Первыми приехали Кендра и Септик со своим выводком энергичных детей. Вскоре после них Гриндер и трое старейшин клуба. Каждый прибывший несет в руках бутылку излюбленного алкогольного напитка и подарки. Некоторые подарки были для меня, но большинство для Уилл или малыша. Наверное, новость о ребенке разлетелись молниеносно, потому что каждый член клуба целует меня в щеку и поздравляет, входя в наш дом.

В следующий раз, услышав дверной звонок, я открываю дверь и обнаруживаю за ней Кэпа и Тэффи.

— Счастливого Рождества! — лучезарно улыбается мне Тэффи и тут же тянет в свои объятия. Секунды не проходит, как она уходит. Скорее всего, чтобы найти Уилл.

Кэп качает головой на бегство своей дочери.

— Здравствуй, милая.

Он пытается одарить меня улыбкой, но на самом деле она ничем не лучше гримасы. На коже вокруг его глаз залегают глубокие морщины, также как и в уголках его губ, но совсем немного. Ему удалось зачесать свои волосы назад, убрав их с лица, и по правде говоря, он выглядит довольно лихо в чёрных джинсах, белой рубашке на пуговицах и низменном жилете.

На мгновение мой взгляд падает на то место, где его жилет украшала президентская нашивка. Я её там не вижу. Но судя по изношенности жилета и незатертости кожи под тем местом, где была нашивка, очевидно отсутствие жизненно важной детали когда-то присутствующей там.

Он не очень рад быть здесь. В отличие от Тэффи. Особенно если учитывать, что он ворчит и чертыхается, пытаясь переступить через порог.

Я не так хорошо его знала, кроме того, что он выглядел несчастным, если только не был под действием обезболивающих препаратов. Как-никак на него было совершено покушение, и он лежал в больнице, когда я объявилась в клубе. Я познакомилась с ним примерно месяц назад, когда он стал достаточно мобильным, чтобы передвигаться самостоятельно.

Мав объяснил, что для такого человека, как Кэп, выглядеть слабым и использовать ходунки для свободного передвижения, особенно перед другими «Предвестниками Хаоса», — худший вид пыток. Мотоциклы были его жизнью, а из-за того, что ноги его не слушались, он, по всей видимости, чувствовал себя скорее мертвым, чем живым. Иногда именно так думают люди, посвятившие свою жизнь скоростной езде.

Не говоря уже о том, что я уверена, Кэп с трудом справляется с окончанием своего почти сорокалетнего брака и смертью своей подруги.

Мне он сразу понравился, по той простой причине, что его любил Мав. На протяжении многих лет он был дня него образцом отца, которого у Мава не было. Но я чуть не умерла, когда первое, что он сказал мне, было:

— Черт… девочка… как же ты похожа на моего приятеля.

Кэп не удивился, когда узнал, что я родилась от связи Пэппи с моей материю. Мав рассказал ему длинную историю обо всем, что произошло с тех пор, как я появилась в клубе.

— Между этими двумя всегда что-то было, — сказал он. — Да, конечно, Пэппи любил Вон, а Тэлли любила Смоука, но я догадывался об их чувствах друг к другу. Меня не удивляет, что ты снова вернулась к этой жизни. Ты родилась в этой среде. Наверное, это единственный уклад жизни, который тебе подходит.

Я кивнула и улыбнулась, понимая, что он имел в виду.

И вот. С благословения Кэпа Мав попросил меня оказать ему честь стать его старухой.

Прежде чем уйти и поприветствовать остальных, он задерживается на секунду и окидывает меня долгим взглядом. Он подзывает меня к себе. Когда я приближаюсь, он обхватывает ладонями мою шею и целует меня в уголок губ.

— Он прекрасно смотрится на тебе, милая. Носи его с гордостью.

Он имеет в виду мой жилет, который я надела поверх тонкого кремового свитера.

Поначалу я немного ошеломлена поцелуем, но в то же время понимаю, что это способ некоторых старожил клуба выразить кому-то свое расположение. Речь идет не о сексе, а об уважении и любви.

— Спасибо, что пригласила нас, Куколка. Это многое значит. И спасибо за угощения.

Сказав это, он заходит, опираясь на ходунки, в дом.

Следующим в нашу дверь стучит спектакль под названием Боди. Я открываю дверь и обнаруживаю за ней его — в наряде Санты и в обнимку с двумя девицами.

