— Сейчас я сделаю вам укол успокоительного, и вы заснете. Вам нужно отдохнуть и набраться сил.

У врача, склонившегося над Вивьен, были добрые усталые глаза и мягкий негромкий голос.

— А потом, когда проснетесь, — продолжал он, — мы еще раз спокойно поговорим, и тогда вы наверняка что-нибудь вспомните.

Ее голова, впрочем так же как и память, была легкая и пустая, словно детский воздушный шарик, наполненный гелием. Не было ни мыслей, ни желаний. Собственно, она вообще не ощущала себя личностью, потому что помнила только одно: ее зовут Вивьен. Откуда всплыло в памяти это имя, она не представляла. И что самое главное — ее совершенно не волновала эта неопредёленность. А скорее даже была приятна. Если бы ее спросили, чего больше всего на свете она хочет в данный момент, она бы не задумываясь ответила: плыть по волнам в неведомую даль, ни о чем не думая и никого не встречая.

Ей хотелось тишины и одиночества, только и всего. А сон мог подарить и то и другое.

Она благодарно улыбнулась и чуть слышно прошептала:

— Большое спасибо, доктор. Вы очень добры ко мне.

На лице человека, склонившегося над девушкой, не дрогнул ни один мускул, а улыбка оставалась по-прежнему доброй и теплой. Прямо сейчас он намеревался при помощи наркотиков и глубокого гипноза снять барьеры, поставленные в сознании пациентки, при этом вскрыв его, словно консервную банку, ржавым грязным ножом.

Глубоко в душе он был мясником, а не доктором, но об этой его второй натуре знали очень немногие. И даже те, кто был в курсе, для собственного же спокойствия старались не вдаваться в детали операций доктора Свенсона.

* * *

У полковника Фабела выдался один из самых печальных дней за всю жизнь. Таких черных дат за весь его долгий сорокасемилетний жизненный путь было всего три. Первая — когда он потерял обе ноги. Вторая — смерть единственного сына.

И третий такой день — сегодня. День еще не кончился, а семеро из двенадцати его людей уже мертвы. Пустота не вышел на связь после короткого сообщения о своих координатах, а это могло означать только одно: киллер убит.

Годы ушли на то, чтобы в результате безостановочного отбора найти каждого из этих двенадцати. Кропотливо, словно сквозь мелкое сито, просеивал он тысячи людей. Затем — двухлетний цикл подготовки. Еще год — обкатка на незначительных заданиях. И только после всех этих поистине титанических усилий можно было считать, что новый член отряда готов к настоящей работе.

И вот всего за один день все достигнутое перечеркнуто всего одним человеком, обозначенным в скупых строчках отчетов коротким псевдонимом Чужой.

Казалось бы, этого просто не может быть. Нельзя уничтожить три прекрасно подготовленные группы, обладающие поистине уникальными ментальными возможностями, боевым опытом и всесторонней военной подготовкой. Но беспощадная действительность опровергала все теории, вместе взятые, — люди были мертвы. Все семеро. И будут ли жертвы среди оставшихся пяти, не знал никто. Ответ на этот вопрос могло дать только время.

Но Фабела не устраивала такая неопределенность, ему нужно было знать точно, кто противостоит его людям и есть ли у Чужого слабые стороны, которые можно использовать в предстоящей операции.

Полковник некоторое время колебался. Решение, принятое после известия о смерти Пустоты, явно тяготило его. Но другого выхода не было. Отбросив в сторону сомнения, он порывисто поднялся с кресла и отправился на встречу с Полли Лавен — обычной вздорной домохозяйкой, имевшей тихоню мужа и пару крикливых отпрысков. Ни вездесущие соседи, ни даже ее родные не знали, что кроме официального имени, полученного при рождении, у нее есть еще и второе. Те Немногие, кто знал о ее таланте, называли мисс Лавен Проклятой Полли. Эта худая, вечно курящая женщина обладала даром предвидения. Но предвидения не любого, а узконаправленного: она могла предсказывать только несчастья.

По роду своей деятельности Фабел однажды вышел на эту вздорную крикливую домохозяйку. Это было как раз незадолго до смерти его сына.

Они поговорили как будто ни о чем и разошлись — его интересы лежали совершенно в другой области. Но уже перед самым уходом Полли остановила полковника:

— Присматривал бы ты за своим сынком, — хрипло сказала она, не выпуская сигарету изо рта. — Не ровён час, погубят его наркотики.

Он не придал тогда значения ее словам, потому что они показались ему полнейшим абсурдом, Но спустя всего два месяца произошла трагедия, стоившая жизни его сыну, и главным виновником случившегося было то самое наркотическое безумие, о котором предупреждала Проклятая Полли.

