Натан очистил от грязи сапоги и поставил их просыхать на крыльцо перед дверью черного хода. В воздухе пахло весной.

— Ну что, пошли домой? — сказал Натан, обращаясь к псу, улегшемуся у его ног. — Дом стал неуютным, ты хочешь сказать?

Натан открыл дверь, приглашая Рокки зайти. Пес неторопливо зашел в дом, понюхал свою миску и, растянувшись возле нее, закрыл глаза.

— Насколько я понял тебя, Рокки, беседовать со мной ты не желаешь?

Пес приподнял отяжелевшее веко и взглянул на хозяина одним глазом.

— Да, — вздохнул Натан, — похоже, что так.

Сегодня привычная тишина раздражала Натана с утра. Ему хотелось поговорить. Рокки, умевший неплохо слушать, когда не спал, не годился для этой цели. Сегодня Кинкейду требовалось нечто большее, чем благодарная аудитория. Он жаждал иметь собеседника.

Вероятно, нынешним состоянием он обязан встрече с этой, черт бы ее побрал, Янки Дудль в юбке, что забралась к нему на пастбище, пытаясь доказать ему свои права на эту землю. Она не давала ему покоя. Она назвала его южанином. Верно, так и есть. Может, она и родилась южанкой, но давно переродилась, являясь продуктом городских огней и суматошной жизни Манхэттена. Там, если верить ее расфуфыренному и заносчивому адвокату, она живет. Из Манхэттена в Фармвилл? Чтобы поселиться здесь и жить?

— Без Наоми она и до конца лета тут не протянет. Рокки, — вслух констатировал Натан.

Он прошел на кухню, открыл дверцу холодильника и закрыл ее вновь. Не стоит строить предположения насчет Меган. Ведь он совсем не знал ее. Натан мог спокойно вспоминать о ней, кроме, пожалуй, того эпизода, когда он стряхивал грязь с ее аппетитной попки. Ему и впрямь понравилась эта часть ее тела. Хотя и на лицо приятно посмотреть. Не надо было Создателю наделять ее такой мордашкой, чтобы не насылать искушение на всех мужчин, что встретятся ей в жизни. А что же касается всего остального, тот тут, верно, не обошлось без дьявола, ибо только дьявольскими кознями могло появиться столь искусительное тело.

Но в ней его раздражала не только яркая внешность. Натан Кинкейд не был слишком падок на женские прелести и относился к представительницам слабого пола со здоровым цинизмом. Но эта янки его зацепила. И этот факт внушал Натану немалое беспокойство.

Достав из кладовки банку печеных бобов, он открыл ее и высыпал содержимое в горшок, который сегодня утром вымыл и оставил на плите.

Специалистов по ландшафту она собралась пригласить! Натан рассмеялся. Если ее вовремя не остановить, она превратит его пруд в бетонный бассейн.

Если бы по ее земле тек ручеек, то, пожалуй, он неплохо смотрелся бы, обсаженный по берегам цветами. Но она и сама была как цветок. Похожа на лилию своей горделивой осанкой. Впрочем, земля кое-что для нее значит. То, как она говорила о своих планах по переустройству земли, невольно вызвало в Натане теплое чувство к этой горожанке. Что-то в ней было созвучно его собственному душевному настрою.

Включив конфорку и убавив газ до минимума, Натан отправился в свою каморку, которую только с большой натяжкой можно было назвать кабинетом. Войдя внутрь, он подошел к окну и открыл ящик стола.

— Черт бы побрал эту янки, — пробормотал он, доставая документ под названием «Намерение о продаже земли в собственность», подписанный Наоми.

Откуда ему было знать, что все это окажется столь важным для Меган Эшвуд? Но то, что он тогда принял за гордыню, на поверку вполне могло оказаться просто злостью. Злостью и обидой. Что еще должен чувствовать человек, наступивший на коровью лепешку? Увы, реальность не всегда бывает приятной. И когда сталкиваешься с ней, нередко испытываешь раздражение и злость, не важно, мужчина ты или женщина.

— Не надо было ей сюда приезжать, — вслух сказал Натан.