— Рыжая закусочка! — выкрикивает он, затем бросает девушек позади себя, приподнимает меня, кружит и стискивает в своей стальной хватке. От него такой запашок, словно он окунулся в водку. — Я слышал, у тебя печется булочка в духовке. Не моя ли?

Смеясь, я отталкиваю его от себя.

— Прекрати. Совсем не смешно.

Он забрасывает руку мне на плечо и целует в щеку.

— Смешно, и ты это знаешь.

В комнате раздается раскатистый рык. Похоже, в мой дом забрел волк. Мне ни к чему оборачиваться, чтобы узнать, откуда это рычание исходит.

— Я ввожу правило пяти секунд, — с ворчанием произносит Люци. — Любой из вас идиотов, кто будет прикасаться к ней дольше положенного времени, лишится руки, а вашим новым дорожным именем станет «Однорукий Вилли».

— Слишком заковыристо, — но когда Мав делает шаг вперед, Боди отпускает меня и снова занимает свое место между двумя не очень благочестивыми девушками, которых он привёз с собой. — Тише. Успокойся, Люци, мы просто веселимся. Это же Рождество. Пора вытащить палку из задницы.

Разговор становится неловким, когда Мав тянет меня к себе, а затем говорит:

— Я не разрешал приводить с собой гостей.

— Мав! — упрекаю я мужчину, стоящего позади меня, пихнув его локтем.

С невозмутимым видом Боди представляет нам девушек, или, по крайней мере, пытается представить.

— Это… мммм… — он опускает взгляд на первую девушку и щелкает пальцами. — Бриджит!

— Брук.

— Точно, — кривится он. — А это Тиффани.

— Тина.

— Чёрт, 0:2, счет не в мою пользу, — пожав плечами и двинувшись со своей маленькой процессией мимо меня и насупленного Мава, говорит: — Где жрачка? Я проголодался.

— Видишь, я говорил тебе, что это плохая идея. Этот день начался хорошо, а закончится хреново, — произносит Мав, как только они уходят.

— Все будет отлично, — смеюсь я.

Ворча, он отпускает меня.

— Я вернусь туда. Кто-то должен убедиться, что Боди не проберётся в нашу спальню. Я уже поймал Гриндера за тем, как он глазел на вазу с каминной полки. Я предупредил каждого из этих говнюков, что, если кто-то помочится где угодно, кроме туалета, я их убью.

Я намереваюсь последовать за ним, но стучат в дверь. Развернувшись, я открываю её.

Не собираюсь лукавить, у меня перехватывает дыхание… только слегка… при виде стоящего на моём пороге Дозера, выглядящего как Скандинавский Бог. Его волосы длиннее спереди и гладко зачесаны назад. По щетине, покрывающей нижнюю половину его лица, заметно, что он уже давно не брился.

Его улыбка дерзкая и милая, а серо-голубые глаза создают потрясающий контраст с синим оттенком его рубашки поло. На нем тёмные джинсы и жилет с президентской нашивкой, исчезнувшей с жилета Кэпа, а теперь обосновавшейся на жилете Дозера.

Да, он был избран новым президентом «Предвестников Хаоса», не отказавшись от этой должности.

Я думала, он пойдёт к Бетани, как только поймёт, что у нас ничего не получится, но не тут то было. Вместо этого Дозер занял по праву принадлежащее ему место президента и даже переплюнул Боди, став первой шлюхой в клубе. Всякий раз я видела его с новой девушкой. На самом деле меня потрясло, что сейчас он пришёл один.

— Привет, Тыковка, — шепчет он, переступив порог и заключив меня в объятия.

— Один. Два. Три, — слышу я, стоит ему меня обнять.

Дозер отстраняется и бросает взгляд мне за спину. Затем, глядя на меня с высоты своего роста, спрашивает:

— Что он делает? Играет в прятки с Уилл?

— Нет, Мав ввёл новое правило пяти секунд, — отвечаю я, качая головой, в то время как за его спиной открывается дверь. — Он грозится оторвать руки, если вы, парни, будете прикасаться ко мне дольше положенного.

— И у тебя такой вид, будто ты хочешь лишиться рук, — говорит Мав позади меня. Глянув через плечо, я вижу, как он прислоняется к стене.

Я слышу смех Гриза, прежде чем замечаю его. Он не постучал, потому что никогда не стучит. Он практически живёт здесь.

