Нестарая еще лодка действительно оказалась в кустах — в том самом месте, где ее оставил Торн. В целости и сохранности, даже при веслах.
Точно: ловушка. И поджидают их, конечно, там, на острове. Что ж, в принципе Ральф был к этому готов. А море… После сумасшедшего плавания на неуправляемом судне, где все зависело от готовой в любую минуту оборваться веревки, предстоящее путешествие казалось чем-то вроде развлекательной прогулки. Впрочем, разведчик лукавил: то, что ему предстояло этой ночью, могло оказаться еще серьезнее.
Обязанности для каждого были распределены заранее: Алекс и Ян сели на весла, Торн приготовился следить за «стражами Мануна», а Ральф… Как только лодка отчалила от берега, она начала словно растворяться в воде — в этом, собственно, и заключалась работа разведчика.
Здесь, среди похожих друг на друга волн, создавать иллюзию было нетрудно. Ральф смотрел вокруг и тут же пытался скопировать движение величественно покачивающейся воды — все, кроме с каждым взмахом весел удалявшейся от берега лодки. Еще и еще раз, воспроизводя картину спокойного и в то же время никогда не успокаивающегося моря. Звуки, блеск отражавшихся в воде звезд… Только вот поручиться, что получалось похоже, Ральф, увы, не мог: слишком мало у него было практики. А чтобы случайно не сбиться, не разрушить с таким трудом поддерживаемую иллюзию, разведчик с самого начала решил ни на что не отвлекаться, поэтому на время блокировал все не относящееся непосредственно к делу ощущения. Только он и море. Сейчас оно выглядело вполне миролюбивым, однако Ральф невольно вспоминал то, что пережил не так давно…
* * *
Первые два дня все шло нормально, однако на третий случилось то, чего особенно боялся Лэрри: налетел шторм. Даже для больших и прекрасно оснащенных судов с опытной командой это всегда испытание — у крохотного же, потерявшего способность маневрировать, суденышка практически не оставалось шансов. Стоило, например, всего лишь оборваться веревке или измениться направлению ветра, который пока, слава Господу, дул в том же, юго-западном, направлении, что и течение, — и конец всей авантюре.
Лэрри приказал всем спуститься в трюм: находиться на палубе было нельзя, поскольку в любую минуту могло просто смыть волной — кроме того, пассажиры (естественно, при правильном распределении) вполне годились на роль балласта…
Почти двое суток просидели четверо людей и б'буши в тесном трюме, не имея возможности не только отсюда выйти, но даже сдвинуться с места из боязни нарушить баланс. Когда человеку где-то особенно плохо, нечто другое невольно кажется ему более предпочтительным — поэтому, вслушиваясь в шум, вой и грохот, Ральф теперь едва ли не с ностальгией вспоминал о «гостеприимной» ратуше. Хотя, если серьезно, надо было просто послушаться Лэрри: высадиться на берег в нескольких милях от злополучного городка и дальше идти пешком. Вероятно, примерно так же думали и остальные, и, понимая это, разведчик чутко следил за тем, чтобы постоянно накапливающееся напряжение в какой-то момент вдруг не выплеснулось наружу и не случилось непоправимого.
Кое о чем он позаботился уже заранее: Ян и Онк сидели в разных концах трюма; сам Ральф находился ближе всех к б'буши, готовый в любую минуту предотвратить возможный конфликт. Не неизбежный, а именно возможный, потому что разведчик, вопреки своему правилу, теперь постоянно контролировал мысли своих спутников. Заодно, как водится, узнал о себе массу всего такого, без чего прекрасно бы обошелся в жизни: Лэрри его смертельно боялся и мечтал оказаться как можно дальше; Ян смотрел немного свысока, но в принципе считал вполне приличным парнем; Риу… Здесь Ральфу стало даже немного не по себе: то восхищение и желание во всем подражать, появившиеся в первый же день их знакомства, усилились многократно. Пареньку очень не хватало Тэна, с которым они здорово подружились, — правда, когда пришлось выбирать между Тэном и Ральфом, юноша безоговорочно выбрал разведчика. Что касалось Онка, то… — Ральф с трудом разбирал мысли б'буши. Человек, спасший ему жизнь, ассоциировался у мохнатого гиганта с надеждой…
Так или иначе, но стоило кому-нибудь из этих четверых потерять самообладание, Ральф с помощью волевого импульса сразу бы лишил его способности двигаться. Главное было не потерять контроль над собой. К счастью, обошлось: и судно, и его пассажиры выдержали. Веревка, правда, в конце концов все-таки оборвалась, зато так и не переменился ветер. Поэтому, когда корабль выбросило на берег миль за пять от Руге, Лэрри очень странно посмотрел на Ральфа и перекрестился…
* * *
Углубившись в невольные воспоминания, разведчик запоздало спохватился, не повредил ли созданную им иллюзию, но вскоре понял, что напрасно беспокоится. Спокойным море казалось лишь с виду, ибо всегда таило в себе неожиданности, поэтому тот шторм, который Ральф не столько видел, сколько слышал, лишь дополнил общую картину. Чем больше создающий иллюзию знал и чувствовал то, что копировал, тем более настоящей — объемной — получалась и сама иллюзия.
