Пампушка Кэт

Бранд Робин

Автор: Робин Бранд

Книга: Пампушка Кэт

Оригинальное название: Fat Cat

Серия: Вне серии

Переводчик: Дарья Кривенкова

Редакторы: Танюша Скоробогатова (с 1 по 13 главы), Дарья Кривенкова

Вычитка: Кактус

Художественное оформление: Ms.Lucifer

РОБИН БРАНД

ПАМПУШКА КЭТ

Аннотация:

Это был настолько смелый эксперимент, что кто-то может подумать, что он граничит с безумием.

Кэтрин Лок умна, амбициозна и... ну, скажем так, она далеко не худышка. Ведь ее всегда больше волновали ее мозги, чем тело. И именно мозги выбили ей дорогу к мечте: она ученица самого лучшего и конкурентоспособного научного класса школы, и именно там ей предстоит столкнуться лицом к лицу со своим самым ярым соперником – Мэттом МакКинни.

Парнем, который однажды уже разбил ее сердце.

Если план Кэт сработает, она определенно сорвет Джек-пот. Вы только подумайте, она получит обновленное тело и лучший образ жизни, главный приз на научной ярмарке и возможность поступить в любой колледж. А самое главное, она отомстит Мэтту МакКинни.

Но не стоит забывать хорошо известное всем ученым правило. Даже самые лучшие эксперименты могут выйти из-под контроля...

– Все вы – маленькие, хорошенькие машинки, – сказал нам мистер Физер. Сегодня он напялил на себя твидовый пиджак с белой рубашкой, закончив свой образ клетчатым галстуком-бабочкой, а его взгляд поверх очков для чтения был еще выразительнее. Поверьте мне, это было кошмарное зрелище. – Все вы знаете, как с легкостью проходить тесты, запоминать факты и перенимать знания ваших учителей... но знает ли хоть кто-то из вас, как это – думать по-настоящему? Что ж, мы выясним это.

Знаю-знаю, я должна сосредоточиться. Я должна, не сводя глаз, наблюдать за мистером Фризером, буквально читать по его губам, ловить каждое слово, что он произнесет. Его урок – это самая сложная штука за всю мою недолгую жизнь.

Но иногда некоторые части моего тела обретают свой собственный разум. На этот раз моего мозга напрочь отказывались слушать глаза. Они двинулись направо, высматривая в толпе до боли знакомое лицо. Ничего не могу поделать, они всегда так делают, и их совершенно не волнует, сколько раз я запрещала им так поступать. Так как эта «толпа» состояла всего из девяти человек, я с легкостью отыскала свою цель.

К сожалению, Мэтту МакКини именно в этот момент приспичило обернуться. Наши глаза встретились лишь на долю секунды – я тут же отвела глаза в сторону – но ущерб уже был нанесен. Я успела уловить его ухмылку, из-за чего мне захотелось заехать ему по голове каким-нибудь тяжелым, тупым предметом.

– Итак, мои требования к вам, – продолжил мистер Фризер.

Как будто это так необходимо. Каждый из нас давным-давно усвоил, на что нам придется пойти – уроки Особых Тем в Научных Исследованиях Физера просто легендарны. Может, потому что за последние годы хотя бы одного ученика рвет из-за пережитого стресса в первый же день занятий.

М-да, именно поэтому я только немного перекусила.

– Когда я называю ваше имя, вы поднимаетесь, закрываете глаза и выбираете картинку. Затем у вас будет один час на разбор вашей темы. Никакого интернета или любых других ресурсов. Никаких обсуждений с одноклассниками. Вы можете использовать только ваши мозги, положитесь на свой творческий потенциал. Вы можете сделать это, потому что настоящий научный прогресс приходит только с инновационным мышлением, а не пустым заучиванием фактов, предоставленных другими учеными. Альберт Эйнштейн верил, что воображение гораздо важнее знаний, и я с ним абсолютно согласен. Чтобы выйти за рамки наших знаний, нам нужно дать себе хороший пинок. Поняли?

Никто даже не потрудился ответить. Все мы были слишком заняты созерцанием папки, которую только что достал мистер Физер. Это – «Стопка» этого года.

«Стопка». Все наше будущее будет зависеть от нее и вариантов, которые нам достанутся. В случае мистера Физера «варианты» - это кипа вырезок из таких журналов, как «National Geographic»1, «Nature»2 и «Science»3.

Ели повезет, то вам может достаться картинка с чем-то, что действительно вас интересует. Для меня это «Насекомые и их коэволюция4 с растениями».

Я провела все лето, изучая эту тему в одной из биологических лабораторий института. Думаю, если мне и попадется другая тема, которая даже отдаленно не затрагивает растения или жуков, то я все равно смогу использовать полученные знания о фи́говых осах.

С другой стороны, всегда остается шанс, что вам попадется что-то настолько далекое от вашего поля деятельности, что в итоге вы закончите как Джордж Джармин, который в прошлом году после выбора темы на всех парах несся в сторону туалета.

Вся проблема в том, что если вы провалитесь, то сразу же можете рассчитывать на карьеру бубнилы в лаборатории какого-то мутного колледжа в городе, о котором никто и никогда не слышал. Можете даже не надеяться получить приглашение в нормальный колледж. Но если вы хорошо выполните свою работу – очень хорошо – то мало того, что вы получите персональные рекомендации мистера Физера, вы еще и сможете выставить свой собственный проект на научной ярмарке, а затем выйти на международный уровень. Многие студенты Физера достигли этого. В случае победы появляется большая вероятность получить стипендию в одном из очень «сильных» колледжей, и даже такие люди как я в конечном итоге могут оказаться в Массачусетском технологическом институте, или Дьюке, или же в Гарварде. Так что да, это очень много для нас значит.

Нам всем уже не терпелось вытащить свою тему, но мистер Физер еще не закончил со своими правилами.

– Это не какая-нибудь там коллективная работа, – продолжал он. – Это соревнование. Это ваш шанс доказать остроту вашего мышления и истинную преданность науке. Следующие семь месяцев каждый из вас будет работать один, и никто не смеет раскрывать свою тему другому. Я буду единственным человеком, с которым вы можете посоветоваться до марта, когда придет время раскрыть свой проект на научной ярмарке. Всем ясно? Отлично. Мисс Чанг, мы начнем с Вас.

Линдси вытерла ладони о штаны и медленно двинулась вперед. Вид у нее был такой, будто её на расстрел вели. Она остановилась перед столом Физера, снова вытерла руки и потянулась к «Стопке».

Мистер Физер следил за ней как сокол за добычей, чтобы уж точно быть уверенным в том, что она не подглядывает. Линдси вытащила фотографию, прижала к своей груди и понеслась обратно на свое место, даже не посмотрев. А ее стратегия не так уж плоха – если ты не видишь, что тебе досталось, то и не выдашь противникам своей слабости.

Затем по очереди вызывали Фару, Александру, Марго и Ника. Потом настала моя очередь.

Я поднялась со своего места и двинулась вперед между лабораторными столами. И именно в этот момент я почему-то подумала о своей заднице. И о том, как Мэтт МакКини сейчас на нее пялится. Он наверняка заметил, что с последнего раза, как он ее видел, она немного уменьшилась в размерах. Ох, спасибо тебе большое, лето, за четыре килограмма, которые я сбросила. Что поделать, если бы вы работали в лаборатории так усердно, как это делала я, то у вас бы тоже не осталось времени ни на что другое, кроме как на торговые автоматы и забегаловку «Молочная Королева». Вы просто посмотрите на людей, которые работают в лабораториях. Да они же все худышки.

Я встала перед столом мистера Физера и заметила, как дрожат мои руки. Я думала о своем будущем и о том, как оно изменится после этого. Хотя кого я обманываю? Я больше думала о своих булочках и о том, что надо натянуть рубашку пониже, чтобы прикрыть их. Наконец я закрыла глаза и потянулась к «Стопке». В тот момент я услышала, как Мэтт откашливался. Этот идиот будто изо всех сил сдерживал смех. Моя рука дернулась, и судьба преподнесла мне подарочек в виде другой темы.

Я была не в силах взглянуть на листок, поэтому я подобно Линдси прижала его к груди и вернулась на свое место. Теперь главное начать дышать.

Следующим был Мэтт. Мистер Небрежность. Мистер Напыщенный-Индюк. Мистер Я-Выйграл-Больше-Ярморок-Чем-Вы-Все-Вместе-Взятые. Он вытащил карточку, взглянул на нее и улыбнулся. Улыбнулся. Не к добру это.

Это заставило меня посмотреть на свою собственную тему и… ЕТИТЬ ТВОЮ НАЛЕВО. Этого просто не может быть. Я перевернула листок и положила его на стол. Я слышала, как кровь стучит в моих ушах.

Мэтт МакКини не может победить меня в этом году. Это просто моя мантра на этот год. Я победила его лишь однажды и клянусь, это была худшая ночь в моей жизни. Но знаете, было бы круто на этот раз выиграть и порадоваться больше пяти минут.

Киона и Алиссия были следующими, и обе выглядели белыми, как полотно. Ну, вот и все.

– Найдите себе тихий уголок и приступайте, – сказал мистер Фризер. – Ваш час начинается, – он взглянул на часы, – Сейчас.

Все тут же кинулись искать себе место для работы. Я выбрала небольшой уголок между стеной и картотекой и плюхнулась на пол. Поняв, что пора взглянуть в лицо реальности, я опустила взгляд на свой лист с заданием.

Изображение на картинке было хуже, чем я могла представить.

Голые Неандертальцы.

Хотя нет. Беру свои слова обратно. Это не Неандертальцы, это кое-кто более древние – эректусы5, если быть точнее.

Заголовок гласил «Люди 1,8 миллионов лет назад». Прекрасно. Эта тема скорее связана со мной, чем с моими фи́говыми осами.

А судя по самодовольной улыбке Мэтта, ему наверняка досталась его любимая тема – астрономия. Наверно, снимок, сделанный с космического телескопа «Хаббл», или изображение какой-нибудь экспедиции с Марса, или смоделированная черная дыра. Что-то легкое, гениальное и не требующее особых усилий. Ему всегда достаются подобные темы.

Так, я должна собраться, мне стоит думать не о нем, а о себе. Я снова уставилась на свою картинку.

Это было представление художника о том, как должны были выглядеть эти люди. На картинке было изображено трое мужчин и одна женщина на каком-то лугу. Все они были худыми, мускулистыми и загорелыми… и я уже упоминала о том, что они были голыми?

Они окружили мертвого оленя и пытались отбить его у стаи саблезубых гиен, которые хотели отобрать добычу. Один мужчина кричал. У женщины в руках было одно единственное оружие – камень – и она замахивалась им на гиен. Люди, которые занимаются антропологией, где больше важны те, кто уже вымерли, оценили бы эту сцену. Но это однозначно не мое.

Голые человечки и гиены. Просто отлично. Вокруг вот этого и будет крутиться вся моя жизнь последующие семь месяцев. На тот момент я уже готова была засчитать еще одну победу на научной ярмарке Мэтту.

Но это было до того, как я поняла, как это все может идеально для меня сложиться.

По окончанию нашего занятия Аманда ждала меня перед классом.

– Ну, как оно?

– Восхитительно. Мне сейчас же нужен Сникерс.

– Ох, даже так? – спросила она, явно оживляясь. – Ну, что пошлем диете прощальный поцелуй?

– Эм... Именно! – я была уверена, что если она узнает, что на самом деле твориться у меня в голове, то это тут же повергнет ее в шок.

– Слава Богу, – сказала Аманда. – Не обижайся, Китти Кэт, но ты в последнее время уж жутко раздражительной стала. Думаю, некоторым людям просто необходим сахар и углеводы.

Из класса вышел Мэтт и кинул нам обоим.

– Привет, Аманда. Кэт, до встречи.

Естественно, никто из нас ему не ответил. Обычно Мэтт был более-менее дружелюбным к нам только тогда, когда поблизости находился парень Аманды, Джордан. Они были в одной команде по плаванью. Джордан всегда рассказывает нам, какой Мэтт «надежный» и «добросовестный», что бы это ни значило. На самом же деле, он дурачил большинство людей. Все они думали, что он всего-навсего милый, очаровательный парень, который в придачу ко всему еще и гениальный ученый.

Но нас с Амандой было не одурачить. К сожалению, мы не могли поделиться своим мнением насчет него с Джорданом или кем-либо еще. Люди верят только в то, во что хотят верить. И это напрямую относиться к Мэтту.

– Он выглядит как-то особенно хорошо сегодня, – сказала Аманда, наблюдая за тем, как он исчезает в толпе. – Черт, наверно, узнал, что такое расческа.

– Я тебя умоляю, давай поговорим о чем-нибудь другом?

– Давай, – сказала она. – Я недавно написала еще один стих. Хочешь послушать?

Она зачитала его мне по дороге к автоматам с едой. Это был один из ее стихов из серии о потаенных уголках души неодушевленных предметов. Данный экземпляр повествовал нам о проблемах блендера.

Эй, не смейтесь! Хотя я передумала, можете посмеяться. Эти стихи смешные, но если заглянуть в суть, то они еще невероятно милые и иногда грустные. Блендер, согласно этому стиху, может касаться пищи, но не имеет возможности попробовать ее. В то же время он перемалывает все подряд, превращая это в консистенцию, которую он может усвоить, но ее тут же забирают от него.

– Вечная перемолка, – закончила Аманда. – Никакого удовлетворения.

Мы обе кивнули, давая стихотворению молчаливую оценку.

– Мне очень понравилось, – сказала я ей. – Это почти так же круто, как и тот стих о раскладном кресле.

– Ага, – согласилась Аманда. – Но то уже классика.

Когда мы дошли до автоматов, я купила не только Сникерс, но и Батефингер6 с парочкой пачек арахисового M&M's.

– Воу, – сказала Аманда. – А ты не шутила.

Я разом откусила половину Сникерса и с набитым ртом сказала:

– Сейчас поймешь.

Я заставила ее ждать, когда мы очутимся в безопасности – в ее машине – поскольку я никак не могла позволить мистеру Фризеру или кому-то еще увидеть, как я показываю ей фотографию. Не поймите меня неправильно, его помешанность на секретности прекрасна. Я даже благодарна ему за это, ведь никто так и не узнает тему моей работы до марта следующего года, но держать это в тайне от Аманды было выше моих сил.

Как только мы уселись, я вытащила фотографию из рюкзака.

– Оу, – сказала Аманда.

– Вот именно, – ответила я.

Аманда показала пальцем на парня, который находился ближе всего к мертвому оленю.

– А вот он вроде как горяч.

– Ты издеваешься?

– Что? – спросила она. – Прекрасная задница. Прекрасные ноги... Я бы хотела как-нибудь пересечься с ним.

– Я запомню это.

– Только Джордону не говори, что я так сказала.

Я прикончила свой Сникерс и принялась за Батефингер. Я рассказала Аманде, как все это произошло, и по мере объяснения мой мозг начинал, наконец, понимать, что именно я должна буду сделать.

Людям всегда было любопытно, как совершаются научные открытия.

Им нравиться истории о том, как на голову Ньютона упало яблоко (миф), или о том, как Архимед выскочил из ванной и принялся бегать нагишом по улицам, горлопаня: "Эврика!" (Проверенно!) (Правда.) (К сожалению, для моих соседей).

Для меня же переломным моментом стала убийственная задница неандертальца.

Но не парня, которого заметила Аманда, а девушки.

Когда мистер Фризер крикнул: «Осталось 10 минут», на меня накатила волна паники. В моей голове не было ни одной стоящей идеи.

А другие, тем временем, не останавливаясь, строчили что-то в своих блокнотах. Ну, естественно, все, кроме Мэтта, который просто сидел, перечитывая то, что уже написал.

Я зажмурилась. Это было ужасно. Я молча начала молить своих новых голых друзей дать мне хоть немного вдохновения – хоть что-нибудь.

Первым, что я заметила, как отрыла глаза, были булочки этой барышни. Да и остальных девушек тоже. И почему-то мне вздумалось, что она действительно крута. Ну, для доисторической бабы. Сильная, решительная, в любой момент способная швырнуть камень в любого, кто подберется к ее добыче. Парни же просто орали с обеспокоенными лицами.

Еще она была худой. Она была не тощей, как модели, а эталоном здоровой худобы, как спортсменки. Она выглядела так, будто может бегать и охотиться не хуже мужчин – а может, даже и лучше.

И затем я осознала: я хочу быть такой, как она.

В смысле, я не хочу бороться с саблезубыми гиенами только для того, чтобы добыть хоть какую-то еду. Я хочу выглядеть как она. Я хочу – и я знаю, что это звучит невероятно мелочно, но наука не терпит вранья – я хочу хоть раз в жизни почувствовать, как это выглядеть... хорошо. Ну, или на худой конец, лучше, чем сейчас. Может, даже красивой, если это вообще возможно.

Нет, я не страхолюдина, но я и не глупая. Я полностью осознаю, какими глазами люди смотрят на меня. Я могу часами укладывать свои волосы, делать безупречный макияж и одеваться в те вещи, которые хоть немного будут скрывать мои складки, но правда в том, что я все равно останусь пампушкой, и всем это хорошо известно. Я просыпаюсь с утра и будто надеваю на себя гигантский костюм пампухи. Если бы я только могла найти, где на нем находится молния, я бы выбралась из него и, наконец, начала бы жить нормальной, полноценной жизнью.

И это было моей «эврикой».

Эта абсолютно обнаженная женщина, представшая перед нами во всей своей красе, заставила меня заметить, какой худой, подтянутой и сильной она была. Она привела шестеренки в моей голове в движение.

Когда антропологи или судебные палеонтологи находят чей-то скелет, они приносят его в лабораторию и с помощью глины пытаются выстроить то, как человек выглядел при жизни. Они становятся перед выбором, сколько надо прибавить человеку мышц и мяса, чтобы восстановить его личность, но дело в том, что они никогда не делают из людей пухлешей.

А все потому, что скелет каждого человека может выдержать определенное количество веса, правда ведь? Небольшой скелет получит одно количество, а более крупный – другое.

Это заставило меня задуматься, что же ученые будут делать с моими костями, если найдут их через пару тысяч лет. Они сконструируют тело, которое будет соответствовать для моего скелета, и утверждать, что я выглядела именно так. Но они будут не правы. Потому что они не учтут все пиццы, мороженые и шоколадки, которые на протяжении многих были моими личными материалами для возведения данной версии меня.

Вот тогда я и поняла, что собираюсь сделать. Я понимала, что если я действительно сделаю это своим проектом, то мне нужно отнестись к нему как можно серьезней. Я не смогу дать попятную. Я не смогу мухлевать. От этого зависит моя оценка и научная выставка, так что я должна буду любыми способами воплотить его в жизнь. Как только я сделаю это – как только я изложу свою идею на листке и превращу ее в одну из исследовательских тем – у меня не будет другого выбора, кроме как начать действовать.

Мистер Фризер сказал, что хочет глобальных идей. Он хочет, чтобы мы пнули себя под зад и использовали творческий подход. Он хочет, чтобы мы окунулись в наши проекты с головой, чтобы мы вложили в них все свои мозги, тело и душу.

Ну, по крайней мере, вы не сможете найти темы еще более соответствующей этому описанию.

– Я сделаю это, – сказала я Аманде. – Я стану доисторической девушкой.

– Так... и что это значит? – спросила Аманда.

– Во-первых, никаких конфет, – сказала я, доедая свой Батефингер. M&M's я засунула в рюкзак, приберегая на потом. – Никакой современной кухни, в любых ее проявлениях – только натуральные продукты, которые можно было найти в те далекие времена. Например, орехи, ягоды...

– То есть, ты собираешься питаться ягодами да орехами следующие семь месяцев? – спросила Аманда. – У тебя что, крыша поехала?

– Я уверена, что они кушали и другие вещи, – сказала я. – Вот, смотри, дохлый олень.

На лице Аманды появилось гримаса.

– Превосходно.

– Ну, и, наверное, овощи и еще куча-куча всего полезного.

– Значит, ты хочешь сказать мне, что переходишь на другую диету?

– Нет! Я не об этом. Ну... не совсем об этом. Это будет настоящим научным экспериментом. Я буду своим собственным подопытным кроликом. Это касается не только еды... Я собираюсь отказаться от всего, что хоть как-то имеет отношение к современности. От компьютера, телефона, машины, телевизора...

– И что же ты собираешься доказать этим экспериментом? Кроме того, что ты поехавшая, – перебила меня Аманда.

– Это все перевернет верх дном – докажет, что в какой-то момент мы слишком далеко зашли на своем пути к техническому прогрессу и позволили себе стать слишком ленивыми и дряхлыми.

– Прошу прощения, но я считаю, что мой iPod это просто жемчужина эволюции.

– Ты только посмотри на нас, – конечно же, я имела в виду "посмотри на меня". – Мы довели себя до такой степени, что страдаем всеми этими современными болезнями. Ожирение, сахарный диабет, рак, порок сердца...

– Древние люди не страдали от этого только потому, что жили недостаточно долго. Их просто-напросто в самом рассвете лет разрывали на части дикие звери.

– Да, но я все же уверена, что если бы мы вернулись к более простому образу жизни, все было бы намного лучше.

– Радость моя, прости, но я чувствую, что обязана сказать тебе: ты слишком далеко зашла.

Я улыбнулась. Чем больше мы говорили об этом, тем больше я понимала, как необходимо это сделать и что это именно то, что мне надо. Какая-то банальная тема не произведет никакого впечатления на мистера Фризера или судей на научной ярмарке – особенно если я соревнуюсь с Мэттом. Мне просто необходимо претворить в жизнь этот проект.

– К тому же, – продолжала Аманда, заводя свою древнюю желтую "Мазду", – ты не можешь просто взять отказаться от всего. Без некоторых открытий человечества просто невозможно представить нашу жизнь.

– Каких, например?

– Например, без водопровода. А как же электричество? А мыло? Ты же не собираешься по ночам натирать себя грязью? Да, и согласно твоей логике, в кровати тебе теперь тоже спать нельзя. На полу спать собираешься? А ковры-то можно использовать?

– Точно, – сказала я, доставая свой блокнот. – Давай, продолжай. Я записываю, – до следующего урока у мистера Фризера оставалось около сорока семи часов. Не помешало бы провести несколько предварительных исследований, прежде чем официально заявлять свою тему. У меня была куча работы.

– Хорошо, – ответила Аманда, задумываясь. – Ты сказала, что никаких машин, но у них же были колеса? Почему бы не сымпровизировать? Может, ты сможешь ездить на велосипеде вместо этого?

– Ага, а потом мистер Фризер поймает меня и выдаст что-то вроде: «Ох, Мисс Лок, а я и не знал, что пещерные люди разъезжали на велосипедах.» Даже не думай об этом. Мне придется ходить только пешком.

– Что, везде? А что если темно будет? Или тебе придется идти километров тридцать, а на улице будет ливень с грозой? Ты же не собираешься подвергать себя опасности?

– Логично. Возможно, мне придется сделать парочку исключений. Меры предосторожности соблюдать все-таки надо.

– Ага, и не забудь включить в этот список исключений телефон. В смысле, я не заставляю тебя пользоваться им, но ради чрезвычайных ситуаций ты должна держать их при себе.

– Верно, – сказала я, записывая это в свой блокнот. – Так, идем дальше.

Всё новые и новые идеи буквально лились из меня. Все эти вещи, связанные с безопасностью, практичностью и просто необходимыми удобствами – как душ – определенно усложняли мою задачу.

– И когда же начнется это безумие? – спросила Аманда. – Ну, поедание всяких листьев, ягод и тому подобное?

– Не знаю. В среду ночью. Может, в четверг, – ...мыло, шампунь, зубная паста... – Для начала я хочу убедиться, что мистер Фризер одобрит мою идею.

– Отлично, – сказала Аманда. – Мы тут с Джорданом говорили о тебе на последнем уроке.

Она сказала это таким радостным и невинным голосом, что меня бы это насторожило, если бы я не была занята. Я знала, что она с Джорданом ходит на урок писательского мастерства во время моих занятий у Фризера, так что я как-то об этом особо и не задумывалась.

– Что ты делаешь завтра вечером? – поинтересовалась Аманда.

...Телефон, темнота, непогода...

– Привожу весь этот проект в божеский вид. А что?

...Холодильник, мягкая кроватка, одежда, обувь...

– Мне просто кажется, тебе необходимо отдохнуть. Часик или около того. Может, стоит передохнуть за ужином.

Наконец, какое-то врожденное чувство самосохранения взяло надо мной верх, и я поняла, что что-то тут не так. Голос Аманды был примерно на пол октавы выше, чем обычно, а это очень, очень плохой знак. Все дело в том, что моя лучшая подруга ужасная лгунья. Я отложила ручку и переключила все свое внимание на нее.

– Так, что происходит?

– Ничего, – сказала она, но уж слишком беззаботно это прозвучало. Она прищурилась и сконцентрировала свое внимание на дороге, будто она внезапно стала для нее самой важной вещью в мире. – Просто у нас с Джорданом завтра годовщина.

За последние пару дней мы стерли эту тему до дыр – она прекрасно знает, что мне об этом известно.

– Эмм... и?

– И мы собираемся поужинать. Мы подумали, и может, ты присоединишься к нам?

– Ты не думаешь, что это немного странно? Мне кажется, Джордан захочет побыть с тобой наедине. Это ваш праздник, как-никак. Разве нет?

– Вообще-то, это была его идея, – Аманда взглянула на меня. Она будто превратилась в комочек нервов. – Я серьезно. Ты ему нравишься.

– Да-а, он мне тоже, но я все же уверена, что не хочу вам мешать.

Она свернула налево.

– Ох, ты и не будешь. Мы отпустим тебя сразу же после ужина. Мы просто подумали ... – Аманда взглянула на меня и, увидев, что я не купилась на это, вздохнула и бросила эти бесконечные попытки вранья. – Ладно, ты меня раскусила. Понимаешь, тут такое дело. У Джордана есть один друг...

– Нет. Стоп. Не продолжай.

Вместо того, чтобы замолчать, она затараторила.

– Он сказал, что этот парень очень хороший – они в одной команде по плаванью, и Джордан думает, что вы двое прекрасно поладите...

– Нет, нет и еще раз нет.

– Ну же, Кэт! Всего разок?

Аманда находилась в глубоком заблуждении, считая, что я могу понравиться хоть какому-то парню – она была уверена, что где-то там есть чувак, мечтающий встречаться с толстушкой. Но вместо того, чтобы опять затевать этот бессмысленный спор, я придумала себе отговорку.

– Ты меня вообще слушаешь? У меня куча работы. К этому проекту надо приложить массу усилий – он должен быть идеальным.

– Успеется! И он будет идеальным. Китти Кэт, это же всего час или два...

– Я не могу. Если я не потружусь на славу сейчас, то весь семестр будет для меня ночным кошмаром. У меня занятия у Фризера, потом Продвинутая математика7, а еще химия8...

– Да знаю я, но я все-таки за тебя переживаю. Когда ты в последний раз делала хоть что-то помимо похода в школу, на работу или исполнения домашнего задания?

– Ну, что тут поделать, я очень организованный человек.

– Да, я понимаю это, но тебе не кажется, что ты напрочь забываешь о такой штуке как социальная жизнь?

– Ой, меня это не волнует.

– Вот это меня и беспокоит, – ответила она. – Ты же знаешь, как я счастлива с Джорданом?

– Да, и я очень рада за тебя. Он отличный парень.

– В мире много отличных парней, – сказала она, останавливаясь перед больницей. – Прости, но я боюсь, что в один день ты проснешься вредной, озлобленной старухой с кучей научных наград и полным отсутствием личной жизни. А потом ты проведешь всю ночь в рыданиях, что напрасно потратила свою жизнь.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Это самая ужасная история, которую я слышала.

– Ага. Пожалуй, я назову ее «Она не слушала свою подругу».

Я поблагодарила Аманду за то, что повезла, и вылезла из машины. Но она так просто сдаваться не собиралась. Когда я ступила на ступеньки, она опустила окно и крикнула:

– Хотя бы подумай об этом.

– Нет.

– Но как же наши дети будут расти друг с другом, если ты не собираешься ходить на свидания? Кэт?

Я помахала ей рукой и забежала в здание.

Аманда лелеет в своей голове мысль о том, что мы обе пойдем в один и тот же колледж, встретим там своих будущих мужей (хотя, как она сказала: «Если Джордан хочет, то он тоже может претендовать на это место. Я пока не исключаю его»), затем переедем в один и тот же город, устроимся на работы своей мечты – я – ученым или врачом, если не передумаю посвятить себя науке, а она – поэтом/писателем или же профессором в сфере английского языка – и, конечно же, у нас обеих будет как минимум по двое детей. Все мы в итоге будем жить долго и счастливо, наши дети будут дружить, а мужья по очереди готовить барбекю. Мы же с Амандой будем печь печенья, и болтать ночи напролет.

Ну, здесь, безусловно, есть моменты, которые мне очень нравятся. Мне всегда было интересно слушать, как Аманда выдумывает рассказы о нашем с ней будущем. Мне нравиться то, каким человеком она меня воображает. Ну, кроме той истории, в которой я озлобленная, одинокая старуха.

Думаю, то, что она – а теперь видимо и Джордан – хочет найти кого-то для меня, – не смертельно. Но даже если бы я сама хотела этого, они оба упрямо игнорируют один факт: я ни в жизнь не понравлюсь ни одному одинокому парню. В смысле, я встречала таких ребят, которые были добры ко мне, но никогда никто из них даже не думал обо мне в романтическом плане.

Может, Аманда с Джорданом настолько привыкли ко мне, что они просто не видят меня так, как окружающие. Наверно, мне стоит воспринять это как комплимент. Хотя, скорее всего, мне просто так легче. Ведь лучше вообще никуда не идти, чем потом разочаровываться и жалеть о содеянном. Или хуже того, собирать по крупицам свое разбитое сердце.

Мне было достаточно прошлого раза, спасибо.

Прежде чем спуститься на цокольный этаж, я забежала в столовую и прихватила вкусняшек. Эй! Все же любят перекусить после школы.

Брови моей мамы взлетели вверх, когда я вошла, таща свой ценный груз. Я сказала ей то же самое, что и Аманде. А именно: «Сейчас поймешь.»

Но в тот же момент у нее зазвонил телефон. Естественно, ей нужно было взять трубку. Ее коллега Нэнси тоже болтала по телефону, поэтому я просто передала им обеим пакет с чипсами и парочку шоколадок. Затем я достала свой перекус и принялась за работу.

Моя мама – одна из фармацевтов Токсикологического Центра – это то самое место, куда вы позвоните, если ребенок, с которым вы нянчитесь, наестся собачьего корма. Ну, или если вам станет интересно, может ли у вас выскочить сыпь, если вы распылите автозагар поверх крема от прыщей. И все в этом духе. А еще вы можете поинтересоваться, что делать, если вас укусила гремучая змея, ужалил скорпион или напали пчелы-убийцы – Боже, до чего ж опасен этот мир. Все-таки хорошо знать, что вы в любой момент можете позвонить кому-нибудь и заорать: «Помогите! Мое лицо похоже на пляжный мяч!», и спокойный голос вам ответит, что делать в данной ситуации.

И прямо сейчас Нэнси настоятельно рекомендовала кому-то сию секунду бежать в больницу, в то время, мама спокойного утверждала, что «нет, несмотря на то, что написано на каком-то там сайте, промывание волос в грейпфрутовом соке не ускоряет их рост». Вот оно, еще одно доказательство того, что нельзя верить всему, что написано в интернете.

Как только они обе повесили трубку, напряжение в комнате заметно спало. Я подошла к маме и обняла ее.

– Привет, милая. Как дела в школе?

– Неплохо, – телефон снова зазвонил, и она сняла трубку.

– Симпатичный костюмчик, – сказала Нэнси. – Новый?

– Ага.

– Он тебя очень стройнит.

– Спасибо, – хоть мы обе прекрасно понимали, что в мире нет такого количества черного цвета, чтобы заставить меня выглядеть стройной, это было мило с ее стороны.

Следующие пол часа телефон трезвонил без остановки. Я в это время занялась систематизацией и сортировкой почты.

Наконец наступило затишье. Забавно, как в одно мгновение все эти несчастья сменяются штилем.

– Итак, – сказала Нэнси, – есть какие-нибудь сплетни, которыми ты хочешь поделиться?

– Хм, думаю, нет.

– Что, никаких ранений, взрывов или преступлений против моды?

– Неа.

– Кто ходит с тобой на занятия? – спросила мама.

– Все те же.

– Мэтт? – поинтересовалась Нэнси.

– А куда ж без него? – Одна из особенностей изучения научных предметов состоит в том, что вы всегда делите уроки с одними и теми же людьми. В нашей школе примерно две тысячи человек, но я знаю максимум тридцать. И провожу время только с двумя из них.

– Все-таки мне как-нибудь надо встретиться с этим мальчиком, – сказала Нэнси. – А то я уже представляю его с рогами и огромным горбом.

– Он почти так и выглядит, – сказала я.

– Кэт, а ну-ка прекрати! – сказала мама. – Почему ты так плохо к нему относишься? Вы раньше так хорошо дружили.

– Ага, какая я негодница. Ведь агрессия только с моей стороны и исходит.

– Он всегда так добр ко мне.

– Ох, я и не сомневаюсь.

Потом телефоны зазвонили вновь, и все мы вынуждены были вернуться к работе.

Это уже не первый раз, когда моя мама пытается пристыдить меня за грубое отношение к Мэтту. Я никогда не рассказывала ей про то, что он сделал. Об этом знает только Аманда, и то потому что она присутствовала при этом. Собственно, поэтому маме было трудно понять, что изменилось в наших отношениях. Ей известно только то, что в один момент Мэтт перестал быть частью моей жизни, и его заменила Аманда. И поверьте мне, я безумно благодарна за это – Аманда гораздо лучший друг, чем Мэтт.

Мое терпение кончалось. Во время маленького перерыва я достала фотографию и показала ее им. А заодно поведала свой план.

Мама с Нэнси переглянулись.

– Что? – спросила я.

– Ты уверена в этом? – спросила мама. – Может, стоит попробовать что-нибудь попроще?

– В смысле? Да это же фантастическая идея! Я думала, ты будешь в восторге. Да и уже слишком поздно – я уже сказала мистеру Фризеру, что берусь за этот проект.

– Ну, я думаю, нам стоит обсудить это, – сказала она.

– Не обижайся, – сказала Нэнси, – но я сильно сомневаюсь, что ты продержишься хотя бы неделю.

– Почему это?

– Твое тело навряд ли примет такого рода надругательство.

– Это не надругательство. Все даже наоборот. Я вернусь к тому образу жизни, который мы и должны вести.

Она кивнула на мою баночку диетической колы.

– Как часто ты пьешь это?

– Не знаю. Четыре раза в день. Или пять.

Нэнси присвистнула.

– Это будет ужасно трудно, дорогая, – покачала головой мама.

– Почему?

– Несколько лет назад я пыталась бросить пить кофе, – сказала Нэнси и подняла свою кружку. – Видишь, как далеко я продвинулась.

– Абстинентный синдром9 может быть ужасен, – согласилась с ней мама.

– Ужасен? – усмехнулась Нэнси. – Да мой муж грозился съехать от меня в отель, если я сию секунду не сяду к нему в машину и он не отвезет меня в Старбакс. Мне жаль говорить это, Кэт, но тебе будет еще хуже.

– Почему же?

– Все эти вещи, от которых ты собираешься отказаться, полны искусственных подсластителей и добавок, а это уже особая разновидность наркотиков. Многим действительно трудно отказаться от этого. Ты уверена, что готова?

Мда, будто они сейчас увеличили мою уверенность.

– Я должна, – сказала я, во рту совсем пересохло. – Это мой проект.

– Ладно, – сказала Нэнси, пожав плечами. – Тогда я могу лишь пожелать тебе удачи.

– Мы еще поговорим об этом, – сказала мама. В тот же момент оба телефона зазвонили. Спасибо тебе, Господи, за чужие страдания.

И, конечно, когда рабочий день подошел к концу и мы отправились домой, мама всю дорогу засыпала меня теми же вопросами, что и Аманда. А как же это? А как же то? И несмотря на то, что у меня не было ответов на все ее вопросы, когда я наконец села за свои исследования, я была на сто процентов уверенна, что все будет хорошо.

По крайней мере, я надеялась на это.

Кто ж знал, что все это полетит к чертям?

Все-таки забавно осознавать, что ты можешь быть тупым, но не понимать это до тех пор, пока станет слишком поздно.

Хотя, нет. Вообще-то это не забавно.

Я потратила последние пару часов на исследования данной темы и окончательно убедилась в том, что я совершила просто колоссальную ошибку.

Серьезно, вы знаете, что ели эректусы? Что? Вы уверены, что они питались вкуснейшими фруктами, овощами, орехами и ягодами?

Эм, боюсь вас огорчить, но нет.

Они. Питались. Падалью. Падалью! Если Вы не знаете значения этого слова, то это дохлые, разлагающиеся животные.

Та самая картинка? Ага, на ней были изображены не люди, защищающие свою добычу от гиен, а люди, пытающиеся украсть эту самую добычу. Видимо, эректусы не особо увлекались охотой. В основном они жили за счет корней, клубней и прочей растительности. Ну, и остатков мяса, которое им удавалось украсть у хищников. А это значит, что они добирались до мяса только к тому времени, когда оно уже было благоухающим, протухшим и червивым.

Нет-нет, не думайте, свежие продукты тоже входили в их рацион. Например, насекомые, птенцы, украденные из гнезд, а иногда им перепадал и кролик, которого они могли заманить в ловушку и забить до смерти палками. Но если посмотреть правде в глаза, в основном они занимались тем, что прятались и пытались украсть еду у более удачливых созданий.

И...ИИИ... у них еще не было огня! Нет огня! Сырое мясо! Восхитительно! Мне крышка!

– Может, просто стоит отказаться от этого проекта? – спросила Аманда, когда я ей позвонила.

– Я не могу!

– И что ты будешь делать? Лазить по мусоркам в поисках объедков? Послушай, Кэт, иногда надо просто отступить.

У меня скрутило живот, и мысли о протухшем мясе были тут не причем. Я никогда не падала лицом в грязь, когда дело касалось науки, и, конечно же, я не могу отступить сейчас.

– Должен быть какой-нибудь выход из этой ситуации, – оправдалась я.

– Ага, конечно, есть, если ты готова закончить свой эксперимент в неотложке. Давай посмотрим правде в глаза – другого варианта нет.

– Я должна нарыть еще немного информации, – бросила я ей. – Пока.

Выход должен быть.

Я не отдам Мэтту победу без боя.

– Воу, а я думала, что это давно забытая картина, – Аманда указала на кучу перепутанных волос, которые я еле как заплела в хвостик. Из-за того, что я всю ночь пыталась найти хоть какую-нибудь зацепочку в своем проекте, мне удалось проспать всего три часа, а благодаря этому я проснулась слишком поздно и не успела как следует высушить и уложить волосы.

– Привыкай, – сказала я. Мой голос был хриплым от недосыпа. – У пещерных людей не было средств для укладки.

– Значит, ты все еще не отказалась от этой идеи?

– Я не знаю. Я до сих пор ума не приложу, что мне с этим делать. Мой мозг напрочь отказывается работать.

– Держи, – Аманда достала баночку диетической колы. – Я подумала, что тебе захочется вот этого.

– Ох, спасибо тебе огромное, – я сделала большой глоток. Мне нужно было как можно больше кофеина. Первым уроком у меня была история с мистером Алленом, единственным в мире учителем-зомби. Аманде удалось избежать его уроков в этом году, потому что его предмет не вписывался в ее расписание. Счастливица.

– И что ты собираешься делать? – спросила Аманда. – Если тебе в голову ничего не приходит?

– Не знаю. Умолять. Заливаться слезами. Завалить весь проект.

Прозвенел звонок, и мы влили в себя остатки кофеина.

– Увидимся на английском, – Аманда осторожно обняла меня за плечи и подтолкнула в сторону кабинета мистера Зомби. Я сидела там следующий час и, если честно, не запомнила ничего из сказанного им. Хотя я все же уверена, что он говорил про тосты.

По крайней мере, следующий урок обещал пройти замечательно – там будут Аманда и Джордан. К сожалению, там не обойдется и без Мэтта, но я с этим уже ничего поделать не смогу.

На уроке английского Аманда с Джорданом определенно были суперзвездами. Они оба уже во всю публиковались – Аманда издавалась в нескольких поэтических журналах и участвовала в конкурсе в «Seventeen»10, а Джордан – в нескольких журналах, посвященных сноубордингу и плаванью. Так что наша учительница миссис Суини взяла у них короткое интервью, в котором просила рассказать, как они добились такого успеха и описать их внутренние ощущения.

Одно из качеств, которые я так ценю в них – не поймите меня неправильно, у них есть уйма качеств, которые я ценю – состоит в том, что ни Джордан, ни Аманда не тщеславны. Вот если бы какая-нибудь статья Мэтта МакКинни была бы опубликована в национальном журнале, то его бесконечные восхищения самим собой никогда бы не прекратились. Для того чтобы разговорить этих двоих миссис Суини понадобилось приложить немало усилий. Они были невероятно скромны, рассказывая о своих достижениях.

Мэтт же превратил это все в огромное шоу, подойдя к Джордану после урока и стукнувшись с ним кулаками, как это обычно делают ребята. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать и Аманде, но она просто остановила его. Моя девочка всегда стоит за меня горой.

– Увидимся на уроке языка жестов, – сказала Аманда мне, когда мы вышли из класса.

– Ага, – я помахала ей и направилась на классный час.

Я уже прошла половину коридора, когда осознала, что Мэтт идет прямо за мной.

– Ну что, – сказал он. – Уже придумала тему своего проекта?

– Нет, – конечно же, ему надо было поизводить меня. Зная его, он покончил со своей темой еще вчера вечером, да и в придачу успел почитать что-нибудь и посмотреть телевизор. Я изо всех сил пыталась игнорировать его.

– Довольна картинкой, которая досталась?

– Нет, – будто ему было до этого дело. Я, конечно, могла бы спросить его про его тему, но мне не особо хотелось доставлять ему такое удовольствие.

– Ладно, – произнес он. – Увидимся.

Я промолчала. И так каждый божий день, начиная со средней школы. Он знает, что я не хочу с ним говорить, но он продолжает капать мне на мозги. Мне кажется, ему доставляет удовольствие действовать мне на нервы.

Но тут у меня в голове что- то щелкнуло: Джордан и Мэтт болтали после урока; Мэтт сейчас делал вид, что дружественно настроен ко мне; Аманда говорила, что Джордан хотел свести меня с кем- то из своей команды по плаванью.

Я хотела тут же написать об этом Аманде, но проблема заключалась в том, что пользоваться телефоном на территории кампуса запрещалось. Так что мне пришлось отсидеть классный час, обед и игру на фортепиано, прежде чем я, наконец, смогла спросить ее об этом. Кому нужно это сольфеджио, когда парень лучшей подруги чуть ли не отдал тебя на растерзание врагу?

Главным правилом на уроке языка жестов состоит в том, что с того момента, как ты переступаешь порог кабинета, ты должен иллюстрировать жестами все, что ты говоришь – даже если тебе просто захотелось поболтать с подругой. Аманда уже сидела в классе. Мои руки тут же пришли в движения.

«Джордан пытался помирить меня с Мэттом,» – показала я руками, в то время как мои губы сказали ей «Джордан пытался вытащить меня на встречу с Мэттом?»

Аманда нахмурилась и провела указательным пальцем по ладони другой руки.

«Что?»

«Ты сказала», – начала я, но тут же остановилась. Я должна была придумать, как выразить эти слова жестами. Мы обе начали изучать язык жестов только в прошлом году, так что мой словарный запас был не очень-то и большим. Что касается Аманды, то я думаю, что она просто родилась с каким-то встроенным в ее голову чипом, потому что ей всегда было легко выражать свои эмоции разными шифровками. Будь то жесты или иностранный язык. Спустя семестр изучения испанского она выучила его настолько, что дошла до его продвинутого уровня.

Я решила начать с этого: «Джордан приглашал Мэтта поужинать сегодня?»

«Нет, с чего бы это?»

Она составляла как можно более легкие предложения, чтобы я могла понять ее. Настоящие умения Аманды я вижу только тогда, когда она «болтает» с учителем.

«Значит, нет?» – вывела я пальцем. – «Никакого свидания с ним?»

Аманда выпучила глаза, а затем рассмеялась. Ее рука решительно вывела: «Нет!»

«Отлично», – я смахнула со лба воображаемые капельки пота. Миссис Вилч нравится, когда мы добавляем немного драматичности для предания большего смысла в наш разговор.

«Ты сумасшедшая», – показала мне Аманда.

Я сжала руку в кулак и покачала им, а затем вывела небольшой круг перед своей грудью.

«Знаю, прости».

Прозвенел звонок на урок, и миссис Вилч разделила нас на группки по три человека и заставила рассказывать друг другу, как мы провели свое лето. Знаете, пытаться вспомнить, как передать то или иное предложение руками и при этом не забывать проговаривать слова губами, весьма утомительное занятие. Это почти так же сложно, как задача, которую нужно решить в уме, или счет про себя, ну, и все тому подобное.

После урока Аманда протянула мне Тутси Поп11, разворачивая одну и себе. Я съела ее с таким видом, будто это последний кусочек пищи на планете.

– Уверена, что хочешь сделать это? – Аманда оглянулась, дабы убедиться, что нас никто не подслушивал. – А, Пещерная Девчонка?

– Прямо сейчас идея с пещерой звучит очень круто, – сказала я. – Я была бы не прочь забраться в какую-нибудь темную нору и немного покемарить.

– Вот теперь-то ты понимаешь, почему я всегда ложусь спать после школы.

Это правда – Аманда очень трепетно относиться к своему сну.

Пока она везла меня на работу, я и в самом деле ненадолго задремала. Но моя дремота долго не продлилась, меня разбудил вопрос, который не давал мне покоя. Мне не особо хотелось задавать этот вопрос, но любопытство взяло надо мной верх.

– Так, что за парень пришел бы сегодня? – спросила я. – Ну, если не Мэтт?

– Ой, Грег. Как-То-Его-Там. Никогда не встречалась с ним.

– Прошу прощения? Ты хочешь сказать, что никогда прежде не видела этого человека?

– Кити Кэт, если бы я хотя бы на оду десятую процента была уверена, что ты пойдешь на это свидание, я бы пропустила этого парня через базу ФБР. Ты же знаешь, все, что тебе нужно, это сказать лишь слово.

– Как-нибудь потом, – пробормотала я.

– Обещаешь?

– Нет.

Я почти была готова закрыть эту тему, но для начала, мне нужно было убедиться, что мы поняли друг друга.

– Ты же не говорила ничего Джордану? О Мэтте?

– Конечно, нет. Эта тайна находиться под замком.

– И если бы он хоть когда-нибудь предположил бы, что я и Мэтт...

– Не волнуйся на этот счет, – прервала она меня. – Мэтт Маккини не подойдет к тебе на расстояние двадцати шагов, иначе я его покалечу. Я буду до смерти защищать тебя, даже от своего парня, каким бы неотразимым он не был.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности.

Она подъехала к больнице, и я вытащила свою сонную тушу из машины.

– Уверена, что не хочешь пойти сегодня? Будем только мы трое... обещаю.

– Спасибо, но ты же знаешь, я в большой-большой заднице. Я понятия не имею, что мне делать с заданием Фризера.

– Бедная моя Китти Кэт, мне так жаль. В смысле, я все еще думаю, что это бредовая идея, но ты справишься. Ты всегда справляешься. Надеюсь, вера тебя не покинет.

Я вяло улыбнулась.

– Спасибо.

– И ты надерешь задницу Мэтту МакКинни, верно?

Я пожала плечами.

– Надеюсь, все так и будет.

На улице стояла вторая половина дня, поэтому мне оставалось пережить примерно девять часов страха, отчаяния и непрерывных поисков чего-то, что может помочь.

Где-то после полуночи, меня словно громом поразило. Во мне загорелось такое страстное желание, какого у меня давненько не было.

Это было не желание съесть мороженое – я уже слопала две миски. Не тяга к чипсам с сальсой – да, их я уже тоже успела прикончить. Это даже была не жажда сна – хотя сейчас спать мне хотелось больше всего на свете.

Я понимала, почему все проекты Фризера секретны – мы должны доказать, что можем думать своей головой и не зависеть от чужого мнения. И именно это я и делала.

Но сейчас я отдала бы все в мире, чтобы все было иначе и я могла бы просто поднять телефон и набрать его номер. Спросить, что он думает по этому поводу. Пожаловаться ему на то, что у меня сейчас не самое лучшее время и в ответ услышать, как он говорит мне, что все будет в порядке, потому что я великолепный ученый и обязательно пойму, что с этим делать. Потому что Мэтт МакКини все еще самый умный человек, которого я знаю и такими ночами, как эта, я понимала, что я безумно скучаю по своему бывшему лучшему другу.

Но все было иначе, реальность отличалась от моих желаний. Мэтт показал свою истинную натуру, и я никак не могла это игнорировать.

Несмотря на это я все еще надеюсь, что все окажется кошмарным сном.

Кэтрин Лок

Особые Темы в Научных Исследованиях.

МОГУТ ЛИ СОВРЕМЕННЫЕ ЛЮДИ ИЗВЛЕЧЬ ВЫГОДУ ИЗ ПИТАНИЯ И ОБРАЗА ЖИЗНИ ОДНИХ ИЗ ПЕРВЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ РАСЫ?

*ЗАДАЧИ: на семь месяцев (207 дней) исследователь должен стать своим собственным предметом изучения, пытаясь по мере возможностей повторить условия существования первобытных людей.

*МЕТОДИКА:

А) Правила:

1. Испытуемый может есть только те продукты питания, которые были бы доступны для пещерных людей. Это означает, что не позволяется есть обработанные, искусственно изготовленные, химически модифицированные или консервированные продукты.

2. Испытуемый должен отказаться от использования любыми современными удобствами. Включая: транспорт, бытовую технику и прочее электрическое оборудование.

В) Исключения:

1. Меры предосторожности (испытуемому разрешается использовать транспорт для передвижений на большие расстояния или в темное время суток, использовать телефон в экстренных ситуациях и т.п.);

2. Гигиена (испытуемому разрешается использовать зубную пасту, мыло, шампунь, и т.п.);

3. Школа и работа (компьютеры разрешается использовать только для школы и работы);

4. Отсутствие альтернативы (разрешается пользоваться водопроводом, плитой и духовкой, чтобы воссоздать процесс приготовления пищи на костре)

5. Вышеуказанные пункты отрицательно сказываются на ком-то другом (разрешается привести кого-то в больницу, отвечать на экстренные звонки и т.п.)

ОЖИДАЕМЫЙ РЕЗУЛЬТАТ: Пища и образ жизни наших предков должны привести к улучшению здоровья испытуемого и возвращению тела к «естественному состоянию».

ОЖИДАЕМЫЙ РИСК: Изменение рациона питания и других привычек может быть непосильно как физически, так и морально.

Я подкинула тему своего проекта в стопку других на столе мистера Физера. Как только прозвенел звонок, он сгреб эту кучку и принялся просматривать их, пока все мы терпеливо ждали. Мы были тихими как мышки и почти все находились на грани истерического припадка

– Фара Халаби, принято, – наконец заговорил он.

Фара выглядела так, будто перед ним появился доктор и сказал, что она абсолютно здорова.

– Ник Лэнган, подойдешь позже. Мэттью МакКини, принято. Кэтрин Лок, подойдешь позже. Алисия Томпсон...

Больше я ничего не слышала. Подойдешь позже. Вот он. Вот он конец. Мне придется уйти, я потерпела провал раньше, чем начала что-то делать. Мэтт теперь получит стипендию, славу и подтверждение своего собственного превосходства, а я... я теперь просто никто.

И вот снова против моей воли глаза двинулись вправо. Серьезно, почему они всегда так делают? Кто здесь, в конце концов, главный? Я сопротивлялась так долго, как только могла, но они все не могли успокоиться, не взглянув в лицо Мэтта и не увидев его реакцию на данную ситуацию... смеялся ли он? Сожалел о том, что произошло с нами? Его вообще это заботило?

Он просто смотрел на меня. Я взглянула в эти карие глаза, а затем отвела взгляд так быстро, как только могла.

Тем временем мистер Фризер закончил зачитывать свои вердикты. Он позволил допущенным к проектам людям начинать работу над своей темой – на компьютерах, в научно-исследовательских файлах, на этот раз информацию можно было брать где угодно – в то время как «не допущенные» (если конкретнее Ник и я) должны были ждать, пока их вызовут.

– Мистер Лэнган, – он вывел Ника из кабинета. Плохо дело. Они были в коридоре как минимум десять минут, и, когда Ник вернулся, он выглядел даже бледнее, чем обычно. Согласитесь, для блондина со светлыми бровями это проблематично. Все очень плохо.

– Мисс Лок? – Теперь за дверь вызвали меня.

Я прошла по классу, настойчиво приказывая себе не смотреть на Мэтта. И мне плевать, что сейчас он сидел за одним из компьютеров возле двери и это было практически невозможно.

У меня не было слов. Я просто стояла в коридоре, готовая принять удар.

– Твои родители не против твоего проекта? – спросил Фризер.

Ладно, это было неожиданно.

– Эм, нет, сэр, – хорошо, хорошо, не совсем правда. Мои родители знали об этом, но все еще не одобряли мой план.

– У тебя интересная идея, – одобрил он, – и очень амбициозная.

Амбициозная – это хорошо. Мне так кажется. В любом случае, мой нос покрывали крошечные капельки пота.

– Так или иначе, у меня есть пара вопросов. Пункт первый: «Испытуемый может, есть только продукты питания, которые были бы доступны для пещерных людей», – он посмотрел на меня поверх очков. – Ты уверена, что не хочешь отказаться от этого пункта?

– Эм... нет, не думаю.

– Интересно. Я полагаю, что ты уже узнала, чем они питались?

– Да, сэр, – пот уже чуть ли не струился по мне. У меня было очень-очень плохое предчувствие.

– И чем же они, по-твоему, питались? – спросил учитель. – Что было самым приоритетным для них?

Я сглотнула. Не было никакого смысла лгать – он мог знать это так же прекрасно, как я.

– Гнилое мясо и клубни.

– Именно. И ты хочешь продублировать их рацион? – он вскинул руку, не позволяя мне что-нибудь ответить. – И твои родители одобряют это?

– Ох. Ну, если честно, то я не собираюсь есть тухлое мясо – вообще, я мясо особо то и не люблю. Я собиралась кушать только растительные продукты. Знаете, картофель вместо клубней, салат вместо травы... овощи... ягоды... что-нибудь в этом роде...

Мой голос звучал так, будто я и пяти минут эту тему не обдумывала. Все шло ужасно.

– Думаю, надо пересмотреть первый пункт, – сказал мистер Фризер. – Скудные ограничения делаются только для скудных наук.

Неа, все шло далеко не гладко.

– Да, сэр.

Он снова заглянул в мой проект.

– Так, теперь вторая половина этого же пункта: «Не позволяется есть обработанные, искусственно изготовленные, химически модифицированные или консервированные продукты.» А вот это уже более правдоподобно, не так ли?

Ну наконец-то, хоть что-то ему понравилось.

– Конечно, сэр.

Но по всей видимости я ошибалась.

– Но все же я думаю, что тебе будет трудно с этим справиться. В нашей пище куча химикатов. Ты будешь в шоке, когда начнешь это исследовать. Но я хочу оставить эту часть и посмотреть, как ты с ней справишься.

– Как скажите, сэр, – я даже слушать его больше не хотела. Было очевидно, что мистер Фризер ненавидел мой проект. Блин, мне кажется, что уже и я начинаю его ненавидеть.

– Идем дальше, – продолжил он. – «Исключения», пункт четыре: «Разрешается пользоваться плитой и духовкой, чтобы воссоздать приготовление процесс приготовления пищи на костре...»

– Хорошо, – перебила его я, прежде чем он сказал еще что-то. – Можно использовать вместо этого гриль или, возможно, выкопать яму для костра...

