— Деда, а расскажи еще, как ты воевал, — я часто просил его об этом. Тогда в детстве, это казалось страшной сказкой, где в конце дедушка всегда выходил победителем.

— Сначала давай камин растопим и чаю заварим, — отвечал дед.

— Давай, — в какой-то момент это стало традицией — вспоминать прошлое под ароматы травяного чая и потрескивание дров. Быть может, именно это не позволяло уходить его сознанию слишком глубоко и переживать все заново, а оставаться все же здесь, в реальности, где есть мир и все плохое позади.

— Давно это было, я тогда был еще совсем юнец, призвала меня страна на свою защиту. С севера двинулся на нас враг жестокий и беспощадный, коварный и бесчеловечный. Предводитель их славился умом и невероятным высокомерием, что в принципе его и погубило. Как сейчас помню, с усиками такой и дурацким пробором на голове. Самолично я его, конечно, не встречал, но портреты мерзавца имелись у каждого взвода. Так вот, встретили мы чужаков на своей земле мечами и стрелами ядовитыми и казалось, ничего не брало его. Помню однажды на рассвете, напало на нас войско вражеское, наш лагерь тогда близ реки Одчан расположился, так мы четыре дня не спали, а всё рубили, рубили. Это очень страшно, внучек. Любой бы испугался. И мы боялись, боялись остановится и посмотреть на свои руки запятнанные чужой человеческой кровью, а ведь они тоже чьи-то сыновья и отцы, — дедушка потер свои сильные руки одна об другую, как будто стирая ту кровь, которая и до сих пор там и продолжил. — Агония гнала людей вперед убивать и крошить. Все метались, кричали, стонали и замертво падали на землю, издавая последний вдох. В какой-то момент перестаёшь соображать, что происходит. Где ты? Зачем все это? За что? А потом нас, четырех парней, в плен взяли, — одна слеза пыталась пролиться из старых выцветших карих глаз, но дед, смахнув рукой тень воспоминаний, так никогда и не позволил этому случиться….

* * *

Почему именно эти воспоминания всплыли у меня в голове в этот момент, не сложно было догадаться.

— Тащи его сюда …

— Рука! Моя рука! — во дворе Замка, прям под ногами людей, я заметил несколько мертвых тел, со всех сторон слышались стоны и крики, а сзади с одного окна валил сильный и едкий дым. Мы бежали и пару раз еле успевали увильнуться от чьих-то рук, меча или палок.

— Я залезу на фонтан! — крикнула Виола и, расталкивая людей, потянула в ту сторону, где располагался фонтан.

Меня кольнуло в плечо, потом больно приложили по спине, один раз я толкнул неизвестного, кинувшегося на Виолу.

«— Да что с ними такое?» — недоумевал я. Неужели стоит одному человеку выпустить своего внутреннего зверя, как и остальные срывают их со своих цепей?!

Мы залезли в ледяную воду и, приподняв Виолу, я помог ей взобраться на шаткий, но высокий пьедестал фонтана.

Моля всех богов, чтоб ни одна стрела не задела эту хрупкую девушку, я снизу вверх наблюдал, как она превратилась в Карла Блоклора и, закрыв глаза, начала что-то усиленно бормотать.

* * *

— Дедушка, а что вы делали, когда были в плену? — спросил я.

— Молились внучек. Мы молились…

* * *

Я стал повторять всплывшие в памяти слова молитвы и когда страх заполнил всего меня, то крепко зажмурил глаза. «Прошу. Пожалуйста. Прошу!» Как вдруг все стихло.

Ярчайший свет озарил весь двор и площадь, и казалось, весь город засиял разноцветными лучами.

— Тихо! — прогремел мужской голос над моей головой.

Все, как один, застыли и обратили свой взор на Виолу.

