Крэмс привел кошку на самый край мира. Туда, где нет ничего, кроме бесплодной выжженной земли и неба, затянутого беспросветной пеленой облаков. Воистину это был сумрачный край вечной печали. Унылое место, лишенное каких бы то ни было признаков жизни.

Даже в бесплодной пустыне можно встретить оазис. Здесь не было и этого. Земля, покрытая застывшей лавой. Несколько скал. И пустота. Однообразный пейзаж, простирающийся до самого горизонта, так что начинало казаться – остального мира не существует. Вселенная состоит из одного нескончаемого гладкого поля, человека и кошки – маленького пушистого комочка, наделенного силой, непостижимой для осознания не только простых смертных, но и богов.

– Ты ведь знаешь, что я – это не он? – Крэмс не собирался биться или играть в глупые игры, он уже не видел в этом смысла.

Кошку нужно было увести как можно дальше от болота. Места, где некромант способен обрести новую жизнь. Задуманное удалось, и теперь можно просто поговорить. Спокойно и откровенно. Без суеты и надрыва. Как два случайно встретившихся странника, незнакомых друг с другом. Впереди у каждого долгий путь. Они никогда больше не увидятся и потому могут быть предельно откровенны друг с другом.

– Вижу, что знаешь. – Некромант понимающе усмехнулся. – Что ж. Это твой выбор. Каждый волен поступать, как сочтет нужным. Не оправдываясь и не объясняя другим, почему сделал именно так, а не иначе.

Сидящая рядом кошка внимательно слушала человека. Казалось, хозяин разговаривает с домашним любимцем. Рассказывает о наболевшем. О том, что волнует или тревожит. По давней привычке делится радостями и горестями. Животные прекрасно чувствуют состояние людей. Гнев, радость, печаль – ничто не ускользнет от внимания четвероного друга. Ничего не скрыть от того, кто искренне и преданно любит тебя…

– Жаль, ты не вовремя появилась. – Некромант перевел взгляд с кошки на небо.

Ему нравилось это место. Несмотря ни на что, оно всегда оставалось спокойным. Здесь не было суеты, ощущения непрерывного движения или чувства безвозвратно потерянного времени. Стабильность и постоянство. Именно так в двух словах можно было охарактеризовать этот бесплодный уголок вселенной, забытый людьми и богами.

– Нарушила привычный порядок вещей, сорвала такой грандиозный план. – Спокойный, размеренный голос не жаловался, а констатировал факт.

Так можно говорить о внезапно налетевшей грозе. Яркий летний день. Шумная компания собралась на пикник. И вдруг, в самый разгар веселья, небо заволакивают тяжелые хмурые тучи и начинается дождь. Неприятно, конечно, но – ничего не поделаешь. Нужно смириться с тем, чему бессилен противостоять.

– Ты слишком могущественна, чтобы подчиняться кому-либо, кроме богов. – Несмотря на молчание убийцы, Крэмс продолжал рассуждать вслух. – Хотя не исключено, что это обычный договор. Между тобой и Алтом. Да, скорее всего, так оно и есть.

Вдалеке, чуть ли не у самой линии горизонта, показалась крохотная точка. Птица, случайно залетевшая в бесплодный край, была обречена, хотя и не подозревала об этом.

– Фаса не станет убивать сына. Она бы нашла другой способ. Богиня умна и опасна. Мужчина никогда не сравнится в коварстве с женщиной, потому что привык полагаться на грубую силу.

Кошка, сидящая у ног псевдо-Этана, продолжала внимательно слушать. Ей тоже нравилось это место. Оно напоминало пограничное состояние между явью и сном, когда нельзя точно сказать, спишь или нет.

– Убив меня, ты обманешь богов. Но рано или поздно грязная правда всплывет наружу. Этан не отступится от своих грандиозных замыслов. Мальчишка явно пошел в мать. Хитрец обвел меня вокруг пальца, ни разу не солгав. Уже одно это говорит о многом. Он начнет действовать, как только почувствует силу.

Точка-птица стала чуть больше. Теперь стало ясно – она направляется прямо сюда. Это могло быть случайностью, а могло и не быть. У хищников острое зрение. Не исключено, что орел или стервятник заметил добычу.

– И когда Алт поймет, что его обманули, он придет в ярость.