Лицо его разгладилось, хмурую мину сменила улыбка.

— Цветочки, — посмеиваясь, сказал он.

При правильном уходе Меган Эшвуд могла бы взять первый приз на любой цветочной выставке, даже самой престижной…

Прошло девять дней с той памятной встречи на пастбище. Меган отодвинула тарелку с крабовым салатом и облокотилась на стол. В окно кухни она наблюдала за скворцом, занятым каким-то своим очень важным птичьим делом. Вдруг скворец поднял голову и посмотрел прямо на Меган. Из его клюва свисал червяк. Она улыбнулась, взяла в руки вилку и отправила в рот очередной кусочек крабового мяса.

Наверное, к этому времени Натан уже получил копию письма Джека и осознал, что не имеет законных прав на ее землю. Но почему он не зашел, чтобы объясниться? Мог бы зайти хотя бы для того, чтобы она вернула ему деньги, которые он давал матери.

Почему же Наоми обратилась к нему, а не к собственной дочери? Наверное, в нем все же было что-то хорошее, иначе Наоми не стала бы ему доверять. Хотя могло быть и другое объяснение: возможно, он пытался загнать Наоми в угол, пригрозив ей, что, если ей нечем будет платить налог на собственность, он отнимет у нее землю.

«Я не вор, Меган».

Меган ему верила.

Тем не менее она бы чувствовала себя куда спокойнее, если бы выписала Натану чек на всю сумму денег, одолженных им ее матери. Можно было бы рассчитывать, что он не станет создавать по этому поводу проблем, понимая, что ее действия добровольные и искренние.

Хотя до сих пор ему особенно хорошо удавалось именно это: создавать ей проблемы. С того самого дня, когда они встретились на пастбище, Меган потеряла покой. Каждую ночь ее преследовали сновидения, от которых она просыпалась сама не своя. Но если и удавалось заснуть спокойно, то первое, что возникало перед ее внутренним взором при пробуждении, было лицо Натана Кинкейда. Как ему удавалось преследовать ее даже во сне?

— Ну что же, мне сегодня надо съездить в город, — сказала она вслух, надеясь, что звук голоса развеет наваждение.

Меган огляделась. Большая пустая комната отозвалась эхом. Итак, она начала говорить сама с собой. Тревожный симптом.

Меган порылась в сумочке, чтобы проверить, не забыла ли она чековую книжку. По дороге в город она заскочит к Натану, чтобы вернуть ему деньги, которые он дал Наоми.

Дорога, ведущая на главное шоссе, проходила мимо дома Натана Кинкейда, расположенного примерно в миле к югу от ее собственного. Двора перед домом не было, если только не считать двором участок нетронутого леса, огороженный забором. Огромные дубы, три или четыре тополя переплелись ветками. Подъехав к дому, Меган подумала, что дом Натана очень похож на ее собственный, разве что у него он выглядел еще более запущенным. Лишний слой краски дому не повредил бы.

Меган остановила машину. Пульс ее участился.

Поднявшись на крыльцо, она обнаружила, что звонка нет. Она постучала.

Ответом ей была тишина.

Меган постучала во второй раз. Не мог же Натан уйти из дома, оставив окна открытыми?

Уже собравшись садиться в машину, Меган услышала, что ее окликнули, и оглянулась.

Женщина, стоявшая на пороге, всем своим видом давала понять, что отнюдь не приветствует того, что ее побеспокоили. На ней были шлепанцы и рубашка навыпуск, в руке любовный роман в суперобложке. Пригладив короткие темные волосы, она спросила:

— Хозяина ищете?

— Да, — ответила Меган.

— Его нет дома. Я могу вам помочь?

— Спасибо, — ответила Меган, — дело мое не так уж важно.

Женщина в ответ лишь недоуменно приподняла брови.

— Я — Меган Эшвуд, ваша новая соседка, — представилась Меган. — Простите за беспокойство. Я не хотела вас отвлекать.

Женщина молча кивнула, и Меган направилась к машине.

С силой захлопнув за собой дверь, она включила зажигание. Итак, Натан Кинкейд оказался не таким уж отшельником, каким рисовал его Нед Прайс. Впрочем, чему уж тут удивляться! Меган переключила передачу и тронулась с места.