— Всем бросить оружие на землю, — сказала она и мгновенно послышался звук падающих мечей, палок и прочей дряни. — Стража, собрать оружие и отнести к конюшне, — стражники, как завороженные бросились подбирать оружие. Когда Виола увидела, что один стражник с окровавленной рукой пытается поднять с земли булыжник, то осеклась и тут же добавила:

— Всем раненным стражникам остаться здесь вместе с Эдвином и незамедлительно начать оказывать себе медицинскую помощь. Местным горожанам отойти к левой части забора и также позаботиться о раненых. Остальные — пройдите к правой части забора, — невероятно, но люди, повинуясь приказу, выполнили все в точности, как сказала Виола. Я и сам был заворожен, но так как на мой счет не поступало никаких распоряжений, то я просто стоял на своем месте и молча, внимал гипнотическому голосу. Вернулись с конюшни стражники, но уже пришедшие в себя и ошарашено перешептывались, глядя на окруженного сиянием человека. Все остальные пока не произнесли ни слова.

— Разделитесь на группы по десять человек, — скомандовала Виола. — Первая группа — свяжите и отправьте в тюрьму неизвестных наемников. Вторая — пусть идет тушить пожар, а третья — свяжет местных полудурков и запишет имена и адрес каждого из них. И запомните, что ваш правитель Аландор Блоклор — самый могущественный человек.

Пока вокруг шумела работа, я помог Виоле спуститься с опасного возвышения и почувствовал, как ко мне возвращается самообладание.

— Морт, ты меня слышишь? — в который раз спросила она меня.

— Слышу, — ответил я и попытался осознать, на сколько масштабную угрозу нам только что удалось предотвратить. И сразу же вспомнил о главном враге и что еще не все кончено.

— Морт, что-то мне не очень хорошо, — проговорила Виола тихонько, все ещё светясь ярким светом. — Пошли скорее куда-нибудь, иначе я сейчас упаду.

Шум и беготня никак не прекращались.

— Ты как? — мы присели на обломок колонны позади главной стены. Отсюда нас никто не мог увидеть.

— Чувствую себя, как выжатый …

— Виола?! — испугался я, при виде, оседающей на пол и медленно возвращающей свой прежний облик, девушки. Я подхватил её на руки и проверил дыхание. Фух, похоже она действительно выжала все свои силы, но равномерное и спокойное дыхание оставляло надежду, что это всего лишь переутомление и ей нужен лишь отдых. Огибая развалы и щепки, я нес свою бесстрашную героиню в её покои, где намеревался окружить её заботой до самого выздоровления.

— О нет! — я узнал сдавленный крик сестры, доносившийся со стороны комнаты Гласа и не расставаясь со своей ношей, помчался туда.

Прям возле двери, в коридоре собралась толпа, окружив чье-то окровавленное тело. Сердце сжалось от печальной догадки: Дори, Эдвин, Ник и Шорк здесь, и если не считать еще пару трупов неизвестных мне людей, то … Бедная девочка.

— Что здесь произошло? — спросил я у Шорка.

— Пока мы отбивались от Шольца и его прихвостней он успел взорвать полкомнаты. Рухнул потолок и он выхватил камень, но тут откуда ни возьмись, появилась эта девочка и вцепилась ему в руку. Как он мог?!! Подлое ничтожество! — процедил он сквозь зубы.

Я подошел ближе и положил руку сестре на плечо.

— Морт, он … он просто занес руку и вонзил в неё нож, — всхлипывала сестра. И увидев меня, в ужасе спросила: — Что с Виолой?

— Она цела. Похоже на сильное истощение, но жить будет, — попытался успокоить я Дору, сам надеясь на правоту своих слов. Кому сейчас точно не помочь так это Ише.

Обернувшись, я увидел быстро приближающегося Тихона с обреченным выражением лица. Все расступились, пропуская его к внучке.

— Моя храбрая девочка, — прошептал он и погладил Ишу по голове. — Никто не любил этот Замок так, как любила его ты.

Вокруг на миг воцарилась звенящая тишина.

— Значит Шольц ушел, забрав то, что ему нужно? — подошел я к Николасу. Он виновато кивнул и со всей силы пнул кого-то рядом сидящего. Я еле опознал в связанном и побитом товарище посла-поддельника Лотера. Им-то мы сейчас и займемся.