– Проблема заключается не в этом. Ты уверена, что эректусы обрабатывали свою еду на огне? Наверно, тебе стоит знать, что многие ученые не согласились бы с этой точкой зрения.

– Да, сэр.

И тут я немного приободрилась. Я была готова к этому. Это было тем кусочком головоломки, который я отыскала прошлой ночью. Этот кусочек менял абсолютно все и делал мой проект осуществимым.

– Я знаю, что многие люди полагают, что огонь у нас появился только пятьсот тысяч лет назад...

– Позднее, - перебил мистер Фризер. - Некоторые утверждают, что это было около двухсот пятидесяти тысяч лет назад. Но в любом случае, точно не 1,8 миллиона лет назад.

Я сделала глубокий вздох. Сейчас мне необходимо представить ему свои доводы.

– Есть одна группа биологов. В общем, они выдвинули эту теорию только несколько лет назад, и несмотря на то, что многие ученые думают, что они не правы, я думаю, что в их словах есть смысл.

– Думаешь? – честно, понятия не имею, что это было – сарказм, или он действительно заинтересовался моим мнением. Я просто продолжила.

– Они заметили, что человек прямоходящий за всю свою историю очень сильно эволюционировал, это видно по изменению их телосложения – внезапно их челюсти и зубы стали меньше, так же как и грудные клетки, собственно, и животы тоже стали меньше.

– И что это значит? – спросил он.

– Это значит, что теперь им не нужно было прилагать столько усилий для переработки пищи. Или для переваривания ее. Произошло какое-то большое событие, которое позволило их телам измениться за такой короткий промежуток времени – их обезьяньи челюсти стали больше напоминать человеческие. Так что, я думаю, что те биологи правы. Я думаю, что тем самым «изменением» стал... огонь.

Где-то с секунду мистер Фризер молчал. Он просто смотрел на плакат в коридоре, который оповещал о том, что новые наборы обедов уже в продаже. Затем, он посмотрел на меня поверх своих очков для чтения и сказал:

– Очень хорошо, мисс Лок. Я знаю про это исследование.

Молодец, Кэт, в яблочко!

– И поэтому я смогу готовить, а это значит, что я смогу готовить еду из всех ингредиентов, что были тогда, и таким образом этот эксперимент будет настолько «чистым», насколько это вообще возможно.

– Интересно, – учитель задумчиво кивнул.

Я уже было расслабилась, но он, видимо, со мной еще не закончил.

– У меня есть еще один вопрос, – проговорил он.

Время тянулось так, будто мы там стояли не меньше часа.

– Я слушаю, сэр.

– Твой проект выглядит немного...моноцентрическим.

– Моно...

– Ты полагаешься только на один источник информации. Это персональный эксперимент. Думаю, члены жюри хотели бы увидеть более расширенный спектр информации – возможно, стоит проанализировать различные рационы людей и их образ жизни в разные периоды истории. Также можно проанализировать то же самое в разных культурах. Покажи нам, как перемены повлияли на нас.

На самом деле, это звучало очень хорошо.

– Хорошо, это я смогу сделать.

– Отлично, – сказал мистер Фризер. – Значит, можешь приступать.

Это было всем, что мне нужно. Можешь приступать.

Когда мы вошли в класс, я была настолько счастлива, что едва могла сохранить серьезное выражение на лице. Я выжила. Мало того, думаю, мистеру Фризеру понравилась моя идея. Он считал мой проект амбициозным. И он таким будет.

В конце урока мистер Фризер вручил мне несколько листков, которые родители должны были подписать. Поскольку я использовала в проекте человека – себя – мне нужно было разрешение родителей, перед тем как начать совершать какие-либо эксперименты. Но с этим не должно быть проблем. Особенно, когда я расскажу родителям, с каким энтузиазмом мистер Фризер принял мой проект. Ладно, может, и не с энтузиазмом, но он же его одобрил. А это уже много.

Теперь я могла приступать. Это, пожалуй, самый радикальный эксперимент в моей жизни. Это лучше, чем фиговые осы, лучше, чем любой из моих прежних проектов, и лучше всего, чтобы там не собирался показать судьям Мэтт. На этот раз я выиграю и получу рекомендации мистера Фризера. Я вложу в это дело свое сердце и душу, и все узнают, на что я способна.

Я не могла дождаться, чтобы начать свой эксперимент.

И я была не единственной.

Я вышла из класса с высоко поднятыми вверх пальцами.

Аманда улыбнулась и начала прыгать на месте.

– Я же тебе говорила!

Мэтт вышел из класса, и нам обеим пришлось немного поумерить пыл. Но как только он скрылся из виду, я поводила Аманду до торговых автоматов и купила нам обеим по последней порции шоколадного рая.

– Сегодня последний день, когда ты меня подвозишь, – сказала я ей. – Я начинаю с завтрашнего дня.

По пути на работу я рассказала ей обо всем, что произошло, и о маленьких нюансах моего проекта.

– Мне нужны натуральные продукты. Я не могу продолжать питаться магазинными. Так что, думаю, мне следует... ай!

Хорошо, что мы сейчас стояли на светофоре, иначе могли бы стать жертвами аварии. Потому что Аманде приспичило оторвать руки от руля и начать тыкать меня своими маленькими острыми пальчиками.

– Ох, ну ПРЕКРАТИ дразнить меня, – кричала она. – Ты же хочешь сказать то, о чем я думаю, да? Ты вернешься к готовке? ПОЖАЛУЙСТА, скажи «да!».

Я рассмеялась.

– Да-да.

Аманда станцевала на сидении маленький счастливый танец и, несмотря на то что уже загорелся зеленый свет, она все еще стояла.

– Да! Она вернулась! Шеф-повар, Шеф Кэт, где вы пропадали...

Прежде, чем она успела сочинить новую поэму, парень позади нас посигналил, и ей пришлось поехать.

– Но мне надо тщательно подбирать продукты. Ничего современного – все ингредиенты должны быть максимально натуральными. Все, что они могли бы найти в то далекое время.

– Я как-то видела на Дискавери, что пещерные люди печенюшки делали. И чизкейки тоже – много чизкейков. С вишенками сверху.

– Да что ты?

– Ммм, и шоколадные печенья. Ты же можешь их сделать? Ты сделаешь все это из натуральных продуктов.

– Я не могу использовать шоколад или сахар. Их тогда не было. Это, в конце концов, должна быть настоящая еда.

– Эх, ладно. А как на счет бананового хлеба? У них были бананы?

– Ага, но только там еще содержится сахар. И масло.

– Тебе нельзя использовать масло?

– У них в те времена еще не было коров – да и вообще никаких домашних животных. Так что никакого молока, а раз нет молока, значит, нет ни сыра, ни масла.

– Дерьмо. Я хочу обратно наше кафе. Клянусь тебе, Кэт, это была самая вкусная еда в моей жизни. Я бы прямо сейчас бросила свою работу в ресторане, если бы ты вернула его. Только на этот раз надо больше денег брать, чтобы я могла бензин оплачивать. Ну же, Кэт!

Наше кафе. Именно этим я занимала себя летом между седьмым и восьмым классом. Я проводила все свободное время в библиотеке, изучая поваренные книги, чтобы каждую неделю у меня была новая кухня: итальянская, азиатская, тропическая, греческая, французская. Названий некоторых ингредиентов я раньше нигде не слышала.

Аманда прибегала три или четыре раза в неделю, чтобы помочь мне. Она вечно притаскивала что-то из дома или делала из всего, что могла найти, украшения для обеденного зала, чтобы он мог соответствовать тому, что я приготовила на тот или иной день. Она скачивала картинки Рима, Парижа или Парфенона, создавая с помощью них соответствующие настроение. Аманда перерывала все наши диски, чтобы найти подходящую фоновую музыку. Она делала восхитительные фигуры из фруктов, цветов и свечей – все вместе это смотрелось великолепно. Потом она вручную расписывала меню, и мы ждали посетителей.

А клиентами были всего лишь мои родители и младший брат. У каждого из нас была своя роль, к которой мы относились очень серьезно. Я была шеф-поваром, Аманда – управляющей, а моя семья – платежеспособными клиентами. Мне немного не нравилась мысль о том, что я беру деньги с родителей за ужин, хотя они оплачивали продукты. После этого мы с Амандой всю ночь убирались и делили выручку – неплохо для летней работы. Тем более это была одна из самых увлекательных вещей, которыми я когда-либо занималась. А это, знаете ли, говорит о многом, особенно если учесть то, насколько я тогда была разбитой.

– Когда ты начнешь? – спросила Аманда. – Когда я смогу отведать твоей стряпни?

– Ну, до выходных я точно ничего не буду готовить. Я должна достать ингредиенты и разузнать, что я могу приготовить.

– И чем же ты будешь питаться до этого?

– А как ты думаешь? Орехами и ягодами.

Моя последняя упаковка Читос.

Мое последнее мороженое.

Моя последняя пачка Орео.

Последняя баночка диетической колы.

Мама явно была в шоке, когда я выложила все это на стол. Я протянула ей документы на подпись.

– Он дал согласие, – я подняла диетическую колу. – Ура!

Нэнси усмехнулась и покачала головой.

– Кэт, а ты смелая девчонка.

– Я смогу сделать это, – сказала я. – Я уже себя настроила, – я развернула свое мороженое. – И это всего на семь месяцев.

– Я могла бы за семь месяца вывести три помета щенков, – проговорила Нэнси. – Это гораздо дольше, чем может показаться на первый взгляд.

– Меня это не волнует, я так взволнованна. Все будет превосходно.

Я решила, что сегодня устрою своему организму прощальную вечеринку. Я попросила маму, чтобы она заказала пепперони и луковую пиццу. Я, конечно, не горжусь тем, что схомячила целых пять ломтиков. Я просто чувствовала себя приговоренным к смертной казни, который наслаждался своей последней трапезой. За пиццей последовала моя последняя тарелка мороженого с горячей помадкой. После этого, я превратилась в такого колобка, что едва ли могла двигаться или дышать. Но я почувствовала удовлетворение. Я устроила своему желудку шикарные проводы.

Прежде чем я отправилась в кровать, я должна была сделать еще кое-что. Я отключила всю электронику в комнате, кроме компьютера и принтера. Большинство приборов я запихала в шкаф, а телевизор с DVD погрузила на тележку и отвезла в комнату брата.

– Могу одолжить на пару месяцев.

Питер не отводил от меня взгляд, будто боялся показать, что он рад этому. Да, для одиннадцатилетнего мальчика он может быть очень даже подозрительным.

– С чего бы это?

– У меня эксперимент. Если хочешь, можешь забрать мой iPod и CD-проигрыватель.

Судя по всему, он все еще был настроен скептически.

– Все хорошо, – заверила его я. – Это не шутка. В этом году я хочу серьезно отнестись к своей домашней работе.

– Ладно, если тебе так хочется, – бросил он так, будто делал мне огромное одолжение.

В список отключенных предметов так же вошел будильник, что было досадно. Будет сложно встать завтра вовремя. Но, полагаю, я сэкономлю время на том, что не буду укладывать волосы. Наука требует жертв, и, боюсь, нормальные волосы станут первой из них. Но недаром же люди придумали хвостики.

Стоп, я ведь могу попросить маму разбудить меня – ей-то будильником пользоваться можно. И сегодня, на мое удивление, родители выказали мне свою поддержку в этом деле – тем более после того, как я подчеркнула всю пользу для здоровья. Ведь я на семь месяцев отказываюсь от вредной еды. Папа даже сказал, что сам хочет попробовать посидеть на такой диете. Ага, конечно. Поверю только тогда, когда увижу, как он после работы ест фрукты, а не чипсы с пивом.

Только вот мама сказала, что на следующей неделе организует мне встречу со своей подругой-диетологом. Она хочет убедиться, что даже без своего мороженого, я буду получать необходимое количество кальция и других элементов. Ха.

У меня была одна просьба к ним: я попросила не рассказывать Питеру о моем проекте. Я не хотела переживать еще и о том, что он разболтает это своим маленьким друзьям, старшие сестра и братья которых учиться в моей школе. Люди и так меня странной считают – не нужно еще раз это доказывать.

Пришло время сделать свое домашнее задание, а затем лечь спать. Завтра все начнется. Чистый лист. Нужно начать свой эксперимент, не сорваться и оставить его чистым.

И наблюдать за изменениями.

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ТЕТРАДЬ, КЭТРИН ЛОК.

День первый, четверг, 21 августа

Завтрак: стакан воды, яблоко, банан.

Технологии: открытые шторы заменяют ночник, но в ванне пришлось воспользоваться светом (там окон нет). Сотовый телефон, как и компьютер, выключены со вчерашнего вечера. Отсутствует музыка и телевизор. Не используется фен и наручные часы. В школу иду пешком.

Нам всем было необходимо завести тетради, в которых мы все последующие месяцы будем записывать все детали наших исследований. Каждую неделю мистер Фризер будет проверять наши записи, дабы удостовериться, что мы не расслабились и не пустили все на самотек. Также этот материал может понадобиться на научной ярмарке, если вдруг кто-нибудь из судей захочет увидеть сам ход работы. Но я полагаю, что некоторые факты не должны дойти до других. Они принадлежат исключительно мне.

Например, я не собираюсь делиться с остальными тем, как ужасно выглядела с утра. Черт, да я была готова послать все куда подальше и отказаться от своего проекта.

Я всегда была уверена, что не грешу тщеславием, но теперь выяснилось, что я все время лишь обманывала саму себя. Потому что, увидев свое лицо в зеркале, которое, если вам интересно, отлично украшали огромные мешки под глазами, гигантские красные прыщи, толстущие щеки и полное отсутствие губ, я поняла, что не смогу с этим ничего сделать следующие семь месяцев, ведь мне запрещено краситься! В общем, я впала в отчаянье. Кратковременное, но все же.

Мое положение ухудшилось еще сильнее, когда я обратила внимание на свои волосы. Про то, что творилось у меня на голове, даже говорить ничего не хочу. Все, что я могла с ЭТИМ сделать, – это время от времени собирать их в хвост, но тот факт, что в ближайшие семь месяцев я буду носить у себя на голове птичье гнездо, в конец меня доконал. Слишком уж многого от меня наука хочет. Все было настолько плохо, что моя полнота теперь отходила на задний план. Теперь я лишилась возможности бросить людям пыль в глаза легкой подводкой и гелем для волос.

Я никак не могла выкинуть Мэтта из головы. Наверное, как только он меня увидит, подумает о том, что я стала еще уродливее, чем была в средней школе. На тот момент я действительно была готова на все плюнуть.

Потом мою уверенность одной простой фразой пошатнул папа. Он всего лишь спросил меня: «Уверена, что тебя не надо подвезти?», – и я подумала: «А кто узнает?». Он может высадить меня за пару кварталов до школы, а остальную дорогу я пройду пешком. Но суть была в том, что об этом знала бы я. Я хотела проделать честную работу. И к тому же мне правда очень хотелось похудеть, а для этого физическая нагрузка не помешает.

Так что даже несмотря на то, как я выглядела, и мое желание надеть на лицо огромный бумажный пакет, я заставила себя выйти из дома. По моим расчетам, мне должно было хватить часа на то, чтобы добраться до школы, но уже на подходе, я увидела где-то шесть пустых школьных автобусов и поняла, что просчиталась. Отлично, теперь мне нужно было весь оставшийся квартал мчаться, как угорелая. Задыхаясь и истекая потом, я влетела в дверь как раз ко звонку. Отличное начало дня, скажу я вам!

А знаете, что самое ужасное? Мне нельзя было выпить свою колу.

А это значит, что мне предстоит вынести историю с мистером Зомби без капли кофеина в моей крови. Я ЖЕ НЕ ПЕРЕЖИВУ ТАКОЙ ПЫТКИ.

А потом наступил следующий урок, где я и предстала перед Амандой, Джорданом и Мэттом во всей своей красе. Конечно, Аманда была слишком милой, чтобы сказать мне что-нибудь на этот счет, а Джордан был увлечен разговором с Мэттом, так что он даже не увидел меня, но глаза Мэтта... И я могу сказать со сто процентной точностью, что он был потрясен. Весь урок я продержала свою голову опущенной. Я бы предпочла сейчас очутиться в пустыне со своими первобытными приятелями и помочь им отбиваться от стаи гиен.

Обед: апельсин, снова яблоко, снова банан, пакетик семечек, изюм, вода. Это все, что я нашла в столовой и смогла связать с доисторической пищей. Нужно было позаботиться об этом вчера вечером и собрать пакет необходимыми продуктами. НИКАКОЙ ДИЕТИЧЕСКОЙ КОЛЫ. Я ГОТОВА УМЕРЕТЬ ЗА ДИЕТИЧЕСКУЮ КОЛУ. И печенье. Божечки, как же я люблю печенье.

Отправилась пешком на работу. Понадобилось больше времени, чем я думала. Безумно устала. И опоздала.

Перекус на работе: еще одно яблоко (уже ненавижу эти чертовы яблоки), вода, пакетик миндаля. НЕТ ДИЕТИЧЕСКОЙ КОЛЫ. Нет шоколада. Настоящая пытка.

Я едва ли могла сосредоточиться на работе. Мое задание заключалось в том, чтобы обзвонить кучу больниц в нашем штате и убедиться, что у них достаточно антитоксиновой сыворотки против змеиного яда и ее хватит еще на пару месяцев. В Аризоне вагон и маленькая тележка мест, где до конца октября будет жарко, как в аду, и это означает, что у гремучих змей довольно продолжительный сезон охоты. Но примерно три звонка спустя единственное, чего я хотела, был долгий, сладкий сон. Мне уже и мой рабочий стол показался жутко удобным.

– Дорогая, может тебя отвезти домой?

Я кивнула. Чуть ранее я сказала маме, что собираюсь пройтись до дома пешочком, но сейчас напрочь об этом забыла. У меня не было сил. И, возможно, я впала в глубокую депрессию. Большой калорийный Сникерс и жирнющий кусок пиццы мигом бы все исправили.

Для того, чтобы почувствовать себя сильной и могущественной пещерной женщиной, требовалось так много всего. Я бы с удовольствием отдалась на съедение гиене.

Но завтра будет легче. Должно быть. Сегодня мне было все в новинку. Я привыкну. Выясню, как прокормить себя, как избегать зеркал и как пережить эти семь месяцев. Я сделаю это. Мне просто надо стараться усерднее.

Завтра определенно будет легче.

День 2, Пятница, 22 Августа

БОЖЕ.

МОЯ.

ГОЛОВА.

ВЗРЫВАЕТСЯ.

Проснувшись, я подумала, что умерла. Ну, или хотела умереть. Та боль, которую сейчас испытывала, не имела ничего общего с тем, что я чувствовала прежде.

Начиналась она у основания шеи и тянулась по всей голове, сдавливая мою черепушку так, будто где-то на лице припарковался грузовик. Она медленно растекалась по всему моему телу и сводила живот в таком спазме, что меня, вероятно, вырвало бы, если бы я не понимала, что после этого мне станет еще хуже.

Придется пропустить сегодня завтрак. Я, конечно, не была фанаткой голодания, но при мысли о еде меня выворачивало наизнанку.

Утренний свет слепил мне глаза, а звук моих же шагов по полу был невероятно громким, так же как и пронзительные голоса моих родителей и моего младшего брата. Я была уверенна, что они говорили своим обычным тоном, но моя сверхъестественно чувствительная нервная система решила иначе.

Я прекрасно понимала, что в таком состоянии дорога до школы займет больше времени, поэтому решила, что выдвигаться надо прямо сейчас.

Спустя полтора часа я стояла посреди оглушительно громкого зоопарка, под названием «школа». Все это выводило школу на новый уровень страданий.

Весь день мне приходилось прищуривать глаза. Частично из-за того, что это притупляло яркость света, и частично из-за того, что это, казалось, защищало меня и от шума.

Согласно нашему объявлению в пятницу у нас был короткий день, а это означило, что все уроки были урезаны. Мало того, что мне сегодня придется пережить урок истории, который был не так уж и плох – монотонная болтовня мистера Зомби даже немного успокоила мои воспаленные органы чувств, но еще и урок фортепиано, где клавиши барабанили так сильно, что это было похоже на чечетку.

Единственным лучиком света сегодня для меня был ланч с Амандой и Джорданом. В меня все еще ничего не лезло, но Аманда заставила меня выпить немного воды.

– Вот так, – сказала она, а затем, с опаской оглянувшись, попыталась впихнуть мне что-то в рот. – Тебе нужно принять Ибупрофен.

Я понимала, почему она делает из этого такую большую тайну. В нашей антинаркотической школе даже это могут принять за наркотики.

– Я не могу.

– Почему?

– У Хомо Эректусов не было этого.

– Боже, ты же не серьезно.

– Со мной все будет в порядке, – сказала я, пытаясь убедить в этом нас обеих.

– Нет, не в порядке. Судя по твоему внешнему виду, даже твоим волосам больно, – Аманда вложила таблетки мне в руку. – Выпей.

Я покачала головой и тут же пожалела об этом.

– Оооооооооооу...

Джордан что-то шепнул Аманде, а та прошептала ему что-то в ответ. Он подскочил со своего места, и в следующее мгновение две огромные руки вцепились в мою шею. Честное слово, если бы у меня так не болела голова, то я бы давно уже позвала на помощь.

Я зажмурилась, а Джордан сделал мне самый грубый, подлый и такой необходимый массаж шеи, из всех, что мне делали прежде. Его пыльцы были такими сильными, что он, вероятно, мог бы ими и стену пробить. Он начал с основания моего черепа, медленно спускался вниз, разминая все мои пульсирующее нервы на шее и заканчивая свои манипуляции на моих плечах.

Это было лучше шоколада, Читоса и всех остальных вкусностей мира. Мне не хотелось, чтобы он останавливался.

Мое купание в океане блаженства прервала Аманда.

– Может, прекратишь стонать? Люди-то смотрят.

Да кого вообще волнует, что думают окружающие, когда испытываешь такое?

Обеденное время закончилось раньше обычного. Джордан убрал свои чудесные руки, и волна боли снова захлестнула меня. Ну, по крайней мере я теперь знала, куда нажимать, чтобы она прошла.

– Кажется, я влюбилась в твоего парня, – шепнула я Аманде.

– Ну, а как иначе?

Все шло просто великолепно, ну, настолько великолепно, насколько может быть в таких кошмарных обстоятельствах, до тех пор, пока я не добралась до кабинета мистера Физера. Я сидела за своим столом с закрытыми глазами, пытаясь хоть как-то размять свою шею, и вдруг услышала его голос:

– Что с тобой?

Я покосилась на него.

– Ничего.

– Почему тогда ты выглядишь так, будто тебя только что из морга привезли?

– Ох, спасибо, Мэтт, – сказала я притворно милым голосом. – Умеешь ты делать девушкам комплименты.

– Конечно. А ты во мне сомневалась?

– Эм, не мог бы ты, пожалуйста, свалить отсюда?

– Для начала дай мне свою руку.

– Что?

– Кэт, дай мне руку.

У меня не было сил, чтобы с ним сейчас спорить. Мэтт просто взял мою руку и сильно ущипнул меня где-то между большим и указательным пальцем.

– Вот так, – сказал он. – Можешь сделать это сама, – он взял другую руку и указал мне на то же место, на которое нажимал. – Это точка давления. Помогает против головной боли.

Он отпустил мою руку и пошел прочь.

— Спасибо, — нехотя пробормотала я.

Во всяком случае, это казалось правильным. Не думаю, что он услышал меня, и это хорошо. Чем меньше нам приходиться общаться, тем лучше.

Следующие десять минут я сосредоточилась только на том, чтобы не отпускать эту самую точку. Спустя какое-то время, я уже забыла об этом, но, когда вспомнила, заметила, что боль прошла.

Он был прав. Опять.

Но от этого легче не становилось. Я была готова вернуть свою головную боль обратно в обмен на то, чтобы доказать, что он был не прав.

После школы, я отправилась на работу. И как бы шокирующе это не звучало, но чувствовала себя хорошо. Свежий воздух, относительная тишина и солнце – все это влияло на меня лучшим образом. И я почти была готова разреветься от желания не покидать свежий воздух, потому что в здании у меня снова заболели ноги.

Я заковыляла вниз по лестнице (Вы что? Пещерным людям никто не давал права ездить на лифтах) и, добравшись до Токсикологического Центра, рухнула в кресло.

– Выглядишь ужасно, – сказала Нэнси.

– Ох, дорогая, – согласилась мама.

– Как думаете, можно ли умереть от всего этого?

– Милая, ты переживешь это, только если будешь держаться до конца. Скоро станет легче. – Ну, или ты просто можешь вернуться обратно к кофеину, – сказала Нэнси.

– Нет уж. Тут без вариантов. Я должна сделать это.

Мама напечатала что-то в компьютере и зачитала вслух то, что нашла:

– Наиболее острые симптомы отказа от кофеина наблюдаются в первые двенадцать-двадцать четыре часа. Как долго ты уже живешь без колы?

– Мааам, я сейчас не в силах что-то высчитывать.

– Симптомы могут проявляться в головной боле, боле в мышцах...

– Ага

– ...тошноте...

– О, еще как.

– ...и остром чувстве недомогания.

– И это значит, что я умираю?

– Написано, что это может длиться пару дней, – она напечатала что-то еще. – А теперь давай глянем, что там говориться об отказе от подсластителей.

– Мама, это не поможет.

– Прости. Дать аспирин?

– Мне нельзя, – если в меня еще раз попытаются впихнуть таблетки, то я разрыдаюсь.

Я все еще пользовалась методом болевых точек (метод Мэтта – черт бы его побрал – работал безотказно). Максимум, на что меня сегодня хватило, это отправка по почте разных брошюр. Мама предложила мне сходить в столовую и поесть горячего супчика, но я не была уверена, что он сделан исключительно из натуральных продуктов, поэтому пришлось отказаться. Но продолжать дальше голодать я не могла, поэтому мне все-таки пришлось подняться в столовую. Вернулась я оттуда с бананом, яблоком, парочкой слив и пакетиком орехов.

Нэнси взглянула на меня и сказала:

– Мда, у твоего кишечника выйдет пара очень интересных дней.

Смущаться не было смысла, когда находишься в больнице, запретных тем для разговора не существует.

– В смысле?

– Увидишь. Просто тебя сейчас ждет несколько интересных дней. Организму же надо адаптироваться. На протяжении всех моих попыток бросить кофе меня не оставлял запор, милая. Но ты ешь фрукты, и я вообще молчу про орехи, так что должно быть... хм... интересно.

– Почему ты продолжаешь говорить «интересно»?

– Это сложно объяснить. Еще чуть-чуть и ты сама все увидишь.

О чем о чем, а о своем кишечнике я переживала меньше всего. Во мне не осталось ни капли энергии. Я чувствовала себя ходячим трупом. Я умирала с голоду, но у меня было такое чувство, что в меня ничего не влезет. Даже что-то из того, что мне нельзя есть (даже те аппетитные булочки с корицей, которые видела в столовой.)

Я откусила банан и отложила его в сторону.

– Дорогая, – обратилась ко мне мама, – ты уверенна, что хочешь продолжать?

Я опустила голову на стол и простонала:

– Нет.

День 2 (продолжение):

Съела за день: кусочек банана и ломтик тоста (хлеб обработан и богат консервантами, но это не имеет значения, потому что испытуемый, кажется, скоро отбросит коньки).

День третий, Суббота, 23 августа

Стала больше похожа на человека. Совсем на чуть-чуть.

Я открыла один глаз, оценивая обстановку.

Так. Голова? Все еще на месте. Все еще болит, но уже не так сильно, как вчера.

Живот? Все еще подташнивает, но у меня такое чувство, что в эту непроглядную бездну может влезть тележка бананов.

Настроение? Хмм... Сложный вопрос. Нужно немного пообщаться с младшим братом, чтобы понять наверняка. Вчера вечером он в конец меня доконал, перегородив мне путь и спросив:

– Ты серьезно отдаешь мне свой телевизор? Не шутишь? Клянешься-клянешься?

– ДА! – рыкнула я и схватилась за свою бедную голову. Вот кто просил меня кричать?

Уснула я вчера около половины восьмого. В одно мгновение я читала о аболиционистах (сторонники отмены рабства, в отдельных случаях – сторонники отмены какого-л, закона.), а в другое уже наступило утро. Оказывается, комбо из голода и отказа от кофеина помогает против бессонницы.

Но сейчас было не до этого. Сейчас самое время посмотреть, что там с моими ножками. Я скинула ноги с кровати и встала. Ну, попыталась встать. Перед глазами все поплыло и если бы я не рухнула обратно на подушки, то вероятно, разбилась бы в лепешку об пол. Я пролежала на спине еще пару минут, ожидая пока комната перестанет кружиться.

Все, так продолжаться не может. Я либо должна все бросить и вернуться к современному образу жизни – с диетической колой (да благословит ее Господь!) и всем прочем – либо мне нужно выяснить, как прожить ближайшие месяцы без постоянного чувства, что вот-вот сдохну. В противном случае, я этого не выдержу.

Проблема заключалась в том, что мне нужно было поесть. Мне нужно МНОГО еды и ПРЯМО СЕЙЧАС. Фрукты с водой не облегчат моих страданий. Я умирала.

Чтобы на моем месте сделала доисторическая женщина? Субботним утром 1,8 миллионов лет назад. Она хлопотала по пещере всю неделю, бегала туда-сюда с какими-то людьми в поисках пищи, возможно, присматривала за парой-тройкой детей, но этим особенным утром она решила порадовать себя и приготовить вкусной еды.

Были ли это обычные орехи и ягоды? Ни за что. Это они могли съесть в любой другой день. Нет, думаю, сегодня, проснувшись голодной, она решила сделать нечто особенное.

Возможно, это было доисторической версией блинов – без масла и сиропа, конечно же. Или что-то вроде хлеба? Тогда у них была только дикорастущая трава под названием коленница. Хотя это отличается от того, что мы имеем сейчас. Но я могу попытаться найти компромисс.

У себя на кухне я смогла откопать лишь коробку овсянки. Далее я достала две тарелки и разложила перед собой необходимые ингредиенты. В одной миске была овсянка, а в другой вода, по разные стороны от тарелок лежали нарезанные бананы, грецкие орехи и изюм. БОЖЕСТВЕННО!

Но этого еще недостаточно. Я два дня жила без хлеба (за исключением экстренного тоста), и теперь у меня в животе огромная дырень размером с буханку.

Это подвело меня к моему первому жизненно важному вопросу: делать хлеб или не делать? Даже если у пещерной женщины было бы зерно, я не могу утверждать, что она додумалась бы перемолоть его в муку. Да еще и узнать, как совместить это с другими ингредиентами, чтобы сделать хлеб. Не говоря уже о том, что его надо еще и испечь.

Но я умею его готовить, верно? Если бы меня доставили туда на машине времени, я бы знала, как собрать зерно и перемолоть его. Я бы знала, что надо добавить немного воды и смешать его с медом (пчелы у них тогда были – я проверила). Может, добавить несколько украденных яиц, а затем приготовить все это на раскаленном камне. Да я была бы самой популярной пещерной девушкой в округе.

Так что, я пришла к такому выводу: я не буду корить себя за свои навыки, я воспользуюсь ими.

Если умеешь готовить и это поможет тебе спасти свою жизнь, почему бы не воспользоваться этим? Кулинария – это просто химия. Вы берете немного этого, немного того, смешиваете, пробуете, добавляете еще немного вон того, и вот уже вы кормите всю вашу пещерную семью хорошим питательным обедом из жареных насекомых, остатков кролика и мягкой буханкой хлеба. Верно? Это всего лишь наука.

Не то чтобы я собиралась готовить насекомых и кролика. Смысл в том, что я могу это сделать. Я более чем уверена, что смогу прожить семь месяцев без блендера, кухонного комбайна, микроволновки и нормальной еды вроде сахара, сливочного масла и приправ. На протяжении всей истории все великие повара брали ингредиенты, которые были у них под рукой, и делали самые лучшие блюда. Мы же с тех пор в конец обленились.

Я сделаю это.

Кафе пещерной девчонки открыто и готово к работе.

– А вот если бы я к тебе не заехала? – спросила меня Аманда, намазывая ломтик хлеба такой вкусной, но такой запретной субстанцией – маслом. – Ты вообще меня посвятить в это собиралась?

– И как бы я это сделала? – спросила я. – Мне нельзя пользоваться телефоном.

– Нам необходимо придумать что-то наподобие дымовых сигналов для общения, – сказала она. – К примеру, два клубка дыма будут означать «еда подана», – она оперлась своими чрезвычайно высокими каблуками о кресло, стоявшее по соседству, и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом очередного кусочка. – Думаю, сегодня я предпочту работе твою стряпню.

Ее рабочая одежда всегда была верхом элегантности. Она работала хостесс в роскошном греческом ресторане, расположившимся в центре города, и даже несмотря на то, что единственным требованием этого места были черно-белые тона, Аманда всегда умудрялась поднять это понятие на новый уровень.

Сегодня на ней красовалась классическая черная юбка длиной до колена, высокие каблуки и белоснежная рубашка, из-за глубокого выреза которой виднелось светло-розовое бра. На шее покоилась длинная золотая цепочка, на запястьях – позолоченные браслеты, и серьги-кольца в ушах. Вкупе все это выглядело бесподобно. Она собрала свои каштановые волосы в небрежный пучок так, что пряди хаотично обрамляли ее лицо. А макияж был выше всех похвал.

Но дело в том, что Аманда никогда не одевается так для школы. Ее школьный гардероб строго состоял из брюк-карго, шлепок и свободных футболок, а макияж был, мягко говоря, минимальным. Даже Джордан узнал о том, что его девушка может дать фору некоторым моделям, только спустя месяц их отношений. Так что если бы он не приметил тогда эту дамочку, как крутую поэтессу, то в будущем его взор мимо нее все равно бы не прошел.

Каждой девушке нужна подруга, которая реально разбирается в девичьих штучках. До встречи с Амандой я была просто гиком, повернутым на науке и зависающим с мальчишками. Ладно, с одним мальчишкой. Она была тем человеком, который научил меня укрощать мои дикие кучеряшки и подчеркивать достоинства моего лица, при этом скрывая недостатки. Может, я и не особо блещу своей естественной красотой, но прекрасно знаю, как скрыть мои недостатки под макияжем. Как же я скучаю по косметике…

Тем временем Аманда нацелилась на четвертый кусок хлеба. Еще один интересный факт про нее: она может есть все, что душеньке угодно, и никогда не наберет и грамма. У этой женщины метаболизм как у дробилки для древесины. Не будь она такой добродушной и совершенно не тщеславной, я возненавидела бы ее всей душой.

– Что там на ужин? – поинтересовалась Аманда.

– Паста, овощи и, я думаю, что испеку еще хлеба…

– Стоп-стоп-стоп, у пещерных людей была паста?

И вот мы подошли к моему второму жизненно важному вопросу.

Потому что ситуация такова: сегодня мне нужно купить продукты. Дома нет практически ничего, что я могу съесть, поэтому необходимо закупиться как следует. Размышляя над этим, я пришла к мысли, что можно было бы купить что-то такое, из чего я могла бы сварганить полноценный ужин для всей семьи. Что-то вроде извинений за то, какой психичкой я была последние несколько дней.

Продуктовый находился в нескольких милях от моего дома и работал он только в дневное время суток. Так что даже несмотря на то, что улица походила на разогретую докрасна духовку, я не могла слентяйничать и никуда не пойти. Я прихватила с собой рюкзак, в котором было бы удобно нести продукты, и двинулась в путь.

К тому времени как я доползла до магазина, я превратилась в запеченную на солнце тушу, которая, к тому же, изнывала от голода и усталости. Я честно собиралась закупиться только овощами, фруктами и возможно сушеными бобами, но мой разум уплыл куда-то в другое место.

А именно к стеллажам с макаронными изделиями, которые стояли по соседству с бобовыми. Вы только подумайте: фигурные, спиральные, из шпината, из цельной пшеницы – все настолько легкие в приготовлении и, мало того, почти невесомые.

В составе некоторых из них преимущественно была только мука и морская соль – никаких новомодных химикатов и консервантов. Это же хорошо, правда?

Эх…нет, не правда. Магазинные макароны явно нарушали правило №1: никакой готовой и искусственно обработанной пищи.

Но я послала все к черту и все-таки купила их. Я же знаю, как собственноручно приготовить макароны – спасибо неделе итальянской кухни в нашем с Амандой кафе – просто это займет кучу времени и не факт, что все получится как надо, не говоря уже о том, что я просто умираю от жары и усталости, и настроения на это у меня определенно нет.

Вот и все. Так и я дошла до мысли с пастой.

Я объяснила все это Аманде.

– Да какая разница? – сказала она. – Вся эта задумка – абсолютное сумасшествие. Милая, каждое твое действие, попахивающее современностью, это как раз-таки самое нормальное из всего того, что ты сейчас вытворяешь.

– Ты не разочарованна во мне? – спросила я.

– Китти Кэт, я разочаруюсь в тебе, только если ты в конец отшельницей станешь. Остальное не важно. Однажды ты решишься завести себе парня, и в конце концов моя девочка достигнет такого совершенства, о котором я могу только мечтать, – она взглянула на часы. – А теперь мне пора бежать.

Ее слова реально приободрили меня, но что-то мне подсказывало, что получу я завтра от мистера Физера по самое «не хочу». Каждый понедельник мы должны предоставлять ему дневник с нашими исследованиями. Я должна буду представить ему полное и детализированное объяснение проекта и надеяться, что я не испоганила все к чертовой матери в первую же неделю.

Хотя чтобы ни случилось, у меня в любом случае были макарошки.

– Вкусно-то как, – сказал Питер, перелопачивая вилкой мою пасту из шпината. Папа одобрительно кивнул, подтверждая его слова, и продолжил тщательно пережевывать свою пищу.

– Превосходно, милая, – сказала мама. – Ты принята.

– Вау, даже так? Ну, спасибо.

– Я серьезно. Если хочешь немного подзаработать, я нанимаю тебя как нашего личного шеф-повара.

– Я только «за», – послышалось от папы.

– Но… – мне не хотелось затевать этот разговор перед Питером, но я прекрасно понимала, что не вся моя стряпня будет радовать их желудки. Как ни крути, мой папа и брат были ярыми фанатами хот-догов и чимичанги из микроволновки.

Но тогда ко мне в голову пробралась одна очень интересная идейка. Ведь это может немного облегчить мою жизнь.

– А ты будешь заниматься покупками? – спросила я маму. – Если я составлю список всего необходимого?

В чем в чем, а в вопросах переговоров моя мама не мешкает.

– Это зависит от того, сколько вечеров в неделю ты собираешься нас баловать.

– А сколько надо?

Она подумала над этим вопросом пару секунд и сказала:

– Как минимум четыре. Мне кажется, именно столько раз в неделю мы лентяйничаем и заказываем еду на дом, – она выждала момент и затем добила меня финальным аргументом. – Выходит, ты будешь получать те деньги, которые мы сэкономим на заказах еды из ресторанов.

Учитывая, в каком плачевном состоянии находился мой бюджет на колледж, от такого предложения я отказаться не могла.

Кроме того, в выходные я могу готовить про запас, а потом просто разогревать те или иные блюда, приходя с работы. А может я еще смогу уговорить папу подкоптить что-нибудь на гриле. Добавить к этому парочку гарниров и дело в шляпе. К тому же, я теперь не смотрю телевизор, а это означает, что у меня появляется дополнительное время для готовки и домашнего задания.

Теперь оставалось уладить только одну проблему.

– Могу ли я самостоятельно решать, что готовить к ужину? – спросила я маму.

Она определенно поняла, в чем соль – еда должна соответствовать моим «стандартам».

– Безусловно.

– Минуточку, – возмутился Питер. – Я хочу пиццу.

Так, посмотрим: пшеничное тесто, свежий томатный соус, овощи, немного моцареллы и пепперони...

– Без проблем, – сказала я. – Будет тебе пицца.

– Как минимум раз в неделю? – настаивал Питер.

Я согласилась на его условия. Мы пожали друг другу руки, что означало, что сделка вступила в силу. Ну, вот и все.

– Почему ты вообще готовить перестала? – спросил Питер, накручивая еще немного пасты на свою вилку. – У тебя же талант.

– Ох, знаешь, у меня дел невпроворот было. Школа и все такое прочее…

– Но ты могла бы заниматься этим летом, как раньше.

Я встала, чтобы начать убирать со стола, хотя я была единственной, кто закончил трапезу.

– Точно, – сказал папа. – Почему ты перестала это делать? Я думал, вам с Амандой нравилось ваше кафе.

Я взяла свою тарелку и отнесла на кухню. Эта беседа была бы куда проще, если бы я была в другой комнате.

– Сам посуди: на следующий год после этого я поехала в математический лагерь, а после – в химический, а затем, я работала в лаборатории, так что…

Бла, бла, бла. Пустые отговорки.

Быть может, они купились бы на это, не знай они меня так хорошо. Потому что настоящий вопрос, который должен был задать мне мой маленький братишка, заключался не в том, почему я прекратила этим заниматься. Настоящий вопрос заключался в том, зачем я вообще начала.

И ответ на этот вопрос знали только я, Аманда и Мэтт.

Научная ярмарка. Седьмой класс. Моя первая победа. Она же последняя. Как же я тогда была рада. Помню, родители тут же кинулись меня обнимать, а за ними следом – Аманда, но я продолжала ждать, когда же появится Мэтт. Я же знала, что он где-то рядом – он был одним из участников – и я даже представить себе не могла, почему мой лучший во всем мире друг не подходит ко мне, чтобы поздравить. Ведь каждый год до этого я искренне радовалась его победам.

Я не понимала, в чем дело, поэтому отправилась на его поиски. Со мной решила пойти и Аманда. Наша дружба тогда только зарождалась, несколькими месяцами ранее она перешла в мой класс по английскому. Я считала, что она необычайно веселая, милая и чрезвычайно талантливая, и сама не поняла, как в одно мгновение мы стали проводить кучу времени вместе. Но больший приоритет я все же отдавала Мэтту.

Так вот, счастливой походкой мы с Амандой направлялись к Мэтту. Я была так взволнована, мне так хотелось разделить с ним радость от своей победы. Но как только мы подошли к его стенду, вся моя жизнь переменилась.

Мы не хотели подслушивать, честно. Подойдя к стенду, мы просто немного замедлили шаг, увидев, что он болтает с одним противным мальчишкой по имени Вилли. А потом мы услышали, о чем они говорят.

Господи, я по сей день мечтаю о том, чтобы мои уши никогда не слышали этих слов.

Но правда есть правда, какой бы она ни была. Истина – неотъемлемая часть науки.

И правда заключается в том, что своими словами Мэтт ранил меня прямо в самое сердце.

После сегодняшнего ужина я решила с головой зарыться в математику, но тут в дверь постучались.

– Кэт? – крикнул Питер. – Можно мне зайти?

Нутром чуяла, что дело тут было не чисто, но все равно решила не обламывать ребенка.

– Конечно.

Даже несмотря на то, что у нас с братом были НОРМАЛЬНЫЕ отношения, никто из нас не страдал манией забегать друг к другу в комнаты для вечерней болтовни. Судя по его мокрым волосам, он только что выбежал из душа, а по его шортам и футболке я могла с уверенностью сказать, что этот мистер уже был готов ко сну.

Он уселся на полу рядом с дверью, будто боялся сделать лишний шаг в моей комнате.

– Могу я у тебя спросить кое о чем?

Ой-ей. Что-то мне подсказывает, что сейчас он продолжит свой допрос касательно того, что же заставило меня на эти долгие годы отложить свою кухонную лопатку.

Так спокойно. Не терять лицо!

– Без проблем. Думаю, я могу сделать маленький перерыв.

– Эм…понимаешь…кафе…ну, вы же там с Амандой вдвоем работали, помнишь?

– Ага.

По всей видимости, Питер решил, что на ковре будет удобнее, поэтому перебрался поближе.

– Она…она тоже вернется? Там, будет твоей официанткой?

– Вряд ли, - сказала я. – Сейчас у нее есть настоящая работа. Сомневаюсь, что я смогу обеспечить ее хотя бы такой же зарплатой.

– А сколько бы ты ей платила, останься бы она? – спросил Питер, настойчиво избегая зрительного контакта со мной. Тааак, кажется, теперь у нас действительно есть проблема.

– А зачем ты спрашиваешь? – спросила я, улыбнувшись.

Если до этого Питер в основном вел диалог с полом, то теперь он поднял свои глаза на меня.

– Можно мне побыть официантом?

– Конечно… ты серьезно этого хочешь?

Питер кивнул.

– Ладно, ты нанят, – сказала я, протянув ему руку. И держала я ее так до тех пор, пока он ни поднялся с пола и ни доковылял до меня.

– Сколько? – спросил он, все еще держа мою руку.

Я призадумалась об этом и через пару секунд сказала:

– Три доллара в неделю.

– Десять, – очевидно, что торговаться этот малый умел. Весь в маму. У меня аж дыхание перехватило.

– Слушай, даже я столько получать не буду. Не многовато ли?

– Пять?

На этом мы и сошлись.

– Тебе надо будет приодеться, – добавила я. Пусть и на моей улице перевернется грузовик с колбасой. – Чтобы выглядел как настоящий официант!

– Хорошо, – абсолютно серьезно сказал он. Как только дверь за ним закрылась, я фыркнула себе под нос. Вот что за карапуз? Иногда он кажется таким причудливо серьезным, будто ему за сорок.

Мне так отчаянно хотелось позвонить Аманде. Или кинуть ей короткое смс о том, что ее заменили.

Знаю-знаю, прошло всего три дня, но можно я уже поною о том, как мне не хватает телефона? А еще моей музыки, социальных сетей, фена, макияжа, вредной еды и нормальной, человеческой жизни.

Не могу поверить, что мне придется прожить так еще двести четыре дня.

День 5, понедельник, 25 августа

Завтрак: овсянка, бананы, грецкие орехи, мед.

Технологии: вчера была предпринята первая попытка замены искусственного электрического освещения на свечи. В ходе эксперимента выявлено, что для выполнения домашнего задания необходимо минимум пять свечей. Если использовать компьютер, то можно обойтись и тремя. На этих выходных компьютер был использован исключительно в целях выполнения домашней работы. Пустила все свои силы, чтобы отказаться от переписок, прослушивания музыки и зависания на любимых сайтах. Если задуматься, то это было труднее, чем отказ от чипсов и сладостей.

И, не для протокола, я начинала понимать, что имела в виду Нэнси, говоря, что у моего кишечника выйдет пара «интересных» дней. Точнее слов не подобрать. Ух. Стоит отметить, что в общем и целом я чувствовала себя неплохо – будто мой организм просто решил избавиться от всей накопившейся в нем дряни. Это, конечно, круто и все, что естественно - не безобразно, но, думаю, Мистеру Физеру об этом знать не обязательно.

Зато я прикрепила целый список всего, что съела, начиная с прошлого четверга, не упустив бутерброд с арахисовым маслом и медом, который я съела сегодня на завтрак. Да, арахисовое масло – баночный продукт, но в состав входит только арахис и соль, так что я так прикинула: оставьте меня наедине с мешком арахиса и молотком, и я вам то же самое масло сделаю.

Более того, вместо того, чтобы сидеть и трястись, одобрит или нет Мистер Физер мои маленькие лазейки, я решила сама наведаться к нему сегодня и узнать его мнение. В прошлую пятницу он обмолвился, что мы можем заглядывать к нему в кабинет так часто, как только потребуется, главное, чтобы мы были абсолютно уверены, что движемся в правильном направлении. Я не хочу два месяца убиваться, а потом узнать, что это неприемлемо и все было напрасно.

Но, зайдя в класс, я обнаружила, что проблемы возникли не у меня одной.

Киона уже сидела рядом с Мистером Физером, выглядя так, будто у нее вот-вот взорвется мозг, и что-то интенсивно ему доказывала, указывая на картинку. Я, конечно, попыталась прочесть по губам, о чем там они дискуссировали, но, к сожалению, не мое это. Вот Аманда так хорошо продвинулась на занятиях по языку жестов, что могла прочесть по губам буквально все, что угодно.

Прозвенел звонок, и Мистер Физер сказал нам всем продолжать свою работу, после чего вернулся к разговору с Кионой.

Спустя пару минут Мистер Физер повернулся к классу и сказал: «Позвольте мне напомнить вам фразу Энштейна: ««Если бы мы знали, что делали, это не называлось бы исследованием, не так ли?»

В классе послышалось несколько смешков, но я сейчас была так напряжена, что мне было не до этого.

– Я не жду от вас ответов на все вопросы, – продолжил он. – Все, что от вас требуется, – это изучение вашей идеи, а чему это привет - уже другой вопрос. Само подумаете, если вы взялись за ваше исследование, будучи уверенным, что видите конечный результат, то есть ли тут место открытию?

Казалось, эти слова немного успокоили Киону. Она встала и поторопилась к своему месту. Я поняла, что мой черед настал, но, не успела я подняться, как Марго поспешила занять место рядом с учителем. Она показала ему свой дневник, они поболтали пару минут и, как только стало понятно, что они закончили, я со всех ног рванула на такое желанное место, пока никто другой на него не позарился.

– Совершили какое-то открытие, Мисс Лок?

– Да, сэр, – и я пустилась рассказывать ему о макаронах, арахисовом масле и некоторых других моих слабостях, которым я поддалась в эти выходные.

– Хм, дай-ка я еще раз взгляну на твою задумку, – он снова все перечитал и вместо того, чтобы обратиться ко мне, он снова развернулся к классу.

– Мисс Лок ставит перед нами один очень интересный вопрос.

Отлично. Так и знала, что не стоит мне грешить с макарошками. Все серьезнее, чем я думала.

– Эйнштейн так же сказал: «Сделай все настолько простым, насколько возможно, но не проще». Задумайтесь об этом. Это может пригодиться вам в вашем проекте, – он протянул мне мой блокнот. – И вы, Мисс Локк – не исключение.

И что это должно значить? Я молча побрела к своему столу, желая никогда не покидать его. Мало того, что он привел меня в пример перед всем классом, так я еще и не поняла этот пример.

Все оставшееся время я просидела, уставившись на свой проект. Я не имела ни малейшего понятия, что я должна сделать. Сделай все настолько простым, насколько возможно, но не проще. Ладно, хорошо…иии?

Я настолько глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как он подошел ко мне.

– Опять все усложняешь, Кэт?

Я быстро захлопнула свой блокнот.

– Нет. Свали отсюда.

– Так, как там у тебя дела с проектом? – спросил он.

– Нормально. Просто великолепно. – Я изо всех сил старалась смотреть в сторону. Я все еще не была готова к тому, чтобы люди пялились мне в лицо, рассматривая меня. Особенно Мэтт.

– Я серьезно, – прошептал Мэтт. – Что там с проектом?

– Тебе какое дело? – огрызнулась я.

– Я просто подумал…

– Пожалуйста, можешь уйти, а? Я тут занята вообще-то.

Я не могла поверить своим глазам, но было такое ощущение, что мои слова его серьезно…обидели. Да ладно! Будто бы он не заметил, что мы уже давным-давно не друзья.

Мэтт постоял еще минуту, а затем развернулся и ушел, не сказав больше ни слова. Вот и отлично. Пусть топает. Спасибо тебе, Господи.

Но если я действительно, была так рада этому, почему следующие пять минут меня буквально съедало чувство вины?

Так, Кэт, соберись, у тебя совсем нет времени, чтобы переживать о том, что ты якобы ранила какие-то там чувства Мэтта МакКинни. Мистер Физер ожидал, что к концу урока у меня появится какой-то гениальный ответ, но проблема в том, что его у меня не было.

Хотя! Погодите минутку! Вот же он! Меня внезапно осенило.

Мэтт был прав. Как и Мистер Физер, и как Альберт Эйнштейн. Я все усложняю. Всю жизнь мучилась с этим пороком, пытаясь понять математику, и Мэтт зал об этом. Я всегда пыталась найти более сложные решения задачи, когда ответ лежал на поверхности. Иногда все, что мне нужно сделать – это просто убрать несколько дополнительных шагов и готово.

Так что я внесла несколько элементарных корректировок:

А) Правила:

1. Испытуемый может есть только продукты питания, которые были бы доступны для пещерных людей. Это означает, что не позволяется есть обработанные, искусственно изготовленные, химически модифицированные или консервированные продукты, если это возможно в конкретном случае.

После того как я внесла эту поправку, все встало на свои места. Я не должна была есть точно то, что ели гоминиды, мне просто нужно было придерживаться продуктов из категорий, которые были у них: фрукты, овощи, крупы, бобы, орехи, мясо. И я могу есть еду, которая подверглась меньшей обработке, например, коричневый рис вместо белого, пшеничная мука вместо универсальной белой и так далее.

Кроме того, с помощью этой поправки, я смогу готовить пиццу для братишки. Ура! Мне не придется кормить семью личинками и корнями!

Рано или поздно я сама бы до этого дошла, так что технически, глупые комментарии Мэтта мне были ни к чему. Зачем он вообще лезет в мой проект? Он даже не знает, о чем он! Ему следовало бы больше переживать о своем задании, чем совать свой нос в мои дела.

Я показала внесенные поправки Мистеру Физеру, в ответ на что он одобрительно кивнул и сказал: «Продолжай».

Я поймала на себе взгляд Мэтта, который впервые за долгое время, заметив это, отвел взгляд. Пффф. Если он ожидал, что я подойду к нему, извинюсь и поблагодарю его за наводку, то он слишком размечтался.

Мне все равно, если он думает, что сделал мне большое одолжение. Он не заслужил моего внимания.

Не успела я доползти до работы, как мама заставила меня снова подниматься вверх по лестнице. У ее подруги-диетолога Джекки внезапно появилось окно, и она могла втиснуть в него меня, если поспешу, конечно же.

Честно, я не была до конца уверенна, как пройдет наша встреча. Войдя в кабинет, я, запинаясь, начала рассказывать ей о своем проекте, ожидая, что в любую минуту она пустится в нападение и начнет все критиковать, как мама и Нэнси. Но, вместо этого, она сделала что-то, чего я точно не ожидала, – она улыбнулась.

– Отличная идея. Мне нравится.

– Серьезно?

– Ага.

– Вау.

– Хотела бы я, чтобы как можно больше людей решило распрощаться с этим мусором, – сказала Джекки. – Вся эта гадость, которую мы запихиваем в себя…Наши тела просто не созданы для того, чтобы перерабатывать такую еду.

Эх, мои любимые вреднючие чипсы и мороженка.

– А искусственные подсластители? Это вообще тихий ужас. Более того, они вызывают привыкание. Некоторые мои клиенты испытывают такие же симптомы, как наркоманы: потливость, тремор, тошнота, рвота, проблемы с памятью. Они просто не понимают, насколько эти химикаты могут повлиять на их организм. А повышенный уровень сахара, который добавляют во все подряд? Будто ты насыпаешь сахар в свой бензобак – вскоре двигатель перестанет работать.

Еще она пришла в неописуемый восторг, услышав, что я отказалась от молока и молочных продуктов. Даже несмотря на то, что я призналась, как сильно скучаю по сыру. И маслу. Но больше по сыру.

– Еще чуть-чуть, и ты почувствуешь, как твой желудок стал намного-намного счастливее. Почти все твои проблемы с пищеварением исчезнут, как и акне – молочные и газированные продукты ухудшают состояние кожи. Что ж, мы будем следить за этим.

– Да уж, это было бы не плохим бонусом. Как думаете, это займет много времени? Ну, когда я начну чувствовать хоть какую-то разницу?

– Думаю, кое-какие изменения ты можешь чувствовать на себе уже прямо сейчас. С каждым днем твой энергетический уровень должен только улучшаться, а тяга ко всяким вредностям наоборот, спадать на «нет». Если речь идет о каких-то глобальных внутренних изменениях, то это займет чуть больше времени. К примеру, печени, как правило, нужно около шести недель, чтобы переработать все остатки химикатов и сахара. Но не волнуйся, вся эта гадость выйдет из тебя. Наши тела хорошо реагируют на полезную пищу.

