Обычно по выходным Аманда спит по меньшей мере до полудня, поэтому я никак не ожидала, что к десяти она уже будет у моего порога.

– Рассказывай.

На счет этого я не была уверена. Аманда – романтик, и ей не захочется узнать, что все утро у меня крутило живот. И что сегодня я испекла наивкуснейшие вафли из пшеницы и голубики, но сама к ним даже не притронулась. Или что я строго-настрого наказала всей своей семье говорить всем позвонившим – абсолютно всем – что я недоступна. Я не стала уточнять, что теперь недоступна я буду всегда.

– Ну? – Аманде явно не терпелось разузнать все, но ей пришлось подождать, пока мы зайдем в мою комнату и я захлопну за собой дверь.

– Он мне не нравится.

– Оу, – она выглядела сбитой с толку.

– Просто он… не тот, кто мне нужен.

– Что с ним не так? – Аманда плюхнулась на мою кровать.

– Не знаю.

– Так, давай по порядку. Все дело в его внешности?

– Нет, с этим все в порядке.

– Слишком скучный? Тупой спортсмен?

– Нет.

– Потные руки? Вонючее дыхание изо рта?

– Нет.

– Тогда что не так? – поинтересовалась Аманда.

Я пожала плечами.

– Он сделал какой-то шаг? – спросила она.

– Да.

– Серьезно? И что такого он сделал?

Мне не хотелось рассказывать ей об этом, но я точно знала, что от этого вопроса мне не уйти.

– Мы… чуть-чуть поцеловались.

– ЧТО?

– Шшшш. Мы поцеловались. И мне не понравилось.

Аманда сползла с кровати и села на пол. Она похлопала ковер рядом с собой.

– Сейчас ты сядешь прямо сюда и все мне расскажешь, мадмуазель. Абсолютно все. От начала и до конца. И даже не пытайся что-то утаить.

Я так и сделала. Рассказала все, начиная с того, как он бережно взял меня за подбородок, и заканчивая тем нежным поцелуем, который стал отправной точкой для череды других, более глубоких.

– В чем проблема, я не могу понять? – спросила Аманда. – Он не очень хорош в этом?

– А мне откуда знать?

– Ну, он был слишком…языкастым?

– Иу, нет.

– Что тогда?

– Я не почувствовала…ничего, понимаешь? В смысле, может, что-то и почувствовала, но никаких…фейерверков, бабочек в животе.

Аманда прищурилась. Прищурилась и посмотрела мне прямо в лицо.

– Так вот оно в чем дело?

– Что? – спросила я.

– Теперь я понимаю.

– Что понимаешь?

Она встала и разгладила складки на своих брюках.

– Что ж, это многое объясняет.

– Ты о чем? – я требовала ответов. Она иногда может быть такой раздражающей.

– Больше не буду приставать, – сказала Аманда. Она не была разгневана, злостью от нее и не пахло, она просто выглядела так, будто все для себя решила.

Я двинулась за ней, на кухню, где она принялась исследовать все мои последние творения. Она отрезала себе кусочек бананового хлеба (я все-таки придумала, как сделать его доисторическим путем) и намазала его маслом.

– Так, – оптимистично сказала она, – чем сегодня займемся?

Что-то она недоговаривала, просто пока я не могла понять, что именно.

– Брось…выкладывай. Что ты хотела сказать?

– Ничего, - невинно проговорила она.

– Ты думаешь, что я стану старой одинокой высохшей каргой?

– Нет. Возможно. Но с этим все в порядке.

Я ущипнула ее за руку.

– Ай!

– Говори, – потребовала я. – Сейчас же.

Аманда сделала глубокий вдох.

– Ладно. Но раз ты хочешь слушать, слушай и не спорь.

Ох, не к добру все это.

– Я думаю, что дело в том, что однажды кое-кто разбил тебе сердце, – начала Аманда. – И не важно, хочешь ты это признавать или нет, но теперь ты боишься когда-нибудь снова начать испытывать чувства хоть к кому-то.

Я уже было хотела запротестовать, но Аманда пресекла это на корню легким движением руки.

– Я знаю, что ты сейчас собираешься сказать мне, но ты неправа. Шоу «Кэт и Мэтт» живо и здорово и продолжает счастливо существовать в твоем бедном, маленьком сердечке, и ни одному парню – даже если это самый лучший парень в мире, я сейчас не говорю, что Грег таковым является, он просто послужит нам примером – не суждено встать рядом с тобой, пока ты что-нибудь с этим ни сделаешь.

В этот момент на кухню зашел мой маленький братишка, так что мы резко сменили тему. Аманда даже пару минут поболтала с Питером, ей всегда удавалось ладить с ним лучше меня. Он схватил что-то перекусить и вернулся к просмотру телевизора, в то время как мы с Амандой решили, что лучше всего продолжить разговор в моей спальне.

– Ты ошибаешься, – сказала я, как только за нами закрылась дверь. – Между нами ничего нет.

– Серьезно? Почему тогда со времен седьмого класса тебе не понравился ни один парень?

– Потому что в моей жизни не было ни одного парня.

– Ни одного подобного ему, правильно?

– Нет. Ни одного подходящего. Я буду только рада, если встречу того самого парня. Я просто не думаю, что этот парень – Грег.

Аманда скинула с себя ботинки и снова уселась на пол, облокотившись о кровать.

– Ты хочешь сказать, что у тебя больше нет чувств к Мэтту?

– Именно. Кроме отвращения… это же считается?

Я скинула ей с кровати подушку и прихватила еще одну для себя. Я села рядышком с ней и подпихнула подушку себе под спину. Так мягче, в конце концов. Хоть пещерные люди и сидели на затвердевшей грязи, данная ситуация под этот случай не подходила.

– Знаешь, – начала Аманда, – говорят, что ненависть – это не противоположность любви, а лишь одна из ее вариаций. И то, и другое подразумевает страстные чувства по отношению к кому-либо. Только тогда, когда ты сможешь сказать мне, что не чувствуешь к этому человеку совершенно ничего, только тогда я пойму, что ты наконец-то свободна.

– Я ничего к нему не чувствую, – попыталась убедить ее в этом я. – Я едва обращаю на него внимание.

– Значит, если Мэтт МакКини сейчас примчится сюда, упадет перед тобой на колени и станет умолять о прощении…

– Ничего не изменится. Мне плевать на него.

– Мммм, – промычала она, явно не принимая всерьез мои слова. – Продолжай убеждать себя в этом. Так, что ты будешь делать с Грегом?

– Не знаю. Избегать.