— Николас, пойди, позови пожалуйста, господина Аландора Блоклора, — намекнул я. — Дела еще не окончены.

— Уже бегу, — и уже через минуту он вернулся в облике главы государства. — Заговорщика несите в кабинет для тщательного допроса, — приказал он охране. — Морт, неси госпожу Рогерт в спальню госпожи Дороти и позовите для неё лекаря. Эдвин, помоги пожалуйста Тихону.

Все незамедлительно начали исполнять распоряжения.

— Смотрите, что это? — вдруг Дороти подскочила к Эдвину, который уже успел подхватить Ишу на руки. Из маленькой ручки неподвижной девочки выпал зеленый кристалл и покатился к Тихону. — Она это сделала! Не могу поверить! — и вновь зарыдала погладив эту саму ручку, которая уже не почувствует этого прикосновения.

— Она отобрала камень? — не поверил я своим глазам, рассматривая его в руках Тихона.

— Да нет, я же видел, как он уходил с зеленым кристаллом, — озадачился Шорк.

— Это была подделка. Иша не отобрала кристалл у этого мерзавца, а заменила его на нашу подделку, — пояснила Дора, не отводя глаз от девочки и продолжая поглаживать ей руку. Мы все так же повернули взор на ребенка, который ценой своей жизни защищал свой дом, друзей, свой народ. Свой продажный народ, сплюнул я в сердцах, вспомнив увиденное на площади и развернувшись, быстро удалился.

— Не отходи от неё, хорошо? — сестра кивнула, вытирая лицо Виолы смоченной тряпкой. — Я надеюсь, мы скоро вернемся, — уходя, я словил беспокойный взгляд сестры. — Иша дала нам шанс и мы не можем его упустить.

— Я понимаю. Пожалуйста будь осторожен.

С большой решимостью убить Гордона Шольца, я вбежал в кабинет Аландора.

— Ты же понимаешь, что в живых мы тебя не оставим? — над потрепанным Лотером возвышался обезумевший Николас. — Отвечай, куда ушел Шольц? — после ответного молчания послышался отчетливый звук пощечины.

— Ничего? — подошел я ближе.

— Молчит гад, — зло сплюнул Ник.

Взглянув на сидящего на стуле мужчину, я невольно скривился: избитый, грязный, с потеками крови и ссадинами, в придачу еще и раненый в левое плечо, он вызывал лишь омерзение, но никак не жалость.

— Он вернется за мной и расправится со всеми вами, — прохрипел бывший посол.

— Конечно вернется, — заскрежетал зубами Ник. — Но уже мертвым, — и вновь засветил ему кулаком в глаз. Лотер свалился со стула и получил еще и ногой в живот. — Скажи где он?

В ответ лишь пробулькали что-то невнятное.

— Дай я, — отодвинул я Николаса и присел к Лотеру. — Ты же понимаешь, что тебе светит не меньше чем виселица? Но до этого ты пролежишь в тюрьме, как минимум неделю, корчась от боли и скорее всего внутреннего кровоизлияния. Врача тебе будет не положено, а священника ты даже не увидишь, когда он придет, потому как будешь пребывать в беспамятной лихорадке от заражения крови в левой руке. Расскажи нам все что тебе известно и ты умрешь быстро, — мою ужасную, но как мне казалось убедительную речь напрочь проигнорировали.

— Сволочь, — вновь кинулся к нему Ник. Я еле успел его остановить.

— Есть еще один метод, — я достал из кармана то самое зерно Давла и показал его Николасу.

— Отлично, Морт, — просиял тот, а пленник настороженно вытянул шею. — Я его подержу.

Конечно же Лотер вырывался изо всех сил, выплевывая зерно и пытаясь укусить мою руку.