Замечали ли вы в людях, работающих в больницах, кое-что странное? Все мы думаем, что они знают лучше нас о том, что полезно для здоровья, а что нет, – по крайней мере, я всегда была уверена в том, что врачи должны подавать нам хороший пример – но даже несмотря на это, куча докторов и медсестер имеют избыточный вес. Более того, в курилках и за пределами здания всегда можно встретить людей в халатах.

Да, бесспорно, Джекки выглядит необычайно здоровой и энергичной, будто она с головы до пят накачана фруктами да овощами, но я задалась вопросом, а нет ли у нее какой-нибудь заначки в сумочке. Как ни крути, никто в этом мире не идеален.

Поэтому, я не постеснялась и спросила ее об этом. В конце концов, я провожу исследование.

– Не волнуйся, – рассмеялась Джекки. – У всех нас есть свои пороки, и я не исключение. Не уверена, что рискнула бы взяться за твой проект. От чего от чего, а от сахара я бы не отказалась никогда в жизни. Это уж слишком.

– Это всего на семь месяцев, – напомнила я ей, но, если быть до конца честной, мне кажется, я просто пыталась успокоить себя.

– Ну, я считаю, что это очень рискованный и смелый эксперимент. Не терпится увидеть, что из этого получится.

Все оставшееся время мы обсуждали мой план питания: ей было необходимо убедиться, что я буду получать достаточное количество белков, углеводов и минералов. Более того, она уговорила меня принимать комплекс витаминов. Пусть это будет исключением. Как-никак безопасность – прежде всего.

А потом она заставила меня встать на весы. Какая прелесть. Никогда не доверяла этим докторским весам. Они всем прибавляют килограммов пять минимум. Да и вообще, на мне была очень тяжелая одежда. Вот и все. Не хотела я смотреть на эту цифру. Но, судя по всему, выбора у меня не было.

М-да уж, а циферка хуже, чем я предполагала.

Еще она использовала какую-то маленькую чудную машинку, которая высчитывала индекс массы тела – отношение суммы костей и мускулов к сумме жира. Как вы можете догадаться, эта цифра тоже была далека от моих ожиданий.

Но, казалось, Джекки это ни капли не смущало.

– Знаешь, мы молодцы, что смотрим фактам в глаза. Нам ни к чему бояться правды.

Ну да, ну да. Сказала женщина с осиной талией.

Но, напоследок она все-таки приободрила меня и внушила мне капельку надежды.

– Думаю, через пару месяцев твой организм начнет стремительно сжигать весь лишний вес. Только подумай, ты отказываешься от старого рациона, но взамен открываешь для себя целую вселенную полезной пищи. Ты бросаешь вызов своей лени и собираешься заменить транспорт своими двумя ногами. Твое тело сейчас невероятно тебе благодарно, поверь. Да и ты сама восхитишься полученными результатами.

Это было поистине хорошим прогнозом. Настолько хорошим, что я почти забыла тот ужас, который испытала от взвешивания (нет).

Мы договорились, что будем встречаться каждые шесть недель, чтобы наблюдать за ходом эксперимента и текущими изменениями. Мама будет в восторге. К тому же, чем больше данных, тем лучше. Мистер Физер оценит, как профессионально я подошла к этому проекту.

Ну и денек выдался: сначала напряженный урок у Мистера Физера, затем странная перепалка с Мэттом, а потом я еще и выясняла, какая я на самом деле пампушка. Не будь я своим собственным подопытным кроликом, я бы завалилась на диван с тазиком мороженого. И горой шоколада. А в прикуску взяла бы что-нибудь солененького типа Доритос. А потом бы еще жахнула диетической колы. Ну, чтобы совсем, до полного счастья.

Ага. Соберись, тряпка.

Что там делали доисторические женщины, когда на них нападал депресняк? Крали какого-нибудь птенчика из ближайшего гнездышка? Буэ. Давайте надеяться, что нет. Так, что же делали люди до появления химикатов, чтобы приободрить себя? Может, им была знакома какая-то трава, листья которой доставляли сахарное наслаждение? А может, какая-нибудь пещерная леди знала о соленом источнике? Она могла бы пробраться туда и, закрыв глаза, притвориться, что живет в далеком-далеком будущем, где есть жареный картофель с луком.

До этого момента я считала, что она была удивительно сильной и приспособленной к окружающему миру, но сейчас передо мной встал вопрос: а что если это не так? Может, в действительности, она была несчастна? Какая речь может быть о счастливой жизни, если она даже печеньки испечь себе не могла?

ГРРРР. Я так выражаю свою огромную страсть и тягу к еде, чтобы вы знали. Будем надеяться, что Джекки была права, и вскоре я смогу проще относиться ко всем этим вкусняшкам, потому что сейчас…еще чуть-чуть и я начну облизывать картинку, на которой торт нарисован.

Может быть, я ужасный человек и все такое прочее, но я была даже немного рада, что заставила Мэтта сегодня немного пострадать. Ну, если он, конечно, не прикидывается. Я ни в коем случае не почувствовала себя лучше от этого, но было приятного осознавать, что на этот раз больно не мне одной.

Прямо сейчас я так сильно нуждалась в печенье, что была готова закричать.

День 17, суббота, 6 сентября

Ужин: запечённый картофель фри. Мало того, что он пригорел, так я еще не могу полить его кетчупом. Крендец.

В первую субботу каждого месяца в «Кармическом Кафе» традиционно устраивался вечер поэзии. На скромный взгляд, именно в этом веганском ресторане, расположившимся неподалеку от университета, подавали самую отвратительную еду на всем белом свете. И дело тут отнюдь не в вегетарианстве – у такой пещерной дамы как я нет с этим проблем – вся еда у них была либо пересоленой, либо перстной; либо недожаренной, либо разваренной. Тут все зависит от блюда, которое вы выбрали, ну, и фазы луны. Ладно, шучу-шучу. Наверно.

Джордан всегда заказывает вегетарианский бургер с дополнительной порцией огурцов и лука, чтобы заглушить вкус этой штуковины и убедить себя в том, что на самом деле он ест настоящий гамбургер. Я же всегда беру запечённый картофель фри. По сей день я не могу найти в меню чего-нибудь более съедобного, чем это.

Но это не имело абсолютно никакого значения. Мы ходили сюда не за едой. Мы с Джордоном просто любили наблюдать, как Аманда рвет всех, как Тузик грелку.

Так же, как и остальные посетители. С тех пор как она начала выступать здесь в качестве поэта, у нее появилась своя группка фанатов. После выступлений, к ней частенько подходят другие поэты, чтобы обсудить их работы. Я даже как-то раз видела, как профессор местного колледжа спрашивал ее, решила ли она, куда будет поступать, и уговаривал остаться здесь, дабы присоединиться к его проекту.

Но Аманда не обращала на это совершенно никакого внимания. Не думаю, что она даже замечает, что остальные поэты не получают и толики того внимания, что получает она.

– Это не соревнование, – сказала она Джордану, когда тот попытался обратить ее внимание на это.

– Черт возьми, если это не соревнование, то почему же тогда ты продолжаешь выигрывать?

– Здесь нет никаких призов и премий. Мы просто группа художников, которые хотят высказаться.

– Ладно, в таком случае, ты высказываешься лучше всех, - ответил Джордан и чмокнул ее в щечку.

Какие же они милые.

Должна признаться, в такие моменты, мне становилось настолько грустно, что я жалела о том, что я вообще нахожусь с ними. Я люблю их, правда, люблю, но мне было ужасно больно от уготованной мне роли третьего колеса.

Сегодня вечером Аманда выступала последней. Когда конферансье назвал ее имя, Джордан наклонился и прошептал: «Надери этим восьми поэтишкам задницы». Закатив глаза, Аманда проскользнула на сцену и окутала всех нас своим очарованием.

Вскоре кафе наполнилось звонкими аплодисментами, а спустя мгновение Джордан взглянул в сторону входа и приветственно кивнул кому-то. Я развернулась и увидела адресата этого кивка.

Мэтт.

– Что он здесь делает? – спросила я у Джордана.

– Понятия не имею. Я попросил его просто подойти к кафе, – сказал тот, все еще продолжая хлопать в ладоши.

Аманда вновь вернулась к нам, сияя от такого радушного приема публики, и угодила прямиком в объятия Джордана.

В следующую минуту Мэтт пересек зал, и как только Аманда его заметила, от ее улыбки не осталось и следа.

– Привет, – поздоровался Джордан.

– Привет, – сказал Мэтт, зарывшись руками в карманы. – Восхитительное выступление, – сказал он Аманде.

– Спасибо, – пробубнила она, взяв стакан воды и сделав глоток.

Джордан позаимствовал стул у другого столика и поставил его прямо рядом со мной.

– Присаживайся.

Мэтт же начал колебаться.

– Мне нужно в дамскую комнату, – выпалила я и вскочила. Аманда, как настоящая подруга, тоже встала и пошла вместе со мной. Я чувствовала себя невероятно глупо, вот так сбегая, но я понятия не имела, что мне теперь делать.

– Что он здесь забыл? – спросила я у Аманды, пока мы лавировали между столиками. Незнакомцы приветственно кивали ей и улыбались, на что она, казалось, не обращала ни малейшего внимания.

– Без понятия.

– Джордан тебе ничего не рассказывал?

– Нет. Все, что я знаю, так это то, что у них сегодня тренировка по плаванию. Может, они это и обсуждают.

– Ну почему он тебе не рассказал.

– Самой интересно, – сказала Аманда, забежав в кабинку. Я же осталась у умывальников и принялась тщательно осматривать себя в зеркале. По сравнению с тем, что было с моей кожей на момент начала эксперимента, она выглядела очень даже хорошо. Хотя кого я обманываю? Тут просто освещение так себе. Что касается моих волос, то они как всегда напоминали дикие пляски аборигенов. В общем, даже несмотря на то, что джинсы начали с меня немного спадать, на королеву красоты я явно не тянула.

Сегодня мне было плевать, кто и что думает о моем внешнем виде.

Ну, кроме Аманды и Джордана, соответственно. А вот Мэтт меня ни капельки не волнует. Теперь пусть думает, что хочешь.

Аманда вышла и принялась мыть руки.

– Так…что ты собираешься делать?

– Не знаю. Игнорировать его.

– Нет, нет, нет. Ты не можешь. Не при Джордане. Веди себя так, будто ничего страшного между вами не произошло, или он будет задавать много ненужных вопросов.

– Ух, ненавижу его. Не Джордана…

– Да, я поняла. Просто…притворись, что все хорошо.

Вернувшись к нашему столику, Аманда присоседилась к Джордану, а я села прямо рядом с Мэттом. Хорошо, я посижу с ним, мне не сложно, но смотреть на него я не собираюсь!

– О, я только что говорил Джордану, как мне понравился второй стих. Как он называется?

– «Столовая ложка и пломбир», – вежливо ответила Аманда.

– Да, точно, – кивнул Мэтт. – Очень круто, правда. Никогда не думал об этом в таком ключе: «Я вогнута лишь для того, чтоб сладость твою доставлять прямиком…»

– Который час? – спросила я Аманду.

– Эм…почти десять.

– Ну, ничего себе. Засиделась я с вами. Пора бежать.

– С каких это пор ты так рано сбегаешь? – поинтересовался Джордан. – Мы обычно минимум до одиннадцати сидим.

– Ага, но…Я…это самое…там такая штука…с родителями…надо сделать с утра, – я встала, чтобы показать серьезность моих намерений.

Джордан откинулся на спинку стула и положил руку на плечи Аманды.

– Как же я буду отбиваться от ее сумасшедших фанатов без тебя?

– Все в порядке, – вмешалась Аманда. – Я сама жутко устала.

– Да что такое с вами двумя? – рассмеялся Джордан.

Мэтт, молчаливо наблюдая за всем этим, наконец, отодвинул свой стул и встал. Не идиот же он, все понимает.

– Мне тоже пора уже идти, – сказал он.

– Эй, может, проводишь Кэт? Раз она собралась уходить.

Я немедля села обратно на стул.

– Да не надо. Я тут поняла, что могу еще немного с вами посидеть.

Мэтт не смотрел ни на меня, ни на кого-либо еще. Его взгляд был прикован к пустым тарелкам, покоившимися на столе.

– Увидимся, – сказал он, а затем развернулся и двинулся к двери.

Тогда-то я ощутила укол совести. Мне реально было не по себе.

Снова.

Что еще более удивительно, мне хотелось догнать его. Сказать ему что-то. Извиниться.

Что я за человек такой? Почему я не могу быть хотя бы немного грубой к людям, даже когда я права? Все это сбивает с толку. Это Мэтт должен падать мне в ноги и просить о прощении, но почему же прямо сейчас муки совести не дают мне покоя из-за его грустного личика?

Это жалко.

Джордан кинул на меня непонимающий взгляд, но Аманда быстро перехватила инициативу в свои руки и начала трещать о других поэтах, выступавших сегодня, и вскоре мы вернулись к нашей обычной болтовне. И вот я вновь наблюдала за этой парочкой, за милым парнем, который со всем своим уважением относится к своей любимой девушке. Разве не прелесть?

Мы посидели там еще около часа, после чего протопали полтора квартала до машины Джордана. Я проскользнула в свою обитель – на заднее сидение – и принялась наблюдать за этими голубками.

Клянусь, всю дорогу до моего дома, он не отпускал ее руку. К тому времени, как он припарковался и разблокировал мою дверь, в моем горле уже застрял ком размером с тыкву.

– Завтра готовишь? – спросила меня Аманда, пока я вылезала из машины.

– Ага, если хочешь – можешь заскочить, – сказала я и зашагала по дорожке, выложенной до моего дома. Они дождались, пока я открою дверь, и отправились в путь, предварительно помахав мне на прощание ручкой.

После прощания с друзьями я развернулась и захлопнула за собой дверь. Захлопнула, надо сказать, вовремя. Ведь я не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как слезы водопадом стекают по моим щекам.

День 28, среда, 17 сентября

Найдена парочка неплохих исследований об индейском племени Тараумара, проживающим на севере Мексики. Их племя славится своими непревзойдёнными, чрезвычайно быстрыми бегунами. Мне удалось раскопать, что до недавнего времени жили они за счет охоты (на енотов?!) и собирательства зерновых и бобовых культур, но совсем недавно они перешли на содовую, чипсы и корейскую лапшу. Что из этого вышло? Бам! Диабет, ожирение, сердечная недостаточность и многое-многое другое.

И это не единственный пример, многие народы постигла та же участь. Старшие поколения, выросшие на том, что дала им мать земля, оказываются гораздо, гораздо здоровее собственных детей, выросших на фастфуде. Тут-то и начинаются проблемы с давлением и тому подобное.

Иногда у меня появлялось такое ощущение, что вся моя задумка ничего не стоит. Оказывается, за последние несколько десятилетий множество ученых пытались указать всем нам на то, что «первобытная» диета – залог здоровья. Что нам следует есть натуральную пищу, которую создает сама природа, и отказываться от всяких заводских химикатов. Естественно, все ученые утверждают, что современная пища ужасна.

Но пирожочки, кренделечки – как же это все вкусно! Это не выходило у меня из головы. Нет, я не собиралась сдаваться, это не один из тех случаев, когда ты целыми днями изводишь себя, а потом кто-то говорит тебе: «Эй, зачем ты мучаешься, почему бы тебе просто не прекратить все это?» и после этого ты бросаешь все, снова кидаешься в омут с головой и продолжаешь жить счастливой, довольной жизнью.

Моя проблема заключалась в том, что шоколадные батончики невероятно вкусные. Как и чипсы, и мороженое, и пицца, и вся остальная вредная еда, заполнившая наш современный рацион.

Да и дело было не только в кофеине и искусственных подсластителях, вывод которых из организма был долгим и мучительным процессом. Клянусь вам, отказаться от всего остального было тоже не просто. К примеру, от сахара. Я и жизни без него представить не могла. Иногда мне казалось, что сахар – это единственная причина улыбаться. Ведь иногда только какая-нибудь сладость может сделать тебя счастливым.

Но, должна признаться, что, продержавшись на этой диете месяц, я чувствовала себя намного лучше. Головные боли исчезли, я больше так сильно не устаю и определенно не чувствую себя огромной пампухой. Не поймите меня неправильно, мне еще многое предстоит сделать и вынести. Но я заметила улучшения, правда.

Более того, как оказалось, пару морковок оказывают на психологическую составляющую немного другое воздействие, нежели пачка чипсов или десяток «Орео». Почему-то полезная еда ощущается чем-то более серьезным, тогда как нездоровая пища ассоциируется у нас с каким-то пустячком.

Ага, пустячок, который предательски откладывается у вас в боках и подрывает здоровье. Думаю, именно на этом мне и надо сосредоточиться. И на том факте, что никогда в жизни я не чувствовала себя так, как сейчас. Я буквально источала из себя огромное количество нерастраченной энергии.

Но, знаете, немудрено, что ученые так и не смогли убедить вас отказаться от всех этих вкусняшек. Ведь ничто в мире не передает любовь так, как печеньки.

День 38, суббота, 27 сентября

К завтраку для семьи было приготовлено:

Омлет с грибами, луком, зеленым перцем, помидорами, щепоткой орегано и базилика. Картофель и лук, пассерованные на воде – получилось, кстати говоря, неплохо. Свежевыжатый апельсиновый сок. Домашний хлеб с медом. Все наелись и остались довольны.

Аманда припахала к нам, когда на часах еще не было и десяти.

– Миленький галстук, Пити, – сказала она моему братишке и затянула его потуже. Это было нашим компромиссом: он, работая у меня официантом, может носить футболку и шорты с условием того, что они будут чистые. Плюс он должен носить галстук. Сегодня поверх рубашки он нацепил экземпляр с лягушатами. Кажется, я подарила этот галстук папе, когда мне было пять.

– Ну, как моя замена? Справляется? – спросила Аманда.

– Еще как, – сказала я. – На декорирование глаз, конечно, не наметан, но он превосходно справляется с обслуживанием столиков. Правда?

Он равнодушно пожал плечами, но я чувствовала, как ему польстили мои слова. Он всегда немного смущался в присутствии Аманды. Ох уж эта детская любовь.

Как только мы зашли в мою комнату, Аманда переключила свое внимание на меня.

– Ладно, бабуля, ближе к делу. Это интервенция. Сделаю все, что смогу. Запрыгивай в свои ботинки и пошли.

– О чем ты вообще?

– Мы идем по магазинам.

– А вот и нет.

– У тебя нет выбора. Живо в машину!

Я ненавидела шопинг всей душой, и Аманда знала об этом. Никогда ничего не подходит, все полнит, нет уж, спасибо.

Я прекрасно знала, что этим ее не проймешь, поэтому решила подключить науку.

– Ничего не могу поделать, у гоминидов не было торговых центров.

– Тяжко им, наверно, было, – сказала Аманда. – В машину!

– У них даже одежды не было, – заметила я.

– А еще у них не было полицейских, которые могли бы их арестовать за публичное оголение.

– Знаешь, думаю, я сама могу пошить себе одежду. Для правдоподобности.

– Кэт, последний раз ты шила в восьмом классе, и это был кошелек из наволочки. И я смело могу тебе сказать, что кошелька страшнее я в жизни не видела.

– Я могу научиться.

– А еще ты можешь перестать быть такой помешанной. Солнышко, я волнуюсь за тебя.

– Я просто стараюсь играть по правилам.

– Хм, интересно, а как на счет таких правил? – спросила Аманда. – Как на счет правил, следуя которым, моя лучшая подруга начинает напоминать мне мою бабку, которая ничего не покупала с тех пор, как ей стукнуло… двадцать два, и даже несмотря на то, что в свои восемьдесят она весит только половину своего тогдашнего веса, она продолжает носить брюки времен своей молодости. Серьезно, она просто натягивает их до груди и дважды обматывает их ремнем. При этом она считает, что выглядит стильно и модно. Как тебе такое?

– Неинтересные у тебя правила.

– Тогда мы сейчас же поедем по магазинам. Потому что клянусь, еще чуть-чуть и твоя одежда начнет выглядеть так же уродливо, как ее.

Мои аргументы давали трещину, но я не собиралась сдаваться.

– Сейчас день. Пешие прогулки по расписанию, да и вообще, у меня нет сегодня времени…

– Это слишком далеко, а значит, попадает под исключение. Клянусь тебе, Китти Кэт, если ты в ближайшие пять минут не включишь голову и не начнешь действовать здраво, я веревками тебя свяжу и закину в машину, а когда мы доберемся до торгового центра, я наряжу тебя в мини-юбку и сетчатый топ. Ты этого хочешь?

Я попыталась победить ее своим недовольным взглядом, но Аманда и в этом всегда берет верх надо мной. Я застонала.

– Ладно.

Я все еще не горела желанием идти в место, где каждый может увидеть меня. Что, если Мистер Физер сегодня решит заскочить туда? Как я буду оправдываться? По крайней мере, Аманда разрешила мне вырубить радио, так что угрызений совести по поводу использования технологий я не чувствовала.

Когда мы подъехали ближе к торговому центру, я съехала на сидении как можно ниже, чтобы не дай Бог меня никто не увидел.

Аманда покачала головой.

– Не трясись ты так.

– Я стараюсь действовать по правилам. Меня здесь вообще не должно быть.

– Ты просто не любишь ходить по магазинам. Ты же сама создаешь правила для своего проекта, так? А тот, кто создает правила игры всегда прав.

– Тут все сложнее. Я хочу победить, а для этого нужно быть как можно более аккуратной.

– Я понимаю, – сказала Аманда, заезжая на парковку. – Я хочу, чтобы ты выиграла, но было бы не плохо не отрываться от реальности.

Мгновение я обдумывала ее слова, смотря на нее снизу вверх. Я уже почти сидела на полу у самой двери.

– Ты серьезно думаешь, что я веду себя странно?

– Ха! Посмотри на себя прямо сейчас. Как на счет того, что ты отказываешься брать телефонную трубку, носить часы или просто взглянуть на полученные смски? А еще ты перестала смотреть свои любимые научные и кулинарные шоу. Даже несмотря на то, что ты всегда думаешь о том, что делаешь, это странно даже для тебя.

– Я должна играть честно…

– А еще, если я не ошибаюсь, – продолжила Аманда. – Ты вчера использовала оливковое масло вместо лосьона.

– Оно более натурально…

– Это заправка к салату! Брось, Кэт! Зачем ты так мучаешь себя? Только для того, чтобы доказать что-то Мэтту? Оно того стоит?

– Я делаю все это не из-за него.

– Ага, конечно. Мы же только встретились, и я совсем тебя не знаю.

Аманда припарковала машину, а я вернулась на свое место. На пару минут в машине повисла гробовая тишина. Пришло время отступить.

– Он не единственная причина, почему я это делаю.

– Я знаю, – Аманда дружески пихнула меня в плечо. – Просто пообещай мне, что ты не перестанешь говорить, потому что окажется, что эти твои эректусы перехрюкивались. У них же должен быть какой-то язык жестов, – сказала она, после чего показала пару собственных жестов, которые гласили: «Ты странная, но я люблю тебя».

Я улыбнулась и показала ей в ответ: «спасибо».

– Пошли.

Торговый центр только что открылся, поэтому людей было еще не много. Аманда тут же потащила меня в «American Edge». Музыка там была настолько громкой, что я подумала, что мои барабанные перепонки сейчас взорвутся. Чуть более месяца без музыки, и мои уши уже забыли, что это такое.

– Это слишком для меня, – попыталась перекричать этот шум я.

Аманда не стала ворчать или жаловаться, просто подхватила меня за руку и потянула в другой магазин.

Намного лучше. Музыка все еще была непривычной, но она хотя бы была нормальной, человеческой громкости.

– Так, – сказала Аманда, – что от нас требуется? Две пары штанов, может быть, юбка, если уж совсем во вкус войдешь, три или четыре достойнейших топа. Мы справимся?

– Не обещаю.

Надо отдать Аманде должное. Она хороша. Нужно дать ей черный пояс по шопингу. Она быстра, эффективна и может с головой зарыться в вещах с надписью «скидка».

Для выполнения нашей мисси нам понадобилось полчаса. Я поселилась в примерочной, а Аманда то и дело прибегала и закидывала меня топами и брюками разнообразных размеров, потому что мы не были уверены, какой именно размер мне сейчас подходит.

– Я не собиралась заострять на это внимание, но чисто ради любопытства, сколько ты скинула?

– Понятия не имею, я не могу использовать весы.

Аманда закатила глаза.

– Узнаю, как приду на прием к Джекки.

– Зачем терпеть так долго? Держи, - она протянула мне три пары штанов разных размеров. – В смысле, ты знаешь, что похудела, правильно? Почему бы не насладиться, узнав, сколько именно ты сбросила?

– Минутку, – я не хотела орать об этом на всю примерочную, поэтому просто нашла пару нужного размера, натянула ее на себя и открыла дверь.

– Прелесть! – сказала Аманда. – Ты видишь, как они круто смотрятся?

Я жестом подозвала ее к себе.

– Всякий раз, когда я, сев на диету, взвешиваюсь, я либо впадаю в уныние из-за того, что скинула мало (что заставляет меня сорваться и начать поедать все подряд), либо чувствую себя на седьмом небе от счастья, потому что скинула много (что так же заставляет меня сорваться и начать поедать все подряд).

– Ох.

– Вот именно. Я стараюсь исправиться, но оттянуть момент взвешивания настолько, насколько смогу, не помешает.

– Ладно, хорошо, – сказала она, – Но взгляни на себя в этих штанах. Разве ты не выглядишь раз в двадцать лучше?

Я снова зашла в примерочную и окинула свое отражение критичным взглядом.

Вау. Не огромное, все масштабное «вау», но уверенное маленькое «ух ты». Они действительно мне пошли…более того, они были женскими. Обычно я покупала мужские джинсы.

– Нравится? – спросила Аманда.

– Да.

– Да! Ты чудесно выглядишь? Да! Я гений? Что-что, не слышу?

– Спасибо, – я выглянула из примерочной.

Аманда прямо-таки засияла.

– Никогда больше не спорь со мной.

Ее телефон зазвонил. Как же я скучала по этому звуку.

– Привет, милый, – какое-то мгновение она молча слушала. – Серьезно? Кошмар какой. Мы подберем тебя. Когда ты закончишь?

Она отключилась и обратилась ко мне.

– Знаю-знаю, будь твоя воля, ты бы осталась и шопилась бы здесь весь день, но плохие новости. У Джордана сломалась машина прямо по пути на тренировку, а это означает, что мы должны забрать его оттуда.

– Хорошо, я тогда пешочком домой, – в ту минуту, как я озвучила это, я поняла, что это заняло бы у меня пару часов.

– Хорошая попытка, но ты едешь со мной, – рассмеялась Аманда.

– Это тренировка по плаванью, – напомнила я. – Как на счет Мэтта?

– У тебя же теперь есть штаны, обладающие суперсилой. Он тебя не увидит.

Я обожала запах бассейна. Понятия не имела, в чем было дело – в химикатах, солнцезащитном креме, влажных волосах – да это и не имело значение. Мой нос просто был на седьмом небе от счастья.

Мало кто знает об этом, но я была принята в команду по плаванью. Я и Мэтт. Когда нам было по восемь, мы вместе вошли в городской союз пловцов и с тех пор каждое лето прыгали на велосипеды и мчались до ближайшего бассейна, чтобы потренироваться. Весь день мы проводили там: плавали наперегонки, делали разные упражнения и тому подобное. Коньком Мэтта был вольный стиль, а моим – баттерфляй. Мы были хороши. Я даже взяла пару медалей за эти годы. Но не больше, чем Мэтт.

Я допустила такую мысль, что когда мы придем туда с Амандой, его волшебным образом там не будет, но, конечно же, все было не так. Он как раз вылезал из бассейна, когда мы зашли, и естественно, мой взгляд тут же упал на него.

Не будь он козлом, я бы сказала, что тело у него очень даже ничего. Широкие плечи, ровный загар, подтянутый живот, мускулистые ноги – в повседневной жизни все это он прятал за джинсами и футболками. Плюс к тому его мокрые волосы выглядели такими темными, колкими и густыми, что делало его – ненавижу себя за эти слова – просто красавчиком. И я еще молчу про его легкую щетину и темные глаза. Думаю, если бы кто-то отделил его тело от личности – что невозможно, потому что он та еще свинья – то его можно было бы назвать горячим.

Заметив нас, Джордан подошел поздороваться и немного поболтать, пока не пришла очередь его следующего заплыва.

– Я теперь вся мокрая! – обиженно сказала Аманда, угодив в его медвежьи объятия. Он попытался обнять и меня, но я вскинула свои руки, отгораживаясь от него.

– Мы почти закончили, – сказал Джордан. – Осталось несколько заплывов.

Мы с Амандой приземлились на пару свободных пластиковых сидений.

В бассейне было не много людей: только родители и вторые половинки некоторых пловцов. Родителей Мэтта я там не увидела. Не удивительно, они редко приходили и тогда, когда мы были детьми.

Следующим на очереди был КС – комбинированный стиль. В заплыве принимали участие Мэтт, Джордан и еще четыре других пловца. Я не могла с собой ничего поделать, мне было безумно интересно. Я не могла отвести от них взгляд.

КС тоже был одним из моих любимых. Он совмещал в себе все: баттерфляй, кроль, брас, вольный стиль. Вот что показывало всю твою мощь, все, на что ты способен в каждом из стилей. Мы с Мэттом обычно соревновались друг с другом. Когда мы были маленькими, я все время его пихала.

До этого момента я в полной мере не осознавала, насколько я скучала по этому, по этому чувству свободы, мощи и силы, которое ты ощущаешь в воде. У меня были сильные руки и широкие плечи, и я просто обожала ту усталость, которую ощущала в них после долгой тренировки или гонки. Некоторые девушки, будучи худенькими и совершенно не имея груди, созданы для бега, я же всегда знала, что я создана для плаванья. По крайней мере, это было хорошим научным объяснением того, для чего природа дала мне такие плечи.

Но то было раньше, моя теперешняя реальность отличается от той. Я даже не могу теперь вообразить себя в купальнике. Последний раз, когда я его одевала, он порвался… и я не хотела этого признавать, пока кто-то не обратил на это внимание.

Пловцы тем временем завершали свой последний круг. Мэтт пришел первым – кто бы сомневался – а Джордан вторым. Они пожали друг другу руки, и Джордан вылез из бассейна. Он направился к какому-то парню, который так же был одет в командный плавательный костюм.

Я заметила, как Джордан указал на нас, и решила, что он просто хвастается своей девушкой. Что ж, я ошиблась. Теперь они направлялись прямиком к нам.

– Кэт, это Грег, Грег – Кэт.

Грег наклонился и пожал мне руку, попутно заливая меня капельками воды. Я старалась смотреть куда угодно, но не на него, серьезно, парень же был одет в одни только плавки.

Стоп. Минуточку, Грег?

До Аманды, судя по всему, тоже дошло, потому что она кинула на меня красноречивый взгляд. С этим парнем Джордан хотел устроить нам двойное свидание в начале года.

Я понимала, почему он решил, что Грег – мой тип. Парень был огромным. Не сказала бы, что он весь состоял из мышц, жирка там тоже было достаточно. Чья бы корова мычала, знаю-знаю. Я просто подметила факт.

Я старалась вести себя как можно более беспристрастно.

– Аманда, мне домой пора. У меня куча домашней работы.

– Да-а, – сказал Грег. – Джордан говорил мне, что ты мозговитая.

Я вежливо ему улыбнулась, все еще стараясь показать, что я не заинтересована.

Грег сложил свои большие руки на широкой груди.

– Слышал, ты очень хороша в математике.

– Может быть.

– Да ладно тебе, Кэт, – сказал Джордан. – Не скромничай. Она безумно умна: математика, наука…

Уголком глаза я заметила, как Мэтт смотрит на нас.

– Кстати, говоря о математике, – сказала я. – Меня дома ждут двадцать номеров. Мне действительно пора.

Но этот парень, кажется, не понимал намеков.

– Я слышал, что ты плаваньем раньше занималась.

Я бросила взгляд на Джордана, который в ответ невинно пожал плечами. После чего, мой взгляд нашел Мэтта, который теперь разговаривал с тренером.

– Держу пари, ты была неподражаема, – сказал Грег. – Какой стиль предпочитала?

– Баттерфляй.

Грег ухмыльнулся.

– Хей, я тоже. А почему ты бросила?

Будто бы это его дело! Я прочистила горло и легонько пихнула ногой Аманду.

Слава Богу, она верно истолковала мой жест.

– Милый, нам уже действительно пора. Я обещала Кэт, что подвезу ее до дома.

– Хорошо, мне надо только ополоснуться и переодеться, – сказал Джордан.

– Было приятно познакомиться, – Грег снова пожал мне руку – что с этими парнями не так?

– И мне, – слукавила я. Мне просто хотелось, чтобы он поскорее ушел. Мэтт больше на нас не смотрел, но вся эта ситуация была для меня чрезвычайно неловкой.

– Что это было? – возмутилась я, как только мы с Амандой остались одни. – Трюк, чтобы познакомить меня с этим парнем?

Аманда, защищаясь, подняла руки.

– Клянусь тебе. Никаких трюков, – она схватилась за вылезшую из свитера нить. – Но как он тебе?

– Никак.

– Он симпатичный, – сказала Аманда.

– Я не заинтересована.

Мэтт прошел мимо нас все еще в одних плавках. Он не смотрел на меня, я не смотрела на него. Он достиг дальнего конца бассейна и взял свое полотенце. Затем он снова прошел мимо нас, но на этот раз, он повернулся в нашу сторону настолько, чтобы установить зрительный контакт.

Который доказал, что я смотрела на него. Который я тут же постаралась проигнорировать.

Знаю, мне бы сказать «Хороший заплыв, Мэтт» или «Поздравляю», но даже не думайте об этом. Я уверена, Мэтту МакКинни не нужно оваций или похвал. Ему не нужно, чтобы я сказала ему, что он только что выиграл гонку.

– Неплохо так, – сказала Аманда, когда Мэтт был не в зоне слышимости. – Вырос мальчик. Обалденные ноги.

– Дерьмовая личность.

– Ну, – согласилась Аманда. – тут не поспоришь.

Мы вышли на парковку и принялись там ждать Джордана. Он вышел из бассейна с Грегом.

На мгновение я подумала, что он его с нами пригласит поехать, но к моему огромному счастью, Грег сел в свою машину и уехал прочь. Но перед этим снова попрощался со мной.

Да пока уже, пока. Вали.

Забравшись в машину, я откинулась на спинку сидения и сказала Джордану самым мило-слащавым тоном, которым могла:

– Никогда больше не смей так делать.

– Как?

– Ты понимаешь, о чем я.

Джордан вздохнул.

– Знаешь, Кэт, однажды, кто-то полюбит тебя. Кто-то помимо нас. Разве это так плохо?

– Да, – сказала я. – Я придерживаюсь строгого правила трех. Простите, мест больше нет.

– Что, если я скажу тебе, что он считает тебя милой?

– Тогда я отвечу, что ему следует внимательней присмотреться.

По крайней мере, мы втроём над этим посмеялись.

– Вообще-то, я не думаю, что он так уж хорош, – сказала Аманда, чем абсолютно удивила меня.

Но я решила, что просто буду поддакивать.

– Видишь?

– В смысле? – возмутился Джордан. – Он хороший парень.

– Эээ, – сказала Аманда. – Скучный он какой-то.

– Вы с ним поболтали тридцать секунд.

– Да, но он не сразил меня за эти тридцать секунд настолько, чтобы я доверила ему нашу Китти Кэт.

Ушам поверить не могла. Аманда действительно была против заинтересованного во мне парня.

– Какая ты привередливая, – сказал Джордан.

– Разборчивая, – поправила его Аманда. – Именно поэтому я с тобой.

Оставшуюся часть поездки мы провели в тишине, за исключением редких вопросов о том, как прошли другие заплывы Джордана. Дань вежливости. Когда мы подъехали к моему дому, они выглядели немного раздраженными.

– Все хорошо? – пошептала я Аманде.

Она кивнула головой и сказала во всеуслышание:

– Он все еще меня любит.

– Привереда, – пробормотал он, но я заметила тень улыбки на его лице.

Аманда протянула руку и сжала его запястье. Джордан поднял руку и поцеловал ее. Все у них было хорошо.

– Спасибо, – сказала я Аманде, вытаскивая пакеты. – За шопинг.

– Пожалуйста. Ты потрясающе выглядишь. Разве она не потрясающе выглядит в этих штанах?

– Все парни в округе посходят с ума, – сказал Джордан. – Жаль, что у тебя такое ледяное сердце.

– Переживут, – сказала я.

– Целая команда? – спросил Джордан, улыбаясь.

Я знала, что он шутит, но все равно было приятно. Как только они отъехали от моего дома, я вошла внутрь и сделала то, что обещала себе не делать ни при каких обстоятельствах.

Я взвесилась.

О, этот прекрасный день.

День 40, понедельник, 29 сентября

Завтрак: овсяная каша с изюмом, грушами и грецким орехом.

Обед: чечевичная похлёбка с ячменем, оставшаяся со вчерашнего дня (осталась горячей благодаря термосу). (Я знаю, что у пещерных людей не было термосов, но такие вещи, как суп невозможно есть холодными). Банан и вода.

Сегодня за завтраком Питер попросился начать ходить в школу со мной.

– Конечно, можно. Но зачем тебе это? – спросила я. – Разве не проще доехать с папой?

– Не, хочу с тобой.

Как же это мило! Но отговорить его от этой чудовищной затеи было моим долгом.

– Я обычно выхожу намного раньше тебя. Да и придем мы минут за тридцать до начала уроков.

– Это не проблема, – сказал он. – Так можно?

Как я могла отказать?

Первые пару кварталов мы прошли в абсолютном молчании… мой братишка не очень-то общительный. Но я решила не унывать и постараться завести с ним разговор.

– Как дела в школе? – спросила я.

– Хорошо.

– Как футбол?

– Хорошо.

– Какого это быть моим официантом?

– Хорошо.

– Жалоб нет?

– Нет.

– Может, есть какие-то предложения?

– Нет.

– Может, завтра вечером сделать пиццу?

– Конечно.

Да уж, с будущим ведущего ток-шоу этому мальчонке можно попрощаться. Я решила не сдаваться и копнуть поглубже.

– Давай на чистоту, с чего это ты внезапно решил ходить со мной?

Питер профессионально притворился, будто ничего не слышал. Видимо, камень, который он пинал ногой, был ему более интересен.

– Эй? – сказала я. – Я с тобой разговариваю.

– Я не знаю, – пробормотал он.

– Так, если ты не знаешь, то почему пошел со мной?

Питер пожал плечами. А затем пробормотал так тихо, что я едва могла его расслышать.

– Потому что я толстый.

От этих слов у меня по коже пробежал мороз.

– Что?

Он пожал плечами, продолжая пинать камень.

– Питер, ты не толстый. С чего ты это взял?

Он снова пожал плечами. Его будто заклинило.

Он действительно не был толстым, просто он унаследовал широкую кость от нашего отца. Как и я. И даже несмотря на то, что на протяжении последних полутора месяцев я пичкала их здоровой пищей, из-за которой он мог немного похудеть, он все еще оставался немного коренастым.

Более того, он очень активный ребенок: дважды в неделю он ходит на футбол и баскетбол, а когда наступает сезон американского футбола, он задействован и там. Честно говоря, он серьезно был немного округлым, но это было даже мило. Он очень хороший и воспитанный ребенок. Даже отдаленно нельзя было сказать, что с ним что-то не так.

– Ты не толстый, – повторила я. – Ты просто массивный, как папа. Я тоже такая же.

Питер взглянул на меня.

– Нет, ты не такая. Теперь ты худее.

– Может, немного.

– Нет, – настаивал он. – Не немного. Ты выглядишь лучше.

– Что ж, спасибо, наверно.

Какое-то время мы шли в тишине, а потом он добавил.

– Я хочу выглядеть так же, как ты.

– Питер… – ну и что мне надо было на это ответить? Я остановилась и немного сжала его плечо. – Ты очень милый…Аманда постоянно это повторяет. И ты будешь милым всегда, не важно, сбросишь ты вес или нет.

– А вот Трина говорит, что я толстый.

Отлично. Уже что-то. И с этим «чем-то» я была прекрасно знакома. Мой голос внезапно стал твердым.

– Что за Трина?

– Забудь, – сказал Питер. – Увидимся, – кинул он и побежал к школе.

Я просто стояла и смотрела ему в след. Он такой милый мальчик… а какая-то ужасная девчонка внушает моему братику, что он толстый? Из какой пещеры она вылезла?

Я никогда не допускала таких мыслей, но сейчас была готова включить режим большой страшной сестры. Трина. Маленькая ведьмочка. Ненавижу таких детей, как она. Противные, злые, жестокие. Такие дети с легкостью могут разрушить вашу жизнь.

Я знаю это как никто другой.

Сегодня был мой второй прием у Джекки. Впервые в жизни я морально была готова к взвешиванию.

– Хорошая работа, – сказала Джекки, считывая данные. – Как ты себя чувствуешь?

– Превосходно, – возможно, я немного переборщила с энтузиазмом, говоря эти слова. Я просто была очень довольна результатом.

– Как твоя тяга к вкусняшкам?

– Намного лучше. Я все еще готова душу продать за «Батерфингер», но уже намного легче.

– Отлично, – сказала Джекки. – Заметила, что твоя кожа стала более чистой?

И действительно. Все мои прыщи практически исчезли. Просто потрясающе.

Мы пробежались по тому, чем я питалась с моего последнего визита, она внесла пару предложений, и время нашей встречи подошло к концу.

Учитывая, что встречается она со мной бесплатно и только из-за мамы, она впихивала меня в любое освободившееся окно.

Из ее кабинета я вышла самым счастливым человеком на свете. Давненько у меня не было такого чувства. И дело было не в том, что я скинула вес. Хотя кого я обманываю? Это тоже играло немаловажную роль – волшебное чувство.

Дело было в том, какую перемену в своих ощущениях я наблюдала. До того как я начала эксперимент – в дни, когда кофеин, чипсы и сахар имели власть надо мной – у меня нередко случались эти ужасные дневные энергетические спады, когда все, чего мне хотелось, так это лечь на парту и вздремнуть. В общем и целом, я чувствовала себя… ленивой. Медленной, вялой, несобранной.

Я и понятия не имела, как хорошо я буду себя чувствовать, взявшись за этот эксперимент. Будто бы меня встряхнули, и я превратилась в искрящийся комочек света и энергии.

Я понимала Питера. И теперь, когда я знала настоящую причину его жажды перемен, я не имела ничего против того, чтобы он ходил в школу со мной. Если мой братик хочет измениться, чтобы почувствовать себя лучше, то я буду счастлива ему помочь.

Давайте проясним, я хочу, чтобы он сделал это ради себя, а не ради того, чтобы впечатлить какую-то девчонку. Честно говоря, я надеюсь, что, когда он почувствует себя лучше, он поймет, что Трина просто соплячка, на которую не стоит обращать внимание.

Погода, наконец, начала напоминать осеннюю. Сегодня, пока мы с Питером шли в школу, было холодно и ветрено. Перед первым уроком я остановилась у зеркала и внимательно осмотрела себя. Я не могла не отметить, что выглядела я прекрасно: щеки мои были румяными от ветра, а глаза ясными и яркими как никогда. Думаю, сегодня утром я выглядела лучше, чем когда-либо еще. Даже несмотря на отсутствие косметики. Даже мои губы имели розоватый оттенок, который не имел ничего общего с блеском.

Не думайте, я не тщеславна. Это просто эксперимент, а я как ученый обязана фиксировать все изменения. И я точно могу сказать, что я хорошо выгляжу. Не прекрасно, не идеально, но определенно лучше, чем шесть недель назад.

Спасибо тебе Господи за то, что я вытянула нагих пещерных людей, а не каких-нибудь жуков или черные дыры. Кто знает, что было бы со мной прямо сейчас в противном случае?

Вернувшись с работы, я обнаружила Аманду, поджидающую меня у дома.

– Привет. Что ты здесь делаешь?

Она тут же потащила меня в мою комнату, потому что ответить на мой вопрос она могла только в «безопасном» месте.

– Машина Джордана все еще барахлит, поэтому сегодня на тренировку его отвозила я. И там был Грег.

– Эммм. И что?

– А то, что он спрашивал о тебе. Я подумала, может, дашь пареньку шанс?

– Погади-ка, в прошлый раз, когда мы о нем говорили, ты сказала, что он недостаточно хорош для меня, помнишь? Ты сказала, что он какой-то зануда.

– Да-а, но знаешь, я сегодня с ним пообщалась побольше и поняла, что он не так уж плох.

– «Не так уж плох»? – спросила я. – Просто потрясающая рекомендация.

– Я уже дала ему твой номер.

– Аманда!

– А что я? У него есть полное право тебе позвонить.

– С каких это пор?

– С тех пор, как он наговорил мне кучу милостей о тебе. Например, о том какая ты красотка.

Естественно, мне было приятно услышать такое в свой адрес, но я все еще была зла.

– Не хочу я, чтобы он звонил мне. Я не возьму трубку.

– Я думаю, он хороший парень. И Джордан полностью со мной согласен.

– Во-первых, у меня сейчас совершенно нет на это времени. Ты хоть понимаешь, насколько я загружена в этом полугодии? Во-вторых, мне совершенно не нравится это парень…

– Ты говорила с ним от силы минуты две.

– И больше не собираюсь, – сказала я. – В-третьих, ты уже как-то убеждала меня, что это не «мой» человек, и я думаю, мы обе понимаем, что у нас с ним совершенно нет ничего общего.

Аманда вздохнула.

– Кэт, я просто думаю, что время пришло.

– Какое еще время?

– Время немного испробовать водицу. С каждым днем твоя тушка становится все более и более аппетитной …

Я была искренне польщена.

– Разве что немного.

– И тебе пора бы привыкнуть к вниманию парней.

– Не нужно мне это.

– Как хочешь, но он сказал, что позвонит тебе.

– Как жаль, что пещерные люди не пользовались телефонами.

Он все-таки позвонил. Выждал день и позвонил прошлым вечером. Сообщение за меня приняла мама, но это все равно не имело значения, потому что он отыскал меня сегодня за ланчем.

– Привет.

Аманда пнула меня под столом и протянула Грегу: «Привет».

Джордан пожал ему руку. Никогда этого не пойму. Как хорошо, что девушки не жмут друг другу руки.

– Привет, Кэт, – обратился ко мне Грег.

Я кивнула ему и вытащила свою тетрадь по химии, собираясь уткнуться в записи, которые я сделала сегодня на уроке. Я прямо чувствовала, как горит мое лицо, а пульс решил немного передохнуть и пропустить кружок.

Я никогда не болтала с парнями. Мне особо не приходилось делать это ни с кем другим, кроме Джордана.

– Присаживайся, – предложил ему Джордан, в ответ на что получил мой испепеляющий взгляд, который, казалось, его ничуть не заботил.

– Я и не знала, что у ланч у тебя одновременно с нами, – сказала Аманда.

– Обычно, я ухожу из школы, – ответил Грег. – Но теперь я знаю, что вы остаетесь здесь, так что…

Аманда снова пихнула меня. Я продолжила держать оборону и притворяться, что меня больше интересует химия.

Грег прочистил горло.

– Так, Кэт, мне тут интересно стало. Как ты развлекаешься?

– Никак. Я не развлекаюсь, – я даже не подняла на него взгляд.

Грех хмыкнул.

– Ага, конечно.

– Серьезно, – ответила я и пнула Аманду. Она пнула меня в ответ.

– Грег, – обратилась к нему Аманда, – расскажи Кэт о своих занятиях по предпринимательству, – затем она обратилась ко мне. – Грег ходит на занятия по предпринимательству.

– Я с первого раза услышала, – я все еще пыталась читать. У меня создавалось такое ощущение, что моя кожа становилась все более и более липкой.

Тем временем Грег начал свой монолог о рыночных исследованиях, опытных образцах и его супер-крутой идеи по продаже кисло-сладких закусок ученикам, что, возможно, если он договориться с поставщиком. Блабити-бла, бла-бла, бла. Все, о чем я могла думать в этот момент, так о том, почему же он рассказывает все это мне? Чего он хочет?

– Я думал, начать можно со спортивных игр, – сказал Грег. – А потом, заручившись базой, перейти к ежедневным продажам.

– Это так интересно, правда же? – спросила Аманда.

– Хммм, – промычала я, все еще не отрывая взгляд от тетради.

Грег посидел с нами еще пять минут и ушел. Я и не понимала, что мои плечи напряглись так, что поднялись почти до уровня моих ушей, пока они вдруг не начали расслабляться.

Вид у Джордана был далеко не счастливый.

– Было бы неплохо наладить небольшой зрительный контакт, Кэт.

– Я тебе говорила, что не хочу ни с кем встречаться.

– Отлично, – сказал он. – Вот только ты сейчас здесь. А Бичер очень славный малый. Но так и быть, прости, что познакомил вас.

Бурча что-то себе под нос, он ушел, оставив нас с Амандой наедине.

– Кэт, это действительно было грубо, – согласилась она.

Отлично, они оба достигли успеха и заставили меня почувствовать себя полной свиньей.

– А что мне было делать? – спросила я у Аманды. – Я не хочу давать ему надежду…это еще более грубо.

– Кэт, мы просто хотим тебе помочь.

Я застонала.

– Послушай меня хотя бы раз и запомни на всю жизнь. Мне честно не нужен парень. Я просто не создана для этого. Я ценю, что вы пытаетесь для меня сделать, но мне гораздо комфортнее в гордом одиночестве. Клянусь тебе.

Аманда вернула мне контейнер из-под ланча.

– Спасибо за пиццу. И за обжаренную спаржу. Я постараюсь не материться на тебя прямо сейчас, в основном потому, что ты моя подруга, и я люблю тебя, а еще ты просто божественно готовишь, и я не хочу лишиться этой пищи богов. Но ответь мне на один вопрос – и я ожидаю от тебя правды, я серьезно, Кэт – существует ли хоть крошечная вероятность того, что это хоть как-то связано с тем, чье имя нельзя называть?

– Нет, – тут же ответила я. – Абсолютно.

– Уверена?

– Уверена.

Аманда пристально посмотрела на меня. Я ответила ей тем же.

– Не все парни плохие, – сказала она.

– Я знаю. Джордан же хороший.

– Ага, и возможно, он тебя никогда не простит, – вздохнула Аманда. – Так, нам просто на тебя забить?

– Да, пожалуйста.

– И тебя не волнует, что ты можешь закончить свою жизнь, будучи…

– … старой, одинокой высохшей каргой? Нет, ни капли. Вообще-то, я к этому и стремлюсь.

Аманда облокотилась на спинку стула.

– Как же я тебя подвела.

– Нет, ты бы подвела меня, если бы заставила встречаться с тем, к кому у меня нет ни капли интереса.

– Пообещаешь мне кое-что? – спросила Аманда.

– Возможно.

– Пообещай мне, что когда-нибудь – и меня не волнует, будет это через год или через десять лет – когда-нибудь, когда ты встретишь по-настоящему хорошего парня, ты дашь ему шанс. Как думаешь, справишься с таким обещанием?

– Возможно, – подумав, ответила я.

– В смысле, ты же не говоришь, что никогда не влюбишься, правда же? Потому что если ты именно это имеешь в виду, то я закалю себя ложкой прямо в сердце.

– Нет, я не это имею в виду.

– Отлично. А теперь я могу сказать, что ты вела себя с Грегом, как тварь? Вот серьезно.

– Мне жаль. Я просто хотела, чтобы он понял, какая я ужасная.

– И тебе это удалось. Думаю, Грега мы смело можем списывать со счетов.

Это невероятно, но, как оказалось, она ошиблась.

– Скажи ему, что я не пользуюсь телефоном, – попросила я маму.

Но она все равно всучила его мне.

– Сама и скажи.

– Привет, Кэт?

– Угу?

– Привет, это Грег Бичер. Со школы.

– Ага, – сказала я. – Мы же знакомы.

Мою губу покрыла легкая испарина. У меня будто усы из пота выросли. Ух, будь Аманда тут, она бы у меня попрыгала.

– Отлично, – сказал он. – Я, ух…хотел узнать…

Боже ж ты мой, он действительно нервничает. Что статистически было невозможно: я за всю свою жизнь нанервничалась за всех людей, населяющих нашу планету.

Я срочно должна была привести нас обоих в чувства.

– Послушай, Грег, честно говоря, мне нельзя говорить по телефону…

– Я слишком поздно позвонил?

Учитывая, что на часах был только седьмой час, в это было бы сложно поверить.

– Нет. Скажем так, я приняла обет безтелефония примерно на 165 дней. Так что мне надо идти, прямо сейчас….

– Подожди, – быстро сказал он. – Я просто хотел узнать, не хочешь ли ты сходить со мной куда-нибудь.

Вот они. Слова, которые, я думала, никогда не услышу. Ни от кого. Думаю, прямо сейчас вспотели даже кончики моих волос.

– Нет, – ответила я. – Но спасибо за приглашение. Теперь мне надо…

– Подожди, это что, шутка?

Он что, не допускал даже малейшей вероятности, что я откажусь?

– Нет. Я серьезно.

– Но Джордан сказал…

– Джордан ошибся, – сказала я ему. И по какой-то непонятной мне причине, из меня вырвались следующие слова. – К тому же…Я вроде как приняла еще и обет безбрачия, понимаешь? Так что я не могу пойти с тобой на свидание…

– Да-да, конечно…

– В смысле, мне-то и с парнями находиться рядом нельзя…

– Ага, – сказал Грег. – Но ты мне нравишься. Ты крутая и я очень хочу вытащить тебя куда-нибудь.

Ну и что я должна была на это ответить?

Мне пришлось воспользоваться телефоном еще раз, потому что, уж простите, но это было крайней необходимостью.

– Божечки, это было ужасно.

– Что он сказал?

– Что я ему нравлюсь.

Аманда завизжала.

– Что ты ответила?

– Ничего.

– Он пригласил тебя на свидание?

– Да.

Аманда запищала.

– И?

На мгновение я замолчала, а потом испустила стон.

– Я согласилась.

Аманда так радостно закричала, что у меня создалось впечатление, будто ей только что сказали, что издательство хочет скупить все ее стихи.

– Когда? – спросила она.

– В субботу. Я сказала ему, что он может пойти с нами на вечер поэзии.

– Двойное свидание! Я все увижу своими глазами! Нам нужно устроить шопинг, – протараторила она, – и сделать тебе прическу, и возможно маникюр…

– Нет, – сказала я, прежде чем все это вышло из-под контроля. – Я не делаю ничего из этого в обычной жизни. И не собираюсь начинать. Я вообще не должна была соглашаться.

– Но ты согласилась, - подчеркнула Аманда. – А это означает, что тебе нужна одежда. Прошлые выходные были всего лишь началом. Тебе нужна еще пара-тройка одежек.

– Ни за что, – отрезала я. – Это мое последнее слово.

– Да брось, Кэт. Можешь хоть немного воодушевиться? Пожалуйста? Ради меня?

Она уставилась на меня щенячьими глазами. Да, мы говорили по телефону, но я все равно это чувствовала.

Я снова застонала.

– Зачем он вообще позвал меня на свидание?

– А с чего бы ему не хотеть делать этого? – парировала она. – Ты же невероятная!

Эх, никуда от нее не денешься… все равно же уговорит.

– Ладно. Но я делаю это только ради тебя.

– Я и на это согласна, – сказала она.

Для шопинга мы выбрали утро субботы. Которое наступило так быстро, что я и заметить не успела.

Должна признаться, все прошло не так уж и плохо. Мне было непередаваемо приятно услышать от Аманды:

– Кэт, только взгляни на размер. Еще чуть-чуть и ты совсем исчезнешь.

Я знала, что вся моя старая одежда стала мне немного велика, но я даже не представляла, насколько.

Воу. Это реально работало.

Аманда передала мне пару брюк и топов. И юбку.

– Нет, – сказала я. – Никаких юбок.

– Время пришло.

– Я не хочу бриться.

