Тачка бизнесмена Шурика оказалась новеньким «мерседесом». Александра с наслаждением откинулась на мягкое сиденье и зажмурилась: если это сон, то и на том спасибо. Прекрасный сон! Пахнет дорогими духами жакет, из серебристого меха, оставленный Галлией, лицо, преображенное косметикой, кажется чужим — гордым, интригующим. В нем нет и тени той будничной серости, что так старательно, словно неизменную маску смирения с обстоятельствами, натягивала на себя последние годы Шуша. А мужчина за рулем? Нос с горбинкой, дерзкие, устремленные вдаль глаза, крупный с трогательной ямочкой подбородок. По отворотам смокинга пробегают блики разноцветных фонарей и лампочек, украшающих улицы Москвы. Странный тип, очень странный, скрывающий под развязностью какое-то напряжение. Волнуется и скрывает это. Похоже, и в самом деле ухватил чужие бабки и решил гульнуть напоследок, перед тем как уйти в бега или сдаться в руки правосудия. Во всяком случае, «мерс» и замызганная куртка, в которой он ввалился в салон, несовместимы, как и ловкие пальцы, застегивавшие на ее спине пуговки, с манерами простоватого развязного мужичка. Авантюрист, не иначе. Причем — не новичок. Ну и пусть. Умолкни, Шушка! Был уже в твоей жизни правильный и порядочный. Был да сплыл. Посмеялась судьба и вот сегодня подбросила тебе этого парня, чтобы ты могла наконец подвести черту, проститься с прошлым, посмеявшись над ним. Удивительно, что этот Шурик согласился поехать в ресторан. Мелькать на публике ему явно не стоит. От этого, может, он и хмурится.

— Признаюсь, коллективная вечеринка — не самая горячая моя мечта. Все станут на тебя пялиться. Может, выберем уголок где-нибудь поскромнее?.. — Он вопросительно заглянул в лицо своей спутницы.

Нет, она решительно не хотела спрятаться в скромном уголке. Мечтательная улыбка блуждала на ее губах. Это была улыбка женщины, замыслившей мщение.

— Ага, я сообразил: там будет тот, кто тебя обидел!

— Будет, но с другой.

— Завидую! Я бы очень повеселился, если бы в ресторане оказались те, кто обидел меня. Ладно, уговорила, проведем операцию мщения на высшем уровне. — И он прибавил газ, унося Сашу к цели.

…В вестибюле ресторана было пусто — все гости давно были в зале, банкет был в полном разгаре. Сверху доносился гул голосов. Музыка, звон бокалов. К вошедшим бросился элегантный господин:

— Ваши приглашения, господа?

— Одну минуту, любезнейший. — Шурик отвел администратора в сторону и коротко поговорил с ним.

— Раздевайся, дорогая. Все улажено. — Он снял с плеч Александры жакет. — Кажется, мы сильно опаздываем.

— Что вы сказали ему?

— Предъявил приглашение.

— Заплатили, разумеется. И видимо, неплохо. Смотрите, он хочет проводить нас!

— Благодарю, мы сами, — осадил Шурик подобострастного администратора и, предложив Александре опереться на его руку, стал подниматься по лестнице.

Огромный зал был наполнен теплом, волнующим ароматом цветов и дразнящими аппетит запахами вкусной еды. Праздничное убранство добавило торжественности помещению — все сверкало, благоухало и волновалось. Над подиумом в свете софитов сияла золотом монограмма Алекса Милуччи.

Все это Саша почувствовала и увидела разом, окунувшись в мир праздника. Белизна скатертей, сверкание бокалов, дамских туалетов, оживленные голоса и калейдоскоп лиц… Ни одного знакомого! Это, пожалуй, к лучшему. Но ведь Игорь где-то здесь! И сейчас увидит ее в блеске вечернего туалета, под руку с этим черноволосым красавцем. Красавцем? Саша взглянула на бизнесмена. Нет, с таким кавалером не стыдно появиться на любом банкете.

