Недалеко от общинной школы, в которую ходили мы с Густавом, за пустырем на Горной улице, находилась так называемая министерская школа. В ней училась местечковая «знать» — сынки мельника, аптекаря, лавочников побогаче, а также немцев из окружения барона; их у нас называли колонистами. Самого же бароненка, как и сына управляющего имением, даже в эту школу не пускали — к ним в замок приезжали специально нанятые репетиторы.

С министерскими у нас каждую зиму шла ожесточенная война. В прошлом году они взяли верх. Мы вспомнили об этом, как только лег снег, и загорелись жаждой мести. Первым делом создать мощное укрепление, откуда можно совершать набеги на врага! И вот у забора школы, на краю пустыря, стала расти снежная крепость. Приложили много сил, затратили уйму времени. Дома мать ворчала:

— Опять рукавицы изодраны в клочья! Да разве на вас, на сорванцов, напасешься!

Мы виновато молчали. Что скажешь — все правильно! Но и отказаться от задуманного тоже никак нельзя.

Крепость получилась на славу. Толстые, плотные стены, с двух сторон сторожевые башни. Когда начались холода, снег смерзся, можно было без всякой опаски ходить по крепостной стене, залезать в башни и наблюдать за противником через амбразуры, специально проделанные для этой цели. Мы наготовили сотни снежков, твердых, как лед, и сложили их в «пороховом погребе» — так по-военному называлось специальное хранилище.

Ребята из министерской школы тоже не дремали и возвели крепость не хуже нашей. Ну, а раз крепости в полной боевой готовности — быть большой войне. Кому ее начать? Поскольку министерские нападали на нас прошлой зимой, значит, очередь наша.

Однажды после уроков все собрались у крепости. Сипол забрался на обледенелую стенку и произнес краткую речь:

— Гоп, ребята, можем ли мы допустить, чтобы они всегда нападали первыми?

— Нет! — ответили хором.

— С чего это нам обязательно делать крюк, когда путь лежит мимо их школы? Два дня назад Волдиса не пропустили, Вилиса тоже. Нет, так не пойдет! Никто не имеет права задирать нас безнаказанно.

Поднялся шум:

— Снести их крепость с лица земли!

— Всыпать этим задавакам как следует!..

Назначили нескольких сторожевых из числа ребят послабее караулить в крепости наши сумки с учебниками. А остальные вооружились заготовленными ранее снежками и двинулись толпой через пустырь. Уже были и морозы, и оттепель, и снова морозы, снег смерзся так, что только в редких местах ноги проваливались сквозь наст. Мы уверенно шагали по твердой снеговой корке, и шаги отдавались глухо, словно внизу была пустота.

Сипол, как предводитель, выдвинулся вперед. Мы с Августом, его ближайшие соратники, за ним. На середине пустыря, отделявшего нас от министерской школы, увидели, что из вражеской крепости выскочил парнишка, вероятно часовой, и ринулся в помещение. Несколько минут спустя оттуда, словно пчелы из потревоженного улья, посыпались мальчишки.

Теперь, когда мы воочию узрели врагов, в нас вскипел боевой дух. Дождались отставших и с криком «ура!» бросились к забору.

Враги решили не допустить нас к крепости. Яростно вопя, кинулись навстречу. Вот уже в воздухе сшиблись, рассыпаясь в пыль, первые снежки. Мы нападали, швыряли правой рукой, левой прикрывали лицо.

Появились раненые.

— Ой, по глазу! — завопил один из наших.

Другому твердый снежок угодил в нос. Закапала кровь. Пришлось пострадавшему усесться на землю, запрокинуть голову и приложить к носу снежок, приготовленный для броска, Наши снаряды дробно стучали по плотному забору — он служил для врагов хорошей защитой.

— Гоп через него! — скомандовал Сипол.

Мальчишки, как мухи, облепили забор. Часть карабкалась наверх, другая в это время отбивала контратаки противника. Треснули доски — кто-то из наших догадался проломить дыру в заборе. Туда сунулось сразу несколько ребят. На них обрушился основной удар защитников крепости. Но за это время мы все уже успели преодолеть забор.

— Взять крепость!

— Ура! Ура!..

Снежки, еще тверже, чем наши, молотили нас по груди, по головам. Мы все равно рвались вперед. Министерские не выдержали натиска, побежали, некоторые даже без шапок — потеряли на поле боя.

Вот мы и в крепости. Но что с ней сделаешь голыми руками! Стены крепости ледяные. Единственно, что удалось, — это сломать лестницу в одной из башен.

— Учителя идут! — прозвучал отчаянный крик. И правда, из дверей школы выбежало двое учителей, за ними несколько учеников повзрослее.

— Отступаем! — скомандовал Сипол. — Бегом!