– Кэт, ты девушка или как? Может, я все это время ошибалась в тебе? Дай гляну на твои подмышки.

– Они побриты, – сказала я, прижимая руки как можно ближе к себе. – Почему из всего этого нужно устраивать этот цирк?

– Потому что это твое первое свидание В ЖИЗНИ. Ну, или с седьмого класса.

– Да не было там никаких свиданий.

– Ага-ага. Парень, девушка, мороженое… это свидание, – она махнула рукой, предупреждая все мои дальнейшие споры. – Суть в том, что это было давным-давным-давным-ДАВНО и возможно, нам следует уделить внимание некоторым деталям, которые этого заслуживают.

– Я не собираюсь с ним целоваться.

– А кто что говорит о поцелуях? – спросила Аманда.

– Я просто уверена, что это будет следующим твоим пунктом.

– Ну, раз ты упомянула об этом…

– Забудь.

– Если он сделает такое движение…

Я оттолкнула ее.

– Забудь, говорю!

Она склонила голову, дабы оценить мой новый образ.

– Ты выглядишь до ужасного мило! – пропела она, протянув руку и потрепав меня за щеку. – Еще немного косметики…

– Никакой косметики.

– …немного парфюма…

– Пещерные люди не душились.

– ….и проредить лужайку на твоих ногах, и будешь сногсшибательна.

– Не хочу, чтобы кто-то лез ко мне целоваться.

– Кончено же, не хочешь.

Грег заехал за мной в половину седьмого. Я отрыла ему дверь при полном параде. Я одела все то, что подобрала мне Аманда: джинсы, белый топ и клюквенного цвета накидку. Она изо всех сил уговаривала меня на прическу и макияж, но я твердо стояла на своем. Грегу придется принять мою естественную красоту, нравится ему это или нет. Я надеюсь, что ему не понравится.

Почему я вообще согласилась? Да, он прорвал мою оборону тем вечером, но за все эти дни я с легкостью могла дать заднюю.

Я думала об этом все то время, что одевалась. И я решила, что подходить ко всему этому стоит с чисто научным интересом. А еще, думаю, мне просто хотелось потешить самолюбие. Вот когда последний раз какой-нибудь парень проявлял ко мне хоть толику интереса? И хотя Грег далек от моего идеала, я знала, что существует куча девчонок, которые были бы польщены его приглашением. Так, может, мне стоит стать одной из них?

– Потрясающе выглядишь, – сказал он мне.

– Спасибо, ты тоже, – и это была чистейшая правда. Полагаю, я никогда прежде по-настоящему не рассматривала его. Тогда, в столовой, я постоянно отводила взгляд, как и в бассейне, когда мы впервые встретились. Но, увидев его сейчас в брюках цвета хаки и трикотажной футболке, я вроде как по-новому посмотрела на него. Бицепсы у него были огромными, у некоторых бедра такой же величины. Более того, он был сантиметров на тридцать выше меня.

Он открыл дверцу машины для меня. Очко в его пользу. И оказался очень аккуратным и внимательным водителем. Еще одно очко.

Первые пару минут мы проехали в абсолютной тишине. Мои ладони были настолько влажными, что мне понадобился бы по меньшей мере рулон бумажных полотенец.

Наконец, Грег нарушил молчание.

– Так ты научный и математический гик, а?

Вот часть про «гика» можно было бы и опустить – гиком тебя может назвать только гик, что поделать, не любим мы, когда всякие несведущие нас так называют – но я просто ответила:

– Ага, полагаю, что так.

– Любишь науку, а?

– Ага.

– А я ненавижу. Я в этом полный ноль.

– О, – я не была уверена в том, что я должна была на это ответить.

– У тебя же уже началась биология, да?

– Угу, – ответила я. – Только в этом году.

– Этот предмет просто убивает меня!

– Ох. Мне жаль.

– Хей, может, если я буду водить тебя на ужин пару раз в неделю, ты будешь делать за меня домашку, а? – он рассмеялся. – Шучу. Но ты же, вероятно, еще и в алгебре хороша, а? Я даже угощу тебя десертом… шучу, шучу.

Спасибо тебе Господи за то, что эта поездка была не долгой.

Аманда и Джордан ждали нас около кафе.

– Как все идет? – прошептала мне Аманда, пока парни проворачивали свой приветственный ритуал с пожатием рук.

– Понятия не имею, что я творю, – прошептала я ей в ответ.

– Ничего с тобой не случится.

Джордан взял Аманду за руку, и мы вошли в кафе. Я держалась от Грега подальше, чтобы не дай Бог, ему не взбрела в голову такая же мысль.

Мы заняли наш обычный столик – хозяйка Дарлин всегда оставляла этот столик за нами на вечер поэзии – рассевшись по схеме парень-девушка. Хотела бы я сидеть рядом с Амандой – мы даже перешептываться теперь не сможем.

Трое из нас заказывали как обычно, поэтому меню нам не нужно было, а вот Грегу пришлось отлучиться, чтобы узнать ассортимент.

Я решила продуктивно использовать его отсутствие.

– Джордан, он тебе говорил, что думает обо всей этой фигне? Он воспринимает это как свидание с поцелуями?

Джордан застонал.

– Свидание с поцелуями? Мы что, в первом классе?

Аманда пихнула его.

– Ты не видишь, она волнуется. Не язви.

– Все пройдет так, как ты захочешь, – сказал он мне. – Расслабься. Он не собирается напрыгивать на тебя…

– Он идет, – прошептала Аманда.

Мы все резко выпрямились.

Грег занял свое место и, нахмурившись, уставился в меню.

– Заказывай вегеанский бургер, – посоветовал Джордан. – И добавляй туда все, что можно.

– А ты что заказала? – спросил Грег у меня. Я ткнула в картофель фри. – Поделишься? – знаю, что это смешно, но это уже было слишком. Но я сделала над собой усилие и пробормотала: «конечно».

Аманда одобряюще мне улыбнулась.

В тот момент мы с ней прекрасно понимали, что я из кожи вон лезу.

В то время как Джордан с Грегом активно обсуждали итоги их сегодняшней тренировки, а Аманда делала заметки в своих сегодняшних шедеврах, я просто молчаливо сидела, стараясь не паниковать.

Как у людей это вообще получается? Кто придумал эти свидания? Нужно думать, о чем говорить, как себя вести, что одевать, что делать с руками… это же одна сплошная пытка.

Кстати, о пытках. К микрофону подошел первый поэт.

У этой женщины определено были серьезные проблемы, и по какой-то причине теперь она хотела причинить боль нам. Нам пришлось выслушать три ее мучительно-долгих эпоса об ее ужасной матери, прогнившем насквозь бывшем муже и тоталитарном садисте начальнике, который недавно уволил ее. Мне хотелось записать эту женщину на прием к психологу.

– И все поэты будут такими? – спросил Грег у меня, пока мы аплодировали этой женщине, которая наконец-то села.

– Некоторые – да, но выступления Аманды всегда потрясающи.

– Не против, если я подожду, пока придет ее очередь, в машине?

Он сказал это таким тоном, что я не могла понять, шутит он или нет, но затем Грег улыбнулся мне. Так у него есть чувство юмора? Уже что-то.

Второй выступающий был неплох. Его печальное стихотворение было посвящено тяжелом детству в Мэне и отцу, который променял его на море. Некоторые его строки были очень хороши, но я запомнила только лишь «Странствовать… к пене морской». Он повторял это снова и снова. Это в некоторой мере производило успокаивающий эффект.

Затем его стихи стали более светлыми, и он поведал нам историю о желтоглазой девушке и о его собаке, которая, бегая туда-сюда по ковру, мешала им с девушкой миловаться.

По мне, это самое лучшее в поэзии… ты понятия не имеешь, куда она тебя приведет.

Я периодически поглядывала на Грега, стараясь предугадать, что он думает об этом. Казалось, он очень счастлив в своем собственном маленьком мирке: он разрывал салфетки на части и укладывал их как бревна. Еще чуть-чуть, и он мог бы построить целый форт.

Как только наступил перерыв, Грег тут же вскочил со своего места.

– Выпить никто не хочет?

Джордан попросил у него колу, и, когда он скрылся, мы тут же наклонились для нового раунда обсуждения этого парня.

– Ему определенно скучно, – сказала Аманда.

– Как жаль, – сказала я. – Потому что я никуда уходить не собираюсь.

– В его защит скажу, что первая женщина была ужасна, – сказал Джордан.

– Шшшш, – шикнула Аманда. – Она была не так уж и плоха.

– Если он хочет уйти, пусть уходит. Я поеду домой с вами.

– Он тут ради тебя, Кэт, – сказал Джордан. – И он не уйдет, пока ты не дашь ему то, чего он хочет, – он мастерки увернулся от удара Аманды. – Да шучу я. Нормально все с ним. Не волнуйся, Кэт.

– Клянешься?

– Я сказал ему, что ты мне как сестра. Приставать не будет. Если ты сама…

– Он идет, – сказала Аманда.

Мы резко выпрямились и притворились, что ничего необычного здесь не происходит.

Аманда издала сдавленный смешок и подалась вперед, чтобы прошептать мне: «поверить не могу, что мы на двойном свидании, вместе. Наконец-то».

Я улыбнулась ей. Вообще-то, вся эта авантюра стала интересной. Такого я точно не ожидала.

Мы прослушали длинные поемы еще двух выступающих, и наконец пришла очередь Аманды. Я чувствовала себя невероятно гордой, показывая мою девочку кому-то еще.

Я наклонилась к Грегу и прошептала.

– Ты полюбишь ее. Она великолепна.

Грег потянулся и взял меня за руку. Он переплел наши пальцы и, судя по всему, даже не думал отпускать.

– Я думаю, что самая великолепная здесь ты, – прошептал он мне прямо на ухо.

Я знаю, что сегодняшнее выступление Аманды было неподражаемо. Но я не слышала ни слова.

Даже когда мы вышли из кафе, Грег не отпустил мою руку. Аманда посмотрела на меня с широко распахнутыми глазами, я хотела ответить ей тем же, но потом поняла, что это будет выглядеть так, будто я ходячий лунатик.

Вообще-то, так я себя и чувствовала. Я была очень-очень измотана. Я будто бы пробежала марафон, а теперь отдыхала на трибуне. Все мои конечности ныли и гудели. Думаю, во всем виноват шок.

Аманда, должно быть, понимала мои чувства. Ей удалось оттащить меня в сторонку, позволив парням немного уйти вперед.

– Ты в порядке?

Я кивнула.

– Кэт, глянь на меня. Что происходит?

– Думаю, я ему нравлюсь.

– Кто бы сомневался. А он тебе нравится?

– Понятия не имею.

– Ты поедешь домой с ним?

– Да, думаю, да, – пробормотала я.

– Потому что, если ты волнуешься…

– Да я вне себя от волнения! – ответила я. – Я не понимаю, что творю.

– Я попросила Джордана немного запугать его. Прямо сейчас он говорит Грегу, что если тот, хоть пальцем тебя тронет…

– Он меня за руку держал, – сказала я. – Ты видела?

– Это хорошо или плохо? – спросила Аманда.

– Понятия не имею, – у меня вырвался приступ истеричного хихиканья.

Впереди нас Джордан стукнул Грега по плечу, видимо, это и было концом их мужского разговора.

– Так что если ты полезешь к ней целоваться, я съезжу тебе по лицу, понял, братан? – чтобы ни ответил Грег, казалось, он воспринял этот хорошо.

– Кэт, готова? – спросил он, вытаскивая из кармана ключи. Мы уже были у его машины, Джордан и Аманда припарковались чуть дальше.

Аманда склонила голову и посмотрела на меня.

– Только слово скажи…

– Все в порядке, – прошептала я ей. – Это короткая поездка.

Грег снова приоткрыл для меня дверь. Я видела, как Аманда так же, как и я, оценила это.

– Я заеду к тебе завтра, – пообещала Аманда. Я кивнула ей и залезла в машину.

Как только машина тронулась, Грег снова взял меня за руку. Точно так же, как Джордан взял за руку Аманду после прошлого вечера поэзии. Как странно. Я и предположить тогда не могла, что месяц спустя я окажусь на ее месте.

По пути к моем дому мы ни сказали друг другу ни слова. Грег большим пальцем поглаживал тыльную сторон моей ладони, чем полностью лишал меня голоса. Я даже не была уверена, могу ли я дышать. Казалось, я бесплотным призраком наблюдаю со стороны за всем происходящим.

Остановившись перед моим домом, Грег припарковал машину, выключил двигатель и отстегнул ремень безопасности. Мой же оставался при мне, пока мой пустой взгляд просверливал лобовое стекло.

– Кэт?

Я не хотела поднимать на него взгляд, потому что знала, что последует за этим. Я посмотрела достаточно фильмов.

– Ладно, увидимся, – пробормотала я, пытаясь открыть дверь.

– Кэт, – на этот раз это было утверждением, а не вопросом, и по какой-то непонятной мне причине оно произвело на меня должный эффект. Я повернулась к нему так медленно, как только могла. Он осторожно взял меня за подбородок и со всей нежностью поцеловал.

Вот он, мой первый поцелуй.

И ощущения, которые пробудил он во мне, были именно такими, как я опасалась.

Обычно по выходным Аманда спит по меньшей мере до полудня, поэтому я никак не ожидала, что к десяти она уже будет у моего порога.

– Рассказывай.

На счет этого я не была уверена. Аманда – романтик, и ей не захочется узнать, что все утро у меня крутило живот. И что сегодня я испекла наивкуснейшие вафли из пшеницы и голубики, но сама к ним даже не притронулась. Или что я строго-настрого наказала всей своей семье говорить всем позвонившим – абсолютно всем – что я недоступна. Я не стала уточнять, что теперь недоступна я буду всегда.

– Ну? – Аманде явно не терпелось разузнать все, но ей пришлось подождать, пока мы зайдем в мою комнату и я захлопну за собой дверь.

– Он мне не нравится.

– Оу, – она выглядела сбитой с толку.

– Просто он… не тот, кто мне нужен.

– Что с ним не так? – Аманда плюхнулась на мою кровать.

– Не знаю.

– Так, давай по порядку. Все дело в его внешности?

– Нет, с этим все в порядке.

– Слишком скучный? Тупой спортсмен?

– Нет.

– Потные руки? Вонючее дыхание изо рта?

– Нет.

– Тогда что не так? – поинтересовалась Аманда.

Я пожала плечами.

– Он сделал какой-то шаг? – спросила она.

– Да.

– Серьезно? И что такого он сделал?

Мне не хотелось рассказывать ей об этом, но я точно знала, что от этого вопроса мне не уйти.

– Мы… чуть-чуть поцеловались.

– ЧТО?

– Шшшш. Мы поцеловались. И мне не понравилось.

Аманда сползла с кровати и села на пол. Она похлопала ковер рядом с собой.

– Сейчас ты сядешь прямо сюда и все мне расскажешь, мадмуазель. Абсолютно все. От начала и до конца. И даже не пытайся что-то утаить.

Я так и сделала. Рассказала все, начиная с того, как он бережно взял меня за подбородок, и заканчивая тем нежным поцелуем, который стал отправной точкой для череды других, более глубоких.

– В чем проблема, я не могу понять? – спросила Аманда. – Он не очень хорош в этом?

– А мне откуда знать?

– Ну, он был слишком…языкастым?

– Иу, нет.

– Что тогда?

– Я не почувствовала…ничего, понимаешь? В смысле, может, что-то и почувствовала, но никаких…фейерверков, бабочек в животе.

Аманда прищурилась. Прищурилась и посмотрела мне прямо в лицо.

– Так вот оно в чем дело?

– Что? – спросила я.

– Теперь я понимаю.

– Что понимаешь?

Она встала и разгладила складки на своих брюках.

– Что ж, это многое объясняет.

– Ты о чем? – я требовала ответов. Она иногда может быть такой раздражающей.

– Больше не буду приставать, – сказала Аманда. Она не была разгневана, злостью от нее и не пахло, она просто выглядела так, будто все для себя решила.

Я двинулась за ней, на кухню, где она принялась исследовать все мои последние творения. Она отрезала себе кусочек бананового хлеба (я все-таки придумала, как сделать его доисторическим путем) и намазала его маслом.

– Так, – оптимистично сказала она, – чем сегодня займемся?

Что-то она недоговаривала, просто пока я не могла понять, что именно.

– Брось…выкладывай. Что ты хотела сказать?

– Ничего, - невинно проговорила она.

– Ты думаешь, что я стану старой одинокой высохшей каргой?

– Нет. Возможно. Но с этим все в порядке.

Я ущипнула ее за руку.

– Ай!

– Говори, – потребовала я. – Сейчас же.

Аманда сделала глубокий вдох.

– Ладно. Но раз ты хочешь слушать, слушай и не спорь.

Ох, не к добру все это.

– Я думаю, что дело в том, что однажды кое-кто разбил тебе сердце, – начала Аманда. – И не важно, хочешь ты это признавать или нет, но теперь ты боишься когда-нибудь снова начать испытывать чувства хоть к кому-то.

Я уже было хотела запротестовать, но Аманда пресекла это на корню легким движением руки.

– Я знаю, что ты сейчас собираешься сказать мне, но ты неправа. Шоу «Кэт и Мэтт» живо и здорово и продолжает счастливо существовать в твоем бедном, маленьком сердечке, и ни одному парню – даже если это самый лучший парень в мире, я сейчас не говорю, что Грег таковым является, он просто послужит нам примером – не суждено встать рядом с тобой, пока ты что-нибудь с этим ни сделаешь.

В этот момент на кухню зашел мой маленький братишка, так что мы резко сменили тему. Аманда даже пару минут поболтала с Питером, ей всегда удавалось ладить с ним лучше меня. Он схватил что-то перекусить и вернулся к просмотру телевизора, в то время как мы с Амандой решили, что лучше всего продолжить разговор в моей спальне.

– Ты ошибаешься, – сказала я, как только за нами закрылась дверь. – Между нами ничего нет.

– Серьезно? Почему тогда со времен седьмого класса тебе не понравился ни один парень?

– Потому что в моей жизни не было ни одного парня.

– Ни одного подобного ему, правильно?

– Нет. Ни одного подходящего. Я буду только рада, если встречу того самого парня. Я просто не думаю, что этот парень – Грег.

Аманда скинула с себя ботинки и снова уселась на пол, облокотившись о кровать.

– Ты хочешь сказать, что у тебя больше нет чувств к Мэтту?

– Именно. Кроме отвращения… это же считается?

Я скинула ей с кровати подушку и прихватила еще одну для себя. Я села рядышком с ней и подпихнула подушку себе под спину. Так мягче, в конце концов. Хоть пещерные люди и сидели на затвердевшей грязи, данная ситуация под этот случай не подходила.

– Знаешь, – начала Аманда, – говорят, что ненависть – это не противоположность любви, а лишь одна из ее вариаций. И то, и другое подразумевает страстные чувства по отношению к кому-либо. Только тогда, когда ты сможешь сказать мне, что не чувствуешь к этому человеку совершенно ничего, только тогда я пойму, что ты наконец-то свободна.

– Я ничего к нему не чувствую, – попыталась убедить ее в этом я. – Я едва обращаю на него внимание.

– Значит, если Мэтт МакКини сейчас примчится сюда, упадет перед тобой на колени и станет умолять о прощении…

– Ничего не изменится. Мне плевать на него.

– Мммм, – промычала она, явно не принимая всерьез мои слова. – Продолжай убеждать себя в этом. Так, что ты будешь делать с Грегом?

– Не знаю. Избегать.

День 54, понедельник,13 октября.

Обед: ничего. Я принесла с собой остатки со вчерашнего ужина, но кое-кому вздумалось впихнуть туда свои грязные пальцы. После этого аппетит у меня напрочь пропал. И, ах, да! Я пропустила прием пищи и не умираю с голоду. Юху!

Хотя я вдруг задалась мыслью, чтобы сделала на моем месте доисторическая девушка? Думаю, она без зазрения совести вонзила бы палку прямо в сердце этому парнише. Это я так, к слову.

Понятия не имею, что со мной происходит. Должно быть, за всем этим стоит наука. Должно же в биологии существовать разумное объяснение, почему, даже если тебе не особо нравится парень, после вашего с ним поцелуя для тебя становится практически невозможным быть с ним грубой.

Так что, видимо, теперь у меня есть парень.

Ситуация на данный момент:

Он провожает меня до каждого кабинета. Закидывает мне на плечи свою огромную руку пловца, и ему повезло, что у меня такое крепкое телосложение, иначе я бы уже давно сломалась от веса этого бугая.

Он ежедневно со мной обедает. При этом сидит так, будто мы с ним пара, будто мы все еще на двойном свидании с Джорданом и Амандой. А еще он лазит в мой контейнер своими огромными грязными пальцами, даже несмотря на то, что выражение моего лица ясно дает ему понять, что меня это раздражает.

Но я не говорю ни слова. Все это похоже на один большой и очень странный научный эксперимент, или на злую шутку, или на сон. Я даже не знаю, как себя вести.

Большую часть времени я просто хочу улечься на стол и немного вздремнуть. По какой-то причине, когда я нахожусь рядом с этим парнем, мне вечно хочется спать, будто я вхожу в транс. Аманда говорит, что это как-то связанно с перегрузкой моих гормонов. Она думает, что это защитная реакция моего организма, благодаря которой я не накидываюсь на парней, как маньячка.

Я же думаю, что это из-за того, что я не создана для отношений, и каждый раз, когда Грег рядом, мой мозг отчаянно кричит мне об этом.

Сегодняшний день послужил просто идеальным тому примером. За обедом Грег плюхнулся рядом со мной и начал выковыривать орехи и клюкву из своего дикого риса, а мне всучил пять листов с нацарапанными примерами.

– Детка, можешь проверить?

– Детка? – в один голос возмутились мы с Амандой.

Это было до того нелепо – а его знания алгебры настолько хромали – что я серьезно взялась исправлять его домашку, воспринимая это как проверку для моего мозга. Просто чтобы убедиться, что мой котелочек все еще варит.

Если бы я поняла, что утратила все свои алгебраические знания, то это было бы огромным знаком к тому, что суждено мне прожить всю свою жизнь в абсолютном одиночестве.

После ланча, он провел меня до класса Мистера Физера. В последнее время он только этим и занимается, но, честно признаться, сейчас я была несказанно этому рада. Естественно, Мэтт нас видел. На его лице вечно была одета эта гримаса отвращения, будто он поверить не мог, что какой-то парень – парень, которого он знает – может воспылать ко мне чувствами. Что ж, Мэтт, видишь, я нравлюсь ему. Смирись.

Грег подвел меня к двери и наклонился для поцелуя, но в последний момент я отвернулась от него так, что его губы угодили мне прямиком на щеку.

– До встречи, детка, – а затем Грег совершил самую большую ошибку в своей жизни: он шлепнул меня по жопке.

Никто не имеет право трогать мои булочки.

Все мое тело напряглось от возмущения. Я настолько сжала губы, что и дурак бы понял, что я злюсь. И все это время Мэтт наблюдал за развернувшейся сценой из класса.

– Больше никогда не смей так делать, – предупредила его я. Никогда в жизни мой голос не звучал так угрожающе.

Он усмехнулся и отвесил моей заднице еще один шлепок.

Огромная ошибка. Ведь у меня тоже далеко не слабые руки.

Думаете, если вы пихаете парня так сильно, что, прежде чем восстановить равновесие, он отлетает на пару метров, то он поймет намек и пойдет бесить другую девушку? Вы точно не знаете Грега.

– Кэт, прости, – он перехватил меня, когда я выходила из класса Мистера Физера, и сунул мне в лицо красную розу. – Я такой идиот.

Только он сказал не совсем так, вместо «идиота», он подобрал слово покрепче. И я была абсолютно с ним согласна.

Мимо нас прошел Мэтт, что-то бормоча себе под нос. Я была почти уверена, что это «что-то» включало мое имя.

– Отвяжись, – я двинулась в сторону выхода.

Он снова начал совать мне свою розу.

– Ну же, Кэт, пожалуйста.

Где он вообще ее взял? Урок что ли прогулял, чтобы купить ее? Или все это время держал в шкафчике про запас, на случай, если накосячит?

– Отвяжись, – повторила я. Внезапно всю мою сонливость как рукой сняло.

Он последовал за мной на улицу.

– Разве ты сейчас не должен быть на тренировке?

– Мне на нее плевать, а вот на тебя – нет.

И снова здравствуй, роза у лица.

– Я тороплюсь.

Но оторваться от него мне не удалось. Я, конечно, попыталась развить нечеловеческую скорость, но соревноваться с парнем с такими огромными ногами, было бесполезно.

– Я просто прикалывался, – начал оправдываться Грег. – Я понятия не имел, что ты так разозлишься. Прости.

– Хм, а о чем ты думал, когда я сказала, чтобы ты так больше никогда не делал?

– Я думал, ты мне просто подыгрываешь… честное слово. Ну же, Кэт, взгляни на меня.

Я остановилась и посмотрела прямо в его наглое лицо.

– Что?

Грег сделал глубокий вздох.

– Ты мне очень нравишься. Пожалуйста, не злись. Прости.

И тогда вся моя злость внезапно испарилась. Я не знала, как мне быть. Просто представьте, кто-то говорит вам, что вы очень ему нравитесь, и что вы сделаете? Скажете «какая жалость», развернетесь и уйдете?

Проблема была в том, что он неплохой парень. Да, он не мой идеал, но и идеал мне никогда не заполучить, так что какая мне разница? Я должна была покончить с этим раз и навсегда. Грег – хороший парень. У меня нет ни одной причины, почему бы он мог мне не нравиться.

Да и плюс этот загадочный биологический закон: поцеловались – не груби.

Конечно же, я прощу его. Но воспитательную беседу на тему касаний я не могла ни провести.

– Помнишь, я сказала, что приняла обет безбрачия? Ты же понимаешь, что это значит?

– Ага, – ответил он. – Ты очень великодушна. Это круто, между прочим.

Я не совсем поняла, что имел в виду, но решила не развивать эту тему. Вдруг я поняла, как мы выглядим со стороны: я, он и потрепанная роза. Люди-то смотрят.

– Ты опаздываешь на тренировку, – сказала я. – А мне надо идти на работу.

– Но у нас же все хорошо? – спросил Грег.

– Да, – вздохнула я.

Грег притянул меня к себе и поцеловал с такой страстью, какую на публике обычно не показывают. И вот я снова в трансе. Было бы неплохо прилечь на бордюрчик и вздремнуть.

– Я позвоню сегодня, – пообещал он мне.

Я покачала головой.

– Нет, мне нельзя пользоваться телефоном. Давай просто увидимся завтра и все?

– Твои родители до чертиков строгие.

– Ага, – я пока не рассказывала ему о своем проекте, и не знаю, расскажу ли когда-нибудь.

Я уже почти дошла до больницы, когда мой мозг, наконец, начал нормально функционировать. И именно тогда до меня дошло, что имел в виду Грег.

– Помнишь, я сказала, что приняла обет безбрачия? Ты же понимаешь, что это значит?

– Ага, - ответил он. – Ты очень великодушна. Это круто, между прочим.

Эмммм, Грег, я понимаю, что эти слова похожи, но я сказала «безбрачия», а не «благотворительности»12.

Хоть убейте, но я не устану повторять, что это не мой парень.

День 58, пятница, 17 октября.

Завтрак: ничего. Проспала. Опять.

Технологии: меня мог бы сегодня довести папа, но вместо этого я выбрала нестись галопом до школы. Зрелище не из приятных.

Клянусь вам, Грег играет с моим сном. Одна мысль о нем будто бы мононуклеоз у меня вызывает. В большинстве случаев я даже с постели встать не могу. Что со мной происходит? Ни разу не видела, чтобы в «Космо» или еще каком-нибудь женском журнале, которые таскает Аманда, писали о таком.

Аманда придерживалась своей теории о гормональной перегрузке. Но так как рядом с Грегом мое тело отказывается вырабатывать хоть какие-то гормоны – мои губы все еще превращаются в куски бревна каждый раз, когда он пытается меня поцеловать – я знаю, что дело точно не в этом. Я больше склоняюсь к теории, что у меня на него аллергия.

По крайней мере, я точно убедилась, что мозг мой все еще работает: всю неделю я исправляла за ним биологию и алгебру.

Сегодня Грег снова проводил меня до класса Мистера Физера, но в этот раз обошлось без публики. Мэтта там не было. Хотя я видела его сегодня на английском, а это означало, что он в школе. В прочем, в этом не было ничего удивительного, я была уверена, что знаю, в чем дело.

Несколько недель назад Физер сказал нам, что чем глубже мы будем погружаться в наши проекты, тем больше времени нам может понадобиться для «работы в поле», экспериментов и наблюдений. Поэтому тем, кто хочет проводить больше исследований вне школы, он разрешает прогуливать. В конце концов, не все хотят впустую тратить свое время в классе, как я, заполняя отчеты.

Некоторые ученики уже успели принять его предложение. Я слышала, как Алиса говорила с Мистером Физером об этом: она работает в одной из лабораторий университета. Так же, как и Фара, которая проводит свои эксперименты в одой из школьных химических лабораторий: я видела ее там на прошлой неделе, когда пошла в туалет. Так что я уверена, что Мэтт прямо сейчас делает все возможное и невозможное, чтобы продолжить свое царствование на научной ярмарке.

Ну и ладно. Это не имеет никакого значения. То, что его нет в классе, только упрощает мою жизнь. Я совершенно не нуждаюсь в его хмурых взглядах, которые он кидает на меня, особенно, когда я с Грегом.

Если я смогу привыкнуть к мысли, что у меня есть парень, то и всем остальным придется.

День 59, суббота, 18 октября.

Завтрак: овсянка с грецкими орехами, корицей и финиками. Брызнула туда грейпфрутом и добавила меда. Да я гурман, скажу я вам.

Мы с Амандой решили сделать перерыв от домашней работы и направились на кухню поглощать кукурузный хлеб, который я испекла прошлым вечером. Она облокотилась о кухонный стол и осмотрела меня с головы до пят.

– Знаешь в чем секрет счастливой жизни? – спросила она у меня.

– Нет, по всей видимости, не знаю.

– Хороший лифчик. И у тебя его нет, сестрёнка.

Я скрестила руки на груди.

– Тогда и не смотри туда.

– Ты хоть представляешь, насколько это трудно? Учитывая, что в последнее время он у тебя чуть ли не до талии висит.

– А вот и нет.

– Кэт, я сейчас спокойно смогла бы засунуть еще четыре сиськи в твой лифчик. Когда ты уже смиришься с фактом, что становишься все более и более худой?

– Я не худая.

– И, судя по всему, слепой, – закатила она глаза.

Это было чистейшей правдой – я была далеко не худышкой – но стоит признать, что в размерах я и правда поуменьшилась. Мои бедра все еще были огромными, но вот талия начала действительно становиться похожей на талию – по крайней мере, теперь она стала изгибистой – так же, как и грудь, которая несомненно потеряла в весе. Последние пару лет я носила лифчик пятого размера (и временами даже в нем мне было тесновато). Аманда была права, теперь там стало свободнее.

– Давай посетим мою подружку Джойс, – предложила Аманда. – Она точно скажет тебе, что делать с твоими девочками.

– Мы должны делать домашнюю работу. И сейчас день на дворе, я не должна ездить на машине.

– Пещерные люди по субботам отдыхали, – сказала мне Аманда. – Точно тебе говорю.

В последний раз мы с Амандой были в отделе нижнего белья в восьмом классе. Тогда это произошло по моей инициативе, не ее. Она тогда тоже купила себе бюстгальтер, хотя, как она заметила сегодня, могла бы обойтись двумя пластырями, связанными между собой резинкой.

И вот мы вдвоем с Джойс стояли в примерочной.

– Плохо дело, – цокнула она языком.

– Я это уже слышала, – я приподняла своих «девочек» (находящихся все еще в лифчике) и опустила, позволив им феерично упасть. Одна из них пробила оборону своей тюрьмы и вырвалась наружу.

– Оййй, очень плохо.

– С этим можно что-нибудь сделать? – закричала Аманда из-за двери, причем она сделала это с такой примесью драмы, что мне показалось, что я нахожусь на столе у хирурга, а не в магазине нижнего белья.

– Конечно, – уверенно сказала она. Что ж, к своей работе она подходила более чем серьезно.

Честно признаться, я не слишком люблю обнажаться перед незнакомцами, но Джойс настолько профессионально выполняла свою работу, что места для смущения там не оставалось. Она сделала все замеры, раз пятьдесят щелкнула языком и принесла мне для примерки кучу лифчиков.

И наконец мы нашли то, что мне подошло. В смысле ПОДОШЛО, будто это был не лифчик, а человек, поддерживающий мою грудь. Никаких резей, натираний и дискомфорта.

– Видишь? – горделиво сказала Джойс. – Четверочка.

– Вау, – восхитилась Аманда. – Ты похудела, а все еще на два размера больше меня.

– Это не соревнование, – заметила я.

– Да, но мои девочки все равно плачут от зависти.

Я выбрала два новых бюстгальтера: черный и бежевый. И еще я решила попросить Джойс подобрать мне спортивный. Вчерашний кросс до школы убедил меня в том, что мне просто необходима дополнительная поддержка.

Я объяснила Джойс всю специфику своей проблемы, и она снабдила меня этим чудным творением, на котором было не меньше сорока застежек.

– Даже ядерная бомба не заставит их пошелохнуться, – заявила Джойс. Ю-ху!

Аманда решила, что комплекты должны быть полными, и попросила Джойс подобрать мне еще и трусики. После того, что мы с ней пережили, у меня было такое ощущение, что я буду просто обязана на ней жениться.

– Удобнее же? – спросила у меня Аманда, как только мы покинули торговый центр. На мне был один из моих новых лифчиков, Аманда заставила отдать мой старый Джойс. «Она отдаст его на благотворительность. Дети смогут сделать из него качели».

По пути домой Аманда воспользовалась возможностью и принялась расспрашивать меня о Греге.

– Куда вы сегодня пойдете?

– Не знаю. Перекусим где-нибудь.

– Что наденешь?

– Не знаю. Штаны и блузку.

– Ого, – удрученно сказала она. – Да ты ждешь не дождешься этой встречи.

На мгновение я заколебалась, но потом собралась с духом и спросила Аманду о том, что давно не давало мне покоя.

– Ты полюбила Джордана с первого взгляда, ведь так?

– А ты сама не помнишь? – спросила Аманда. – В тот вечер я посвятила ему целых четыре стиха.

– О, да, – эти стихи поистине были прекрасны – очень романтичны и при этом чертовски описательны, там были и «глаза, подобные бездне», и «нос, сравнимый лишь с горным хребтом», и парочка слов о его губах, «полных и теплых, со вкусом инжира». Тогда это были всего лишь догадки, потому что поцеловались они только на следующий день.

Я обычно не расспрашивала Аманду о деталях их с Джорданом отношений – она и сама какое-то время не хотела ничего рассказывать – потому что мы нам было действительно комфортно втроем. Думаю, знай я слишком много, мне было бы неловко смотреть Джордану в глаза, и Аманда прекрасно об этом знала. А так я могу притворяться, что мы все просто друзья. И это отлично.

Но сейчас все было по-другому… мне нужен был совет.

– Вы часто…целуетесь?

– Ага.

– Вы…там…зажимаетесь?

Аманда фыркнула.

– Еще как.

– И…какого это?

– Китти Кэт, я чую здесь что-то неладное. Не хочешь поделиться?

Я откинулась на сидение.

– Я совершенно ничего не чувствую, когда он меня целует.

– Все еще? Серьезно?

– Но он всегда такой милый. Всегда благодарит меня за то, что я помогла ему с домашкой, засыпает меня комплиментами, дарит цветы, говорит, какая я умная… тебе не кажется, что у меня уже должны были появиться к нему хоть какие-то чувства?

– Джордан не дарит мне цветов, – сказала Аманда, – но это не меняет того факта, что я буду любить его до смерти.

– Серьезно? – я никогда прежде не слышала, чтобы она так уверено говорила об этом.

Аманда пожала плечами.

– Может, да, а может – нет. Время покажет. Но я действительно люблю его и считаю его невероятно горячим. Так что если ты ничего не чувствуешь…

– Наверно, со мной что-то не так, – простонала я. – Мне следовало бы испытывать к нему хоть какие-то чувства, понимаешь?

– Следовало бы? – спросила Аманда. – Что значит «следовало бы»? Тебе следовало бы есть брюссельскую капусту. Тебе следовало бы вытирать ноги при входе. Но нет никого «следовало бы», когда дело касается чувств, они либо у тебя есть, либо их нет.

Я откинула свою голову и закрыла глаза.

– Сегодня мы празднуем нашу двухнедельную годовщину.

– Милая, у меня для тебя есть кое-какие новости: две недели – это не годовщина.

– Что мне с ним делать? Я даже идти никуда не хочу.

– Скажи ему, что у тебя новый лифчик, а он очень стесняется чужаков.

Он повел меня в Гуни Гольф13, мы забрались в огромную голову какого-то существа, и как только мы оказались в полной темноте, он поцеловал меня. Но в шок меня повергло не это, к этому я была как раз-таки готова, а то, что он внезапно положил руку мне на грудь. К счастью, на мне был мой новый спортивный бюстгальтер, защищенный тысячью застежек и пятнадцатью слоями ткани, отделяющей меня от внешнего мира.

Спортивный лифчик – защита от ядерного оружия и нежеланного облапывания.

– Что ты творишь? – возмутилась я, отпихнув Грега.

Три, два, один…

– Да брось, детка, я люблю тебя.

…и…

ЧТОООО? Как он может такое говорить? Он же совсем меня не знает. Мы встречаемся без года неделю! Он совершенно ничего не знает обо мне. Он не знает обо мне ничего, чтобы я ему хотя бы понравилась, не говоря уже о любви.

Он не знает о том, что я хорошо готовлю или что я могу с закрытыми глазами сыграть Пятую Симфонию Бетховена (хорошо-хорошо, только первые пару строк), или что я называла всех своих игрушек в честь элементов таблицы Менделеева. Он не знает, что у меня фотографическая память на номера телефонов и адреса, а еще на математические и химические уравнения. Он не знает, что я научилась водить машину за выходные, когда возила маму по всевозможным поручениям, что мой правый зрачок немного больше левого, что я хотела стать акробаткой из-за их костюмов, что с самого детства и до тринадцати лет я была влюблена в одного мальчишку…

И Грег точно не знает, что мой первый поцелуй был припасен для этого самого мальчишки. Не для Грега. Он украл его, и вся задумка маленькой Кэт полетела к чертям. Фактически, эта задумка полетела к чертям из-за Мэтта. Все происходящее – один сплошной бардак.

Но одно я могла сказать точно: Мэтт МакКини знал меня лучше кого-либо в этой жизни. И как этот парень, который едва ли меня знает, может говорить подобное?

Разве это нормально – злиться, когда человек говорит, что любит тебя? Должно быть, я больная на всю голову.

– Дай ему еще один шанс, - настаивала Аманда.

– Зачем?

– Потому что не хочу рушить твои иллюзии, но это неслыханно, чтобы парень держал свои руки при себе. Особенно в этой штуковине… это горькая правда жизни.

– Но он знал, что я не хочу этого! Да и что это за чертовщина с любовью?

Аманда откусила еще кусок от кекса с цуккини. Она пришла за моим еженедельным докладом и потребовала, чтобы я приготовила ей завтрак.

– Вообще-то, это великолепно, – сказала она. – Вся эта чертовщина с любовью.

– Он не может испытывать ко мне таких чувств, – уверяла ее я.

– Почему? Ты красавица.

– Как же.

– Китти Кэт, почему ты не можешь поверить, что этот парень действительно в тебя влюбился?

– После двух недель?

– Да хоть после двух минут. Вспомни про нас с Джорданом.

– Это потому что вы оба удивительные. Нужно иметь ледышку вместо сердца, чтобы не влюбиться в вас.

– Ты тоже удивительная, – продолжала Аманда. – Можно мне еще один?

Я передала ей кекс.

– И что же мне делать?

– Давай сходим еще на одно двойное свидание? – предложила Аманда. – Так я смогу снова попытаться оценить его в действии. Он уже пригласил тебя на вечеринку Винса?

– Да, и я отказалась, – вечеринка была посвящена окончанию плавательного сезона/преддверию Хэллоуина, и устраивал ее один парень из команды пловцов в следующие выходные.

– Так передумай, – сказала Аманда. – Давай пойдем вместе. Будет весело.

Я тяжело вздохнула.

– Китти, я же о тебе беспокоюсь. Тебе нужен кто-то, кто бы вывел тебя из зоны комфорта. И разве плохо, если этим «кем-то» будет парень, который считает, что любит тебя?

Я застонала.

– Ладно. Но костюм я не надену.

– Ну конечно же.

День 66, суббота, 25 октября

Вечеринка по случаю Хэллоуина: впервые со времен начала эксперимента я оказалась в эпицентре скопления такого огромного количества вредной еды. Но, знаете, меня это ни капли не волновало. Чипсы, соусы, соленые крендельки и крекеры, M&Ms. И мне ничего из этого не хотелось. Просто невероятно.

Конечно же, заботу о моем костюме Аманда взяла на себя. И я даже не пыталась ей перечить: если она чем-то загорелась, то ее уже не остановить.

Так что костюм мой нашла она. Или, точнее сказать, создала она. Сегодня утром мы пошли в секонд-хенд, где она тут же принялась ловко носиться из одного угла магазина в другой. Я прекрасно знала, что вкус у нее есть, поэтому я целиком и полностью ей доверяла, даже несмотря на то, что выбранная ей одежда, казалось, была ни к селу, ни к городу.

Но когда она закончила, все выглядело неплохо. На самом деле, костюм был очень симпатичным и даже забавным. Как раз то, что я и хотела.

На мне были высокие каблуки и все то, что Аманда нашла мне в секонд-хенде: короткая юбка в черно-белую клетку, розовый свитер (по мне так слишком обтягивающий, но Аманда уговорила меня оставить его), длинное фиолетовое ожерелье, большие серьги кольцами и выцветший черный пиджак.

По пути домой мы заехали в торговый центр (знаю-знаю, я не должна была разъезжать на машине, но Аманда утверждала, что покупки по случаю Хэллоуина – это исключение, которое оценили бы даже гоминиды. Пожалуй, этого я в свой дневник не внесу). Там она купила еще липучку, клей и карту США, а поговорив с каким-то продавцом, уговорила его отдать нам большую картонную коробку.

Затем мы вернулись ко мне домой, чтобы соединить все вместе.

Она отрезала кусок от коробки и приклеила к нему карту. Потом она приклеила к обратной стороне две полоски липучки и пришила соответствующие им половинки к пиджаку.

– Примерь.

Я нацепила на себя пиджак и попробовала пройтись в нем по комнате. Я пыталась сообразить, как ходить с этой штуковиной за спиной, никого не задевая.

После этого, она снова заставила меня снять пиджак, чтобы она смогла добавить пару деталей: облаков и рандомных цифр, типа 71 и 45, нависших над определенными штатами.

Последней стадией перед нашим выходом стало то, что я согласилась на косметику (как сказала Аманда, «хэллоуинское исключение». Ну и ладно). Должна признаться, Аманда наколдовала мне действительно миленький макияж. Учитывая, что я и так уже нарушила все, что можно было нарушить, я разрешила ей еще и уложить мои волосы.

– Идеально, – подытожила она. И я не могла не согласиться.

Грег задумки не понял, естественно. Как и все остальные.

Ладно, не все.

Я заметила, как с другого конца комнаты на меня смотрит Мэтт. Сначала, я думала, что его взгляд полон снисходительности, но потом до меня дошло, что он просто очень сосредоточен. Внезапно он рассмеялся.

Я отвернулась, прежде чем он заметил мою улыбку. Подумает еще, что я улыбаюсь ему, а не остроте ума Аманды.

Каждый раз, когда Грег начинал пытать меня по поводу моего костюма, я говорила ему, что он должен догадаться сам, но спустя какое-то время я не могла больше этого выносить, поэтому просто открыла ему эту величайшую тайну.

– Ведущая прогноза погоды.

– А? – нахмурился он.

Я указала на свою спину и самым слащавым голосом сказала:

– Над Цинциннати ожидается зона высокого давления, на юге же будет дождливо. Те из вас, кто находится в Сан-Диего, готовьтесь к тридцатиградусной жаре…

– Оу, – протянул Грег. Было такое ощущение, что он все еще не понимает, о чем я.

Тогда-то я и почувствовала, как в животе у меня все сжимается и накатывает волна сонливости.

В заполненном зале я смогла приметить только парочку достойных костюмов, все остальные были просто верхом непристойности. И ни один из них не мог сравниться с изобретательностью Аманды. Все как всегда: куча кошечек, демонстрирующих свои невероятные фигуры, и парней в гавайских рубашках и темных очках. Тоже мне костюм. Мэтт надел тренники и смокинг, что бы это ни значило. Грег был волком: мех, клыки и тому подобное. Джордан был одет так же, как и в любой другой день за исключением того, что сегодня на нем были очки.

– Кто ты? – спросила я.

– Кларк Кент.

– Серьезно?

Он пожал плечами.

– Я его умоляла, – сказала Аманда.

Она выглядела лучше всех нас вместе взятых. Купальник, длинная черная юбка, пляжные шлепанцы и плащ из черной простыни, которую она прикупила в торговом центре (кому вообще нужны черные простыни?). Дополнила она свой образ черным париком и солнцезащитным козырьком.

О, а еще у нее в руках была большая банка с майонезом.

Этот костюм Грег тоже не понял, а вот Мэтт догадался.

Он подошел к Джордану поздороваться, полностью игнорируя меня.

– Сэнд Вич. Песчаная ведьма, – выдал он, повернувшись к Аманде.

Нужно признать, Аманда должна была отдать ему должное. Она улыбнулась.

– Молодец.

– Сэндвич? – повторил Грег.

Ни сказав ни слова и даже не бросив взгляд в мою сторону, Мэтт ушел прочь.

И в этот момент я точно поняла, что нет никакого сомнения: Грег Бичер – это не Мэтт МакКини.

И это хорошо, даже прекрасно, по целому ряду причин. Фактически, думаю, мне стоит принимать во внимание только парней, которые являются полной противоположностью Мэтта.

Но в этом во всем была одна небольшая загвоздка: мне нравился ход его мыслей. Мне нравилось то, насколько он умный. Он был как Аманда: они оба мыслили нетипично. Не был бы он еще таким жалким подобием человека…

Я смотрела, как он пробирается сквозь толпу. Смотрела на его идиотский пиджак и взъерошенные волосы, которые выглядели так, будто он только поднялся с кровати. Смотрела, как он приближается к кучке людей, чтобы поболтать с ними, смотрела, как он улыбается и смеется. Так же, когда-то он вел себя и со мной.

Я не жалею, что наша дружба закончилась. Во всяком случае, она была сплошным враньем. Но какая-то часть меня, никогда не перестанет задаваться вопросом: что было бы, если бы я не подслушала тот разговор? Мы бы все еще проводили бы время вместе? Придумывали бы новые открытия? Рассматривали бы ночное небо в его телескоп? Скрывала бы я тот факт, что, очевидно, он мне нравится намного больше, чем я ему?

Видите, в чем дело? Неважно, что я думаю об этой упущенной части нашей жизни, это просто иллюзия.

Тогда почему я снова и снова позволяю себе испытывать эти чувства?

Несомненный плюс этого костюма заключался в том, что он защищал меня от объятий Грега. Не то чтобы он собирался так просто сдаться.

– Почему ты не снимешь карту? – настаивал он. – Все уже и так ее увидели.

Он уже давным-давно снял свои клыки волка: с ними было слишком сложно набивать рот. Но я не сдавалась и утверждала, что карта – важная деталь задумки Аманды, и я не собиралась все испортить, сняв ее.

Где-то около одиннадцати, я решила, что с меня хватит.

Я затащила Аманду в ванную комнату.

– Делай, что хочешь, – сказала я ей, пока мы стояли в очереди, – но не бросай меня сегодня ночью. Я не хочу ехать домой в одной машине с ним.

– Все настолько плохо? Прости, не следовало мне уговаривать тебя на эту вечеринку.

– Все в порядке. Я должна была пройти через это, чтобы все понять. И теперь, поверь, мне все кристально ясно.

– Мне тоже, – сказала Аманда. – Он тебе не подходит.

– Правда?

– Правда. Я наблюдала за вами весь вечер…в большей части за ним. И что-то в нем… не так. Я не знаю, как это объяснить.

– Хорошо. То есть ты мне разрешаешь порвать с ним?

– Определенно. Только будь с ним помягче, он все еще друг Джордана. Не придавай этому слишком большого значения. Просто скажи, что у вас не срослось, и в этом нет ничего страшного.

– Думаешь, мне следует сделать это прямо здесь? На вечеринке?

– Все зависит от того, насколько сильно ты хочешь этого.

– Не знаю. Ты же не сделаешь этого за меня?

– Прости, дорогая, но это не моя территория. Каждая девушка имеет право на свое собственное расставание.

Очередь постепенно продвигалась, а я понимала, что должна сказать ей еще кое о чем. Даже несмотря на то, что пару дней назад я была уверена, что никогда в жизни в этом не признаюсь. Но если ты не можешь выложить все своей лучшей подруге…

– Кроме того, я думаю, ты была права не только на счет этого, – я подвинулась ближе к ней и понизила голос до шепота. – Но и на счет Мэтта.

– Ох. Ладно. Вау, – глаза Аманды стали раза в два больше.

Одна «кошечка» вышла из ванной и Аманда, не теряя ни минуты, затащила нас внутрь. Она закрыла за нами дверь.

– Рассказывай.

Мне не хотелось произносить это вслух. Я провела пальцем вдоль своего сердца, затем, сжав руки в кулаки, свела их вместе и резко разъединила.

– Разбитое сердце, – сказала Аманда.

Я кивнула и склонилась над раковиной. Карта прижалась к моей спине.

– Я просто… иногда скучаю по нему, понимаешь? Как же это глупо. Я очень, очень скучаю по нему. И увидеть его сегодня… когда он так потрясающе выглядит.

– Даже несмотря на него костюм?

– Ага, – и затем я почувствовала текущие из моих глаз слезы. – Просто, – я прочистила горло и дала себе пару минут, чтобы перевести дыхание. – Я думаю, возможно, ты права…насчет моих отношений с парнями. И насчет Мэтта. Мне кажется, я просто не хочу ни в кого влюбляться. От этого только одни проблемы. И нет никого… никого, похожего на него. Возможно, я никогда не перестану сравнивать всех с ним. Мне казалось, он был тем самым парнем, – я улыбнулась и смахнула, катившуюся по щекам, слезу. – Невероятно глупо, правда? Учитывая, какой он мудак.

– Это совсем не глупо, – заявила Аманда. – В этом есть смысл. Ты как маленький утенок, который ходит за человеком, думая, что это твоя мама. Это с раннего детства запечатлелось в твоем мозгу. И бороться с этим бесполезно. – Она сняла с меня карту и крепко обняла. – Но мы же все еще его ненавидим?

– Да. Всем сердцем.

Перед тем, как выйти из ванной, Аманда поправила мой макияж и похлопала меня по спине.

– А теперь иди и порви со своим парнем.

Мы вернулись в битком набитую гостиную и обнаружили, что эти трое мило беседовали: Грег, Джордан и Мэтт.

Грег над чем-то очень сильно смеялся, Джордан озадаченно смотрел на него, а Мэтт, казалось, был чем-то рассержен.

Мэтт сказал что-то, что я не расслышала, Джордан положил руку на его грудь, а Грег снова рассмеялся. Затем Мэтт увидел, что мы с Амандой приближаемся, развернулся и исчез в толпе.

Когда мы подошли к ним, я внезапно почувствовала, как теряю свое хладнокровие. Я не могу расстаться с ним сейчас. Может, я сделаю исключение из правил и воспользуюсь телефоном? Напишу ему завтра что-то типа «всё кончено».

Я дернула за рукав Джордана.

– Я устала. Может, домой?

– Хорошо, – ответил Грег, будто бы я к нему обращалась.

– Я поеду домой с ребятами.

Грег был в полнейшем замешательстве.

– Без проблем. Езжай.

– Нам по пути, – вмешалась Аманда. – Мы просто закинем ее домой.

Я прекрасно понимала, что это не будет легко.

– Можно тебя на минуту? – спросил Грег.

Мы с Амандой переглянулись. Я понимала, что она права: нужно покончить с этим.

– Конечно.

Я последовала за ним через кухню прямиком на задний двор. Группа подростков сидела вокруг костра, все они пили, а некоторые еще и курили. Грег отвел меня в более уединенное место у деревьев.

– Что происходит? – спросил он.

Я сделала глубокий вздох.

– Слушай, ты очень хороший парень…

– Постой…ты меня бросаешь?

Ладно. Деликатно начать не удалось.

– Эм, да.

– Почему?

На улице было слишком темно, и я не могла рассмотреть его лица, но я прекрасно чувствовала его пальцы на своем запястье.

– Дело не в тебе. Мне просто сейчас не нужны отношения.

– Почему? Что я натворил?

– Ничего, – его пальцы сжались сильнее, и я начала пытаться вырваться.

– Просто…это не то, чего я хочу в данный период времени.

Несколько людей выбежали из кухни, поэтому Грег затащил меня в еще более глубокую темноту.

– Кэт, я думал, что между нами что-то есть.

– Я тоже так думала, – солгала я. – Просто сейчас время неподходящее.

– Еще на той неделе время было подходящим. Как и на неделе до этого. Что с тобой не так?

Мне абсолютно не нравился его тон.

Должно быть, он сам это заметил, и вот его голос звучал уже мягче.

– Да брось, Кэт. Что происходит? Я что-то сделал не так? Объясни мне.

Он сократил расстояние между нами, и до меня дошло, что я оставила свою карту в ванной. Он загреб меня в охапку своими огромными ручищами и притянул слишком близко к себе.

Я не хотела прямо сейчас обниматься – не хотела, чтобы меня обнимал он, и не хотела, чтобы объятия были такими крепкими. Я вырвалась, все еще пытаясь оставаться вежливой.

– Прости, – продолжила я. – Мне не следовало ходить с тобой на свидания и давать тебе надежду. Это была плохая идея… я же знала, что мне не следует этого делать.

И тогда он просто взорвался. Без всякого предупреждения он обхватил мое лицо руками, притянул и поцеловал. Этот поцелуй был жестким и грубым, не похожим на все те поцелуи, что у нас были прежде. Мне даже немного больно стало.

Я отпихнула его.

– Прекрати! – я вытерла рот рукавом. – Никогда не смей так делать.

– Кэт…

– Оставь меня в покое. Мы больше не вместе.

Я развернулась и побежала обратно в дом. Мне потребовалось всего пара секунд, чтобы отыскать Аманду.

– Поехали отсюда. Я серьёзно не могу больше здесь находиться.

– Пойду за Джорданом.

Пока она искала своего парня, я с ужасом смотрела на дверь, боясь, что в любой момент может появиться Грег. Я не была уверена, что он может учудить.

Я была так сосредоточена, что не заметила, как ко мне со спины подобрался Мэтт.

– Почему ты с этим придурком?

Я резко развернулась. Мне совершенно не хотелось испытывать сейчас свои последние нервы.

– Чья бы корова мычала, – хмыкнула я. – Ты то еще больший придурок.

– Я? С чего это?

– Ах, точно, – бросила я, отвернувшись от него.

– Серьезно, Кэт, что, по-твоему, я натворил?

– Можешь не прикидываться. Я знаю обо всем. Я была там, – я снова повернулась к нему.

Мэтт пробежался рукой по своим волосам.

– Вот ненормальная. Это ты со мной не разговариваешь со времен средней школы.

– Ага, а главное, делаю я это беспричинно!

– И в чем была эта самая причина? В том, что ты на ярмарке победила?

– Что? – это было таким безумием, что я даже не знала, что ему ответить. – Это ты все испортил… и я тут не причем.

– Как это? Каким образом я все испортил?