Ощутив предательскую дрожь, она крепче оперлась на руку своего спутника. Энергичный господин, ринулся к ним, распахивая на ходу объятия. Узнав Александру, Карлсон опешил, круглое лицо отразило растерянность и крайнее изумление. Он сразу же сообразил, откуда взялось ее платье, и уже раскрыл рот, чтобы высказаться по этому поводу, но, встретившись взглядом с бизнесменом, запнулся и с преувеличенным радушием воскликнул:

— Очень, очень приятно! Рад, что решили присоединиться к нам. Как раз один столик свободен. — Карл Леопольдович обратился к ожидающему в стороне метрдотелю: — Проводите, милейший, наших гостей за стол номер один. — И тут же заторопился: — Извините, друзья, меня ждут коллеги. Столько организационных вопросов. Это такая головная боль — итальянцы в России. Вы ж понимаете.

Они прошли к столику, расположенному у самого помоста.

— А ты на хорошем счету у босса. Кажется, это лучшие места. — Шурик отодвинул кресло, предлагая Саше сесть.

Она рассмеялась, грациозным движением руки приподняла шуршащий подол:

— Это «правительственная ложа», как я понимаю. Ждали миланского шефа — Сиентино с бойфрендом. Но тот предпочел веселиться на приеме у мэра. Место пустовало. А тут подвернулась я, и совершенно, как говорят, на халяву получила ужин на две персоны.

— Что мы закажем? — Шурик взял карту из рук ожидавшего официанта.

— Выбери сам. — Только сейчас Саша поняла, как она голодна, и жалобно протянула: — Очень есть хочется!

— Тогда неси нам вкусненького и побольше. На твое усмотрение. Главное, побыстрее, — распорядился Сашин спутник.

Вскоре появилась тележка, и мудрено украшенные блюда перекочевали на их столик.

— Уф… — Шурик окинул яства хищным взором. — Выглядит многообещающе. Накидываемся!

Саша осторожно огляделась и застыла, поймав на себе взгляд Игоря. Буртаев оказался совсем рядом, за столиком сотрудников салона. Карлсон занимал место рядом с Ниной Тимофеевной, одетой в сиреневые шифоны. Галлея пригласила своего весьма солидного поклонника. А финансовый директор сидел рядом с Сабиной — яркой и оживленной, как кинозвезда на церемонии «Оскара». Рядом с креслом Сабины на бронзовой подставке стояла ваза с охапкой бледных орхидей. Можно не сомневаться — букет от Буртаева и означает торжество помолвки. Он сделал ей предложение! Виски Александры обожгло жаром, и к горлу подступила тошнота.

— Что стряслось, детка? — тронул ее за руку Шурик.

— Тише. — Она понизила голос. — Вон за тем столиком сидят мои коллеги.

— И злодей среди них? Тот мордастый, что прижимается к декольтированной секси-блонд в алом наряде?

— Пожалуйста, не оборачивайся. — Саша развернула программу вечера, лежавшую на столике. — Сейчас кончится перерыв и покажут коллекцию Милуччи. Автора вот этого моего платья.

— Так он в самом деле — величина? — Шурик критически оглядел свою даму. — Симпатичная тряпочка. Но я не слышал про такого.

— Я тоже, честно говоря, раньше не слышала… Модой ведь занимаюсь только с сегодняшнего утра. До этого эпохой Возрождения. Точнее — эстетикой Боттичелли. Ну, в двух словах — утверждение идеала раскрепощенной творческой личности, обращение к человеку, как высшему творению… — Александра говорила, пытаясь унять волнение, усмирить частые удары сердца, казалось, раздававшиеся на весь зал. Боже! Это же в самом деле не сон! Она на банкете в роскошном вечернем платье, с ней рядом совершенно незнакомый тип, они сидят за столиком номер один! Что же будет? Что будет? Как она из всего этого будет выпутываться? Чем оправдается?!

— Вообще разговор об эстетике Возрождения надо начинать вот с чего… — Она запнулась, посмотрев на своего кавалера. Тот с удовольствием пробовал закуски, мало интересуясь предложенной темой. — Прости, увлеклась.

— Ничего, мне не мешает… А это раскрепощение творческой личности, у твоего… как его там — Мирчучи, наблюдается?

— И утверждение идеала! Вечного идеала гармонии, радости как у Боттичелли. В том-то и дело! Я сегодня его коллекцию в журнале увидела — ахнула.

Продолжая жевать, Шурик откинулся на спинку стула:

— Уф, хорошо! Червячка заморил. А вот шампанское заждалось. — Он достал из ведерка бутылку. — Ну что, начнем провожать отгулявший год?

— Пора бы. — Саша взяла бокал.