И странное дело: стоило только это осознать, как сама собой разрешилась мучившая Ральфа загадка: почему совершенно обессиленный С'дино, который от слабости почти не мог говорить, тем не менее сотворил такую правдоподобную иллюзию, что разведчик уже собирался удирать из «готовой вот-вот обрушиться пещеры». Он, как и Ральф сейчас, получал удовольствие — удовольствие от слияния с предметом копирования, от познания его структуры, его… Чье-то прикосновение… Ральф открыл глаза и кивнул.
Продолжая удерживать прежнюю иллюзию, разведчик уже готовился создать следующую: угрюмый каменистый берег — от того места, где должна была причалить лодка, до мрачно темневшей крепости. И когда лодка действительно ткнулась носом в песок, одна «картинка» плавно перетекла в другую.
И эту, новую, Ральф удерживал все время, пока Алекс, Ян и Торн вытаскивали на берег лодку и прятали ее среди камней неподалеку от небольшого рыбачьего баркаса; пока, озираясь, шли к по-прежнему безмолвной крепости. Вдруг что-то случилось: в узких щелях-окнах вспыхнул свет, послышались приглушенные крики…
* * *
Определять, ночь сейчас или день, Карлос мог исключительно благодаря той очередности, с которой ему приносили еду. Первый раз, конечно, утром, часов в семь, потом — вскоре после полудня, и, наконец, в восемь-девять вечера. Узнать точнее не было никакой возможности, да, в общем-то, и не имело смысла, главное — Карлос примерно представлял, когда следовало ожидать «гостей», а когда визиты были маловероятны. Впрочем, Дэвид не заходил уже целых два дня.
«Значит, нечем хвастаться, и Михаэль, слава Тебе Господи, пока на свободе…» — думал Карлос, глядя на розоватый с белыми разводами камень — единственное нарядное пятно на фоне однообразно серой стены. Если бы только это можно было проверить…
Исключено: Карлос старался по возможности даже лишний раз не вспоминать о сыне, что не всегда, к сожалению, удавалось. Сегодня, например, Михаэль так и стоял перед глазами, а когда Карлос, наконец, заснул, сын ему приснился.
«Неужели Михаэль уже здесь?..»
И словно в подтверждение этой панической мысли в замок вставили ключ. Подчиняясь какому-то необъяснимому импульсу, Карлос вынул из-за подкладки нож и переложил его под матрас.
— Доброй ночи. Не помешаю?
Наивный вопрос. Хотя что-что, а вот наивным Дэвид не был никогда: губы Нечистого кривились в привычной усмешке.
— Не хочешь разговаривать?
— У меня не так много зубов, — несмотря на все усилия, Карлос заметно шепелявил.
К его удивлению, Нечистый перестал улыбаться.
— Прости. Я… я не хотел… Конечно, ты все равно не веришь… — Дэвид с трудом подбирал слова: с ним явно происходило что-то необычное.
Потрясенный Карлос ждал продолжения.
— Ты тогда сказал, я хожу по кругу… Наверно, ты прав, и я… я чего-то не понимаю… Я устал, Карлос… Устал от этих бесконечных повторов! Я хочу жить, а не… — На лице Нечистого изобразилось страдание. — Послушай, мне нужны эти воспоминания… Действительно нужны…
«Ах, вот оно что: опять за старое…»
— По-моему, ты их переоцениваешь: вряд ли эти две недели способны что-то изменить. Ты был таким же, как и всегда: не хуже и не лучше. Зато, если ты и правда хочешь… — Карлос остановился: продолжать не имело смысла — Нечистый уже, видимо, пожалел о своей откровенности, и по его лицу опять расползалась нехорошая усмешка.
— Если я и правда захочу, — подхватил Дэвид начатую фразу, — я доберусь до нужных мне воспоминаний и без твоего желания. А подумай, Карлос, почему это я вдруг пришел к тебе ночью? Почему не дождался утра? Все еще не догадываешься?
«Михаэль… Он хочет сказать, что у него Михаэль… Нет, врешь, блефуешь: будь у тебя Михаэль, ты бы не просил, ты бы приказывал…» — И тем не менее, сердце Карлоса забилось в несколько раз быстрее.
— Я не верю.
Взгляд Дэвида сделался безмятежным — теперь на его лице не было заметно ни малейшего волнения: одно лишь спокойствие и уверенность в себе.
— А вот и напрасно. Смотри! — Нечистый повернул раскрытую ладонь, и оттуда блеснул тоненький лучик света.
Карлос зажмурился.
— Ну что, достаточно? Или требуются еще какие-нибудь доказательства?
Что и говорить, доказательств действительно не требовалось: если до этого момента у Карлоса еще были какие-то сомнения, то сейчас отпали последние. Демонстрируемый Нечистым фонарик и впрямь когда-то принадлежал Михаэлю, но потом он отдал его Марте, которая по совершенно определенным причинам подарок не афишировала. И лишь на острове Грез, находясь в полубессознательном состоянии, начала машинально то включать, то выключать его — что и заметил Карлос.