Спящий был согласен с некромантом во всем, кроме одного. Правда никогда не выплывет наружу. Выполнив задание, он проснется. И мир, спроецированный в его сознание, исчезнет. Может, он когда-нибудь вновь попадет в этот сон, такое иногда случается. Но за исключением нескольких общих деталей здесь уже все будет иначе.

– Хотя, судя по виду, тебя не волнует, что будет после. Ты словно не принадлежишь этому миру. Случайный гость, неожиданно появившийся и так же внезапно исчезнувший.

Впервые за разговор Спящий с искренним удивлением посмотрел на собеседника. Сколько он себя помнил, никто и никогда не высказывал подобных предположений. Некромант оказался первым, кто вплотную приблизился к пониманию того, кто живет не в истинной, а в вымышленной вселенной. Это было настолько необычно, что Спящий даже подумал: а вдруг он и сам ненастоящий, а всего лишь часть какого-нибудь сновидения? Но Спящий быстро откинул дикую мысль прочь. Сны порождают иллюзии, с которыми нужно уметь бороться. Тот, кто не способен на это, рискует в один прекрасный момент не проснуться, навсегда затерявшись в причудливых лабиринтах сна.

– И все же…

Не закончив начатую мысль, Крэмс неожиданно замолчал. Ему вдруг пришло в голову, что крохотная точка-птица может выжить в этой пустыне, если найдет мертвое тело. Как глупо – замахнуться на мировое господство, чтобы в конечном итоге быть убитым кошкой и съеденным птицей. Нет, определенно судьба решила жестоко посмеяться над ним.

Впрочем, капризная красавица забыла о главном. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. А для Крэмса смерть – еще не конец.

Далеко не конец…

– …в этом определенно что-то есть, – рассеянно закончил некромант.

После чего, бросив беглый взгляд в направлении приближающейся птицы, переключил внимание на кошку, продолжавшую как ни в чем не бывало сидеть в двух шагах от своей жертвы.

Она находилась так близко, что казалось: только протяни руку и дотронешься. Крэмсу вдруг захотелось прикоснуться к зверьку. Может, он решил убедиться, что кошка живая, или ощутить неведомую силу чуждого мира. Зачастую в последние минуты жизни в голову приходят странные мысли и желания. А обреченный совершает такие поступки, о которых никогда бы не подумал в нормальном состоянии…

Вообще-то Спящий не переносил, когда к нему прикасались. Чужие грязные руки не могут вызвать ничего, кроме неприязни и отвращения. И все же сейчас он сделал исключение. Тому, кто понял, что есть нечто большее, чем мнимая реальность, нечто такое, о чем может знать лишь истинный повелитель сна, можно пойти навстречу.

Крэмс не просто прикоснулся к кошке, а еще и погладил ее. Мягкая шерсть и тепло, исходящее от тела. Ничего особенного. Странно, что против хрупкого на вид создания оказался бессильным столь мощный артефакт, как сердце бывшего бога. А впрочем, чему удивляться? Если странная кошка пришла из другого мира, это все объясняет.

Одно хорошо: прежде чем прийти в это место, он выкинул сердце в болото. Когда-нибудь оно обязательно пригодится.

Когда-нибудь. Но не сейчас.

Потому что время, отпущенное Крэмсу, истекло. На руке, гладящей кошку, появилась тонкая линия. За ней вторая, третья. Спустя секунду их было уже так много, что зарябило в глазах. Поначалу блеклые, они превратились в некое подобие яркой светящейся паутины.

Крэмс ничего не чувствовал, с интересом наблюдая, как яркие линии поднимаются все выше и выше. Он понимал – это конец, но не испытывал страха. Боится лишь слабый и трус. Остальные воспринимают смерть как должное. Спокойно и отрешенно.

Паутине не понадобилось много времени, чтобы обвить тело жертвы, добравшись до шеи. Все было кончено меньше чем за минуту. Напоследок точки пересечения линий ослепительно вспыхнули, подарив блеклому миру прощальный всплеск тысячи крохотных солнц, и сразу погасли. Как будто их и не было вовсе.

Окаменевшее тело качнулось назад и упало на землю, рассыпавшись от удара на тысячу мелких осколков.

