— Воткни этот зонд в руку твоего спасителя. — Прямо из телефонной трубки мне на ладонь выпала маленькая игла, увенчанная блестящей головкой. — Мне нужно провести кое-какие исследования, чтобы выяснить, кто он такой и какова природа этого необыкновенного создания.

После того как нападавшая команда лишилась еще одного человека, так неудачно выпавшего в окно, на поле боя настал кратковременный перерыв, которым и не преминула воспользоваться моя практичная напарница.

При том количестве попаданий, которое перенесло его тело, было удивительно, что из него вытекло так мало бледно-голубой субстанции, вероятно, заменяющей этому странному существу кровь. Впрочем, сейчас это загадочное обстоятельство волновало меня меньше всего. Очередная война еще не кончилась, и на повестке дня по-прежнему остро стоял вопрос: как пережить все это нескончаемое безумие.

Воткнув иголку в руку трупа, чуть выше кисти, я увидел, как она самостоятельно пробурила себе путь внутрь и меньше чем через секунду скрылась иод болезненно-бледной кожей.

— Что с диспозицией противника? — Я выкинул из головы все проблемы исследования и препарации трупа сразу же, как только зонд исчез из поля зрения.

— По всей вероятности, последняя жертва навела их на мысль, что ты не так прост, как показалось с первого взгляда.

Почти против воли мой рот растянулся в кривой нехорошей улыбке. Всегда приятно, когда превосходящие силы противника отступают, неся огромные потери.

Но торжество длилось недолго: следующая фраза Милой расставила все точки на «i».

— Не подлежит никакому сомнению, — начала моя напарница, — что они собираются отступить лишь для того, чтобы под прикрытием снайперов поджечь эту забегаловку вместе со всеми ее обитателями.

Моя преждевременная радость мгновенно испарилась.

— Какие будут предложения?

— Неприятель будет отступать через дверь, в этом слабое место их плана. Как только я скажу, резко поднимаешься и... Дальше объяснять, я думаю, не нужно, — закончила она.

Действительно, дальнейшие инструкции были бессмысленны. Мы просчитали предстоящую партию на целых два хода вперед, и у противника не было шансов не то что выиграть, но даже остаться при своих, сведя кровавое противостояние к ничьей.

Однако шахматная доска была сметена неожиданным ураганным шквалом, и победа, еще секунду назад казавшаяся такой близкой, обернулась почти что поражением...

Все шло точно по плану. Милая отдала короткий приказ, после которого я резко вскочил и послал три пули в отступающий арьергард некогда многочисленной армии. Двое мужчин умерли сразу, потому что мои рефлексы оказались немного быстрее, чем у них. Третий же, который уже был до этого ранен, во второй раз за неполные пять минут вытянул счастливый билет при безнадежно низких шансах.

У самого порога он споткнулся — возможно, от слабости, и пуля, которая должна была войти в висок, пробила дверь в нескольких сантиметрах от его головы. Человек буквально вывалился за дверь, наверное, даже не успев осознать, что своему счастливому спасению обязан чистой случайности.

Я уже собирался было шагнуть вперед, чтобы обойти стол и, сделав стремительный рывок, настигнуть недобитого врага, но в это мгновение благоволившая ко мне судьба все-таки отвернулась от своего баловня.

Затаившийся до этого момента за стойкой бара владелец заведения наконец-то решил, что пробил его звездный час, и покинул свое временное убежище. Он встал как раз в ту самую секунду, когда боек моего пистолета ударил по капсюлю третьего патрона, подарив пуле долгожданное освобождение. Краем глаза я отметил движение сбоку, но не успел ничего предпринять.

Моя вытянутая вперед рука в последний раз послужила своему хозяину...

Он наверняка целился в корпус, но не попал. Заряд крупнокалиберной дроби с расстояния меньше чем четыре метра пробил насквозь не только плоть, но и хрупкую кость. Некогда прекрасно функционирующий орган стал напоминать пробитый во многих местах картечью парус. Уже при таких повреждениях руку было практически не спасти, но, словно судьбе было этого мало, бармен выстрелил во второй раз, и то, что до этого еще каким-то чудом сохраняло остатки целостности, умерло окончательно.