Последнего Нечистый, явно поинтересовавшейся сознанием женщины, знать не мог: этого просто не отпечаталось в памяти Марты — из-за чего и просчитался… Естественно, разведчик сделал вид, что заглотил наживку.
— Отлично. Итак, мои условия… — Дэвид приостановился, желая подчеркнуть значимость момента. — Первое: ты возвращаешь мне часть моей памяти; второе: помогаешь обезвредить ненужных двойников; и, наконец, третье: объясняешь, в чем суть открытой тобой ментальной защиты. В свою очередь я обещаю: свободу тебе и твоему сыну — после соответствующей обработки вашей памяти, конечно. А также — буду великодушным ко всему карательному отряду. В случае же неповиновения…
«Господи, какая напыщенность!» — Карлос потянул флакон с розовым маслом, открыл крышку…
Солнце уже давно зашло, но по-прежнему нечем дышать, и робкий ветерок почти не чувствуется в нагревшемся за день воздухе. Кажется, что вокруг никакого движения, но это не так: жар от земли постепенно поднимается вверх, перетекая в черное, сверкающее мириадами звезд небо…
И вдруг — как и тогда, в далекой юности — на плечо ложится рука…
— Дэвид, у тебя был шанс…
Глаза Нечистого широко раскрылись: он смотрел на Карлоса, но определенно видел кого-то другого.
— Ты… — вечно искривленные усмешкой губы медленно расправились, и вслед за этим начало меняться, точно освобождаясь от какого-то напряжения, странно просветлевшее лицо Роя. Черты его — даже крючковатый нос — смягчились, взгляд сделался непривычно открытым. Потом, демонстрируя картины прожитой жизни, распахнулось сознание…
Подчиняясь неведомой силе, Карлос вытащил нож. Доведенным годами тренировок до автоматизма движением послал вперед… Отсюда до места, где стоял тот, кого называли Нечистым, было около четырех-пяти футов, но клинок летел туда, казалось, целую вечность — потому что одно за другим, бесконечной вереницей тянулись и тянулись разбуженные воспоминания… И только когда они достигли настоящего момента и совместились с реальностью, нож достиг цели…
Карлос не сразу пришел в себя: несколько минут он сидел неподвижно, и веря и не веря в то, что произошло. Но как бы то ни было, случайно подсмотренная им жизнь потрясала. Потрясала контрастностью, чудовищными по своей амплитуде колебаниями между падениями и взлетами; между полной самоотверженностью, благородством, бескорыстием и самым крайним, изощренным эгоизмом…
Лицо же самого Дэвида поражало спокойствием. Он был совсем как живой, если бы только не это спокойствие, даже торжественность. Карлос наклонился и вытащил из тела свой нож (на нем почти не было крови, потому что клинок вошел точно в сердце), спрятал под куртку, потом закрыл широко распахнутые глаза.
«Дэвид, у тебя был шанс…»
Итак, Нечистый умер — в очередной раз. Правда, еще сохранились его зародыши-мысли, но теперь все четверо «носителей» были известны — даже тот, последний, на которого так надеялся Дэвид. Конечно, роль палача вовсе не радовала бывшего разведчика, но другого выхода не было. До самого последнего момента Карлос наивно полагал, будто их встреча с Нечистым — всего лишь случайное стечение обстоятельств — обычное невезение, повлекшее за собой цепь логично вытекающих одного из другого событий. Однако несколько минут назад словно наступил момент истины, и Карлос понял, что собственно, для того и родился: чтобы своей жизнью влиять на жизнь родившегося задолго до сего знаменательного момента Роя Дэвида. Ну, а в случае неудачи…
«Господи, что за бред…» — вдруг точно опомнился Карлос. Он потер ладонями лицо и даже тряхнул головой, точно пытаясь сбросить с себя какое-то наваждение. Нет, пожалуй, он все-таки ничего не понимал в этой странной жизни. А еще собирался поучать! Разве не было у него, к примеру, цели — убить этого человека? Двести с лишним лет он шел к ней — через боль, страх, через лишения… И вот она исполнена. Осуществилась, а вместо удовлетворения… Неужели Дэвид Рой был прав, и человечество действительно нужно держать в постоянном напряжении, в неизменном страхе? И не потому ли сам он так отчаянно скучал, что не боялся никого? Или Дэвид чего-то не знал? Чего-то очень важного…
«Дэвид, у тебя был шанс…»
Карлос снова тряхнул головой. А ведь с ним определенно что-то происходило, и началось это… после острова Грез. Так недолго и сойти с ума. Взгляд разведчика машинально остановился на распростертом у его ног теле, на бессильно отброшенной в сторону руке… Стоп — кольцо! Да, он точно сходил с ума: Михаэль, десантники… Карлос пошел было к выходу, но вернулся и опустил на лицо Роя капюшон. Теперь можно было идти.
