Вдруг я услышал крик:

— Держитесь! Ничему не удивляйтесь!

Это кричал доктор Думчев. Он, по видимому, вернулся и, не застав меня на месте, поспешил мне на помощь.

— Сергей Сергеевич, что делать?

— Берегите силы!

— Муравейник… Туда… туда волокут!..

— Понимаю! Вижу! — кричал Думчев. — Муравейник близок! Ничего! Уступите муравьям!

— Там гибель!

В этот миг муравьи толкнули меня в другую сторону, и я не расслышал слов Думчева.

— Сергей Сергеевич! Смотрите… смотрите… они друг другу мешают…

— Да, да! Они всегда мешают друг другу! Но муравейника вам не избежать.

— Что же делать?

— Ламехуза спасет вас.

— Кто?

— Ла-ме-ху-за! — донеслось до меня.

— Не понимаю! Что такое ламехуза?

Напрасно я вопрошал — Думчев не отвечал. Он куда-то скрылся. Потом Он появился вновь в стороне от тракта. Он гнал перед собой длинной палкой какое-то рыжее животное с продолговатой головой и с длинными булавовидными усиками.

Странный жучок! Вдруг Думчев погнал жучка с обочины на дорогу.

— Это ламехуза? — крикнул я.

— Нет! Ламехуза еще прибудет. Это жучок ощупник. Ламехузу ждите!

Он толкнул жука в самую гущу муравьев. Жучок упал на спину чуть впереди меня. Муравьи кинулись на него. Думчев крикнул издалека:

— Пробирайтесь ближе к жучку!

— Зачем?

— Потом все поймете!

Жучок подставил муравьям брюшко, а сам похлопывал усиками муравьев, и они отрыгивали ему пищу. Происходило примерно то же самое, что я видел, когда сытый муравей кормил голодного. Одна ватага муравьев за другой набрасывалась на жучка. Запах эфира распространился в воздухе.

Я послушался Думчева и пробрался к жучку. Муравьи, кидаясь к жучку и лакомясь эфирной ароматической жидкостью, которую выделял жучок, забрызгали меня своей пеной и слюной.

Это меня спасло: свирепость и натиск муравьев заметно слабели. Они еще толкали меня, но без прежнего усердия и ярости.

Но что, если этот кислый запах муравьиного спирта улетучится?

— Думчев! — крикнул я. — Что же дальше?

— Ламехуза спасет вас!

— Не понимаю!

Но никто не отзывался.

Огромная, уходящая в небо гора, черная, шевелящаяся, — выросла предо мной.

— Муравейник! — прошептал я. И понял: гибель неизбежна!

Откуда-то издалека донеслось ко мне опять это нелепое слово:

— Ламехуза! Ламехуза!

Тщетно я оглядывался. Думчева не было видно. Но мне показалось, что этот крик походит уже оттуда — из глубины черной торы.

Последний раз я оглянулся и посмотрел на солнце. А впереди-кромешная тьма.

Муравьи толкнули меня в муравейник.