В зале оперативной службы вашингтонской штаб-квартиры Федерального бюро расследований настойчиво зазвонил телефон, пронзительными трелями пытаясь нарушить блаженное состояние Арчи Брауна. Тот не реагировал: впервые в жизни ему удалось съехать с привычной колеи. Брауну казалась нереальной его полная опасностей, переездов и чужих лиц бесконечная гонка по штатам, а то и по континентам. Он никогда не знал, где окажется завтра, никогда не строил планов. Но сегодня что-то изменилось, хотелось думать не только о завтрашнем дне, но и о самом отдаленном будущем. А с прошлым давно пора проститься. Телефон наконец угомонился, и Браун улыбнулся: на этот раз он не позволил ввергнуть себя в суету. Он блаженно потянулся в кресле, но проклятый телефон затрезвонил снова и, казалось, еще громче и нахальнее.

Браун досадливо чертыхнулся и поднял трубку.

— Слушаю.

— Собирай вещички, старик. Уоттер на свободе.

Арчибалд Браун выругался уже зло. Ему не нужно было уточнять у Грега Линдсея, своего старого друга и коллеги, о ком идет речь.

— Начинаются сумасшедшие деньки, — продолжал тот. — У этого типа неустойчивая психика, прямо маньяк какой-то. Наш человек в тюрьме сообщал, что Уоттер сходил с рельсов по крайней мере раз в месяц. И всегда из-за Мэгги.

Казалось, только вчера они схватили этого отпетого негодяя и отправили в Гоулвордскую тюрьму штата Индиана. Проблема состояла в том, что упекли мерзавца не на всю жизнь, а только на три года. Теперь Уоттер снова на свободе и, возможно, еще более опасен, чем тогда, когда пересеклись его и агента ФБР Арчибалда Брауна пути.

— А Мэгги все еще под федеральной защитой? — спросил Арчи и запнулся, будто ему неловко было произнести это простое женское имя.

Грег вздохнул.

— Да, если это можно так назвать.

— Что ты имеешь в виду?

— Мэгги теперь достаточно крутая леди, чтобы находиться под защитой.

— Где она, Грег?

— Тебе же известны правила: никаких разговоров по телефону о том, кто и где находится. Сам скоро все узнаешь. Ты приставлен к ней.

Арчи едва не задохнулся. Прошло уже три года, а память воскрешала образ Мэгги так ярко, словно она стояла перед ним. После паузы, которая потребовалась ему, чтобы прийти в себя, он спросил:

— Но если она крутая, то зачем нужен я? Как Уоттер найдет ее?

— В свое время ее лицо мелькало на экранах телевизоров почти так же часто, как лица дикторов, рассказывавших о ней. Когда журналюги пронюхали о предстоящем освобождении Уоттера, о Мэгги снова заговорили… Ее фотографии опять появились в газетах и в телевизионных программах. А сегодня на шоу Стеллы, идущим, как тебе известно, в прямом эфире, какая-то женщина проболталась, что Мэгги живет в Колорадо.

— Проклятье!

— И еще она сказала, — продолжал Грег, — что наша маленькая Мэгги учит людей защищаться от преступников.

Арчи криво ухмыльнулся. Да, если кто-нибудь и знает о преступниках, так это Мэг. И вот незадача! Какая-то идиотка от нечего делать позвонила на телевидение, и теперь жизнь их подопечной под угрозой.

Главной идеей Федеральной программы защиты было спасение жертв или свидетелей преступлений, для чего приходилось прятать этих людей, менять их местожительство, имена и даже внешность. А повышенный интерес средств массовой информации к каждому криминальному происшествию, вовлечение публики в обсуждение всех деталей привели к этому дурацкому звонку, вернувшему Мэгги в эпицентр событий. Теперь она опять в опасности, как и три года назад.

— И что, та дура сообщила полный адрес?

— Нет, Стелла догадалась прервать разговор, прежде чем в эфире прозвучала еще какая-либо информация. Но, черт возьми, мы должны обеспечить безопасность Мэг.

— Остается только надеяться, что Уоттер не смотрел в тюрьме телевизор.

— К несчастью, смотрел.

— Ты стал ясновидящим?