Второй выстрел оторвал раздробленную руку у самого плеча. Кровавый ошметок еще не успел достигнуть пола, а из чудовищной раны тяжелым смертельным потоком хлынула кровь.

Некогда победная партия обернулась провальным поражением. Характер повреждения был таков, что не оставлял никаких надежд на спасение. В течение ближайших минут я должен был закончить свой жизненный путь, потеряв фатальное количество крови. В военно-полевых условиях без немедленного медицинского вмешательства подобные ранения несовместимы с жизнью. Даже вся практически безграничная мощь моей железной напарницы в данный момент времени ничем не могла мне помочь. И что самое главное, она — так же, как и я — прекрасно понимала: выхода из создавшейся ситуации просто-напросто нет...

— Мне очень жаль, — сказала Милая почти с человеческой интонацией, и это было последнее, что я услышал, проваливаясь в черное небытие беспамятства.

Я наконец-то обрел долгожданный покой. Но заплатил за это слишком высокую цену...

* * *

С первых же шагов казавшаяся предельно простой и не требовавшей особых усилий операция пошла совершенно не так, как изначально планировалось. Сначала неожиданно вышла из-под контроля строптивая девчонка, отказавшаяся выполнить приказ старшего группы. Причем Сеющий Скорбь был стопроцентно уверен, что для Лайи не составило бы никакого труда, находясь на расстоянии вытянутой руки от незнакомца, отправить его к праотцам, устроив это таким образом, что не только сама жертва, но и все посетители бара не успели бы ничего понять. Однако в силу каких-то лишь ей одной ведомых причин эта высокомерная гордая королева не использовала верный шанс, предоставив заниматься грязной работой команде спецназначения. В принципе, они прекрасно справились бы и без нее, но, продолжая череду фатальных неудач, неизвестно откуда появился этот проклятый бледнолицый хамелеон, убийственно точно стреляющий с двух рук в диаметрально противоположных направлениях. Сну лишился четырех высококлассных бойцов, прежде чем устранил и это неожиданное препятствие. И вот когда наконец они вышли на финишную прямую (один точный выстрел означал бы победоносное завершение всей кампании) и даже более того — загнали в угол в прямом и переносном смысле объект ликвидации, вдруг оказалось, что мужчина, казавшийся безмерно усталым и ни на что не способным, неожиданно собрался и...

В живых остался только Сну. Все остальные члены прекрасно оснащенной и подготовленной группы были мертвы. И если бы не затаившиеся снаружи снайперы, истекающий кровью командир наверняка не смог бы выполнить поставленную перед группой задачу.

Правое плечо было начисто раздроблено разворотившей кость пулей. Споткнувшись о порог и уже вываливаясь на улицу, Сеющий Скорбь на какое-то мгновение даже потерял сознание, но, к счастью, удар о землю моментально привел его в чувство, и начиная с этого момента он вновь встал у руля операции.

Шприц с обезболивающим находился в одном из многочисленных отделений на поясе. Левая рука чисто автоматически проделала то, что не одну сотню раз отрабатывалось на тренировках, — вытащила шприц и одним резким движением вогнала иголку в тело прямо сквозь плотную ткань одежды.

Наркотик подействовал почти мгновенно. Сгусток яростной боли, разрывавший на части не только тело, но и сознание, сначала потускнел, утратив огненно-бордовые всполохи горячих, накатывающихся раз за разом жгучих волн, а затем и вовсе пропал, оставив после себя лишь легкое покалывание тысячи мельчайших иголок и полное онемение правой руки.

— Объект внутри. Быть предельно внимательными. Уничтожать любого, кто выйдет за пределы здания. — Хриплые отрывистые команды, обращенные по радиосвязи к трем снайперам, контролирующим саму придорожную забегаловку и прилегающую к ней территорию, несмотря на свою сжатость и лаконичность, были максимально информативны.