Я не могла поверить в то, что мы на самом деле ведем этот диалог…. Или в то, что он ведет себя как невинная овечка. К счастью, в этот момент вернулась Аманда с Джорданом, и мы втроем направились к выходу.

– Давай же, Кэт, скажи мне, что я такого ужасного натворил? Потому что я понятия не имею, о чем ты. Если ты думаешь, что тебе есть на что злиться на меня…

– Если я думаю…?

Внезапно заиграла новая, более громкая песня, способная снести своим басом стены.

– Все это время я хорошо к тебе относился, – он старался перекричать музыку. – Это ты кинула меня. В один момент, мы лучшие друзья, а на следующий день ты решаешь, что мы больше не…

– Ты серьезно думаешь, что все дело в этом? – крикнула я. – Ты думаешь, что я взяла и ни с того ни с сего просто решила, что мы не друзья?

От этого баса моя голова начинала раскалываться. Или, быть может, она раскалывалась с самого начала вечеринки.

– Понятия не имею. Я лишь знаю, что я единственный, кто продолжает прилагать все возможные усилия, – сказал Мэтт, – и я устал от этого. Я все это время думал, что однажды тебя перестанет клинить и ты снова станешь собой. Но, похоже, этого никогда не случится. Потому что, думаю, теперешняя ты – это твоя истинная сущность. Думаю, ты просто стала стервой.

Я была настолько ошеломлена его словами, что не могла вымолвить ни слова.

А вот Аманда этим недугом, видимо, не страдала. Она довольно красочно высказала ему все, что о нем думала.

– Нам пора, - сказал Джордан ей.

Но Аманда не собиралась останавливаться.

– Да как ты смеешь говорить ей такое? Это ты ее предал!

– Как? – крикнул он ей в ответ. – Как я ее предал?

Казалось, еще чуть-чуть, и кровь выкипит из моей черепушки.

– Пожалуйста, давайте просто уйдем, – я схватила Аманду и потащила ее к выходу.

– Как? – не унимался Мэтт. – Кэт…

– Остынь, братан, - сказал ему Джордан.

– Почему она просто не скажет мне?

– Оставь меня в покое, – второй раз за ночь крикнула я. Только на этот раз мой голос предательски задрожал, и я выбежала из двери.

Аманда появилась в моем доме около полудня.

– Серьезно, – плюхнувшись на кровать, сказала она. – Что это было?

Мы уже затевали этот разговор по дороге домой, но в машине с Джорданом мы не могли обсудить все, что нам хотелось. Он много не знал. И я была рада этому.

Аманда подняла голову и посмотрела на меня.

– Не стоит спать с косметикой на лице, всю кожу испортишь.

Будто бы меня волновала моя кожа. У меня было такое ощущение, что меня перемололи в измельчителе для мусора: голова раскалывалась еще больше, чем после отказа от кофеина и подсластителей, а тело мое было вымотано и истощено. Эта вечеринка высосала из меня все соки.

Мы быстро пробежались по событиям прошлой ночи: откровение в ванной о Мэтте, разрыв с Грегом, ссора с Мэттом. Вчера многое произошло, и все это невероятно трудно было переварить. И даже после часового анализа всех этих событий я не почувствовала себя лучше.

– Кэт, можно мне кое-что тебе сказать? – спросила Аманда. Она выглядела настолько серьезной, что я поняла: меня ждет еще одна проницательная речь. Что-нибудь о Мэтте или о взаимоотношениях, или о настоящей дружбе, или о любви, или надежде…

– Прошлой ночью ты действительно выглядела горячо, – подметила она. – Просто потрясающе.

У меня фактически отвалилась челюсть. Я была невероятно ошеломлена ее заявлением. А еще умирала с голоду.

Мы перебазировались на кухню, где я сделала парочку бутербродов: с индейкой и авокадо на поджаренном ржаном хлебе. Вкуснятина.

Аманда еще выудила парочку Орео из отцовских запасов. Для него отказ от нездоровой пищи – это слишком.

– Так, что мы думаем о Мэтте? – спросила Аманда. – Мы ему верим? Такой ли он бестолковый?

Я сделала глубокий вдох.

– Не знаю. Возможно.

– Думаешь, возможно забыть такое?

– Может быть.

– Вау. У этого парня совесть отсутствует напрочь.

– Еще бы.

Аманда разломала еще одно Орео и принялась соскребать глазурь. Я же прекрасно довольствовалась морковкой.

– Я не хочу менять тему, – сказала Аманда, – но ты была чертовски горяча. Найдем мы тебе другого парня.

– Да я бы парню даже поход к стоматологу предпочла бы.

– Это мы тоже устроить можем.

День 68, понедельник, 27 октября

Пришло время полностью переосмыслить мой проект.

Мы сидели с Джорданом и Амандой в столовой, и я изо всех сил молилась, чтобы Грег не объявился. После десяти минут нервного ожидания я поняла, что все страхи мои напрасны и можно немного расслабиться. Надеюсь, он вернулся к своим внестоловским обедам и жизни, не включающей меня. Я-то с радостью готова вернуться к жизни без парней. С этими парнями одни мучения, а не жизнь.

Я сказала Аманде что-то о том, что наконец-то меня не клонит в сон во время обеда, а Джордан, услышав это, попросил пояснить.

– Это жуть какая-то, – начала я. – Каждый раз, когда поблизости был Грег, в меня будто дозу снотворного вкалывали. И меня накрывало волной сна.

– Хммм, – Джордан откусил кусок от сэндвича, а затем попросил меня вытянуть руку.

– Руку? Зачем?

– Хочу кое-что проверить.

Я вытянула руку перед собой, и Джордан обхватил двумя пальцами мое запястье.

– Когда я скажу «сопротивляйся», я хочу, чтобы ты изо всех сил попыталась помешать мне поднять твою руку, ясно?

– Ага…

– Адольф Гитлер. Сопротивляйся.

Он слегка потянул мою руку вниз, и она поддалась.

– Давай еще разок, – предложил он. Я встряхнула руку, а он переместил свои пальцы.

– Махатма Ганди. Сопротивляйся, – он снова потянул мою руку вниз, но на этот раз она оставалась непоколебимой.

– Еще раз. Грег Бичер. Сопротивляйся, – и вот моя рука снова почти плюхнулась на стол. – Хммм. Интересно, – сказал он и снова принялся за свой обед.

Мы с Амандой переглянулись.

– Милый, не хочешь нам ничего объяснить?

– Прикладная кинезиология14, – ответил Джордан с набитым ртом. – Кэт вероятно и так все об этом знает.

– Эм, нет.

Джордан принялся уплетать соленые огурцы.

– Существует теория, согласно которой наши тела под воздействием отрицательных раздражителей автоматически ослабляются. Мы не можем это контролировать… наши тела просто-напросто берут верх.

– Откуда ты это знаешь?

– Читал в одном журнале про скейтбординг, – сказал он. – Один парень, который в прошлом году победил во «Всемирных Экстремальных играх» пользовался этим принципом. Он перестал играть в видео игры с применением жестокости, смотреть фильмы со сценами насилия и слушать ганста-реп. Сейчас он занимается медитацией и на арфе играет. И, кажется, это работает: в последнее время он определенно на коне. Сам хотел попробовать. Посмотрим, может, в следующем году мне удастся улучшить свои результаты.

Мы с Амандой снова обменялись взглядами.

– Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, – сказала она ему.

– Зато это поддерживает интерес, – ухмыльнулся он ей.

Я все пыталась переварить его слова.

– То есть, ты хочешь сказать, что это была естественная реакция моего тела на Грега? Даже, если я совсем этого не хотела?

Джордан пожал плечами.

– Это просто теория. Может, твое тело подсказывало всем нам о том, о чем никто из нас не подозревал. Я, например, точно могу сказать, что он далеко не такой, каким я его считал. Слава Богу, ты его бросила.

Вид у Аманды был ничуть не менее удивленный, чем у меня.

– О чем ты?

Джордан снова пожал плечами.

– Давайте просто сойдемся на том, что я его переоценил? Он не такой хороший парень, как мне казалось.

Прозвенел звонок, и Джордан направился к мусорке. Аманда, не отводя взгляда, смотрела ему вслед.

– Мне кажется, или он действительно самый крутой парень из всех, каких только можно было вообразить?

– Не кажется, – меня тут же пронзила та тупая боль, которую я периодически ощущала, видя их вместе и понимая, что у меня такого не будет никогда. Я посмотрела на Аманду и улыбнулась ей. – Он потрясающий, и я счастлива, что вы есть друг у друга.

Это была стопроцентная правда.

Но легче от этого не становилось.

Звонок, оповещавший о начале урока Мистера Физера, прозвенел, а Мэтта все еще не было. Видимо, оба парня, которых я сегодня активно избегала, решили мне в этом помочь. Наконец-то можно хоть на чуть-чуть расслабиться.

Блаженство мое продлилось пять минут.

– Мисс Локк, можно вас на минутку?

В руках у Мистера Физера был мой дневник, который я только что ему сдала. У меня было очень нехорошее предчувствие.

Я встала со своего места и направилась к нему.

– Выйдем из кабинета, – сказал Физер.

Все еще хуже, чем я думала.

У меня не было ни малейшей идеи, что я сделала не так. По-моему, я строго соблюдала все правила: я проводила свои исследования, вела записи, каждый понедельник сдавала дневник.

– Я весьма обеспокоен, Мисс Локк. Судя по всему, Ваш проект стоит на мертвом месте.

– В смысле?

– Как бы интересно мне ни было узнать ваш усовершенствованный рецепт хлеба из ячменя и чечевицы, но от науки здесь не осталось ничего.

Я с трудом сглотнула. Кажется, у меня во рту стало суще, чем в пустыне.

– Мисс Локк, чему на самом деле посвящен ваш проект?

На самом деле? Как будто я могла ему об этом сказать. С помощью этого проекта я пытаюсь стать красивой, сэр, а в идеале – достичь сорок четвертого размера. И желательно было бы порвать тузик как грелку Мэтта МакКини на научной выставке. Ох уж эта долгожданная месть.

– Мой проект…я пытаюсь воссоздать образ жизни наших предков, который, вне всяких сомнений, был более здоровым, – неплохое начало. Так держать. – И, исходя из моих записей, вы можете увидеть, что я провела множество исследований о других культурах и племенах, как вы мне и советовали. Также там приведена сравнительная характеристика, которая показывает, что их жизнь без современных химикатов была значительно лучше.

Мистер Физер взглянул на меня поверх своих очков. Ненавижу, когда он это делает. Даже взгляд Аманды не настолько меня пугает.

– Давайте по-другому поставим вопрос, – сказал он. – Как вы думаете, сможет ли ваш проект в нынешнем виде стать чем-то большим, нежели просто проектом для научной ярмарки? Сможет ли он конкурировать с другими работами на международном уровне?

Ах, он об этом…

– Полагаю, что нет, – отметила я. – По крайней мере, точно не сейчас.

– Вам он наскучил, Мисс Локк?

– Нет! Совсем нет.

– В этом нет ничего страшного, – заметил он. – Некоторые ваши одноклассники решили сменить направление своей деятельности. Мы ученые и не можем себе позволить уцепиться только за одну идею. Наш мозг всегда должен быть открыт для чего-то нового. Если вас не покидает чувство того, что вы сделали все, что смогли, то почему бы не сделать шаг назад и не взглянуть на это по-новому? Это нисколько не стыдно. Даже наоборот, это и выдает величайших ученых: они задают самим себе все новые и новые вопросы, расширяя свои горизонты. Понимаете, о чем я?

– Да, сэр, – ответила я, прислонившись к стене.

Мистер Физер вручил мне мой дневник.

– Не унывайте, Мисс Локк. У всех нас случаются моменты, когда мы понимаем, что даже наши самые лучшие идеи изживают себя. Как говорил Энштейн: «Важно не переставать задавать вопросы. Любопытство имеет все основания для существования.»

Я попыталась выдавить из себя улыбку.

– Вы гениальная девушка, Мисс Локк, – сказал Мистер Физер. – Я был до глубины души впечатлен вашими доводами, приведенными в пользу того, что ранние гоминиды пользовались огнем. Если вы применяете такую долю креатива к этому проекту, то я уверен, что вы найдете выход.

Он развернулся и открыл дверь. Очевидно, разговор подошел к концу.

Я села за стол и принялась пролистывать свой дневник. Я была невероятно подавленной, от осознания того, что мне, возможно, придется начинать все с самого начала. Но я понимала, что Мистер Физер был прав: мой проект недостаточно хорош. Я сколько угодно могу быть в восторге от него, но в нынешнем своем виде он не взорвет судьям головы. Не произведет такого же эффекта, что и проекты Мэтта.

Проблема заключалась в том, что у меня не было новых идей. Совсем. Я была так поглощена готовкой, употребляемой пищей и всеми теми исследованиями, которые я провела за последние пару месяцев, что я даже задуматься не могла о том, что этого может быть недостаточно.

Но затем я поняла еще кое-что: возможно, то, что сказал мне сегодня Джордан за обедом, может быть применимо и здесь. Возможно, какая-нибудь гениальная идея сама придет мне в голову. Возможно, мое тело само даст мне подсказку.

В принципе, именно это и произошло.

Эврика!

Иногда самые лучшие идеи осеняют вас, когда вы стоите по локоть в пене у кухонной раковины и намываете сковородки и кастрюли.

Когда ваш мозг разгружен настолько, что в его силах собрать воедино всю ту путаницу случайных фактов и фрагментов информации, битком набитых в вашей голове.

Сегодня, стоя у раковины, я снова и снова проигрывала тот разговор с Джорданом. Я думала обо всей этой кинезиологии и о том, что под воздействием отрицательных раздражителей наши тела автоматически ослабляются. Это же гениально. Честно говоря, я никогда прежде об этом не слышала.

Затем, мой мозг переключился на наш сегодняшний разговор с Мистером Физером, а после этого – на наши обсуждения моего проекта, на те времена, когда мы думали, что у меня получается, а что – нет.

После чего произошло нечто странное: все наши беседы сошлись в одну.

«Вы гениальная девушка, Мисс Локк»

«Мы не можем это контролировать»

«Наши тела просто-напросто берут верх»

«В нашей пище куча химикатов»

«Я хочу оставить эту часть эксперимента и посмотреть, как вы с ней справитесь»

«Я был до глубины души впечатлен вашими доводами, приведенными в пользу того, что ранние гоминиды пользовались огнем»

«Наши тела автоматически ослабляются»

Стоп. Вот оно.

Моя рука остановилась, прекратив отчищать кастрюлю. Через меня будто прошел энергетический импульс, будто меня током ударило. Я вдруг почувствовала себя живой и полной энергии, в то время как мой мозг принялся лихорадочно совмещать все фрагменты головоломки.

Что, если…

Что, если анатомия человеческого тела реагирует на абсолютно все окружающие его раздражители: неважно, положительные они или отрицательные…

Что, если Хомо Эректусы точно так же отреагировали на появление нового, положительного раздражителя – огня – и именно из-за этого претерпели радикальное изменение своей анатомии, улучшив и модернизировав тем самым свое тело…

Что если…

Тоже самое происходит сейчас с нами. Только наоборот. Современные люди реагируют на отрицательные раздражители – плохую пищу, нездоровую пищу, пищу, зараженную химикатами – в результате чего привносят радикальные изменения в свой организм. Только теперь вместо того, чтобы улучшать и модернизировать, мы выращиваем полные и болезненные тела.

И что, если…

Моя изначальная задумка была верной, и все мы можем исправить это, вернувшись к пище наших предков до изобретения мороженого, чипсов и хот-догов.

Вдруг все это масштабнее, чем я думала? И дело не только во мне одной. Речь идет о губительном изменении физиологии всего человечества, из-за которого люди станут ухудшенными версиями себя.

Боже мой!

Это все равно, что убеждать людей прекратить выбрасывать всякий мусор в океан.

Только теперь мне придется убедить их прекратить выбрасывать мусор в них самих.

– У НАС КРИЗИС! – крикнула Аманда.

Она ворвалась в мою комнату почти в десять вечера. Это было порогом, установленным моими родителями, для посещения друзей и не важно, есть у нас какой кризис или нет. И несмотря на то, что я была поглощена своими исследованиями, судя по всему спасению нашего вида от надвигающейся катастрофы придется подождать.

– Что такое?

Аманда плюхнулась ласточкой на мою кровать и закричала в подушку.

– Что случилось?

– Мне звонила Дарлин, – она перекатилась на спину.

– Дарлин…из «Кармического кафе»?

– Да. Она думает, что ей, скорее всего, придется закрыться.

– Почему?

– Народу нет, и она не может выплатить аренду…

– Потому что ее еда ужасна. Я уверена, что люди к ней приходят только на вечер поэзии.

– Знаю. Она сказала, что в эту субботу, скорее всего, будет последний вечер поэзии. Представляешь? Что делать будем?

– В смысле? А что мы можем сделать?

Аманда села и прижала к груди одну из моих подушек.

– Ты не слышала ее… у нее был такой грустный голос. Она плакала и постоянно шмыгала носом. Я понимала, что она говорит через раз. Она такая милая женщина, но я понятия не имею, чем она думала, когда решила, что сможет содержать ресторан.

– Но какое-то время он работал, ведь так?

– Дарлин говорит, что почти два года. Но она сомневается, что сможет заплатить аренду за следующий месяц. Чтобы заплатить за этот, она одолжила денег у своих престарелых родителей, но теперь у них какие-то финансовые проблемы.

– Почему она позвонила тебе? – спросила я. – Не похоже, чтобы вы были с ней друзьями.

– Нет, но она знает, как вечер поэзии важен для меня, и она хотела, чтобы я узнала об этом первой, на случай если я захочу написать что-то особенное. – Аманда снова уткнулась в подушку. – Дерьмо.

Она выпрямилась и сделала глубокий вздох.

– Мы должны придумать, как спасти это кафе. Мы не можем допустить его закрытия.

– Как мы это сделаем? Денег у нас нет.

– Да, но у нас есть друзья, правда? Мы можем заставить Джордана привести туда всю команду по плаванью, можем разбросать флаеры по всей школе…

– Они придут туда максимум один раз. Ты прекрасно понимаешь, что Дарлин не умеет готовить.

Аманда нахмурилась, а затем посмотрела на меня так, будто я была ее главным блюдом.

– Готовить можешь ты.

– Нет…

– Да, можешь, – вскочила Аманда. – А потом ты научишь Дарлин. Придут люди и полюбят ее стряпню. А потом придет еще больше людей, и тогда кафе будет спасено. Ты, шеф Кэт, спасешь это кафе.

– Нет…

– И я могу тоже поработать. Буду хостес, официанткой или еще кем. И я займусь декоративной частью. Буду принимать жалобы и пожелания: ее официантки никогда нас о таком не спрашивают. Обучу их, как вести себя с клиентами, как одеваться, что говорить…

Если Аманда чем-то загорелась, остановить ее помогут только небеса.

– Вот что я сделаю, – продолжила она. – Я пропущу смену в «Олимпе» в эти выходные, попрошу кого-нибудь меня прикрыть, а то босс меня возненавидит. А сама побегу работать у Дарлин. Она может даже мне не платить, поработаю на правах консультанта. И тебе, Китти Кэт, немедленно надо начинать готовить. Вот прямо завтра. Придумай что-нибудь новенькое, чтобы к выходным мы смогли привлечь новых клиентов…

– Можно мне слово, пожалуйста? – перебила ее я. – НЕТ.

– Почему? – спросила Аманда. – Тебе понравится! Будто бы у нас с тобой снова есть кафе, вот только в этот раз оно будет настоящим. Я уверена, Дарлин разрешит нам там похозяйничать. Ты бы слышала ее сегодня…она в отчаянье. Плюс к тому, мы с тобой справимся с этим местом раз в десять лучше нее.

– Нет. Я не могу. Серьезно, - все это было за гранью фантастики, а я должна была придерживаться реальности. – Аманда, у меня куча дел. У меня уже есть работа, не забыла?

– Так уволься…

– Не собираюсь. Мне там нравится.

– Ты можешь работать в кафе по выходным, – убеждала меня Аманда.

– Только вот у меня куча домашней работы. И мне нужно готовить на свою семью, помнишь? У меня нет на это времени…

– Но это важно, – не сдавалась Аманда. – И я знаю, какая ты организованная. Ты с легкостью найдешь выход, разве нет?

На этот раз она взглянула на меня своим жалостливым взглядом. Теперь она не требовала, теперь она умоляла меня.

И я почувствовала, как сдаю позиции.

– Я не умею готовить веганские блюда, – я все еще пыталась сражаться.

– Еще как умеешь. Ты готовишь их все время: все эти овощные блюда, супы, бесподобные кексики с цуккини. Черт возьми, Кэт, разве этот мир не заслуживает твоих кексиков?

Если бы Аманда была щенком, живущем в приюте, ее бы без сомнения забрали бы первой. Разве можно устоять перед этим жалостливым личиком?

– Кроме того, – добавила она. – Я тебе гарантирую, что люди предпочтут твою ужасную вегетарианскую еду самому лучшему блюду Дарлин. Ты знаешь, что я права.

Я закрыла глаза и вздохнула. Аманда прекрасно понимала, что победила.

Она подпрыгнула ко мне и начала душить в своих объятиях.

– Спасибо! Спасибо! Ты не пожалеешь. Правда! Мы сделаем это место лучше. Мы спасем Дарлин от разорения, а пристанище поэтов будет жить. Это самая благородная вещь, которую ты когда-либо делала.

– Ты плохо на меня влияешь, – сказала я ей.

– Я знаю. Я тоже тебя люблю.

После этого она ушла, чтобы я смогла доделать свою домашнюю работу. Как будто я могла теперь об этом думать. Естественно вместо этого я тут же принялась искать вегетарианские рецепты. Если я серьезно возьмусь за это, то я не хочу опозориться.

На что я подписалась?

День 71, четверг, 30 октября

Устраиваюсь на работу в «Кармическое кафе»

За эти три коротких дня Аманда проделала просто удивительный объем работы.

Когда я зашла сегодня в «Кармическое кафе», у меня возникло стойкое чувство того, что я попала не туда. Повсюду были растения, на столах накрыты чистые скатерти, а комнату освещали новые лампы, и теперь, зайдя внутрь, вы бы не подумали, что у всех посетителей гепатит.

И точно так же, как и в нашем собственном кафе, Аманда украсила стены разнообразными фотографиями и поделками.

И все помещение было наполнено музыкой.

– Как тебе? – спросила Аманда. Как будто моей отвисшей челюсти было недостаточно.

– Не. Вероятно.

– Думаешь? – она улыбнулась.

– Это… гениально.

– Спасибо! – Аманда сжала мою руку и потащила меня на экскурсию по кафе. – Я сделала скатерти из ткани, которую только смогла найти. Полночи потратила на то, чтобы их подшить. Еще я прошлась по дому Дарлин и прихватила оттуда все, что показалось мне интересным: например, вон те банки из-под желе, которые я использовала как вазы.

Немного тут, немного там – в этом была вся Аманда. Во всем помещении не было ни одной вещи, похожей на другую: ведь это так скучно. Как бы она ни сочетала все эти детали, все равно получалось бесподобно.

Она обратила мое внимания на стены, где разместила списки известных вегетарианцев. Поэты. Художники. Певцы. Актеры. Писатели. Спортсмены.

Ученые.

– Я подумала, что ты должна оценить это.

Я направилась к именам, которые знает весь мир, а Аманда последовала за мной.

Я остановилась прямо перед списком и начала читать.

– Не может быть… Альберт Эйнштейн был вегетарианцем?

– Ага. Я даже разместила одну из его цитат в нашем меню. Которое тоже ждет не дождется встречи с тобой.

Я продолжила свое путешествие по этому списку.

– Леонардо да Винчи?

– Ага. Кстати, он еще и к художникам попал.

Чарльз Дарвин, Томас Эдисон, Джейн Гудолл…

А затем я увидела имя, от которого внутри у меня все затрепетало.

– Брайан Грин? Физик? Тот, который сформулировал теорию струн?

– Именно. У тебя на него заскок? Я могу тебя понять, я видела его фотографию, и он очень даже милый.

Она была права. У меня на него был заскок. Огромный. С тех пор, как я посмотрела одно телешоу, в котором он рассказывал о теории струн, квантовой физике и альтернативных вселенных, он тут же возглавил список мужчин, за которых я бы вышла замуж. Он был забавным, гениальным и очень симпатичным.

– Я читала его интервью, – продолжила Аманда. – Он утверждает, что стал вегетарианцем, когда ему было девять. Очевидно, на его мозговитость это не повлияло.

– Конечно, нет.

– Подожди минутку. Сейчас принесу меню.

Я тем временем, продолжала изучать список: Исаак Ньютон, Пифагор, Никола Тесла

– А вот и я, – вернулась Аманда. – Смотри.

Меню было прекрасным. Конечно, оно отличалась от того, что рисовала Аманда, когда мы были детьми, но здесь определенно чувствовалась ее рука: яркие цвета, веселенькие шрифты и интересные иллюстрации.

– Сама сделала? – спросила я.

– Ага, еще одна ночная работенка. В большинстве своем я оставила блюда Дарлин, потому что не знала, что еще добавить. Как только ты составишь свое меню, я его поправлю. Также я добавила несколько новых пунктов, – она провела пальцем по меню. – Я надеялась, обсудить это с тобой сейчас. К примеру, «Суп дня», «Десерт дня» и т.д.

Я оторвала свой взгляд от меню.

– Аманда, это потрясающе. Ты такая…талантливая.

Она запрыгала от счастья.

– Спасибо! – затем она перевернула меню и указала на нижнюю часть страницы. – Смотри. Тут твой мальчик.

«Ничто не принесет такой пользы человеческому здоровью и не увеличит шансы сохранения жизни на Земле, как распространение вегетарианства»

- Альберт Эйнштейн

Аманда пихнула меня локтем.

– Неплохо, а?

– Серьезно? – спросила я. – Я никогда не слыша о том, что он был вегетарианцем.

Конечно, до встречи с Мистером Физером Альберт Эйнштейн не был частью моей жизни. Но в последние пару месяцев у меня создавалось такое впечатление, что в моей голове живет маленькая его копия.

– Пошли, – сказала Аманда. – Представлю тебя Дейву.

Дейв – повар на полставки, которого нашла для Дарлин Аманда. Конечно, она переживала о зарплате, но моя подруга убедила ее, что это удачная инвестиция в успешное будущее этого места.

– Таким образом, вы сможете ежедневно приветствовать своих клиентов, чтобы каждый из них чувствовал себя желанным и особенным. Вы сможете больше сосредоточиться на деловых аспектах ресторана, – сказала Аманда ей.

Деликатный способ сообщить человеку, что его еда – отрава, которая убьет всех его клиентов.

Очевидно, Аманда была права, когда говорила, что Дарлин позволит ей взять все в ее руки. Аманда нагрузила ее делами и прямо сейчас Дарлин маталась по магазинам, пытаясь найти что-то подходящее для завтрашнего Хэллоуина.

– Дейв, познакомься с Кэт.

– Точно-точно, та самая Кэт, – улыбнулся Дейв и пожал мою руку. – Слышал, ты здесь, чтобы спасти меня.

– Ох. А я об этом не слышала…

Аманда закатила глаза.

– Не трать время на бесполезное смущение, у нас его и так нет. Я кидаю тебя здесь. Мне надо вернуться к своей работе. Дейв, пожалуйста, слушайся ее.

– Нет, не надо, – пробубнила я. – Я только учусь.

– Не переживай, – сказал Дейв. – Я буду работать здесь всего лишь несколько часов в неделю. Не хочу чувствовать на себе ответственность. Мне этого и на учебе хватает.

Он учился на инженера-эколога в университете. Дейв рассказал мне, что он со своей девушкой приходит обедать сюда пару раз в неделю, а когда он увидел вывеску «Требуются помощники», сразу же решил попробовать свои силы.

Дейв оглянулся, чтобы убедиться, что в комнате мы одни.

– Чтобы я ни сделал, это же все равно не будет хуже еды, которую подавали здесь прежде?

Я кивнула.

Он также сообщил мне, что вегетарианские блюда его научила готовить его девушка.

– Она сказала, что не будет встречаться со мной, пока я не брошу поедать мясо.

– Вау, жестко.

– Но это того стоило. Вам следует познакомиться. Что на счет тебя?

– Что? Вегетарианка? Нет.

– Ничего страшного…до тех пор, пока ты отменно готовишь веганские блюда.

– Думаю, что готовлю я действительно не плохо.

Аманда просунула голову в дверной проем.

– Меньше слов, больше дела.

Мы с Дейвом кинулись работать.

– Командирша.

– Ты даже не представляешь насколько, – добавила я.

Пока он нарезал овощи для салатов и сортировал все прибывающие и прибывающие заказы, я начала экспериментировать с рецептами, скаченными из интернета. Я уже успела внести пару поправок дома, но я все еще не была уверена, понравится ли это посетителям.

Внезапно в дверях появилась Дарлин. Периодически она заходила проверить, как у нас идут дела.

– Тебе помочь? – спросила она меня.

– Нет, – ответила я.

Честно говоря, она казалась слегка обеспокоенной.

Я вытащила свое первое вегетарианское творение из духовки, и мы с Дейвом сделали глубокий вдох.

– Пахнет невероятно, – отметил он.

– Попробуешь? – спросила я. – Не хочу подавать их, если они ужасны.

Как только эти вкусняшки остыли, Дейв достал две тарелки.

– Нет-нет, я не могу. Мне нельзя есть шоколад, сахар и все тому подобное, – я постаралась прикинуть, – еще сто тридцать шесть дней.

– Зачем? – спросил Дейв. – Зачем ты это делаешь?

– Научный эксперимент.

– И этот человек говорит, что отказ от мяса – это жестоко.

Дейв откусил кусок от моего самого первого, не содержащего молока и яиц десерта: брауни-эспрессо с двойным шоколадом. Проживав, он улыбнулся и сделал еще один укус.

– Феноменально, – он поднял руку, чтобы дать мне пять. – Похоже, мы в деле.

День 72, пятница, 31 октября

Первый Хэллоуин без конфет. Первый в жизни.

Невероятно, сколько всего поменялось за такой короткий промежуток времени.

С тех пор как я стала слишком взрослой, чтобы ходить по домам за конфетами, я каждый Хэллоуин добровольно вызывалась на пост выдачи конфет детишкам. Мой хитрый трюк работал годами: одна конфета ребенку, одна – мне, одна пироженка мальцу, одна – мне.

К концу ночи мой рот был набит конфетами не хуже мешков этих деток.

Но на этот раз все по-другому. На этот раз мне все равно. Сегодня вечером я буду работать в кафе, но даже, если бы я осталась дома, я не стала бы проворачивать свою конфетную аферу. Я чувствовала, что охладела к такой пище. Я получала удовольствие от еды, приготовленной своими руками.

Вчера я умирала от желания попробовать свои собственные пирожные. И кексы, и пирог, который я приготовила позднее. Но я уже и так далеко зашла, я не взялась бы за работу в «Кармическом кафе», если бы чувствовала, что из-за этого мне придется отказаться от своего эксперимента. Я просто должна довольствоваться тем фактом, что людям нравятся мои десерты. Осталось 135 дней. Долгих 135 дней.

Но между тем у меня возникло такое чувство, будто Хэллоуин никогда снова не станет прежним. Я серьезно отказалась от своей конфетной привычки.

Я шла в школу вместе с Питером и умилялась его внешнему виду. Он оделся как вампир (я чуть было не ляпнула ему, что это он ходячее клише, но одумалась: пусть наслаждается своим детством). По дороге мы встретили кучу ведьм, пиратов и даже одну русалку.

– Это Трина, – прошептал мне Питер.

– Кто? Русалка?

Он кивнул, не сбавив шага.

– Сразу видно, что злюка, – сказала я. – Ты только посмотри на это чопорное лицо приставалы.

Питер пожал плечами.

– Ужасный костюм, – сказала я, полностью вжившись в роль медведицы-защитницы. – Выглядит глупо.

– Нет, не правда, - пробормотал он.

И тогда до меня дошло.

– Она тебе нравится?

Он снова пожал плечами. Кажется, это его главный вид коммуникации.

– Тебе не стоит влюбляться в таких противных девочек, Питер. Это не самая лучшая идея.

– Она не противная.

– Она в лицо назвала тебя толстым. А так делают только противные люди.

– Она не назвала меня так в лицо, – сказал он. – Она сказала Саванне, а Саванна – мне.

Как же мне была знакома эта схема.

– Ты попросил Саванну что-нибудь передать Трине в ответ?

– Нет.

Я остановила его и заставила посмотреть мне в лицо.

– Питер, ты очень хороший мальчик. Ты смешной, умный и очень симпатичный...

Он стряхнул мои руки с плеч и продолжил свой путь.

– Ты меня слушаешь? – спросила я.

– Ага.

– Злые девчонки…они очень плохие. Держись от них подальше. Если она говорит за твоей спиной, что ты толстый, можешь быть уверен, что она плохой человек. Понял?

Его голос опустился до шепота, но я все равно его услышала.

– Я толстый.

– Нет, ты не толстый, ты просто очень…сбитый. Но, если мы ежедневно будем ходить в школу, это изменится, ладно?

Он кивнул.

– И, может, если ты будешь есть меньше хот-догов. Все это не важно. Я пытаюсь сказать, что ты потрясающий маленький мальчик и ты просто не можешь кому-то не нравится. Ты меня понял?

Мы уже почти подошли к его школе и даже встретили пару его друзей, но прежде чем он покинул меня, я снова поймала его взгляд.

– Ты красивый, Питер. Я не стала бы врать тебе.

Он выдал скромную улыбку.

– Никаких противных девчонок, – я вытянула свою руку. – По рукам?

Он улыбнулся и, отведя взгляд в сторону, пожал мне руку. Он такой стесняшка, даже со мной.

Я похлопала его по рюкзаку.

– Иди, напейся крови. И не налегай на конфеты, ладно?

Он кивнул и побежал прочь.

Я прекрасно помнила этот возраст.

Уверена, я выглядела в точности как он.

Несколько моих одноклассников тоже решили принарядиться: несколько стандартных зомби, маньяки и снова вездесущие кошечки. И все костюмы были настолько обтягивающими, насколько это вообще возможно. Как же тощие девчонки любят хвастать своим телом.

Грег тоже надел костюм. Я увидела его на перемене. Все тот же волчий наряд. Я взглянула на него, в ответ на что он послал мне свой удрученный взгляд, но продолжил идти, куда шел. И на этом спасибо.

Точно такие же взгляды в свою сторону я всю неделю ловила от Мэтта. С тех пор как в прошлые выходные произошел этот большой взрыв. Всем парням в мире просто необходимо избегать меня. Передайте информацию дальше, пожалуйста.

– Вы должны представить ваш предварительный исследовательский доклад на следующей неделе, – сообщил нам сегодня Физер. – Отшлифуйте их. Я все проверю.

На следующей неделе. Мне предстояло проделать огромную работу. По крайней мере, теперь я имела представление о своем проекте. В общем и целом. Мне просто надо соединить все, что твориться у меня в голове, в единую систему, которая придет в движение. Без проблем. Я просто откажусь от сна на следующие семь ночей.

Сегодня Мэтт почтил нас своим присутствием на занятии Физера. Потрясающе. Будто бы я горела желанием снова увидеть его. Наши взгляды пересеклись, и мы тут же отвели друг от друга глаза. Не думала, что это возможно, но сейчас неловкость между нами достигала небывалого масштаба. Так было с самой вечеринки: казалось, каждый из нас боится того, что может сказать другой.

Когда я выходила из класса, он задержался на пару секунд у двери. Проходя мимо, я послала в его сторону максимально холодный взгляд.

Это и был мой костюм: ледяная девчонка, напрочь лишившаяся эмоций.

Кажется, с его губ сорвалось мое имя.

Но я даже не замедлила шаг.

День 73, суббота, 1 ноября

Поужинала в «Кармическом кафе». У нас вечер поэзии.

– Ничего себе! – сказал Джордан, переступив порог ярко освященного, прекрасного кафе. Он начал осматриваться по сторонам.

– Круто, правда? – ответила Аманда. – Дарлин сказала, что хочет изменить декор этого места.

– Неплохо, – отметил Джордан. Это было высшей степенью похвалы, которую мы могли от него получить.

Мы с Амандой обменялись таинственными улыбками. Перед нами стояла цель: удивить его новым оформлением. И не только.

Мы сели за наш обычный столик, и, несмотря на то, что двое официантов сидели без дела, никто из них не подошел обслужить нас. Аманда строго настрого наказала им не делать этого. Она поднялась со своего места, чтобы принести нам стаканы с водой, а я извинилась и сказала, что мне необходимо посетить комнату для девочек.

На самом деле, я проскользнула на кухню.

Как только я выполнила свою часть работы, я вернулась на свое место. Затем, дождавшись сигнала Дейва, Аманда сделала свой ход. Она отлучилась на пару минут и вернулась с нашей едой. Но Джордан все еще не замечал подвоха.

Мы просто продолжали наш повседневный разговор, пока он щедро сдабривал свой бургер кетчупом, луком и маринованными огурцами. Затем, он сделал свой первый укус и нахмурился.

– Что-то не так? – невинно поинтересовалась я.

Джордан снял булку, накрывающую бургер, словно проверяя, точно ли это его заказ.

– Вообще-то, это …

– Вкуснотища? – закончила за него Аманда. – Фантастично? Великолепно? Невероятно? Будто бы наша Китти Кэт, богиня всех этих кулинарных изысков, снизошла до нас и приготовила этот бургер исключительно для тебя? – Она вытянула вперед свои ладони, как будто представляет меня королевской семье. – Познакомьтесь…со своим поваром. Давай, Кэт, расскажи ему, что там внутри.

– Бобы, лук, чеснок, тмин…

Джордан вскинул руки.

– Эй-эй, притормози. Никогда не раскрывай людям, что стоит за твоей магией, – он сделал еще один укус и улыбнулся. – Спасибо, Кэт.

– Всегда пожалуйста.

Надо же, чтобы все это продумать мне действительно понадобилось немного магии. Теперь по пятницам я не буду ходить в Токсикологический Центр, я договорилась с мамой, что теперь я буду готовить три раза в неделю вместо четырех, и согласовала с Дарлин свой график. Работать у нее я буду в пятницу и субботу, но только до девяти, чтобы успеть сделать домашнее задание. Также как только я составлю устойчивое меню, я оставлю ей и Дэйву рецепты, по которым они смогут приготовить все самостоятельно.

На что бы мне еще потратить свое время? Телевизор? Буэ…какая пустая трата времени. Интернет? Болтовня по телефону? Кино с Джорданом и Амандой? Ах да, у меня же уже есть учеба, работа, школа и сон…

И еда. Давайте не будем забывать и про нее.

С таким отлаженным графиком все должно сработать на сто процентов, ну, или, что более вероятно, провалиться к чертям.

Но я сделаю ставку на первый вариант. Аманда была права, я очень организованный человек. И, честно говоря, мне нравится быть настолько загруженной.

Сегодня мы были единственным столом в попечении Аманды. Этим вечером Дарлин дала ей выходной и позволила просто побыть поэтом. Несмотря на то, что Аманда приносила нам еду, уносила пустые тарелки и наполняла стаканы водой, до Джордана вся суть происходящего дошла не сразу.

Наконец-то, он кинул на нее скептический взгляд.

– Может, мне стоит узнать еще о чем-то?

– Смотрите-ка, неплохо, – она взглянула на часы. – Всего-то тридцать две минуты понадобилось, чтобы до тебя дошло.

– Меня отвлекли едой.

– Ясное дело. Да, я теперь здесь работаю. Так что, я ожидаю видеть тебя здесь почаще… и чтобы приводил с собой как минимум пять друзей за раз.

Он улыбнулся.

– Будет сделано.

– А теперь моя любимая часть, – сказала Аманда, – Я за десертом.

Она исчезла на кухне, после чего вернулась с блюдом, на котором покоилась огромнейшая порция пирога.

– Шоколадный пирог с арахисовым маслом, – объявила Аманда, опуская его в центр стола. – С шоколадной корочкой, и шоколадной стружкой сверху, и с дополнительной шоколадной начинкой.

Джордан аж подпрыгнул на месте. А его лицо озарило такое чистое выражение счастья, какого я не видела никогда в жизни.

– Даже не смей просить ее выйти за тебя, – предупредила Аманда.

– Грег – придурок, – сказал он, отломив кусочек. – Ему бы следовало тебя на руках носить, как королеву.

Таких слов я точно не ожидала, но я хотя бы знала, что ответить.

– Грег не виноват, это все я. Мне не следовало соглашаться на то первое свидание...все это было одной огромной ошибкой. Я попробовала отношения. Спасибо. Никаких больше парней. Кроме друзей, вроде тебя.

Джордан постучал вилкой по своей пустой тарелке.

– Можно мне еще кусок?

Не уверена, слушал ли он меня.

– Больше никакого пирога, – сказала Аманда, забрав его тарелку. – У тебя на очереди лимонный кекс с обезжиренной глазурью и бурные аплодисменты, которыми ты одаришь свою девушку, когда она выйдет на сцену.

Джордан чмокнул Аманду в щечку и, откинувшись на стуле, погладил свой живот.

– Должно быть, я умер и попал на сахарно-поэтические небеса.

– Отлично. Главное, не забудь про чаевые.

День 79, пятница, 7 ноября

Сегодня представляю свой предварительный исследовательский доклад. С гораздо большим успехом могла бы защитить отдельный проект по отказу от сна.

– Вот! Надень это, – сказала мне Аманда, вручив футболку – точную копию той, что была прямо сейчас на ней. Она поджидала меня у шкафчика до начала занятий.

Спереди виднелась надпись «Веганы рулят», а сзади красовался фиолетовый логотип Кармического кафе, окруженный виноградными лозами.

– Сама сделала? – спросила я, хотя в этом не было необходимости. Я уже знала ответ.

– Ага, около двадцати штук. Сегодня мы запускаем нашу компанию по розыгрышу футболок. Будем разыгрывать по десять штук каждую пятницу и субботу.

– По десять? Хочешь, чтобы каждому пришедшему досталось?

– Знаю-знаю, но я надеюсь, что количество посетителей будет расти. Чем больше людей ходят в наших футболках, тем больше народа они привлекают. Своеобразная реклама.

– Ох, умно.

– Именно. Я так же обновила сайт Дарлин и запустила свою программу вирусного маркетинга15, и да, я знаю, что в этом ты участвовать не будешь, Пещерная Девчонка. Поэтому, просто прошу тебя надеть эту футболку. Очень низкотехнологичная просьба.

– Да, такое я могу.

– Отлично. Можешь чередовать белую с черной, чтобы люди не подумали, что ты не вылезаешь из этой футболки. В конце концов, людям важно знать, что наш шеф-повар хоть периодически моется, а то это отрицательно скажется на бизнесе.

– Когда ты успела все это сделать?

– Тогда же, когда ты работала над своим проектом. Увидимся на английском. Не забудь надеть футболку.

Сегодня я, как и все остальные, ушла с головой в свою нескончаемую толщу бумажной работы. Мэтт и пара других ребят, которые тоже частенько занимались своими исследованиями вне класса, в начале урока коротко представили основные идеи своих задумок, добавили груду листов в общую стопку и снова покинули нас.

Мэтт даже не удостоил меня своим взглядом. Что очень хорошо. Видимо, до него, наконец, дошел тайный смысл моих сигналов.

Думаю, теперь я точно свободна.

День 82, понедельник, 10 ноября

Третий визит к Джеки.

ВАУ. Вау, вау, вау. В смысле, я знала, что скинула в весе – это было очевидно, на мне висела уже моя новая одежда, да и чувствовала я себя намного легче – но чтобы настолько… Индекс массы моего тела уже был намного лучше. Я нарастила пару мышц и лишилась жира в парочке мест.

– Скоро весовые скачки перестанут быть такими заметными, – сказала Джекки. – Главная причина такой резкой потери веса заключалась в том, что ты наладила режим питания и начала заниматься после долгих лет спячки. Теперь твое тело все больше и больше привыкает к системе. Так что в следующий раз я надеюсь увидеть меньшую потерю веса, но большую мышечную массу. Не забывай, что мышцы весят больше жира, но выглядят в разы приятнее.

Хорошо-хорошо. Мне было плевать. Сейчас я могла думать только об этих цифрах. Йехуууу!

– Какая у тебя была физнагрузка за последние дни? – спросила Джекки.

– Не знаю. Я хожу пешком от дома до школы, а потом из школы до работы, в сумме это где-то полтора-два часа в день. Могло бы быть и больше, но теперь я не могу возвращаться с работы пешком – темнеет рано. Еще я начала бегать по выходным.

В моем противоядерном лифчике.

– Можешь добавить еще комплекс силовых упражнений, – предложила Джекки. – Например, не повредили бы отжимания. Или, может, ты плаваньем займешься?

– Нет, – резко ответила я. – У нас...эм...нет бассейна.

– Плохо. Плаванье хорошо укрепляет мышцы рук. Ты же знаешь, что весь наш персонал имеет доступ к бассейну для реабилитации?

Нет. Об этом я не знала.

– Он с подогревом, – добавила она. - Ты можешь купаться там всю зиму.

Это не то, что я хотела услышать. Даже разговоры об этом вскрывали множество незатянувшихся ран. Мне нужно было срочно перевести тему.

– Могу я спросить что-то? – поинтересовалась я.

– Конечно.

– Что вы думаете о... вегетарианстве?

– Думаю, что это потрясающе, – ответила она. – Я сама вегетарианка вот уже восемнадцать лет.

– Что? Почему вы никогда не упоминали об этом?

– Не в моих правилах пропагандировать что-то, – ответила Джекки. – Люди сами должны принимать такие решения. Я здесь лишь для того, чтобы давать им советы по части адекватного питания.

– То есть, вы думаете, что это нормально? В смысле, естественно, вы думаете, что это нормально...

– Почему тебя так это заинтересовало? – спросила Джекки.

– Во-первых, я начала работать в "Кармическом кафе"...

– Фу, – сказала она. – Еда там просто отвратительная.

– Эм, думаю, что теперь дела с этим у них обстоят лучше. В любом случае, это не главная причина. Последние пару недель я питалась практически одной веганской едой, и я поняла, что вообще-то она мне очень по вкусу.

– Да, она может быть очень вкусной.

– Ага. Более того, на прошлой неделе я делала кое-какие исследования для своего проекта и нарыла целую кучу информации о том, что коров, куриц, свиней и даже рыбу подкармливают различными химиками, вкалывают гормоны, наркотики, а потом мы все это едим. И многие ученые считают, что на данный момент это – основная причина множества заболеваний.

– Я согласна с ними, – сказала Джекки.

– И речь не только о гормонах, – продолжила я. – Вы знаете о том, что иногда в еду животных подкидывают опилки и прочий мусор только для того, чтобы откормить их? Получается, что и мы съедаем то же самое. Не может быть такого, чтобы это не оставляло никакого следа.

– У тебя очень разумные аргументы.

– Есть еще одна очень важная деталь, – добавила я. – По крайней мере, для меня.

Пришло время признаться в моей одержимости праотцом теории струн.

– Я узнала, что один ученый, которым я восхищаюсь, - люблю, обожаю, - вегетарианец. По правде говоря, очень многие ученые ими являлись. И раз они решили, что это будет правильным шагом...

Джекки улыбнулась.

– Так тебя задавило авторитетом, классика жанра. Но я понимаю, о чем ты. Как я уже сказала ранее, это строго индивидуальное решение. Я не могу уверять тебя, что это правильный шаг. Я всего лишь твоя помощница, которая будет заботиться о твоем питании, чтобы ты ни решила.

Иногда всем нам хочется, чтобы кто-нибудь другой принял решение за нас. Но Джекки была права...Я уверена, что никто не решал за Альберта Эйнштейна, Брайана Грина или Исаака Ньютона, как им следует питаться. Они сами приняли эти решения, основываясь на своем жизненном и научном опыте.

– Думаю, мне хотелось бы попробовать, – сказала я. – Хотя бы ради своего проекта. Я сейчас занимаюсь разработкой теории о том, что слабость во всем нашем организме может быть следствием употребления вредной пищи. Так что, вероятно, на какое-то время мне необходимо отказаться от опилок и гормонов роста и посмотреть, как я себя буду чувствовать.

– По всей видимости, у тебя все продумано.

Далее она рассказала мне о некоторых нюансах, например, как мне вписать вегетарианство в рамки моей диеты и убедиться, что овощи натуральны.

– В округе полно "вегетарианцев", живущих на всякой гадости. Они уверены, что могут выжить на одних только чипсах и газировке, потому что те не имеют продуктов животного происхождения. Но они упускают овощную составляющую. За тебя, Кэт, в этом смысле я не переживаю. Я прекрасно знаю, что ты питаешься из рук вон хорошо.

Мне было безумно приятно слышать такие слова в свой адрес.

Так же, она сказала, что ежедневно мне необходимо принимать витамин В12, так как это единственное питательное вещество, которое мы не в силах получить от растений. Помимо этого, никаких других опасностей нет.

– А мне будет хватать белка?

– В растительной пище полно белка, – заверила меня Джекки. – В овощах, фруктах, злаковых, орехах, бобах и даже в изюме его немного есть.

– Серьезно?

– Всегда читай состав.

В дверь постучался следующий клиент.

– Могу я спросить еще кое-что?

– Конечно, – сказала Джекки, встав, чтобы впустить в кабинет человека.

– Недавно я увидела цитату Эйнштейна о том, что распространение вегетарианства поможет всем нам прожить долгую и здоровую жизнь. Как вы считаете, он был прав?

Она улыбнулась.

– Ты сейчас спрашиваешь меня как человека или как профессионала?

– Как обоих.

На мгновение Джекки призадумалась.

– Знаешь, Кэт, больше всего мне в твоем проекте нравится то, что ты находишь ответы на такие вопросы опытным путем. Я думаю, это намного лучше, чем если бы я просто сказала тебе то, во что я верю. Я предпочту не отвечать на этот вопрос, а просто посмотреть, куда заведет тебя твоя наука.

Я была глубоко признательна ей за такой ответ.

Весь день я не могла выкинуть из головы наш разговор, и речь шла не только о вегетарианстве. Джекки сказала еще кое-что важное.

– Слушай, мам, – сказала я, когда мы возвращались домой, – ты знала, что вам можно пользоваться бассейном для реабилитации больных?

– Хммм, кажется, знала. Но я никогда не питала страсть к плаванью, не то что ты.

– А он...для всего персонала, верно?

– И для пациентов.

– Ах да, конечно... – я запнулась. – А я считаюсь персоналом, правда?

На лице мамы расцвела улыбка.

– Да, конечно. Ты хочешь снова начать плавать? Ты так это любила.

– Я думаю об этом....Но никто другой не имеет доступа туда, да? В смысле, кто-то сторонний.

– Я вполне уверена, что вход туда ограничен.

– Ох. Хорошо. Отлично, – я поверить не могла, что из моих уст вырвался следующий вопрос. – Могу я вечером одолжить твою машину?

Наверно, я могла бы позвать с собой Аманду. Помочь мне выбрать купальник? Она была бы в восторге. Но это было слишком личным, даже более личным, чем выбор бюстгальтера.

Я не надевала купальный костюм с того самого лета, перед седьмым классом. Именно тогда у меня начала формироваться грудь. И все остальное: живот, задница – весь набор Пампушки Кэт.

Раньше мой организм был в состоянии не зависеть от чипсов и шоколадок, я могла питаться этим все лето, а затем просто сгонять все набранные килограммы в бассейне. Но по какой-то причине тем летом мой жир перевесил физические нагрузки, и я стала единственной пловчихой-неваляшкой в округе. Это не имело никакого значения: в моей возрастной категории мне все еще не было равных, но я начала стыдиться своего тела в купальнике, того, что не могу прикрыться футболкой.

Впервые я услышала фразу "Ну ты и пампушка, Кэт" в свой адрес на соревнованиях в Монро-Хайтс. Это крикнул один гад, Вилли Мартин, мой товарищ по команде, когда я встала на изготовку. До меня четко донеслись эти слова, а затем раздался выстрел, но я была настолько ошеломлена, что еще несколько секунд не могла пошевелиться, позволив своим соперникам получить нехилую фору.

В тот день я приложила все свои усилия. Из-за пережитого унижения и съедающего заживо гнева, я плыла свирепо и яростно, и смогла отыграть потерянное время, заняв второе место. Затем я вылезла из бассейна, стащила шапочку и, перешагнув порог душевых, зарыдала.

Все оставшиеся лето Вилли Мартин и Энди Пистер только и делали, что повторяли эти злосчастные слова, и все это слышали. Включая Мэтта.

Пару раз он посоветовал им заткнуться, но потом он просто стал их игнорировать. Я же изо всех сил старалась не натыкаться на этих уродов. И надевала футболку каждый раз, вылезая из бассейна.

Я сократила потребление вредных продуктов до минимума, но толку от этого не было никакого. Мое тело жило по своим собственным правилам, подчиняясь какому-то гормональному сигналу, который решил, что пришло время готовиться к тому, что однажды я стану превосходной мамочкой.

Сегодня же во мне теплился слабый огонек надежды, что, придя домой, я отыщу свой старый купальник, и он будет сидеть на мне как влитой. Но, конечно же, это было ничем более мечты. Я всего лишь хотела снова прийти в ту форму, как в тот день, когда я впервые почувствовала себя толстой.

Пришло время покончить с этим. Я схватила мамины ключи и отправилась в машину. Прошло восемьдесят два дня с тех пор, как я сидела за рулем. Сказать, что чувствовала я себя странно, – ничего не сказать. Я даже не была уверена, помнят ли мои ноги разницу между педалями газа и тормоза.

Доехав до торгового центра, я припарковалась у главного здания и твердой походкой направилась прямо внутрь. Я старалась не слишком много думать о том, что собираюсь сделать.

Я даже забыла, что на дворе ноябрь. Далеко не купальный сезон. Но на стойках для распродажи все еще можно было найти несколько купальников, а я сейчас была не особо придирчива. Он просто должен был подойти мне по размеру.

Я отыскала черно-зеленый танкини, который определенно справится с этой задачей. Он закрывал мой живот и прикрывал грудь, и этого было достаточно. Я выскочила из магазина менее чем через пол часа. Аманда бы мой гордилась.

Хотя не думаю, что расскажу ей об этом. Я не собираюсь рассказывать об этом вообще никому. И насколько это ужасно с моей стороны? Почему я не хочу рассказывать своей лучшей подруге о том, что я собираюсь начать плавать? Тут совершенно нечего стыдиться.

За исключением того, что я выставлю себя полной дурой. Надеюсь, что все пациенты, проходящие реабилитацию, старые и страдающие артритом. И, если это возможно, выглядят намного хуже меня.

Надеюсь, они закроют глаза на мое пребывание там. Я не против выставить себя на посмешище, но обязательно ли всем им знать, что это я?

Да что я вообще творю? Я серьезно собираюсь это сделать?

День 84, среда, 12 ноября

Ужин: домашние кукурузные лепешки с фасолью, домашняя сальса, авокадо, салат, помидоры, рис. Семья не заметила отсутствия мяса: на столе было слишком много других блюд.

Выждала час после еды: когда-то наш тренер не уставал напоминать нам об этом.

Сегодня вечером мне пришлось пройти через самое сложное испытание в моей жизни: я надела купальник и вышла в нем в зал.

Я чувствовала себя голой. Уродливой. Огромной.

Помимо меня в бассейне было еще два человека: старушка, которая выглядела лет на сто, в купальнике с ярко-красными и оранжевыми цветами и идентичной шапочке; и мужчина под сорок, который наматывал очень медленные круги на доске для плаванья.

И вот она я: стою на краю бассейна, чувствуя себя толстой, страшной и беззащитной, и думаю о тех временах... О тех временах, вернувшись в которые, у меня промелькнула бы лишь одна мысль: «я лучше их». Я бы посмеялась над этими людьми, и виной этому не только их купальники и лень. Просто в те времена, до насмешек Вилли Мартина, я была уверена в себе, я точно знала, что равных мне в этом или любом другом бассейне нет. И я не говорю про олимпийских чемпионов или более опытных пловцов с наиболее подходящими данными – длинными руками и ногами – но я определенно смогла бы победить любого, будь он мне "по размеру". Включая Вилли Мартина.

