Весь день Алекс просидел за столом, погруженный в мрачные раздумья, не в состоянии сосредоточиться на деле. Он приобрел новый и не радостный опыт.

— Что это с вами? — воскликнула секретарша, когда он появился утром с радужным фингалом над глазом.

— Несчастный случай, — пробормотал он и юркнул в кабинет.

«Несчастный случай, как бы не так. Киска выпустила коготки. Это ближе к истине». Алекс раздраженно пощупал опухоль. «Чертовски больно. Хорошо еще, хоть не в глаз!»

Женщины никогда не перестанут удивлять Алекса Маршалла. Как ни ублажай их, как ни старайся угодить, все равно окажется мало. Они просто не дадут вам жить.

К примеру, намерение Флер его окрутить! Надо же вообразить себе такое! И главное — с чего? Ведь он ни разу даже не намекнул на возможность брака. Не давал ни малейшего повода, ни малейшей зацепки. Он прекрасно знал, что может за этим последовать, и был чертовски осторожен в словах. Тем не менее она умудрилась вбить себе в голову эту идею, а потом хоть кол на голове теши! Она слышит лишь то, что желала бы услышать. Кстати, совсем как Розмари.

Женщины! До чего же они неразумны!

Самое неприятное, что он действительно привязался к Флер. И даже чуточку влюбился. Нет, скорее увлекся. Да, пожалуй, именно так — увлекся. Она была яркой, забавной. Изощренной в сексе. И радовала взор — особенно голая и в постели. Да, они с Флер провели немало приятных часов вдвоем, что делало ее смешную атаку еще более неожиданной и обидной.

Черт побери, он еле ноги успел унести, а на что ей было сердиться? Он всегда относился к ней с вниманием и уважением, не жадничал. Женщине, одетой в шубу ценой в шесть тысяч долларов, грех жаловаться на невнимание. И ведь Алекс подарил ее от всей души, как знак привязанности и благодарности. Но жениться?.. Господь свидетель, эта женщина и яйца сварить не сможет!

Да и к тому же, как Флер отлично известно, у него уже имеются жена и ребенок, которых он бессовестно забросил.

При воспоминании о Розмари Алекс помрачнел. Он не виделся с ней с того самого вечера, когда его буквально вышвырнули за порог, их общение теперь шло только через адвокатов. Интересно, как она управляется одна, без него? Наверное, плоховато. Люди успевают привыкнуть друг к другу, а Розмари и подавно была рабой привычек.

— Розмари с кем-нибудь встречается? — поинтересовался он у тещи в прошлое воскресенье.

— Я бы с удовольствием сказала «да», противный вы тип, — съязвила Долли, — чтобы заставить поревновать. Но по правде говоря, по соседству от нас нет приличных холостяков — по крайней мере на мой вкус. А ведь я интересуюсь этим на протяжении последних семи лет.

Алекс раздраженно забарабанил пальцами по столу. Его мало волновало желание тещи подыскать замену почившему мистеру Бэйнтеру. Черт побери, да ведь ей перевалило за шестьдесят! Неужели женщины не способны уняться? Вот и Розмари…

— Ну, — сказал Алекс, — Розмари не лишена привлекательности и к тому же после стольких лет брака привыкла иметь рядом мужчину. Скажите, — расспрашивал он, — Рози никогда не упоминала малого по имени Ллойд Хейджман? Дантист, живет неподалеку. По-моему, его считают лакомым куском.

Долли равнодушно пожала плечами, это имя явно ей ничего не напоминало, и разговор пошел о чем-то другом. Алекс облегченно перевел дух.

Алекс откинулся в кресле, заложил руки за голову, потянулся и снова вздохнул — на сей раз громко. Он очень надеялся, что Розмари ведет себя прилично. При мысли о том, что его жена, мать его сына, может быть физически близка с другим мужчиной, ему становилось дурно. Какой-то дантист! Черт его знает, какие полости он собирается заполнять! Алексу доводилось слышать ходившие по Вестпорту сплетни, что этот парень прямо жеребец какой-то.

Оставалось утешать себя тем, что это маловероятный сценарий. Розмари никогда не интересовалась сексом, и Алекс не переставал об этом сожалеть. И так повелось с самого начала их брака. Несмотря на все остальные женские достоинства (а их, надо признаться, было немало), в постели она вела себя вяло, равнодушно. Иногда Алекс даже сомневался, нравится ли ей это вообще. Если нет — это было бы еще одним аргументом в пользу того, что она не высматривает кого-то на стороне.

И к тому же Алекс верит своей жене. Безоговорочно. Она чрезвычайно преданная женщина.