Седан попал колесом в яму на дороге, и машину тряхнуло. Нечего было раздумывать о Натане Кинкейде и его любовных аферах. Но безотчетный гнев вновь овладел ею.

Кто-то громко просигналил у нее над ухом. Встрепенувшись, Меган вырулила с середины дороги на свою полосу, давая машине проехать. «Держись»! — приказала она себе. Месяц назад Меган пришла к выводу, что ей удалось почти полностью оправиться от шока, вызванного смертью матери, случившейся вскоре после гибели мужа. И что же с ней происходит сейчас? Ведь здесь не Нью-Йорк с его сплошным потоком машин. Не хватает только попасть в аварию из-за какого-то Натана Кинкейда!

— Плохи твои дела, — вслух констатировала Меган. — Это никуда не годится.

Меган разгружала машину, довольная тем, что вернулась наконец домой из Фармвилла, где все, казалось, только и смотрят в ее сторону. Ухаживая за Наоми, Меган, само собой, большую часть времени проводила дома, и народ в Фармвилле не мог ее за это судить. Но теперь кое-кто мог бы упрекнуть Меган в зазнайстве, в том, что она не интересуется жизнью городка. Но Меган пока не была готова к светскому общению. Она все еще нуждалась в уединении.

Прихватив в правую руку большой пакет с мукой, крупами, сахаром и прочей бакалеей, свободной левой Меган придерживала картонную коробку с луковицами цветов и садовым инвентарем, стараясь использовать бедро и плечо, чтобы закрыть машину. Ничего не получилось. Коробка выскользнула, Меган едва успела прижать ее бедром к машине.

— Позвольте мне помочь.

Голос Натана прозвучал настолько неожиданно, что Меган вздрогнула. Повернув голову, она увидела, что он усмехается. Тщетно пытаясь поправить задравшуюся юбку той рукой, в которой она держала пакет, Меган потерпела фиаско: теперь юбка задралась с другой стороны. Коробка грозила вот-вот упасть на землю.

Натан протянул руку к коробке. Ладонь его скользнула по ее руке, и Меган едва не уронила в грязь все сразу.

— Простите, — сказал он и взял у нее коробку и пакет с продуктами. — Я, кажется, вас напугал.

— Я вас не заметила.

Меган покрепче прижала к телу ту руку, которая еще хранила тепло его прикосновения. Тепло растекалось по телу, разгоняло кровь. Отведя взгляд от нежданного гостя. Меган посмотрела на дорогу, петлей огибавшую дом.

— Где ваша машина?

— Я прошел пешком. Через свое пастбище. Я бы раньше зашел, но не мог — уезжал на несколько дней.

Меган почувствовала, как зашевелились волосы на голове. Итак, он все еще намерен чинить ей неприятности с этим пастбищем. Потому и явился?

Не говоря ни слова, Натан поднялся по ступеням к черному ходу.

— Я вот сюда это положу.

Поставив коробку в угол крыльца, он стал ждать, пока его впустят в дом.

— Дождь наконец перестал, — сказал он.

Меган улыбнулась, когда доставала из машины еще один пакет с покупками. Дождь прекратился больше недели назад.

— Я принес вам сосновых щепок для растопки. Сырость из таких старых домов не скоро уходит. По вечерам хорошо разводить огонь в камине, особенно весной.

Натан кивнул в сторону большой корзины в противоположном углу крыльца.

— Щепки вон там.

Меган посмотрела в его янтарные глаза. Интересно, сколько времени он уже за ней наблюдает?

— У меня в доме центральное отопление и кондиционер, — произнесла она. — Но все равно спасибо. Я люблю посидеть у камина холодными вечерами.

— Сумка на вид тяжелая. Хотите, я ее донесу, пока вы откроете дверь?

Меган терзалась сомнениями. Может, он все же пришел не насчет земли, а просто, по-соседски? До сих пор он так и не упомянул о цели своего визита. Она могла бы пригласить его в дом и затем выписать ему чек на ту сумму, что задолжала мать.

