-Пеллегрино».
Каким зелёным кажется весь мир,
коль посмотреть через стекло бутылки!
Он догадался/или ещё нет/почти
О том, что ей так хочется спросить…
Но подтрунить немного есть желанье:
«Без связей? Одному? Ну, как сказать…
Ты, собственно, о чём?»
«Ну, без канальства,
Без лишних надоед, чтоб развиваться…
Ну уж не знаю, без чего ещё».
«Что ж, хорошо: она весьма дотошна…»
«Ах это он всё делает нарочно…
Нарочно чтоб спросила я… о НЕЙ».
Из «Травиаты» ария истошно
Вопит.
«Ведь я работаю»,
да знаю я, о чём спросить ты жаждешь
– «Да-да, – поспешно соглашается Татьяна, —
работа есть, на ней всегда запарка;
я о другом…»
ну вот
крррак!
телепатия насмарку
«Я не про то. Работа, дом, и стирка, и утюжка —
Всё сам? или, наверно, есть подружка?»
Ликует он, и горлышко бутылки
Ему отсвечивает улыбкой.
«Ах вот что! Нет, такой подружки нет.
Но если это называешь связью,
То завести такую связь нетрудно».
«Ах так».
Ей нравится, что он-таки один,
Но и обидно, что спросить заставил первой…
Но уж Евгения настал черёд:
и, в откровенности за откровенность,
вопрос Татьяне тот же задаёт:
«А у тебя? Мне что-то показалось, —
бредовая идея, да, возможно, —
но с преподом уже случалось?»
«С преподом? Это как?» – «Не знаю; ну,
Он приглашал тебя поесть пирожных…»
«О, нет». «Не хочешь, так не говори…»
(как это нелогично)
«Нет, кроме лекций и бесед привычных,
Нет ничего… Но я с ним осторожна.
Да для кого тут и какой секрет —
Уж если с преподом ты спишь —
везде зелёный свет…
Но это не по мне…»
Евгений слушает тревожно.
«Нет, вариант не мой. Я слишком уж пряма…»
О ликованье!
«Так его отшила ты? Сама!»
Но отчего-то хмурится Татьяна.
«Ну, тут не то чтоб так уж прямо;
он нужен мне; руководитель темы —
да и потом, ты знаешь сам: богема —
и вот играю роль невинной юной дамы,
как будто в жизни я не знаю, что почём.
Вот он и манит сладким калачом…»
Такой духовной зрелостью суждений
Евгений не на шутку потрясён:
Каких ещё дождётся откровений?
И вот уже воображает он:
Татьяна голая и раздвигает ноги,
Его в себя впустив…
препятствий нет?
задвигался кадык, и брюки вздулись,
но, впрочем, это длится лишь момент.
Думает он: как быстро она научилась
Соразмерять желания с жизнью других!
Как разместила маршрут несомненной карьеры
Меж «да» и «нет», как лавирует ловко меж них!
Взрослая дама совсем…
И вспоминает Евгений,
скольких девчонок он трахнул и сразу забыл…
Тихо вдоль берега плыл он в жизни водах текучих,
Как же теперь Татьяну ему соблазнить?..
Для извержений тут, пожалуй, рановато;
Пусть разговор подобен станет руслу
Реки спокойной с берегом лесистым,
И разделённым шлюзами теченьем…
Где разные возможны точки зренья.
И вот они болтают невесть о чём…
о работе, о твиттере, о кино,
о планах, забытых давно,
об Олланде, о лаванде, о какой-то джаз-банде
и о правах человека в Уганде,
о коте Саше и об Испании —
какой туда лучше летать авиакомпанией;
о «Звездных войнах» (те лучше, чем эти) —
в общем, обо всём на свете.
И всё прекрасно в этом дуэте:
льётся беседа легко и беспечно,
– и доверительно, конечно;
ни возражений нет, ни подвохов.
ни лживого смеха, ни деланных вздохов;
если бемоль один
правильно взят —
весь благозвучен аккордовый ряд.