— Ни в коей мере. Получил донесение. Охранники обратили внимание, как он вспыхнул, словно рождественская елка, когда звонившая назвала Мэг, преподнеся ему на серебряной тарелочке штат Колорадо.

— Давно он вышел?

— Полчаса назад.

Арчи взглянул на часы.

— Его ведут?

— Конечно, все как положено. Знаешь, я вспомнил: однажды занимавшийся делом Мэгги сотрудник сказал, что наша малышка очень верно судит об американской юстиции, — хихикнул Грег.

— Ну и как же?

— Она считает, что Фемида отдыхает, когда требуется восстановить справедливость, но неизменно снимает с глаз повязку, когда надо найти оправдание политиканам, продающим совесть, чтобы извлечь шкурную выгоду. Видимо поэтому Мэгги и взялась обучать других искусству защищаться.

Арчи не мог винить подопечную за неприязнь к юстиции. Три года назад муж Мэгги нанял киллера, чтобы убить ее, и преуспел бы, если бы не он, секретный агент ФБР Арчибалд Браун. Сумел-таки убедить женщину помочь Бюро провести операцию против Уоттера. Они разработали хитроумный план и инсценировали ее смерть, чтобы заставить муженька поверить, будто выстрел наемного убийцы достиг цели. Подстрекателя взяли, когда тот передавал киллеру гонорар за «выполненную работу». Поскольку же Мэг в действительности была жива-здорова, суд, к сожалению, не счел возможным предъявить ее мужу обвинение в убийстве. Вдобавок защита настаивала, что Уоттер стал жертвой провокации.

После того как этот тип вылил на судью и присяжных поток лжи и слез, потрясенная Мэгги узнала, что неудачная попытка лишить ее жизни стоит не дороже трех лет тюрьмы.

К счастью, Арчи удалось добиться включения своей подопечной в Федеральную программу защиты жертв преступлений и их свидетелей, и Мэгги затерялась словно иголка в сене. Если бы не этот дурацкий звонок, вряд ли Уоттер смог бы найти жену. А теперь Арчи предстоит снова стать ее телохранителем.

— Ты, наверное, уже установил наблюдение за ее домом. Зачем тогда нужен я? — пробурчал Браун.

— Старик, тебе отлично известно: поскольку Мэгги все еще под федеральной защитой, мы не можем послать к ней первого попавшегося агента, который постучит в дверь и скажет, что он из ФБР. Нужен кто-то, кого она знает.

— А почему не ты? Или Бертон?

— Шеф велел послать самого лучшего, — польстил Грег. — Кроме того, Бертон до сих пор в больнице зализывает раны, а я снова «под крышей».

— Кто ты на этот раз?

— Я богатый спятивший идиот, периодически мотаюсь в Анды, чтобы следить за летающими тарелками.

— Что, преступление века? Или пытаешься обнаружить лифт на другую планету?

Мысли Арчи были далеки от операции Грега, о которой по телефону нельзя было говорить, — вот и трепались об Андах и тарелках. А Браун видел перед собой лицо со следами слез, которое время по каким-то причинам не стирало из памяти.

— Просто удивительно, с каким количеством мерзавцев приходится сталкиваться.

— Работаешь исключительно из благотворительности? На общественных, так сказать, началах? — поддел Браун.

— Возможно. Но не жажду поменяться с тобой делами.

— Если можешь гарантировать, что Мэг, когда я постучу, не захлопнет дверь перед моим носом, тогда попробую…

— Немного обаяния и побольше такта, старик, и ты сможешь достичь всего.

— Я агент ФБР, а не дипломат, — фыркнул Арчи. — По инструкции мне положено держать в руке не цветы, а кое-что поувесистее.

— Убей меня, не понимаю, почему женщины бегают за тобой, Браун. Обычно им не нравятся суета и скандалы. Возможно, дамочка, которая дает уроки самообороны, менее требовательна.

Арчи был рад, что шеф поручил Грегу, старшему оперативной группы, ввести его в курс дела. Их давние дружеские отношения позволяли, добродушно поддразнивая друг друга, угадывать в словах подтекст. Арчи понял из разговора: Мэгги стала совсем другая, она изменилась. Но что значит — другая? В какую сторону изменилась? Уже не та нервная и беззащитная особа, какую он знал три года назад? Но все же он не мог себе представить, как эта пигалица учит кого-либо приемам самообороны, если сама напоминает беззащитного котенка.