Потому что я была хороша. Я была сильной девчонкой и обожала спорт. Я обожала соревнования. Я любила погружаться в воду и показывать всем, на что я способна, любила подстраивать каждое движение своих рук для меньшего сопротивления с водой, любила так группировать каждую клеточку моего тела, достигая гармонии, что создавалось впечатление, будто я совсем не прилагаю усилий, я чувствовала скорость, которую я набирала, я чувствовала свою силу, я чувствовала... полагаю, для этого даже существует отдельное слово... я чувствовала красоту. Думаю, в воде я была по-настоящему прекрасна. Потому что никто не смотрел на мое лицо или живот, люди смотрели на то, как я плыву.

И в тот момент, когда Вилли, Мэтт и прочие придурки забрали это у меня – а может, это у меня забрала моя действительно пополневшая тушка – я будто бы потеряла что-то. Что-то большее, чем приятное времяпровождение, которое давало мне дополнительный повод проводить с Мэттом целые дни. Мне кажется, тогда я лишилась значительной части того, что слагало меня как личность. Это как если бы вы проснулись и внезапно обнаружили, что у вас не хватает больших пальцев.

Дело было не только в том, что я стеснялась своей полноты. Я была в ярости из-за того, что та часть моей жизни безвозвратно исчезла. Я никогда снова не почувствую себя такой сильной. Никогда больше не запрыгну в воду, отстранившись от всего остального мира, и думая лишь о тех ощущениях, которые я испытываю, пробираясь сквозь толщи воды. Никогда не буду уверена в том, что я не хуже, а может, даже лучше, всех остальных.

Так что сейчас, стоя на краю бассейна и обводя взглядом своих соперников – лентяя и доисторическую бабуську – я чувствовала себя уже проигравшей. Я не чувствовала своего преимущества. Я не чувствовала, что смогу одолеть их. Я даже не была уверена, что могу быть с ними наравне.

И это не считая того, что сам по себе опыт прибывая в общественном месте в одном только купальнике не из приятных. Но, думаю, это отличный способ отомстить бабульке за ее внешний вид.

Я не ныряла. Я даже не верила, что смогу это сделать. Я медленно, по ступенькам, спустилась в воду, как яйцо, которое собираются сварить.

И вот оно что: как только я погрузилась в воды бассейна, началась чистейшая магия.

Знаете ли вы о существовании крошечных креветок, обитающих в пустынных ущельях скал? При жарком, засушливом климате они погружаются в долгий, безмятежный сон, но как только приходят дожди, они тут же бросаются в воду. Создается впечатление, что они падают с неба, а не отчаянно ждут первых же капель живительной влаги. Сегодня этой креветкой была я. Что-то на клеточном уровне изменило меня. Я почувствовала это в ту же секунду, как вода коснулась моих бедер. Будто бы какую-то спящую часть меня вернули к жизни. Я скользнула в воду, сделала пару толчков, и мне стало плевать, плевать, как я выгляжу, что могут сказать обо мне другие люди и что им может прийти в голову, когда они увидят эту плавающую пампушку. Мне было плевать на все и всех. Я просто плыла.

Думаю, сегодня я совершила самое масштабное научное открытие в своей жизни.

Я была рождена амфибией.

День 99, четверг, 27 ноября

День благодарения! "Индейка" из тофу, начинка (изготовленная из домашнего хлеба), картофельное пюре (на овощном бульоне вместо молока и масла), горошек, кукуруза, и тыквенный пирог!

Окей, папа был не в восторге от индейки из тофу. Возможно, это из-за непривычного специфического вкуса. К которому, как он сказал, он не хочет привыкать. Но вся остальная еда была потрясающей, даже я это признаю!

Все семейство крайне положительно отнеслось к моим вегетарианским замашкам. Папа все еще периодически жарит стейки на гриле, но в целом, они позволяют мне своевольничать в те дни, когда за плитой стою я. Через них прошли многие новые блюда, прежде чем я ввела их в основное меню "Кармического кафе". Я всегда могу положиться на скривившееся лицо моего младшего брата.

Обычно на День благодарения я люблю объедаться до состояния комы, а затем проводить весь оставшийся вечер, переваривая накопившиеся запасы. Сегодня же мне хотелось просто поплавать.

Но бассейн был закрыт. С чего бы это? Людям что, на праздниках не нужна реабилитация? Как насчет того двухсоткилограммового парня, который едва оправился от сердечного приступа и сейчас вынужден делать прыжки на мелководье? Или той старушки в кошмарном купальнике, которая, между прочим, пережила замену тазобедренного сустава? Или того мужчины, который появился только на прошлых выходных, того, который приходит в себя после мотоциклетной аварии? Вот так больница заботится о них? А что насчет меня?

Возобновив свои тренировки, я осознала, что напоминаю гигантский кубик Рубика, и с каждым новым заходом, какая-то часть меня встает в идеальный ряд с другой. Синий, красный, зеленый... шаг за шагом я собираю все части себя воедино. Поверить не могу, насколько целостной я чувствую себя сейчас.

С другой стороны, я по уши погрязла в плавательной наркомании. Если я не получу свою ночную дозу, то, возможно, начну угонять машины, тащить из дома вещи и все в таком духе.

В конце концов, Аманда разоблачила меня. Это произошло вчера вечером. Кажется, теперь я понимаю, как чувствуют себя люди, скрывающие никотиновую зависимость. Они чистят зубы, умываются, жуют тонну жвачки, но чтобы вывести их на чистую воду, нужен всего лишь один человек с хорошим нюхом.

Я не ожидала увидеть ее. Даже несмотря на то, что впереди был выходной, мы не договаривались встретиться. Я думала, она будет с Джорданом.

Но, вернувшись из бассейна, я застала ее у себя в гостиной. Она смотрела телевизор вместе с Питером.

Шапочка для плаванья уберегла мои волосы от воды, и я переоделась в сухую одежду, так что видимых улик моего пребывания в бассейне не было. Питер был не в курсе, я определенно ничего не рассказывала ему об этом. Но все это не имело значения. Аманда могла учуять свежую выпечку за квартал. У меня не было ни единого шанса.

Мы заскочили на кухню, чтобы взять что-то перекусить, и она практически сразу же наклонилась и обнюхала меня. Зачем она отскочила и ткнула в меня пальцем.

– Ага! – прежде чем я успела сказать хоть слово в свою защиту, она улыбнулась. – Я рада за тебя. И зла за то, что ничего не сказала.

Я почувствовала настоящее облегчение. Я ненавидела хранить секреты от Аманды. Таким наслаждением было открыться ей на Хэллоуине, рассказать, что я действительно думаю о Мэтте, и точно такие же эмоции я испытала вчера, когда моя тайная жизнь пловца всплыла на поверхность. Было невероятно сложно скрываться от нее эти две недели.

– Почему ты ничего не рассказала мне? – спросила она. – Какой реакции ты от меня ждала?

– Не знаю. Мне просто было стыдно.

– Почему?

Я ответила ей в лучших традициях Питера: просто пожала плечами.

– Кит-Кэт, ты никогда не должна стыдиться рассказывать мне что-то. Я постоянно сливаю тебе тонну самой постыдной информации на свете. У тебя достаточно компромата на меня, чтобы стать миллионером.

Она отрезала себе гигантский кусок тыквенного хлеба, и мы направились в мою комнату.

– Так, – начала она, устроившись вместе с тарелкой на моей кровати. - И что дальше?

– Ты о чем?

– О твоих занятиях плаванием, конечно же. Будешь пробоваться в школьную команду?

Я фыркнула.

– Во-первых, сезон закрыт, а во-вторых, даже если бы он был в разгаре, все ещё, абсолютно точно, нет! Я же огромная.

– Кэт, ты не огромная! Ты спятила? Ты выглядишь потрясающе!

– Ты не видела меня в купальнике.

– Так покажи мне, – потребовала она, вскинув руки. – Прямо сейчас.

– Нет!

– Тогда не ной, – сказала она. – Я знаю, что я вижу перед своими глазами. А я вижу, что ты выглядишь не хуже тех амазонок из команды Джордана. Ты их спины вообще видела? Больше грузовики напоминает.

– Я никогда больше не залезу в общественный бассейн, – отрезала я. – В смысле, в любой другой, кроме бассейна для реабилитации. Это как раз мой уровень.

Аманда закатила глаза.

– Я не собираюсь спорить с тобой, но я серьезно думаю, что у тебя безумно искаженное представление о своей внешности. Ты прямо как одна из тех анорексичек, которые смотрятся в зеркало и думают, что они толстухи. Ты не толстая, Кэт. Мне стоит провести интервенцию? Я не шучу.

– Нет. Я знаю, что я похудела, спасибо. Я понимаю, что я больше не такая пампуха. Но это не значит, что я готова дефилировать в лайкре.

Аманда покачала головой и засунула в рот еще один кусок хлеба.

– Шеф-повар, ученый, пловчиха... дамы и господа, есть ли хоть что-то, что она не умеет?

– Эм, выбирать сумочки?

– О, да. В этом ты ужасна.

День 107, понедельник, 1 декабря

ПОЛПУТИ ПРОЙДЕНО!

– Как дела? – спросила я сегодня утром у Питера.

– Хорошо.

– Как школа?

– Хорошо.

Бывали такие дни, когда мы шли в абсолютной тишине. Даже несмотря на все то время, что мы провели вместе на кухне, все наши совместные походы в школу, я все равно чувствовала, что недостаточно хорошо знаю своего братишку. Частично, из-за его нежелания говорить, частично, из-за того, что я никогда не уделяла ему достаточно внимания. Будучи совсем малышкой, он напоминал мне живую куклу-карапуза. Но со временем, я все больше втягивалась в свою рутину и отдалялась от него.

Но сейчас я изо всех сил стараюсь исправить это.

– Что тебе в школе нравится больше всего? – я не оставляла своих попыток. – Какой предмет?

– Математика, история, – пожал плечами Питер.

– История? Ух. Ты не говорил бы так, если бы историю у тебя вел наш учитель – Мистер Зомби.

Питер кивнул и продолжил идти. Да уж, умения поддерживать беседу ему было не занимать. Или его просто абсолютно не интересовала моя жизнь.

– Давай на чистоту, – не отступала я. – Как тебе прошедший День благодарения? Я знаю, что вам с папой не особо понравилось тофу, но что на счёт начинки? Тебе понравилось?

– Ага.

– Прямо понравилось-понравилось или просто сойдёт?

– Мне нравится все, что ты готовишь, – ответил Питер.

– Спасибо! Пожелания какие-нибудь будут? В смысле, я всегда готовлю все на свой вкус, но я открыта для предложений.

– Нет. Все и так хорошо.

– Пицца тоже нравится?

Я добросовестно выполняла свою часть сделки и готовила ему пиццу раз в неделю.

– Да, очень вкусная.

Может быть, именно поэтому я не уделяла достаточно времени на разговоры со своим братом. Он не слишком общителен.

Но, может, все дело в том, что я просто задала не ту тему.

– Ладно, – сказала я, – если хочешь поговорить о Трине, действуй.

Следующие секунд тридцать он не проронил ни слова.

– Она меня ненавидит– - внезапно выпалил Питер.

– С чего бы ей тебя ненавидеть?

– Я уже говорил. Я толстый.

– Нет, это она сказала Саванне, что ты толстый. То, что говорят другие, и то, что есть на самом деле, – разные вещи.

– А ты думаешь, что я толстяк?

– Нет, Питер. Я так не думаю.

– А я думаю, что ты была толстушкой.

– Огромное спасибо!

– Так ты ей и была.

С ним было невозможно спорить.

– Ладно, хорошо. Я была толстушкой. Но разве я все ещё пампуха?

– Нет, – рассмеялся он.

– Тогда, может, я симпатичная?

Он снова рассмеялся.

– Нет.

Я пихнула его в плечо.

– Ах ты ж детенок! Никогда тебя не любила.

– Взаимно.

– Мы в расчете, – рассмеялась я, протянув ему руку для рукопожатия.

Об этом мы и болтали до самого перекрестка. Ему было по прямой, а я должна была свернуть направо.

Питер притворился, что его безумно интересует земля под ногами.

– Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь понравится хоть одной девчонке?

– Даже не сомневаюсь.

Он переступил с ноги на ногу.

– Почему? В смысле, с чего бы мне им нравиться?

– Хммм. А я могу выбрать только что-то одно?

– Да.

– Очень плохо, – сказала я, обняв своего братишку. – Ты умный, вдумчивый и добрый. Ты хорош в спорте, ты всегда выполняешь свою домашнюю работу, тебе не наплевать на людей и животный, у тебя потрясающие зеленые глаза, и однажды девочки будут голову терять от одного твоего вида, но ты должен отдать свое сердце только самой хорошей. Так пойдет?

– Пойдет, – он не улыбнулся и не смутился. Он просто принял это как данность, будто я сказала ему, что ванна свободна и настала его очередь мыться.

– Хорошо? – спросила я. Он кивнул, а затем пересек улицу и направился по своим делам. И ничего, что его старшая сестра только что сделала ему самый лучший комплимент на свете.

Ох уж эти мальчишки. Я начинаю думать, что они стали бы отличной темой для моего научного проекта.

День 114, пятница, 12 декабря.

Все ещё работаю над кинезиологической частью проекта. Иногда кажется, что информации настолько много, что мне никогда не соединить ее в единую теорию. Думаю, мне просто надо успокоится и продолжать в том же духе.

– Привет, – сказал мне сегодня Ник Лэнган на уроке Мистера Физера. – Как дела?

Я оторвалась от своей диаграммы.

– Что? – переспросила я. Ему определённо что-то от меня надо. Может, карандаш, а может, листик. С чего я это взяла? Мы с Ником никогда не общались. Он жил в мире, в который не было включено взаимодействие со мной. Я не понимала его, а он никогда не пытался понять меня. И нас обоих это устраивало.

Наши миры не пересекались где-то с третьего класса, когда он заявил нашей учительнице, Миссис Томарчио, что больше не станет читать книги, которые она задаёт, потому что они «незначительны» (она использовала это слово в педагогических целях, чем вынудила нас внести его в свой словарный запас). Ник предпочитал читать «только факты». Так что, пока все мы наслаждались сказками про говорящих животных и десятилетних частных детективов, Ник читал «Time», «U.S. News&World Report» и, если ему хотелось немного расслабиться, «Psychology Today».

Наверно, это основная причина того, что друзей у него среди одноклассников практически не было. Зато он не забывал ребят, с которыми познакомился в научном лагере, куда он ездил каждое лето. Я слышала, что в прошлом году он встречался с одной русской девушкой, помню, что английский у неё был немного ломаным. Они горячо спорили об энергетической политике страны, а затем внезапно прекратили, после чего она прыгнула ему на колени, и они начали обжиматься прямо перед всеми нами.

Видок был тот ещё.

Но каким бы кобелем он ни был летом, в течение учебного года он превращался в монаха, давшего обед безбрачия. По крайней мере, такие ходили слухи. Я не была удивлена тем фактом, что Ник мог заполучить любую заинтересовавшую его девушку. Он был симпатичным: высокий, худой, не гик, длинные блондинистые волосы обрамляли лицо. Вычеркнуть бы его характер, и вообще идеально бы было.

– Хей, как дела?

Оказывается, просьба у него все-таки была, вот только ему нужен был не карандаш.

– В следующую пятницу Зимний Бал, – сказал он. – Пойдёшь со мной?

– А?

– Думаю, нам стоит пойти туда вместе, – а затем он просто вернулся на своё место.

Лааааааадно...

По каким-то неведомым мне причинам Мэтт опять явился в класс с опозданием. Он зашёл как раз вовремя, чтобы услышать предложение Ника. Прекрасно. На его лице отразилось неподдельное выражение шока. Да, Мэтт, представь себе, некоторым парням я нравлюсь.

Я думала, что Ник останется ненадолго после урока, и мы сможем обсудить его предложение, но я ошибалась. Он просто собрал свои вещи и ушёл, будто бы этого разговора никогда и не было.

Какое счастье, что я могла поболтать сегодня на работе с Амандой.

Какое-то время она стояла со мной на кухне и помогала собирать большие чёрные бургеры, в то время как Дейв работал с грилем. Иногда, когда заказов было слишком много, я звала ее на выручку, и она всегда помогала.

Удивительно, насколько популярным местом стало это кафе за последние полтора месяца. Аманда говорит, что это из-за того, что люди поняли, насколько вкусная здесь еда, но я прекрасно понимаю, что все это целиком и полностью ее заслуга.

Сейчас здесь царила тёплая и уютная атмосфера, настраивающая на отдых: никакого холодного света, музыка, украшения. А еще она усовершенствовала дресс-код: темные штаны и футболка с фирменным логотипом. Она постоянно меняла дизайн футболок и люди начали их покупать. Казалось, что это уникальные произведения искусства.

Плюс ко всему, она не оставляла свою идею с онлайн-маркетингом, и это работало. К нам приходило все больше и больше новых клиентов.

Бизнес развивался такими темпами, что Дарлин даже перевыполнила свой план по продлению аренды. Ура!

Она начала платить Аманде за работу управляющей и отдавать процент с продажи футболок. И это только на первый взгляд казалось справедливым: без Аманды у нее бы не было и меньшей части всего того, что она имеет теперь.

– Ты думаешь, Ник серьезно пригласил меня на бал? – спросила я ее, не отвлекаясь от бургеров.

– Кто его знает. Он точно смотрел на тебя, когда спрашивал об этом? – Аманда узнала его только в старшей школе. – Потому что бывают такие моменты, когда мне кажется, что он говорит со мной, но на самом деле он ведет монолог сам с собой, а мое лицо – просто преграда на его пути.

– Нет, я почти на сто процентов уверена, что обращался он ко мне.

– Хм. И что ты собираешься с этим делать? Пойдёшь?

– Нет!

– Это было бы интересно. Смеха ради, – сказала Аманда. – Разве тебе никогда не было интересно, каков он в реальной жизни?

– Нет, мне его и в школе хватает. Хотя мне любопытно узнать о теме его проекта. Может, я смогла бы выпытать ее из него. Я слышала, как Мистер Физер, просматривая его проект, сказал: "кошачьи жабры". Как думаешь, о чем там может идти речь?

– Мутировавшие кошки, обитающие на дне океана? Без понятия. Но я все равно считаю, что тебе стоит пойти. Может, скажешь ему пару-тройку фраз на русском. И у него снесет крышу.

– Спасибо, блин.

– Всегда пожалуйста, – сказала Аманда, отправившись мыть руки. – Пойду, проведаю свой стол. Зайдешь в гости после работы? Можем посмотреть «Касабланку».

– Ты же смотрела ее уже тысячу раз.

– И что? Любовь не подвластна времени!

– Не, не сегодня. Я собиралась поплавать, а потом сразу в кроватку.

– Ой, вы, пловцы, такие скучные.

– И не говори.

– Однако, возвращаясь к Нику. Я все-таки думаю, что тебе стоит пойти. Это будет своего рода приключением. Что плохого может случиться?

– Я застряну на свидании с Ником.

– Помимо этого.

– Почему он вообще позвал меня?

– Китти Кэт, а ты давно в зеркало смотрелась?

Есть что-то особенное в бесцельном наматывании кругов по бассейну. Ваш разум будто получает полную свободу действий. Раз-два, Ник, Зимний Бал, раз-два, русская девчонка, Грег, Мэтт, Ник, Питер, «…не могу понять парней», «…отличная тема для научного доклада», раз-два, «…когда ты в последний раз смотрела на себя в зеркало...» ЭВРИКА!

Я доплыла до конца бассейна и ухватилась за край. Мои ноги все еще бултыхались в воде. Я была невероятно взволнованна.

Ох, это наичернейшее зло из всех зол. А еще это своего рода гениально.

Мне нужно было мнение со стороны. Я выпрыгнула из воды, молниеносно переоделась и поехала к Аманде. Она в это время только-только подошла к развязке «Касабланки», но ради меня она любезно решила отложить просмотр.

– У меня есть идея для нового эксперимента, – объявила я. – Слушай.

И я поведала ей основную суть своей задумки.

– Это слишком? Нельзя так поступать? – спросила я, закончив свой рассказ.

– Почему это нельзя? Я думаю, что это забавно. Кроме того, ты же сама сказала, что просто будешь собирать информацию. Все это очень по-научному.

– Но это не будет выглядеть так, будто я вожу людей за нос?

– Каким образом? – спросила она. – Ты просто-напросто наконец-то решила прибегнуть к своей магии, очень вовремя, между прочим. Нет ничего плохого в том, чтобы делать заметки о том, как люди реагируют на тебя. И если ты беспокоишься о Нике, то тут вообще переживать не о чем. Он пригласил тебя на свидание, ты собираешься согласиться и пронаблюдать за его поведением на протяжении той ночи, верно? Честно говоря, я думаю, что ему можно сказать напрямую, чем ты занимаешься. Его супермозг выдержит.

Она была «за», и от этого я почувствовала себя намного лучше.

Аманда хитро улыбнулась и приподняла бровь.

– Но ты же понимаешь, что это означает «шопинг»?

День 117, понедельник, 15 декабря

Исследовательский проект, Фаза II: эффект, оказываемый на мужских особей в результате изменения внешнего вида женской. Эксперимент #1.

Я не уверена, что это станет важной частью моего проекта. Я это делаю скорее для себя. Но, я решила, что буду все равно записывать результаты в отдельную тетрадь. Думаю, эти исследования могут быть достойны научной ярмарки.

Сегодня я проведу первый эксперимент.

Зайдя сегодня днем в кабинет Мистера Физера, я тут же почувствовала на себе взгляд Мэтта. Я видела, что он обратил на меня внимание. Вот он: один из самых величайших моментов в моей жизни.

Одета я была с иголочки: расклешенные черные брюки, которые, по словам Аманды, визуально «вытягивали» и стройнили меня; обтягивающий белый топ, насыщенно-синий кардиган поверх него и перламутровые сережки-гвоздики. Образ завершали мои неукротимые кучерявые волосы (на которые пришлось истратить немного средства для укладки, если быть до конца откровенной) и самый идеальный макияж из всех, что я когда-либо наносила. На этих выходных Аманда дала мне мастер-класс, чтобы быть уверенной, что я не напортачу.

Это было так странно. За эти 117 дней я красилась лишь раз, на Хэллоуин. Даже несмотря на то, что я понимала, что все это часть одного большого эксперимента, мне все еще казалось, что это неправильно: наносить макияж на мое доисторическое лицо. Я успокаивала себя тем, что это временно. Я просто хочу удовлетворить свое любопытство. Для чего еще придумали эксперименты?

Я подошла к Нику, прибывая в полной уверенности, что и он, и Мэтт не могут отвести от меня глаз.

– Я решила, что пойду с тобой на бал, – сказала я Нику. – Можешь заехать за мной в шесть.

Он был удивлён, будто бы мне и не надо было соглашаться, будто бы это даже не обсуждалось. По-моему, в мире Ника нет места отказам.

Я покосилась в сторону Мэтта, который тут же отвёл взгляд. Отлично.

Я провела весь оставшийся урок за компьютером, притворяясь, что не замечаю, как Ник и Мэтт периодически посматривают на меня. Как же это было странно и вместе с тем приятно.

Главный вопрос заключался в следующем: смогу ли я все сделать правильно? Когда в проект привлекаются другие люди, появляется множество переменных. Это не все равно, что работать с фиговыми осами. Я не могу закинуть парней в чашку Петри и раздавить их, чтобы извлечь образец ДНК. Ну, или в данном случае, понять их психологию.

Но, как сказал Эйнштейн: «Если бы мы знали, что мы делаем, это не называлось бы исследованием, не так ли?»

День 121, пятница, 19 декабря

Фаза II, Эксперимент #2: Зимний Бал.

После уроков я дошла до дома, быстро приняла душ и, облачившись в халат, стала ждать Аманду.Она должна была придти в четыре тридцать, чтобы успеть перед работой сделать мне укладку и макияж. У меня же, по всей видимости, сегодня был выходной. Есть вещи поважнее приготовления идеальной веганской пиццы.

Я хотела собраться сама, но Аманда была непоколебима.

– Всю неделю я сама превосходно справлялась с макияжем, разве нет?

– Да, но это работа для профессионала, а не для любителей. Так что посторонись и позволь мне сделать свою работу.

Она разложила все свои кисточки, но, прежде чем приступить к работе, встала в центр комнаты и вытащила листок бумаги.

Откашлявшись, она начала:

– Посвящается сегодняшней ночи:

«Прекрасная Кэтрин, ее дух, пылающий страстью,

Опрометчивый Ник, поглощенный желаньем,

Подобно любви, приходящей в ночи

Что к сегодняшним нам, что к Хомо Эректус»

Я наградила ее бурными аплодисментами, в ответ на что Аманда поклонилась.

– Могу я включить это в свое исследование?

Она протянула мне листок.

– Почту за честь. Довольно болтовни. Пришло время для масштабной перестройки.

К тому моменту как она закончила, я была похожа...не знаю на кого, но уж точно не на себя.

Я сохранила какие-то свои черты: подбородок, щеки, всего по чуть-чуть, но в целом, эта девушка была незнакомкой.

Большая роль в этой пьесе отводилась платью. Оно было просто потрясающем. Аманда нашла его в секонд-хэнде, чем невероятно удивила меня. По ее словам, оно пахло плесенью, но немного парфюма полностью исправило положение.

По ее мнению, оно пришло к нам из сороковых или пятидесятых. Что-то в стиле Мерлин Монро: атласное платье цвета слоновой кости, длинной чуть ниже колена, расклешенная юбка, которая разлетелась всякий раз, стоило мне закружиться (это было протестировано, и не раз), ну и конечно же шикарнейший лиф, придавший изюминку этому платью, не сделав меня при этом шлюшкой. Завершал образ фальшивый жемчуг, смоки айс и красная помада. Я будто бы была героиней одного из старинных фильмов. Плюс ко всему, Аманда пропустила мимо ушей все мои протесты и использовала фен и горячие бигуди. Мои волосы выглядели прекрасно, как никогда прежде.

Аманда вручила мне пару черных бархатных лодочек и на этом образ был завершен. Я больше не была Кэтрин Локк, Научным Червем. Я была Сексуальной Богиней, Королевой Гламура.

По крайней мере, так меня назвала Аманда. И я не думаю, что стану чуть более тщеславной, если соглашусь с ней, потому что это была не настоящая я. Это Аманда полностью соткала меня из атласа, помады и укладки.

Ник появился в дверях пару минут назад и, мне кажется, его глаза чуть не вылезли на лоб. Хотя он сам выглядел потрясающе. Есть что-то в парнях в смокингах: возможно, это заставляет девушек на подсознательном уровне думать о своей собственной свадьбе. Ник был хорош собой и в будни, но увидев его сегодня, у меня перехватило дыхание. Где-то на задворках сознания у меня даже промелькнула мысль, что он мог бы мне и понравится при других обстоятельствах. Я была в шоке: я так давно знала Ника, но никогда не испытывала к нему подобного.

Я загнала эти мысли куда подальше. Это не свидание, это исследование. Я была на работе.

Тем не менее, нет ничего плохого в том, чтобы проявить немного вежливости.

– Ты сегодня потрясающе выглядишь.

– Ты тоже. Вау, Кэт, – его глаза тут же опустились к вырезу. Но к этому я была готова. Я прекрасно знала, что платье не просвечивает и не раскрывает ничего лишнего: я весь вечер крутилась перед зеркалом, чтобы убедиться в этом. Поэтому, несмотря на то, что мне хотелось прикрыться, я удержала свои руки по стойке смирно. Я могла немного обнажиться на одну ночь. Это ради науки, в конце концов.

Ник прекрасно справлялся со множеством задач одновременно. Например, он был в состоянии вести машину, при этом бросая бесчисленные взгляды на мою грудь. Я же старалась держать свои руки в узде.

– Так, куда мы поедем ужинать? – спросила я.

– В «Кармическое кафе». Аманда сказала, что ты теперь вегетарианка и не ешь ни в одном другом месте.

Ох, она хороша. Мало того, что она удовлетворила мои вкусовые потребности, так еще и обеспечила себе место в первом ряду на нашем свидании. Умничка.

– Мистер Лэнган, – сказала Аманда тут же, как только мы пересекли порог, – рада видеть вас в нашем заведении. И Мисс Локк, можно ли быть более сногсшибательной?

Она взяла два меню и, естественно, сопроводила нас к нашему столику. Конечно же, в секции "Знаменитых ученых вегетарианцев". Я уже собиралась присесть, как Аманда остановила меня.

– О, нет, Мисс Локк. Ваше лицо должно быть обращено к залу. Все должны упиваться вашей красотой.

Кажется, ее начало немного заносить, о чем я и дала ей понять своим взглядом. На что она ответила мне своей самой профессиональной улыбкой хостесс и вернулась к своей стойке.

Я понимала, почему Аманда посадила меня именно сюда. Так она смогла показать мне на языке жестов: «Ты прекрасно выглядишь!»

Притворившись, что я закашлялась, я поднесла руку к подбородку, затем провела ей вверх и вниз. «Спасибо».

«А Ник то как горяч!»

Я притворилась, что разглядываю меню, и дважды кивнула.

Затем к ней подошли новые клиенты, и мы обе вернулись к своей работе.

– Ты когда-нибудь бывал здесь?

– Нет, я слышал, что еда здесь паршивая.

Я подавилась водой.

– Думаю, что теперь она намного лучше.

Я не собиралась тратить больше ни минуты своего времени на светские беседы. Мои родители отпустили меня до полуночи, но я планировала вернуться домой намного раньше. Это не займет всю ночь. Это означало, что на наблюдения у меня осталось немного времени, и я не могла его больше тратить.

– Слушай, Ник, мы знаем друг друга уже довольно давно, так?

Он взял хлебную палочку.

– Ага.

– С первого класса, если не ошибаюсь? И даже несмотря на то, что мы никогда по-настоящему...не общались раньше, думаю, технически нас можно назвать давними друзьями, так?

– Предположим.

– Отлично, – я наклонилась вперед, и его глаза метнулись туда, куда я и ожидала. Я прокашлялась, чтобы привлечь его внимание. – Так вот в чем дело. Я не собираюсь играть сегодня ни в какие игры, мы слишком давно друг друга знаем для этого. Я хочу, чтобы мы с тобой могли сегодня расслабится и быть до конца честны друг с другом. Никакого давления, понимаешь?

Он с любопытством посмотрел на меня.

– Итак, я начну, – сказала я. – Знаешь, почему я согласилась пойти с тобой сегодня? Я, конечно, могу сказать, что это потому что я восхищаюсь тобой, считаю тебя умным, да еще и настоящим красавчиком и бла-бла-бла. Но правда в том, что ты застал меня врасплох, и я была польщена твоим предложением. Вот так...я сказала это. Это моя правда. Можешь ее вынести?

Ник хрустел хлебными палочками.

– Кончено.

– Теперь твоя очередь, – сказала я. – Только, пожалуйста, будь со мной абсолютно откровенен. Почему ты пригласил меня на это свидание?

Он улыбнулся и потянулся за еще одной палочкой.

– Серьезно, Ник. Со мной ты можешь поделиться. Это все из-за того, что я просто потрясающая личность? А может, из-за моего среднего балла?

Он рассмеялся.

– Так в чем дело?

Ник откинулся на своем стуле.

– Ты серьезно хочешь узнать правду?

– Да, хочу.

Есть кое-что, чего он не знал: у меня в голове был маленький блокнот и карандаш. Я была готова мысленно вести записи всего того, что он скажет.

Потому что неделю назад, в бассейне, я пришла к выводу, что, возможно, Аманда была права. Возможно, я добилась того результата, к которому я стремилась, вступая в этот доисторический проект. Возможно, каким-то образом я действительно стала...красивой. Или хотя бы, красивее, чем я была.

Впервые я почувствовала это, когда мной заинтересовался Грег, но это было два с половиной месяца назад. С того времени я потеряла много веса. Я знаю, что я кардинально изменилась.

И так как я никогда раньше не замечала, какие взгляды на меня бросают – за исключением повышенного внимания к тому, какая я пампуха – неужели это так плохо – потратить немного времени и посмотреть, какого это? Все исключительно в целях науки: своего рода социальный эксперимент, чтобы понять, какого это: быть девушкой, которая привлекает взгляды. Это нечто противоположенное тому, что делает Аманда. Она дурачит людей, прикидываясь, что в ней нет ничего особенного. Ненадолго мне хотелось бы заглянуть по ту сторону занавеса.

– Я серьезно, Ник. Я хочу услышать правду. Я не буду злиться. Просто скажи мне как другу, почему я?

Ник закинул в рот еще одну хлебную палочку и наклонился вперед.

– Окей, Кэт, хочешь правду – получай. Это потому что я не могу поверить, как ты могла так внезапно стать настолько сексуальной.

Его взгляд снова упал на мою грудь. Уже в восьмидесятый раз за вечер. Я уже начинала думать, что следовало бы мне обучить ее нескольким приемчикам.

– Что с тобой стало? – спросил Ник. - Как ты к этому пришла? Ты же была такой пухлой.

Спокойствие...

– Что ж, спасибо за то, что так верно подметил это, Ник. Ты всегда был таким наблюдательным: вот почему ты такой выдающийся ученый.

– Так что произошло? – повторил он. – Пластическая операция?

Люди серьезно так обо мне думают?

– Ничего подобного, – я вежливо улыбнулась. – Всего лишь перешла на здоровый образ жизни.

– Очень здоровый, – оценивающе сказал Ник.

На этот раз моя улыбка была искренней. Потому что я поняла, что счастлива, что именно Ник позвал меня на свидание. Аманда была права. Его супермозг с этим справится. Он был тем человеком, кто совершенно непринужденно и без тени стеснения может вести самые откровенные разговоры.

И, осознав это, я поняла, что смогу это пережить. Я не чувствовала себя неловко или неуютно – или сонно – рядом с ним. Не чувствовала ничего из того, что чувствовала рядом с Грегом. На самом деле, было круто пообщаться с человеком, которого я знала всю свою жизнь. Даже несмотря на то, что он продолжает пялиться на мою грудь.

Как только лед треснул, и мы пообещали быть честными друг с другом, я почувствовала, что могу расслабиться. Я просто откинулась на стуле и позволила Нику развлекать меня своими историями. И, поверьте мне, все они до одной были невероятно интересны.

Сначала он рассказывал о своих наградах и достижениях - начиная с того, что он был первой скрипкой в городском оркестре и заканчивая различными почетными званиями, которые он получил во время поездок в международные летние лагеря – но затем, он перешел к более сочным рассказам о своей личной жизни.

Например, о девчонках с которыми он встречался. Я и понятия не имела, что Ник был настолько...успешен. И, поскольку, я уже сделала честность слоганом сегодняшнего вечера, Ник был волен рассказывать мне все, о чем я его спрошу.

Оказывается, что та русская девчонка даже не была самым экзотичным экземпляром в его списке. Там так же была дочь южноафриканского посла, дочь французского физика, племянница лауреата Нобелевской премии по химии. Не говоря уже про местных гениев. С тех пор, как нам исполнилось тринадцать, он каждое лето он жонглировал девушками.

Но не в течении учебного года. С приходом осени он возвращался к работе.

Аманда постоянно подходила к нам, чтобы наполнить стаканы водой, хотя, технически это не было ее работой. Затем она становилась за его спиной и одними губами пародировала все его слова. Еще один ее скрытый талант. Мне было очень сложно сохранять свое лицо непринужденным.

Когда подошло время десерта (моего фирменного фруктового пирога с яблоком и персиком, спасибо, что спросили), я стала совсем немногословна. Я говорила только лишь: «Угу», «Вау» или «А что дальше?». И все равно этот диалог был в тысячу раз интересней любого другого, что я вела с Грегом.

– Забавно, – сказал Ник, отламывая кусочек пирога. – Ты не такая, как я ожидал.

– В смысле?

– МакКини предупреждал меня на счет тебя.

Я прищурилась.

– Что, прости?

– Ага, он советовал мне быть с тобой настороже.

В тот момент Аманда наполняла мой стакан и едва не вылила половину кувшина прямо мне на колени. Я не могла найти в себе сил взглянуть на нее.

– Что именно он сказал? – спросила я.

Ник закинул себе в рот еще один кусочек десерта.

– Только то, что с тех пор, как ты похудела, ты перевидала множество парней.

– Множество парней! – Аманда настолько близко подошла ко мне, что наступила на ногу. К сожалению, она упустила из виду посетителей, которые ждали, пока их проводят к их столикам.

Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

– Что еще он сказал?

– Только то, что в последнее время ты кажешься довольно-таки самодовольной особой, и что мне следует быть аккуратнее.

Я едва могла говорить, злость пожирала меня.

– Аккуратнее с чем?

Ник ухмыльнулся.

– Очевидно, ты любительница разбивать сердца направо и налево. Знаешь такое выражение, «поматросит и бросит»?

Так вот что по мнению Мэтта произошло с Грегом? А как на счет того, что Грег был плохим парнем, придурком? Значит, теперь он жертва?

– Ну, – сказала я, выдавив из себя улыбку. – Боюсь, Мэтт МакКини, как всегда, чертовски неправ. Надеюсь, ты ему не поверил.

– Я предпочитаю самостоятельно приходить к выводам.

– Ты очень умен, – сказала я, а Ник, естественно, с этим согласился.

У меня не было на это времени. Я знала, что как только мы доедем до танцев, мы больше не сможем поговорить. Мне пришлось забыть о своем гневе и сфокусироваться на более важных вещах.

– Итак. Мне интересно еще кое-что.

Ник взглянул на часы.

– Нам, наверно, уже пора идти, – сказал он и попросил нашу официантку принести счет.

Я не уступала. Поскольку я слышала все истории Ника, я понимала, что есть кое-что, чему он еще может меня научить. Да, это не девушка, рассказывающая о своей стратегии в общении с парнями, но люди – они и в Африке люди. Вне зависимости от пола. Иногда ученым просто необходимо расширить свою исследовательскую базу.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я подмечу, что ты невероятно успешен у слабого пола.

Ник улыбнулся.

– Что ты хочешь услышать?

– Ну, просто...я хотела бы услышать, что ты сам можешь сказать по этому поводу. Вне всяких сомнений, ты очень умный парень, так что у тебя наверняка есть какой-то секретный трюк. Помимо внешности, ведь, это есть у многих.

Каждый раз, когда я упоминала, что Ник симпатичный, он просто с этим соглашался. И правда заключалась в том, что чем больше времени я проводила с ним, тем большим красавчиком я его считала.

– Расскажи мне про свое секретное оружие, – попросила я. – Предположим, что есть какая-то рандомная девушка, которая приходит в место, полное парней, почему из всех них она выберет именно тебя?

Люди – забавные существа. Вы никогда не сможете предугадать, что они скажут в той или иной ситуации. Думаю, именно поэтому существует целый раздел психологии, который изучает и пытается предугадать мысли и поведение людей.

Я ожидала, что Ник начнет рассказывать о том, что девушки просто любят его мозги, что-то о том, что он собирается поступить в Гарвард, а затем получить Нобелевскую премию и бла-бла-бла. Кто его знает? Он мог сказать все, что угодно.

Но сказал он следующее:

– Мое секретное оружие заключается в том, что я умею ценить прекрасных девушек, Кэт. И сегодня моей ценностью являешься ты.

Я не ожидала, что наши танцы станут такими интимными.

Серьезно...это буквально противоречило моей природе. Но что-то взяло надо мной верх: какая-то химия, царившая между нами, что-то, что я не могла контролировать. Я была шокирована, я была в ужасе, понимая, что прямо сейчас мы с Ником Лэнганом обжимались на танцполе на виду у всех.

Мы слишком увлеклись друг другом, мы даже не танцевали, а скорее страстно целовались в объятиях друг друга на протяжении двух медленных песен. Наконец, ДиДжей сжалился над нами и включил громкую и раздражающую танцевальную дорожку, так что я смогла вырваться из плена Ника и перевести дыхание.

– Ох, – вздохнула я. – Это нехорошо.

Ник ухмыльнулся. Его зубы мерцали в свете софитов. Он поцеловал меня в шею и прошептал:

– А по-моему, очень даже неплохо. Пошли, давай убираться отсюда.

С превеликим удовольствием, спасибо. Потому что весь этот зал напоминал гигантскую центрифугу, которая вращала нас подобно пробиркам, отделяя мой здравый смысл от остальной части меня. Поддавшись этим причудливым химическим манипуляциям, какая-то ранее неизведанная часть меня полностью попала под чары Ника. И когда он увлек меня за собой, я даже не оглянулась. Меня не волновало, кто видел нас и как я себя вела. Мне даже казалось, что кто-то другой взял контроль над моим телом. Я стала этим существом, этим животным, этой девушкой в роковом платье, охмуряющей парня в смокинге. Это было нереально.

И научно-познавательно. Какая-то часть моего мозга понимала, что я получила множество новых данных для анализа. Но не сейчас. Я подумаю об этом, когда мои мозги встанут на место.

Еще одной интересной деталью для анализа был мой мозг. Сейчас все было по-другому, не как с Грегом. Возможно, все дело было в том, что Ник застал меня врасплох, выбил из привычной колеи, но фат остается фактом: мне не хотелось спать. Нонсенс.

Мы покинули душный бальный зал отеля и вышли навстречу холодному ночному воздуху. Несколько ребят стояли неподалеку и курили. Мне же нужен был свежий воздух.

– Ник...

Но прежде, чем я успела сказать что-нибудь умное или хотя бы связное, он схватил меня за талию и притянул к себе. И вот они мы, снова целуемся в объятиях друг друга.

Клянусь, мой разум покинул меня. Я была ничем более безмозглых губ и рук, живущих отдельной жизнью. Да уж, картина складывалась отвратительная. Но на деле все было на много-намного приятнее.

Наконец я услышала, как кто-то смеется над нами, и это разрушило его заклятие. Я оттолкнула его, пытаясь образовать между нами немного пространства. Ник стоял прямо передо мной практически задыхаясь, его губы были перепачканы моей ярко-красной помадой. Он напоминал дикое животное, только что вернувшееся с охоты.

– Ник, это очень плохая затея.

– Тогда давай пойдем куда-нибудь в другое место, – пробормотал он, как будто проблема заключалась в том, что я просто не хочу устраивать бесплатное представление.

Поверьте мне, это тоже было огромной частью проблемы. Я просто не такая.

Но больше меня волновало то неконтролируемое желание не останавливаться. Как я пришла к этому лобызанию с парнем, который мне даже не нравился?

Я поправила свое платье. Каким-то образом оно стало короче, чем в начале вечера. Я сделала все, что смогла, чтобы привести его в норму.

Ник подошел ближе. Даже его дыхание – чесночно-шпинатное, яблочно-персиковое дыхание – оказывало на меня неизгладимый эффект. Я сделала небольшой шаг назад, мне нужно было подумать.

– Сколько времени? – спросила я. Взяв его за запястье, я взглянула на часы. Шел двенадцатый час. – Мне надо идти, – сказала я. – У меня комендантский час.

– Да ладно тебе, – прошептал Ник, притягивая меня к себе и снова осыпая мою шею поцелуями– - Вечер только начался.

– Нет. У меня очень строгие родители, – да, я соврала, но мне нужен был предлог. Было сложно настаивать на своем, когда его руки покоились у меня на талии, а губы настойчиво бродили по моей шеи. Я могла провести так всю ночь.

– А ты и правда любишь разбивать сердца, – пробормотал Ник. – МакКини был прав.

И это сделало свое дело.

Что я творила? Что за существом я стала? Я не из таких девушек, особенно, когда дело касается парней, которые мне никогда не нравились. Клянусь вам, во всем виновата эта чёртова химическая реакция, которую чудесным образом активизировал темный танцпол, дыхание Ника и пот.

Я положила свои руки на его и аккуратно убрала их со своих бедер. Затем я приложила все свои силы, чтобы увеличить расстояние между нами.

– Я серьезно, Ник. Мне надо идти. Правда. Мне жаль.

– Ммм, – он снова притянул меня к себе и пробормотал в мои волосы. – А мне-то как жаль.

Взявшись за руки, мы пошли к его машине, останавливаясь через каждый шаг, чтобы снова начать целоваться. Это ни на шутку начинало меня беспокоить, не потому что мне не нравилось, что происходит сейчас. Я просто знала, что как только я окажусь вне его влияния, я очень пожалею обо всем случившимся. Все это ради науки. Все это для моего великого эксперимента. Судя по всему, Ник тоже ставил эксперимент на мне, пытаясь понять, сможет ли он преодолеть все мои моральные устои и как-то довести меня до такого беспомощного состояния.

Но я не была беспомощной, так ведь? Если та трещина, которую проделали во мне слова Мэтта, однажды уже смогла охладить меня, то сможет и сейчас.

Остаток пути до машины и всю дорогу домой, каждый раз, когда Ник тянулся ко мне или нашептывал что-то соблазнительное, или когда химические реакции снова завладевали мной, я думала о Мэтте МакКини. О том, насколько высокомерно он будет вести себя после этого балла, когда все начнут шептаться о том, как по-шлюшечьи вела себя я. О том, что Мэтт навыдумывает Нику и всем остальным.

Это сработало лучше, чем если бы кто-то залепил мне пощечину.

Когда мы добрались до моего дома, Ник выключил зажигание, погасил фары и притянул меня к себе, практически усадив на колени.

– Мои родители сейчас, вероятно, наблюдают за нами.

– Ну и пусть смотрят, – прошептал он, а затем его рука двинулась к моей груди.

Я отпрянула.

Есть большая разница между обжиманиями на танцполе и таким наглым облапыванием. С первым я еще могла справиться, но когда реальная рука обхватывает реальную сиську? Не уж. Я все еще была не готова к этому, будь то Грег в Гунди Гольф или Ник в машине перед моим домом. И мой страх оказался еще большим сдерживающим фактором, чем надменное лицо Мэтта.

– Я не могу. Мне пора, – я распахнула дверь машины.

– Кэт, подожди!

Я повернулась и махнула ему рукой, но при этом не перестала бежать. Я почувствовала себя Золушкой, покидающей балл. За исключением той детали, что я потеряла не туфельку, а грудь. Поверить не могу, что все зашло так далеко. Никто, кроме Джойс, моей гуру по подбору нижнего белья, никогда не имел доступа к моей обнаженной груди.

Я забежала в дом и едва ли успела провести там тридцать секунд, как услышала осторожный стук в дверь. Я открыла ее прежде, чем услышали родители.

Ник прислонился к дверному проему, его белая рубашка помялась. Нашими же стараниями.

– Кэт. Я правда считаю, что ты невероятная.

Я сохраняла дистанцию между нами.

– Спасибо. Теперь мне пора. Спокойной ночи.

Я попыталась закрыть дверь, но он перегородил мне путь.

– Всего один поцелуй.

Я вздохнула.

– Это было огромной ошибкой.

Он осторожно положил руки мне на талию и увлек за собой. Я вскинула руки, препятствуя его попыткам.

Я должна была рассказать ему правду.

– Ты...ты не нравишься мне, Ник. В смысле, не нравишься как парень.

Он тихонько усмехнулся и снова потянул меня на себя.

– Ничего страшного.

Его губы двинулись навстречу моим.

– А я...я на самом деле тебе тоже не нравлюсь, правда ведь? – спросила я.

Он прикусил мочку моего уха. Я понятия не имела, почему продолжала задавать ему эти вопросы, ведь я знала, что он ответит наперед.

– Это чисто физическое влечение, да?

– Ммм, – прошептал он. – Я на это надеюсь.

По крайней мере, он был абсолютно честен со мной.

Я снова скинула с себя его руки. Ник прислонился к дверному проему и невероятно соблазнительно улыбнулся.

– Кэт...

Я затрясла головой.

– Чудовищная ошибка.

– Когда мы снова увидимся? – спросил он.

– В школе. После перемены. Мне пора, – я осторожно вытолкнула его, чтобы закрыть дверь, но он снова помешал этому случиться.

– Помимо школы, – сказал он. – Ты мне нравишься, Кэт. Сильно.

– Я думала, что ты не встречаешься ни с кем в течение учебного года, – сказала я, пытаясь ухватиться за любую соломинку.

– Для тебя сделаю исключение, – ответил он.

– Это было ошибкой.

Ник улыбнулся.

– Это не было ошибкой, и ты сама прекрасно это понимаешь.

Аманда пришла ко мне около полудня. Понятия не имею, как люди выживают без лучших друзей. Ведь, это те люди, которые выслушают все ваши шокирующие, постыдные и ужасающие поступки и все равно скажут, что все в порядке.

– И что ты собираешься делать? – спросила она.

– Держаться от него подальше.

– Ладно. Но что ты будешь делать, когда увидишь его?

– Держаться от него подальше.

Аманда выхватила у меня пару подушек и уселась рядом со мной на полу.

– Поверить не могу, что моя невинная маленькая Кэт...

– Стоп. Больше ни слова. Не продолжай.

– Вообще-то, я даже считаю, что это к лучшему. Ты многое узнала вчера. Судя по всему, ты не такая ледышка, как мы думали.

– Судя по всему, я потаскуха, ты имеешь в виду, – я застонала и уткнулась лицом в подушку. – О чем я только думала?

– Думаю, все дело в том, что именно этого ты как раз-таки не делала. Послушай, Кит-Кэт. Это не самое худшее, что ты могла натворить. Ну пошла ты в разгул на одну ночь, что в этом такого? Ты же не спала с ним.

– Ага, но если бы я не остановилась, кто знает, что бы произошло? Говорю тебе, он определенно пользуется какой-то магией.

– Я знаю, что ты бы никогда не сделала этого, по крайней мере, перед этим мы должны съездить в больницу, – сказала Аманда. – А еще я не успела поговорить с тобой на эту тему. Так что ничего бы не было.

Сегодня я была не настроена на логику.

– Все узнают.

– Что узнают? Всем плевать.

– Никому не плевать! Одному человеку точно будет не наплевать, Мэтту МакКини.

«Будь аккуратнее. Поматросит и бросит»

– Да кому какая разница, что думает Мэтт? Ты свободная и независимая девушка. Ты можешь делать все, что тебе вздумается. И если тебе захотелось пробурить своим языком скважину во рту Ника Лэнгана, то почему бы и нет.

– Пожалуйста, прекрати.

– Посмотри на это под другим углом, – сказала Аманда. – Это проучит Мэтта. Ник был прав, ты невероятная. Я рада, что кто-то оценил тебя по достоинству, вообще-то, всем им не помешало бы это сделать. Пускай Мэтт говорит все, что ему заблагорассудится. Правда заключается в том, что он просто ревнует.

– Нет, не ревнует.

– Тогда, зачем он предупреждал Ника на счет тебя? Они разве друзья?

– Нет, – признала я.

– Тогда задайся вопросом, зачем Мэтт это сделал. Лично я считаю, что таким образом он пытался убрать с дороги соперника...запиши-ка это в свою тетрадку.

– Лично я считаю, у тебя гипертрофированное воображение, – парировала я. – Давай рассмотрим другой вариант: Мэтт МакКини ненавидит меня всеми фибрами души, поэтому он готов пойти на все, чтобы сделать мою жизнь сущим адом. В том числе отговаривать парней от свиданий со мной. Конец.

– Мэтт – искалеченная душа, – настаивала Аманда. – Он Хитклифф, а ты Кэти. Он Рочестер, а ты Джейн Эйр. Он...

– Дарси, а я Элизабет. Я поняла. Но ты неправа.

– Посмооотрим, – пропела она. – Насколько я поняла, эксперимент продолжается.

День 126, среда, 24 декабря

Канун рождества. Я до сих пор не знаю, что придумать для праздничного стола. Папа умоляет не пытать его больше тофу.

Ник объявился сегодня днем.

С подарками.

Первым из которых был розовый вязаный шарф. В таком шарфе можно было смело ходить в школу морозными зимними зорями и не бояться холода. А вторым – смесь химических элементов, под влиянием которых я снова попала под его чары.

Я так отвратительна. И так слабохарактерна.

Естественно, в доме было полно народу, поэтому мне пришлось представить Ника семье (вообще-то, мои родители встречали его на нескольких научных ярмарках, но помнили ли они его, я понятия не имела). Затем они по какой-то неведомой мне причине не высказали никакого родительского осуждения и позволили Нику подняться в мою комнату. Как только за нами закрылась дверь, мы снова вернулись к обжиманиям, поцелуям и... какая же я отвратительная.

Но его рука снова двинулась на мою грудь и снова была немедленно депортирована оттуда.

– Ничего не будет, – сказала я Нику. – Никогда. Так что можешь прямо сейчас забыть об этом.

– Между нами уже кое-что есть, – заверил он меня.

На этот раз я скинула с себя обе его руки.

– Нет, я серьезно. Мы уже обсудили это, я не собираюсь заходить никуда дальше. Так что если именно этого ты от меня ждёшь...

Он закинул на меня мой новый розовый шарф и притянул к себе. В тот момент, как его губы коснулись моих, я забыла обо всем на свете.

– У меня нет для тебя подарка, – небрежно бросила ему я, получив возможность немного перевести дыхание.

– Ещё как есть, – ответил Ник. И мы снова вернулись к нашим поцелуям.

Спустя десять минут я смогла взять себя в руки и прекратить это.

– Ты должен уйти. Сейчас же.

– Я так не думаю.

Я отступила на пару шагов. Комната плыла у меня перед глазами.

– Я не шучу...я не хочу этого.

– Тебе меня не одурачить, – сказал Ник, и я была отчасти согласна с ним.

Что случилось с моей научной объективностью? Этот проект не должен был принять такой оборот. Он должен был быть о том, как парни реагируют на меня, а не о том, как у меня сносит крышу при виде них.

Когда все покатилось в тартарары? В один момент я расспрашивала Ника о его успехе среди девушек, а в другой я уже испытывала это на себе. Я не могу ничего поделать с всепоглощающей сексуальностью этого парня. Кто знал, что все эти годы крылось под его интеллектуальным высокомерием?

Но я точно знала, что это неправильно. НЕПРАВИЛЬНО. Даже несмотря на то, что весь мой эксперимент превратился в полную неразбериху, это все равно было неправильно. Ведь я не хотела этого. Этот парень может собрать в себе весь сексуальный магнетизм на планете, но я хочу большего. Я не хочу, чтобы меня рассматривали как кусок мяса. И я не хочу отвечать подобным.

Неважно, насколько манящим это кажется на данный момент.

Я усадила его на край кровати. Огромная ошибка. Он повалил меня на спину в мгновение ока.

Я вскочила и вскинула руки перед собой, чтобы привлечь его внимание.

– Пошел. Фу. Плохой Ник. Уходи. Спасибо за шарф. А теперь проваливай.

Ник улыбнулся и похлопал на место рядом с собой. Я присела на кровать, но ложиться я не собиралась.

– Слушай, – начала я. – Я невероятно старомодна. Поверь мне, если бы не это, я бы уже давно дала тебе зеленый свет, – было невероятно сложно сосредоточиться, когда он так нежно поглаживал мою руку. – Но мне нужна любовь. И даже несмотря на то, что сейчас я, очевидно, по уши погрязла в похоти, любви я не чувствую.

– Ничего страшного, – ответил Ник. – Мы друзья. Этого достаточно.

– Только не для меня. Мне нужна... – я принялась жестикулировать, вырисовывая круги в воздухе, – ...большая любовь.

Большая, огромная любовь. Может, это звучит нелепо, я всегда хотела именно этого. И я знаю, что если я соглашусь на что-то меньшее, то очень-очень сильно возненавижу себя. И тебя.

– Ну, я не хочу, чтобы ты возненавидела меня.

– Спасибо.

– Но я думаю, что ты недальновидна, – сказал Ник, все еще поглаживая мою руку. – Это может быть очень занимательно: ты и я. И ты знаешь это не хуже меня.

– Ага, занимательно, но чисто на физическом уровне, мне же нужно большее. Прости. Может быть, я как-нибудь совершенно случайно воспылаю к тебе чувствами, и мы снова вернемся к этому.