— Закрой ему нос, а я волью в рот воду вместе с зерном, — сказал я, и это прозвучало ужасно. Пытки — это явно не мой конёк, но сейчас нет времени действовать иначе и, подняв с пола уже грязное зерно Давла и, захватив со стола графин с водой, мне чудом удалось осуществить задуманное.

— Проглотил? — спросил Ник.

— Вроде да, — ответил я, наблюдая, как у Лотера медленно стекленеет взгляд. — Где скрывается Шольц? — четко спросил я.

— За речной дугой в трех часах езды на север.

— Сколько с ним человек?

— Он один.

— Один?! Но почему? — не поверил Ник.

— Гордон никому не доверял, — механически ответил пленник.

— Когда он собирался начать ритуал?

— Сегодня в полночь.

— Действительно, чего тянуть-то, ведь все нужное у тебя уже есть, — скривился я. — Значит, времени совсем мало.

Я посмотрел в окно и с беспокойством отметил, что уже смеркается.

— Заприте его в темнице, — засобирался Николас, превращаясь вновь в Аландора.

— Ты что же, решил ехать один? — возмутился я. — Мы едем вместе и точка. Я отвечаю за вашу безопасность, между прочим.

— Я поеду, как Николас. И если со мной что-то случится, то хвала небесам у вас найдется силы и возможность меня заменить, — запротестовал он.

— Второго Николаса мы воспроизвести, увы, не сможем, так что боюсь у меня нет выбора и придется поехать с имеющимся, — настойчиво произнес я, давая понять, что одного его не брошу.

— Тогда не смею отказывать, — с благодарностью обрадовался Ник и, оставив невменяемого Лотера на попечение стражей, мы вскочили на коней.

Речка, огибающая город, уходила далеко в поля, становясь то почти болотом, то расширяясь до огромных широт, но было одно место, где речка неестественно выгибалась дугой. Так место и звали — речной дугой. Три часа езды на север. Если учесть морозную погоду и сгущающиеся сумерки, то боюсь до нужного места не меньше пяти часов уйдет. А нам еще нужно найти то самое место, где он собрался провести ритуал, ведь там только поля и ни одного домика.

«Хоть бы успеть!» — гнала мысль, мучившая похоже, не только меня, но и моего напарника.

Как мне теперь относиться к Николасу? Как я его воспринимаю? Как друга, отца или пример для подражания, каким он был для мня все это время. Я не знаю. Пройдет время и будет видно. А что если времени нет? Мало ли что сегодня случится.

Не знаю сколько прошло, пока мы мчались по дороге, но стемнеть успело окончательно.

— Как думаешь, далеко еще до речной дуги? — спросил Николас, спешиваясь с коня.

— Понятия не имею, но думаю не меньше часа скоростной скачки, которая сейчас невозможна.

— Думаю успеем, главное не заблудиться.

И мы сетуя о том, что негодяй мог замышлять свои коварные планы и немного поближе, осторожно пришпорили коней.

— Нет, ну почему именно там?! — не унимался Ник, поплотнее закутывая свой плащ.

— Видимо, для ритуала это имеет какое-то значение. Там вроде когда-то и деревня была, да сгорела однажды дотла, говорят ничего уже и не осталось. Кто его знает.

— Я поспрашивал за нашего Шольца и люди рассказали мне очень интересные вещи. Оказывается, он родился в очень многодетной семье, толи десять человек, может и больше было, так вот у каждого нашелся какой никакой дар, кроме него. Печально, да? Может все дело в этом? Все твои братья и сестры, как будто избранные, а ты изгой, белая ворона.

— Ты считаешь себя избранным?

— Как бы это ни звучало, но да. А ты нет? — я пожал плечами. — Сколько возможностей открывает нам наш дар. Мы столько хорошего можем сделать для людей. Я с детства считал, что меня выбрал сам свет и послал шанс совершить пусть маленький, но подвиг. Все это дается не просто так и мы всю жизнь должны доказывать, что мы этого достойны.