Изменившаяся, чуть заторможенная интонация старшего группы красноречиво свидетельствовала о том, что он вколол себе изрядную дозу обезболивающего. Из чего, в свою очередь, вытекало, что, во-первых, он серьезно ранен, а во-вторых, вся команда погибла — Сеющий Скорбь не относился к тому типу людей, которые способны бежать с поля боя, оставив раненых товарищей. Раз он отступил, значит, внутри все чисто. Других вариантов быть не могло.

Глаз одного из снайперов, приникший к оптическому прицелу винтовки, на мгновение подернулся мутной пеленой — в безразличном чреве этой дешевой придорожной закусочной неподвижно лежал человек, два раза спасавший этого стрелка от смерти, и теперь неоплаченный долг уже не вернуть.

— Принял.

— Принял.

— Принял. — Реплика третьего снайпера, уведомлявшего начальника о том, что приказ принят к исполнению, слегка задержалась.

Сну мимоходом отметил, что Чен чересчур эмоционален для человека, выбравшего тернистый путь воина, но мысль не задержалась даже на периферии сознания. Сейчас были дела намного важнее.

Задания подобного ранга не выполняются только в одном случае — если вся команда убита в ходе операции. Никакие другие объяснения провала не принимаются. А это означало, что ни он, ни те трое снайперов, которые заняли позиции на близлежащих холмах, не уйдут с этого места, пока лично не убедятся в том, что человек, ради которого вверенное ему подразделение преодолело огромное расстояние, разделяющее континенты восточного и западного полушарий, гарантированно мертв.

Пластиковой взрывчатки было не так уж и много — стандартный двухсотграммовый брикет, но Сну и не рассчитывал на то, что мощности заряда Си-15 хватит, чтобы уничтожить все живое внутри помещения. Нет, Сеющий Скорбь исходил из того, что взрыв и последующий за ним пожар выкурят наружу укрывшегося в здании мужчину, и тогда... Тогда все закончится очень быстро, потому что еще никому и никогда не удавалось уйти от пули, выпущенной из снайперской винтовки. Его стрелки ни разу не ошибались. Не будет исключением и этот раз...

Таймер детонатора был установлен на сорок четыре секунды. Без всякого сомнения, старшему группы хватило бы вдвое меньшего времени, чтобы покинуть опасную зону, но две четверки были его счастливым числом, и, что самое главное, внутри находилось восемь членов команды. Четверо убиты бледнолицым манекеном, с которым Сну уже рассчитался, и четверо — тем, кому через несколько минут предстояло сполна заплатить по всем счетам.

Сеющий Скорбь не верил ни в загробную жизнь, ни в переселение душ, ни вообще во чтобы то ни было, признавая только реальность текущего момента. Однако потом, в далеком будущем, когда его маленький племянник вырастет и станет великим воином, он вспомнит дядины рассказы и наверняка поймет простую и не требующую никаких доказательств истину: мужчина всегда должен оставаться мужчиной. На этом нерушимом фундаменте стоял, стоит и всегда будет стоять этот огромный безжалостный мир.

* * *

Где-то далеко внизу, под землей, протяжно выла сирена пожарной сигнализации, и, словно муравьи, потревоженные неожиданным вторжением извне, суетливо сновали туда-сюда люди из службы охраны и вызванные по внезапной тревоге пожарные. А здесь, на шестом этаже, пока было относительно спокойно — все многочисленные отделы и службы продолжали работать по стандартному ночному расписанию. Четкий круглосуточный ритм, в котором жило секретное учреждение, являющееся сердцем военного руководства могущественной сверхдержавы, не допускал даже кратковременного сбоя. Пожар в центре видеонаблюдения, разумеется, являлся событием чрезвычайной важности, но никоим образом не мог повлиять на бесперебойный ритм огромного четко запрограммированного механизма...

Молодой подтянутый лейтенант в начищенных До зеркального блеска ботинках и безукоризненно отглаженной форме уверенно шёл по коридору, направляясь к кабинету полковника Мэдсона — руководителя аналитического отдела, в который стекалась вся агентурная информация из зарубежных источников. Зеро решила начать с этого человека, потому что если у кого и имелись сведения относительно высокопоставленного восточного «крота», работающего на западную разведку, то искать ее нужно было именно здесь.