Обратный путь через пустырь проделали вдвое быстрее. Лишь когда отбежали подальше от министерской школы, почувствовали себя в безопасности. Теперь можно было пересчитывать синяки и шишки. Почти всем досталось, кому меньше, кому больше. У Сипола один глаз совсем заплыл. У Августа разбита губа. А цели все же не достигли: крепость министерских как стояла, так и стоит.

— Придется ночью, — не очень внятно, прикладывая снег к разбитой губе, произнес Август. — Топорами, ломами поработаем — только брызги полетят.

Мы с братом осторожно ощупывали синяки на скулах.

— Что сказать отцу про разбитый лоб? — сокрушался Густав. — Он же сразу спросит.

— Скажи, в темноте напоролся на открытую дверь. А я подтвержу — рядом, мол, стоял, видел.

— Так он и поверит!.. Придумали тоже! Бросаться такими твердыми снежками! Мы водой чуть-чуть полили. А у них настоящий лед! — Брат все время трогал ссадину на лбу.

— Не трогай — хуже будет.

— А если не снимать дома шапку? — Густав все искал выхода из трудного положения. — Пройти к кровати и сразу лечь, вроде голова разболелась. А то отец увидит — будет еще ссадина и на другом месте.

В нашей крепости возвращения войска с нетерпением ждали сторожа, а вместе с ними и те немногие ребята, которые побоялись идти на штурм.

— Что, не удалось сломать крепость? — стал ехидничать один из маменькиных сынков. — А похвалялись: в пух и прах! Август разозлился. И так тошно, а этот еще смеется!

— Все равно сегодня вечером их крепости крышка! А ты, если будешь скалить зубы, получишь прямо сейчас. Тот поспешил укрыться за спинами. Сипол объявил:

— Гоп, ребята, ровно в восемь все должны быть здесь, дома остаются одни трусы и тайные агенты министерских. Каждому прихватить с собой что-нибудь увесистое.

Разобрали сумки с книжками и разошлись.

Отца с матерью, к счастью, не было дома. Густав положил себе на лоб мокрую тряпку, потом тщательно присыпал ссадину мукой. Когда вернулся отец, в комнате было сумеречно, и он ничего не заметил.

Матери мы сказали, что идем к Августу решать трудные задачи. Колун уже заранее был вынесен во двор и запрятан в укромном местечке. Взять его оттуда не составляло труда.

Задолго до назначенного часа пришли к Августу. Тот был вооружен до зубов, вынес из дома пилу и лом, причем совершенно открыто. Я удивился: как он не боится? Оказалось, очень просто. Август и на этот раз не стал таиться от дедушки, рассказал ему о предстоящем штурме крепости, и тот снабдил его всем необходимым.

Отправились к месту сбора. Вышла луна, по снегу за нами бежали длинные, вытянутые тени с грозным оружием на плечах.

— Ничего от крепости не оставим! — говорил Август возбужденно. — Ишь чего захотели: не пропускать наших ребят!

Я слушал его и соглашался: министерские и в самом деле поступают с нами просто по-злодейски. И сегодняшний ночной поход — это только справедливое возмездие.

— А если на следующую ночь министерские возьмут да и разрушат нашу крепость — что тогда? — спросил Густав. — Нельзя же сторожить ее круглые сутки.

— Ничего! Нагоним на них сегодня такого страху — не посмеют!..

Со всех сторон к нашей крепости бежали ребята. Интересно, как они выбрались из дому? Тоже, как и мы, отправились к товарищам решать «трудные задачи»? Что поделаешь, такой дедушка, как у Августа, наверное, один-единственный на белом свете.

Луна хитро щурилась, вроде бы зная, что мы задумали, и уже заранее насмехаясь над министерскими, которым сегодня ох и достанется!

Нас собралось много. Пришли даже те, которые днем не участвовали в нападении на крепость, — кому охота, чтобы потом обзывали трусом? Еще немного обождали: в темноте слышался топот, бежали запоздавшие. Потом раздался боевой клич: «Гоп, ребята!» — и начался великий поход.

У кого в руках лопаты, у кого ломы. Некоторые шли с дубинками, были даже такие, что приволокли здоровенные поленья. Чудно, наверное, выглядела наша ватага. В темноте на безлюдной зимней улице, вооруженные, словно древние воины. Не хватало только барабана с козьей шкурой и боевого рога. Было, правда, одно существенное отличие от настоящего войска: большинство вояк ростом не вышло. Зато какие за ними тащились тени!

Прошли пустырь, подобрались вплотную к забору министерской школы. Сипол остановил всех знаком, сказал вполголоса:

— Без команды не отступать. И ни в коем случае не пускать в ход лопаты и палки, если дело дойдет до рукопашной. Снежками — сколько угодно, другим же — ничем! Орать тоже запрещаю. Попадет кому-нибудь по глазу или по носу — не кричать, не убегать, а драться еще яростнее… Разделимся на две группы. Сначала все вместе рушим крепость. Если они нападут, часть продолжает ломать, другие принимают бой. Главное — крепость. Все понятно? Двинули!