Дверь не издала не звука. Убедившись, что в коридоре его никто не поджидает, разведчик вышел из камеры и осторожно двинулся вперед. Сначала надо было освободить десантников. Карлос поморщился: придется идти через так называемые лаборатории. Ночь — любимейшее время для опытов, именно сейчас все и происходит.
Коридор медленно пошел под уклон. Поворот… Разведчик остановился. Прижался к холодной каменной стене: идти дальше было выше его сил. Он боялся… боялся вновь увидеть все то, что так старательно пытался в последнее время забыть. И еще… нет, уже не боялся, а почти был уверен, что не сможет спокойно пройти мимо…
Рука привычно потянулась за флаконом…
«— Кто-то должен это сделать, Лонсо…»
За первой дверью было совсем тихо, однако сканирование показало, что там два человека. Вернее, назвать про себя людьми тех, кто находился в камере, Карлос явно поторопился: первый — молодой адепт — делал начальные шаги в познании человеческого мозга. Воздействуя на различные его центры, темный брат с упоением наблюдал за тем, какая последует реакция. Второй же (его Карлос смог разглядеть после того, как незаметно проник в сознание адепта)…
Лишь под воздействием извне он двигал ртом, бровями, открывал и закрывал глаза. Лишь подчиняясь ментальным приказам, это, полностью потерявшее возможность чувствовать и вообще что-либо осознавать, существо вставало на ноги и снова опускалось на пол, проделывало всевозможные трюки… Разведчик почувствовал, как начала подкатывать тошнота… Не в силах больше выносить происходящее, Карлос одним ударом уничтожил мастера, вторым — освободил от бессмысленного прозябания жертву. Помочь этому несчастному не мог уже никто…
Вторая дверь — пусто… Не без внутреннего содрогания Карлос собирался приступить к обследованию третьей, но как раз в это время из другой — расположенной напротив — раздался сдавленный крик. Разведчик мгновенно переключился на нее и… натолкнулся на мощную ментальную защиту. Вот этого только и не хватало… Когда-то поиск лазейки в чужом барьере было любимым занятием Карлоса. Интерес к подобным задачам сохранился, пожалуй, и до сих пор. Но — время! Его не было совсем… Однако разведчик взял себя в руки. Он должен. Должен: там, за дверью, человек, которого еще можно спасти.
Почти не дыша Карлос выпустил ментальный зонд… Та-а-ак… На первый взгляд барьер казался многослойным — впрочем, опытный в подобных делах разведчик не спешил… И оказался прав: слои каким-то, пока непонятным, образом были соединены друг с другом, образуя один — который подобием кокона закручивался вокруг сознания. Поторопись Карлос — начни снимать слои один за другим, и сразу бы поднялась тревога.
Нет, тут нужно было действовать совсем иначе… Неприметно слившись с первым слоем защиты, разведчик, не проникая вовнутрь, легко-легко заскользил вдоль него… Еще один виток… и еще один… Воображаемый кокон постепенно разматывался — начало его вело прямиком в сознание адепта… Да — Карлос торопился не зря: этот узник попал сюда только два дня назад, и мозг его пока что находился в полном порядке. Определить это было нетрудно, потому что ничего не подозревающий брат как раз исследовал память пленного. Решив, что разумнее всего — если, конечно, удастся благополучно покинуть остров — впоследствии стереть воспоминания о перенесенных ужасах, разведчик захватил управление сознанием адепта, приказал ему открыть замок, а затем уничтожил. Эту дверь, видимо, тоже хорошо смазали: она не заскрипела. Со страху узник, парень лет двадцати, вжался в стену, но потом, заметив, что на вошедшем нет традиционного плаща, немного успокоился.
— Кто ты?
— Пойдешь со мной.
— Кто ты? — упрямо повторил молодой человек.
— Или ты делаешь то, что я говорю, или останешься здесь, — Карлос намеренно произнес эти слова так, как произнес бы их слуга Нечистого: играя своим низким красивым голосом.
И пленник понял; взгляд у него снова сделался затравленным.
— Не бойся, — уразумев, что перестарался, уже мягче добавил разведчик. — Я сам еще совсем недавно сидел точно в такой же, — он обвел глазами камеру. — Так-то вот, Ронни…
Час от часу не легче: теперь парень сообразил, что незнакомец читает мысли, и перепугался еще больше.
— Берегись!
Карлос успел отклониться — нож пролетел мимо, однако бросивший его темный брат добился главного: разведчик потерял равновесие и упал. Ни блокировать сразу сознание противника — на это требовалось время, — ни оказать сопротивления лежа на полу Карлос не мог. Ему оставалось лишь уворачиваться — прикрывая наиболее уязвимые места и постепенно отползая в угол камеры, а противник наносил удар за ударом: по пальцам рук, по ногам, нацеливаясь в колени… Буквально в двух шагах отсюда валялся его же собственный нож, но адепт то ли забыл о нем, то ли был слишком уверен в себе, то ли просто не хотел останавливаться…
Глухой стук, крик… и удары прекратились… Карлос быстро откатился к стене, но защищаться было уже не от кого: темный брат с разбитой головой лежал посреди камеры. Над ним со скамьей в руках стоял Рон.