И хоть ему будет очень не хватать развлечений с Флер, хорошо, что они расстались, ибо чем дальше продолжались их игры, тем более странный характер приобретали. Едва ли не извращенный. Словно Флер запускала в Алексе какой-то аппарат саморазрушения, вытаскивала на поверхность какие-то темные стороны натуры, о которых он бы так и не узнал, не повстречайся с ней. Одно дело — наслаждение, другое — извращение.

Если Алекс и мог чем-то заслуженно гордиться, так это обостренным чувством реальности. А реальность настойчиво требовала возвратиться назад, в стойло. Его жена достаточно настрадалась за последние два месяца, и сын тоже. И что хуже всего — заметно пострадала работа.

Алекс устал. Давали знать о себе ночи, проведенные в злачных уголках Манхэттена. Слишком часто он являлся в офис с похмелья, еле переставляя ноги. Клиенты мигом чуют такие вещи, не говоря уже о конкурентах и коллегах.

Алекс никогда не забывал, что, несмотря на десять лет, потраченных на то, чтобы занять в «Левиафане» престижный офис, он может вылететь отсюда в любой момент. Каждый год многочисленные вузы выпускали в мир бизнеса новую толпу молодых алчных людей, готовых перехватить твой заказ, увести самых лучших клиентов, кусать тебя за пятки, словно стая ненасытных пираний. Или акул, почуявших кровь. И кто их упрекнет? Он сам сделал бы то же, окажись на их месте. И делал раньше.

Крупная рыба, мелкая рыба. Так уж устроен мир, и, чтобы выжить, необходимо усвоить его правила. Алекс сделал это давным-давно. Если у Моисея было десять заповедей, то у Алекса пять: «Никогда не отступай. Никому не верь. Никогда не заносись. Никогда не унижайся». И, как сказано в рекламе дезодоранта, не позволяй заметить, что ты взопрел.

Мало кому удавалось выдерживать тот прессинг, в котором жил Алекс, и иногда казалось, что домашняя жизнь дана ему в награду за проявленную стойкость.

Ибо как бы ни приедалась семейная рутина, она и должна была быть такой. Укрытие. Убежище. Единственное место на свете, где нет необходимости оставаться настороже. Где можно свободно вздохнуть. Расстегнуть воротничок и ремень. Выплакаться наконец. И без всяких последствий, ибо даже помыслить невозможно, что Розмари придет в голову выдать его деловые тайны. Черта с два — она почти и не слышит, что он болтает.

Алекс решил, что пришла пора вернуться в Вестпорт и помириться со старушкой. Ее адвокаты вели себя в последнее время все агрессивнее, но Алекс отнес это к их профессиональным обязанностям. У Розмари, конечно, есть повод злиться, и еще какой, но ведь он знал свою жену — теперь, когда он порвал с Флер, Розмари сама кинется к нему в объятия.

Черт, а ведь и ему самому будет приятно. Эта странная жизнь на два дома утомила. Не говоря о том, что едва не разорила. Он промотал почти всю наличность.

Остаток дня Алекс провел, составляя план предстоящих переговоров. Ясно одно: каяться он не станет. Если Розмари увидит, что он вернулся поджав хвост, она непременно посадит его на цепь рядом с Шелби — и правильно сделает.

Алекс обдумывал свой план с профессиональной тщательностью бизнесмена, готовящего сделку века. Он решил, что явится с независимым видом и предложит мир, но не станет извиняться. Будет мягок, но решителен. Сговорчивым, но не размазней. Потому как, если он хочет выработать действенное соглашение, Розмари придется кое в чем уступить. В конце концов брак и есть не что иное, как взаимный обмен.

Они усядутся рядом как два воспитанных человека, которыми, по сути, и являются, обсудят все по порядку и решат, какие шаги стоит предпринять, чтобы разрешить их проблемы. Отдавая должное и себе, и ей, Алекс не сомневался, что их союз просуществует еще не один десяток лет, несмотря на все передряги, а может быть, станет даже крепче.

Перед самым концом дня Алекс потянулся к телефону.

— Рози! — заявил он. — Я еду домой.

— Женщины! — Он запихал последний чемодан на заднее сиденье такси, уселся сам и подавил зевоту. — И с ними плохо, и без них плохо. Женаты?

— Нет, сэр, — отвечал шофер.

— Разумно, — кивнул Алекс.

— Диспетчер сказал, что вас надо везти к вокзалу «Гранд Централ».

Алекс огляделся. Чистый, ухоженный салон. В нынешнем настроении ему меньше всего хотелось сейчас трястись в поезде с его опротивевшими рожами и разговорами. «Эй, Алекс, где тебя черти носили?» «Возвращаешься в гнездышко, утеночек?»