После этого они могли бы стать друзьями… или наоборот.

— Пакет не тяжелый. Там мой любимый сорт кофе. Не выпить ли нам по чашечке?

— Отличное предложение.

Натан последовал за ней, но на пороге кухни остановился. Он ответил улыбкой на ее взгляд, брошенный украдкой. Он понял, что его присутствие здесь, в ее доме, заставляет Меган испытывать нервозность и дискомфорт.

И страх? Нет, быть того не может. Чего ей бояться? Она вздрогнула, когда он коснулся ее руки, но страха не было в ее небесно-голубых глазах, в которых ничего невозможно прочесть. Нет, тут он опять поторопился. Он читал по глазам, когда в них бушевала буря. Только, наверное, вызвать бурю в этих синих озерах не так легко, и тот раз был исключением. Он помнил их с Меган первую встречу во всех подробностях. Дай ей волю, она бы тогда с радостью зашвырнула его прямо в заросли колючего шиповника.

Меган сварила кофе и разлила его по двум бело-голубым кружкам, постав их на небольшой кухонный стол.

Она смотрела, как он сжал кружку обеими руками, согревая пальцы, как поднес ее, удерживая одной рукой, к губам. У Натана были красивые руки. Руки трудяги, пестующего свою землю. Наверное, эти руки ловко управлялись и с корабельной оснасткой. Интересно, скучает ли он по морю?

— Нед Прайс поведал, что вы служили во флоте.

Натан сделал слишком большой глоток и едва не поперхнулся. Он ничего не сказал, и когда Меган села напротив него за маленький стол у окна. Он немало удивил ее, задав вопрос весьма личного свойства:

— Наоми говорила, что вы замужем. Сейчас вы в разводе, Меган?

Меган понимала, что ей давно бы пора привыкнуть к его нагловато-прямой манере общения и этому пытливому выражению в тигриных глазах. Любопытство — вещь вполне естественная.

— Дэн, мой муж, погиб в горах, катаясь на лыжах.

Меган надеялась, что у Натана Кинкейда хватит такта не развивать тему дальше.

— Мне жаль, — кивнув, произнес Натан, — что вы потеряли мужа.

Теперь, кажется, все становится по своим местам. Она вдова. Вот, наверное, откуда та грусть, которую он заметил в ее взгляде. Грусть и печаль, сродни его собственной.

Меган посмотрела в окно. Семейство воробьев осваивало ту же территорию, что до них облюбовали скворцы.

— Прошло уже три года, — промолвила она, — но время словно остановилось. Не сказать, чтобы я отказалась признать случившееся, но…

Меган замолчала, не закончив мысль.

— Итак, вы решили, что пришло время начинать жизнь сначала, — заметил Натан.

— Моя мать отсюда родом. Она пустила здесь корни. А я — ее отросток.

— Хорошо иметь корни, — сказал он, и глотнул кофе, наблюдая за ней поверх края чашки. — Неплохое место для того, чтобы начинать.

Меган кивнула. Ее немало удивило то, что он понял, отчего она вернулась в Фармвилл. Никто из ее знакомых до сих пор не проявлял понимания в этом вопросе. Она отвела взгляд в сторону, затем снова посмотрела ему в лицо.

— Я родилась в Ричмонде, — пояснила Меган. — Несмотря на то, что я долго жила вдали отсюда, многие тут знают моих родителей и даже припоминают меня. Я не хочу возвращаться туда, где я… сама по себе. — Меган опустила взгляд на руки, которые сложила на коленях, сжав в кулаки.

— И я не могу оставаться в Манхэттене.

Натан тяжело вздохнул.

— Слишком много воспоминаний, — сказал он. — Они преследуют тебя. Подбираются по ночам и не дают покоя днем. Изматывающие, назойливые воспоминания.

— Вы знаете, о чем я говорю, — сочувственно произнесла Меган. — Вам это тоже знакомо.

— Когда Сара умерла… — Он сделал паузу, поставил чашку и положил руки на стол. — Сара не была физически крепкой женщиной и переоценила силы, занимаясь тяжелой работой. Потом она заболела. — Натан разжал пальцы и накрыл ее ладонь своей. — Я знаю, каково вам, Меган.

