— Думчев! Сергей Сергеевич! Где вы?

Молчание. Лай собаки утих. Но вот кусты всколыхнулись, раздвинулись, и Думчев спросил шопотом:

— Что, уже умолк грохот?

— Лай собаки? Да!

— Нет, не лай, а грохот.

— Это лай собаки! Здесь база Райпищеторга.

— Поймите же меня! Я уверен…

Думчев не договорил — на нас мчалась собака. Я схватил ветку и замахнулся. Собака, поджав хвост, с лаем побежала обратно к своей хозяйке.

— Эта собака показалась мне сначала огромным допотопным животным, — сказал Думчев. — А вы на нее — веткой… И она прочь от вас. Тут только я и поверил, что грохот — не грохот, а лай, и что мы оба… оба вернулись…

— Тише! Слушайте!

Там, у базы Райпищеторга, Черникова громко разговаривала со своей собакой. Мы оба прислушались.

— Ну и работа! Понимаешь, Грубианка? Мне за новой книжкой ордеров в город идти! А приказано: стой здесь и сторожи одежду. А если за овощами приедут? А как же овощи без ордеров, без квитанций отпускать? А потом отвечай, отчитывайся, кому и почем отпускала. Вчера люди пропавшего человека искали? Искали! Рощу прочесывали, в каменоломни спускались. А я им говорю: «Не ищите. Он тут, на этом месте, на моих глазах что-то проглотил… сразу вдруг растаял», пропал… Сама же я об этом в город сообщила». А мне и сказали: «Ну, так сторожи эту одежду. А сюда через день ученая собака прибудет. В Москве про нее известно, Эльфой прозывается. Она одежду понюхает и в этих погребах, каменоломнях, развалинах кого надо отыщет…» Вот тут и стой! За что напасть такая?! Кто же я есть? Заведующая государственной базой Райпищеторга или сторож чужих пиджаков? А тут голые ходят… пугают еще…

Черникова смолкла.

— Гражданка, — крикнул я, — верните мне мою одежду!

— Твоя, что ль?

— Моя! Киньте одежду мне сюда, в кусты. Вы отвернитесь, я сам ее возьму!

— Приказано охранять! Кого надо, того ученая собака Эльфа отыщет.

— Прошу вас, товарищ Черникова…

— Не упрашивай… Приказано ни на шаг от одежды!

— Ну и не надо! Дождусь ученой собаки.

Мы переглянулись с Думчевым и сразу поняли друг друга.

— Идут! Ведут! — крикнул я из кустов.

— Кто? Что? — отозвалась Черникова.

— Собаку ведут! Ученую собаку! Эльфу!

— Где? Где?

— Там! Смотрите! Там они, за поворотом…

Черникова сделала несколько шагов, заслонила рукой глаза, стала всматриваться туда, куда я указал.

Я выскочил из-за кустов, схватил одежду и кинулся обратно. Вслед нам неслось:

— Разбой! Разбой среди белого дня!

Собака Черниковой лаяла.

Но мы уже были в беседке.

Вот… вот он, мой костюм! Но один костюм на двоих?! И мы поделили одежду. Пиджак и брюки — Думчеву. А у меня… у меня был чересчур, «спортивный» вид. Думчев был весел: еще немного — и засмеется. А я смеялся. Хохотал, хохотал до слез!

Рю-рю-рю, — где-то рядом рюмил зяблик.

Мы весело топтали кусты. Испуганный дрозд чокал свое: чок-чок-чок…

И лай собаки и то, как рюмил зяблик и как чокал дрозд, — все это казалось мне трогательным отрывком какой-то мелодии, давным-давно знакомой, родной и близкой.