В кабинет вошел дежурный:

— Сводка, — положил он на стол лист бумаги.

На первом месте, как и обычно, данные о голодающих. Триста двадцать одна семья находится в бедственном положении — на три меньше, чем вчера. По-видимому, удалось устроить на работу. Казалось бы, ну какое дело уголовному розыску до голодающих. Но ревком решил: заниматься этим должны все. Дальше сообщалось о происшествиях. Девять ограблений, семнадцать краж, три драки. Одно хорошо: не было за истекшие сутки бандитских налетов, но и без этого картина нерадостная.

Дежурил сегодня Кайдан, молодой работник, пришедший в УР по путевке комсомола.

— Слушайте, Кайдан, а почему некоторых нэпманов даже за тот короткий срок, что я здесь, уже по два три раза обчистили, а других не трогают?

— Тут все просто — откупаются.

— Та-ак… Что ж, выкуп, пожалуй, дешевле обходится, чем ограбление, — проговорил Ковнер и про себя с горечью подумал: «А мы не можем защитить граждан…» — А если через них добраться до шайки?

— Во-первых, побоятся. Если жулики узнают, кто их выдал, могут всю семью вырезать. А потом нэпманы нас, то есть Советскую власть, считают своими кровными врагами. Развернуться полностью мы им не даем, да и защитить от бандитов не можем… «Прав парень, прав», — соглашался Ковнер. — Так что они в силу своей классовой ограниченности будут поддерживать наших врагов, хотя те являются и их врагами.

— Да-а… Спасибо, идите!

«Каждый день два-три десятка происшествий. Конечно, ни сил, ни средств не хватит расследовать каждое, тут нужна система — организованным шайкам необходимо противопоставить организованную борьбу с ними. Эх, если бы ликвидировать белогвардейские банды, которые терроризируют население срывают все мероприятия Советской власти!.. А уж с воровскими шайками расправиться было бы не так уж сложно. Вот еще контрабандисты… Где-то ребята, что они делают?»

Он восстановил в памяти весь разговор с Антоном Чупахиным. Матрос с иконой и матрос со спиртом могли совершенно случайно оказаться у проходной одновременно с привезенными тюками шерсти? Вполне. Но могло это быть и отвлекающим маневром? Несомненно. Значит? Значит, нужно посмотреть, не находится ли, кроме шерсти, что-то в тюках.

С трудом привстал, покрутил ручку телефона, вызвал начальника таможни.

— Это Ковнер. Слушай, шхуна «Доротея», что пришла вчера, кому принадлежит? Фирме «Камхи». Солидная? С нами ведет дела исправно… Хорошо. А что вывозят? В основном шерсть. А как организована скупка? Значит, покупают у частных лиц и госхозов, а потом сами сушат, сортируют и упаковывают… А при погрузке? Обычный таможенный досмотр, количество тюков и их вес… Ясно, спасибо… — Ковнер вызвал коменданта. — Борис, надо на «Доротее» произвести обыск.

— Это мы зараз, возьму оперативную группу и перевернем все от киля до клотика.

— Нельзя так. Шхуна принадлежит фирме, с которой мы торгуем. Она первая завела с нами связи, за ней другие пошли. А если мы эту ниточку обрежем?

— Произвести незаметно обыск?.. — растерянно спросил Бугримов: он любил все делать открыто, брать храбростью, удалью.

— У тебя в порту, наверное, есть знакомые. Узнай-ка там, нет ли какой зацепочки.

— Постараюсь, но… Действовать надо, да и все. Если что-то найдем — мы правы, нет — извинимся. Зато будем уверены…

— Ты, Борис, хочешь действовать, как старые политики.

— Ну, что вы! — Точно. Некоторые деятели так и говорили: «Главное — арестовать, а за что — причину всегда можно найти». При царице Екатерине Второй был такой случай… — Цепкая, тренированная многими годами одиночного заключения память сразу же подсказала нужный факт. — Арестовали фельдмаршала Бестужева — чем-то не угодил царице. Так канцлер Бутурлин сказал: «Бестужев арестован, мы в настоящее время ищем причину, почему это сделано…». Пройдет несколько лет, и к нам будет приходить столько кораблей — бухта станет тесна. И вот ради этого мы не можем ничего предпринять против этой «Доротеи», хотя все следы, все данные говорят о том, что на ней есть немало интересного для нас. — Ясно, товарищ начальник. Будет сделано, зацепочку найдем!

— Быстрее надо, вечером она может сняться, и задерживать ее без причины неудобно.

Но не успел Бугримов сделать и нескольких шагов к выходу, как в кабинет вошел дежурный:

— Товарищ начальник, Покровский собор ограбили! — доложил он. — Собор?! Так это же прекрасно! — улыбнулся Ковнер.

— Машина на ходу?

— Так точно!

— Бугримов, со мной! Вы — тоже! — взглянул он на Кайдана. — Пусть вас кто-нибудь подменит!

Не прошло и пяти минут, как машина «Изотта-фраскини» выползла из ворот СУРа. Она была роскошной. Говорят, что на ней сам Врангель ездил, но тогда она заправлялась английским бензином, а сейчас мотор вынужден был работать на смеси. Оглушительно стреляя и дымя, она направилась к порту.