– Дашь мне знать? – спросил Ник– - Все, что от тебя требуется, – это только лишь одно слово.

– Серьезно? Типа: "сейчас" или что-то в этом духе?

– «Сейчас» пойдет. Или «Прямо здесь, Ник», или можешь просто свистнуть. Ты невероятно сексуальна, Кэт. Как только будешь готова...

Я похлопала его по ноге.

– Спасибо, – сказала я, пожав ему руку. Очень деловито. – Хорошо, тогда я думаю, мы закончили.

– Уверена?

Нет, я не была уверена, но я должна была ответить «да».

– Хочешь вернуть свой шарф? – спросила я.

– Нет. Он подходит только для одной конкретной девушки.

Боже ж ты мой, он знал свое дело. Я старалась сохранять хладнокровие, но мой уверенный голос немного дал трещину.

– Я дам тебе знать.

Он снова меня поцеловал.

– Обязательно.

А затем он ушел. Именно этого я и хотела.

Я плюхнулась на кровать. Мои губы все еще пульсировали, напоминая, что совсем недавно они получали от него то желаемое внимание. Мне даже кажется, что я почувствовала одинокую слезинку, навернувшуюся в уголке глаза. Не потому что я любила Ника, но была вынуждена его прогнать, а потому что я его не любила и прогнала.

Я думала, что парни сложны для понимания. Возможно, так и есть. Но, что, если они просты, а тем человеком, в поведении которого следует разбираться, являюсь я.

Хо, хо, хо, счастливого Рождества!

А теперь возьми себя в руки.

День 138, понедельник, 5 января

Новый год и всего 69 дней до завершения эксперимента. Фаза II официально завершена. О чем я только думала?

Я чувствовала, как все смотрят на меня, как все шепчутся о том, что произошло на бале. Я даже поймала на себе осуждающий взгляд Грега Бичера. Будто бы меня волновало, что он обо мне думает.

Я снова вернулась к первоначальной задумке: никакого макияжа, никакой вычурной одежды, лохматые волосы. Я хотела попробовать посмотреть на то, как парни будут реагировать на меня, если я приложу максимум усилий. И если у меня действительно есть магия, как сказала Аманда, то я предпочту ей больше не пользоваться, спасибо.

Это было глупой затеей, принесшей кучу неприятностей. Плюс, я и так уже произвела достаточно эффекта на двоих парней. До конца школы хватит. Я знаю, что Аманда разочарована моим решением, но, честно говоря, если я все время буду стараться быть красивой, я не смогу выдержать этого давления. Понятия не имею, как девушкам это удается.

Так что сегодня я зашла в класс Мистера Физера в джинсах (женской модели), свитере и (я должна сознаться) в розовом шарфе Ника. Понятия не имею, зачем я надела его. Может, тем самым я хотела показать, что со мной все в порядке. Не знаю. А может, это из-за того, что мне все еще хотелось сохранить хоть маленькую частички его симпатии ко мне.

Он поднял голову и улыбнулся, заметив, как я вошла в кабинет. После чего он снова вернулся к своей щепетильной работе. Первым делом ученый, а уж потом коварный обольститель.

Мне начало казаться, что все снова на своих местах, но затем я взглянула на Мэтта. Или, если точнее, я увидела, как Мэтт смотрит на то, как я смотрю на Ника. Возможно, я покраснела, потому что внезапно его глаза потемнели, и впервые за всю свою жизнь я увидела такую всепоглощающую ненависть в его взгляде. Мне захотелось развернуться и бежать прочь отсюда.

Он быстро перевел взгляд в свою тетрадь, но было слишком поздно. Я уже все видела.

И это разбесило меня не на шутку.

Как он может злиться на меня? Ничего удивительного в том, что он слышал о том, как мы с Ником вели себя на танцах, но это не его дело. А если это по какой-то другой причине, то тут у меня даже вариантов нет. До того, как я поняла, что этот парень предатель, я и слова ему обидного не сказала. Я признаю, что с тех пор я была холодна к нему, но это оправдано. И, более того, я никогда даже не задумывалась о том, чтобы причинить ему какую-либо боль. Ну, кроме того, чтобы надрать ему задницу на научных ярмарках. Ничего личного, в большинстве своем – просто бизнес. Так что у него не было причин кидать в мою сторону такие взгляды. Ни единой причины.

Я игнорировала его весь урок. У меня слишком много проблем, чтобы переживать о том, что Мэтт МакКини может меня ненавидеть. Очевидно, начало этому было положено тогда, когда он «предупреждал» Ника на счет меня.

В любом случае, мне и без него было чем себя занять. Математика сейчас пойдет сложнее, увеличивается число лабораторных по химии, Мисс Свини задала нам два огромных тома по английской литературе, для весеннего концерта мне нужно разучить пьесу на фортепиано, Мистер Зомби возглавляет Движение за Гражданские Права и кружок, посвященный славным шестидесятым. Я на сто процентов уверена, что он просто хочет пережить все это вновь. И, наконец, Мистер Физер сегодня сообщил нам, что к концу месяца должны быть готовы финальные черновики наших проектов, чтобы он мог просмотреть их и добавить коррективы перед тем, как мы начнем оформлять их. Ах да, еще у меня на носу экзамены. Семестр обещает быть жарким. Единственная вещь, которая не собирается убить меня за следующую пару месяцев – это язык жестов. Всем нам надо исполнить песню или прочесть стихотворение перед всем классом, но я уверена, что Аманда поможет мне в этом.

Могу посоветовать Мэтту МакКини засунуть свое недовольство куда подальше до того дня, когда у меня появится время с этим разобраться. А пока я слишком занята, чтобы переживать об этом.

Когда я выходила из класса, Ник подошел сзади и приобнял меня. Мое сердцебиение невольно участилось. А у парня действительно дар.

Затем он просто покинул класс, даже не взглянув на меня. Именно это мне и было сейчас нужно. Я не хотела привлекать к нашим персонам еще больше внимания.

Я не двинулась с места, пытаясь утихомирить свое сумасшедшее сердце. И тут я услышала, как Мэтт пробормотал себе под нос: «Что ты творишь?», а потом, подобно Нику, вышел из аудитории, не удостоив меня взглядом.

Мне больше нравилось, когда все было просто и понятно.

День 151, воскресенье, 18 января

Завтрак: овсянка, грецкие орехи, банан. Это все, что я съела, потому что я не хотела ничего больше. Думаю, уже можно назвать этот комплект "как обычно."

Обед: шпинат, чеснок и картофельный суп, домашний хлеб из различных злаковых, яблоко с арахисовым маслом.

– Думаю, проблема в том, – сказала Аманда, – что ты хорошая девушка. А когда ты пошла на свиданку с Ником, ты притворялась плохой. Ничего бы из этого не вышло.

Аманда никак не могла прекратить анализировать мою личную жизнь. Хотя бы теперь у нее был материал для анализа. Как же ей тяжело жилось, когда было не с чем работать.

Сегодня после полудня мы с Амандой решили сделать небольшой перерыв от нашего проекта по языку жестов. В основном мы сделали это из-за того, что я почувствовала: ещё чуть-чуть и у меня пойдёт дым из ушей. Я слишком сильно старалась. Мы должны были выступать первыми, и я прекрасно понимала: если я не начну учить сейчас, то ни за что не успею к назначенному сроку.

Мы решили ничего не усложнять и просто зациклить «Плыви, Плыви, Плыви в лодке»16, даже несмотря на то, что Аманда, вероятно, могла исполнить целую оперу. На итальянском. Я же все время забывала вставить фразу «тихонько, вниз по течению».

Аманда сидела на полу с тарелкой супа и куском хлеба.

– Итак, – сказала она мне, все еще перемывая косточки мне с Ником. – Последние события?

– Как всегда, приобнял меня, выходя из класса. Из-за чего, конечно же, меня бросило в жар. Этому парню следует в защитном костюме ходить.

– Я восхищаюсь твоей выдержкой, – сказала Аманда. – Сомневаюсь, что смогла бы выстоять, окажись я на твоем месте.

Этими словами она открыла тему, на которую я уже давным-давно хотела с ней поговорить.

– Можно кое о чем тебя спросить? – сказала я.

– Конечно.

– Вы еще не...?

– Что? Ты про секс? Неужели ты считаешь, что я скрыла бы от тебя такое?

– Значит, ты все ещё придерживаешься своего плана?

– Конечно, – ответила Аманда. – По крайней мере, пока.

Аманда разработала свою девственную политику еще в средней школе. Обе ее сестры были старшеклассницами, и обе спали со своими парнями. Каждая из них независимо от другой рассказывала Аманде, что они хотели бы подождать подольше. Это оставило неизгладимый след. Так что она решила прислушаться к советам и подождать до колледжа, а если не встретит свою любовь, то и того дольше. Суть в том, что спешить некуда.

– Но ты же все еще любишь Джордана?

– Конечно. Я надеюсь, что он тот самый, но пока слишком рано. Он понимает, что я ещё не готова.

– И его это не... расстраивает?

– Вполне возможно, но он держит это при себе. Он самый терпеливый парень на свете. И это одна из тех причин, почему я люблю его, – Аманда улыбнулась. – И именно по этой причине я потом ух как его вознагражу, если ты понимаешь, о чем я. Но сейчас мы говорим о тебе и Нике... что ты собираешься делать?

– Я не знаю. Иногда, это кажется таким заманчивым, понимаешь? Просто забить на все и оторваться по полной. Но я не могу избавиться от мысли, что мне этого недостаточно, мне нужен полный набор: не только влечение, но и любовь. Я хочу, чтобы этот человек был только моим парнем и по-настоящему любил меня.

– Я тоже этого хочу.

Я застонала.

– Почему я просто не могу влюбиться в Ника? Все было бы намного проще.

– Потому что мы снова возвращаемся к твоим заскокам со «следовало бы», – сказала Аманда. – Ты думаешь, что тебе следовало бы любить Ника, потому что тебя влечет к нему, но это так не работает. Это либо есть, либо этого нет. И, судя по всему, этого чувства к нему у тебя определенно нет. И, – она посчитала необходимым добавить, – не похоже, что он клянется тебе в вечной любви. Так ведь?

Я сделала глубокий вдох.

– Я стану старой одинокой высохшей каргой, как ты и сказала.

– Возможно, так и будет, – ответила она. – А может, в течение следующих двух часов ты встретишь любовь всей своей жизни. Всякое бывает.

– Я серьезно. Может, все вы были правы, и я состарюсь в одиночестве в компании своих научных трофеев.

– Сомневаюсь, – сказала Аманда, собирая кусочком хлеба последние капли супа. – Теперь мы знаем, на какую дикую страсть ты способна, и я уверена, это всего лишь вопрос времени.

– Ты правда так думаешь?

– Кит Кэт, ты потрясающая. Однажды какому-нибудь парню очень сильно повезет, если он, конечно, сможет влюбить тебя в себя.

– Я не такая уж и придирчивая.

– Ха! Я вот удивляюсь, как у тебя от таких заявлений нос не растёт.

Что с Мэттом такое? Я никогда еще не видела его настолько угрюмым, а я видела все оттенки его угрюмости. Он будто бы вывел это понятие на совершенно новый уровень.

Он смотрит на меня с ненавистью во взгляде. Неодобрительно качает головой. Постоянно бормочет что-то себе под нос, когда я рядом. Я успела выловить такие обрывки фраз, как «что за трата времени», и «так неправильно», и самое непонятное «кончай с этим».

Я даже видела, как он снова говорит что-то Нику. Я бы не обратила на это внимания, но как только я вошла в класс, он поднял на меня взгляд, и они оба моментально замолкли, отправившись на свои места.

Поэтому я решила разобраться с этим раз и навсегда. Потому что мне совершенно не нравится, что я стала объектом наблюдений и обсуждений этой парочки. Понятия не имею, о чем они там болтают, но я могу переиграть их в этом, чем бы это ни было.

Сегодня я предприняла первые решительные шаги, чтобы вернуть ситуацию под свой контроль. После урока я передала Нику записку с просьбой позвонить мне сегодня вечером (сделаем исключение для телефонных звонков: это все для моего исследования). Более того, я решила открыто противостоять Мэтту и сказать ему в лицо, чтобы прекратил этот детский сад.

Что мне терять? Перетерплю пару минут дискомфорта от необходимости этого телефонного разговора, но зато я получу кое-что более ценное. Я докажу Мэтту МакКини, что он не может запугать меня.

Передав записку Нику, я вручила еще одну Мэтту. Как же он был удивлен. Всего на долю секунды он взглянул на меня, а затем отвел взгляд и двинулся дальше по коридору.

Я попросила Ника позвонить мне в семь, а Мэтта – в восемь. Я сомневаюсь, что у него хватит смелости, но ничего страшного. Это только даст мне дополнительное преимущество. Это будет значить, что я волевой и стойкий человек, а он всего лишь жалкий трус.

Я с нетерпением ждала, когда раздастся звонок. Этой тупой драме пора положить конец.

– О чем вы с Мэттом разговаривали? – начала я.

– Когда? – спросил Ник.

– Сегодня. Прямо перед тем, как я вошла. Я знаю, что вы говорили обо мне.

– Мужские разговоры, – ответил Ник. – Сплетни. Хвастовство.

Он усмехнулся. Даже его голос сводил меня с ума.

– Почему бы тебе не спросить его?

– Потому что мы с Мэттом не совсем друзья. А вот мы с тобой – возможно, учитывая все, что произошло.

– А я-то надеялся, что получу сегодня твое «сейчас». Я разбит.

– Ты не можешь просто рассказать мне, о чем вы болтали?

– Нет. Прости. Это только между парнями.

Как же я его ненавижу.

Мы попрощались, и я принялась ждать. И ждать. Восемь часов. Девять.

И вот наконец почти в десять (еще чуть-чуть, и вступило бы традиционное правило родителей о запрете любых телефонных переговоров) раздался звонок. Я выждала около минуты, прежде чем взять трубку, при этом крича всем, кто подходил к телефону: «Не трогай!»

– Алло? – сказала я своим максимально скучающим голосом.

– Ага, Кэт, что тебе надо?

Он превзошел меня. Я была сбита с толку.

– Эм, я просто хотела задать тебе один вопрос.

Он промолчал. Полагаю, он ждал, пока я его озвучу.

– Почему ты себя так ведешь?

– Как? – сказал он все таким же безэмоциональным голосом.

– Будто бы я переехала твою собаку и убила всю семью? – я не планировала кидаться на него, но все шло не по плану.

– Ты скажи мне, – ответил он.

Я вздохнула и начала сначала.

– Ты не заметил, что был чрезвычайно груб ко мне?

Услышав эти слова, он рассмеялся. Что, конечно же, совсем меня не волновало.

– Разве мы не можем просто держаться подальше друг от друга? – спросила я. – Я не буду трогать тебя, и я была бы признательна, если бы ты не путался у меня под ногами, кидая в мою сторону злобные взгляды и нашептывая другим на ухо всякие гадости.

– Конечно, Кэт, как скажешь, - казалось, что прямо сейчас он собирается бросить трубку.

– Подожди.

– Что? – сказал он. Создавалось такое впечатление, что он вот-вот уснет.

Я не думала, что все зайдет так далеко. Он не придерживался сценария. Я не добилась ничего. Кроме того, что попросила его быть повежливее.

– Ты настоящий придурок, ты это знаешь?

– Спокойной ночи, Кэт. Спасибо, что позвонила.

И затем он сбросил.

Я даже не успела напомнить ему, что это он звонил мне.

Я ненавидела этого парня. Все шло просто отвратительно.

День 156, пятница, 23 января

Фаза II. Снова в строю.

Сегодня я снова пришла во всеоружии: голубой свитер, черные брюки, черные сапоги. И макияж.

Потому что это война.

Во время моего маленького эксперимента я поняла еще одну занятную вещь: то, как я одеваюсь и выгляжу, влияет на меня саму. Я становлюсь агрессивнее. Это дает мне заряд уверенности, которой обычно я лишена, ведь я привыкла чувствовать себя толстой и разбитой. Может, это и имела в виду Аманда, говоря, что у меня есть магия. И сила ее заключается в том, что она берет верх надо мной.

Ник одобрительно улыбнулся мне, как только я вошла в класс. Спасибо, Ник. С Мэттом я уже встречалась на лит-ре, и от моего взгляда не ускользнуло то, какой эффект это произвело на него.

Отлично.

После того как Ник бросил трубку, я задумалась. Задумалась о том, что я постоянно позволяла Мэтту занимать доминирующую позицию. Когда мы были детьми, он был тем, кто выбирал, чем мы будем заниматься. Я лишь следовала за ним в космический музей, планетарий, на фильм, который он хотел посмотреть. Конечно, мне безумно все это нравилось, но факт заключался в том, что у меня не было голоса.

Затем, когда я словила его на научной ярмарке, я подумала, что эти оковы пали. Но вчера ночью я осознала, все это время я ошибалась. Я все еще потакала ему. Он предал меня, а я, вместо того, чтобы дать ему отпор, сбежала и возненавидела нас обоих. Если бы в тот вечер я подошла к нему и высказала все, что я о нем думаю, если бы заставила сказать мне все это в лицо, сейчас бы я была совершенно другим человеком. Я была бы сильнее. Бесстрашнее.

Вместо этого я провела последние три с половиной года – уже почти четыре – делая все, чтобы держаться от него подальше. Я не могла ничего поделать с тем, что на протяжении многих лет мы ходили на одинаковые уроки. Издержки профессии. Но я всегда старалась садиться настолько далеко от него, насколько могла, я никогда не разговаривала с ним, исключая мою реакцию на его разного рода самодовольные и саркастические комментарии.

Я должна была вступить в бой. Мне не следовало прятаться. Я должна была встать с колен и с высоко поднятой головой показать всем, каким злым и лицемерным человеком он был. А вместо этого я предпочла отгородиться от всей этой ситуации, главным образом из-за того, что мне было стыдно. Но теперь я не стыжусь, теперь я выгляжу совершенно иначе.

Так что сегодня я убедилась, что выгляжу настолько шикарно, насколько могу (Аманда одобрила мой макияж) и перед уроком Мистера Физера – после того как Ник бросил мне эту лукавую маленькую улыбочку (ээх) – я подошла к Мэтту и сказала:

– Я хочу поговорить с тобой после урока.

Я не добавила «если ты не против» или «если у тебя, конечно, есть время». Ничего подобного. Я просто взяла и сказала о том, чего я хочу.

Мэтт даже не взглянул на меня.

– Зачем.

Учитывая наш вчерашний разговор, в этом не было ничего удивительного.

– Потому что я хочу прояснить все раз и навсегда.

Он взглянул на меня и прищурился, будто бы мы находились в эпицентре песчаной бури.

– Кэт, просто забудь об этом, – сказал он, проведя рукой по своим взлохмаченным волосам.

– Нет. Все это и так до неприличия затянулось.

Он снова перевел взгляд на стол и покачал головой, будто вся эта ситуация выжимала из него все соки. Но я стояла на своем.

– Я подожду тебя. Это займет пару минут. Думаю, это пережить ты сможешь.

Затем я развернулась и направилась к своему месту. Я даже не дала ему шанса поспорить.

Очко в пользу Кэт.

Конечно же, я не смогла поработать и минуты над своим проектом, мои мыли были заняты другим. Я планировала, что я ему скажу. Как я встану. Что я буду делать с руками: опустить или скрестить? В какой позе я буду выглядеть более грозно?

Мистер Физер напомнил нам, что в следующую пятницу мы должны представить ему финальные черновики. Будто бы я могла думать о школе на фоне последних событий. Мне нужно было абстрагироваться от всех отвлекающих факторов. А это значит, что встреча с Мэттом была просто необходима.

Я ждала его в коридоре. Первым вышел из класса Ник. Он в плотную подошел ко мне и прошептал:

– Почему ты такая жестокая? Как можно быть такой красивой?

Я не могла сдержать улыбку. Как жаль, что я не могла отдать ему свое сердце.

Затем вышел Мэтт. Рюкзак через плечо и угрюмое лицо. Все на месте.

– Не возражаешь немного пройтись? – Когда это вылетело из моих уст, я осознала, что я не должна была спрашивать его разрешения. Я должна была просто сказать "пошли", но было уже слишком поздно.

Он не сказал ни слова, просто последовал за мной. Пока все шло хорошо. Я хотела выйти из школы и перейти на другую сторону улицы, чтобы обеспечить нам немного конфиденциальности. Я не горжусь тем, что я собиралась сказать, поэтому я не хотела, чтобы нас кто-нибудь слышал.

Но Мэтт не собирался следовать моему плану. Как только мы вышли на свежий воздух, он остановился.

– Что.

– Чуть-чуть осталось, – показала на противоположенную сторону улицы. – Это займет не больше минуты.

Я позаботилась о том, чтобы держать спину ровно. Мои идеальные сапоги позволяли мне делать широкие, уверенные шаги. Я смотрела прямо перед собой. С виду я была гораздо уверенней, чем ощущала себя на самом деле. Но Мэтту об этом знать было не к чему.

Кажется, мы ждали зеленого сигнала светофора целую вечность. Я ждала, что он скажет «забудь об этом» и уйдет. Но он не сказал ни слова, он ждал, пока я возьму командование на себя.

– Сюда, – сказала, указывая в каком-то непонятном назначении. Он молчаливо шел за мной.

Когда мы, наконец, отошли от школы, я повернулась к нему.

– Ладно, тут сойдет.

На мне солнцезащитные очки, и я не собиралась снимать их. Это было частью моей стратегии. Он не должен был видеть мои глаза.

Я так же не могла видеть его, потому что он избегал прямых взглядов. Он волнуется. Хорошо.

– Ладно, вот что я хотела сказать, – начала я. Эта часть была уже отрепетирована. – Нам вместе учиться еще полтора года, и я не хочу день за днем наблюдать за одной и той же картиной. Думаю, нам обоим очевидно, что вот уже долгое время мы не особо жалуем друг друга, но я не вижу причин, по которым мы не можем вести себя цивилизованно.

Я сделала паузу, если вдруг он захочет что-то добавить, но он промолчал. Он смотрел куда-то вдаль, будто бы это все нагоняло на него тоску, будто бы он даже не слушал.

Я продолжила свою речь.

– Поэтому у меня есть несколько предложений о том, как нам закончить школу с минимальными потерями...

Внезапно, он посмотрел прямо на меня.

– Слушай, Кэт. Почему бы тебе не начать свою речь с объяснения, почему все эти годы ты была такой сукой по отношению ко мне?

Не могу сказать, что я удивилась, услышав это. Он уже спрашивал меня об этом на Хэллоуине. Пока все шло по плану.

– Думаю, ты сам понимаешь, почему.

– Если бы я понимал, разве стал бы я спрашивать?

Когда Мэтт в бешенстве, он очень четко излагает свои мысли. Сейчас он произносил слова чуть ли ни по слогам.

Я вздохнула. Настало время для постыдной части. Но если я хотела поставить все на свои места, мне было необходимо это сделать.

– Я услышала, что ты сказал.

Мэтт смотрел на меня, ожидая продолжения. Должно быть, он подумал, что я имею в виду его последние слова, а не то, что он сказал давным-давно.

– На научной ярмарке, – добавила я. – В седьмом классе.

Он прищурился.

– Что?

– То, что ты сказал Вилли Мартину.

Судя по всему, он до сих пор не понимал о чем я, что не на шутку выводило меня из себя. Очевидно, что самое большое предательство, которое я пережила в этой жизни, было для него настолько незначительным, что он даже не запомнил его.

– Мы с Амандой пошли к твоему стенду. Ты стоял там и болтал с Вилли Мартином, помнишь, этим воплощением зла из команды пловцов.

– Нет, Кэт, я понятия не имею, о чем ты, – так вот оно что. Он действительно хочет, чтобы я сказала это вслух.

– Это было после объявления победителей, не помнишь? Я заняла первое место, а ты – второе. Я ждала, пока ты придешь и поздравишь меня с победой, потому что так поступают друзья, Мэтт, но ты так и не явился. Так что мы с Амандой отправились искать тебя. Потому что я была уверена, что твой проект не хуже моего, и ты тоже заслуживаешь первого места, и я собиралась сказать тебе об этом. Ведь, именно так поступают друзья.

– В чем суть? – спросил он.

Я понимала, что уже могу забыть о прямой осанке. Я ничего не могла с собой поделать. Я снова чувствовала себя такой же ничтожной и беззащитной, как тогда.

– Суть в том, что я слышала твои слова. Ты серьезно их не помнишь?

– Это еще долго будет продолжаться?

Гордость, наконец, взяла надо мной верх. Я выпрямила спину, и слова буквально полились из меня.

– Я слышала! Понятно? Я слышала каждое слово. Вилли сказал: «Поверить не могу, что Пампуха Кэт тебя победила», на что ты просто угукнул. Но Вилли не унимался: «Наверно, эта жирная корова настолько тупа, что ты сделал весь проект за нее», и ты промолчал. «Почему ты вообще с ней общаешься? Она твоя девушка?», на это ты уже не поленился ответить «нет». Но он продолжал: «Пампуха Кэт – твоя девушка» и рассмеялся, после чего ты сказал: «Эта Пампуха не моя девушка», «Тогда почему ты с ней общаешься?». И ты ответил: «Потому что у нее нет друзей.»

Мой голос дрожал. Я не умею справляться со своим гневом. Обычно, я просто начинаю реветь.

– Помнишь это, Мэтт? После этого ты сказал ему, что я вообще не достойна победы. А затем вы с Вилли ржали над моим проектом. Вам двоим было весело вместе, да? А мы с Амандой тем временем стояли прямо за твоим стендом, и я думаю, что еще чуть-чуть и меня могло бы вырвать.

Выражение лица Мэтта изменилось. Он уже не был таким высокомерным. Он стоял, скрестив руки на груди, все так же смотря в сторону.

– Я думала, что я нравлюсь тебе, Мэтт. Я думала, что мы были друзьями, что ты мой лучший друг. Но все это было ложью. Ты был лишь отвратительным предателем.

Я отчаянно старалась себя контролировать. Я не могу дать себе слабину при нем.

– Мне было тринадцать, Кэт, – спокойно проговорил Мэтт.

– Мне тоже! И я бы никогда не сделала ничего подобного! – Я полностью перестала себя контролировать, слезы текли по моим щекам. – Я доверяла тебе! Как ты мог так поступить?

– Я не знаю, – тихо сказал он.

– Но ты не отрицаешь этого!

– Нет.

Удивительно, но от этого я почувствовала себя еще хуже. Я даже не осознавала, что все это время я надеялась на то, что у меня просто разыгралось воображение. Я знала, что это не так, но после этих слов все стало таким реальным, таким ужасным. Я этого не ожидала.

– Почему? – спросила я. – Можешь просто ответить на этот вопрос?

Мэтт собирался что-то сказать, но передумал и просто покачал головой.

– Я не знаю. Мне было тринадцать. Дети много чего говорят.

– Я бы никогда такого о тебе не сказала! Ты мне нравился. Сильно нравился.

Теперь я по-настоящему рыдала. Так унизительно. Все должно было пойти по-другому. Я должна была быть сильной, стойкой и независимой. А Мэтт должен был извиниться.

Но он до сих пор этого не сделал.

– Ты хотя бы сожалеешь об этом? – спросила я.

– Да.

Этот ответ немного меня шокировал. Я не знала, что еще сказать.

– Мы закончили? – спросил Мэтт.

Поверить не могу, что он был таким бесчувственным. Я вытерла нос рукавом.

– Да, – огрызнулась я. – Прости, что отняла у тебя твое драгоценное время.

Я развернулась и направилась прочь от него так быстро, как только могла. Дойдя до конца улицы, я решилась оглянуться.

Мэтта уже там не было.

С утра я обнаружила на своей двери записку.

«Кэт...

Сегодня днем я собираюсь в зоопарк, я буду ждать тебя в час у центрального входа. Приходи, если хочешь.

- ММ»

– Что это, по твоему, значит? – спросила я у Аманды (этот звонок был жизненно необходим).

– Это значит, что он чувствует себя ужасно-ужасно виноватым. Вчера ты застала его врасплох, но сейчас он все обдумал и готов поговорить с тобой.

– И что он собирается сказать?

– «Ты все не так поняла» или «мне в тот день сироп от кашля в голову ударил», кто знает? Но разве тебе совсем не интересно выяснить это?

– Нет.

– Кэт, да хватит тебе! Это твой шанс получить от Мэтта МакКини искренние извинения за все эти годы. Я бы за тридевять земель уехала, если бы появился шанс бросить моему обидчику в лицо всю ту боль, что он мне причинил.

– Я не знаю, смогу ли я снова пройти через это. Вчера все прошло просто ужасно. Я буквально расклеилась на части.

– Да, но сегодня, ровно в час, ты встретишься с ним и, сразив его своим внешним видом, с высоко поднятой головой, ты спросишь его: «Тебе есть что сказать мне?» и затем услышишь его версию. Ты не прервешь ни единого его слова, а когда он закончит, ты развернешься и просто уйдешь. Классика. Возможно, я спрячусь где-нибудь и буду наблюдать за этим.

– Никакой слежки, – отрезала я. – Я не смогу этого сделать, если буду знать, что ты где-то рядом.

– Ну же, Китти-Кэт, не трусь! Возможно, это тот момент, которого ты ждала всю свою жизнь: Мэтт МакКини наконец-то раскаивается и бьется у тебя в ногах, моля о прощении.

– Слабо в это верится.

– Ладно, – сдалась Аманда. – Давай остановимся просто на раскаянии?

– Было бы здорово.

– Твой визажист уже в пути!

Я намеренно приехала с опозданием. В десять минут. Я хотела заставить его подождать подольше, но потом решила, что он может подумать, что я не приду, и уйти.

Ладно, выглядела я чудесно. Аманда заставила меня перемерить больше нарядов, чем Барби, пока полностью не удовлетворилась результатом. Я должна была излучать правильный «посыл».

А посыл заключался в следующем: прямые волосы, черная водолазка, которую я прикупила для начала второй фазы, черные обтягивающие джинсы и сапоги. Аманда сказала, что с моими темными волосами, черной одеждой и солнцезащитными очками я похожа на шпиона. Никаких сумочек, потому что она решила, что они добавляют в наш образ слабину. Мои руки должны были быть свободны, чтобы я могла уверенно держать их на бедрах. Как воин или наемный убийца.

Она даже заставила меня потренироваться делать это.

Мэтт ждал меня у входа в зоопарк. Я подошла к нему и встала в свою позу.

– К чему это? – спросила я.

Он не сказал ни слова, но повернулся к кассе и попросил два билета. Затем он вошел внутрь, даже не оглянувшись. Я выждала пару секунд и отправилась за ним.

Справа находилось зоокафе (на неприятные мысли подталкивает), где куча родителей с детьми и подростков сидели за столиками и поедали мороженое (в январе?) и начос. Мэтт обогнул кафе и продолжил путь. Я шла за ним.

Наконец эта извилистая дорога привела нас к ограждению, окаймленному высокими бамбуковыми стеблями. Внутри находились пальмовые ветви, канаты и пластикатовые качели.

Мэтт остановился перед клеткой. Он все еще молчал.

Я стала подальше от него и взглянула на то, что он хотел мне показать: три обезьяны размером с ребенка. Окраска у них была темная, а вот лица, руки и ступни светлыми. Казалось, что они надели перчатки.

– Ага, – сказала я. – И?

– Это мой проект, – ответил Мэтт.

– Я не понимаю, – спустя несколько секунд сказала я.

– Я хочу отплатить тебе.

До меня все еще не доходило.

– Ты привел меня сюда, чтобы показать обезьян?

– Приматов, – поправил он, – но да.

– И от этого мне должно стать лучше?

Мгновение я смотрела прямо на него, а потом осознала, что для него это все, должно быть, одна большая шутка. Я развернулась и направилась к выходу.

Мэтт последовал за мной.

– Кэт, позволь мне объяснить...

– Мне плевать на твой тупой проект, идиот. Ты этого совсем не понимаешь, да?

– Я пытаюсь... – Мэтту пришлось ускорить шаг, чтобы нагнать меня. Обожаю свои сапоги. Благодаря им, мои ноги автоматически вырастают на пятнадцать сантиметров.

Мэтт не сдавался.

– Я подумал, если я поделюсь с тобой своим проектом, ты поймешь...

Я развернулась.

– Пойму что? Что ты научный гений? Я должна была быть впечатлена?

– Нет, – тихо сказал он. – Поймешь, что ты снова можешь мне доверять.

Мое дыхание было тяжелым, потому что не важно, насколько круты мои сапоги, мне все еще приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы устоять на них. Плюс, вся эта ситуация не хило выводила меня из себя.

– Я никогда больше не смогу доверять тебе, Мэтт. Ты все разрушил. Ты мог быть моим лучшим другом, но нет. Почему я снова должна начать тебе доверять? В чем смысл?

– И ты мне теперь до конца жизни этого не забудешь?

– Ты даже не извинился!

– Я пытаюсь, – сказал он.

– Лучше пытаться надо. Потому что обезьяны или приматы не сделали свое дело. Ты сделал мне больно, Мэтт. Очень больно. То, что ты мне рассказал о своем проекте для научной ярмарки, не меняет этого, ясно?

Я снова направилась к выходу, но на этот раз Мэтт за мной не последовал. Вот и отлично. Мы сказали друг другу все, что хотели. По крайней мере, я. Меня не удивило то, что ему было не по силам придумать достойные извинения. Он пересек черту. Это уже не исправить.

Я была почти у машины ( да, я была за рулем. Я должна была сохранить свою прическу и одежду в идеальном состоянии. Можете подать на меня в суд), когда услышала, как Мэтт зовет меня. Я хотела его проигнорировать, но любопытство заставило меня развернуться и подождать.

Он подбежал, остановившись в метре от меня. Я с пренебрежением взглянула на него.

– Что такое, Мэтт? У тебя что-то еще? Может, объяснение, почему ты был таким куском д...

– Прости, – сказал он. – Кэт, мне очень-очень жаль. Я не знаю, почему я сказал это тогда. Я, честно, не имею ни малейшего понятия.

– А я знаю. Ты стыдился меня. Ты считал меня настолько страшной, что не хотел даже, чтобы люди думали, что мы друзья.

– Нет, – ответил он. – Все совсем не так.

– А как тогда?

Он вздохнул.

– Я не знаю. Я был тупым ребенком. Вилли мельтешил у меня перед глазами и... Я не знаю. Я просто сказал это.

У меня перехватило дыхание, я повернулась к машине, чтобы открыть ее. Когда я снова подняла взгляд, он был уже прямо рядом со мной.

– Кэт, поверь мне, я скучаю. Я скучал по тебе все это время.

– Ну, и кто в этом виноват? – смело сказала я.

Он взял меня за руку. И меня будто током поразило. Почти так же сильно, как тогда, когда Ник коснулся той же самой руки.

Я вырвала руку.

– Ты не понял, да? Я не могу выкинуть из головы те слова. Никто и никогда не делал по отношению ко мне ничего подобного, – я не планировала признаваться в этом, но у меня прорвало кран. – Ты мне нравился, Мэтт. Это была самая глубокая и серьезная влюбленность в моей жизни. Я по-настоящему любила тебя. Ты знал об этом?

На его лице отразилось глубочайшее выражение шока.

– Нет.

– Тогда что по-твоему я делала? Зачем я проводила с тобой все свое время, ходила за тобой по пятам, думаешь, это потому что я хотела быть твоим приятелем? Как если бы я была парнем?

– Я не... Мне было тринадцать.

– Прекрати повторять это! Это не оправдание. Если я была достаточно взрослой для того, чтобы так сильно тебя любить, то ты хотя бы мог не говорить всякие гадости за моей спиной. Даже если ты не осознавал, что ты мне нравишься в таком смысле, ты все еще был моим другом. Я никогда не смогу простить этого.

– Серьезно? – спросил он. – Никогда?

– Слишком поздно. Ты все испортил, – я села в свою машину.

Мэтт сделал шаг назад, чтобы не мешать мне. Я ожидала, что он постучится ко мне в окошко или хоть как-то попытается привлечь мое внимание, но он просто стоял на месте. Поэтому я завела машину, развернулась и уехала прочь.

У него в любом случае не получилось бы, да? Не получилось бы найти слова, чтобы оправдать это.

Не думаю, что такие слова вообще существуют.

Сегодня вечером в кафе явился Джордан, чтобы отведать еще парочку моих десертов. Как только у нас с Амандой закончилась смена, мы присоединились к нему за столиком.

Последние пару часов мы только тем и занимались, что обсуждали произошедшее в зоопарке, так что у меня не было необходимости рассказывать об этом Джордану. Но у нас все еще было полно тем для сплетен: от его невнимательности к своему внешним виду (в основном, его критиковала Аманда) до того, что нет ничего удивительного в том, что мы никогда не видели его ни с одной девушкой. Кому такой нужен?

Джордан просто качал головой и пытался сосредоточиться на моем трехслойном шоколадном пироге. Наконец, он не выдержал.

– Почему вы так кидаетесь на него? Особенно ты, Кэт... после того, как он заступался за тебя перед Бичером.

– Что? – спросила я. – Когда?

– На Хэллоуин.

Мы с Амандой переглянулись. Судя по всему, она так же не понимала, что происходит.

– О чем ты? - спросила я.

– Я болтал с Грегом, а потом к нам подошел Мэтт. Вскоре после этого Грег начал кичиться на твой счет.

Ну, это не так уж плохо. На самом деле, мне даже хотелось, чтобы он похвастался мной перед Мэттом.

– Что он сказал? – спросила Аманда.

– Ох, он просто говорил, что прокачал себя, что его предыдущая девушка была намного хуже. Как там ее звали?

– Без понятия, – нетерпеливо сказала Аманда. – Давай ближе к делу.

Я была благодарна ей за это. Иногда, он слишком увлекался своими историями и растягивал их до неприличия. Мы с Амандой предпочитали говорить быстро и четко и того же требовали от рассказчиков.

– В любом случае, – продолжил Джордан. – Грег говорил о том, что он усовершенствовался и теперь у него полная комплектация, знаете, как у машины. У его отца автосалон...

Аманда выпучила глаза, всем своим видом показывая, что он снова уходит не в ту степь.

Джордан прокашлялся.

– Вы серьезно хотите, чтобы я повторил его слова?

– ДА! – заорали мы обе.

– Он сказал, что теперь у него полный комплект: большие мозги, большие сис... – он закашлял. – Грудь. И так как теперь у него есть кто-то, кто делает за него всю домашку, он может больше не переживать на счет учебы, и... вы серьезно хотите это услышать?

– ДА!

– И, как все мы знаем, если сказать какой-нибудь пампушке, что любишь её, она будет готова на все.

Мы с Амандой лишились дара речи.

– Ага, – кивнул Джордан. – После этого Мэтт будто с цепи сорвался, я думал, что мне придется оттаскивать его от Бичера. Он сказал, что тот полный осел, что он тебя не заслуживает, ибо не ценит, что имеет. Потом появились вы, и Мэтт испарился, ну а дальше вы знаете.

Леденящее чувство пронзило меня, будто бы я упала в прорубь.

– Он так сказал?

– Да, прости. Наверно, стоило рассказать тебе раньше, но мне не хотелось ранить твои чувства. Все равно это не помогло бы делу, вы же прямо тогда и расстались...

– Нет, – перебила я. – Я про Мэтта. Он серьезно так сказал?

– Ага, – сказал Джордан, закидывая в рот еще один кусок пирога. – Может, теперь будешь с ним немного помягче?

Я совсем не понимаю парней. Мои знания распространяются на многие сферы, но точно не на эту.

В один момент я думаю, что Грег был хорошим – пускай и скучным – парнем, который просто не смог завоевать мое сердце, в другой – я встречаюсь с Ником, к которому я ощущаю что-то, но этого «что-то» оказывается недостаточно, а теперь еще и Мэтт.

Может, я все это время ошибалась на его счет?

Нет, такого быть не может. Он сам признался в том, что наговорил Вилли. И даже не нашел достойного оправдания, кроме того факта, что ему было тринадцать. Я это и так знала. Мне нужно было большее.

И к чему была вчерашняя встреча в зоопарке? Для чего? Будто бы обезьяны – простите, приматы – могли все исправить. Что за извращенная логика?

После вчерашнего разговора с Джорданом, я проспала все утро. Мы с Амандой еще битый час пытали его после того, как он рассказал нам эту историю, но ничего нового мы так и не узнали. Джордан был отвратительным писателем, но рассказчик был из него еще более никудышный. Он все продолжал уверять нас, что выложил все, каждый раз, когда мы пытались расспросить его о деталях.

Потом мы направились к ней домой и еще довольно долго пытались проанализировать эту ситуацию. К тому времени как я добралась до своей кровати, мои глаза уже отказывались открываться.

Когда я проснулась, мне даже показалось, что все это было сном: зоопарк, Джордан, все это. Потому что мой мозг все это время отказывался воспринимать эту информацию. Я думала, что Мэтт делает все это, чтобы посмеяться надо мной или побольнее задеть меня. Но то, что он заступился за меня, не соответствовало этой теории.

И что теперь? В этом и заключался основной вопрос.

Прошлой ночью Аманда сказала мне, что вероятно, мне следует сделать нечто немыслимое: вернуться к Мэтту и дать ему шанс наверстать упущенное.

На мой взгляд в этом плане были две существенные прорехи. Во-первых, это означает, что мне придется снова вернуться к общению с ним, а это именно то, от чего я бежала. Мне кажется, в последнее время я показала ему, насколько сильной личностью я могу быть. На это я потратила уйму времени и сил, и я не хотела возвращаться к исходной точке.

Во-вторых, кто вообще сказал, что Мэтт захочет этого? Вчера я была максимально холодна к нему. По-моему, я ясно дала понять, что в ближайшее время никакого примирения не будет.

Ах, да, и еще одна деталь: что, если я не хочу этого? Я знаю, что это прозвучит мелочно и по-детски, но почему я всегда должна идти на уступки? Разве плохо, что впервые в жизни я ощутила власть в своих руках? Что я хочу, чтобы кто-то приложил все свои усилия ради меня? Что есть кто-то, кто изо всех сил пытается понравится мне?

Окей, я признаю, что Грегу и Нику я нравилась – по крайней мере, они за мной ухаживали – больше, чем они мне. В этом вся суть, я почувствовала, какого это. Но это был Мэтт, все эти годы я накапливала в себе гнев к нему, и теперь, только потому что он не такое зло, как я думала, я должна быть готова отказаться от всего этого, простить его и снова зажить дружно?

Кроме того, я пыталась двигаться дальше. Аманда переняла у него роль лучшего друга, и меня устраивает моя жизнь, наполненная времяпровождением с ней и Джорданом. У меня есть школа, работа, мои обязанности повара, домашние задания, а теперь еще и плаванье. Зачем мне возвращаться к дружбе с Мэттом?

Но самым ужасным было то, что мне придется подойти к нему и сказать, что мне жаль, что я не виню его. Потому что я совсем не сожалела. Он был неправ, и он признал это.

Но, может, за этой историей было скрыто что-то большее.

Может, Аманда права. Может, мне стоит дать ему шанс.

День 159, понедельник, 26 января

Завтрак: Как обычно.

Обед: Сыта своей гордостью.

Во время обеда я написала ему записку. Коротко и понятно: «Попробуем еще раз?»

В начале урока Мистера Физера, я подошла прямо к Мэтту и вручила ее ему. На меня он даже не посмотрел, но записку принял. Он положил ее в задний карман, даже не прочитав.

Но, должно быть, он все-таки прочел ее позже, когда я отвела от него взгляд, потому что к концу урока он передал мне ответ. На листочке красовалось всего одно слово: «Завтра».

Странно, но увидев эти слова, мое сердце забилось быстрее. Думаю, это все из-за нервов, теперь у меня есть целый день и ночь, чтобы подумать о том, что сказать ему и что он может сказать мне в ответ.

Мне придется взять выходной в Токсикологическом Центре, но это того стоит. Если я не пришла на работу в кафе, чтобы пообжиматься на Зимнем Бале (хотя, это и не входило в план), то могу немного передохнуть и от отравлений, чтобы посмотреть на приматов с парнем, который сказал Грегу Бичеру, что тот меня не достоин.

Но вот что было интересно. Зачем Мэтту было рассказывать небылицы про меня Нику Лэнгану? Насчет «поматросит и бросит». Если Мэтт считал, что Грег меня не достоин, то зачем он вел себя так, будто я виновата в том, что бросила этого парня?

Думаю, я выясню это завтра.

Наверно, мне стоит составить список. Возможно, это мой последний шанс задать ему вопросы, которые мучают меня уже на протяжении четырех лет. Например, почему он продолжал докучать мне и шутить со мной, когда было ясно, что я его ненавижу. И что он рассказал Нику за моей спиной. И что тот ему ответил? Может, Аманда была права: может, он ревновал меня и хотел защитить территорию. Почему бы не спросить его об этом? Что мне терять? И мне так же хотелось узнать, с чего он подумал, что приматы смогут залечить мое сердце. Всего пара вопросов, серьезно.

Кончено же, огромное значение имело, что я надену. Думаю, розовый шарф Ника может пригодится. Он мне очень идет, а откуда он у меня взялся Мэтту знать необязательно. Конечно же, мне так же будет необходимо проконсультироваться со своим стилистом. Она должна заскочить ко мне сегодня после плаванья.

Неудивительно, что многие великие ученые были одиноки. Все это взаимодействие с людьми требует слишком много времени.

День 160, вторник, 27 января

Завтрак: не до этого. Слишком много нервов.

– Почему ты так вырядилась? – спросил меня Питер сегодня с утра.

– Я не вырядилась.

– Угу. Ты никогда не надеваешь в школу платья.

– Это юбка. Я одолжила ее у Аманды. Тебе нравится?

– Не знаю.

Нашла что спрашивать у одиннадцатилетки.

Но мы с Амандой пришли к мнению, что ничего более сексуального я в жизни не носила. Ей так сильно нравился этот наряд, что вчера вечером она даже заставила меня сфотографироваться.

Черные сапоги, коричневые колготки, черно-коричневая юбка чуть выше колена. Красная водолазка Аманды. Это означало, что шарф я не надену. Розовое и красное? Аманда сказала свое решительное «нет». По крайней мере, не этот красный с этим розовым.

Мне еще многому предстоит научиться. Меня никогда не интересовала мода, но теперь... по правде говоря, мне нравится хорошо выглядеть. Я чувствовала, как меня засасывает все это. Вероятно, я пока только начинаю постигать азы, но пока я в центре внимания, вряд ли кто-то поймет это.

– Что там с Триной? – сказала я с самой гадкой интонацией из всех возможных. Какой человек, такая и интонация.

– Не знаю, – ответил Питер.

– Она стала добрее?

Он пожал плечами.

– Давай перефразирую: она перестала говорить о тебе гадости направо и налево?

– Не знаю.

– Ты сегодня на все собираешься так отвечать?

Питер улыбнулся.

– Не знаю.

Может, потому что я сегодня собиралась встретиться с парнем, который однажды тоже был одиннадцатилетним мальчишкой, я чувствовала, что хочу обрушить на своего братишку чуть больше советов, чем обычно.

– Знаешь, – начала я, – в этой жизни можно доверять только одному типу людей. Тем, кто относится к тебе одинаково, вне зависимости от твоего внешнего вида. Как Аманда: она моя лучшая подруга с седьмого класса. Довольно долгое время я была полной, но она ни разу не засмеяла меня за это, не сказала ни слова за моей спиной. Именно поэтому мы до сих пор друзья. Понимаешь?

– Ага.

– Суть в том, – я почувствовала необходимым добавить, – что я думаю, что такая девчонка как Трина не заслуживает ни секунды твоего времени. Ты действительно хочешь дружить с кем-то, кто признает тебя только в том случае, если ты похудеешь?

Питер не ответил. Просто продолжил идти.

– Вот увидишь, когда ты дорастешь до моего возраста и станешь настоящим красавчиком, когда каждая девчонка в школе будет пускать на тебя слюни...

Питер фыркнул.

– ... внезапно появится Трина и скажет: «Ох, Питер, не составишь мне компанию на выпускном?» и я очень надеюсь, что на это ты ответишь ей, что вокруг полно хороших девушек, которые подходят на эту роль больше нее. Можешь пообещать мне это?

Питер пожал плечами, и я поняла, что зло этой девчонки еще к ней вернется.

Я остановилась и заставила его взглянуть на меня.

– Оно того не стоит. Поверь мне, я прохожу через все это намного дольше, чем ты. Люди, которым ты нужен только тогда, когда на тебя приятно смотреть, бесполезны. Понял?

И внезапно я поняла, что не важно, понял ли он, что я хотела донести до него. Главное, что я поняла это.

Как я могла быть такой глупой? Это же было у меня прямо перед глазами. Как я могла быть такой слепой?

Я не могла дождаться сегодняшнего дня.

Занятия заканчивались в три, а зоопарк закрывался в четыре. Аманда без возражений согласилась меня подвезти. Небо было затянуто угольно-серыми тучами, а с полудня поднялся жуткий ветер. Я чувствовала, как что-то грядет.

– Ты не пойдешь домой пешком, – сказала Аманда. – Я тебя подожду.

– Нет, ничего со мной не будет. Езжай домой и вздремни.

– А задние сидения для чего придумали? – мы заехали на парковку. Аманда заглушила двигатель и взглянула на меня, чтобы убедиться, что все идеально. – Я считаю, что ты ошибаешься, – сказала она, когда я выходила из машины.

– Я знаю, что я права.

Я чувствовала себя как никогда хорошо. Потому что теперь я все поняла, этот клубок тайн распутался, и я наконец готова пережить свое детское предательство и постоять за себя.

Мэтт уже ждал меня у входа. Могу с точностью сказать, что его оценивающий взгляд вдоль и поперек прошелся по мне. Хорошо. Идеально.

– Привет, – дружелюбно сказала я. Я не собиралась выдавать своих реальных чувств. Я должна была закинуть наживку. – Долго ждал?

– Нет. Спасибо...за записку.

– Ну, я поняла, что немного перегнула палку тогда. Ты был прав. Мне следовало дать тебе шанс все исправить. Действуй. Что там на счет твоего проекта?

Это было проще пареной репы. Он не догадывался, что я задумала.

Я снова позволила ему за меня заплатить, и мы направились к клетке с гиббонами. Все те же трое ребят – а может, девочек – лазили по лианам и раскачались на качелях.

– Вот моя картинка, – сказал Мэтт, достав свой исследовательский журнал.

Я собиралась быть выше всего этого и сохранить свое безразличие, но как только он показал мне картинку, этот настрой испарился, у меня не было ни единого шанса. Каким же черствым сухарем надо быть.

Там был изображен детеныш гориллы, до смерти напуганный, забившийся под пальто своего спасителя. В надписи говорилось, что родители этой малышки были убиты и у нее самой были обнаружены многочисленные порезы от мачете. Ее отвезли в заповедник, где ученые откармливают и лечат сироток-горилл, а потом выпускают их на свободу.

– Ее глаза, – сказал Мэтт. – То, как она смотрит в камеру. В них действительно что-то есть.

Я понимала, о чем он. Будто бы на тебя смотрел ребенок. Ее хотелось защитить, обезопасить. Протянуть руку, вытащить ее из этой картинки и прижать прямо к сердцу.

– Почему ты улыбнулся? – спросила я. – Когда ты вытащил это фото, я видела, как ты улыбнулся.

– Потому что я знал, – ответил он. – Именно это мне и было нужно.

Он рассказал мне о стажировке, которую летом проходил в университете. Он работал на потрясающей должности на кафедре астрономии с одним из ведущих ученых-исследователей в стране.

– Он считает, что в течении следующих двадцати лет мы сможем установить контакт с другими формами жизни, – сказал Мэтт. – Он пытается разработать всевозможные программы для коммуникации: огни, звуки, картинки, фотографии, комбинации всего этого. Он полагает, что в одном только Млечном Пути существует около трехсот миллионов потенциально обитаемых планет, а если добавить еще и спутники, то вообще миллиард. Поэтому шансы на то, что где-то есть хоть одно живое существо, с которым стоит пообщаться, весьма ощутимы. По крайней мере, в теории.

– Допустим, – как же давно мы с Мэттом не говорили об астрономии. Он всегда был увлечен ею намного больше, чем я. Мне не хотелось, чтобы все это переросло в часовую лекцию. – Но что, все-таки, с картинкой?

– Подожди. Мы тратили все наше время и силы на то, чтобы выяснить, какому существу Х с планеты 23 придется по душе наш блюз? А, может, рэп? Или перезвон тибетских ветров? Предпочтет ли оно аромат ванили или газовые пары? Вот над чем годами работал этот парень. И выглядел он не лучше: седой, сгорбленный, несет от него, будто он никогда в жизни душ не принимал...

– У нас не так уж много времени, – сказала я, взглянув на часы.

Порыв ветра почти сбил меня с ног, волосы лезли в лицо. Свитер Аманды был не таким теплым, каким казался на первый взгляд. Не говоря уже о короткой юбке и колготках. Может, я и выглядела убийственно, но одета я была явно не по погоде. Я переступала с одной ноги на другую, обхватив себя руками.

– Ты замерзла, – Мэтт начал снимать куртку.

– Нет, все хорошо. Заканчивай свою историю, – скоро все закончится. У меня была подготовлена речь, но ее время еще не настало. Мне правда было интересно услышать, чем все закончилось.

– Короче говоря, – подытожил Мэтт. – Я возненавидел этого парня.

– Ох.

– Изначально я думал, что выбил себе самую крутую стажировку на свете, но к концу первой же недели мне уже захотелось уйти. Этот мужик был психопатом. Страдающим манией величия. Не пойми меня неправильно, он умнее многих на этой планете, но он ни на секунду не позволял мне забыть об этом.

Я уже стучала зубами.

– Кэт, возьми, – на этот раз он снял с себя куртку и протянул ее мне.

Принять помощь от врага было плохой идей, но я действительно очень сильно замерзла. Я надела куртку, застегнулась и натянула ее себе аж на лицо. Ох, не следовало мне этого делать.

Потому что она пахла им. Я помнила этот запах с детства. Какие-то химикаты, пот и мыло. Именно это слагало Мэтта и таилось в складках его куртки. Меня пронзила волна ностальгии, я скучала по этому человеку, хотя, он стоял прямо передо мной.

Потому что скучала я по старому Мэтту, по тому, кому я целиком и полностью доверяла, по тому, с кем хотела проводить все свое время. Аманда рассказывала мне, как тяжело было оставаться моим другом, как тяжело ей было им стать, после нашей первой встречи в седьмом классе, потому что я все время была с Мэттом. Мы стали лучшими друзьями, только когда он показал свое истинное лицо.

Мэтт протянул руку и поправил задравшуюся куртку.

– Так лучше?

Я кивнула. Я не могла доверить себе сказать хоть слово.

Я где-то читала, что один из способов, которым маньяки «ломают» своих жертв, является, прежде всего, любезность. Узник ожидает, что его будут избивать, угрожать, тушить об него сигареты, но вместо этого ему предлагают горячий кофе, сахарное печенье и теплую постель.

А затем, когда защита пленника спадает, БАМ! Нужно было отдать ему куртку.

Я почувствовала, как мне на голову начали падать первые капли дождя.

– Нам пора, – сказал Мэтт. – Ты вся дрожишь.

Мне не хотелось уходить. Я знала, что как только мы уйдем, все это исчезнет. Я должна была сказать ему кое-что, но я не была уверена, что мне хватит на это храбрости.

– Еще пару минут, – сказала я.

– Кэт...

Я взглянула на небо.

– Все не так уж и плохо. Что было потом? Как все это связанно с картинкой?

Мэтт повернулся к гиббонам, которые теперь ютились в одной из своих хижин.

– Я не смог найти никого более приближенного к гориллам, – объяснил он. – Мне нужен был примат. Ты можешь осознать, что у нас с этими ребятами ДНК совпадает на девяносто семь процентов?

Я взглянула на их белые лица и лапы, которые они так бережно укладывали друг на друга. Они напоминали официантов, ожидающих, пока мы сделаем заказ.

– Здесь то же самое. Просто загляни в их глаза, – сказал Мэтт. – В них определенно что-то есть.