— Я, конечно, не размышлял об этом так глобально, но не раз был свидетелем того, как и обычный человек делал что-то настолько героическое, что для меня он становился обладателем самого прекрасного и сильного дара на свете — это человечностью. Если бы Шольц обладал этим даром, то не погибло бы столько людей и если у него все же получиться сегодня провести свой ритуал и обнаружить, что зеленый кристалл подделка, то страшно представить чего он еще натворит.

— Человечность?! — задумался Ник. — Да, это в человеке либо есть, либо там такого и не слышали. Я очень сожалею, что не признался тебе раньше, Морт. Мне не хотелось, чтобы еще и ты носил этот груз с собой, — вновь начал винится он.

— Может и правильно, что не сказал, — неожиданно признался я. — Ведь для меня закон был всегда на первом, основном и единственном месте и, не проработав с тобой столько времени и, не узнай я тебя поближе, даже не знаю, как бы я отреагировал на такое признание.

— А теперь ты изменился, да? — с улыбкой в голосе спросил он.

— Да. С ней попробуй не измениться, — засмеялся я. — Уже б давно в тюрьме сидела, еще с первой нашей встречи, — и вот так за час, а то и больше, я выложил своему другу все истории наших с Виолой забавных и коротких встреч. Ник долго смеялся, а потом, увидев, что я поник, похлопал меня по плечу:

— Она очухается, вот увидишь. Виола всего лишь хрупкая девушка, которая перенесла тяжелую и утомительную поездку, бессонную ночь, да еще и такой выброс силы. И все это бегом и с нервами. Не переживай. Когда мы заберем с собой и покажем ей побежденный трупик Гордона Шольца, она ещё отлупит нас за то, что пропустила все самое интересное.

— Это да, — представил я эту картину. — Она может.

— А потом превратится в Аландора и прикажет хотя-бы отвести на то место, где все это происходило, — мы посмеялись и притихли одновременно.

— Кажется пришли, — шепнул я.

Вдали отчетливо виднелись огни факелов и чем ближе мы подходили, тем яснее было понятно, что это круг. Оставив коней привязанными возле первых деревьев, мы осторожно отправились на разведку.

— Неужели он все же здесь один, — прошептал Ник, не услышав ни голосов, ни шума со стороны огней. Самого Шольца тоже не было видно.

— Может он не на столько подозрительный, на сколько самоуверенный. Он ведь наверняка не видел того, что происходило во дворце и думает, что там до сих пор беспорядки.

Мы тихо, стараясь издавать как можно меньше шума, выползли на небольшой холм и стали наблюдать: не далеко от речки был выжжен большой круг с непонятными внутри знаками похожими на те, что были в комнате Гласа, он был освещен не менее двадцатью факелами, возле круга стояла карета, неизвестно как сюда забравшаяся. Скорее всего, она оказалась здесь задолго до того, как выпал снег.

— Давай разделимся, — предложил Ник.

— Давай, — с неохотой согласился я. — Но без лишнего геройства. Хорошо?

Ник улыбнулся, оценив заботу и моё беспокойство и тихонько пополз в другую сторону.

Ох, как же все это мне не нравилось. Как-то все тихо и безлюдно, очень подозрительно. Я оглянулся назад на снежные поля, на тихую, слегка обледеневшую речку, поднял взгляд в звездное черное небо и на секунду подумал, что просто невозможно, чтоб здесь среди такого умиротворенного пейзажа творилось что-то плохое. Скрип каретной дверцы заставил меня вернуться в суровую реальность. На поляну не спеша вышел человек закутанный в зимний теплый плащ. В руках у него была книга, в которую он жадно взирал, не отвлекаясь ни на что вокруг. Похоже что ему действительно было и невдомек, что за ним мог кто-то последовать. Мужчина встал посередине своей пентаграммы, снял капюшон и взглянул в небо.

— Пора! — с предвкушением произнес он и громко захлопнул книгу.

«Неужели все будет так легко» — подумал я и, достав свой меч, двинулся к Шольцу.

Не дойдя до круга всего пару шагов я увидел, как с другой стороны вспыхнула молния и отбросила Николаса на пару метров. Забавно, что тот до этого превратился в Аландора.