Сама не замечая того, как переплелись их пальцы, Меган сказала:

— Вам есть о ком заботиться. У вас сын.

Натан кивнул.

— Престон очень переживал смерть матери. Поэтому я старался держать себя в руках. Но мне было тяжело оттого, что приходилось жить в том же доме, в котором мы жили с Сарой. К сожалению, у меня не было выбора, пока был жив отец. Когда он умер, мы переехали. Какое-то время я даже близко к этому месту не подходил. Потом я решил сдавать тот дом внаем. Я понимаю, почему вы покинули Нью-Йорк. Приходит время для перемены мест. — Он едва заметно улыбнулся, прежде чем продолжить. — Не то, чтобы вы все оставляете в прошлом. Просто новое место побуждает вас взглянуть на жизнь по-другому. И сделать наконец шаг в будущее.

«Он понимает», — подумала Меган, тронутая его словами.

— Без Дэна даже Манхэттен кажется пустыней.

Натан заметил, как влага заволокла ее взгляд, и понял, насколько ей больно. Он сам испытывал ту же боль. Не за себя — за нее. Он в конце концов смирился со смертью Сары. Отпустил ее. Но, глядя на Меган, он начинал сомневаться в том, что она способна вот так взять и отпустить прошлое с миром.

Натан не знал, отчего решил открыть душу Меган. Со смерти жены он ни с кем не говорил о своей скорби. Ему хотелось сказать ей, что она не должна цепляться за прошлое, если хочет жить дальше. И ему хотелось еще чего-то. Мягкая линия ее щеки, по-детски полные губы заставляли его… Он отпустил ее руки и откинулся на спинку стула.

Меган встала из-за стола. Сполоснув чашку в раковине, она вернулась к плите и наполнила чашку вновь. Он старался не смотреть на ее бедра, красивой дугой выделявшиеся под юбкой, на гладкие загорелые ноги. Но если он мог управлять своим взглядом, то желание не поддавалось контролю. Натан сжал зубы. Что происходит? Желание, страсть — не лучшие помощники того, кто хочет успокоить женщину.

Меган поставила чашку с кофе на стол. Сев на стул, она взглянула в окно.

— А вот и он! — воскликнула она. — Мой скворец вернулся.

Натан просветлел лицом. Приятно было видеть ее улыбающейся.

— Возле вашего старого колодца на дереве у них целое гнездо. Я заметил его, когда шел к вам. — Откинувшись на спинку, Натан спросил: — Какой он был, ваш муж?

— Дэн был замечательным человеком. Я безгранично уважала его. Он был добрейшей души человек.

Меган отвернулась, затем посмотрела Натану в глаза.

Натан видел, что она действительно любила и, может быть, все еще любит своего покойного мужа. Она вся словно светилась изнутри добрым, теплым светом.

— Он был весьма преуспевающим адвокатом в Нью-Йорке, — продолжала она. — И его успех в бизнесе, как казалось, давал нам право на грандиозные амбиции. — Меган опустила взгляд на руки. — Мы уехали в Аспен отдохнуть и продумать кампанию по продвижению Дэна в сенат.

— Ему нравилась политика?

— Дэн хотел сделать что-то значительное для всех, для страны, внести свой вклад в общее дело, и я очень им гордилась.

— Понимаю.

— Простите, обычно я не говорю так много о Дэне. Но ведь и вы потеряли близкого человека.

— Не надо просить прощения. Что касается меня, то я научился жить с этим. Конечно, приходится поначалу прикладывать некоторые усилия, но время притупляет боль. Как говорится, Меган, жизнь продолжается. Если вам суждено остаться здесь надолго, вы узнаете, что значит засеять поле, увидите, как быстро поднимаются ростки, а затем, проснувшись однажды утром, вдруг обнаружите, что град за ночь обмолотил колосья. Закроете на минуту глаза, а когда откроете их — жизнь станет совсем другой. Но опыт — тоже часть нас. То, чем вы являетесь в эту минуту, есть результат того, что осталось далеко позади. Вы снова вспашете поле, засеете его и, если повезет, доживете до урожая. Урожай будет другой, но и руки, что взлелеяли его, тоже будут другими. — Натан улыбнулся, добавив: — Природа знает секрет компенсации.