Сидят себе, щебечут точно птицы…
Импровизируя без всяких репетиций!
Как не завидовать нам радости такой,
Как не порадоваться быстрому сближению!..
Да – я завидую Татьяне и Евгению,
Сидящим весело в уютном ресторане,
Где запотело от тепла окошко,
Где с ними мир играет понарошку
И кажется прекрасным и простым —
Нежданный трепет губ или кивок,
Случайно под столом сплетенье ног,
И жизнь уже нам предстаёт как чудо…
Чудесный миг!.. но он, увы, невозвратим.
А наша пара всё сидит покуда —
как парочка горошинок в стручке,
болтают и болтают налегке…
И поглядели оба вдруг в окно.
А за окном почти совсем темно.
Всего-то полседьмого…
До часа далеко ещё ночного,
Но три часа сидят…
Официантка: «Желаете ещё чего-нибудь? Мясного?»
нет-нет прекрасно всё
И правда – сколько можно здесь сидеть!
Вышли. Бродяга-ветер.
«Наверно, у тебя планы на этот вечер…»
(Забыла, кто первым это сказал…)
«Планов нет», – и не помню я, кто ответил…
«Что ж, прогуляемся?» – «Если хочешь».
Закутываются поплотнее в пальто.
Наматывают шарфы на шеи.
Идут, болтая о сём и о том,
А мне смотреть все смешнее.
Не знают сами, куда держат путь:
Кого же они хотят обмануть?
Когда мы три часа подряд болтали в баре, —
Мне и тебе – и нам обоим – ясно,
Что будет дальше…
Ясно, почему
Мы избегаем ярких шумных улиц,
Нет, нам туда, где переулок крив,
Где редки фонари… Обоим ясно —
Случайные касанья не напрасны,
Полуулыбки, паузы, – и тут
В нас тучи тёплым дождичком плюют,
Ты прикоснёшься вдруг к моей руке
И скажешь:
там… граффити вдалеке…
Неважно где, – да что на рю де Сейн,
Что на Востоке, где леса и степи, —
по двум телам вдруг пробежавший трепет —
Его мы знаем: ты, и я, и все.
Евгений спрашивает у Татьяны:
«Куда ж теперь»
«Не знаю… всё равно…»
Сейчас бы, в этот миг, заняться им любовью… Читатель – не сердись, что я на «ты» с тобою:
Представь – бредут сквозь шумный мокрый город,
Спешит вокруг толпа,
поднявши ворот:
крутые яйца в котелках,
и дети, по уши в мехах;
они ж – бредут, толкаясь невзначай, смеясь, как пара пьяниц,
на улицах лежит как будто глянец;
Как сер и сыр, как хмур февральский вечер.
«Эй, осторожно, мотоцикл!» – обнял её за плечи,
Пронзают серость светофоров красные огни,
Бескрайни эти каменные дебри,
Как рыбьи брюшки – полосы на «зебре».
Ну вот
свернули
кажется, одни
«Прелестен шарфик твой»
дотронуться б рукою
К реке выходят. Сыплет дождик мелкий.
Кастрюлька – Сена, в ней шаланды – фрикадельки…
На их локтях следы оставил парапет.
Евгений предлагай же ей сейчас
ну что же ты
Нет-нет…
Евгений раздражать меня ты начинаешь
ты что забыл какой ты сердцеед?
Иль вам обоим по двенадцать лет?
Теперь тебя я приглашаю – на обед!
Вон пиццерия, кормят хорошо там…
Евгений, да не будь же идиотом!..
Да-да, я думаю, я думаю об этом…
А может, лучше выпить нам чайку —
где? прямо у меня…
нет неприлично
я предложу ещё ей через несколько секунд
Тридцать мостиков прошли и тридцать улиц,
Посмеялись над мильоном несуразиц,
И прозрачно столько раз они друг другу
Намекали
на одно и то же…
Сколько ж нужно пройти им километров,
Чтобы решиться наконец сказать друг другу
Те слова, которых жаждут оба…
На часах у Сен-Сюльпис уж полвосьмого.