Ему следует поторопиться. Он только что вернулся в Вашингтон с очередного задания и должен разобрать похожую на айсберг кипу бумаг. Она уже значительно подтаяла, однако требовалось еще минут пятнадцать, чтобы все закончить.

Арчи не волновало, что, едва прибыв в столицу, он должен немедленно покинуть ее. Это его работа. Врожденная легкость на подъем, закрепленная многолетней привычкой, сделала его одним из самых мобильных агентов ФБР. Как, впрочем, и Грега с Бертоном. Поэтому они и дюжина им подобных служили в одной команде и мотались по стране почти так же часто, как пилоты «Пан Америкен». Мысли о том, что эти кенгуриные прыжки по континенту стоили ему семейной жизни, сделали из него холостяка, лучше выбросить из головы. Браун не имел уютного гнездышка и не был обременен нудными, рутинными обязанностями клерка. Каждая командировка для него содержала элемент приключения. Даже однотипные дела в разных городах казались необычными и свежими.

Браун воспитывался в сиротском приюте в маленьком городке штата Орегон и никогда не отъезжал дальше чем на четыре мили от старого дома с его тридцатью обитателями, которые росли, не зная, что такое родительская любовь. В отличие от многих воспитанников приюта Арчи не был сиротой. Его родители жили где-то, может быть, даже неплохо, но не с ним. У него имелись и другие родственники, но кому нужен в доме лишний рот? Мальчишка не обижался и не злился. Он понимал, что всему виной суровая реальность трудного военного и послевоенного времени и непредсказуемость супружеской жизни с ее изменами, ревностью, разводами и прочими гадостями.

В детстве им владело единственное желание — очутиться от Орегона так далеко, как это только возможно. Армия оказалась самым подходящим и на тот момент единственно реальным способом осуществления заветного желания быть самостоятельным и независимым. Она устраивала Арчи, как и он ее.

Демобилизовавшись, Браун успешно прошел тестирование и по окончании юридического колледжа и спецшколы стал сотрудником ФБР. Теперь возраст его приближался к сорока, и через несколько лет можно было уйти в отставку. Но он не имел ни малейшего желания оставлять работу, в которой заключалась вся его жизнь.

Арчи вздохнул и с трудом распрямил спину. Давала себя знать старая рана: почти четыре года назад пуля прошла навылет.

— Проклятье! — буркнул он, не адресуясь ни к кому и ни к чему.

Скорее всего это восклицание относилось к причудам памяти и не имело ничего общего ни с пулей, ни с Бюро, ни с общественно опасным типом Джеком Уоттером.

Со времени их «знакомства» прошло три года. Три долгих, наполненных богатыми и опасными событиями года. Но они не смогли вытеснить из памяти голубые глаза Мэгги Уоттер, ее нежные дрожащие пальцы, шелковистые светлые волосы. Казалось, за столько времени ее лицо могло бы и забыться, а связанное с ней дело — быть вытеснено новыми впечатлениями. Но ничего подобного не произошло.

Сколько раз он оживлял в памяти воспоминания? Так много, что не хотелось признаться в этом даже себе. И каждый раз Арчи вспоминал их единственный поцелуй и выражение обиды в глазах молодой женщины, когда он сказал, что должен уезжать, так как дело завершено.

Что такого в этой Мэгги и почему никак не удается загнать воспоминания о ней в самый дальний угол сознания?

Джек Уоттер медленно повернулся на крутящемся табурете и прислонился спиной к стойке бара. Закурив, он оглядел посетителей кафе маленького городка, затерянного в глуши Индианы. Один, судя по грязному комбинезону и вылинявшей фланелевой рубашке, был фермером. Другой, длинноволосый парень, постоянно сморкался в огромный клетчатый платок и внимательно изучал объявления в местной газете. Третий, и последний, посетитель кафе в костюме и при галстуке походил на бизнесмена. Он рассматривал карту штата Индиана так, как озабоченный подросток исследует прыщ на своей физиономии.