— Ты бы перекусила хоть что-нибудь. У меня назрел тост… — Шурик задумался, поглаживая подбородок и пристально глядя на Сашу.

Но высказаться бизнесмену не дали. Заметив, что Саша и ее кавалер наполняют бокалы, к ним поспешил Игорь с бокалом в руке.

— Добрый вечер, друзья. Позвольте присоединиться? Год завершается замечательным событием — колдовское «Желание» готово распахнуть свои двери! — сияя, выпалил он.

— Это Александр, бизнесмен, мой знакомый, — представила мужчин Саша. — Игорь Буртаев — финансовый директор фирмы.

— Рад познакомиться… — с некоторой растерянностью проговорил Игорь. — Хочу пожелать всем счастливого Нового года и творческих успехов.

Под тяжелым взглядом Шурика он заторопился, скомкал тост и пролепетал неуверенно:

— Классно выглядишь, Сашенька! За тебя! — Хрустальные бокалы с мелодичным звоном сошлись.

Вернувшись за свой столик, Игорь оживленно сообщил что-то компании. Все стали поворачиваться к Саше, махать ей руками и даже посылать воздушные поцелуи. Шурик поморщился:

— Он у вас не гриппует часом? Осложнения, говорят, жуткие, иногда по мозгам бьют. Дерганый какой-то.

— Он сегодня предложение Сабине сделал. Вон целый сноп орхидей подарил. Я бы выпила еще шампанского.

— Что-то не похож он на счастливчика. Переволновался, бедняга.

— Его совесть замучила и ревность… — Саша мелкими глотками пила шипящий колючий напиток, чувствуя, как отступает страх. А из каких-то неведомых глубин поднималась радость и дерзость. — Мне такой диагноз больше нравится! — Она рассмеялась.

— Ой, как правильно, светлая моя! — Шурик откусил хрустящий волован с зернистой икрой. — Куда там грипп?! Одно удовольствие в сравнении с ревностью. Что она с людьми делает — страшно смотреть! Ты про Отелло слыхала?

Тут грянули первые такты увертюры к «Севильскому цирюльнику», и в наступившей тишине ведущий объявил, что начинается показ новой коллекции Милуччи под названием: «В Россию с любовью». На подиуме появились девушки.

— Теперь сиди тихо! Смотри, — одернула Саша жующего Шурика.

— Тебе это нравится? — Он мельком взглянул на фланирующих манекенщиц. — В глазах рябит. Многовато мишуры и всякого такого… Ну… пиф-паф! Эффектов раскрепощения.

— Ну, уж нет! У Милуччи есть чувство меры и стиля, — заспорила Саша, защищая свое платье и честь неизвестного кутюрье, подарившего ей забытое ощущение собственной привлекательности, женской власти.

— Прямо магическое заклинание «Милуччи»! Да кто этот пижон? Кто этот маг раскрепощения индивидуальности в духе великих мастеров Возрождения? Спорим: шустрый малый из голубых?

Саше тон собеседника не понравился:

— Про ориентацию и наклонности ничего не знаю. По образованию он архитектор. По происхождению, по-моему, наполовину русский. Отпрыск аристократического рода.

— Рекламные навороты. Сейчас все, кто здесь бизнес открывает — одним боком русские и все — непременно дворяне… Смотри, к тебе опять мчится шеф. Вероятно, с выгодным деловым предложением. Разрумянился старикан! Заметно, что итальянец.

— Целиком местный! — Саша приподнялась, пугаясь: — Наверное, Сиентино явился, им столик понадобился, и нас сейчас попросят.

Карлсон притормозил, вернулся к своему столику, выхватил из вазы Сабинин букет и с ним ринулся прямиком к Саше.

Шурик ухмыльнулся:

— Не похоже, что он намерен скандалить. Здесь что-то другое. Твой рейтинг растет на глазах. Думаю, надо ждать прибавку к зарплате. Не хочу мешать вашей беседе с шефом. Поболтайте, а мне надо сделать несколько звонков. — Он поднялся и направился к выходу. Шагал быстро, но не суетливо, со стороны невозможно было и предположить, как тягостно этому авантюрному малому пребывание на публике под любопытными взглядами многочисленных гостей.

«Ну вот… Больше я его не увижу…» — с грустью вдруг подумала Саша, глядя вслед удаляющемуся бизнесмену. Губы дрогнули, сдерживая восклицание. Она не окликнула его, но разочарование тенью легло на ее разрумянившееся от шампанского лицо.