Спящий подошел к единственному, что осталось целым, – голове, несколько секунд с интересом рассматривал красивое спокойное лицо, размышляя о том, какими подчас удивительными бывают сны. А затем, прихватив ценный трофей, навсегда покинул это печальное место…

Тело Крэмса, обращенное в камень, не могло послужить кормом для заблудившейся птицы. Если судьба и посмеялась над некромантом, то не так жестоко, как могла бы.

* * *

Алт знал: ей будет невыносимо больно увидеть голову сына – и тем не менее лично принес трофей. Он пришел в огромный пустой зал, некогда поражавший роскошью, переходящей все мыслимые границы, а теперь превратившийся в огромное мрачное помещение, лишенное света и жизни.

Подошел к трону, на котором восседала великолепная королева, и бросил к ее ногам то, что еще недавно было живым человеком, а теперь превратилось в слепок далекого прошлого. Очередное подтверждение того, что над временем не властен никто, включая богов.

– Кто это сделал? – Фаса не сомневалась: рано или поздно это случится, но полагала, что Этан продержится дольше.

– Ты не знаешь его.

– Вот как?

За долгие годы совместной жизни она изучила мужа настолько, что могла безошибочно определить, лжет он или нет. Сейчас Алт говорил правду.

– Да. У каждого из нас есть свои маленькие тайны.

Фаса могла возразить, что к убийце ее сына не подходит дурацкое определение «маленькая тайна», но не стала.

– Ты ведь знаешь, я не прощу этого ни тебе, ни твоей «маленькой тайне».

– Да.

– Тогда зачем ты пришел?

– Когда-то давно я любил тебя.

– А его? – Богиня указала на голову.

– И его тоже. До того, как он переступил черту…

– Покусился на твою власть.

– На нашу власть.

– Пусть так. И что с того?

– Что с того? – Алт криво усмехнулся. – Ты меня спрашиваешь, что с того?

– Да. – Фаса говорила не ради выяснения отношений или поддержания беседы, а с единственной целью – не молчать.

Даже ссора с мужем была лучше, чем угнетающая тишина.

– Ты, наверное, забыла, что мальчишка собирался убить нас обоих?

– Нет, я ничего не забыла и не забуду. Просто знаю – кто-то должен был это сделать.

– Сделать – что?

– Срубить мертвое дерево, в тени которого уже много лет задыхается молодая поросль.

– Ты сумасшедшая.

– А ты знаешь, что я права, и боишься признать это.

Судя по обескураженному виду Алта, он не ожидал столь неожиданного поворота беседы.

– Ты всерьез считаешь, что нужно было сидеть сложа руки и спокойно ждать, пока любимое чадо придет и расправится с нами? Срубит «гнилых исполинов», чтобы занять их место под солнцем?

– Я знаю только одно – тебе не следовало убивать его. При желании всегда можно договориться.

– У меня не было такого желания.

– Да, не было. Тебе хотелось лишний раз доказать миру и себе, что ты – первый из первых, лучший из лучших. Великий и всемогущий Алт, расправившийся с собственным сыном чужими руками.

– Довольно слов!

– Я только начала.

– Нет!

– Ты смеешь мне приказывать? – Фаса смерила мужа презрительным взглядом.

Он собрался ответить что-нибудь резкое, но в последний момент передумал.

– Я сделал то, что считал нужным. И мне безразлично, что думают остальные.

– Здесь никого нет. Только я и ты.

– И даже ты.

– В таком случае передо мной лишь жалкая тень мужчины, которого я когда-то любила.

Раньше Алт обязательно бы вспылил. Пришел бы в такую ярость, от которой содрогнулись бы и стены этого замка, и весь мир. А сейчас он устал. Так, как устают старики, когда все вокруг становится им безразлично. Только в отличие от Фасы Алт не решался признаться себе, что давно и безвозвратно потерял интерес к жизни.

– Изменился не мир и окружение, а твое восприятие.

– Изменились мы оба. Причем до такой степени, что нам стало тесно в одном мире. И раз это последняя встреча, будем предельно откровенны – настало время раскрыть карты. Я знала, ты не успокоишься, пока не убьешь сына. Но надеялась, что у Этана хватит ума запутать следы.

– Он сам засветился.

– Да. И это самое странное. Как будто мальчик специально искал смерти.

– Отчаяние загнанного в угол зверя толкает и не на такие…

– Это не зверь, а частица тебя. Может быть, лучшая.