«Сначала самое трудное и нудное — выбить из источника необходимую информацию, а затем простое и приятное — разделаться с оставшимися клиентами», — подумала женщина-зверь; при этом ее лицо осветила мягкая, почти умиротворенная улыбка. Так улыбается львица, лежа рядом с останками загнанной дичи, переваривая свежее мясо и щурясь от ласковых лучей заигрывающего с ней солнца...

Тихий стук в дверь вывел адъютанта полковника Мэдсона из состояния глубокой задумчивости.

— Войдите, — коротко пригласил он.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился пышущий молодостью и здоровьем улыбчивый лейтенант, трепетно прижимавший к груди кожаную папку с документами.

«Очередной гордый до невозможности юнец, считающий себя приобщенным к великим таинствам родного государства, — с легким раздражением подумал адъютант. — Пройдет не больше месяца, и ты, мой юный друг, будешь сыт по самое горло этими зловещими секретами, насквозь пропитавшими нашу контору».

— Документы от майора Пэтчета?

Адъютант знал, что в секторе, анализирующем зарубежную прессу, появился новый человек.

В ответ жизнерадостный лейтенант настолько энергично кивнул, что сидящему за письменным столом адъютанту показалось — прямо сейчас у посетителя от усердия отвалится голова.

«Идиот конченый», — вынес внутреннее резюме адъютант, протягивая руку, чтобы забрать документы.

Зеро сделала два шага вперед, наклонилась, якобы намереваясь передать папку из рук в руки, а когда пальцы человека с припухшими от недосыпания веками коснулись уголка кожаной поверхности, левая рука мнимого лейтенанта описала стремительный полукруг, ударив зажатой в руке вилкой точно в шею.

Если бы адъютант мог прочувствовать скрытую иронию сложившийся ситуации, он наверняка оценил бы по достоинству причудливый каприз злодейки-судьбы — несколько секунд назад он подумал о том, что сыт по горло всей этой секретно-государственной ерундой, и вот теперь, как бы утверждая безоговорочную правоту этих слов, из его шеи торчала рукоятка вполне обыденной вилки.

Впрочем, ни о чем таком подумать адъютант уж не мог по той простой причине, что был мёртв.

Зеро могла бы убить этого высокомерного офицера и безо всякого оружия — одним резким ударом руки, но ей навсегда врезался в память рассказ мерзкого полицейского, который непонятно почему принял ее за проститутку и, затащив слегка упирающуюся женщину к себе домой, прежде чем заняться с ней сексом, показал небольшой слиток настоящего золота.

— Был у меня один подследственный, — большие мясистые губы растянулись в гадливой улыбке. — Не хотел давать информацию, которая требовалась... И знаешь, что я тогда сделал? — Вопрос был явно рассчитан на то, что сжавшаяся от страха в комок шлюха спросит, что же именно он сделал.

Его ожидания оправдались: эта дешевка зачарованно спросила: «Что?.. »; при этом в ее глазах промелькнул неподдельный интерес.

Полицейский был старым матерым волком, поэтому легко отличал правду от лжи. И в этот раз мог поставить сто к одному, что она не притворяется, а действительно хочет узнать, что произошло.

— Я вытащил вот этот вот брусок золота и отделал его так, что глаза у подонка полезли на лоб. Но, разумеется, бил грамотно — по корпусу, не оставляя следов...

— И что было дальше?

Увлекшись воспоминаниями, он не заметил, как раздулись от нетерпения ноздри у этой грязной потаскухи, на какое-то мгновение сделав ее похожей на почуявшую добычу львицу.

— Дальше... Дальше было самое интересное. Этот придурок написал жалобу — так, мол, и так, следователь превысил полномочия, жестоко избив меня тяжелым слитком чистого золота...

Этот момент ему всегда особенно нравился, поэтому полицейский неприятно-хрипло рассмеялся.

— Естественно, ему никто не поверил. Что за бред собачий. Кому придет в голову такая несусветная чушь? А на следующий день я снова пришел к нему в камеру и, показав золотой слиток, сказал, что на этот раз отделаю его так, что он вообще позабудет обо всем на свете... Ну разумеется, парень был не дурак и рассказал все, что знал... Это я все веду к тому, что ты ведь тоже неглупая девочка, и мне не придется тебе объяснять, что лучше все-еее...