С тем же выражением проследил за уходящим гостем Карл Леопольдович.

— Ваш спутник, похоже, утомился… — заметил Карлсон хмуро.

— Он вышел позвонить. — Саша изо всех сил изобразила беззаботную улыбку.

— Боюсь, это надолго. А время не ждет… Надо достойно завершить дефиле. Милуччи с невестой так и не явились. Жаль!

— Он тоже женится?

— И похоже, сегодня. Но я имел в виду платье невесты, которое маэстро обещал привезти лично для завершения показа. Увы, придется выкручиваться самим. Я вас попрошу, драгоценная, выйти со мной на подиум. Ведь свой туалет, как я полагаю, вы заимствовали из коллекцию…

— Это платье с витрины… Но оно оплачено! Вот чек!

— Спрячьте! Милая, милая моя! Я же не собираюсь устраивать проверку. Я всего лишь не очень молодой, но достаточно сообразительный человек…

Саша в недоумении приподняла подол василькового платья:

— Разве это свадебный наряд?

— Ну, не знаю… Будем считать так. В конце концов, автора нет и возразить нам некому. — Карлсон предложил руку Саше и отдал ей букет. — Вы — само очарование, детка.

Через минуту Саша была уже на подиуме. На нее были направлены софиты, за ней следили объективы камер и восхищенные глаза гостей. Мелькали вспышки, гремели аплодисменты. В руках у нее был букет — нечто фантастическое из лилий, роз и орхидей. Сквозь дымку радостного волнения у самого подиума, в первом ряду рукоплещущей толпы она увидела Игоря. Он бурно хлопал в ладоши, одурев от восторга. А потом, подхватив Сашу, снял ее с возвышения и проводил к столику. Торопливо шепнул в ухо:

— Поздравляю! Заслуженный успех. А ты — девочка не промах! Это надо отметить… Можно присесть к вам?

Саша не успела ответить. Распалившегося Буртаева решительно оттеснил появившийся Шурик:

— Извините, извините, господин Буртаев. Вы побеседуете с моей дамой, но не сейчас. У нас, собственно, интимный ужин. — И улыбнулся Саше: — Потанцуем, дорогая?

— Но… никто пока не танцует… — Она только сейчас услышала зазвучавшую в зале музыку. И это был не просто какой-то там шумовой фон — это была ее, Александры Беляевой, музыка! «Танго итальяно».

Шурик стоял перед ней в позе ожидающего кавалера:

— Не важно, что никто не танцует. Обожаю это танго.

— Это я его обожаю, — пробормотала Саша. — Вернее, обожала когда-то. Тогда я была легкая и прозрачная, как стрекоза. Я танцевала на льду с пяти лет. После «Итальянского танго» в произвольной программе меня качали на руках… Почему все так нескладно вышло? — Она положила руку на его плечо, он крепко обхватил ее талию.

— Складно! Очень даже. Школа-то чувствуется. Ты фантастически движешься. — Раскрутив партнершу, Шурик бросил ее на руку. Наблюдавшие за парой зрители захлопали.

Как когда-то, давным-давно, азарт ритма и движения подхватил Сашу. Она стала невесомой, чувственной, обольстительной. Она была с тем, которому хотела принадлежать вечно. Губы призывно приоткрылись, она легко изогнулась, почти коснувшись головой пола. Склонившись над замершей в его объятиях девушкой, Шурик заглянул ей в глаза, затянув страстную паузу.

— Ты такая гибкая. И соблазнительная, — прошептал он.

— А ты сильный и ловкий. Успел подхватить. — Она снова стояла, высокая и прямая, надменно изогнув стан, разметав гриву тяжелых голос.

— Никогда не выпускаю из рук то, что мне нравится. — Шурик оказался прекрасным танцором. Он отлично чувствовал каждое движение ее тела, словно их танцу предшествовали долгие тренировки.

— Не выпускать из рук… Полезный, но трудновыполнимый жизненный принцип, — парировала Саша. — Мой жизненный опыт складывался иначе.

— А может, ты плохо старалась? Попробуй еще раз, а? — Кончики пальцев нежно скользнули от ее уха к плечу, словно обрисовывая плавную линию. — У меня оригинальное предложение: давай сбежим!

— Но через десять минут будут бить куранты!

— К ним и поспешим.