— Ты как? — с грохотом опустив скамью, повернулся он к разведчику.
— Спасибо.
Парень скромно пожал плечами. Похоже, приключение пошло ему на пользу: во всяком случае вид у него стал совершенно нормальный.
Морщась от боли, Карлос поднялся. Опираясь о стену, медленно пошел к выходу.
— Возьми у него ключи. И давай отсюда двигать. Пока не пришел еще кто-нибудь.
Так же по стенке — от одной камеры к другой — разведчик обошел весь коридор. Удивительно, но больше ни одного слуги Нечистого в них не оказалось — только подопытные. И каждый раз с надеждой заглядывая в сознание следующего, Карлос испытывал… нет, не разочарование и не боль: его словно изнутри раздирали на части.
— Ты же считаешь меня чудовищем!
— Нет.
— Да ну!
— Нет… Скорее — чудовищным орудием…
«Чудовищное орудие»… Чудовищным орудием назвал его Михаэль — там, в лабораториях Серебряного Круга… Нет, не только боль он ощущал — или не столько боль, — Карлос был в отчаянии. Эти люди не знали (просто уже не были способны вообще что-либо знать), что и некий С'каро когда-то приходил сюда, чтобы препарировать чьи-то мозги. Шедший следом за ним Рон также не догадывался, что его спаситель провел здесь много-много ночей. Они ничего не ведали — зато ведал сам Карлос, и единственное, в чем он теперь усматривал для себя смысл дальнейшего существования — так это в том, чтобы найти и обезвредить потенциальных двойников Дэвида. Предотвратить саму вероятность появления на земле человека, поощрявшего подобные, с позволения сказать, эксперименты.
— Последняя, — подсказал уже совсем освоившийся Рон.
— Да. — Не теряя времени, Карлос обследовал камеру и, наверное, впервые за эти два часа улыбнулся: — Давай, Ронни, сюда ключи.
— Живой? — удивился юноша.
— Живой. — О том, что жизнь жизни рознь и что нескольких человек ему пришлось освободить от недостойной разумного существа жизни, Карлос говорить не стал.
Рон в нерешительности переминался с ноги на ногу.
— Ну, чего тебе?
— Сам-то ты из них будешь? Из… — Назвать слуг Нечистого словом, которым обычно пользуются в обиходе, парень, видимо, не решался — разведчик догадался и без него.
— Из них, из них… был… — Седьмой по счету ключ четко вошел в замочную скважину. — Из них. Потом я отсюда бежал.
— А сейчас?
— Сейчас, как видишь, собираюсь удрать вторично. — Карлос открыл дверь.
Рон невольно отпрянул и зажал нос:
— Господь Великий!
— Тише, — цыкнул на него Карлос. — Хочешь, чтобы сюда сбежалось все население Мануна? Иди за мной и прикрой дверь.
— Но я не могу! — на этот раз шепотом возразил Ронни.
— Сможешь. Ронни, я просил закрыть дверь.
Блокировав восприятие запахов, которыми была пропитана камера, Карлос приблизился к ее узнику. Полностью обнаженный, он лежал на пропитанном экскрементами тюфяке.
— За что они его так? — ужаснулся Ронни. Любопытство все же взяло верх над отвращением, и он подошел поближе.
— Видимо, попробовал проявить характер.
— И что?
— Что-что… Ему решили доказать его ничтожность. Сломается, подчинится — позволят снова двигаться.
— Так ведь он не может двигаться — разве он не подчинился?
— Нет. До тех пор, пока он не согласен добровольно выполнять приказы — нет.
— Когда ты слабее — куда деваться?
— Значит, он думал иначе. Крис?
Узник, парень примерно того же возраста, что и Рон, переводил глаза с одного говорящего на другого; при звуках своего имени он остановил взгляд на лице разведчика.
— А ты сможешь… э-э… он будет снова ходить? — не унимался Рон.
— Если ты замолчишь хотя бы ненадолго — смогу.
Воспользовавшись тем, что Рон о чем-то задумался, Карлос быстро вошел в мозг заключенного и убрал блокировку нужных нервных окончаний — здесь все было настолько очевидно, что тратить время на его исследование не имело никакого смысла. Потом вместе с Роном они помогли парню подняться и кое-как натянуть одежду — она валялась здесь же, в камере.
Все. Теперь можно было забирать десантников. Глядя, как Крис, морщась от боли, растирает онемевшие руки и ноги, разведчик вытащил драгоценный флакон… Ничего особенного не произошло — только как будто немного просветлело в голове. Карлос усмехнулся: а чего, интересно, он ждал — чтобы его похвалили?..
— Я могу идти, — это были первые слова, которые смог произнести спасенный.
— Тебе поможет Рон. Ронни, — разведчик сделал знак молодому человеку.
После вонючей камеры затхлый воздух подземелья поразил своей чистотой и как будто свежестью. У Криса закружилась голова.