Мы застали министерских врасплох, второго нападения они не ожидали. Во дворе и в крепости ни души. В спальне интерната горел огонь, за занавесками мирно двигались тени.

Бесшумно пролезли сквозь дыру в заборе. Затем всем войском окружили крепость Блеснули топоры, зазвенели ломы. От стен крепости откалывались большие куски и падали в снег.

Мы с братом и Августом ломали одну из башен. Август ручной пилой отпиливал от нее куски, мы с другой стороны врубались топором. Ледяной слой оказался не очень толстым, и вскоре башня рухнула.

— Ура! — крикнули мы шепотом, В это время распахнулись двери интерната — на улицу выскочили министерские. Это не было для нас неожиданностью. Часть ребят, как и условились, с воинственным кличем бросилась им навстречу, остальные в лихорадочной спешке продолжали рушить крепость. Осада велась по всем правилам военного искусства. Стены не долбили бессмысленно, а подрубали снизу, у основания.

И вот уже крепость закачалась. Еще раз, еще — и вся она с грохотом опрокинулась набок.

Теперь мы бросились на помощь сражающимся друзьям. В неверном лунном свете замелькали снежки, кусочки льда. Сипол, как всегда, дрался впереди:

— Сюда, все сюда! Загоним их обратно!

Министерским приходилось туго — нас было больше, снежки сыпались на них градом.

Предводитель министерских, до этого яростно сражавшийся, вдруг свалился как подкошенный. Сипол заорал:

— Прекратить!

И сам первый подбежал к упавшему. Через несколько мгновений возле него собралась целая толпа — и наши, и министерские, все вперемежку.

— Жив?

Он не поднимался. Некоторые из наших перепугались и начали потихоньку отходить к забору. Но глазастый Сипол сразу заметил:

— Всем оставаться на месте! Вместе пришли, вместе дрались и отвечать тоже будем вместе.

— Давайте внесем его в комнату! — Август подхватил лежавшего под мышки. — Помогите, ну!

Но едва мы подтащили тяжелую ношу к двери, как министерский вдруг рванулся из наших рук, ухватил кусок льда и швырнул в Сипола. Затем с торжествующим воплем влетел в дом, крепко захлопнув за собой дверь.

Бой кончился. Развалины ледяной крепости в свете луны выглядели безобидной грудой льда. И не догадаешься, что только что здесь шла жаркая схватка. А битва и в самом деле была жаркой. Многие снова прижимали к желвакам лед и снег.

Когда мы пролезали через забор, враги вновь выбежали из дверей школы. На этот раз они подняли на ноги весь интернат. Но мы в бой не вступили, дали волю ногам. Министерские добежали до забора, потом вернулись и застыли в горестном молчании у развалин своей крепости. Не думали, наверное, что мы расправимся с ней так быстро.

— Здорово получилось! — прерывисто дыша, крикнул на бегу Август.

Но Густав уже думал о предстоящих завтра неприятностях:

— Интересно, что скажут учителя, когда увидят сразу столько синяков?

Сипол чуть поотстал и побежал рядом со мной. На него нельзя было смотреть без смеха. Мало того, что глаз заплыл, на щеке теперь возник здоровенный желвак, под ним еще один, поменьше, и наконец совсем маленькая кровоточащая ссадина от последнего коварного удара куском льда. И все в строгом порядке, одно под другим.

— Что улыбаешься, что улыбаешься? — Конечно, он ведь не мог себя видеть.

— Придешь домой, посмотрись в зеркало — тоже заулыбаешься.

— А что там?

— Ничего особенного. Как будто весь день дрался на кулачках.

— Да ну? — Сипол ощупал руками лицо, — Ого!.. А, подумаешь, заживет!

— А если в школе спросят?

— Спросят — скажу, как было. Все равно учителя узнают, так что нечего скрывать. Начали ведь министерские.

— Неужели? — спросил я ехидно.

— А как же! Еще в прошлом году…

Вокруг луны сияло белое кольцо. Из наших ртов вырывались клубы пара. Пальцы, примороженные снежками, теперь потихоньку отходили и противно ныли.

У школы бравое войско разбрелось.

Мы с братом тихо пробрались в комнату. Месяц протянул через весь пол длинный крест от оконной рамы. В комнате было призрачно светло. Как бы только мать не проснулась!

Она зашевелилась па кровати:

— Вы откуда, ребята?

Мы сжались в комок. Что ей ответить?

Но мать так намаялась за день, что тут же опять заснула.