— Удачи тебе в этом, брат. Ты не помешаешь мне прикоснуться и обнять мою девочку.

— Мою девочку, — снова рычит Мав.

Повернувшись, я приструняю его сердитым взглядом. Он чертыхается, злобно смотрит на двух байкеров в прихожей, а затем отталкивается от стены и направляется на кухню.

— Проверь окорок, — кидаю я ему вслед. — И на этот раз не спали его.

— Один раз! — отзывается он. После чего ворчит: — И это твоя вина. Ты отвлекла меня.

Гриз опускает сумку, набитую подарками, а затем обвивает меня своими татуированными руками.

— С Рождеством, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

Я обнимаю его в ответ.

— Хорошо. По-прежнему никакой утренней тошноты. Наверное, я счастливица.

— Рад за тебя, — говорит он. — Кстати, к разговору о свином окороке. Я думал, ты говорила, что будет индейка.

— И не только.

Он отступает и смотрит на меня сверху вниз.

— А начинка с подливой? — он удерживает одну руку на мне, а другой рукой потирает свой живот.

— На подходе.

— Вот это я и хотел услышать, — затем он разглядывает мой жилет. — Чёрт, девочка, он хорошо смотрится на тебе. Ты определенно превзошла одну прекрасную старушку.

Дозер, наконец, тоже его замечает, а может просто не хотел замечать. В любом случае, его непринужденная улыбка становится натянутой.

— Да, выглядит неплохо. Ты счастлива?

— Я очень счастлива, — улыбаясь, говорю я ему со всей искренностью.

— Рад слышать, — подмигивает он. — Убедись, что он хорошо с тобой обращается, ладно?

— Ладно.

Вскоре приезжают остальные гости: Лили, Гус, Ригор, Санни, Смоук, Таз и Уиз. Наконец, все в сборе и приходит время садиться за стол. Мав разрезает индейку. Гриз нарезает свиной окорок. Лили достаёт все, что мы поставили в холодильник охлаждаться, и втыкает ложки в каждое блюдо. Бетани с детьми приезжает чуть позже, но с двумя огромными противнями запеченного картофеля, готовыми к подаче на стол, и огромной коробкой с булочками, которые она заказала в пекарне возле своего дома. Я сразу поняла, что она нервничает и, может быть, даже немного взволнована с того момента, как приехала, но вдаваться в подробности времени не было, поэтому она заверила меня, что объяснит все позже.

Дозер избегает её, оставаясь на противоположной стороне комнаты. Он даже сидит на другом конце стола. Вероятно, это было не заметно другим, но очевидно для них и меня. Печально, что вы страдаете от любви к небезразличному вам человеку, но вместо того, чтобы поддаться сильным чувствам и обрести счастье с этим человеком, вы отталкиваете друг друга.

В какой-то момент, когда Бетани разговаривала с сидевшим рядом с ней Ригором, я заметила, как Дозер метал в её сторону смертоносные взгляды. У меня возникло ощущение, что между ними сейчас больше враждебности, чем было несколько месяцев назад. Я призадумалась, не случилось ли что-то, чего я не знаю.

Ещё одна деталь, которая не ускользает от моего внимания, — это притихший Таз. Пока все болтают и подшучивают друг над другом, он, кажется, пребывает в своём собственном мире. Словно мыслями он совсем в другом месте. Я думаю, он все ещё чувствует свою вину за то, что случилось со мной и с Уорнером. Позже мне надо будет подловить его одного и дать ему понять, что я не держу на него зла. Но на всякий случай, если это не поможет сгладить ситуацию, у меня есть идея, как он может искупить свою вину.

В моей голове крутятся мысли о том, чтобы найти Айви. Теперь, когда апартаменты над гаражом готовы, пришло время разыскать её и попытаться отдать долг, который числится за мной.

Покончив с ужином, парни выходят из дома, чтобы выпить и покурить. Дети бегут поиграть во двор, а женщины наводят чистоту, сплетничают и разделяют бутылку вина.

Пока я мою посуду, Лили вытирает её. Мы почти заканчиваем, как вдруг она наклоняется и шепчет так, что слышу её только я.

— Мне кажется, что Гус снова подсел на дурь.

Застигнутая врасплох её репликой, я цепенею и недоуменно смотрю на неё. Её безупречные волосы завиты и уложены на одно плечо. Она одета с иголочки — иначе и быть не может — в чёрную атласную рубашку и узкие джинсы, а на ногах у нее чёрные с ярко-красными акцентами шпильки.