— Сколько вы запросите, чтобы отвезти меня в Вест-порт? Дорога туда и обратно займет не больше трех часов.

Они принялись торговаться, но под конец Алекс сдался. Черт с ними, с деньгами! В конце-то концов не так уж часто он ездит мириться с женой. Как-нибудь переживет такие расходы.

— Ну ладно, согласен, — сказал Алекс.

— Плюс обратный путь и чаевые.

Алекс покосился на рабочую карточку. Аврам Гиттельсон. Еврей. Судя по акценту, из Израиля.

— Вы, ребята, последние соки готовы выжать, — заметил Алекс. — Но это правильно. Уважаю, потому что сам бизнесмен.

Он дал указания. Машина проехала по окружной дороге и повернула на север, к дому. С некоторой ностальгией Алекс бросил прощальный взгляд на лабиринты Ист-Сайда. Прощай, Флер, моя крошка. И здравствуй, Розмари, моя жена.

Алекс с удовольствием заметил, как умело парень ведет машину, лавируя на перекрестках с грацией опытного слаломиста, несущегося по склону. Не то что маньяки, которые сплошь и рядом сидят за баранкой в наши дни, а сами и по-английски ни черта не понимают. Этот малый оказался вежлив и охотно вступал в беседу. А какая у него огромная, лохматая башка! Счастливый ублюдок! Последняя издевка Флер достигла-таки своей цели. Он действительно лысеет! Ну, зато она седеет — на-ка выкуси!

Он расслабился, его потянуло на разговоры, может быть, даже на философию. Таксисты — как черные дыры. Ты можешь доверить им всю историю жизни, со всеми постыдными мелочами, и не беспокоиться. Они не воспользуются ей, если даже захотят. Они тебя просто не отыщут. Гарантированная анонимность. Заплатив за такси, ты покупаешь слушателя. И болтаешь с ним даже охотнее, чем с любовницей в постели.

— Вы и не поверите, что мне довелось только что пережить, — он сверился с карточкой и закончил, — Аврам.

— Ну что вы, сэр, я поверю. Я поверю чему угодно.

— Женщина швырнула в меня бананом. Фарфоровым бананом. Чуть полголовы не снесла.

— М-м-м-м… х-м-м-м. — Водителя это явно не удивило. Наверняка слышал что-нибудь и похлеще.

— Наверное, вам кого только не приходится возить, — заметил Алекс. — Пьяных, обкуренных… ненормальных.

— Всего понемножку.

Как всегда, Алекса заинтересовали подробности интимной жизни Нью-Йорка — особенно теперь, когда он его покидает.

— Вы наверняка могли бы написать книгу!

— И не одну! — отвечал Аврам. — И все до одной имели бы успех!

— Неужели? Ну а к примеру?

Шофер начал поддаваться давлению Алекса. Он оказался дружелюбным малым и, пока машина катила по шоссе, охотно посвящал Алекса в особенности мировоззрения водителя такси, а также рисовал те картинки секса, драк и прочих бесчинств, которые творились на заднем сиденье. Кое-что было смешно, кое-что скабрезно. На закуску была поднесена история о пожилом джентльмене с деревянной ногой и двух молоденьких проститутках.

— Не может быть! — Алекс буквально тащился от подробностей. — Обеих сразу? И вы все разглядели?

— В зеркало заднего вида. Чуть в кювет не свалился.

— Ух-х-х! — пыхтел Алекс. — Чего только люди не делают! Извращенцы! Наверное, вы считаете свою работу интересной.

— Интересной, — последовал уклончивый ответ, — но не всегда приятной. Я бы хотел оставить ее и открыть свой маленький бизнес.

— Какой именно? — Алекс тут же навострил уши. Выслушав Аврама, задал несколько профессиональных вопросов и кивнул: — Звучит как дельное предложение. Почему не начали до сих пор?

— Нет капитала, нет визы, нет «зеленой карты», — отвечал Аврам. — В любом случае через месяц я уеду в Израиль. Вы создали у себя слишком жестокое государство.

— Это вы мне объясняете! — крякнул Алекс. — Ну а как вам понравились наши американские девушки?

— Я же сказал, что это жестокая страна.

— Ох, да не скромничайте! Такой парень, как вы, наверняка имел их пачками! Не хотите же вы сказать, что за все то время, что прожили здесь, ни разу не забили гол?

— Забил гол! — рассмеялся Аврам. — Вы говорите об этом как о спорте. — Он замолк, и Алексу стало интересно, может быть, для водителей пассажиры тоже анонимные слушатели. Судя по всему, этот малый не прочь поисповедоваться: — Честно говоря, я полюбил самую прекрасную из здешних женщин.