«Ты, наверное, ужинаешь с кем-то?»
«Да ничуть. А ты?»
«И я свободна».
«Что ж, пойдём? На углу та пиццерия».
да ко мне же, пошли скорее ко мне!
Вот к чему приводит глупая робость.
Ну, посмотрим хоть, что заказали.
Бутылка вина – хорошо хоть одна; основное блюдо – ещё съедят покуда; на десерт тирамису…
десерт так нужен?
Евгений! да ведь это просто званый ужин
Ну вот теперь мы славно поедим
Осталось лишь произнести три слова…
Я знаю но по-моему Татьяна не готова
Поужинаем вот и поглядим
Дальше и тянуть-то неприлично:
ведь обоим хочется раздеться…
А они – как будто всё случилось,
и оргазм уже испытали вместе…
Ну – тогда конечно: чем стараться,
лучше расслабиться и не утомляться,
тем, кто столько раз вместе спал,
время лучше занимать разговором…
Всё верно
но смущаюсь всё же…
Ну наконец сообразил ты тоже!
Спиртное сделало тебя смелей?
За чем же дело стало? Ну, быстрей!
«Не хочешь ли
ко мне сейчас поедем
лимончелло?
И я с тобою выпью…»
«Что ж, давай!»
Евгений, – замечание невольно:
не слишком будет прикольно:
напьётесь, до кровати едва доберетёсь,
и только утром оба проснетёсь?
И вот проглочена топазовая жидкость,
И близок ужина прощальный час.
Два сердца-тамбурина в такт звучат,
Мелодия сердец всё громче, громче…
Как раскраснелись оба; взгляды мимо —
а щёки как у вербных херувимов.
Друг к другу тянет их неотвратимо,
настанет миг желанный…
вот, сейчас.
Евгений живо говорит: «Татьяна…»
(оба-на!
впервые слышит от него она.
Счастливей мига нет, чем если слышишь:
тебя по имени зовёт, к кому неровно дышишь…)
«А может быть, продолжим вечеринку…
пойдём ко мне… ещё бокальчик под тартинку…»
Да неужели тут конец всего романа?
Но медлит, медлит отчего Татьяна?
Ох, и чёртовы куклы эти девчонки: то оправят юбчонки, то пригладят чёлки, – вот кокетства-то невпроворот…
Соглашайся, Татьяна – он ждёт!
Но она вдруг осела,
тяжело нагнулась вперёд…
«Слушай, Евгений… есть ещё одно дело….
да соглашайся же если зовёт
не обсудили мы… я не хотела…
иль… может быть… наоборот…
Сам знаешь о чём речь сейчас пойдёт…»
«Нет… не пойму. Ты о чём? Что за дело?»
и ты готова в этот миг счастливый
опять историю ту вытащить на свет
о пощади
всё было так красиво
хочу тебя хочу
терпенья нет
Татьяна медлит, но даёт ответ:
«О Ленском говорить мы будем».
Неееееет!
Тут пол под ним как будто провалился;
Он протрезвел; хмель мигом испарился.
Нет. Нет. Не так! пусть будет разговор
Совсем другой: он предпочёл бы
Ей извиненья принести,
К ней на карачках приползти,
И крикнуть, что влюблён безумно он…
Молю тебя не надо
Услышь меня – ведь я прошу пощады
«Никто в семье так и не знает правды.
Нас всех поссорило то, что тогда случилось;
Не обсуждали с Ольгой мы – но изменилось
Незримо что-то в нас самих с тех пор;
Всё знаешь только ты – об этом разговор.
Ведь ты от нас тогда за Ленским следом вышел —
Как получилось, что потом он рухнул с крыши?»
Нет выбора.
Их прошлое настигло.
Воспоминанья колют, словно иглы.
Мы с площади вечерней Сен-Сюльпис
Десяток лет отсчитываем вниз —
И снова в летний сад, в тот сад желанный,
Где ты, Евгений, встретился с Татьяной…