Её брови сведены на переносице, и на секунду её взгляд пересекается с моим.

— В последнее время он часто отлучается. Сегодня утром его стошнило. Дважды. Он сильно потеет. По-моему, у него ломка. Мне хочется расспросить его, но если я ошибаюсь, он подумает, что я ему не доверяю.

Я слышу, как открывается задняя дверь. Украдкой глянув через плечо, я вижу входящего в дом Гуса, словно догадавшегося, что мы говорим о нем, потому что его взгляд сталкивается с моим. За ним следуют остальные парни и Дозер.

— Лил, — зовёт её Гус, и мы обе замираем. — Малышка, подойди ко мне на секунду. Я кое о чем хочу тебя спросить.

Напряжение в комнате возрастает, а парни кажутся необычайно молчаливыми.

Лили бросает тряпку на столешницу и, глубоко вздохнув, поворачивается лицом к нему. Я тоже поворачиваюсь и смотрю, как она неспешной походкой от бедра идёт к нему. Он не выглядит счастливым. На самом деле, у него довольно-таки болезненный вид. Лили была права, с ним что-то происходит. У него бледная кожа, и он дергается, как сумасшедший, потирая руки, затем проводит ими по своим длинным подернутым сединой тёмным волосам, зачесывая их назад, чтобы они не лезли в глаза.

В комнате повисает тишина в тот момент, когда Лили останавливается перед ним. Затем меня осеняет, почему Гус выглядит так, будто его вот-вот вырвет. Но Лили пока не догадывается, озираясь вокруг с паникой в глазах, а затем спрашивает Гуса:

— Что случилось, малыш?

Она проводит рукой по его волосам, отводя прядь, которая снова падает ему на лицо.

Гус несколько резко хватает её за руку, затем за другую, на долю секунды удерживая их в своей хватке, после чего опускается на одно колено.

По комнате разносится эхо затаенных вдохов.

— Финн, — произносит Лили, прикрыв рот рукой.

— Детка, ты, наверное, гадала, какого хрена со мной происходит. Я знаю, что вел себя глупо. Но я просто пытался найти способ спросить тебя о кое чем важном. Видимо, это будет самый серьёзный вопрос, который я когда-либо тебе задам.

Мы все улыбается, а половина женщин уже плачет. Поэтому, когда Лили ударяется в слёзы, начинает качать головой и отступает, никто из присутствующих не двигается.

Страх на лице Гуса сменяет паника.

— Детка.

Лили ведет себя очень странно. Разворачивается, прошептав «мне жаль», и выбегает из комнаты.

Гус не медлит ни секунды. Он выкрикивает её имя и бежит за ней, оставляя нас в недоумении, пытающихся понять, что именно сейчас произошло.

Женщины начинают перешептываться. Кроме меня и Бетани. Мы обе смотрим друг на друга, задаваясь вопросом, почему Лили не сказала «да». Она любит его каждой клеточкой своего тела. Так зачем убегать?

— Это их дело, — довольно громко произносит Дозер, чтобы его услышали все. — Не вмешивайтесь.

— Пойдемте открывать подарки, — предлагает Кэп, и это хорошая тема для смены разговора, потому что, как только он её озвучивает, кто-то из детей кричит «ПОДАРКИ!», и нас всех чуть не сметает свора детей, кричащих и бегущих в дом, вопя одно и то же.

К тому моменту, когда я открываю свой последний подарок полученный от моей новой семьи «Предвестников Хаоса», я измучена и готова заснуть на месте. Они избалуют меня, Уилл и ребёнка. По правде говоря, я понятия не имею, что я буду делать со всем, что мне надарили.

Схватив последний подарок под деревом, Уилл сует его мне в руки.

— Мамочка, ты ещё не открыла свой последний подарок.

Я бросаю взгляд на Санни, когда Уилл называет меня «мамочкой». Она сидит рядом со Смоуком, устроившись на краешке дивана. На краткое мгновение в её глазах проскальзывает грусть, но потом она улыбается и кивает. Смоук опускает ладонь на колено Санни и сжимает его.