Как и в прошлый раз, он сам пришел к ней домой. За прошедшие пять лет здесь, похоже, ничего не изменилось. Все та же мебель, старинная люстра, пепельница, полная окурков, и сама мисс Лавен — худая жилистая женщина неопределенного возраста с неизменной сигаретой в зубах.

— Кофе будешь? — Ни тогда, ни сейчас она не утруждала себя правилами хорошего тона.

Этот простой вопрос неожиданно поставил его в тупик. Полковнику на какое-то мгновение показалось, что он никуда не уходил из этого дома и не было пяти прошедших лет, смерти сына, многого другого...

Усилием воли он стряхнул наваждение:

— Нет, спасибо.

С прошлого раза полковник прекрасно запомнил, что кофе здесь, мягко говоря, неважный. Она усмехнулась:

— Ты, как я смотрю, поумнел — не повторяешь одну и ту же ошибку дважды.

Фабел не стал утруждать себя оправданиями, он пришел сюда не за этим.

— У меня очень мало времени. Ты можешь мне помочь?

— У всех нас очень мало времени.

Наверное, только Зет смог бы в полном объеме оценить смысл этой реплики. Проклятая Полли не торопясь стряхнула пепел с сигареты.

— Все зависит от того, что тебе нужно.

Он молча протянул ей фоторобот Чужого.

— Этот человек убил семерых моих лучших людей. Мне нужно знать, чего от него еще можно ожидать.

Она некоторое время всматривалась в черты лица незнакомца, как бы взвешивая все «за» и «против», и наконец ответила:

— Это не человек. По крайней мере, он не принадлежит нашему миру.

— Что ты имеешь в виду?

— А что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не хочешь моего кофе? — раздраженно спросила она. И сама же себе ответила: — Только то, что ты его не хочешь, а все остальные причины, как-то: больная голова, смерть твоих людей или осознание того простого факта, что кофе дерьмовый, — не имеют никакого значения.

Если бы полковник не знал наверняка, что эта вздорная домохозяйка владеет даром, он бы непременно решил, что она сумасшедшая. Но, увы, самый простой вариант отпадал, потому что сидящая напротив него женщина была в здравом уме и твердой памяти. Просто временами ей открывалось то, что обычным людям было неподвластно.

— Хорошо, — продолжал Фабел. — Ты сказала, что он не человек. Так?

Полли утвердительно кивнула.

— Тогда кто он?

Она снова на некоторое время погрузилась в созерцание портрета.

— Он умирал несколько раз и с каждой смертью терял какую-то часть своей человеческой природы. Так что теперь он и не человек в прямом смысле этого слова, и не кто-то другой, в общем, получается, что он — непонятно кто...

— А ты не могла бы выразиться поконкретнее?

— Полковник... — Хозяйка начала раздражаться от его глупых вопросов. — Ты притащил ко мне в дом это дерьмо, — она указала на листок с изображением, — отказался от моего кофе, — ее рука метнулась в сторону кофейника, — и теперь своими идиотскими вопросами открыто намекаешь, что я полная дура.

— Полли...

Фабел еще с первого посещения этого дома уяснил, что у женщины бешеный темперамент — она мгновенно выходит из себя, впрочем, так же быстро и остывает.

— Ты же понимаешь, что я пришел к тебе не просто так. И не только из-за того, что сегодня потерял семерых своих лучших людей. Кто-то или что-то угрожает существованию нашей страны. Поэтому мне необходима более конкретная информация.

Вспышка гнева прошла так же быстро, как и началась. Женщина закурила очередную сигарету и усмехнулась:

— На хрен ему твоя страна сдалась...

— Что ты сказала? — До него не сразу дошел смысл этой фразы.

— Я говорю, — повторила она громко и четко, чуть ли не по слогам: — На хрен ему сдалась твоя дурацкая страна... Потому что, — добавила она уже вполне нормальным голосом, — ему нужен скорее весь этот мир целиком. Если бы я была сильно верующей, то могла бы сообщить тебе сногсшибательную новость, что на Землю спустился Антихрист, чтобы уничтожить ее. Но мы-то с тобой знаем лучше других, что самое страшное в этом мире всегда исходит только от людей, а не от вымышленных персонажей из детских сказок. Так что, — она выпустила очередную струю табачного дыма, — теперь, надеюсь, я все достаточно понятно и конкретно тебе объяснила.

В последних словах содержался неприкрытый намёк на окончание аудиенции. Фабел встал, собираясь уходить.

— Последний вопрос.

— Спрашивай, — великодушно разрешила Проклятая Полли.

— Можешь еще что-нибудь добавить к сказанному?

— Да в принципе уже нечего. Разве что эти строчки, только что родившиеся в моей голове, тебе хоть о чем-нибудь скажут...