— Возможно.

Меган встала и отнесла свою чашку в раковину.

Почему она так внезапно отстранила его? Несколько благословенных минут он явственно ощущал их близость. Он ясно видел, что Меган нужна эта близость не меньше, чем ему самому. Он читал призыв по ее подрагивающим губам. В ее глазах светилось нечто… Это чувство было и ему знакомо: пронзительное и щемящее. Что это? Только печаль? Или желание возместить утраченное? Или получить то, чего у тебя никогда не было?

Меган держала свою золотистую головку чуть выше, а плечи чуть сильнее отводила назад, чем это требовалось. Но это беспокойство в ее глазах было вызвано чем-то большим, чем любовь к человеку, которого уже нет. Для переезда сюда, в Фармвилл, у Меган были иные причины, кроме желания уехать подальше от тех мест, что напоминали о счастливых временах, проведенных вместе с любимым мужем. Она приехала сюда ради того, чтобы обрести корни. Найти часть себя, если так можно сказать. Ту часть, которой ей не хватало для ощущения собственной целостности.

Или все же дело было лишь в Дэне Эшвуде? Натан почувствовал укол ревности. Неужели она действительно так сильно его любила, что не сможет забыть никогда?

— Вы знаете, — задумчиво произнес Натан, — я понимаю, почему вы вернулись сюда на время. В этих местах есть нечто особенное. Удивительные места. Тихие, мирные, они помогут вам увидеть перспективу и обрести веру в будущее. Разумно, пожалуй, немного передохнуть перед тем, как перегруппироваться для наступления. Но очень скоро жизнь в Фармвилле вам покажется скучной.

Меган прислонилась к буфетной стойке и, смерив его взглядом, сказала:

— Вы меня не знаете.

Ее ледяной взгляд и резкий тон подействовали на него как ушат холодной воды.

— Вы правы, — согласился он. — Я вас не знаю.

И вновь что-то душевное засветилось в ее взгляде, но он не мог позволить себе в очередной раз оказаться обманутым. Он был слишком стар и опытен для того, чтобы бездумно поддаваться чисто физическому влечению. Не важно, что он чувствовал к ней несколько мгновений ранее. Меган привыкла к быстрому темпу жизни. Даже сквозь печаль во взгляде и голосе, когда она рассказывала о желании Дэна стать сенатором, Натан уловил нотки радостного возбуждения. Ей нравилась жизнь, к которой Натан не испытывал ничего, кроме презрения.

Меган наблюдала за ним, улавливая сотни нюансов в его взгляде и жестах. Его тигриные глаза, бередящие душу, волновали ее, заставляли чаще колотиться сердце. Дыхание участилось, внутренняя дрожь сотрясала тело. С ней явно творилось что-то неладное.

Она прошлась по кухне из конца в конец, подняла с пола пустой пакет, в котором принесла продукты, сложила его и убрала в выдвижной ящик. Только затем рискнула вновь взглянуть на Натана, который к этому времени успел встать и задвинуть стул.

Возможно, Меган боялась его инстинктивно, животным, неосознанным страхом, не отдавая себе отчета. Возможно, у нее просто разыгралось воображение под влиянием рассказа Неда Прайса. И все же, несмотря ни на что, ее тянуло к нему.

— Вы упомянули о сыне, — проговорила она, приглаживая волосы. — Нед Прайс сказал мне, что он сейчас в колледже в Фармвилле. Хорошо, что он не уехал далеко и вы все еще можете видеться достаточно часто.

Натан поджал губы, затем улыбнулся.

— Мы с Престоном видимся не так часто, как бы мне хотелось.

— Плохо. Слишком много занятий? Нет времени?

— Мы немного повздорили. Но скоро все наладится, надеюсь.

Натан шагнул к двери.

— Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Простите. Я не хотела быть назойливой.

Натан резко развернулся и оказался лицом к лицу с Меган.