Ухмыльнувшись, Джек докурил сигарету и расплатился, не оставив чаевых. Он твердо знал, что чаевые следует давать только тогда, когда еще раз собираешься заглянуть в то же самое место или что-нибудь хочешь от официанта. Сюда он больше не вернется, чего же деньгами сорить? Джек встал и вышел на улицу. Дул сильный ветер, Уоттер застегнул пиджак и остановился, делая вид, что наслаждается свежим воздухом.

Как он и ожидал, через минуту из бара вышел, позвякивая ключами, «бизнесмен» и уселся в знавший лучшие дни, но только что вымытый автомобиль. Джек подождал, пока он заведет двигатель и начнет медленно выруливать со стоянки, и поднял руку. Машина остановилась, водитель опустил стекло.

— Вы направляетесь в глубь штата? — спросил Джек с улыбкой.

— Как вы догадались?

— Видел, как вы рассматривали карту, — объяснил Уоттер. Его улыбка стала еще шире. — Коммивояжер?

— Верно. Моя фирма снабжает медикаментами небольшие больницы.

— Я направляюсь на восток штата и хорошо знаю все дороги, — сказал Джек. — Мне кажется, штурман вам пригодится.

Коммивояжер, поколебавшись, кивнул и распахнул дверцу.

Уоттер уселся на переднее сиденье и расслабился. Когда машина тронулась, он в боковом зеркале увидел выбежавшего из кафе молодого человека, который забыл и про свой насморк, и про газету с объявлениями.

Джек улыбнулся и поздравил себя с первым успехом. Игра началась.

Дженни, секретарь отдела, открыла дверь, держа в руках кипу документов, наполовину закрывшую ее лицо. Она прошла к столу Брауна и протянула ему толстый конверт. Взяв его, Арчи, уже собравшийся было пошутить, сразу посерьезнел, когда увидел на конверте имя: Мэгги Уоттер (Хантер).

Он тут же забыл о Дженни и ее документах. Арчи вскрыл конверт и высыпал содержимое на стол. Поверх бумаг оказался снимок Мэгги.

Лицо ее было прекрасно даже на черно-белой фотографии, однако и самый ненаблюдательный заметил бы на нем тревогу. Арчи перевернул фото и увидел, что оно трехлетней давности. Вот почему страх и боль сквозят во взгляде молодой женщины.

Браун отложил снимок в сторону и принялся изучать донесения из Гоулвордской тюрьмы. Из текста явствовало, что Уоттер определенно созрел для сумасшедшего дома. Но, несмотря на все припадки и истерики, он не принимал участия ни в каких беспорядках, чурался общества других заключенных. Особо обращалось внимание на зловещие угрозы в адрес Мэгги Уоттер.

При освобождении у Уоттера изъяли своего рода дневник, который тоже лежал сейчас на столе Арчи. Со страниц прямо-таки веяло звериной ненавистью к бывшей жене и желанием ей отомстить. Уоттер не поскупился на проклятия и для ФБР, которое помогло Мэгги.

Сообщение об освобождении Уоттера было дополнено комментариями о его реакции на телевизионную передачу, где упомянули Мэгги, и магнитофонной записью программы. Арчи установил кассету, нажал кнопку «воспроизведение». Разговор шел о том, как научиться распознавать и избегать таких людей, как Джек Уоттер. На Брауна произвели впечатление дельные советы некоторых звонивших в студию зрителей, и он даже поймал себя на том, что в некоторых случаях согласно кивал.

Обсуждаемая информация носила в основном анонимный характер и не могла никому принести вред. Стелла, чье шоу выходило в эфир не год и не два, как всегда тактично и гладко вела передачу, до тех пор пока не раздался еще один, роковой, звонок. Женский голос поблагодарил участников передачи за желание помочь всем попавшим в трудное положение.

— Я сама оказалась в такой ситуации, — заявила звонившая, — и вот что скажу: мне жаль, что Мэгги Уоттер пришлось скрываться. У нас в Колорадо есть женщина, очень похожая на нее. Забавно, но у них даже одинаковые имена… Но наша Мэгги не жертва. Она сильная и всему научилась сама. Она делится своим опытом с другими, такими, как я. Я уже никогда не буду жертвой.

Арчи застонал. Эта дура оказала неоценимую услугу Джеку Уоттеру. Практически она сообщила ему о местонахождении Мэгги. Колорадо — большой штат, но все же и это наводка для преступника…

Умница Стелла, сообразив что к чему, сдержанно поблагодарила звонившую и прервала разговор, за что Арчи захотелось ее расцеловать.