– Ну конечно…

Теперь, когда не осталось недосказанности, Алт почувствовал странное облегчение, словно избавился от стального обруча, сжимавшего голову.

– Лучшая частица, собравшаяся расправиться со своими корнями.

– Ты непереносим. – Фаса устало закрыла глаза.

Ей не хотелось спорить. Но раз уж начала, нужно довести до конца тягостный разговор.

– Вначале я собиралась уничтожить тебя тихо, без всякого шума. А затем передумала. Это тот самый случай, когда не важно, кто победит, потому что в конечном итоге проиграют все.

– Мы еще можем договориться.

– Нет! – В ее глазах вспыхнул прежний огонь. – Ты убил сына и все испортил.

– Все испортилось и без меня. Причем очень давно.

– Не важно. – Даже богиня порой может позволить себе быть нелогичной. – Мы перешли черту.

– Ты перешла. Я – нет.

– После убийства Этана оправдания ничего не стоят.

– Я не оправдываюсь. Ты просто не хочешь слушать.

Он прав. Если не во всем, то во многом. Дело не столько в Этане и Алте, сколько в ней самой. Но отступать некуда. Фаса приняла решение. И пойдет до конца, чего бы это ни стоило. Если не сделать этого сейчас, она уже никогда не решится. Лучше взорваться яркой звездой, чем медленно угасать, превращаясь в жалкое ничтожество.

– Давай закончим разговор ни о чем.

– И?..

– Выясним, останется ли в этом мире хоть что-нибудь после того, как боги сойдут с ума.

– Разве они еще не сошли?

– Давно. – Впервые за долгое время она улыбнулась. – Только пускай это останется между нами. Договорились?

– Хорошо. – Алт принял правила страшной игры.

– Смертные будут участвовать?

– А почему бы и нет? Можем начать с них. Я возьму на себя руководство армиями Альянса, ты – Хаоса, и посмотрим, кому достанутся лавры великого полководца.

– Альянс слабее.

– Ну конечно! Как же я могла позабыть! – Фаса понимающе усмехнулась. – Легкие победы не для великого Алта. Ладно, будь по-твоему, я возьму Хаос. Мне всегда нравились дроу. Было бы несправедливо в последней войне встать на сторону их врагов – светлых эльфов.

– И никакого вмешательства, только общее руководство?

– Да. Смертные друг против друга. Великое противостояние до последнего солдата. Беспощадное уничтожение всего живого. А когда на земле не останется ничего, заслуживающего внимания, поделим Сферу Хаоса, бросив в кровавую мясорубку демонов.

– Неплохо. А что потом?

– Потом? – Фаса равнодушно пожала плечами. – Да, в общем-то, ничего особенного. Останется кто-то один. Победитель на руинах погибшего мира. Можно начать все заново или навсегда исчезнуть.

– Ты и вправду безумна.

– И что с того?

– Ничего. Кроме того, что я принимаю твое предложение.

– Никогда не сомневалась в своем муже.

– Для этого не было повода.

– Разумеется, нет. Неужели блистательный Алт мог позволить кому-либо усомниться, что он первый во всем?

– Никогда.

– Ну, вот видишь. Это объясняет если не все, то многое.

– Кроме одного.

– Чего именно?

– Почему Этан засветился, позволив охотникам обнаружить себя.

– Не исключено, что у него были на то причины. – Как только речь зашла о несчастном сыне, оживившиеся во время разговора глаза Фасы потухли.

Напускное веселье двух усталых богов напоминало пир во время чумы. А за фальшивой маской веселья скрывалось нечто большее, чем страх или отчаяние. Нечто такое, чему нет определения ни в одном языке.

– Не исключено, что мальчик просто устал. В любом случае, правды нам уже не узнать. Можно лишь строить догадки.

Фаса устало смежила веки, давая понять, что разговор окончен.

– Прощай. – Ему тоже нечего было добавить к сказанному.

– Еще увидимся.

– Обязательно. – Прежде чем уйти, Алт в последний раз посмотрел на жену.

Она была не просто красива, она была ослепительно прекрасна. Такой может быть лишь истинная богиня.

«Мир многое потеряет, лишившись такой красоты, – не без сожаления подумал Алт. – Но победитель один. Кто-то должен уйти, растворившись во тьме. И этим кем-то будет не он».