— Сейчас… сейчас… — Было видно, что он чуть не плакал от непривычного бессилия. Кого-то этот парень ему напоминал. Только вот кого?
— Держись, — вздохнул Карлос, подставляя плечо; с другой стороны встал Рон….
Машинально отмечая про себя, что за годы его отсутствия здесь почти ничего не изменилось, разведчик свернул в нужный коридор. Вот они — камеры, где разместили пленных десантников. Всех в одном коридоре — а ведь могли бы и разбросать по огромному подземелью. Разведчик мысленно поблагодарил за это Всевышнего.
Когда же Карлос вытащил из кармана взятую у Дэвида связку ключей…
Впрочем, в этой связке все-таки оказалось меньше ключей, чем в предыдущей, которую он забрал у убитого мастера, поэтому буквально через несколько минут десантники один за другим оказались на свободе. (В одной из камер, очень кстати, были свалены их вещи и оружие.) И у Карлоса от одного вида абсолютно нормальных, здоровых, понимавших его с полуслова людей словно прибавилось сил. Впрочем, пока было сделана лишь половина дела: предстояло еще отсюда выбраться…
* * *
Крепость на острове Смерти была очень старой и неоднократно перестраивалась. Однажды, роясь в архивных рукописях, С'каро откопал план, датированный 4382 годом. Обозначенная на нем наиболее древняя часть лабиринта едва угадывалась в поблекших — местами совершенно выцветших — линиях. Из любопытства сопоставив по памяти их с современными коридорами, Карлос заметил, что два из замурованных в более позднее время вели на поверхность. То есть вместе с исчезнувшими и забытыми коридорами пропали и два выхода из крепости.
Несколько дней С'каро потратил на восстановление полустертой карты, затем приступил к поиску заброшенных коридоров. Последнее оказалось делом нелегким: план был не совсем точный, а коридоры, видимо, заложены на несколько футов глубже, поэтому ни расчеты, ни простукивание не помогало. С'каро вернулся в архив, где после долгих поисков нашел некие записки.
До того, как попасть на Манун (где, вероятно, позднее и сгинул), автор их жил в огромном подземном лабиринте, расположенном за сотни миль к западу прямо под Тайгом. Заложен лабиринт был в первые годы после Смерти (тогда большинство из выживших считали, что намного безопаснее жить под землей) и за несколько тысячелетий разросся до многих миль. О лабиринте сообщалось много любопытных подробностей, к примеру: там был проведен водопровод, сделана хитроумная вентиляционная система, и — что особенно заинтересовало С'каро — имелись специальные выходы, пройти через которые мог лишь посвященный.
Потайные двери, приводимые в движение с помощью особого механизма — всего лишь легким прикосновением руки… С'каро задумался. Кому и зачем понадобилось замуровывать коридоры? Или… их вовсе и не замуровали? Ведь тот лабиринт и крепость на острове Смерти расположены не так уж далеко друг от друга…
Проверить свою догадку С'каро смог лишь через пару месяцев. За это время бывший разведчик «Sunrise» сумел отыскать лабиринт, о котором прочитал в записках неизвестного. Позднее лабиринт, названный в шутку Домом Серебряным Кругом, стал укрытием для нескольких сбежавших с Мануна слуг Нечистого. Кстати, сбежать им удалось как раз благодаря тем самым тайным коридорам, куда вели неприметные с виду двери… А много-много позднее через один из коридоров незаметно прошел Торн.
И вот сейчас Карлос думал воспользоваться им опять, правда… лишь после того, как уладит еще кое-какие дела.
Поскольку таскать за собой столько народу было опасно, разведчик, на всякий случай объяснив, как выбраться на поверхность, оставил десантников, Криса и Рона в потайном коридоре, а сам, осторожно сканируя ментальный фон, направился к центру подземного хода.
Главное было благополучно миновать жилую часть крепости — она дала о себе знать вспышкой мысленной активности; дальше вероятность нежелательных встреч сводилась к минимуму: в сектор, предназначенный для элиты, адепты более низкого ранга, а особенно прислуга заглядывали крайне редко.
Карлос шел и удивлялся странностям, происходящим в его организме, который, похоже, так и не мог до конца определиться, на каком же ему остановиться возрасте. Ведь только пару часов назад разведчик чувствовал себя немолодым и усталым, больше того — это едва не стоило ему жизни. Хорошо, что Рон не растерялся и вовремя опустил на голову темного брата скамью. Зато сейчас… Уже недели три Карлос не чувствовал себя таким энергичным (конечно, если не считать кратковременного пребывания в теле Торна).
Этот коридор всегда был освещен гораздо лучше прочих, а пол здесь обычно вибрировал в такт работающей машине. Сейчас никакой вибрации не чувствовалось: машину отключили, потому что действовала на нервы Дэвиду. И тем не менее, она была исправна, и рядом постоянно находился человек, готовый в любую минуту — нажатием всего пары клавиш — многократно усилить свою ментальную мощь, если понадобится, например, нанести мысленный удар или оказать давление на чей-то защитный барьер. Именно на основе этой машины Карлос потом сконструировал свою — почившую во время взрывов в Доме Серебряного Круга.