Первым делом он позвонил на телевидение, чтобы удостовериться, запретило ли ФБР давать кому-либо номер телефона, по которому звонили в студию. К счастью, попав на Стеллу, Арчи детально проинструктировал ее и продиктовал номер отделения Бюро в Колорадо, чтобы в случае чего она могла с ним связаться.

Он раздраженно выщелкнул кассету. Кто бы ни была звонившая, она просто идиотка. Да и Мэгги хороша! Обучает самозащите недалеких клуш. Как можно быть столь неосторожной? Ведь пришлось приложить массу усилий, чтобы Мэг попала под федеральную защиту, было сделано все возможное для ее безопасности. А она, вынужденная скрываться, собрала вокруг себя безмозглых домохозяек, одна из которых, позвонив на телевидение, поставила ее жизнь под угрозу.

Арчи швырнул кассету на стол и снова вернулся к бумагам. По сообщению охранников, Уоттер отреагировал на имя Мэгги, широко ухмыльнувшись и пробормотав: «Если хочешь что-либо довести до конца, надо это сделать самому». Эти слова Уоттера не сразу дошли до сознания охранников, но они поразились жестокому блеску в его глазах. По их свидетельству, в эту минуту он напоминал росомаху — одного из тех хищников, что убивают удовольствия ради. И теперь этот хищник на свободе.

«Если хочешь что-либо довести до конца…» Реплику Уоттера можно интерпретировать единственным образом. Три года назад он нанял убийцу, чтобы поквитаться с женой, которая попыталась с ним развестись. Не надо обладать излишней проницательностью, чтобы понять: теперь Уоттер намерен собственноручно воплотить в жизнь преступный замысел.

Браун быстро перелистал дневник, намереваясь выяснить, известно ли Уоттеру место, где теперь живет Мэгги. Прочитанное лишний раз убедило его в том, что если бы этот человек знал, где она, то ее бы уже не было в живых. Записи в дневнике, полные ненависти, гнусных издевок, истерических выпадов, кровожадных планов, вызвали у Арчи праведное негодование и отвращение. И такого негодяя освободили за хорошее поведение!

Он брезгливо сунул дневник в пакет, словно испачкал руки. Лучше бы швырнуть его в корзину для мусора. Но эти записи, возможно, придется использовать против Уоттера как доказательство, что он намеревался подвергнуть свою бывшую жену изуверским пыткам.

Затем Арчи нашел листок с адресом Мэгги и просмотрел расписание самолетов, прикидывая, каким рейсом лучше вылететь.

Колорадо… Энглвуд… Почему ему так не нравится даже само название этого места? Может потому, что он представлял себе Мэгги живущей в маленьком старинном городке в уютном доме из красного кирпича? Или из-за голых гор и выжженных солнцем плато, окружавших со всех сторон Энглвуд и, очевидно, казавшихся слишком безрадостными для маленькой Мэг, испуганной женщины из зелененького и прилизанного штата Новой Англии. Нравилось ли ей на новом месте? И почему она променяла на него буйную зелень штата Мэн?

Однажды дела забросили Арчи в колорадский Энглвуд. В его памяти всплыли четыре утомительных дня в паршивеньком отеле, пережаренные стейки и попытки отвлечься от мыслей об окончательно и бесповоротно рассыпавшемся браке. Арчи до сих пор помнил, как плакала Софи, говоря, что между ними все кончено. Со странной ноткой грусти в голосе она пожелала Арчи встретить женщину, которая однажды разобьет его сердце, если оно у него есть.

Была ли тогда Мэгги в Энглвуде? Хорошо, что он этого не знал. Иначе мог поддаться искушению, позвонить, пригласить ее на обед, поговорить о добрых старых временах и… Кто знает, чем бы это все закончилось. Сдав документы Дженни, агент Браун коротко простился с коллегами и покинул здание ФБР.