— Вот такие ассоциации навеял портрет, который ты притащил. — Все ее напускное веселье разом куда-то пропало. — Не берусь расшифровать эту абракадабру, потому что я не поэтесса...

* * *

Со вторым шлагбаумом все прошло намного проще. Как и в первом случае, мы предварительно разогнались, а затем в нужный момент, когда расстояние до железной планки сократилось до предельно допустимого, резко пригнулись. Схема была отработана и проверена еще на въезде.

На этот раз Ларри был спокоен за исход предприятия, поэтому мне не пришлось отвлекаться на то, чтобы пригнуть его. С этим он справился сам.

Срывать с кабриолета было уже особо нечего, поэтому, не получив больше ни единого повреждения, машина миновала шлагбаум и вылетела на оживленную улицу.

Мы избежали столкновения, а вернее, не попали под колеса автобуса каким-то чудом. Под отчаянный рев автомобильных клаксонов и скребет тормозов Ларри, непрерывно маневрируя, удалось кое-как вписаться в поток машин, следовавший в попутном направлении.

— Неплохо водишь. — Я по достоинству оценил мастерство водителя.

— Спасибо. — После всего пережитого он уже не так сильно боялся пистолета в моих руках — опасность сближает.

Я хотел было еще что-то добавить к сказанному, но в этот момент у Ларри зазвонил телефон.

— Я могу ответить?

— Скажи ему «да». — Милая использовала телепатический канал.

— Конечно можешь.

Ларри вытащил трубку сотового:

— Алло...

Несколько секунд он с напряженным вниманием слушал собеседника, не переставая следить за дорогой, затем, коротко попрощавшись, повернулся ко мне.

— Сейчас на светофоре мы свернем налево, а через полквартала будет станция подземки. Там я тебя высажу. И еще... Наша общая знакомая передавала тебе привет.

— Кто? — не понял я.

Теперь уже у меня зазвонил телефон.

— После того, что произошло с Медузой, этот сутенер ни за что на свете — даже под дулом пистолета — не взял бы из твоих рук телефонную трубку. И, к слову сказать, был бы абсолютно прав. Поэтому, — продолжала Милая, — я сделала ему небольшое внушение через его аппарат.

— И каковы же были инструкции?

— Высадить тебя у станции подземки, а затем ехать по прямой, пока не кончится бензин или не остановит полиция.

— А наша встреча?

— Он забудет про тебя сразу же, как только вы расстанетесь.

— Ты умеешь быть убедительной, когда захочешь...

— Да, это у меня всегда хорошо получалось.

Под впечатлением ее последних слов мне в голову пришла неожиданная мысль: наш союз с Милой — вовсе не равноправное партнерство, где каждый имеет свободу волеизъявления, а отношения хозяина и раба. Причем слуга (то есть я) настолько зомбирован, что даже не осознает своего подневольного положения.

Впрочем, сейчас было не место и не время выяснять отношения, К тому же я все равно не смог бы ничего изменить.

— Ларри, ты не одолжил бы мне свой пиджак? — переключился я на своего спутника.

После того как я вышел из люка канализации, моя одежда очень гармонично сочеталась с обликом испитого бродяги, однако для поездки в метро требовалось хоть какое-то подобие приличия.

— Какой разговор! — Водитель был настолько счастлив избавиться от своего опасного пассажира, что с радостью отдал бы все, что угодно.

Он резко затормозил, прижался к обочине и остановился.

— Приехали, — весело сообщил сутенер, одновременно снимая и протягивая мне свой пиджак, — Кстати, он из змеиной кожи.

— Спасибо, Ты классно водишь тачку. Было приятно прокатиться с тобой, — Я говорил совершенно искренне.

Ларри, с облегчением улыбнувшись счастливой искренней улыбкой, махнул на прощание рукой и резко сорвал машину с места. Кошмар закончился, он вновь был свободен. Жизнь в эти мгновения казалась ему прекрасной и удивительной как никогда...

Меньше чем через десять минут он направит свой искореженный погоней автомобиль в бензовоз, сливающий горючее в резервуар заправочной станции. Взрыв и пожар будут настолько сильными, что потом еще долго не смогут опознать останки погибших.

Милая безжалостно рубила концы, искусно заметая следы. Но на этот раз ее план не сработал, потому что в потоке машин, следовавших за нами, находился автомобиль, оснащенный полицейской рацией.

Детектив Баренс, несколько минут назад услышавший информацию о преследовании красного кабриолета, увидел, как покореженный автомобиль, подходящий под описание и, судя по всему, совсем недавно побывавший в серьезном переплете, остановился неподалеку от станции подземки. Из него вышел мужчина, лицом и одеждой напоминающий бродягу-алкоголика, и направился к входу в метро.

