Я обличаю в этой книжке Всех дураков и их делишки: Спасайтесь, нищие людишки!

Глупцов мы и средь нищих сыщем, Числа теперь не стало нищим: Их братия не голодна, Богатые есть ордена! [72] Но как ни велики богатства, На бедность жалуются братства И клянчат, не жалея слез: «Подайте, как учил Христос!» Завет о бедных и убогих Обогащает ныне многих. Кричит вожак: «В дорогу, братцы! Мешки полны! Живей собраться!» От века продавцы реликвий Народ обманывать привыкли. [73] На паперти шумит базар, Разложен плутовской товар — Все тут священно, драгоценно: Из вифлеемских ясель сено, От Валаамовой ослицы Кусок ребра; перо хранится Архистратига Михаила (Не сякнет в нем святая сила); Тут есть уздечка боевого Коня Георгия святого; Одна сандалья святой Клары… Как часто человек не старый, Не хворый, а во цвете лет, У коего ни права нет, Ни маломальской нет причины Не гнуть в работе честной спину, А так – бесстыжий тунеяд, Кто жить, бездельничая, рад, — Легко протягивает руку! Он эту низкую науку И детям преподаст своим, Дабы им нищенствовать с ним, А кой-кому из них сей муж И руку вывихнет к тому ж, И будет истязать их, мучить, Чтоб жалостливей им канючить. Немало жертв таких, как эти, Ты в Страсбурге и в лазарете Найдешь, и в доме для сирот, — Не дремлет попрошайный сброд! Наш город Базель, между прочим, Их плутней служит средоточьем, [74] Но вникнуть в их дела попробуй, — У них и свой язык особый! Что совесть? Жизнь сытней была бы! У каждого из них есть баба: На улице – ах, боже мой! — Как немощна! А что домой Приносит своему ! А тот Нажрется и винцом запьет; Потом приходит в кабачок, Там попадется простачок — Сыграет в кости с ним мошенник, И дурачок ушел без денег! Но так как плут везде плутует, То часто, как цыган, кочует — Спасается, возмездья труся. Там стянет курицу, там гуся — И в путь. А с ним три неразлучных Пройдохи тертых – три подручных… От сребролюбья спятил свет: Все жаждут лишь монет, монет! Герольды были в старину, Оповещавшие страну, Какою карою какие Дела карались плутовские. Герольдов уважал народ. Теперь любой бахвал орет, И, что-то возвещая, врет, И палку носит, как когда-то Нес булаву герольд-глашатай: Такое нищенство доходней И с виду как-то благородней. О, ловкачи! Взглянуть на платье — Всё рвань, заплата на заплате, Но кубок чтоб чеканным был И плут чтоб семь раз на день пил!… Не всех костыльников жалей: Тайком – пойдут без костылей! Один падучую устроит И этим выручку утроит; Другой отдаст ребят в прокат Тому, кто ими не богат, А тот усадит их в корзины, Нагрузит на хребет ослиный, Как пилигрим, что, мол, на благо К святому их везет в Сантьяго. [75] Костыль, клюка иль деревяшки, Горб у бедняги иль бедняжки Или гноящаяся рана — Все это только для обмана!… Могу ль всех перечислить я? От нищих нам уж нет житья, Их шаек все растет число. Ведь нищенствовать тяжело Тому, кто истинно в беде Противостать не мог нужде. А дармоед, само собой, Доволен нищенской судьбой: Сыт хлебом он всегда пшеничным, И мясом, и вином отличным — Его ривольским услаждай, Эльзасского ему подай! [76] Так попрошайничества зло И превратилось в ремесло. Беспечность, лень, кутеж, картеж — Промотанного не вернешь, — Сума на плечи, в руку клюшка — И промышляет побирушка. А нет теперь, увы, запретов На плутни нищих-пройдисветов! Живут они, всех нас колпача, Меня с тобой куда богаче!