В своем скромном жилище Арчи впервые после звонка Грега смог немного расслабиться. Конечно, он полностью готов к выполнению задания, но куда больше рвется снова увидеть Мэгги Уоттер. Непрошеное воспоминание об их единственном поцелуе накатило неожиданно…

Это случилось в ту ночь, когда по радио сообщили о ее «смерти». Мэгги стояла у раковины в своей маленькой кухне и наполняла чайник водой. В течение всего вечера она храбро держалась, но, видимо исчерпав запас прочности, размякла, расслабилась. Глядя на ее опущенные плечи, светлую косу, спускающуюся ниже талии, съежившуюся маленькую фигурку, Арчи чувствовал, что ее одолевает страх.

Повинуясь какому-то порыву, он в одно мгновение пересек кухоньку и заключил свою подзащитную в объятия. Позже он оправдывался перед собой тем, что руководствовался исключительно жалостью. Но, едва коснувшись Мэгги, он забыл обо всем: что она спасает свою жизнь, что он женат и ни разу не изменил Софи. Когда Мэгги подняла к нему лицо, в ее голубых глазах стояли слезы, а губы полуоткрылись в немом вопросе. Арчи охватило необъяснимое желание поцеловать эту женщину, желание, которому он не смог воспротивиться. Он буквально растворился в ответном порыве ее губ, податливости тела, в искушении, которое угрожало поглотить обоих.

Даже спустя три года он помнил эту сцену до мельчайших подробностей. Видел полуоткрытые бездонные голубые глаза Мэгги, пухлые губы, которые словно молили о продолжении. Боже! Ни один мужчина не отказался бы от столь явного приглашения, и не было ничего труднее, чем превозмочь это искушение, почти вожделение…

— Я женат.

Арчи долго не понимал, зачем вдруг сделал это признание, и лишь спустя какое-то время осознал, что теми двумя словами было сказано очень многое.

После поцелуя Мэгги перестала быть просто его подзащитной, она стала угрозой. Конечно, не его браку, а тому барьеру в душе, который Арчи поставил между собой и остальным миром уже давно.

О да, он выполнил задание, спас жизнь Мэгги, арестовал Уоттера и упек-таки мерзавца куда следует. Добился, чтобы его подопечную включили в Программу защиты жертв и свидетелей, и убедил себя, что больше ничего не сможет для нее сделать.

И вот теперь он снова направляется к Мэгги Уоттер. Нет, к Мэгги Хантер. Привычному к разъездам Арчи хватило на сборы пятнадцати минут. Но в этот раз кроме дежурного набора он уложил в дорожную сумку кое-какие специфические предметы: наручники, «жучки» для прослушивания, портативную систему сигнализации и другие хитроумные приспособления из арсенала ФБР. Арчи то и дело ловил себя на том, что непрерывно думает о Мэгги.

Грег намекнул, что Мэгги изменилась. Что ж, людям свойственно меняться со временем. Правда, по тону Грега можно было заключить, что в характере Мэгги произошли глубокие перемены. Обучая женщин защищаться от зла, не потеряла ли она способности видеть добро?

Арчи представил голубые бездонные глаза Мэгги и дрожащие на пушистых ресницах слезы. Она выглядела подавленной и испуганной, когда Арчи сообщил о намерении Уоттера убить ее. Предложенный им план, который помог бы не только сохранить Мэгги жизнь, но и упечь ее мужа за решетку по обвинению в подстрекательстве к убийству, еще больше напугал бедняжку.

Однако Мэгги сыграла свою роль так, как ей было приказано, не задавая лишних вопросов. Она позволила агентам ФБР распоряжаться своей жизнью и мнимой «смертью» с отрешенностью, которая больше свидетельствовала о ее храбрости, нежели о безволии.

Мэгги пришлось нелегко. Дело не только в том, что она читала собственные некрологи, хотя увидеть свою фотографию в траурной рамке — само по себе весьма и весьма неприятно. Мэгги в одночасье лишилась друзей и знакомых, оказалась изолированной от всех, кого знала. Более того, ей пришлось доверить свою жизнь абсолютно чужим людям. Однако было что-то в ее характере, что помогло ей пережить то драматическое время.

А что касается Арчи, то недолгое, в течение двух месяцев, общение с этой женщиной приоткрыло ему окно в другой мир. Для него в Мэгги соединилось все милое и душевное, честное и доверчивое. Узнав от агентов ФБР, что муж нанял убийцу, чтобы оборвать ее жизнь, Мэгги не стала закатывать истерику, а предложила гостям кофе и домашнее печенье.