— Она была красивой? — спросил Алекс, от которого не укрылась тоскливая нота. Бедный недоносок явно с ней расстался.

— Для меня — да. И к тому же чудесный человек. Адвокат, кстати. Милая. Интеллигентная. Привлекательная. И умная! Еще какая умная! Даже находиться в одной комнате с ней было счастьем! — Его голос задрожал. Очевидно, счастье миновало.

— Позвольте мне спросить, — перебил Алекс в полной уверенности, что знает продолжение. — Она стала приступать к вам с требованием жениться, верно? Господи! Все они одного поля ягоды!

— Вовсе нет! — Аврам даже позволил себе отвлечься от дороги, чтобы удивленно взглянуть на него. — Совсем наоборот. Это я стал настаивать на свадьбе, но, видимо, она сочла, что я для нее недостаточно хорош. Кто знает? Может, так оно и есть.

— Недостаточно хорош? Типичная женская отговорка. И знаете, что она означает? Д-е-н-ь-г-и. Они все как одна первым делом проверяют ваш счет в банке, что бы там ни болтали о женском равноправии. Да и с какой стати им надрываться, если это можем делать за них мы? Разумно? Еще как! Можете считать, что дешево отделались. Вот спросите, к примеру, меня, — разошелся Алекс, — и я скажу, что ваша подружка, похоже, первоклассная стерва. Вы вовремя с ней расстались.

— Ох, да нет же! — воскликнул Аврам. — Вы ничего не поняли. Она совершенно не такая. На самом деле у нее удивительно мягкое сердце, доброе, человечное. Но она легко смущается. Много работает, многого хочет достичь. Словом, чересчур увлечена карьерой, успехом. Успех! Меня тошнит от этого слова.

— Не торопись, утеночек! — возразил Алекс. — Мужчина в этом мире ничего не стоит без успеха. Ну а что касается твоей подружки — я бы так не убивался. Сотни таких же готовы занять ее место — только свистни. Послушай меня, приятель. — Они пересекли границу Вестпорта. Еще пара минут — и он будет дома, с женой. В предвкушении этого в Алексе даже проснулась жалость к бедолаге, охмуренному какой-то бессердечной сукой. — Сколько тебе лет: двадцать пять, двадцать шесть? Я старше тебя лет на десять, так что ты вполне смог бы учиться на моем опыте. Знаешь, в чем секрет власти над женщинами? Никогда не позволяй им брать над собой контроль. К примеру, моя жена. В последние пару месяцев мы не очень-то хорошо понимали друг друга, и — говоря между нами — в том есть и моя вина. Но я ни за что не позволю превратить себя в комнатную собачку — нет, сэр! — иначе так и просижу на поводке всю оставшуюся жизнь. Я не говорю, что с ними не надо быть добрым и ласковым, они ведь по-своему неплохие создания, но если позволишь женщине ощутить вкус власти — ты пропал. Это как лишний стакан водки для пьяницы. Раз — и они сами съезжают с катушек. — Алекс пощупал синяк над глазом. — В прямом смысле слова!

— Ну, я не знаю… — начал было Аврам.

— Да зато я знаю! Моя философия — ничего женщинам не объяснять, ни за что не извиняться — по-королевски. Ведь, невзирая на вечный плач о нежности и любви, знаешь, что им милее всего? Сила. Решительность. Именно то, чем их берет старина Клинт Иствуд . Поверь мне, женщины тем больше уважают тебя, чем больше ты их подавляешь. Именно к этому все и сводится — к контролю и уважению. И вот что еще я тебе скажу… — Он умолк и вдруг почувствовал внезапный подъем. Его дом! Наконец! Везде горит свет, так гостеприимно. Алекс видел, как тень Розмари движется на кухне. Она, наверное, готовит что-нибудь вкусненькое. — Да, так вот. Несмотря на все свои вопли, именно этого женщинам и надо. Ибо такими их создал Господь. И такова их природа.

Автомобиль прокатился по подъездной дорожке, гравий уютно и знакомо похрустывал — музыка для его ушей. Алекс расплылся в улыбке, пока шофер возился с чемоданами.

— О'кей, так ты не забывай, что я сказал тебе, парень. — Он полез в карман и заплатил все, что требовали, плюс десять долларов чаевых. Затем, чувствуя себя настоящим филантропом, решил добавить еще двадцать долларов для круглого счета.

— Большое спасибо, сэр! — воскликнул удивленный водитель.

— Ах, да какого черта. — Алекс был рад вернуться домой. — Это всего лишь деньги!