— Прекратите извиняться. Вы не сказали ничего неуместного. И у вас, и у меня есть какие-то дела и… чувства, о которых нам не хотелось бы распространяться. Раньше не хотелось. Но с вами мне легко говорить обо всем.

Он дотронулся до ее щеки пальцем. Кожа была нежной и мягкой, как лепесток цветка. Он накрыл ее щеку ладонью и собрал в кулак всю свою волю, чтобы не завладеть ее губами. Меган судорожно вздохнула и прижалась щекой к его ладони.

Натан быстро отстранился.

— Лучше я пойду.

Меган стояла неподвижно. Он подошел к двери, открыл ее, но остановился на пороге.

— Знаете что-нибудь о сборе пожертвований, организованном художественным советом в субботу вечером?

— Все в городе только об этом и говорят, — чуть поперхнувшись, ответила она.

— Вы пойдете?

— Мадлен Гейтс хочет, чтобы я пошла с ней. Но я, честно говоря, не хочу. Боюсь. Я не готова окунуться в светскую жизнь Фармвилла, так что не знаю, как быть.

— Может, я там вас увижу.

Натан кивнул и вышел.

Меган вернулась на кухню, подошла к окну и стала смотреть, как он широким шагом идет через двор к тропинке, ведущей к амбару. Натан пришел сюда через лес и по дороге пересек ручей, тот самый, который был рекой, когда она ребенком жила здесь.

Многое изменилось с тех пор, как она покинула эти места. Она полдня потратила на той неделе, вскапывая грядку для нарциссов, но глицинии еще так и не успела посадить. Дни казались длиннее, чем в городе. Особенно мучительно тянулись вечера. В одинокой жизни есть своя прелесть, но одиночество — мучительная штука. Почему она только сейчас это поняла?

И почему она забыла вернуть Натану деньги, которые он одолжил ее матери?

Потому что, ответила она себе, меньше всего ей думалось о деньгах. Она, казалось, все еще ощущала прикосновение шершавой подушечки его пальца на своей щеке, его мозолистую ладонь. Она была еще грубее, чем подушечка пальца, но, Боже, какой нежной и теплой показалась ей его ладонь! В тот момент, когда он обернулся, Меган была почти уверена в том, что он обнимет ее за плечи. Глядя на его руки, она ждала его прикосновения. Но он лишь сильнее стиснул кулаки и прижал руки к бокам. Вздохнув, Меган принялась убирать, стараясь забыть о разочаровании, которое оставила после себя их с Натаном встреча.

Натан перекинул ногу через проволочное заграждение, не дающее коровам уйти с выпаса. Он собирался передать Меган документ, подписанный Наоми. Но почему он так и не сделал этого? Не в его привычках забывать о подобных вещах.

Возможно, дело было в ней, в том, как она постаралась ускользнуть от него, почувствовав, что между ними пробежала искра. Или в том, как она исподволь наблюдала за ним, думая, что он не замечает ее взгляда. Он слишком хорошо знал, что и она чувствовала эти искры. Что между ними происходило? Когда он смотрел на Меган, он терял покой и уверенность. Его эмоции становились подобны бурлящей реке, а кому как не ему знать, насколько опасной может быть стихия.

Натан шел вниз по течению речушки туда, где, как он знал, было помельче. Затем, ступая по большим валунам, перешел ручей. На другом берегу он поддел сапогом ком мягкой земли. Затем оглянулся, посмотрел на ту сторону речушки, откуда пришел, туда, где на холме виднелся дом Меган. Из трубы вился дымок. Она разожгла камин. Скорее всего для этой цели она использовала принесенные им сосновые щепки. Удалось ли почувствовать ей в них искру того огня, который она, Меган Эшвуд, янки из Нью-Йорка, разожгла в нем?

Не стоило ему так резко уходить. Но если бы он остался, то, возможно, натворил бы еще больше бед. Да, так будет лучше. Лучше для них обоих. Меган скорее подходило сравнение с королевской лилией, чем с дикой маргариткой. Лилия остается лилией, даже если ей очень хочется притвориться дикой маргариткой. На виргинской земле она никогда не расцветет в полную силу. Эта почва не для нее.