Но Арчи инстинктивно почувствовал, что и кофе, и печенье, и нарочито небрежная манера держаться — всего лишь попытка замаскировать растущий в душе страх.

Позже, узнав подопечную лучше, он стал замечать в ее поведении странности, выдававшие этот страх: то она принималась вытирать стол там, где минуту назад вытерла, то начинала варить кофе, не притронувшись к только что сваренному. Арчи хотелось обнять Мэгги, утешить, отогнать поцелуями ее боль и страхи. И один раз он не смог сдержаться, не смог сопротивляться своим желаниям. Он сдался, но только для того чтобы тут же оттолкнуть женщину и сказать «нет» ее безмолвным мольбам.

После того поцелуя Арчи больше не позволил себе ничего, хотя непрестанно находился рядом с Мэгги. Он заставил себя видеть в ней лишь охраняемый объект. И он был женат. Не имело значения, что брак неудачен: Арчи оставался верен жене. Теперь он горько улыбнулся, вспомнив пожелание Софи встретить кого-нибудь, кто разбил бы ему сердце.

Он знал, что, если бы пробыл рядом с Мэг немного дольше, Софи почувствовала бы себя отмщенной.

Арчи чуть ли не дословно помнил сочиненную в ФБР и напечатанную в газетах информацию о «смерти» Мэгги. История эта наделала много шуму и некоторое время не сходила с первых полос. Сообщалось, что машину Мэгги нашли разбитой на обочине шоссе неподалеку от Гринфилда, штат Индиана. Сиденье, руль, коврики были заляпаны кровью той же группы, что и у Мэгги. Полиция приобщила к делу подобранную неподалеку от места катастрофы окровавленную теннисную туфлю, размер которой совпадал с тем, что носила погибшая. После обнаружения машины близкий к истерике муж Мэгги сообщил полиции о ее исчезновении. Он плакал перед телекамерами крокодильими слезами и рассказывал об их прекрасном супружестве.

Окровавленная теннисная туфля отпечаталась в сознании Арчи, словно на фотографии. И, хотя Мэгги сидела рядом, когда он разглядывал снимок туфли и смотрел по телевизору новости о ходе расследования, его не покидало ощущение, что он читает, видит и рассуждает о реально происшедшем событии. Арчи лично разработал схему операции, за исключением злополучной теннисной туфли — эту деталь предложил Грег, — но все равно не мог отделаться от гнетущего чувства, что он испытывает судьбу.

Сейчас у Арчи появились те же ощущения, и он наконец смог понять смысл излюбленных высказываний суеверной директрисы приюта: «Никогда не лги и не фантазируй, чтобы не сделать ложь правдой» и «Никогда не смейся над чужой судьбой, если не хочешь, чтобы она стала твоей». Холодная, умная и иногда жестокая директриса оказалась права. Они испытывали судьбу, когда лгали о смерти Мэгги.

Но как бы там ни было, а план сработал. Ничего не подозревающий Уоттер спокойно передал десять тысяч долларов за кровавое преступление мнимому убийце, который на самом деле являлся сотрудником ФБР. Его спокойствие испарилось, когда неожиданно появился Грег и зачитал схваченному с поличным злоумышленнику его права. Тогда Уоттер разразился гневной тирадой, утверждая, что это ошибка и его не так поняли. И ломал комедию до тех пор, пока не увидел входящую в зал суда Мэгги, сопровождаемую Грегом Линдсеем и Арчи Брауном…

Арчи взглянул на часы и увидел, что, хотя его память, словно чертово колесо, прокрутила массу воспоминаний, прошло всего лишь два часа после звонка Грега. Два часа с начала нового, вероятно, еще более сложного этапа в деле Уоттера.

По дороге в аэропорт Арчи позволил себе снова подумать о Мэгги. О той Мэгги. Все эти годы он боролся с воспоминанием об их единственном поцелуе, потому что эти мысли могли помешать работе. Но сейчас он словно возвращался к событиям трехлетней давности, и в его памяти снова прозвучали прощальные слова Мэгги: «Спасибо за все, агент Браун. Простите меня, если я не буду поддерживать с вами никаких контактов…»