Непривычная тишина заставляла быть особенно осторожным, поэтому когда коридор неожиданно наполнился гудением внезапно заработавшего механизма, Карлос невольно вздрогнул. Дверь в помещение, где находилась машина, была открыта. Преодолев последние несколько ярдов, разведчик замер у входа. В помещении находились двое.
— Почему ты так уверен, что это именно он? — спросил первый.
Ответ второго предварился снисходительным смешком.
— Как только сигнал от спрятанного в лодке маяка начал перемещаться, я приказал следить за морем и каждые четверть часа сканировать ментальный эфир. Сейчас лодка, судя по показаниям маяка, почти достигла берега, а мои люди так ничего и не засекли.
— Неужели он настолько опасен? — в голосе первого брата промелькнуло недоверие.
— Властитель сказал, от него можно ожидать чего угодно. Ты что, забыл, кто его отец?
— Я не знал брата С'каро.
— Зато знал я.
Интонация, с которой второй адепт (это был не кто иной, как С'анти) произнес эти слова, похоже, произвела на первого, незнакомого Карлосу, изрядное впечатление.
— Тогда, может, лучше сообщить Властителю? — предложил он.
— Чтобы он решил, будто мы ни на что негодны? Властитель отдал приказ — наше дело его исполнять, — надменно произнес С'анти. — Как только сын С'каро приблизится к крепости…
— Интересно, откуда мы будем знать, что он приблизился, если маяк находится в лодке? — перебил другой адепт. Он явно чувствовал себя уязвленным и пытался во что бы то ни стало обнаружить изъян в плане напарника.
— Он всего лишь человек, и вряд ли умеет проходить сквозь стены. Создадим сильное ментальное давление по всему периметру крепости — ему придется защищаться, и на иллюзию просто не останется сил. Смотри, он уже совсем рядом!
Воспользовавшись тем, что оба темных брата переключили внимание на сигнал маяка, разведчик вошел в комнату. Да, до берега лодке действительно оставалось всего несколько десятков хороших гребков — значит, нельзя было терять ни минуты.
Защитный барьер С'анти уже очень давно не являлся для Карлоса тайной — слуга Зла умер почти мгновенно. Другой машинально повернулся на звук падающего тела и увидел…
Впрочем, еще раньше, чем он увидел этого абсолютно незнакомого ему человека, «скрестились» невидимые «мечи-мысли», и для темного брата, и для разведчика стало совершенно ясно, что ментальный поединок затянулся бы слишком надолго. Рука адепта дернулась за кинжалом, но Карлос, который продолжал ощущать почти забытую легкость, оказался быстрее…
Перешагнув через тело убитого, разведчик подошел к камину, выхватил кочергу и с размаху ударил по мигающей множеством лампочек панели. Гудение машины резко оборвалось. Разлетелся сноп искр, в последний раз мигнули несколько уцелевших лампочек, потом полыхнуло огнем, и повалил вонючий дым.
Для верности Карлос бросил туда еще охапку каких-то бумаг и, только убедившись, что пламя занялось не на шутку, поспешил к ожидавшим его десантникам.
* * *
Крепость оживала буквально на глазах: на стенах с факелами в руках метались люди — их крики эхом отдавались от соседних скал. Распахнулись главные ворота, откуда в спешке выкатывали огромные бочки.
— Пожар у них, что ли?
— Похоже. Ага, вон и дым.
— Глядите, там!
Ральф посмотрел влево — куда указывал Торн.
— Алекс!
Но десантник уже и сам вглядывался в противоположный склон крепости.
— Если не ошибаюсь…
— Да они, точно они! Только…
Десантники (львиную гриву Уве и бесчисленные косички Стивена даже издали было невозможно спутать ни с чем) быстро спускались по склону. Восемь человек: семеро на своих ногах — восьмого несли на руках. Ральф тщетно пытался узнать отца.
Алекс прокричал какой-то птицей — из отряда, чуть погодя, ответили, и когда этот тоскливый, жалобный крик во второй раз словно повис над берегом, у Ральфа заныло в груди. Он огляделся: нет, тем, в крепости, было точно не до них — значит, опасность, о которой предупреждала интуиция, следовало искать не здесь.
«А тогда что? Что? — глядя, как Алекс и Ян толкают к воде баркас, тревожно спрашивал себя разведчик. Пытаясь помочь, вокруг бестолково сновал Торн. Наконец Алекс на него прикрикнул, и молодой человек встал справа от Яна. — Что… что…»
В узких окнах крепости уже показался огонь, а воду только еще начали доставлять к воротам.
«Что…» — Покачав головой (никакого злорадства Ральф не испытывал) разведчик снова переключился на приближающихся десантников и вдруг понял: Фроде, Уве и Кевин несли Карлоса… Рядом, поминутно спотыкаясь, потому что почти не смотрела под ноги, шла Марта.