— Что за …? — обернулся на звук Щольц. — Блоклор? — удивился он и заозирался по сторонам, я еле успел припасть к земле и стать невидимым. — Стало быть ты сбежал? Бросил все и отправился за мной? Позорище! — выплюнул он.

— Позорище?! — изумился Аландор, отряхивая с себя снег. — Это говорит мне тот, кто все это устроил? И ради чего, Гордон? Ради чего столько смертей?

— Тебе ли не знать ради чего? Каково это жить всю жизнь в тени отца? Бездарь у такого человека, как он. Только не говори, что не понимаешь меня. Но раз уж ты пришел, то можешь посмотреть, как я стану самым величественным человеком на земле. И не пытайся сюда проникнуть, сквозь круг тебе все равно это не удастся.

— Ты знаешь, Гордон, не смотря на отсутствие дара, я никогда не чувствовал себя бездарем. Я очень много сделал для страны и людей.

— Что-то я не заметил большой благодарности от народа, — съехидничал он.

— А мне это и не нужно. Меня уважают мои друзья и коллеги, чего не скажешь про тебя. Так может дело не в одаренности, а в характере? Скорее всего так и есть, у тебя просто гнилой характер. У тебя нет друзей, ты никому не нужен.

— Заткнись, — прошипел Шольц, теряя терпение.

— Каково это, родиться и жить с одаренными братьями и сестрами? Наверное даже у самого младшего оказался дар, пусть простенький, но он был, но только не у тебя. Изгой, белая ворона. Позор для родителей, — продолжал давить Алан, распаляя врага.

— Закрой рот, — Гордон кинулся было на Алана, но добежав до края круга, успел остановиться. И сцепив кулаки, засмеялся. — Молодец, я почти повелся. Так уж и быть, начну с кристалла силы и первым же делом прикончу тебя.

— Трус! — бросил Алан.

Шольц занял исходную позицию в середине круга и, достав с кармана красный кристалл, приложил его к левому запястью.

— Прокно дьяно сепоа, — забубнил он и кристалл ярко сияя, начал вживляться ему в руку. — Делто мувалоччи, — мужчина упал на колени и схватившись за руку, превозмогая боль, продолжал повторять слова заклинания.

Я попытался палкой повредить рисунок пентаграммы, но он не поддавался и наконец, мужчина громко заорал. Затем повернулся к Алану и, потирая свою руку, создал подобие улыбки на лице.

— По крайней мере, удовольствия тебе это не доставило, — обреченно сказал Аландор и враг тут же пустил в него убийственную молнию.

— Не-е-ет! — закричал я и почувствовал, как все правое плечо ужалило жаром и одновременно леденящим холодом.

— Морт нет, — Ник бросился ко мне, превращаясь в себя и ощупывая мою руку. — Зачем? Зачем? — бормотал он, снимая с меня обугленный плащ.

— Я храню вашу безопасность любой ценой, — прохрипел я, чувствуя безумную боль.

— Как это? — подал голос Шольц. Он был явно обескуражен происходящим: кидал молнию в Алана, который превратился в другого человека, да еще и попал в невидимку, которого здесь вообще не должно было быть.

Мы обернулись к нему, но он уже дрожащей рукой доставал зеленый кристалл и впопыхах, сняв верхнюю одежду, приложил его к груди.

— Прокно дьяно сепоа, — быстро затараторил он и вдруг громко заорал, но видимо решив, что так и должно быть, попытался продолжить. — Делто мувааа, — из его горла с неприятным бульканьем потекла кровь и он замер.

— Ошибочка, господин Гордон? — нарушил тишину Ник. Ему была в ответ тишина. — Надо было сначала мозги себе добавить, а не бессмертие, урод, — выплюнул он.

Я хмыкнул и начал проваливаться в тягучую темноту. Последней, очень абсурдной мыслью было — «Может вживить себе желтый кристалл, а что? Буду самым умным».