После чего машина резко сорвалась с места, влившись в транспортный поток.

Баренс сообщил об увиденном и продолжал следовать за кабриолетом с подозреваемым.

Он был слишком близко от автомобиля камикадзе, когда тот взорвался вместе с бензовозом, поэтому тоже не выжил. Но информация, переданная детективом, мгновенно запустила механизм преследования (давший было сбой, когда мы вырвались из ловушки) на полную мощность.

* * *

Переулок казался пустынным и темным. Не было ни фонарей, ни света из окон домов. С неба безостановочно лил холодный осенний дождь, и общее состояние промозглости как нельзя лучше дополняло мрачную картину этого хмурого вечера.

Вивьен была одета совершенно не по погоде. Она шла, безуспешно пытаясь закутаться в легкий плащ, который не мог спасти от пронизывающего холода озябшее тело. Она абсолютно не помнила, как и почему оказалась здесь. Впрочем, это было не столь уж и важно. Главное, что где-то совсем поблизости находился ее дом. Там было безопасно и тепло.

Скорее достичь его — это было единственной мыслью, занимавшей ее в данный момент. Прийти и лечь в теплую кровать, которая согреет, укрыв одеялом сна, подарив кратковременное забвение, спрятав от мыслей, тревог и безумных хлопот этого бесконечно длинного, казалось, никогда не кончающегося дня...

— Куда так спешишь, красавица?

Вопрос прозвучал неожиданно громко, перекрыв на мгновение шум разбивающихся о мокрый асфальт капель дождя.

Она вздрогнула от неожиданности и повернула голову в направлении голоса.

Темная фигура отделилась от стены близлежащего дома, шагнув ей навстречу.

— Что... Что вам нужно? — Её голос прозвучал дребезжаще-фальшиво — она была сильно испугана.

— Просто получше познакомиться с тобой, милочка. — Незнакомец подошел совсем близко, так что стало отчетливо видно омерзительную ухмылку, искривившую его худое и неестественно бледное, словно у вампира, лицо.

Ей показалось, что она уже где-то видела этого человека. По крайней мере, его глаза были знакомы. Но вспомнить более конкретно мешал страх, разлившийся по телу густой патокой, сковывавшей не только движения, но и мысли.

— Сейчас мы посмотрим, что у нас тут спрятано в этой хорошенькой головке. — Рука говорившего протянулась к ее лицу.

Девушка почувствовала мокрые холодные пальцы, коснувшиеся ее подбородка, а затем, испуганно отпрянув, выкинула в защитном жесте правую руку.

Вивьен сама не ожидала того, что произошло в следующую секунду. В ее ладони был судорожно сжат пластиковый корпус электрошокера.

Заряд в 80 киловольт согнул в дугу тело нападавшего, и он рухнул к ее ногам, сотрясаемый какими-то жуткими, видимо, чрезвычайно болезненными конвульсиями.

Она в недоумении посмотрела на свою руку, продолжавшую сжимать это простое, но эффективное оружие самозащиты. Как и откуда оно взялось, девушка не могла вспомнить. Впрочем, сейчас это было не столь важно. Парализующий волю страх отступил на какое-то время, и она снова могла двигаться.

Отбросив ненужный больше электрошокер, Вивьен побежала по улице. Дом, к которому она так стремилась, был уже совсем рядом. За его крепкими каменными стенами и массивными дверями с запирающимися изнутри засовами ее уже никто никогда не достанет...

Доктор Свенсон вышел из транса, в котором находился все это время.

— Значит, вздумала брыкаться? — полувопросительно-полуутвердительно обратился он к неподвижно лежащей перед ним девушке, одновременно круговыми движениями разминая затекшую шею.

— Хорошо же... Посмотрим, что ты скажешь на это.

Рука протянулась к шприцу, лежащему неподалеку.

— Для начала еще пять кубиков, а потом...

Он на мгновение задумался, видимо решая, не увеличить ли дозу.

— Ладно, пока что этого хватит, — решил врач после непродолжительного раздумья. — Посмотрим на твою реакцию и только потом пустим в ход тяжелую артиллерию...

Мутная патока страха заструилась по венам, разнося отраву по всему организму, и над миром, в котором прямо сейчас находилось сознание девушки, взошла зловещая, кроваво-красная полная луна.

Человек, несколько секунд назад повергнутый на землю мощным электрическим зарядом, открыл глаза, поднялся, а затем, широко раздувая ноздри, помчался вдогонку за ускользнувшей добычей.

Он бежал, наращивая темп, постепенно склоняясь все ниже и ниже к земле, пока наконец не перешел на четыре конечности. Через секунду раздался протяжный, леденящий кровь вой, и все окончательно встало на свои места — добычу преследовал уже не человек, а оборотень.