Пару недель назад она призналась мне, что посещала психотерапевта и обсудила с ним немало проблем. Одной из которых была мучившая её так долго вина из-за того, что она считала себя плохой матерью. Она также призналась мне, что, глядя на то, как хорошо я лажу с Уилл и как сильно малышка меня любит, у нее стало спокойнее на душе. Я не знаю правда ли она имеет это в виду, но услышанное избавляет меня от страха, что однажды она передумает и примет решение забрать Уилл. В конце концов, дело сделано, но если она когда-нибудь захочет принять в жизни Уилл более активное участие, я не буду ей в этом препятствовать. Для нас обеих все сводится лишь к тому, чего хочет Уилл и что лучше для неё.

И так будет всегда.

— Открой его.

Я задумываюсь всего на секундочку. Но обведя взглядом комнату и всех присутствующих в ней людей, я качаю головой.

— У этого подарка особые инструкции. Она должна его открыть в одиночку, — говорит Мав, сидя позади меня и удерживая в своих объятиях.

— Но я хочу посмотреть, что внутри, — морщит свой маленький носик Уилл.

— Я покажу тебе после того, как открою его, хорошо?

Она переводит взгляд на меня, затем отходит и мгновенно находит, чем себя развлечь.

Вскоре народ начинает собираться и подтягиваться к выходу. Гости уезжают один за другим. Кроме Гриза, который на некоторое время задерживается, чтобы Уилл могла показать ему все, что она получила на Рождество, и мой новый детский садик, хотя я уверена по заговорщицкой улыбке, которую он мне адресует, он уже его видел.

Я погружаясь в объятия Мава и наслаждаясь ощущением его горячего дыхания на моей шее. Он сдвигает меня вправо так, что я сажусь в нему на колени.

— Мммм… я говорил тебе, как хорошо ты сегодня пахнешь? — шепчет он мне на ухо. — Мне нравятся эти новые духи.

Я в отрицании качаю головой.

— Да. Мне хочется нагнуть тебя прямо здесь и сейчас и затрахать до потери сознания, — он прокладывает дорожку поцелуев от моего уха до шеи. — Я говорил тебе, как горячо ты смотришься в своей новой одежде?

Я опять отвечаю отрицательно. Он проводит рукой по моим чёрным облегающим штанам сверху донизу, на обратном пути скользя рукой по внутренней стороне моего бедра. Он приподнимает меня так, чтобы я оседлала его.

— Мне нравится это. Ты одета, но такое чувство, что ты голая.

В комнату вбегает Уилл, и Мав сразу все останавливает. Уилл не один раз заставала нас в весьма компрометирующей позе и, поверьте мне на слово, не так-то просто объяснить пятилетнему ребёнку, почему Мав задрал мою футболку.

Особенно стянул её с меня через голову.

— Мав! Гриз хочет посмотреть, как я езжу на своём велосипеде. Ты придёшь мне помочь? Просто подтолкни меня, и я покачусь на нем, как раньше.

Я слышу, как Мав устало стонет, не потому, что не хочет помогать, а потому, что мы оба измотаны. Вместо того, чтобы найти оправдание, он отвечает ей согласием и снимает меня с колен. Прежде чем уйти, он крепко целует меня и говорит:

— Может быть, сейчас самое подходящее время, — он переводит взгляд на подарок, который я положила на диван рядом с собой, — открыть его и покончить с этим.

Я думаю, он прав. Рождество почти прошло, я и так долго откладывала.

— Я только удостоверюсь, что мне не о чем беспокоиться, хорошо?

Когда я наконец киваю ему, Мав подхватывает подарок и начинает его открывать. Мы заключили своего рода соглашение, что даже если этот подарок адресован мне, Мав, по крайней мере, должен открыть его и убедиться, что это не навредит мне или ребёнку, и не напугает меня досмерти.

Он слегка отворачивается от меня после того, как срывает упаковочную бумагу. Я вижу, что это маленькая деревянная шкатулочка, но не вижу, что находится внутри, когда он поднимает крышку. Тем не менее, я вижу, как Мав хмурится и замечаю недовольство тем, что он обнаруживает внутри.

— Я убью его нахрен.

— Что? Что это? — говорю я, протягивая руку.

Он отходит, чтобы отвести шкатулочку подальше от меня, но я зову его по имени и он замирает.

— Это от Пэппи.

У меня сводит желудок, а сердцебиение учащается.

— Что это? — спрашиваю я снова.

— Письмо и несколько фотографий, — через секунду он произносит: — Его фотографии и, судя по всему, её, твоей мамы. Не похоже, что их связь была временной.