«Отец…» — мгновенно резанувший страх вдруг точно замерз, и несколько секунд Ральф не ощущал совсем ничего: происходящее будто бы отодвинулось. А когда снова превратилось в реальность, что-то холодное и неподвижное так и осталось там, внутри.
Карлос был в сознании. Увидев сына, заменившего одного из десантников, он даже слегка улыбнулся, но Ральф не поверил: застывший, затаившийся страх теперь не мог исчезнуть просто так…
— Осторожнее! — предупредила Марта, когда Карлоса стали вносить на корабль.
Это было излишне — Ральф почувствовал невольную досаду, — однако не прошло и минуты, как сам зачем-то напомнил Торну, чтобы тот следил за морем. Стивен и Фроде вдвоем схватились за одно весло. Никто не знал, как себя вести: все растерялись, и потому некоторые проявляли излишнюю заботу — другие же, наоборот, делали вид, будто ничего особенного не произошло.
— Ну что, уже похоронили? — скептически оглядев своих спутников, усмехнулся Карлос. Поманив к себе Марту, он что-то зашептал ей на ухо. Женщина засмеялась — на глазах ее выступили все это время удерживаемые слезы.
— Не бойся, не помру. Пока… — это уже предназначалось сыну.
— Отец, — укоризненно покачал головой Ральф.
— А вот притворяться-то ты и не умеешь. Молчи! У меня не так много сил — слушай. Дэвида я убил. Сейчас мы с тобой займемся его двойниками.
— Сейчас?!
— Я могу не дотянуть даже до утра… Не перебивай! На Мануне как раз слишком заняты, чтобы обращать внимание на ментальный эфир. Более подходящий случай вряд ли представится. Это приказ…
Ральф сделал глубокий вздох и медленно и постепенно выдохнул.
— Так надо, Михаэль…
Появившееся вдруг ощущение, что они с отцом, несмотря на всех этих людей, здесь одни, усилилось, когда оба убрали защитные барьеры, и их сознания слились. Ни тот, ни другой не знали никого из тех, в чей мозг им предстояло проникнуть: были известны лишь «ментальные адреса», однако большего и не требовалось. Ральф выбрал наугад первый их трех. Сосредоточился…
Когда разведчик много-много лет назад проделал это впервые, то от восторга чуть не потерял связь. Со временем ментальное общение стало таким же естественным, как и обычная речь, но только не сегодня… Ральф попробовал еще раз… нет.
«Не могу».
«Можешь…»
Черт возьми, ну почему, как только он оказывается рядом с отцом, обязательно происходит какая-нибудь ерунда! В лабиринте он отвлекся и не запомнил дорогу, потом его чуть не пристрелил Алекс, теперь вот не получается настроиться на мысленный код… Ральф машинально взял из памяти следующий, и… Наконец-то. Еще немного, и «адресат» бы ответил — чего вовсе не требовалось. Разведчик едва успел «притормозить» у защитного барьера. Слава Господу, штурмовать его было не нужно: к «адресу» прилагался «ключ».
«Так… посмотрим…»
Увиденное Ральфом не поддавалось никакому описанию, но поскольку он с самого начала назвал про себя оставленную Дэвидом в чужом сознании мысль «личинкой», то личинку и обнаружил. Разведчик представил, как бы дотронулся до нее пальцем — никакой реакции. Попробовал сжать в кулаке — хоть бы что! Вот это защита…
«Михаэль?»
«Я ее держу».
«Как именно?»
«В кулаке».
«В кулаке? Ладно, в кулаке так в кулаке. Ну, тогда давай попробуем стиснуть его покрепче…» — мысленно засмеялся Карлос, и «панцирь» «личинки» вдруг треснул.
«Есть!» — Это было здорово: «зародыш Нечистого» уничтожили, а человек, носивший его в своем сознании, даже ничего не заметил!
«Отлично. Следующий…»
Со вторым и третьим «носителями» все произошло еще быстрее.
«Вот видишь? И наконец — последний».
«Последний? Их же всего было трое?» — не понял Ральф.
«Было трое, а потом появился еще и четвертый. — Карлос передал ментальный код, взятый из памяти Дэвида. — Что такое?.. Михаэль…»
«Не может быть!»
«Может-может! Я сам сначала не поверил, но тем не менее. Ну…»
«Отец, я его знаю!»
«Откуда?»
Ральф выложил всю имевшуюся информацию.
«Тогда я бы для начала хотел на него посмотреть, — не сразу ответил Карлос. — Значит, говоришь, он ждет на берегу?»
«Миль десять придется пройти».
«Уговорил…»
* * *
Ральф очень боялся, что на устранение потенциальных двойников Дэвида уйдут последние силы отца, однако обошлось: когда все было уже закончено, Карлос выглядел даже немного лучше.
— Что там, на острове? Потушили?
— Тушат.
— А берег?
— Близко.
— Хорошо. Я пока подремлю…
Из черного небо сделалось синим, потом серым, мутным.
«Я могу не дотянуть даже до утра…» — вспомнил вдруг Ральф, и отодвинувшийся было страх вернулся.