Чрез год, не выдержав кручины, Ушел князь Дмитрий к праотцам. Известье о его кончине Оголосили по церквам. Теперь Андрей, сатрап злосчастный, Над Русью княжит полновластно. Никто из рода Мономаха Не сделал русским столько зла, Как князь Андрей 21 . Мечами вспахан Родимый край, сожжен дотла. Вместо разновеликих храмов Руины от князей упрямых. Ветра свистали меж холмов, Мешая пепел с неба синью… Кручину грешного унынья Данил в геенну гнать готов! Князь не простил родного брата, До смерти шел против него, Но и руины, и утрата Москвы не значат ничего Для тех, кому велела Высь, Чтоб измененья начались. С нуля все строить не впервой — Вернулся Даниил домой. И снова город, стены, рвы Явились на брега Москвы! Взросли разрушенные храмы, Монастыри. И панорамы Открылись чудные с холма — Еще пышней стала Москва! Под благовест колоколов, Под смех детей, что подросли В уютном запахе дворов, Пришли с товаром корабли. Подняв ветрила второпях, В червонных липовых ладьях, Ко князю в гости пришлецы́ — Новогородские купцы! Порты и ткани, сбруи, утварь, Товаров разных громадьё, Лишь только наступает утро, Торг оживает, и тканьё В руках цветастыми кусками Волнами плещет над брегами. Все князю славу воздают. Москва стоит. Доволен люд!
Во век правленья Даниила, Случились важные дела. Судьба потомкам сохранила Великорусского крыла Изводы, что наверняка Доставят в Киев чрез века. Разрухе во отчине Кия После нашествия Батыя Больше полвека. Древний град Уж не прекрасен, не богат — В условьях шалого стола К народу нищета пришла. С церквей великих осыпались Каменья, рушились дома. Ни кирпичей, ни древ, ни стали Не получал град. Только тьма От вечно алчущих баскаков, Да княжьих слуг скаредных зраков. Несчастен Киев-град вблизи, Лишь в тихом блеске ореола Митрополичьего престола Отсвет величия Руси. Максим — митрополит из греков, И Киевский, и Всей Руси, Страдал под бременем набегов, «Терпения был столп еси 22 ». Не снёс урон ордынских сил — В Залесье уходить решил. В шесть тысяч восемьсот седьмом 23 , Стремглав, со всем своим житьём, Бердянском, Суздалем обоз Митрополита перевез К Владимирской земле — престол Из киевских руин привёл. Когда последняя подвода Вошла в Владимирский предел, Митрополичьего исхода Не вынес Киев — опустел. Судьбы дальнейший путь неведом: Весь город разбежался следом 24 . В забвенье Киев погрузится, Забытый хроники страницей 25 .
Тем временем Орды раздрай Вселил уверенность в поганом — Вконец зарвавшийся Ногай Дерзко себя назначил ханом. Сарай осмелился восстать — Тохта с Ногаем начал рать! По южным землям табуном Полки ордынские ходили, Теряя кровь в грязи и пыли, В удо́лье встретились речном. Тогда, исполненный обид, Ногай на Буге был убит! Орда ликует, единясь! А вдалеке московский князь Готовится не к страшной рати — Ко встречи южнорусской знати. Все дело в том, что сарский бой, Привел упадок затяжной На земли южные Руси. И по Максимовой стези, С полками, семьями, товаром В Залесье путь лежит боярам. Князь знати рад! Столы, покои, Представил земли по-людски, Но еще больше рад, что во́и 26 Москвы умножили полки. Теперь среди удельных сил Один из главных — Даниил.
Клани́лись под ветрами злаки, Хор соловьев густых дубрав Сопровождал житье. Двоякий Междоусобицы устав: Кого рубить в лихом накате, Кого привлечь к ордынской плате? Но ни горластым соловьям, Ни золотым морям пшеницы, Ох, не помочь договориться, Когда великий князь упрям. Андрей, зачинщик многих бед, Во Дмитрове созвал совет. Усобиц ржавь уделы ест, Решить вопросы призван съезд. Но в список новый пункт добавлен — Тверь побранилась с Переславлем. Князья помолвили сурово, Охолонулись, а затем, Чуть не доспорив до худого, Вздохнув, разъехались ни с чем 27 . Москва тем часов богатела. Уж мало своего предела: Товаров много, но открыто Рязань берет чрезмерно мыта 28 . Там, где Москва-река в Оку Впадала гордо и объемно, Располагалась Коломна, Где по куску, по лоскутку, Купцов Данила обирали Тати — кормле́нщики Рязани. Московских ратей мощь огромна — И вот, красавица Коломна, Сменив пределы межевы́, Вошла в созвездие Москвы. В шесть тысяч восемьсот девятом 29 Был сделан, городом отъятым, Шаг, что не мог быть пройден ранее, К Руси грядущего слияния!
Иван — племянник Даниила, Сын брата, Александра внук — Правитель добрый. Не хватило Здоровья — из своих округ Недуг вознес в Эдем до срока. В уделах Северо-Востока Переяславля празден стол — Бездетным князь в тот мир ушел. Но свар не будет, ратей, бедствий: Озер и рек зерцала синих Иван Данилу дал в наследство, «Того́ любля́ше па́че и́нех 30 ». И вот, в сезон цветущих вишен 31 , Переяславль к Москве примышлен 32 .
По разу подлая кукушка В лесах для князя куковала. Закончен путь земной неужто? Князь не приял судьбы сигнала. Должен по логики канве Можайск примышлен быть к Москве. Князь торопился двинуть рать, Чтобы потоки яроводий По поймам княжеских угодий Не помешали воевать. Чтоб вся до устья от верховия Москва-река катить изволила Зыбь чистых вод в Московском княжестве. Но не успел… Ушел в монашестве, Принявши схиму, причастившись, Спокойно, благостно почивши… Оставил детям дар отцовский, Великий Даниил Московский 33 ! Но в тот же год Можайск покорен. Сыновье тщанье воплотило: Юрий 34 , полков бескрайним морем, Исполнил волю Даниила. Теперь могучая река По всей длине, издалека, Вся от истока до Оки, Чужим препонам вопреки, Вертлявой лентой голубела Внутри Московского удела!
В былое сыплются минуты, Грядущего талан туманнее. Уделы все еще лоскутные, Не зрят Букала предсказание. Но добрая Данилы власть, Не давшая Москве пропасть, Шаг от удельного стола К согласию Руси прошла! Ждут в будущем и мор, и жуть: Через набеги и пожары, Через усобиц подлых свары, Но слышен голос: «Не забудь!», — Старушка, словно вестник Рая: «Москве — стоять, Руси, сверкая, ко славе освещая путь!».