Он был прав. Я посмотрела на самого маленького детеныша и увидела это: тот же запуганный, травмированный взгляд, как и у малыша-гориллы на картинке Мэтта. Но также там можно было разглядеть нечто реальное, ласковое, почти...человеческое.

– Они не сильно от нас отличаются, – сказал Мэтт. – Изменить всего несколько переменных в генетической структуре и вот они тут, в клетке, пока мы разгуливаем на свободе. Где ты, кажется, скоро замерзнешь насмерть.

Уже во всю лил дождь. Мы попали под перекрестный обстрел холодными, леденящими каплями размером с яйцо.

Мамочки с колясками спешили к выходу. Мэтт схватил меня за руку.

– Давай. Пойдем.

И мы побежали. Под дождем, по мокрому бетону. Должна признаться, мои сапоги не хило нас замедляли. Я не смогла ничего с собой поделать и рассмеялась. Я представила эту картину: как бегущий парень в одной насквозь промокшей футболке тянет за собой девушку в нелепой юбке и куртке не по размеру. Даже представить не могу, что подумают люди.

Я не могла остановить свой смех. Все это было настолько нелепо. Мэтт МакКинни держал меня за руку и бежал рядом со мной, будто мы были детьми. А там на стоянке меня ждал мой сообщник и друг, который наверняка уже проснулся и пришел в шок от увиденной картины.

Я помахала ей свободной рукой. Даже если бы я вспомнила весь свой лексикон, у меня не было времени выводить: «Со мной все в порядке. Это странно. Но все под контролем.»

Мэтт открыл для меня дверь своей машины, и я забралась внутрь, а сам обежал вокруг и уселся на водительское сидение. Он повернул ключ зажигания, чтобы включить обогрев, и где-то с минуту мы сидели в абсолютной тишине. Запыхавшиеся, промокшие и с глупыми улыбками на лицах.

Конечно же, из-за влаги мои волосы начали завиваться. Он протянул руку и убрал несколько прядей с моего лица.

– Я был так счастлив весь этот год, ведь ты перестала их выпрямлять. Они напоминают мне о нашем детстве.

У меня перехватило дыхание.

А затем его улыбка начала постепенно исчезать, а взгляд стал более мягким и немного сонным. Он смотрел на меня так, как никогда в жизни.

Этот момент настал. Напряжение было настолько ощутимым, что казалось, что мне все лишь надо протянуть руку, и я почувствую его, будто это нечто осязаемое. Я знала, что если я захочу, он поцелует меня. Не знаю, откуда, но я знала это.

– Мне пора, – я бросила взгляд на парковку, чтобы проверить, не уехала ли еще Аманда. Конечно же, она была на месте. Она бы ни за что в жизни не пропустила такое шоу. Должно быть, ее сводила с ума стена дождя и запотевшие окна, закрывавшие обзор.

– Держи, – я сняла его куртку.

– Что за спешка? – спросил Мэтт. – Разве мы не можем просто поболтать?

Спешка была последствием моего до неприличия разогнавшегося сердцебиения. Я умела распознавать сигналы. И я знала, к чему они могут привести. Я видела, что случилось с Ником.

Но тут все было по-другому. Я не могла просто дать себе волю и посмотреть забавы ради, что из этого выйдет. У нас с Мэттом была история, слишком сложная и запутанная история. Наполненная болью и страданиями.

Кроме того, я уже осуществила большую часть своей задумки. Я подтвердила свою теорию: я ему нравилась. В том самом смысле. Я потеряла уйму веса, и он внезапно воспылал ко мне чувствами.

Я пропустила вторую часть своего плана. Ту, в которой я высказываю ему все, что я о нем думаю, но почему-то я больше не хотела этого делать. Я просто хотела закончить этот спектакль.

Я протянула ему его куртку и открыла дверь.

– Кэт, подожди... – он схватил меня за запястье. – Не уходи. Я скучаю по тебе.

– Почему же тогда ты не испытывал ко мне таких же чувств, когда я была пампухой?

Увидев, как я прорываюсь к ней сквозь ливень, Аманда завела машину.

– Ошибочка вышла с одеждой, – сказала она, оценивая нанесенный ущерб. – Прости.

У всех нас случаются неудачи.

Моя приключилась пять минут назад, когда я, смеясь, запрыгнула в машину Мэтта. Я сбросила свою защиту. Я позволила себе подумать, что все в порядке.

– Давай с самого начала, – сказала мне Аманда, когда мы, проехав мимо машины Мэтта, выехали со стоянки. – Не упускай ни единого слова.

Мне самой хотелось разобраться в том, что произошло.

Когда наступил тот момент, когда я подумала, что могу расслабиться рядом с этим парнем? Как дошло до того, что мы оказались на грани поцелуя? Смогла бы я вообще допустить такое?

– Кэт и Мэтт шоу, – подвела итог Аманда. – Импринтинг17. Мне кажется, что тебе с этим только смачный удар по голове поможет.

– Я готова!

– Итак, объясни мне вот что, – сказала Аманда. Дождь плавно перешел в град, бомбардировавший нашу крышу. – Со вчерашнего дня мы приравниваем Мэтта к хорошим парням. После рассказа Джордана о Греге мы допускаем вероятность, что Мэтт неплох. Верно?

– Возможно.

– После чего сегодня утром тебя осенило, что единственная причина, по которой Мэтт хорошо к тебе относится, – это то, что ты невероятно горяча.

– Я такого не говорила.

– Ничего страшного, зато я сказала. Так что сегодня ты пришла сюда в надежде...на что?

– Я хотела противостоять ему. Заставить его признать, что у него появились чувства ко мне только из-за того, что я похудела.

– И как ты это собиралась сделать? – спросила Аманда. – «Привет, Мэтт, я тебе нравлюсь? Спасибо большое. И это же все из-за того, что я такая охрененная?»

– Я не собиралась такого говорить, – она начинала выводить меня из себя.

– Конечно, не собиралась. Знаешь, почему?

– Нет, Доктор Аманда. Посвятите меня.

– Потому что, моя дорогая Кит-Кэт, Мэтт МакКини стал одной из основных причин, по которой ты вообще решила похудеть.

– Не правда. Он к этому не имеет никакого отношения.

Аманда завернула в мой квартал.

– Брось. Ты была влюблена в Мэтта с семи лет, может с восьми. Ты не можешь отрицать этого.

– С восьми, да. Но сейчас-то я его не люблю.

– Импринтинг. Первую любовь не забудешь.

– Я и не забывала его, – сказала я. – Поверь мне. Я прекрасно осведомлена о том, чем он занимался на протяжении последних четырех лет.

Она остановилась у моего дома и заглушила машину. Аманда отстегнула ремень безопасности и по-турецки уселась, прислонившись к двери. В своей промокшей юбке я не могла сделать того же.

– Держи, – она достала с заднего сидения одеяло. Не удивительно, что она не была против подремать в машине, она подготовилась. Она растелила одеяло так, чтобы досталось нам обоим. Я отстегнулась и, наконец, смогла расслабиться.

– Кэт, что бы ты ни сказала, это не покинет стен этой машины. Ты это знаешь. Я хочу услышать правду, правду и ничего кроме правды. Я не собираюсь критиковать тебя или смеяться. Ты же знаешь.

Я кивнула.

– Итак, стопроцентная, абсолютная правда. Ты любишь Мэтта МакКини или нет?

Капля воды скатилась по моей щеке. Должно быть, виной всему мои волосы.

– Нет. Любила, но уже нет. Клянусь.

Аманда уставилась на меня, но я не собиралась сдаваться.

Она вздохнула.

– Бедняга Мэтт. Он был близок.

День 164, суббота, 31 января

Завтрак: особая брато-сестринская встреча в "Кармическом кафе". Прошлым вечером я испекла для нас орехово-яблочный хлеб, который мы и заказали сегодня утром.

– Ладно, – сказал Питер, вытаскивая свою анкету. – Готова?

Вчера вечером он уже проинтервьюировал обоих моих родителей. Теперь пришла моя очередь. Я согласилась сотрудничать, только если он со мной позавтракает. За мой счет. Жесткие условия.

Пятый и шестой классы только начинают свое участие в научных ярмарках. Большинство готовятся к ним в группах, но Питер решил представлять свой собственный проект. Мой мальчик.

По пути в кафе я наконец-то рассказала ему о своем проекте. Потому что он уже подходил к концу. Потому что пора прекратить хранить от него этот секрет. И потому что я поняла, что безумно люблю своего младшего брата.

– Хорошо, – сказал он, когда мы сделали наш заказ и были готовы приступить к работе. – Ты можешь свернуть язык в трубочку?

Я сказала, что не могу, и продемонстрировала это. Он же показал, что может.

– Мама с папой тоже так умеют, – сказал он мне.

– Ну, все. Значит, мы все-таки не родственники.

Проект Питера был связан с генетикой. Он задавал подобные вопросы всей нашей семье: двоюродным братьям и сестрам, дядям, тетям, бабушкам и дедушкам с обеих сторон.

– Твой второй палец на ноге длиннее или короче большого?

Мне пришлось снять ботинок с носком, чтобы проверить.

Дальше последовали вопросы о цвете глаз, волос, пальцах (какой больше: указательный или безымянный?), мочке уха (свободная или сросшаяся?), ведущей руке и вкусовых предпочтениях.

– Очень хорошо, – похвалила я его, когда мы закончили. – Ты все это сам придумал?

– Ага.

– А какой проект у Трины? – я не могла ничего с собой поделать, каждый раз, произнося имя этой девчонки, я будто бы возвращалась в третий класс.

– Цветы.

– Глупая тема, – будто бы я могла сказать что-то, исходя из этого описания. Не важно, что бы он сказал, мой ответ не изменился бы. Потому что я всегда на стороне своего мальчика.

Набив наши животы хлебом, фруктами и омлетом с тофу, который я уговорила его попробовать (между прочим, он отметил, что это было не противно, а это высшая степень похвалы), мы направились домой.

Вернувшись, Питер сделал несколько снимков: моего не сворачивающегося в трубочку языка (прямо соль на рану), глаз и пальцев. Я серьезно думаю, что его проект имеет огромный потенциал. Кто знает, может, в нашей семье будет еще один ученый. Это было бы потрясающе.

– Ты победишь Трину, – пообещала я ему. – Да так победишь, что она разрыдается.

Питер шокировано на меня посмотрел. Да я сама была в шоке от своих слов.

Утихомирься, Кэт. Это не твое сражение.

Твое закончилось четыре года назад.

День 178, суббота, 14 февраля

День Святого Валентина. Сдаюсь: прямо сейчас мне хочется шоколада. Желательно, целый грузовик.

У Аманды был Джордан. Я смирилась. У меня нет никого. С этим я тоже могу смириться. Даже на Валентинов день. Так было всегда.

Главной проблемой этого года был Ник. Он подошел ко мне вчера после уроков и предложил сходить куда-нибудь поужинать сегодня. Я сказала ему, что у меня смена в кафе, но он не отступал и хотел знать, не хочу ли я встретиться с ним после. Признаюсь честно, этот вопрос стал для меня огромным искушением.

Но я отказалась. Потому что ничего не изменилось. У меня не было чувств к нему, помимо дикой страсти. Я все еще была не в состоянии контролировать себя рядом с ним, а я достаточно хорошо разбираюсь в математике, чтобы понять, что это уравнение не поддается решению.

Сегодня Аманда взяла выходной, чтобы провести время с Джорданом. Дэйв тоже ушел к своей девушке. Так что на кухне я сегодня была с Дарлин. Мы готовили один заказ за другим, в то время как зал был битком набит счастливыми парочками, поедающими друг друга влюбленными глазами.

Ну и ладно.

Даже мои родители ушли на свидание. Отвратительно. В смысле, мило. Понятия не имею, что это должно значить.

Меня никогда не заботил День Святого Валентина. Честное слово. Потому что я никогда не думала, что я могу стать частью всего этого. Я всегда знала, что могу вернуться домой к своему шоколаду, и все будет в порядке.

Но за последние месяцы я целовалась с двумя разными парнями. И не раз. И возможно, к ним мог бы присоединиться третий. Так что теперь игнорировать этот день было сложнее. Это как если бы вы заявляли, что не любите шоколад, при этом ни разу в жизни его не попробовав.

Должна признаться, если бы прямо сейчас Ник Лэнган появился перед моей дверью, я бы не стала сильно сопротивляться. Грег Бичер? Тут уже можно подумать. Мэтт МакКини? Об этом даже говорить не хочу.

Пора выкинуть это из головы. У меня есть и другие темы для размышлений, кроме любви и романтики. Например, математика. И история. И первобытные люди.

Думаю, я спущусь на кухню, приготовлю немного праздничного кускуса18, возможно, в процессе у меня поедет крыша, и я присыплю все это петрушкой, а затем пойду делать свою домашнюю работу. Мне бы очень хотелось насладиться марафоном фильмов ужасов с моим младшим братом, но мне еще двадцать девять дней запрещено смотреть телевизор.

Да уж, жизнь пещерной женщины просто очаровательна. Именно поэтому к ней все так стремятся.

Я уже переоделась в пижаму, когда зазвонил дверной звонок. Шёл десятый час, так что, даже если мои родители уже вернулись, они чисто технически не могли сказать ничего против.

Должно быть, это Ник. И я почти уверена, что не возражаю. Я крикнула Питеру, чтобы тот открыл дверь. Затем я вскочила с кровати, быстро накинула свой новый бюстгальтер от Джойс (третьего размера) и натянула футболку.

Я собиралась уже выбежать из комнаты, как в дверь постучали. Конечно же, Ник знал дорогу. Он помнил с пользой проведённое здесь время.

Но это был не Ник.

Зато был шоколад.

Мэтт выглядел просто... потрясающе. На нем был серый свитер, джинсы и кроссовки, а волосы были небрежно взлохмачены. Я понятия не имею, почему все это выглядело настолько привлекательным.

Возможно, все дело было в шоколаде.

Он протянул мне коробку в виде сердца.

– Я... не могу, – сказала я, эти слова ранили меня в самое сердце.

– Кэт...

– Да я не о тебе, - не знаю, почему мне было так важно оправдаться. – Я о шоколаде. Мне нельзя.

– А. Ну ладно.

Нам обоим было настолько неловко, как если бы мы знали друг друга не больше тридцати секунд. Я стояла перед ним в футболке и фланелевых розовых штанах из-под пижамы и чувствовала себя невероятно глупо.

Я потрясла головой, чтобы перезагрузить свой мозг. Затем, села на край кровати, махнув Мэтту рукой на кресло.

Я до сих пор не могла переварить происходящее. Мэтт был здесь. Он принёс мне шоколад. На День Святого Валентина. Я была в пижаме. И в лифчике.

Я не могла вымолвить и слова. Я не знала, что сказать. Так что я надеялась, что у Мэтта заготовлена речь, поэтому я просто сидела и ждала, пока он соберётся с силами.

Мои надежды не были напрасны.

– Я думал о том, что ты сказала, – начал он. – У меня в машине.

Я кивнула. Я были близка к тому, чтобы начать стучать зубами. Мое тело будто снова переживало этот момент.

– Насчёт того, что ты мне не нравилась, когда была пампухой.

На данный момент этот диалог являлся самым странным в моей жизни. Даже с учетом того, что я в нем не участвовала.

– Но это не так, – сказал Мэтт. – Ты мне нравилась и тогда. Но я был... идиотом.

– Да, – я сказала это так, будто это даже не обсуждалось. С таким же успехом он мог сказать мне, что Висконсин славится своим сыром.

– И я наговорил кучу гадостей.

– Ты был идиотом, – повторила я. Как же приятно это звучало.

Мэтт поднялся. Должно быть, так ему было проще.

Он сделал пару шагов в неопределённом направлении и перешёл к следующей части своей речи.

– Кэт, ты мне правда нравишься.

Я не ответила. В тот момент я даже пошевелиться не смогла бы.

– И это не потому что ты похудела, хотя ты и думаешь, что это так. Я прав?

Я кивнула.

– Но это неправда, – сказал он. – Ты мне всегда нравилась. С тех пор, как мы были детьми. Ты же знаешь об этом.

– Я хотела в это верить. Пока ты не предал меня.

Мэтт откинул свою голову назад и пробормотал что-то себе под нос. Затем он снова взглянул на меня.

– Слушай, я больше так не могу. Я говорил, что я не знаю, почему я сказал эти слова. Я был идиотом... давай просто примем этот факт.

– Ты был идиотом, – я не собиралась упускать ни единой возможности произнести это вслух.

– Мы можем хотя бы на секунду забыть об этом? – спросил Мэтт. – Давай просто согласимся с тем, что я был засранцем, и не важно, сколько мне было лет, потому что то, что я наговорил, было бесчеловечно.

Моя оборона немного пала. Потому что теперь он говорил дело.

– Ты признаешь это, – сказала я, потому что я не хотела опускать эту тему. – Ты признаешь, что это было ужасным, грубым, безобразным и непростительным поступком.

– Не непростительным, – поправил Мэтт. – Но да, со всем остальным я согласен.

– То есть, по-твоему, я должна тебя простить.

– Да. И вот, почему.

Он полез в свой задний карман, и на мгновение я подумала, что он сейчас вытащит список и примется его зачитывать, но достал он что-то совершенно иное. Валентинку. Очень старую и помятую.

Он протянул ее мне. Я тут же узнала почерк ее автора. О, нет.

На тот момент мы учились в пятом классе. Кто знает, какую ерунду я могла написать в одиннадцатилетнем возрасте? Если там стих, я повешусь. Я никогда в жизни не решусь показать сие творение Аманде.

Но никакого стиха там не было. Там было нечто, что вероятно далось мне с гораздо большим трудом.

Ты мне нравишся потому что умный.

Обратите внимание на эту кошмарную орфографию.

– Я чувствую к тебе то же, – сказал Мэтт. – И всегда чувствовал. Мне было плевать на то, как ты выглядишь. Это все, что я хотел тебе сказать.

А затем он ушел. Просто взял и ушел. И оставил меня наедине с шоколадом.

С минуту я сидела и смотрела в одну точку, а потом снова завалилась на кровать.

Я СОВЕРШЕННО НЕ ПОНИМАЛА ПАРНЕЙ.

– Он хранил твою валентинку? – спросила Аманда. – Шесть лет?

– Ага. И что мне делать? – спросила я. – Что это значит?

Аманда и Джордан сидели на ее диване, поедая шоколадные конфеты, которые я привезла им для пробы.

Я приехала к ней около полудня, Джордан в то время обедал. Изначально я хотела подождать, пока он уйдет, но он не особо торопился. Кроме того, в совете Аманды я нуждалась больше, чем в конфиденциальности.

– Как же вкусно, – сказала Аманда, пробуя конфету с карамельной начинкой. – Мы должны дать ему еще один шанс.

– Ты все неправильно поняла, – сказал Джордан. – Это был не аванс, а долг.

Мы с Амандой уставились на него с одинаковым выражением лица. Которое ясно давало понять, что мы не поняли ни слова.

– Аванс, – сказал он, вытаскивая еще одну конфету. – Скажем, ты написал какую-то книгу и, прежде чем опубликовать ее, тебе выплачивают аванс. Я к тому, что он сделал это не в счет будущих отношений, он пытается отдать долг, который давным-давно на нем висит.

Аманда схватила его за запястье.

– Дорогой, не тяни, это серьезно! Если она не выработает какую-нибудь стратегию в следующие пять минут, мир перестанет вращаться.

Джордан застонал.

– Это же очевидно. Если бы это был аванс, он бы остался, чтобы получить то, за чем пришел. Но он, заплатив, ушел. Это был долг. И он его вернул. Теперь он тебе ничего не должен.

На пару минут мы с Амандой замолчали, пытаясь впитать в себя капельку этой мудрости. И решить, мудрость ли это вообще.

– То есть, ты утверждаешь, – попыталась перевести его слова Аманда, - что он принес ей шоколад, чтобы от нее отделаться?

– Нет, – сказал Джордан. – Он извинился. Вот и все. Все это затевалось ради того, чтобы попросить прощения. Почему вы двое все настолько усложняете?

Помнится, в начале года Мэтт обвинил меня в том же.

– Так что ему надо? – спросила Аманда. – В чем суть его действий?

– Суть в том, чтобы вам двоим пора прекратить витать в облаках и все анализировать. Парень сожалеет о том, что натворил. Он хочет двинуться дальше. Вопрос в том, хочет ли этого Кэт.

Джордан скомкал фантики и отправился на кухню, чтобы их выкинуть.

– Возможно, он прав, - подытожила Аманда. – Возвращаясь к тебе, Кит-Кэт. Какого будущее Кэт и Мэтт шоу?

– Я не знаю, – ответила я. – Все сложно.

Все должно быть настолько простым, насколько возможно, но не проще.

Целых четыре года я держала в своем сердце эту невыносимую боль. Я подпитывала ее, поддерживала этот огонь ненависти, не давала этой ране затянуться, сохраняла ее свежей.

И ради чего?

Чтобы в один прекрасный день Мэтт МакКини заявился у меня на пороге с шоколадом и извинениями? Или, может, чтобы однажды одержать над ним верх и в довершение этого триумфа сказать, что я всегда его ненавидела и это моя вендетта? В смысле, к чему все это было? Чего я пыталась добиться?

Я знала ответ на этот вопрос. Это всегда таилось где-то на задворках моего сознания. Я просто не позволяла себе признать это. Почему все настолько запутанно?

Я хотела начать все с нуля. Как в тот день в августе, когда я приняла решение питаться и жить совершенно иной жизнью. Если я смогла тогда... несмотря на то, что это было нелегко, не важно, к какому потрясающему результату это привело. Если я смогла тогда, почему я не могу провернуть тоже самое с другими аспектами моей жизни? Все, что от меня требуется - это просто решить, что время пришло.

Я могла бы просто выбрать дату. Скажем, я начинаю жить как доисторический человек с четверга. Отлично. Ты просто решаешь изменить свою жизнь и начинаешь работать в этом направлении. Вы можете напоследок пуститься в загул, но, проснувшись на следующий день, начать жизнь с чистого листа.

Мой последний загул: Мэтт, я тебя ненавижу. Мэтт, ты свинья. Мэтт, ты тупица, потому что так и не осознал, что я слышала тебя тем вечером. Мэтт, ты идиот, потому что не понимал, почему я была так груба к тебе на протяжении последних четырех лет. Мэтт, твои ноги воняют. Мэтт, почему за все это время у тебя ни разу не было девушки? Может, тебе есть что рассказать мне о себе? Ты несвидабелен. Ни одна девушка не полюбит тебя. Тебя не волнует, как ты одеваешься или что твориться у тебя на голове. Тебя не волнует, что о тебе скажут люди. Ты продуешь на научной ярмарке. Средний балл у тебя меньше, чем у меня. Признай, Мэтт, я лучше тебя. Я умнее, красивее и добрее.

И еще я умею готовить, Мэтт. А ты даже сыр пожарить не можешь.

Вот что: теперь я живу по-настоящему счастливой жизнью. Я не сижу, в ожидании, что ты исправишься. Я не мучаю себя мыслями о том, как ты плохо со мной поступил.

Сегодняшний день прекрасный тому пример. Я делала все, что хотела. Я поболтала с Амандой и Джорданом, искупалась, приготовила своей семье кучу изысканных блюд и сделала всю свою домашнюю работу. Обычно на праздничных выходных – завтра Президентский день – я растягивала свою домашку на три дня, я тратила это время на телевизор или на поход в кино. Но у меня остался еще месяц пещерной жизни, поэтому отступать я не собираюсь. Теперь, зная, о чем твой проект, я думаю, что смогу одолеть тебя. Я буду стараться изо всех сил.

Кстати говоря, Мэтт. Сейчас ты, вероятно, сидишь дома и задаешься вопросом, о чем я сейчас думаю. Вчера вечером ты сделал огромный шаг к примирению, а от меня не было и слова. Ты не понимаешь, что я не могу пользоваться телефоном, да я бы и не позвонила в любом случае. Такие вещи не обсуждаются по телефону. Поэтому я закончила свою домашнюю работу и покончила с готовкой, чтобы освободить весь завтрашний день. У меня есть планы, Мэтт, и ты в них входишь. Вперед, думай дальше обо мне. Потому что я знаю кое-что, о чем ты не догадываешься.

И я все еще помню, где ты живешь.

День 180, понедельник, 16 февраля

Завтрак: пока ничего, посмотрим, как пойдет.

Я просто восстанавливаю справедливость. Он же явился ко мне, когда я была в пижаме.

Его сестра Грейси открыла мне дверь. Я не была уверена, что она помнит меня. А даже если помнит, то вряд ли узнает.

Она улыбнулась.

– Быть не может.

Минут десять она рассматривала меня и заваливала вопросами. Я заверила ее, что всего лишь отказалась от шоколада, а все остальное ушло само. Не удивлюсь, если она поверила мне. Ей было всего двенадцать.

– Ты хочешь устроить ему сюрприз? – спросила она. – Тебе туда. Напугай его.

Это было нашей с Грейси фишкой. Мы прятались в шкафах или за занавесками и пытались напугать друг друга. Я была хороша в этом. Самый лучший номер я учудила, спрятавшись в уголок между стиральной машинкой и сушилкой. Грейси открыла шкаф для белья, закричала и надудонила в штаны.

Она меня обожала.

– Нет, скажи ему, что я тут, – сказала я. Мне хотелось казаться зрелым человеком. Кроме того, я не хотела видеть комнату Мэтта. Он всегда был страшной неряхой.

Грейси побежала к своему брату, видимо, она решила напугать его самостоятельно. Я осталось ждать на кухне в абсолютном одиночестве. У их родителей сегодня не было выходного.

Я услышала журчание воды в ванной и как Мэтт принялся чистить зубы. Через несколько минут я уже могла лицезреть его.

Он выглядел... я даже не могла этого описать. Он выглядел как маленький мальчишка, за исключением щетины. Есть что-то особенное в только что проснувшихся людях. У вас есть шанс увидеть их, пока они не надели маски кого-то совершенно другого. Вы видите те последние крохи невинности.

Он пробежался рукой по своим взъерошенным волосам.

– Привет.

Он не спросил, что я тут делаю, ничего подобного. Он просто поздоровался, будто ожидал, что однажды я неожиданно появлюсь на его кухне.

– Не хочешь сходить за кофе? – спросила я.

– Конечно.

Ему не потребовалось много времени на сборы. С чего бы это? Парням достаточно вскочить в ботинки, и они готовы.

Когда мы уходили, Грейси улыбнулась мне. Как же это мило.

– Пройдемся пешком? – спросила я. Сегодня мне не хотелось делать исключений. Погода стояла прекрасная: мороз и солнце. В такую погоду я готова гулять до заката, невзирая на температуру.

Ближайшая кофейня находилась в восьми кварталах от дома Мэтта, но я не собиралась совершать свой обычный забег. Нам обоим некуда было торопиться.

– Ты так и не закончил историю, – сказала я. – Насчет твоей интернатуры. И о том, чему посвящен твой проект.

Мэтт посмотрел на меня, а затем снова перевел взгляд на дорогу.

– Потерпи немного. До научной ярмарки остался месяц. Тогда все и увидишь.

– А вот я не расскажу тебе про свой проект, – сказала я.

– Я и так знаю, о чем он.

– Не знаешь.

– Я видел твою картинку, – заверил меня он.

– Даже не пытайся, – после этого мы затихли и молча шли до следующего поворота.

– Надеюсь, ты прихватил деньги, – сказала я. – Ты угощаешь.

– Пожалуй, на этот раз уступлю тебе, – согласился Мэтт.

Думаю, он понимал. Сегодня утром мы ходили по тонкому льду. Стоило сказать что-то не то, и всему придет конец.

Если бы он спросил меня, что это значит или зачем я пришла, вполне вероятно, что я бы тут же сбежала.

Если бы он спросил, в расчете ли мы или все ли в порядке, я бы с отвращением покачала головой, встала и ушла.

Но Мэтт умен. И он меня знает. Знал, по крайней мере, а я не особо изменилась.

Мы сидели в кафе, попивая кофе (по крайней мере, он) и поедая бублики (он заказал луковый с лососем и кремовым сыром – гадость; а я решила отказаться от начинки, но возместить ее размером.) Мы были не особо разговорчивы. Нашим диалогом был тот факт, что мы сидим за одним столом. Придя к нему, я начала длинный монолог, который он перевел в двухстороннее общение, согласившись выпить со мной кофе. Это было подобно пятистраничной речи.

Я ожидала, что это будет неловко, но ничего подобного. Думаю, все дело в том, что у меня больше не было плана. Возможно, так бы все и было, мы бы недалеко ушли от нашего тринадцатилетнего общения. Единственное, что изменилось бы за эти четыре года: нам стало бы еще более комфортно рядом друг с другом. Так же, как стали близки мы с Питером. Чтобы достигнуть этого, надо раз за разом находиться в компании кого-то, кого ты отчаянно желаешь узнать, и кто с таким же рвением желает узнать тебя. Возможно, если бы я не услышала тогда Мэтта, сегодняшним утром мы бы точно так же сидели в этой кофейне, на том же самом месте.

За исключением того факта, что я, вероятно, все еще была бы пампухой.

А может, и нет. Я думала об этом все выходные. Аманда сказала мне, что я похудела из-за Мэтта, но это не так. Потому что, я знала всем своим сердцем, что я сделала это только ради себя. Я сделала это, потому что я хотела победить на научной ярмарке, получить пятерку у Мистера Фирзера и хоть раз в жизни почувствовать себя красивой. Я сделала это ради себя. Не ради кого-то другого. Я на сто процентов уверена в этом.

Ладно, Мэтта я тоже победить хотела. Но терять ради него вес – это нечто совершенно другое.

И я должна была признать: то, что я стала выглядеть лучше, в корне изменило ситуацию... но только для меня самой. Потому что я могла бы сидеть здесь сейчас в своем старом теле, чувствуя себя толстой и неловкой, не способной поверить в то, что могу кому-то понравиться. Даже если на Валентинов День Мэтт не солгал, сказав, что ему плевать, как я выгляжу, – мне было не плевать. Мне было не плевать с той самой минуты, как Вилли Мартин назвал меня пампушкой Кэт, а может, и того раньше.

На что тогда была бы похожа моя жизнь? Если бы я не похудела? Я бы все еще была полной подругой Мэтта. И я бы все еще была безумно в него влюблена. Я бы не призналась ему в этом... я бы молчала как шпион. Я бы смотрела, как он встречается с другими, и слушала бы о его похождениях, ведь мы были бы друзьями. Я была бы его толстой подружкой.

Но что если Мэтт не соврал? Он полюбил бы меня так же сильно, как я его? Возможно, но слабо в это верится. И причиной этому не Мэтт, а я сама.

Думаю, последние четыре года я только и занималась самобичеванием. Я наконец-то поняла это. Я винила Мэтта за то, что он сделал меня несчастной, но виновата в этом была только я. Я была тем человеком, который медленно, но верно уничтожал себя изнутри. К себе была жестока именно я.

Именно я лишила себя плаванья. Ведь никто не заставлял меня делать этого. Даже уйдя из команды, я могла плавать где-нибудь еще. Я не должна была отнимать у себя этот дар.

Именно я горами ела всякую гадость, а потом ненавидела себя за то, что стало с моим телом. Я могла остановиться в любой момент, мне не нужен был никакой проект для этого.

Именно я затаила злость на Мэтта вместо того, чтобы нормально поговорить о том, что я слышала. Возможно, он извинился бы за это еще четыре года назад. Или три. Или в любое другое время. Но я предпочла накапливать этот гнев и оберегать его как сокровище.

И именно я держалась за мечты о том, что было бы с нами, будь я маленькой, худенькой тринадцатилетней девчонкой. Тогда бы он полюбил меня. Тогда бы не сказал тех слов. Тогда бы я была счастлива.

Но я ошиблась. Я могла быть счастливой без всего этого. Я просто не позволяла себе.

Оглядываясь назад, я чувствовала нестерпимую боль. Джордан прав: я должна была двигаться вперед.

Я должна решить для себя, какими я хочу видеть наши с Мэттом отношения. Он отплатил свой долг. Теперь шаг за мной. Я могла не прощать его, забыть про нашу с ним дружбу и никогда об этом не вспоминать или же просто выбросить это из головы. Это не значит, что ничего не было, или что меня не ранили его слова, или что в его поступке не было ничего плохого. Это значит только то, что я должна решить прямо сейчас, сегодня, хочу ли я продолжать нести это бремя. Я не предам себя, если выкину свою обиду за борт. Я сделаю себе одолжение, сниму с души груз. Это как перестать давить на рану.

– Пойдем? – спросила я, когда мы доели наши бублики, а Мэтт допил остатки кофе.

– Пойдем.

Мы отправились домой. Мы прошли около десяти кварталов, а может, и больше. Будь моя воля, я бы прошла еще двадцать. Утро было прекрасным, а я была счастлива как никогда.

– Есть планы на вечер? – в какой-то момент спросил меня Мэтт.

– Домашнее задание.

– Может, в кино сходим?

– Не могу, – я даже объяснять ничего не хотела. – Хочешь провести со мной время?

– Конечно, – сказал он.

Я улыбнулась и продолжила свой путь.

Вернувшись к дому Мэтта, я сказала, что у меня есть кое-какие дела, и отправилась домой. Мы не обговаривали время и детали следующей встречи. Потому что мы снова вернулись к прежним версиям себя, и теперь в этом не было необходимости.

Я переделала все свои дела. Я поплавала, приготовила себе обед, поработала пару часов в Токсикологическом Центре. И, наконец, к половине шестого вернулась к Мэтту.

Как только я зашла в его дом, он спросил, что я хочу на ужин. Я выбрала эфиопскую кухню. Аманда подсадила меня на вегетерианское блюдо, которое подавалось в одном ресторанчике. Мэтт заказал его на вынос, и мы поехали забирать его.

Когда мы вернулись, его родители уже были дома, и после обязательных расспросов насчет того, куда я пропадала, мы с Мэттом направились в его комнату. Все было не так плохо, как я думала. Видимо, он прибрался, потому что одежда была свалена в один угол, вместо того чтобы валяться по всей комнате. Я так же заметила, что он принял душ и побрился.

Мы уселись на полу и принялись распаковывать контейнеры с едой, разделявшие нас. Начав трапезу, Мэтт схватил пульт.

– Никакого телевизора, - сказала я, и он тут же отбросил его.

Наши взгляды встретились, но на этот раз я не собиралась отступать. Я увидела в его глазах нечто родное и улыбнулась. Я знала, что последует за этим, и я была готова позволить этому случиться.

Он отодвинул наш заказ, сгреб меня в объятия и подарил поцелуй, которого я ждала всю свою жизнь. Я запустила руки в его волосы, ощутила своим подбородком гладкую кожу его лица и вдохнула его до боли знакомый запах.

Я не ощущала ничего подобного с Ником. А уж тем более с Грегом. Это было не похоже ни на что другое, но одновременно с тем именно об этом я и мечтала. Нет, это было лучше. Потому что теперь мы взрослее, мы больше не дети. Это происходило на самом деле, а та маленькая девочка во мне никогда бы не смогла вообразить себе такого.

Говорят, что все мышцы имеют память. Если ты однажды научился ездить на велосипеде или натренировал свою руку для теннисной ракетки, даже если ты бросишь этим заниматься – даже на многие годы – стоит просто запрыгнуть на велосипед или схватить ракетку, и твои мышцы вспомнят какого это. Они по щелчку вернуться к тому, чему ты их однажды научил.

Сердце – тоже мышца. И я с самого детства тренировала ее любить одного конкретного человека.

Потребовалось четыре года, дождливый день в зоопарке, коробка конфет, смятая валентинка, искренние извинения и тарелка пряной чечевицы, чтобы мое сердце вспомнило, каково это. Казалось, что оно и не забывало.

Я все еще любила Мэтта МакКини.

А Мэтт МакКини признался, что любит меня.

День 207, воскресенье, 15 марта

Проект завершен.

Все должно быть настолько простым, насколько возможно, но не проще.

Я просто хочу выиграть.

Не по тем же причинам, что прежде, а просто потому что время пришло. Если каждый год вы участвуете в каких-либо соревнованиях, то время от времени необходимо побеждать, чтобы поддерживать дома соответствующую атмосферу. Не вечно же оставлять людей у пустого корыта.

Завтра мы должны установить наши стенды. У меня есть конспекты, исследовательский журнал, проектная доска.

С последней мне на выходных помогала Аманда. Мне нужна была ее творческая рука. Доска сворачивалась втрое как карта, которую я носила на Хэллоуин. Только она была больше: она была достаточно большой, чтобы перегородить мою площадку, так что если вы станете напротив, она загородит обзор на все другие проекты, кроме моего.

– Я думала о фотографиях "до" и "после", – сказала я.

– Прекрасно, – поддержала Аманда. – Надо найти какую-нибудь фотографию, где ты максимально плохо выглядишь. А рядом привесим ту с Зимнего Бала. Там ты просто шикарна.

Я поморщилась, вспомнив эту ночь, но Аманда была права: контраст ощутим. Ее стараниями я выглядела как кинозвезда, и даже несмотря на то, что сейчас я была худее, тогда она представила меня в лучшем свете.

Она так же не забыла про фотографию, где я позирую в юбке и сапогах: сделанную в день, когда я отправилась в зоопарк. Казалось, это было так давно.

Мы с Мэттом договорились не видеться на этих выходных. У нас у обоих горели сроки, мы пытались приложить все условия, чтобы сделать все настолько идеальным, насколько возможно. Мы так и не раскрыли друг другу темы наших проектов. И мне это нравилось.

Я думала, что соперничать друг с другом после того, что произошло, будет неловко, но потом я осознала, что это не доставляло мне неудобства, когда я была ребенком, и не должно сейчас. А то, что последние четыре года я безумно хотела победить его, только усиливало это. Это было моей главной целью. Я хотела этого даже больше, чем добиться победы ради самой себя. Думаю, от этого я получала еще большее удовольствие.

Я все еще хотела занять первое место. Очень хотела. Но теперь я не хотела одолеть Мэтта. И никого другого, теперь мне не нужен агрессор. Надеюсь, все это имеет смысл.

Наши проекты конкурируют друг с другом в разных категориях: я сражаюсь за победу в секции "Поведение и Общество", а он – в "Астрономии и Физике". Но помимо этого должны быть выявлены победители вне категорий. Всего три призовых места, обладатели которых отправятся на международные соревнования: одно для командного проекта и два для индивидуальных. Я собираюсь отхватить одно из них.

Аманда помогала мне с доской весь вчерашний день и большую часть сегодняшнего. Стоит отметить, что старания ее не прошли даром. Моя лучшая подруга – самый творчески одаренный человек, которого я когда-либо знала. Она могла из груды навоза сотворить кучу золота.

– Стих, – заявила Аманда, когда мы закончили. – Доске Кит-Кэт посвящается.

Думаю, она сочиняла налету.

«Завтра оставят меня в этом каверзном зале

Среди прочих, ничтожных панно.

И судьи увидят меня, и полюбят, почувствуют жажду в моей красоте

И одарят меня всеми призами.

Но Кэтрин забудет меня, упакует

И перейдет к своим более славным делам.

Но я буду помнить, ведь у меня на груди

Выжжено, как хороша она была в порочной той юбке и сапогах»

Ну и как можно не любить своих друзей после такого?

К полудню нас запустили выставлять свои стенды. Сегодня Мистер Физер решил не проводить занятие, но попросил всех нас собраться в конференц-зале. Я поехала с Мэттом.

Перед тем, как загрузить свою доску в его машину, я аккуратно сложила ее. Мэтт поступил так же, поэтому увидеть её я тоже не смогла. Мы так по-глупому старались скрыть свои проекты друг от друга, учитывая, что примерно через час это уже перестанет быть тайной. Мы оба хотели сохранить эту загадку.

Добравшись до места назначения, мы нашли наши секции и отправились работать. Мне потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы привести все в идеальное состояние. До завтрашнего дня я была абсолютно свободна.

График был примерно таков: понедельник – подготовка, вторник – непосредственно судейство. Деток помладше – вроде Питера – оценивают исключительно по их стендам, но на уровне старшей школы необходимо так же подготовить презентацию. Уже завтра. Победителей объявят в пятницу. По сути, мне предстоит целая неделя агонии.

Как только люди закончили установку стендов, мы все пустились в обход. Каждый хотел узнать побольше о проектах своих конкурентов.

Ник изучал лишайники и мхи. Все еще понятия не имею, при чем тут кошачьи жабры. Алиссия изучала редкое глазное заболевание. Киона посвятила себя тлям19. Линдси анализировала, как изменение климата влияет на популяцию гусениц. В этом году было множество растений и насекомых. Мои фиговые осы вписались бы.

И тогда я наконец увидела стенд Мэтта.

ОБЩЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ДОМА

Почему мы верим в то, что вскоре научимся общаться с пришельцами из далекого космоса, не имеющих ничего общего с нашем ДНК, когда мы едва можем найти общий язык с существами, на которых мы похожи на 97 процентов?

Сразу под этим красовалась картинка с детенышем гориллы. И по обе стороны от нее висели другие фотографии: с гиббонами, шимпанзе, орангутангами.

Под ними – фотографии с Мэттом. Вот он стоит перед клеткой с гиббонами, сигнализируя им что-то, а тут он у входа, помогает одному из зевак накормить их. На последней Мэтт стоял прямо перед лианой, и маленькие пальчики гиббона переплетались с его.

– Ты научился общаться с ними? – спросила я.

– Не совсем. Но я до сих пор пытаюсь. Это не так просто, как кажется на первый взгляд.

Я пролистала его исследовательский журнал: он день за днем проводил в зоопарке, пробуя все новые и новые методы. Там так же были вклеены всевозможные вырезки из научных статей, посвященных преодолению этой пропасти между людьми и обезьянами. Но Мэтт пошел вперед.

Он также приложил графики, показывающие, сколько из года в год тратится денег и рабочей силы на попытки связаться с инопланетными существами. Мэтт не забыл включить туда свою интернатуру.

– Поверить не могу, что ты сделал все это.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Я в восторге, но...

Мэтт улыбнулся.

– Говори.

– Ты соревнуешься в секции «Астрономии». Зачем? Это же «Науки о животных». Тебе не кажется, что судьи по астрономии...

– Не поймут? – закончил он за меня. – Да. Скорее всего, так и будет.

– Тогда зачем это?

– Потому что я завязываю.

– С чем? - спросила я.

Он обвел рукой выставочный зал.

– С этим. С научными ярмарками. Состязаниями. Все, что мне надо, – это наука, Кэт. Я хочу просто исследовать то, что мне интересно, не переживая, оценит ли это кто-нибудь или нет. И я не хочу больше зацикливаться на астрономии. Я от нее устал.

Это сказал человек, который смотрел в телескопы с тех самых пор, как научился фокусировать свои маленькие глазки. Парень, который мог болтать часами о черных дырах, галактиках и квазарах20. Даже мое преданное девичье сердечко не могло этого вынести.

– Ты же не серьезно.

– Серьезно, – сказал он. – Еще как.

– Почему? Потому что один единственный профессор оказался свиньей?

– Нет, он просто указал мне на то, что я уже знал: мне больше это не интересно. Это было закономерно.

Это было подобно тому, как если бы Аманда сказала мне, что устала от поэзии.

Мэтт улыбнулся и обнял меня за талию.

– Не хмурься. Это к лучшему. Весь этот год я работал над чем-то, что показалось мне интересным. И я не ошибся. Я знаю, что не выиграю, но меня это не волнует.

– Ты можешь победить, – сказала я, понимая, что его шансы действительно малы.

– Мне все равно, Кэт. Серьезно. Я бы даже не участвовал в этой ярмарке, если бы Физер не потребовал этого.

– Но ты же знал, что в этом и заключается суть его предмета. Зачем тогда ты первым делом выбрал именно его урок?

Мэтт наклонился и прошептал мне на ухо:

– Потому что я знал, что там будешь ты.

Судьи, наконец, дошли и до меня.

– Мисс Локк?

– Да, мэм, – я прокашлялась и с трясущемся руками начала презентацию своего проекта.

– Мой исследовательский проект показывает потенциальную эволюционную деградацию современных людей. Изменения в их биологии и анатомии в результате резкого снижения качества нашего продовольственного снабжения. В рамках своего проекта я провела ряд анализов различных факторов, влияющих на здоровье как современных людей, так и наших предков, начиная с Хомо Эректус. Я уделила особое внимание воздействию экологических, диетологических, социальных и технологических факторов. И, кроме того, на себе испытала последствия возвращения к некоторым привычкам наших дальних предков. Эксперимент длился 207 дней...

Нам с Амандой пришлось пробежаться по магазинам для создания моего сегодняшнего образа. Результат был таков: черные обтягивающие брюки, мои черные сапоги, лавандовый свитер с V-образным вырезом. И еще один бомбоупорный женский бюстгальтер – лучшее творение Джойс.

Макияж и безупречно уложенные кудри. С чем мне помогли электробигуди. Да здравствует современные технологии!

Я уделила пару слов особенностям моего проекта. Затем настал черед вопросов от судей. Чему вы научились? Считаете ли вы, что нынешнее состояние людей является эволюционной деградацией, или же это просто временное явление? Как вы считаете, что мы должны есть в таком случае? Какая часть проекта была самой сложной?

– Должна признаться, что сложнее всего было отказаться от технологий, – ответила я. – С одной стороны, моя жизнь стала намного тише и спокойнее без постоянного шума и отвлекающих факторов. И у меня появилось больше свободного времени, так как я не могла смотреть телевизор или играть в компьютер. Но существуют такие моменты, когда вам просто необходимо позвонить или съездить куда-нибудь.

– По вашему мнению, этот проект изменил вас? – спросил один из членов жюри. – Помимо очевидных физических метаморфоз?

Я улыбнулась.

– Вы понятия не имеете, насколько.

На этом все закончилось. Судьи поблагодарили меня и двинулись к следующему человеку. Я прислонилась к своему стенду и попыталась восстановить свое дыхание.

Когда я на прошлой неделе была на приеме у Джекки, я опробовала на ней свою презентацию. К тому моменту, как я закончила, она задала мне тот же вопрос, что я спрашивала у нее пол года назад: считаю ли я, что теория Эйнштейна о спасении человеческой расы правдива.

– Не знаю, – сказала я. – Возможно.

Я пока не уверена, что могу отвечать за все человечество, но за себя я скажу. Мне нравится питаться той же пищей, что Эйнштейн, да Винчи, Ньютон и Доктор Брайан Грин. Мне нравится гулять пешком. И более того, мое тело в этом меня полностью поддерживает.

Я даже сказала Джекки, что не прочь побыть «вегетарианцем, поглощающим всякую гадость». Может, всего на парочку дней. Время от времени баловать себя.

Даже Аманда призналась, что готова питаться одной веганской пищей.

– Кит-Кэт, даже если бы ты сказала мне, что готовишь все исключительно из травы с бермудских островов, я бы съела это, не задумываясь. Я верю в твои кулинарные способности.

– Серьезно?

– Ага. Только используй свои способности во благо.

Спустя пару минут я бросилась к точке, с которой открывался прекрасный обзор на Мэтта. Судьи еще не дошли до него. Наши взгляды встретились, и я улыбнулась.

Я все еще не могла переварить информацию, которую он обрушил на меня вчера. О том, что его больше не волнуют состязания. Я думала, что знаю его как никто другой.

Меня до глубины души поражало, насколько бесполезны были бы мои усилия, если бы я до сих пор хотела обогнать его. О каком триумфе может идти речь, если вашему сопернику плевать? За последний месяц многое изменилось. Я едва могла вспомнить о том, как отчаянно хотела втоптать его в грязь в начале года. Казалось, что мы стали другими людьми.

Ладно, может, все дело только во мне.

Я отправилась в детскую секцию, чтобы снова взглянуть на проект Питера. Аманда отсыпала ему чуток своей магии, и его стенд вышел просто великолепным. Он сам все вырезал и склеивал, но Аманда разнообразила цветовое решение, изменила шрифты и добавила волнистые рамки. Как раз то, о чем одиннадцатилетние мальчишки думают в последнюю очередь.

Я так же нашла проект Трины. И я изо всех сил старалась держать себя в руках ради Питера. Если она ему нравится, даже несмотря на все ее очевидные недостатки, думаю, что я не должна быть предвзятой. Кто знает? Возможно, она признается ему, как была безумно влюблена в него в пятом классе. Полагаю, такое тоже возможно.

Ее доска была очень девичьей и красочной: «Что заставляет цветы расти?» Она с двумя другими девочками провела целый ряд исследований: они добавляли в воду различные добавки, чтобы понять, с какими из них срезанные цветы будут сохранять наибольшую свежесть. Полагаю, это неплохой эксперимент. Опуская тот факт, что технически цветы расти не будут, они же уже срезаны. Но я решила промолчать.

Они брали аспирин, ибупрофен, 7UP, энергетик. И все равно у чистой воды не было конкурентов. Подобный эксперимент я провела со своим телом.

Я покинула детскую зону и отправилась обратно к себе. Судьи по астрономии наконец-то дошли до Мэтта. Мне безумно хотелось подслушать их диалог. По крайней мере, он выглядел так, будто доволен собой.

– О чем они тебя спрашивали? – спросила я, когда мы направились к его машине.

– Это было странно, – сказал он. – Казалось, они только о тебе и болтали.

– Заткнись, – пихнула его я, и в ответ на это он приобнял меня за талию.

– Я надеюсь, ты победишь, Кэт.

– Я тоже на это надеюсь.

Я не победила.

Первое место заняла Марго. Она изобрела целую программу для детей-аутистов, помогающую им лучше распознавать мимику людей, с которыми они общаются.

Второе занял какой-то парень, который сравнивал поведение людей, болтающих по телефону и в реальной жизни.

Я не выиграла ничего.

После церемонии награждения, я подошла к Марго и крепко-крепко ее обняла. По крайней мере, хоть кто-то из нас чего-то добился.

– Может, сходим куда-нибудь? – спросила Аманда. Мы с ней взяли выходной на сегодня. – В какое-нибудь абсолютно механизированное место, куда-нибудь, где даже нос почесать нельзя. Вернем Кэт в мир технологий.

– В "Шарпи"? – предложил Джордан. Туда мы и направились.

Под крики бейсбольных фанатов мы вчетвером прикладывали все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы обсудить прошедшее соревнование.

Никто из нас не мог отрицать, что Марго заслужила первое место. Но вот второго победителя Аманда принять не смогла.

– У меня два варианта: либо судьи сидят на крэке, либо все куплено.

Мы ели свои вегетарианские фахитос и слушали ее возмущенные крики.

– Этот проект был невероятно скучным! Просто мимо кассы! Что он вообще для него сделал? Сидел днями в торговом центре и слушал, как болтают люди? Большое дело! Ты отказалась от печенек! И кофеина! И пенных ванн! И от фильмов!

– Ты отказалась от пенных ванн? – пробормотал Мэтт. Я сжала его руку под столом.

– А почему Питер занял только второе место? – продолжала Аманда. – Его проект был золотым слитком на этой ярмарке! Его же обокрали!

Прямо сейчас я могла думать только о том, как это здорово.

Как это здорово – быть частью этой четверки. Я больше не третье колесо.

Как это здорово – держать под столом своего парня за руку и слушать заботливое щебетание Аманды. Как это здорово – впервые за семь месяцев поедать кукурузные чипсы и только что приготовленную сальсу из перцев халапеньо, о чем я, скорее всего, пожалею с утра. И как здорово, что даже несмотря на мое поражение, небеса не разверзлись и я не упала духом.

Ведь переживать было не о чем.

Мы вышли на стоянку и попрощались. Аманду все еще распирало от несправедливости, а когда мы с Мэттом добрались до машины, нам потребовалось пару минут, чтобы отдышаться.

– Ты расстроена? – спросил меня Мэтт.

– Нет, – честно ответила я– - А ты?

Его проект, как и мой, не выиграл.

– Не-а, – он завел машину и включил печку.

Я подпрыгнула, услышав, как Аманда стучится в окно. Пришлось его приоткрыть.

– Забыла сказать, – начала она. – Ты потрясающе сегодня выглядела. Знаешь, мозги и красота даны не всем. В смысле, Марго симпатичная и все дела, но ТЫ... – она кинула свой взгляд на Мэтта, в поисках поддержки.

– Умница и красавица, – согласился он. – Я счастливчик.

– Отлично. Не забывай об этом, – Аманда потрепала меня за щеку и побежала к машине Джордана.

– В дело вступили тонкие намеки, – сказал Мэтт. Я изо всех сил старалась сдержать смех.

Я откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и издала приглушенный стон.

– Я так устала. Давай поедем к тебе, передохнем немного?

– Посмотрим телевизор? – спросил Мэтт. Я улыбнулась и приоткрыла один глаз.

– Никакого телевизора.

Это стало нашим сигналом, означающим, что Мэтт МакКини должен меня поцеловать.

Заметки

[

←1

]

National Geographic (англ. National Geographic Magazine) — Журнал специализируется на статьях о географии, природе, истории, науке и культуре.

[

←2

]

Nature (в переводе с англ. «Природа») — один из самых старых и авторитетных общенаучных журналов. Публикует исследования, посвящённые широкому спектру вопросов, в основном естественнонаучной тематики.

[

←3

]

Science (в пер. с англ. — «Наука») — академический журнал Американской ассоциации содействия развитию науки (AAAS). Считается одним из самых авторитетных научных журналов

[

←4

]

Коэволюция- совместная эволюция биологических видов, взаимодействующих в экосистеме. Изменения, затрагивающие какие-либо признаки особей одного вида, приводят к изменениям у другого или других видов.

[

←5

]

Эректус - (лат. Homo erectus — человек прямоходящий) — ископаемый вид людей, который рассматривают как непосредственного предшественника современных людей.

[

←6

]

Печенье с начинкой из подсушенного арахисового масла; продукт чикагской фирмы "Кертис кэнди"

[

←7

]

AP Calc - курс, который берут ученики многих школ США после изучения тригонометрии и алгебры.

[

←8

]

AP Chemistry – предмет, объединяющий в себе химию, физику и немного биологии

[

←9

]

Абстинентный синдром — это комплекс разнообразных соматоневрологических, а нередко и психических расстройств, возникающих на фоне более-менее длительного употребления алкоголя после прекращения приема спиртного.

[

←10

]

Seventeen – ежемесячный глянцевый журнал, основанный в США в 1944 году, стал самым успешным в истории журналом для девушек в возрасте от 15 до 25 лет. На данный момент Seventeen – один из самых популярных журналов в 20 странах мира среди девушек.

[

←11

]

разновидность конфет

[

←12

]

«charity» - благотворительность, «chastity» - невинность/безбрачие

[

←13

]

Что-то вроде мини-парка. Вообще, из того, что я нашла об этом месте, больше похоже на детскую площадку. Грег знает, как покорить девушку (прим. пер.)

[

←14

]

Кинезиология - это наука о мышцах и выполняемых ими движениях, но если говорить о психологическом аспекте, то это понятие гораздо шире – это наука о движении наших чувств, мыслей и мышц.

[

←15

]

Вирусный маркетинг— маркетинговая техника, использующая самих людей для повышения осведомленности о бренде (товаре / услуге). В настоящее время самым распространенным средством вирусного маркетинга является Интернет

[

←16

]

Детская народная песенка

[

←17

]

Импринтинг (запечатление) представляет собой избирательную фиксацию в памяти значимой информации.

[

←18

]

Блюдо, именуемое «кускус», традиционно готовится на пару́ и подаётся вместе с тушёным мясом и (или) тушёными овощами. Классический вариант — приправить готовый кускус соком лимона и украсить листьями свежей мяты. Иногда готовится с виноградом и сухофруктами.

[

←19

]

Тли - внешне это мелкие насекомые черного или зеленого цвета, размером от одного до пяти миллиметров

[

←20

]

Кваза́р — класс астрономических объектов, являющихся одними из самых ярких (в абсолютном исчислении) в видимой Вселенной.

Аннотация:

Заметки

Название книги

Пампушка Кэт

Бранд Робин

Содержание