Дальше слушать было совершенно неинтересно, поэтому Зеро не стала терять время, внимая бредням выжившего из ума извращенца. Она встала и спокойно ушла, а кусок золота, торчащий изо рта распростертого на полу тела наглядно свидетельствовал о том, что порой и в самом деле молчание — золото...

Вот и сейчас, используя в качестве орудия убийства обыкновенную вилку, прихваченную из буфета, Зеро рассчитывала в первую очередь на психологический эффект акции.

Конечно, все тела будут вскоре обнаружены. Найдут как бездыханного адъютанта, так и полковника Мэдсона, встреча с которым Зеро еще только предстояла, но именно нетипичность оружия, примененного при ликвидации, поставит в тупик следствие, позволив киллеру выиграть время, необходимое, чтобы разобраться со всеми остальными намеченными жертвами.

Весело насвистывая незамысловатый мотивчик, подтянутый лейтенант закрыл изнутри дверь приемной, чтобы никто не мог помешать разговору охотника с законной добычей, и, переложив вторую вилку из кармана брюк в папку с документами, потянул на себя ручку кабинета полковника Мэдсона — человека, которому прямо сейчас предстояло рассказать всю правду о высокопоставленном восточном «кроте».

Дверь неслышно приоткрылась, и в следующее мгновение, повинуясь звериному инстинкту, Зеро резко отшатнулась вбок.

Пуля, которая должна была пробить грудь в области сердца, всего лишь прошила навылет мягкие ткани левой руки. Даже практически всезнающий адъютант был не в курсе того, что у помешанного на безопасности шефа на экран монитора персонального компьютера выводилась картинка не только приемной, но и участка коридора, прилегающего непосредственно ко входу в офис. Объективы камер были размером с булавочную головку, поэтому заметить их не представлялось никакой возможности.

Полковник видел, как бездыханный адъютант уткнулся лицом в жесткую поверхность офисного стола, а убийца предусмотрительно повернул ключ в дверном замке, исключая возможность постороннего вмешательства.

— Офис 362, полковник Мэдсон вызывает охрану. — Человек, который наблюдал за событиями, разворачивающимися за дверью кабинета, был профессионально спокоен. — Убит мой секретарь. Киллер, молодая женщина, заперла дверь изнутри...

Удивительное спокойствие полковника было обусловлено одной-единственной причиной: у него на столе лежал пистолет, и для такого первоклассного стрелка, как он, не составляло особого труда поразить цель, появившуюся в ярко освещенном дверном проеме. Верхний свет в своем кабинете Мэдсон предусмотрительно потушил, оставив только настольную лампу, мощности которой было явно недостаточно, чтобы осветить наглухо зашторенное помещение.

Хладнокровная убийца спокойно шла в расставленную ловушку, не подозревая, что правила игры уже поменялись и теперь роль жертвы предназначена именно ей.

Если бы не обостренный, поистине уникальный звериный инстинкт самосохранения, Зеро, без всякого сомнения, была бы уже мертва. Но она находилась на пике своей умственной и физической формы; к тому же была еще слишком сильна и молода, чтобы вот так глупо и бездарно погибнуть чуть ли не в самом начале блестящей карьеры. Нет. Несмотря на то, что ситуация складывалась явно не в ее пользу — с одной стороны в темноте за дверью затаился осторожный и опытный человек с пистолетом, с другой спешило подразделение вызванной по тревоге внутренней охраны, а она, безоружная, со сквозным пулевым ранением, неподвижно лежала на холодном, скользком от крови полу, — это мало что меняло. Правила игры оставались все теми же: Зеро по-прежнему была охотницей, а остальные — всего лишь жалкой, трусливой добычей. Единственное, что ее немного расстраивало, — полковника придется убить, так и не узнав имя восточного агента. Но с этим уже при всем желании ничего нельзя было поделать — никто, даже самые опытные профессионалы не застрахованы от роковых случайностей.